Текст книги "Крещение Новгорода. Часть 2"

Богатырские кони ступили на покрытый сединой Волхов мост. Снежный покров полностью скрывал доски мостовой. Но не успели Садко и Василий перебраться на другой берег, как услышали позади крик ужаса. Кричала женщина, она звала на помощь. Богатыри почти одновременно развернули своих коней и галопом понеслись туда, откуда доносился крик. Вскоре шум утих, и на мгновение путникам показалось, что они потеряли след. Теперь в Людином конце во все пасти голосили дворовые псы. Одни, слыша лай других, подхватывали и тоже начинали лаять. Этот шум был уже похож на соревнование по лаю или на какую-то дикую перебранку на незнакомом языке. Всадники теперь ехали почти наугад, и вскоре их кони зафыркали и остановились. Впереди на снегу лежало что-то похожее на человеческое тело. Василий и Садко приблизились и увидели перепачканный в крови участок снега, в центре которого лежало закутанное в шубу и пуховой платок тело ещё молодой женщины.

– Кто же сотворил с ней такое? – встревожился Садко, доставая свой лук и стрелы.

– Кто-то, кого мы найдём по следам, – нахмурился Василий. – Поехали. Видимо, сегодня придётся снять с плеч ещё одну голову.

На снегу действительно было не мало следов мужских сапог, по которым легко можно было отыскать того, кто их оставил. Богатыри рысью отправились в погоню. Ещё мгновение назад злодей был здесь, он не мог уйти далеко.

– Вот он, – указал Садко на бегущую тень и выпустил стрелу. Злоумышленник успел свернуть за дом, было слышно, как под его ногами хрустит снег. Теперь не уйдёт. Василий ожидал худшего, он боялся, что поймает здесь одного из богатырей, потерявшего разум, как Олег. Садко пытался как следует прицелиться, но качка при езде всё время мешала ему. Убийца в медвежьей шубе был уже совсем рядом. Почувствовав погоню, он внезапно остановился и замер. Всадники окружили его с боков, пытаясь в темноте разглядеть его лицо. Василий Буслаев слез с коня и сжал кулаки.

– Кто ты такой? Назовись! – приказал воевода.

Но незнакомец молчал. Садко выпустил стрелу прямо перед его носом, но и это его не испугало. Василий положил незнакомцу руку на плечо и уже готовился нанести удар, но тут злодей резко развернулся, схватил руку, лежащую у него на плече и потянул её с невероятной силой. Воевода в один момент оказался лежать на снегу. Садко пустил во врага несколько стрел, и одной угодил ему прямо в спину. Но даже это не остановило убийцу. Не успели богатыри что-то понять, как злодей с проворством дикой кошки вскочил на коня Василия и пустился в галоп. Садко тут же рванул за ним, держа наготове стрелы и лук. Убийца направился к реке и вскоре оказался на хрупком, ещё не окрепшем льду. Послышался громкий глухой треск. Но незнакомец был словно безумен, он остановился на середине реки и повернулся в сторону богатыря, будто вызывая его. Садко понимал, что если ступит на лёд, то провалится вместе с тем, кого преследует. Он выпустил стрелу, но промахнулся, да и трудно было не промахнуться в такой темноте. Оставалось только ждать, когда злодей провалится под лёд и погубит себя вместе со знатным конём воеводы. Но убийца снова продолжил путь и добрался до противоположного берега, а Садко погнал лошадь к мосту. Ещё был шанс, что он успеет нагнать убийцу. В два прыжка бурая лошадка преодолела Волхов мост и направилась к тому месту, где только что находился кровожадный всадник. Садко снова отправился по следу, который вёл на торжище. Ещё недавно здесь вовсю шла торговля, следы огромного множества копыт расходились отсюда на весь Славенский конец. Разобрать, какие из этих следов принадлежат коню Василия, было невозможно. Богатырь остановился и стал прислушиваться. Ничего. Город вновь погрузился в тишину и безвременье. Даже собаки теперь затихли, устав от своей перебранки. Садко снова пустился в галоп, он объезжал вокруг торжища и вскоре обнаружил коня воеводы, одиноко стоящего возле обледеневшего ветвистого дерева. Всадник исчез, его следы затерялись среди множества других следов.

