Текст книги "S-T-I-K-S. Брат во Христе. Второе пришествие"

– Ох, дайте простой воды запить!

Бубка протянул бутылку воды. Рэб сделал несколько жадных глотков.

– Фух, Квазирог, предупреждать надо!

– Эффект-то есть? – Квазирогу теперь хотелось, чтобы Рэб после перенесенных страданий почувствовал положительный эффект его рецепта.

– Есть. – Рэб растянул губы в блаженной улыбке. – Как красиво вокруг! Может, покатаемся еще?

– Э, нет, давай в стаб. Как тебя развезло с непривычки!

Миновали и второй степной кластер. Когда впереди показался стаб, Квазирог занервничал.

– Стой, стой, Рэб!

– Что случилось?

– Не нравится мне что-то. Давай по-тихому, не спеши.

Рэб не замечал ничего подозрительного, пока Квазирог не указал ему на следы гусениц на дороге – на том самом месте, где должен был находиться «секрет», охраняющий дорогу, гусеницы разбили дорогу крутыми разворотами. Они же и разорвали «ежа», выставленного для прокалывания колес. На дороге валялось несколько крупных гильз от автоматических пушек.

Рэб съехал с дороги, чтобы их не было видно из стаба. Квазирог выскочил первым, Рэб – за ним. Два бойца, прятавшиеся в замаскированном «секрете», были убиты прямо там, выстрелами из пушек. Квазирог потянул торчавший из земли ствол ПКМ, вытащил его и выругался: оружие было сильно повреждено.

– Ладно, хоть патроны для СВД наберем.

– Кто это сделал? – спросил Рэб у Квазирога.

– Без понятия, кто, но думаю, что они из той же банды, что и в городе на нас напала.

– Как думаешь, они сейчас в поселке? У вас там есть чем или кем отбиться? – Рэб поднялся повыше, чтобы разглядеть поселок в прицел «Тигра».

– Против БМП? Единственный КПВТ на твой «бардак» поставили. Один РПГ где-то у Председателя под замком, на всякий случай. Он всегда нам говорил, что главное оружие на войне – слово. Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести. Слышал такое?

– Слышал, я же советское время застал.

– Вот и вы словом пытались отбиться от наглеющих капиталистов.

– Сейчас-то поздно об этом сожалеть. Пока в Колхозе своем жил, надо было поднимать вопрос на собраниях.

– Да и хрен с ним, с Колхозом, не нравился он мне!

Рэб в прицел не видел в поселке никакого движения – ни людей, ни техники.

– Давай пару часов понаблюдаем, а потом спустимся, проверим? – предложил Рэб. – Вдруг там нужна помощь?

– Давай. Хотя из всех я бы только Варварке помог. Единственная нормальная баба из всех.

– Странная она, хотя и добрая, да и замужем, вроде.

– Ты про того блаженного, Дворника?

– Ну да.

– Да не, какой он муж! Так, работник. Мужа у нее нет. Люди говорят, что она трагично пережила перенос в Улей, помешалась, но кое-как пришла в себя. Только на контакт не идет все равно ни с кем, отшельничает на краю поселка.

– Ясно. – Рэб мог понять женщину, потерявшую на глазах семью. – Слушай, Квазирог, ты как местный, может, сгоняешь к поселку тайными тропами, проверишь, что там да как?

– Ага, а вы – деру, если меня спалят?

– А ты не пались. Я тебе даже винтовку дам, чтобы ты в оптику видел лучше.

– Ладно, схожу. Вон ту балку видишь? – Квазирог указал в сторону давно заросшего оврага, протянувшегося до самого поселка.

– Ну.

– Я пойду по нему, и вас буду видеть, и Колхоз свой. Если в поселке чисто, махну, чтобы ехали ко мне, если там опасно, сделаю так. – Квазирог скрестил руки над головой.

– Хорошо, – согласился Рэб.

Он отдал «Тигра» Квазирогу. Тот набил рюкзак патронами к нему, добытыми у убитых товарищей, пригнувшись, добежал до балки и двинулся по ней в сторону поселка. Рэб следил за его действиями, когда к нему подошел Бубка.

