Текст книги "Посол вон!"

Но это было еще не все, по плану их компании, на эту же ночь также была намечена операция по реабилитации Изи. Хотя нет, не так. Операция по дискриминации обидчиков нашего шустрого черта. Именно этим сейчас и должна была заняться Соловейка. Как ни странно, но за свою боевую подругу Илюха совсем не волновался. Несмотря на то, что это было первое ее самостоятельное задание, Солнцевский был уверен в успехе. Любава уже давно была готова к сольному выступлению, но подходящего повода себя проявить до сих пор как-то не представлялось.

– Сейчас главное, чтобы она на радостях не перестаралась, – буркнул себе под нос Илюха, добравшись до «Чумных палат». – Надо будет дождаться ее возвращения, чтобы выслушать доклад.

Ждать возвращения младшего богатыря Илюха решил в комфортных условиях. Он подбросил в маленькую печку, нагревающую воду, несколько полешек, захватил парочку «Феофана классического» и отправился отмокать в джакузи.

* * *

Соловейка сама настояла на том, чтобы на задание она отправилась одна, без страховки Илюхи. Несомненно, ей было бы приятно осознавать, что старший богатырь прячется где-то совсем рядом и переживает за нее, но желание насовершать чего-нибудь героического самой, без чьей-либо помощи, пересилило. И тот фактор, что ее коллеги согласились с этим, наполнял младшего богатыря чувством гордости: наконец-то ее признали как равную. Конечно, за то время, которое она провела в составе «Дружины специального назначения», она успела много чего натворить, но неизменно рядом с ней находилось твердое плечо Солнцевского, изворотливый ум Изи и огневая поддержка Моти. Но теперь она осталась один на один с темнотой и поставленной целью – теремом посла бухарского эмирата Каюбека Талибского.

Та суета, которая возникла на территории «Иноземного подворья», была как нельзя на руку маленькой диверсантке. В те времена огонь тушили всем миром, так что наверняка чуть ли не вся стража, и уж все слуги этого бухарика точно, сейчас орудуют на пожаре.

Представляя себя Умой Турман из рассказов Солнцевского про коварного Билла, Соловейка преодолела ограду посольского терема и, затаившись у какого-то амбара, прислушалась. Ночь отозвалась гаммой приглушенных звуков со стороны пожара и полным их отсутствием во дворе Каюбека. Этот момент полностью удовлетворил ее, и она начала операцию.

Вариант проникновения через дверь Соловейка отсекла тут же. Тем более что Изя подтвердил его несостоятельность своим горьким опытом. Поэтому ее целью оказался небольшой балкончик на втором этаже. Старый рогатый ходок утверждал, что на него регулярно выходит его несравненная Газель подышать свежим воздухом. Соответственно стоит предположить, что где-то там неподалеку находится Соловейкина цель – спальня возлюбленной Изи.

Постоянные тренировки с Илюхой дали о себе знать – Любава ловко подпрыгнула, зацепилась руками за выступающее из сруба бревно, изящно подтянулась и оказалась на заветном балконе. Она осторожно тронула дверь, та медленно отворилась, путь был свободен.

Соловейка вошла в помещение и огляделась. Комната оказалась весьма внушительного размера. Слева стоял небольшой столик с какими-то шкатулочками и скляночками. Далее располагался огромный шкаф и пара сундуков. А справа, в самом дальнем от двери углу, стояла огромная кровать, накрытая массивным балдахином до самого пола. Именно она больше всего заинтересовала ночную гостью.

– Что ж, посмотрим на несравненную и луноликую, – еле слышно хмыкнула Любава. – Изя, конечно, не подарок, но первой встречной я его не отдам. Он хоть и черт, но личность неординарная и родная, к тому же без него будет скучно.

С этими словами она осторожно подняла полог и заглянула вовнутрь. Лунный свет тут же осветил личико Газели. Для осмотра потенциальной Изиной жены Соловейке потребовалось не больше секунды, по истечении которой она довольно громко ойкнула. Руки сами собой разжались, тяжелый полог занял свое законное место.

– Уфф... – протянула Любава, смахивая выступившие на лбу капельки пота, – ну Изя, ну романтик... Глаза – зеркало души, говорите...

Тут из-под полога раздался басовитый храп, от неожиданности Соловейка отскочила в сторону. Слава богу, поступь у нее была легкая, никакого шума это неожиданное перемещение не произвело. Некоторое время она стояла молча, уставившись на гигантскую кровать.

– Изе надо будет рассказать, – наконец протянула она, общаясь сама с собой. – Хотя нет, еще подумает, что я его прикалываю. Ну его, этого черта, пусть сам со своей личной жизнью разбирается.

С этими словами она осторожно отошла в сторону и направилась к большому сундуку, стоящему в изголовье кровати. Именно там была разложена одежда посольской дочки. Немного пошарив там, Любава извлекла на свет тюбетейку. Головной убор людей востока тут же исчез за пазухой, а на его место Соловейка положила ярко-красную бандану черта.