– Проклятье! – выругался Садко. Его голос эхом разнёсся по округе и был услышан Василием, который к этому момент уже бегом успел переправиться на другой берег.

– Поехали к Вольге, – вымолвил он, забираясь на своего коня, – только он поможет нам разобраться в этой чертовщине. К избе Святослава вели свежие человеческие следы. Только Вольга мог возвращаться домой так поздно. Василий не сомневался, что застанет друга дома и громко забарабанил в дверь. На пороге появился старый Борис Вольга, наскоро укутанный в овчинный тулуп.

– О, Вася, – обрадовался он, – ты чего так поздно?

– Здравствуй, боярин, – едва заметно поклонился Василий, – нам бы со Святославом потолковать.

– Святослава уже второй день нет дома, – сдерживая дрожь, отвечал Борис, – на охоте он, обещал ко дню Коляды вернуться.

– А что, не его что ли следы к дому вели?

– Какие следы? – выглянул из-за двери Борис, – это же ваши следы. Холодно тут, ступайте, я передам сыну, что вы приходили.

И с этими словами он захлопнул дверь. Василию ничего не оставалось, как сесть на коня и отправиться домой.

– Странно, – говорил Садко, – я слышал, он ещё вчера с охоты вернулся.

Страшные мысли одолевали в ту ночь обоих друзей. К дому Вольги вели свежие мужские следы, это было видно точно. И тем не менее, Борис утверждал, что в дом никто не заходил. Чьи же ещё это могли быть следы, если не Святослава? И если следы принадлежали ему, зачем Борису тогда лгать, что сына нет дома? С другой стороны, кто мог с земли с такой нечеловеческой ловкостью вскочить на лошадь, перед этим с такой силой отшвырнув в сторону первого силача в городе? Только существо, обладающее нечеловеческой силой и звериной сноровкой, как, например, оборотень. В темноте богатыри не видели лица преследуемого, и, вполне возможно, что там было вовсе не лицо, а волчья морда. Впрочем, ни один из друзей тогда не высказал эту свою мысль вслух. Садко отправился к себе домой, а Василий поехал в Людин конец. Здесь воевода вновь осмотрел тело убитой, подозрения его только усилилось. Девушку убили не кинжалом, её горло слово перегрызли зубами, лицо было расцарапано, одежда порвана. Василий гнал от себя эти ужасные мысли и смог заснуть только после нескольких кружек вина. Нужно было дождаться возвращения Святослава, тогда всё и разрешится.

Глава 14.

Коляда.

В тот день Василий проснулся рано, его разбудили внезапный гость. Мать сказала, что явился Святослав Вольга. Тот уже снимал в сенях усыпанную снегом медвежью шубу, когда к нему навстречу вышел воевода. Святослав оглядел его дружелюбным, но всё равно хмурым взглядом, казалось, он стал старше на много лет. Василий холодно обнял его и проводил в дом.

– Ну и снегопад там, – говорил Святослав, – впору на лыжи уже вставать. Отец сказал, ты разыскивал меня.

– Да, – усаживался на лавку Василий, – мы с Садком хотели поговорить с тобой. О чём-то важном. Но ты, наверное, уже слышал про то страшное убийство, что случилось на днях.

– Слыхал, – отвечал Вольга, – дело какое-то странное, Садко мне всё рассказал.

– Словно проклятие какое-то нависло над городом, – молвил воевода. – Сначала Олег, а теперь – вот. Иногда у меня такое чувство, что нас всех прокляли. И меня тоже. Даже не знаю, что на меня нашло, когда я бился с Олегом. Никогда я так не сражался. Никогда в бою не стремился убить, всегда стремился только ранить. А тут, нарочно его прибил. И вот теперь это зверское убийство.

– Думаешь, это кто-то из богатырей? – спросил Вольга. Лицо его совершенно не изменилось в выражении. Напрасно Василий намеревался что-то по нему прочитать.