– Не могу рядом с этим находиться, – произнес он недовольным голосом. – Он, как сумасшедший, бубнит и бубнит. Умер он, умер, оставил семью, Пашку убили, все умрут, всё плохо.

– Не обращай внимания. Это ты был такой подготовленный, а в основном народ ведет себя, как этот рыбак.

– А Квазирог куда?

– Проверить, ушли ли фашисты из деревни или нет.

– Фашисты?

– Ну, это я так, в партизан играю.

Квазирог шустро добежал до середины балки, осторожно подобрался к краю и залег, наблюдая в прицел за ситуацией. Не меньше десяти минут он лежал неподвижно, потом сполз назад и снова прошел метров триста вперед. До поселка от него теперь было рукой подать, даже прицел не нужен. Однако Квазирог доверял оптике. Он снова залег и долго высматривал обстановку.

Неожиданно раздался выстрел. Рэб испугался, что напарника заметили противники, не покинувшие поселок, и теперь он вынужден отстреливаться. За первым выстрелом не последовало других. Квазирог перевернулся на спину и пригласил их подъехать ближе.

– Если наш друг не задумал ничего плохого, то в поселке чисто. Поехали!

Рэб сел за руль, а Бубка взял СКС и высунулся с ним из люка, держа поселок на прицеле. Новичок безучастно сидел на груде продуктов и иногда выдавал мрачные фразы. Рэб повел «бардак» по дну балки и остановился напротив позиции Квазирога.

– Что там? – спросил Рэб, выбравшись по плечи из верхнего люка. – В кого стрелял?

– Показалось. По-моему, спасать там некого. – Квазирог запрыгнул на броню. – Поехали.

«Бардак» выкатился в поселок между двух палаток, чуть не наехав на трупы убитых хозяев. Здесь было побоище, с явным перевесом на стороне нападавших. Многие жилища были разбиты крупным калибром либо гусеницами БМП. Защищавшиеся жители стаба были обречены на поражение. Их трупы со страшными ранами лежали повсюду.

«Бардак», лавируя между ними, выкатился к правлению. Здесь напавшие на поселок устроили казнь. Председатель и еще двое его помощников, привязанные к столбам, держали в руках свои головы, прибитые сквозь ладони гвоздями, чтобы не выпадали из рук. Рэба передернуло от такой жестокости.

– Бубка, не смотри вперед и не вылезай из машины, – предупредил ребенка Рэб, переживая за его психику.

Квазирог уже ходил вокруг обезглавленных товарищей. Желваки ходили под кожей.

– Зачем это?! Мы ведь никому плохого не сделали!

Он отвязал от столба Председателя. Труп шмякнулся на бок и вытянул руки вместе с собственной головой вперед, будто предлагал забрать ее. Рэб отвязал другого человека, поймал его в падении и отволок в сторону.

Обернулся к правлению и увидел надпись на нем, сделанную белой краской прямо на стене: «Мираж прощает всё, кроме предательства».

Глава 7

Дизеля с товарищами держали в тесном и душном вагончике, усиленном металлическими прутьями. Отхожее место находилось в углу и представляло собой простую дыру в полу. Вагончик возился на прицепе мощным пикапом «Додж». Сквозь зарешеченное окно можно было видеть только горы и узкий серпантин, по которому их возили с места на место.

До беседы с ними никто не снизошел, так что удержание в плену пока было необъяснимым. Неопределенность мучила. Хотелось понять, с кем имеешь дело. Ради чего им оставили жизни? Радоваться этому или ждать смерти?

По тому, что удалось разглядеть, группировка, взявшая их в плен, по структуре походила на «орден Тиамат» полурелигиозную организацию, занимающуюся поставкой органов «внешникам»: однообразная экипировка, одинаковое оружие. Только на машинах не было никаких надписей или рисунков, подобных тем, которыми была разрисована вся техника Ордена.

Дизель решил, что организация выполняет наемнические функции, только в интересах кого, ему было совершенно непонятно. Давний случай с тайным исчезновением Рэба, разросшегося до внушительного мутанта, подсознательно всегда держал в напряжении. Кто-то прекрасно знал о затерянном в горах стабе и мог спокойно напасть на него. Удалось же им по-тихому вытащить тушу мутанта весом не меньше тонны.