– Ну вот, теперь порядок, – довольно хмыкнула младший богатырь, – поутру мамки-няньки обнаружат пропажу, а папаша наверняка вспомнит, у кого на голове он видел такой вот платок. Не может не вспомнить, колоритная личность Изи надолго остается в памяти.

По большому счету задание было выполнено, Любаве оставалось только так же незаметно покинуть помещение. Но тут видимая простота, с которой оно было выполнено, сыграла с ней злую шутку. Вместо того чтобы немедленно возвращаться, Соловейка, что-то мурлыча под нос, неторопливо прошлась по комнате.

– Так вот, значит, как живет золотая молодежь... – протянула она, осматривая украшения, разложенные на столике, – так, ерунда, – заключила она, рассмотрев некоторые из них.

– Да и зачем им вообще украшения, ежели под паранджой все равно ничего не видно, кроме глаз? – неизвестно кого спросила она. – Кстати, о парандже!

Тут маленькая нахалка вернулась назад к сундуку и принялась надевать на себя одежду храпящей под пологом Газели.

– Никогда не понимала, как это они умудряются в такой пакости ходить? – опять непонятно кому пояснила свой странный поступок Любава.

С непривычки облачение проходило довольно сложно, но наконец интеллект победил, Соловейка в восточном одеянии подошла к зеркалу, висящему на стене. Некоторое время она рассматривала свое отражение молча, но потом философски заметила:

– Как товарищ Сухов говорил? Восток – дело тонкое! Может, и правильно, что она этот мешок на себе носит.

Только она собралась вернуть хозяйке ее облачение, как с непривычки ноги запутались в этом самом облачении и она грохнулась на пол. В тот же момент дверь резко открылась, и к ней подскочил Каюбек Талибский, собственной персоной.

– Газелюшка моя ненаглядная, ты не ушиблась?

Соловейка, ругающая себя на чем свет стоит, что не убралась отсюда сразу, и уже готовая принять бой, от таких слов даже немного опешила.

– А я стою тут у двери и слушаю, не проснется ли цветок моего сердца. Тебя, наверное, разбудил шум за окном? Так это мои люди побежали помогать тушить пожар. Представляешь, загорелся терем Курвеля Вражинаса!

С этими словами он помог подняться Соловейке, и только в этот момент она поняла, что из-за того, что она надела паранджу Газели, он принял ее за свою дочку. А где же сама-то дочурка? Любава бросила взгляд на кровать и прислушалась. За навязчивой трескотней папаши вполне отчетливо прослушивался басовитый храп несравненной и луноликой.

– Это, несомненно, опять кто-то из банды Солнцевского! – не останавливался Талибский. – Воровство, поджоги, нападения на сонных граждан, это как раз по их части. И как их только при дворе терпят? Подумать только, беглый монах, бывшая разбойница, трехголовая гадина и этот скользкий тип Изя.

Если буквально мгновение назад Соловейка думала только о том, как бы поскорее избавиться от папаши и улизнуть через балкон, то после таких слов эти мысли отошли на второй план, уступив свое место праведному гневу, пополам с возмущением. Так вот, значит, как они относятся к «Дружине особого назначения»!

А Каюбек все не унимался:

– Дикая страна, дикие нравы. Но ты не бойся, этот противный Изя больше никогда не ступит на порог моего дома. Скоро мы вернемся в родную Бухару, и я тебя выдам замуж за сына моего друга, красавца Касыма. Насчет калыма мы уже договорились, так что долго тянуть не будем.

Тут Соловейка окончательно вышла из себя и, стараясь не сорваться на крик, ехидно заметила из-под паранджи:

– Знаете, папаша, если вы еще не заметили, я выросла! И мне абсолютно все равно, о чем вы сговорились со своим дружком, потому что за твоего Касыма я замуж не выйду!

– Газелюшка... – ошарашенный таким отпором, еле смог выдавить Каюбек, – так ведь калым...

– Ха, так для вас, папаша, что важнее, калым или счастье дочки? – продолжала гнуть свое возмущенная Соловейка.

– Э... – протянул посол, изо всех сил пытаясь понять, что произошло с его смирной дочуркой.

– И никаких «э»! – совсем разошлась Любава. – «Дружина специального назначения», конечно, не корзинка с фруктами, но и бандой их называть я не позволю! И вообще, этот самый скользкий Изя не такая уж плохая партия, и я решила принять его предложение и выйти за него замуж! Жить я буду у него, так что вопрос об отъезде на далекую жаркую родину считаю закрытым. А сейчас я отправляюсь к моему любимому.

С этими словами мелкая дебоширка корректно отстранила окончательно обалдевшего папашу в сторону и, гордо подняв голову (насколько это возможно в парандже), проследовала в открытую дверь. Уже покинув помещение, она не удержалась и крикнула:

– Свободу женщинам Востока!