– Я не знаю, что и думать, – отвечал воевода. – Я видел убийцу, хоть не видел лица, и готов поклясться, что это не обычный человек. Он обладает чародейской силой.

– Может, в городе объявился вурдалак?

– Лошади бояться упырей, этот же разъезжал на моём коне не хуже меня. Это не упырь, это чародей. Скажи, много ли в Новгороде сейчас чародеев?

– Достаточно, – отвечал Святослав, не отрывая свой взгляд от горящего очага, – но в основном это волхвы, они не занимаются чёрными чарами. На это способны лишь те, кто знакомы и с тёмными чарами, а таких здесь немного, каждого я знаю лично и за каждого готов поручиться.

– А много ли в Новгороде оборотней? – сужал круг подозреваемых Василий. Теперь Вольга повернул голову и взглянул на друга, но в следующий миг снова отвернулся к очагу и продолжил:

– Оборотни убивают упырей, они не приносят в жертву людей.

– Но в образе зверя они частично теряют разум, – настаивал на своём Василий, – и могут причинить вред простым людям.

– Поэтому в городе оборотни никогда не принимают облик зверя, – с некоторым раздражением говорил Вольга. Желваки напряглись, и было понятно, что он нервничает.

– Все чародеи клана Серого Волка, включая меня, прекрасно знаем, какие опасности таит в себе наша сила. Даже с колдунами я сражался в образе человека. Но если ты, Вася, подозреваешь кого-то конкретно, то лучше скажи.

– Пока нет, – солгал Василий, – но не сомневайся, друг, я найду эту собаку и лично отсеку ему голову, кем бы они ни был. В убийстве беспомощных женщин нет никакой чести.

– Оставь это дело мне, Вася. Тут замешаны не человеческие силы. Логику их действий не постичь простому человеку. Скоро день Коляды, думаю, убийца себя на нём проявит.

– Что ж, я буду смотреть в оба, посмотрим, кто первый его схватит.

Ночь в конце декабря, с 22-е на 23-е число, как известно, является самой длинной ночью в году. В этот день свет почти умирает, солнце почти полностью покидает этот мир. Но уже 25-го числа ночь чуть-чуть короче, и с этого дня день начинает прибавлять. В этот день в Новгороде праздновали день бога Коляды, владыки-солнца, возрождающегося ото сна. Полное его пробуждение будут праздновать весной, на масленицу, когда день и ночь сравняются, ознаменовав собой начало трудового сезона. У этого бога было много имён, его называли Колевалой, называли Коловратом. Коло, значит, круглый. В детской сказке был ещё известен как Колобок, сын Даждьбога и Макоши, сбежавший из дома и съеденный Велесом в образе лисы. Чем дальше Колобок уходит от дома, тем темнее становится на земле. Велес пытается съесть его в образе зайца, волка, медведя, и 22-го декабря в образе лисы окончательно съедает его. Но затем, 25-го числа Даждьбог распорол брюхо лисе и выпустил Колобка на волю. Чем ближе он подходил к дому, тем больше света наступало на земле, тем длиннее был день. Велеса боги наказали за его проступок, поставили на реке Смородине, охранять границу между миром живых и миром мёртвых. Но и отсюда шаловливый бог каждый год умудрялся повторить свою проделку, и каждый год за это ему продляли наказание ещё на год. Однако трое суток в году Велес был свободен, и в эти трое суток, согласно поверью, граница между мирами не охранялась, и мёртвые могли покинуть навь и разгуливали по миру живых. В Людином конце праздновать начали ещё днём 22-го числа. Молодёжь нарядилась в самые причудливые и страшные маски, изображая собой вырвавшихся с того света мертвецов. Садко, нацепив маску клыкастой лисы, сам возглавлял теперь это шествие нечисти, играя на гуслях и распевая свои песни:

Славный Велес, возродись, в наш мир воротись,

Славный Велес, ты лисой обернись.

Коляду проглоти, не подавись,

И в лесу густом от богов схоронись.