Однако любое предположение не давало ответа на вопрос, зачем они кому-то понадобились живьем. Неслыханное явление для Улья, в котором жизнь не стоит ничего! И что мешало им напрямую напасть на «Затерянный мир», не устраивая хитрые ловушки? А провели они Дизеля с товарищами, как детей. Сильный менталист выдал себя за раненого и так легко внушил всем жалость к нему, что никто и не понял, как легко ему удалось нейтрализовать группу. Он спокойно отправлял в бессознательное состояние одного бойца за другим, заставляя оставшихся верить в то, что они видят перед собой члена группы.

«Додж» остановился у ворот лагеря, обнесенного «колючкой». Дизель и товарищи, мешая друг другу, пытались через узкое окно разглядеть место, в котором, возможно, решится их судьба. Вышки по периметру, внутри – техника, задравшая стволы пушек и пулеметов в сторону нависающих гор. Народу не много, и все, кто есть, заняты делом. Для банды, промышляющей органами, слишком деловая атмосфера.

Вагончик открыли, и сразу в него проник свежий горный воздух.

– Выходи по одному! – приказал человек с автоматом в руках. – Руки перед собой!

Дизелю уступили право первого. Он вышел из вагончика, огляделся и дал надеть на себя наручники. Помимо того, что теперь у него были связаны руки, между ними еще пропустили стальной трос в палец толщиной, натянутый между двумя столбами. Передвигаться можно было только вдоль этого троса, как собака на привязи.

За Дизелем вышел Шаткий Тростник – тощий боец из его отряда, получивший индейское прозвище за свою субтильную конституцию. Его грубо приковали к тросу и оттолкнули так, что он едва не упал. Дизель едва успел подставить свою спину, чтобы поймать товарища.

Пока его бойцов нанизывали на трос, Дизель рассмотрел лагерь. Он сразу понял, что это «времянка». Ничего капитального в нем не было, свернуть лагерь было делом пары часов. Да и не похож был здешний кластер на стаб. Скорее всего, у владельцев лагеря имелись сведения о частоте его перезагрузки, чтобы вовремя свернуться.

Отряд из шести человек, нанизанный, как мясо на шампуры, запекался под палящим солнцем. Ясности изменившееся положение не добавило. Разъяснить ситуацию к ним так никто и не подошел. Спустя два часа принесли баланду типа окрошки, в которую добавили живец. Отряду полегчало физически, но не морально. Здешняя охрана оказалась неразговорчивой, игнорировала любые вопросы, касающиеся дальнейшей судьбы пленников.

– Сто к одному, что нас готовят к какой-то демонстрационной казни, – поделился соображениями Шаткий Тростник.

– А не слишком ли было геморно ловить нас? Вон, куча кластеров с новичками, хоть тысячами казни каждый день.

– Может, он и прав, – поддержал Шаткого Тростника Дизель. – Мы ведь, в каком-то смысле, отшельники, отказавшиеся играть по общим правилам. Нам этого могут не простить.

В этот момент он подумал о дочери. Очень не хотелось, чтобы она осталась одна. Ее дар чувствовать людей имел обратную сторону: она ни с кем не могла сблизиться. Понимая искренние чувства людей, начинаешь точно знать их отношение к тебе. Для девочки это было сложным испытанием – знать, что люди тебя недолюбливают как раз за то, что ты видишь их изнутри.

– Дизель, нам надо сбежать отсюда, – предложил Петля, обладавший способностями кинетика. – Я смогу силой мысли открыть наручники без ключа.

– Куда бежать? – Дизель не имел представления о том, где они находятся.

– Все равно куда, дорогу потом найдем.

– В принципе, я с тобой согласен. Бежать надо, но только с оружием.

– У нас все получится. Их одаренный менталист там, в горах остался, а тут мы со своим Ломтем сами кому хочешь глаза замылим. Скажи?

Ломоть, сенс из отряда Дизеля, неуверенно качнул головой. Он попал в «Затерянный мир» больше двух лет назад и успел развить свой дар за это время довольно сильно, но при этом не имел боевого опыта его использования, потому был не уверен в своих силах.