Были песни и не такие приличные. Слова иной раз лились бранные, режущие слух. Народ был пьяный, и к кому в избу ломилось шествие в масках, тот обязательно им наливал вина или мёду. С иных брали монет или еды, и порой, если случайный прохожий попадался им на пути, хватали его, увлекая с собой, и не отпускали, пока он не напивался вина. А уже двадцать пятого числа вся эта компания разошлась окончательно. В этот день на торжище праздновался день рождения Христа. Отец Иоаким читал проповедь, когда заявилась компания шутов. Рукава на шубах свисали, как на шутовских рубахах, на головах колпаки вместо шапок, на лицах маски. Садко и вовсе появился переодетым в женщину. Нарумянил себе щёки, сделал огромную грудь под длинное платье и меховой тулуп, даже приделал к голове русую косу. Мужики в масках всё норовили схватить его за грудь или задрать юбку, но Садко с визгом лупил их огромной метлой. Некоторые от такого удара падали на снег и уползали. Василий Буслаев тоже отличился, он пришёл в медвежьей шкуре, той самой, в которой сражался на мосту один против сотни. Поверх шапки была надета клыкастая медвежья пасть, а в руке огромный батон, по форме похожий на палицу. Этим батоном Василий бил по спине всех шутов, что встречались у него на пути. Досталось и Садку.

– Женщину обижаешь, изверг, – прокричал тот вслед воеводе и дал кому-то метлой прямо по затылку. Как оказалось, это был Хома Горбатый. В ответ он слепил большой снежок и швырнул его прямо в лицо обидчику. В ответ в Хому полетело сразу несколько снежков. Вскоре обкидываться снежками принялись уже все маски. Был на торжище и Костя Новоторжанин, который изо всех сил сдерживал себя, чтобы не рассмеяться над друзьями. Вольга в свой черёд был серьёзен, и было даже не ясно, какой из двух праздников он пришёл отмечать. Вместе с ним стоял волхв Родим и некоторые другие волхвы, которые теперь обитали в посёлке Старая Руса. Были и оборотни из клана Серого Волка, и несколько волшебников из какого-то клана Чёрной Лошади. Всех их пригласил Святослав Вольга и радушно принял у себя. Городское ополчение хотело было разогнать масок, но, увидев среди них Василия Буслаева, передумало. Ополченцев теперь возглавлял скандинав Магнус – старый друг Сигурда. Видимо, викингам Добрыня теперь доверял больше, чем славянам. Василий веселился вместе с остальными, но при этом не забывал время от времени поглядывать на друга Вольгу. Чем могущественнее становились названные братья Василия, тем больше они себе позволяли. Воеводе было известно, что волхвы хотели, чтобы Святослав стал старшиной богатырской дружины, а, возможно, и воеводой. Вероятно, он и сам этого хотел и в тайне ещё мечтал добиться этого места. Однажды клан Серого Волка присягнул на верность колдунам, а затем предал их. Не могли ли оборотни опять совершить предательство и вернуться в конце концов к колдунам? Ведь во время крещения Вольга был на их стороне, и только потом ловко переменил сторону в последний момент. Василий, как мог, гнал от себя эти мысли, ведь Святослав спас ему жизнь. И всё же, мысль о предательстве, прогоняемая в дверь, лезла через окно в голову к воеводе. Однако даже предательство не объясняло тех мерзких убийств. Здесь был что-то личное. У Вольги не было женщины, и вообще, похоже, он не очень их любил. Возможно, это передалось ему от отца Бориса, который страшно ревновал его мать – женщину большой красоты, да к тому же ещё и чародейку. Василий вспоминал, как однажды Святослав пошёл против него, как они встретились на Волховом мосту. «Дурак наивный» – раздавался в голове голос покойного Олега, – «Мы надували тебя за спиной, как малое дитя». Слова эти и сейчас злили Василия, и он всё больше проникался подозрениями.