– Не порите горячку, мужики, это хуже всего без подготовки. Давайте осмотримся, узнаем, что здесь и как; если уж поймем, что нас собрались того… ну, вы поняли, тогда точно, без подготовки рванем. – Дизель сел на камни, цепляясь за трос. – Шаткий Тростник, скажи, ты ведь понимаешь, кто сколько времени пробыл в Улье. Здешняя охрана – ветераны?

Шаткий Тростник напрягся, разглядывая ближайшего к ним человека в камуфляже.

– Этот – меньше полугода.

– Вот! – довольно произнес Петля. – А у нас самому молодому больше двух лет. Они же щенки против нас!

– Тростник, ты проверяй каждого, кто будет рядом, а ты, Ломоть, попробуй понять, у кого какие способности.

– Хорошо.

Все, кто подходил к пленникам, находились в Улье меньше года. Тот, что подчищал нечистоты, вообще попал сюда пару месяцев назад. Судя по дисциплинированности, в оборот этой компании они попали сразу. Вели себя как проникшиеся пониманием суровых правил выживания, которые до многих доходят через больший срок.

Вечером к пленникам подкатили переносную автомобильную мойку с бочкой воды и, не церемонясь, как покойников, вымыли мыльной водой под большим напором. После водных процедур стало легче дышать.

– Массаж, опять же, перед сном полезен, – пошутил Петля.

– Ты как спать собрался? Сидя? – Шаткий Тростник изобразил единственную позу, в которой можно было уснуть: сидя на заднице и задрав руки вверх.

– Все равно, и так усну.

Спать сидя не пришлось. Трос опустили и выдали шесть мягких туристических ковриков. Отряд лег в один ряд. Сон, несмотря на переживания, сморил быстро. Дизель пытался крепиться, но уснул, будто кто-то намеренно заставил его сделать это. Проснулись все утром, перед самым рассветом, поеживаясь от холода.

Охрана лагеря не спала, исправно неся службу.

– Что, мужики, как спали? – спросил Дизель товарищей.

– Нормально.

– Дрых, как дома.

– Я просыпался один раз, – тихо произнес Ломоть и осмотрелся по сторонам.

– И что? – Дизель понял, что тот видел больше остальных.

– Я почувствовал здесь человека, который очень давно живет в Улье. Очень давно. Он подошел, а я пытался прикинуться спящим. Он не сразу понял, что я не сплю, а когда понял, тут же отключил. Вмиг, как будто я вообще не мог сопротивляться.

– Он понял, что ты его просек?

– Конечно.

– Значит, нам скоро объяснят, за что мы тут нанизаны, как караси на прутик.

Утро опять началось с мытья, после того как отряд дружно сходил по малой нужде. Работник подтащил мойку, смыл с камней мочу и прошелся по каждому бойцу тугой струей. Утренняя прохлада заставила ежиться от холода. К счастью, принесли горячую баланду и напиток с живцом. Пока отряд завтракал, солнце поднялось и обогрело округу.

В течение дня так никто и не снизошел до объяснений или же какого-то изменения положения. Снова мойка, смывающая пыль и пот, и сон, явно усиленный со стороны мощного менталиста.

– Я понял: нас хотят оскотинить, – предположил Петля. – Мы – как животные, как коровы в стойле.

– Зачем? – спросил Дизель.

– Почем я знаю? Коров доят, а потом режут.

– Думаешь, мы попали в руки к каннибалам?

– Почему бы и нет? Ради извращений люди готовы идти на многие вещи, поэтому потрудились поймать нас, о которых никто не слышал.

– Во, вторая часть твоего предположения мне очень понравилась! Наш изолированный образ жизни однозначно стал причиной, по которой нас поймали; вопрос в том, что они собираются с этим делать. – Дизелю стало легче от мысли о том, что он отчасти понял причину пленения отряда. – Мы, в каком-то роде, уникальное явление для Улья, так ведь? Может, это ученые?

– Конечно, как в «Джентльменах удачи»: Хмырь, Доцент и Василий Алибабаевич. Ты рожи их видел?

– А что, наши лучше?