Вскоре, однако, с торжища все направились в Людин конец продолжать праздник, теперь уже по всем языческим правилам. На площади развели большой костёр, рядом поставили несколько бочек вина, из которых каждый при желании мог зачерпнуть и выпить. Вместе со всем шествием зачем-то отправился и Вольга с прочими оборотнями, который, однако, не веселился, а держался в стороне. Василию же вспомнились недавние слова Святослава о том, что в день Коляды непременно будет убийство. Откуда он мог это знать? Неужели оборотни что-то задумали? А меж тем наступило время для главной потехи. Откуда-то из заточения вытащили пойманного недавно упыря. Кровосос был легко одет и больше похож на сгорбившегося нищего. Затем привели огромного медведя. К зверю мог подступиться только один человек, который всё это время кормил его, и который теперь вёл его на цепи в низменность у реки. Сверху наблюдала шумная компания в масках, стояли лучники, готовые по первому сигналу стрелять в упыря если тот попытается бежать. И вот цепь была отпущена, медведь ринулся на упыря. Кровосос поначалу и вправду пытался уйти, но зверь быстро его догнал и свалил на землю. Только теперь упырь вспомнил о копье, которое ему дали в руки перед схваткой. Этим копьём он попытался отогнать надвигающегося на него медведя. А народ, меж тем, только злил зверя, обкидывая его сверху снежками и горящими головешками. Наконец, медведь схватил упыря, не обращая внимания на торчащее в животе копьё, и под всеобщий смех и восторженные крики стал таскать свою жертву из стороны в сторону. Однако, как только зверь оставил упыря, тот снова пополз и попытался встать на ноги. И снова медведь в ярости набросился на него. Теперь упырь даже попытался его укусить, и за этого получил ещё порцию мощных ударов. Так он падал ещё несколько раз, пока, наконец, лучники не сжалились над ним, и не пустили ему стрелу в сердце. Медведь же долго ещё рычал и не мог успокоиться, и даже чуть было не накинулся на зрителей, но те на этот случай уже держали в руках огненные факелы, которыми отпугивали зверя. А меж тем, в эти сутки всё равно стемнело рано, приближалась ночь, и Родим, подняв высоко над собой горящий факел, заговорил:

– Коляда возвращается к нам из великого сна. Тьма исчезает, благословенный свет напитает нашу землю, наши посевы, позовёт и нас к жизни и избавит от зимней дремоты. Сегодня свершится решающая битва между Колядой и чернобогом Велесом, и мы должны собрать богатые дары для светлого бога. Так ступайте же, соберите богатые дары для Коляды, да проникнет свет в ваши сердца.

Едва он молвил это, и молодёжь отправилась по домам колядовать. Сегодня домохозяева давали им приготовленные для бога дары, обычно какие-нибудь калачи или баранки, и при этом обязательно вино. Так, напевая песни солнцу, они с факелами в руках будут расхаживать до самого утра, время от времени натыкаясь на конных ополченцев. В такой суматохе было трудно за кем-то уследить, но некоторым из колядующих воевода дал чёткие указания следить за оборотнями. Некоторые в этот вечер недели под шубы кольчуги и имели при себе острые кинжалы. И вот в какой-то момент Потамий Хромой бегом прибежал в условленное место, где ждал воевода, снял маску и заговорил:

– Один из них принял облик зверя. Другие куда-то исчезли.

– Пойдём, – позвал Василий своих товарищей, сжимая в руке уже настоящую палицу.

– Рука поднимется на Вольгу? – спрашивал у друга Костя Новоторжанин.

– Не знаю, но взять его живым будет очень непросто. Да и в конце концов, ещё не доказано, что это он. Так что, без моего приказа не нападайте. Ждите, когда оборотни нападут на жертву. Тогда уже и можно их брать.

– Вася, мы можем не успеть, – возражал ему Костя, – оборотень растерзает несчастную за мгновение.

И тут, словно подтверждая слова Кости, послышался пронзительный женский крик. Богатыри прозевали, упустили момент, и злодеи успели совершить своё мерзкое убийство. Василий и Костя со всех ног побежали на крик, и вскоре перед их взорами предстала страшная картина. Мужчина и оборотень сцепились в ночном мраке. Рядом лежала окровавленная женщина. При свете факелов коса её показалась Василию знакомой. Точно такую же он видел сегодня у Садка. В тревоге воевода приблизился к жертве и взглянул ей в лицо. Девушка была убита так же, как и прежде, но, к счастью, это был не Садко. Оборотень меж тем рвал когтями шубу мужчины, и теперь её мех был весь перепачкан в крови. Волчья пасть много раз со свирепым рыком пыталась дотянуться до лица несчастного, но тот каждый раз изловчался уйти от укуса, вырываясь из цепких лап превосходящего по силе противника. И каждый раз на когтях зверя оставались окровавленные куски шубы. Мужчина был невероятно ловок и силён, он наносил чудовищу удары по лицу и телу, пытался повалить его на землю, но силы были не равны. И тут в воздухе послышался щелчок, кнут обхватил двуногого волка за шею. Костя Новоторжанин резко потянул на себя, и зверь повалился на снег. Богатыри тут же набросились на злодея и стали забивать его палицами. Оборотень вырвал у Василия его тяжелейшую булаву и отшвырнул её невероятно далеко, будто бы она ничего и не весила. Однако богатыри продолжили забивать зверя, пока он, наконец, не перестал сопротивляться. Василий, нахмурившись, подошёл к нему, желая разглядеть черты друга.

– Стой! – послышался вдруг позади голос Вольги. Святослав бежал по снегу с копьём в руках, он был в своём человеческом облике.

– Не убивайте его, остановитесь!

– Он убил мою любимую, убейте его! – заголосил мужчина в окровавленной шубе. Удивительно, что он вообще ещё стоял на ногах, раны его были ужасны и глубоки, кругом была кровь.

– Нет! – повелительно кричал Вольга, приближаясь к богатырям.

– Ты с ним заодно? – с грустью вымолвил Василий, – как ты мог предать нас, Вольга? Мы же с детства знаем друг друга, я любил тебя, как брата. Зачем вы убивали этих невинных женщин?

– Чёрт бы тебя побрал, – произнёс в ответ Вольга, – я же говорил тебе не лезть в это дело. Ты ничего в этом не понимаешь. Открой глаза, мы никого не убивали, мы пытались защитить ей.

– Защитить? От кого? – наступал Костя Новоторжанин, никогда ещё друзья не видели его таким злым.

– От него, – Вольга указал пальцем на мужчину в окровавленной шубе.

– Может я и был слепцом, – молвил Василий, – но больше ты меня не проведёшь. Всё кончено, Вольга, сдавайся.

– Боже, дай ему немного разума, – обратился Святослав к небу, – посмотри, Вася, ты видишь кровь на зубах оборотня? А теперь посмотри на лицо этого самозванца. Думаешь, я тебя дурачу?

Действительно, лицо мужика было всё перепачкано в крови.

– Он ударил меня по лицу, – произнёс тот, – он ранил меня. Посмотрите, я весь в крови, я умираю.

На шум и крики съехались всадники из ополчения. Собралась целая сотня. Один из них, по имени Олег, слез с коня и приблизился к окровавленному новгородцу.

– Что здесь случилось? – спросил он, и, когда ему указали на девушку, продолжил в волнении, – кто это сделал?

– Постойте-ка, – заговорил теперь Потамий Хромой, указывая на раненного оборотнем мужика, – так это же Сухой. Я сразу не признал его, из-за крови, в темноте. Но это точно он. Он привёл сегодня медведя на игры. Медведь одного его к себе подпускал, потому что Сухой постоянно кормил его, и потому что он…дурачёк. Это всем известно.

– У дурака была любимая? – удивился Костя.

– Да не было у него никакой любимой, – отвечал Святослав, – он убийца. Мы знали, что сегодня он начнёт охоту и решили выследить его. Думали, это будет вурдалак. Но, видимо, просто у дурака в ярости силы прибавилось. Хотя, надо проверить, может быть, здесь замешаны какие-то чары.

Не успел он закончить, как умирающий от ран мужчина вдруг встрепенулся и одним прыжком стащил сидящего на коне ополченца. Прежде, чем тот успел что-то предпринять, дурак вгрызся ему в шею с невероятной силой. Кровь фонтаном хлынула из раны на шее ополченца. Богатыри накинулись на убийцу и вскоре он уже связанный лежал на снегу.