– Конечно, у меня точно интеллигентность какая-никакая на лице отображается. – Петля постарался мимикой соответствовать образу интеллигента.

– Ладно, хватит утомлять пустыми предположениями. Сейчас пустят ток по тросу, и прекратятся ваши мучительные предположения. – Ломоть был не в настроении.

– А ты чего такой злой? – Дизель удивился, не часто заставая товарища в таком состоянии.

– А чего радоваться? Вы-то не чувствуете, а я чувствую нездоровую атмосферу, поэтому и не радуюсь.

– А что конкретно ты чувствуешь?

– Внимание. Нас наблюдают.

– Ну, разумеется, они будут это делать, а с их-то способностями это вообще просто.

– Я же не о том говорю. Я вот, к примеру, чувствую Дизель, как ты относишься ко мне, или Петля, и это обыкновенные чувства, даже если вы недовольны мной. Чувства понятные у вас, а у того, кто наблюдает нас, они какие-то чужие, непонятные, как у пришельца, наверное.

– Ты загнул, Ломоть, про пришельца! Просто человек так давно в Улье, что тронулся умом, – ответил ему Шаткий Тростник. – Нас это тоже ждет, если мы еще пару лет здесь протянем. Дизель за это время научится смотреть сквозь стены. Ты станешь управлять людьми по своему желанию, а я буду знать все, что происходит от меня за километры, а такое, знаешь ли, на психику может повлиять.

– Думаешь, это утилизация ветеранов Улья? – Дизелю понравился ход мыслей Тростника. – Почему не убили сразу?

– Я вдруг подумал, что есть другой уровень Улья, где мы со своими способностями опять будем новичками, а мутанты там от скреббера и выше. Что, если нас туда?

– Хорош, мужики, накручивать. – Петле явно не по душе были предположения товарищей.

– Да тут накручивай не накручивай, а молчать если, то быстрее умом тронемся, – подал голос обычно молчаливый Сапфир – бывший ювелир, а теперь начинающий пирокинетик. – Я им точно не нужен. Моя способность только начала развиваться.

– А нечего было ждать жемчужину. Записался бы в отряд, а не стоял в очереди, как баба. – Петля недолюбливал Сапфира за его мягкотелость.

– Мешаться только? – ответил Сапфир.

– Хватит, мужики, раскудахтались, как куры! – остановил готовую начаться перепалку Дизель. – Вас будто подначивает.

Отряд затих, но волны недовольства раздражали чувствительного к этому Ломтя и Шаткого Тростника. Кроме того, Ломоть время от времени ощущал на себе внешнее влияние, мягкое, пытавшееся быть скрытным. Оно и было таким для всех, но только не для него, матерого телепата и полиграфа, открывшего в себе дар с первых же дней.

К отряду снова за целый день никто не подошел, кроме уборщиков. После традиционной вечерней мойки крепкий сон сморил их, несмотря на обещания крепиться. Утром первым проснулся Дизель и сразу же заметил, что в отряде стало на одного человека меньше. Ломоть исчез.

– «Шесть негритят пошли на пасеку гулять, одного ужалил шмель, и их осталось пять». – Петля вспомнил считалку, популяризованную Агатой Кристи.

– Он слишком много знал, – вздохнул Шаткий Тростник.

Весь день прошел под гнетущим сознание пониманием собственного бесправного положения. Не хотелось разговаривать, строить бесполезные планы на побег. Казалось, что каждая мысль сканируется кем-то невидимым, и любая тайна становится для того известной сразу же. Отряд приуныл, совершенно не представляя выхода из ситуации.

– Если бы я знал, что делать, то поднял бы восстание, – признался Петля.

– А ты замок на наручниках сперва научись открывать, – посоветовал ему Шаткий Тростник.

– Легко. А что дальше?

– Попробуй открыть, а там видно будет.

Петля хмыкнул, будто его просили о совершенно элементарной вещи, закрыл глаза и попытался открыть замок силой мысли. Прошло несколько секунд, замок на самом деле щелкнул, но Петля не спешил открывать глаза. Прошла минута, он сидел неподвижно и как будто совсем не напрягался. Пошла вторая. Дизель заметил, что товарищ не дышит.