– Чёрт возьми, – выругался Василий, – я ничего не понимаю. Что здесь вообще происходит?

К этому времени забитый богатырями оборотень уже принял человеческий облик. Его боль уменьшилась, но не исчезла, с большим трудом чародей поднялся на ноги.

– Только один человек может сейчас нам всё объяснить, – молвил Святослав Вольга.

И вот богатыри вместе с ополченцами отправились обратно на площадь. Связанного убийцу они тащили за собой на верёвке, тот шёл легко на своих ногах, словно тело его и не было разорвано в клочья, а позади на снегу за ним тянулся заметный кровавый след. Вскоре богатыри оказались на площади, волхв Родим был ещё здесь, возле догорающего костра. Вольга вкратце рассказал ему о случившемся, и лицо чародея приобрело встревоженный вид. Он внимательно оглядел израненного пленника. Определённо тот не был упырём.

– Это невероятно, – вымолвил Родим, – я никогда ничего подобного не встречал, только слышал об этом. Этот человек одержим злым духом. В одном теле два духа. Один настолько слабый и безумный, что едва может сопротивляться присутствию второго, сильного и безжалостного.

– Как такое возможно? – поразился Василий.

– Возможно. Не нужно было, Вася, прогуливать уроки в волховской школе. Иногда злые духи возвращаются с того света в теле ворона. Но это слабое тело, он же хочет стать человеком. Он может вселяться в тела зверей, рыб и насекомых. Но этот дух очень силён, он способен проникнуть в тело человека, если его разум ослаблен, как у сумасшедшего. О, боги, я считал, что в наше время это уже невозможно! В нашем мире просто нет столько чар. Ладно, приступим.

И Родим протянул к дураку свой посох. Как тот не пытался отвести голову, волхв всё же начертил чернилами ему на лбу какие-то руны.

– Злой дух, откройся нам, – повелительно провозгласил он, – назовись.

Убийца теперь извивался, кривлялся и как мог сопротивлялся, и всё же заговорил каким-то не своим, грубым голосом.

– Моё имя – владыка мира, Серва Адюльтер. Я проник в ваш мир, и я становлюсь всё сильнее. Но чтобы обрести постоянную плоть, мне нужно пить кровь. Много крови.

– Для этого ты убивал?

– Да, я забирал жизненную силу у тех, у кого этой силы много. Я приносил их в жертву. Но убивал их не я. Я лишь усилил этого безумца, я приказывал ему, но он всегда мог отказаться. И всё же, он делал то, что я ему прикажу добровольно.

– Серва… Серва, – твердил Вольга, – постой, так ты кровосос? Я вспомнил, так вас называют на латыни. Серва или вампир.

– Я – вампир, – отвечал дух из недр своей телесной оболочки, – и скоро я стану вождём всех вампиров. Я поведу их за собой на великую битву. Мы будем править на земле.

– Это невозможно, – вымолвил Родим, – это дух упыря, немыслимо. О, боги, боги, прошу, дайте нам сил. Никогда ещё дух упыря не вырывался из мира мёртвых. Неужели мы так прогневали вас, боги? Неужели наступают последние дни?

– Скажи, – продолжал меж тем допрос Вольга, – это по милости Вахрамея ты попал в наш мир? Он открыл вам дорогу? Что ты знаешь о говорящей голове? Что ты знаешь о Кощее Бессмертном?

Святослав торопился задавать вопросы, будто предчувствуя то, что случится дальше. Одержимый начинал слабеть, по сути, он давно уже должен был умереть от ран и потери крови, только злой дух ещё поддерживал в нём силы. Теперь он говорил что-то невнятное и совсем тихо. С трудом удавалось услышать его слова.

– Я… Кощей Бессмертный…Сорочинский мастер.

Наконец, человек закрыл глаза и повалился на снег. Все, кто были свидетелями случившегося, застыли и не могли вымолвить ни слова. Вольга был сосредоточен, как никогда, казалось, он пытался склеить вместе кусочки пазла, что-то понять, но суть постоянно ускользала.

– Прости меня, – прервал молчание Василий, обратившись к Святославу, – я подумал на тебя, я видел следы на снегу возле твоего дома в ночь первого убийства.