– Эй, Петля! – Он ткнул его ногой в бок.

Петля покачнулся, как деревянный идол.

– Что с ним? – испугался Сапфир.

– Не осилил медвежатник простого замка.

Внезапно Петля обмяк и сделал глубокий вдох. Его глаза в первые мгновения выражали полную дезориентацию. Он глубоко дышал, восстанавливая дыхание.

– Что это было? – спросил Дизель, когда дыхание товарища восстановилось.

– Я замок открыл? – Петля подергал наручники. – Нет. Вы поняли: эта скотина просто не дала мне это сделать.

– Какая скотина? – Шаткий Тростник не сразу понял, о ком идет речь.

– Эта, которую Ломоть учуял. Это он остановил меня.

– Ты превратился в чурбак, деревяшку, не дышал.

– Серьезно? В крестце ломит.

– Это нам знак, предупреждающий о бесполезности любых попыток сопротивления. – Дизель сплюнул на горячий камень.

– А что делать? – спросил Тростник.

– Ждать. Или не думать.

А через неделю у ворот показался тот же «Додж» с вагончиком на прицепе. Из него вывели пятерых пленников, среди которых была женщина. Когда их подвели ближе, отряд Дизеля изумленно ахнул: это была Мэрша, а с нею еще четверо из «Затерянного мира».

– Что за урод этот Мираж! – Рэб не переставал думать о человеке, отдавшем дикий по жестокости приказ.

– Без понятия. Это имя всплыло совсем недавно.

Квазирог и Рэб закопали трупы обезглавленных жителей стаба, убрали за правление трупы остальных и только после этого разрешили Бубке выйти их машины. Мальчишка выбрался наружу и первым делом обратил внимание на сваленные в кучу автоматы. Нападавшие не польстились на стрелковое оружие.

– Ого, а мне можно один? – У мальчишки загорелись глаза.

– Можно. Мы возьмем с собой парочку.

– Ага, для меня и этого. – Бубка махнул в сторону «бардака», подразумевая, что в нем находится страдающий новичок.

– Тому не знаю когда он понадобится, – засомневался Квазирог.

Он проверил несколько автоматов и выбрал самый свежий.

– Держи. Отныне это твое оружие, твой Финист, меч-кладенец и прочее. – Квазирог протянул автомат Бубке. – Не вынимай без нужды, не вкладывай без славы.

– Бубка, мы сейчас с дядей Квазирогом проверим это здание, а ты сиди в «бардаке» с открытым люком, если увидишь опасность – мутантов или людей, сразу стреляй.

– В них?

– Можно и в них, но сразу, как только увидишь, чтобы мы смогли вернуться. Понял?

– Понял. Чего сложного-то? Увидел – стреляй.

– Молодец! Да, и за новеньким присматривай, держи от него оружие подальше.

– Угу.

Квазирог дал Бубке еще два снаряженных магазина. Мальчишка, преисполненный важности, забрался в «бардак» через верхний люк и закрутился в нем, держа на прицеле местность.

– Слушай, а чего ты меня при нем дядей Квазирогом назвал?

– Сам не знаю, слетело, как-то само собой, будто я своего сына приучаю к вежливости.

– Ладно, дядя Вася какой-нибудь, но «дядя Квазирог» совсем не звучит.

– Хорошо, больше не буду называть при нем тебя дядей.

Они вошли в правление, еще не проветрившееся от порохового дыма. Он висел сизым туманом в лучах солнца, бьющего в окна. Везде на полу были лужи крови либо растянутые кровавые следы волочения. На стенах – отметины от попадания пуль и гильзы под ногами. Квазирог зашел в кабинет Председателя, подошел к портрету Ленина, сдвинул его. За портретом на гвозде висел ключ. Квазирог снял его, опустился на пол, отодвинул полосу линолеума, обнажив дверцу, открыл её ключом. Заинтригованный тайником, Рэб нагнулся, чтобы разглядеть его содержимое. В нише, выложенной красным кирпичом, находился склад оружия и споранов.

Квазирог спрыгнул вниз. Первым делом он начал вываливать на пол патроны к КПВТ и пустые звенья.

– Блин, реально с патронами к нашему пулемету не густо! – Квазирог пересчитал все патроны и насчитал чуть больше ста штук. – Стрелять буду я, и только одиночными.

– Как скажешь. У Бубки теперь автомат.

– Точно, не каждому ребенку на девять лет такое дарят.

– Ага. Балуешь ты его, дядя Квазирог.

Квазирог скорчил сердитую гримасу.

– Всё, последний раз, – усмехнулся Рэб.

Хотя на душе скребли кошки и кровь бурлила после увиденного, Рэб нашел в себе силы пошутить.

Итого в заначке Председателя нашлось больше сотни патронов к крупнокалиберному пулемету, два целых цинка к автомату калибром «пять-сорок пять» и россыпью больше трехсот к автомату «семь-шестьдесят два». К СВД тоже нашлось около двухсот патронов, правда, снаряженных в ленту и упакованных в короб для ПКМ. Семь гранат Ф-один и две противотанковые мины. Споранов в термосумке насчитали под двести штук, да и гороха пятнадцать шариков. Колхоз оказался не богат в этом плане.

С улицы послышалась стрельба. Рэб пулей вылетел во двор. Бубка стрелял куда-то вдоль улицы. Рэб заскочил на крышу «бардака» и только тогда увидел медленно, как старичок, бегущего спасенного новичка и почуявшего его мутанта, направлявшегося к поселку.

– Куда этот дебил ломанулся? – Рэб прыгнул за руль и услышал, как следом на «бардак» вскочил Квазирог.

Рыбак не видел молодого топтуна до последнего. Семенил себе, как тронувшийся умом, мелкими шажками. Тварь выскочила из-за дома внезапно и в пару прыжков настигла новичка. Свирепый вид твари на мгновение до того, как ее зубы впились в плоть, как будто образумил рыбака. Он вскрикнул и сделал вполне резкое движение, чтобы уклониться. Но куда ему было до реакции могучего мутанта, приспособленного для охоты! Тварь впилась в него пастью и когтями. Рыбак попытался крикнуть, но не смог этого сделать, потому что его легкие уже были разорваны.

Квазирог выстрелил из СКС несколько раз, ранив топтуна. Тварь бросила свирепый взгляд на машину, вырвала рыбаку ногу и скрылась с ней в густых зарослях. Только сейчас Рэб заметил, что Бубка смотрел за происходящей ужасной сценой в лобовое стекло, не сводя глаз.

– Ты… это… не переживай так. Здесь надо психику покрепче, чем у этого мужика.

– Я понял, Рэб, что он не сможет здесь, слабый какой-то. В туалет у меня отпросился, как будто я старше его.

– А чего ты его отпустил?

– А в кино одном видел: там мужик-танкист сказал: в танке главное – не обосраться. Вот я и подумал, что этот не удержит в себе.

– Ладно, плохо, конечно, что первого же новичка мы не смогли спасти, но куда деваться…

Рэб вернулся к правлению. Они загрузили все запасы Председателя в машину, взяли даже противотанковые мины, хотя Квазирог возражал, опасаясь детонации в случае попадания в них пули. Рэб настоял, делая упор на том, что противник использует тяжелую технику, против которой мины будут очень эффективны. Солярку из канистр перелили в бак, а пустые канистры вывесили наружу, чтобы освободить место под патроны.

– Ну и куда теперь? – спросил Квазирог, оглядывая подготовленный к дороге транспорт.

– Мне, да и Бубке тоже, надо попасть в стаб «Затерянный мир».

– Далеко отсюда?

– Без понятия.

– А зачем тебе туда? Он что, как Эльдорадо, манит?

– Там мои товарищи живут: Дизель, Скорняк, Крофт, Мэрша.

– А как так получилось, что ты здесь и не знаешь, как добраться до своего стаба?

– Как-нибудь расскажу, при случае. – Рэб посчитал, что Квазирог еще не готов услышать правду.

– Это… давайте глянем, что с Варваркой. Может, сбежала? – предложил Квазирог.

– Давай.