– Ничего, брат мой, – отозвался Святослав, – ты мог на меня подумать, ведь он нарочно сделал эти следы, он хотел рассорить нас. Мы столкнулись с очень коварным монстром, которому будет трудно противостоять, почти невозможно.

– Мы справимся с ним, – проговорил сотник ополченцев Олег, выступив вперёд, – возьми меня к себе в дружину, Святослав. Я сотник из ополчения Магнуса. Моё имя – Олег, прозвище – Медведь. Погибший от зубов этого изверга был нашим другом.

– Хорошо, Олег Медведь, я возьму тебя в дружину, – отозвался Святослав.

– Возьми и меня, – выступил вперёд другой ополченец, – моё имя Гарольд, сын Тормунда. Я без своего сотника никуда.

– И меня.

– И меня тоже.

Все ополченцы, что присутствовали при том страшном событии, перешли в войско Вольги и стали богатырями. Многие в ту ночь там и не смогли заснуть. Но прежде, чем все разошлись, к их компании подошли двое спутников, которые были уже настолько пьяны, что с трудом держались на ногах, и, чтобы поддерживать друг друга, шли в обнимку. Один из них был мужчиной в женском платье. Его подкладка, изображающая грудь, уже сползла на живот, парик с косой куда-то исчез, румяна стёрлись. Другой был в маске клыкастого упыря, но одет был в мужские одежды. В нём легко узнавался Хома Горбатый.

– А вы что, всё празднуете? – удивился Садко, и шатаясь из стороны в сторону сел греться к костру, – чувствую, после такого праздника духи мёртвых ещё не скоро покинут мир живых.

Глава 15.

Суд.

Зимой город был похож на ледяную сказку, успокаивающую путника после долгого беспокойного путешествия. Дома были покрыты шапками снега, из-под которых местами выглядывали соломенные волосы, улицы были засыпаны сугробами. Воздух был невероятно свежим, хоть и морозным, дышалось легко, хотелось непременно дышать полной грудью. Тишина была такая, что каждый шаг отдавался громким снежным скрипом. Город словно превратился в пустыню, но это была пустыня не безжизненная, это была та самая пустыня, в которой больше всего нуждаешься в человеке, в которой хорошо говорить один на один, заниматься общим делом. Всё становилось спокойным и размеренным. Город становился каким-то загадочным. Под снежной пеленой дымились трубы домов, в которых жили люди, в большом множестве, самые разные. Они проводили время у тёплого очага, скрывались от холода, и всё-таки они были здесь. Поэтому ощущение тайны не покидало постоянно. Волхов мост превратился в огромное обледеневшее коромысло, раскинувшееся над ледяной долиной реки, укрытой снежным покрывалом. Погода в тот день стояла ясная, и, если пригреться и закрыть глаза, то, можно было представить, что уже наступило лето, при этом невероятно тихое, невероятно свежее лето. Не было ни ветра, ни снегопада, лишь мороз щипал щёки и замораживал нос. Дороги почти не было, лишь следы от нескольких саней, проезжающих из Людина конца в Славенский и обратно. По этим следам вороной конь и сейчас тащил за собой сани с одним пассажиром, закутанным в тёплую соболью шубу. Временами конь по самое пузо проваливался в сугробы, но всегда выбирался и вытаскивал за собой сани. Так, не спеша они добрались до дома Василий Буслаева, и человек сошёл, наконец с саней, привязал коня и с силой постучал в дверь. Открыли ему ни сразу, и гость уже начал перетаптывать с ноги на ногу, чтобы не дать ногам окоченеть. Наконец, деревянная дверь распахнулась и в наскоро накинутом тулупе появился Василий Буслаев.

– Ты чего, заснул что ли? – спрашивал гость.

– Хм, давненько ты, Садко, ко мне не заходил, – обнимал Василий друга. Садко вошёл в дом, лицо его было похоже на спину ежа, густая щетина вся замёрзла и стала дыбом. Борода воеводы меж тем уже разрасталась, и теперь заметно выпирала на подбородке.