БРДМ тронулся в сторону, где жила Варвара с как бы мужем Дворником. Их ухоженный двор был испорчен следами гусениц тяжелой техники. Рэб остановил машину рядом с двором. Они с Квазирогом выбрались из машины и прошли к дому. Дворник с развороченной попаданием пули спиной лежал на Варваре. Квазирог осторожно приподнял мужчину, чтобы понять, как была ранена женщина. Похоже, они были убиты одним снарядом из тридцатимиллиметровой пушки, пробившим их насквозь.

У Варвары зияла кровавая рана в правом боку.

– Блин, жалко бабу! – Квазирог опустил тело Дворника на прежнее место.

– А ты говоришь, Дворник ей не муж? Смотри, прикрывал ее.

– Бежать надо было, а не прикрывать.

Вдруг Варвара издала хриплый звук непонятно чем. Рэбу показалось, что он вышел из пробитого легкого. На всякий случай он приложил пальцы к яремной вене на шее, чтобы проверить пульс. Ему показалось, что он почувствовал слабое биение под пальцами.

– А ну, давай, откинем его. – Рэб взялся за ноги Дворника.

Квазирог схватил Дворника за одежду и помог убрать его с Варвары. Рэб пригляделся к ране и заметил, что из нее еще вылезают, раздуваясь, кровавые пузыри.

– Живец, быстро! Она еще жива! – скомандовал Рэб.

Квазирог стрелой метнулся к машине, нашел свою бутылку ядреного живца и вернулся.

– Ты уверен? – спросил Рэб, опасаясь, что ослабленный организм женщины не перенесет такого надругательства из чистого спирта.

– Уверен, – твердо ответил Квазирог.

Он приподнял голову Варвары и прижал к её губам горлышко бутылки. Рэбу пришлось сжать женщине челюсти, чтобы у нее открылся рот. Грязная на вид жидкость залилась ей в рот. Варвара никак не отреагировала на это, не закашлялась, не подавилась. Бубка, вооруженный автоматом, смотрел по сторонам, но время от времени бросал взгляд на то, что делали взрослые мужики.

Квазирог положил Варвару на землю. Он сделал для спасения Варвары все, что мог.

– Теперь остаётся ждать, помрет или нет. – Рэб присел рядом, на крыльцо дома.

Порванный материал, которым был накрыт дом, трепало ветром, усиливая ощущение опустошения. Варвара, не живая и не мертвая, как царевна из сказки Пушкина, добавляла в общий унылый антураж свою долю тоски. Рэб пытался понять, к чему была эта жестокость, что заставляет людей вмиг превращаться в бесчувственных садистов-убийц, как только они осваиваются в Улье. Не все, конечно, но многие. Подумал о Валере, отце Бубки, и глянул на пацана. Ребенок заметил его взгляд, улыбнулся, поправил автомат и снова с серьезным видом принялся таращиться по сторонам. Рэбу стало интересно, как часто его отец вызывал на лице сына улыбку. Почему-то он был уверен, что совсем не часто.

Слабый стон донесся сквозь сжатые губы Варвары. Рэб подскочил к ней и заметил, что на её лицо вернулась краска.

– Жива, пойдет на поправку, – решил Квазирог.

– Надо ее на одеяло – и в «бардак», – распорядился Рэб.

Квазирог принес одеяло. Варвару бережно положили на него и отнесли к машине. Ей отвели место на полу, под сиденьем стрелка. Бубку назначили главным Айболитом экипажа, чтобы он присматривал за раненой. Квазирог снарядил КПВТ лентой на пятьдесят патронов и остался на месте стрелка.

– И куда же теперь ехать? – Рэб занес руку над рычагом переключения передач и замер в нерешительности.

– В твою сказку, в «Затерянный мир».

– Я не знаю, где он находится.

– А это и не важно. У людей в сложной ситуации всегда должна быть светлая идея, в которую надо верить, чтобы жить дальше.

– Ты хочешь сказать, я выдумал «Затерянный мир» – поселок, который я основал вот этими руками? – Рэб глянул на свои руки. – Ну, не совсем этими.

– Ну да, тогда у тебя были другие руки, которые могли основать поселок, а не только вертеть баранку.

– Ох, и ехидный же ты, Квазирог! Я отвезу тебя в «Затерянный мир», чего бы мне это ни стоило.