Лимит на удачу явно подходил к концу, и Любава это вполне четко осознавала. Именно поэтому, воспользовавшись замешательством, вызванным ее выступлением, она прошмыгнула мимо оцепеневших евнухов, выскочила из терема, за первым же поворотом сорвала с себя мешающую паранджу и со всех ног бросилась прочь. Примерно в этот момент за ее спиной раздались грозные крики оттаявшего папаши.

«И чего это меня понесло? – пронеслось в голове Соловейки. – Надеюсь, настоящая Газель проснется после таких криков. Если нет, то через несколько минут у ворот „Чумных палат“ будет разъяренный Каюбек со всеми своими людьми».

Тут до ее слуха вполне отчетливо донесся топот множества сапог.

– Разве можно так крепко спать? – уже вслух заметила Соловейка и прибавила ходу, ей было просто необходимо добраться до дома раньше погони.

* * *

А в это время ничего не подозревающий Илюха Солнцевский нежился в джакузи, лениво потягивая пивко. Сооруженный Захаром агрегат работал исправно, так что расслабление было окончательным и бесповоротным.

– Удивительно, что Соловейка так и не признала ванну, – вяло констатировал старший богатырь после очередного глотка, – кстати, она что-то задерживается.

Как только старший богатырь сказал это, дверь резко отворилась и на пороге появилась Любава. При виде ее Илюха чуть не утонул от возмущения.

– Ой, ой, какие мы стеснительные! – тут же бросила Соловейка, отводя хитрый взгляд в сторону. – Расслабься, я не смотрю.

– Любава, вы что с Изей обалдели совсем, что ли? – взорвался Солнцевский, максимально погрузившись в бурлящую воду.

– Между прочим, я дала согласие выйти за него замуж! – выдала Любава, с трудом сдерживая слово и смотря в сторону.

– Ч-чего? – не понял Илюха.

– Какой ты непонятливый, право! Но, учитывая твои прошлые заслуги, лично для тебя могу повторить сказанное. Я дала согласие на этот брак, заявила, что переселяюсь на жилплощадь будущего мужа, а сейчас сюда явится разъяренный папаша.

– Изин? – не веря своим ушам и даже несколько подзабыв о пикантности ситуации, переспросил Илюха.

– Почему Изин? – в свою очередь удивилась Соловейка.

От ее щек уже можно было прикуривать, но она продолжала героически смотреть в стену.

– Твой?!

– Совсем ты в своей джакузи мозги промыл, – хмыкнула Любава. – Папаша несравненной и луноликой, Каюбек Талибский.

– Погоди-ка, погоди, – совсем запутался Илюха, – значит, ты выходишь замуж за Изю, а в ярости этот душман?

– Ну да, – кивнула Соловейка. – Я же согласилась выйти замуж от лица Газели.

Чтобы восстановить нарушенное равновесие, Илюха сделал несколько больших глотков пива и снова принялся искать правду в этом странном, запутанном мире.

– Значит, Газель согласилась выйти за рогатого?

– Да нет, – уже начиная злиться на непонятливого богатыря, отмахнулась Любава. – Сама Газель вообще не в курсе происходящего и, судя по всему, в данный момент храпит на своем ложе под балдахином.

– Так почему Каюбек припрется сюда, да еще в ярости?! – совсем теряя нить рассказа, взревел Илюха.

– Судя по всему, чтобы призвать к ответу коварного соблазнителя Изю, и вернуть в отеческие объятия обманутую и наверняка уже немного опозоренную Газель.

Солнцевский глухо застонал, опять с помощью «Феофана классического» попытался собраться с мыслями. Однако мысли после рассказа бывшей разбойницы настолько перепутались, что пиву их распутать было не под силу. Вот когда бы пригодилась его знаменитая фляга. Однако она, похоже, навечно поселилась у Берендея, поэтому пришлось выправлять ситуацию подручными средствами. Илюха окунулся с головой в воду, потом допил остатки пенного блаженства и наконец выдал своему ретивому богатырю:

– Что с тобой произошло, расскажешь позже, в более подходящей обстановке...

– Лично мне обстановка кажется вполне подходящей, – тут же перебила свое непосредственное начальство Соловейка.

– А теперь ответь только на один вопрос, – отрезал старший богатырь, пропустив мимо ушей остроту подчиненной. – Как ты выразилась, «разъяренный папаша» будет иметь ордер на обыск?

– Чего? – настало время переспрашивать Любаве.

– Говорю, разрешение Берендея на осмотр «Чумных палат» у него будет?!

Соловейка немного прикинула в уме и решительно ответила:

– Нет, о разрешении он и не вспомнит.

– Тогда отправляйся и расхлебывай все то, что ты заварила, – подвел итог странному производственному совещанию Солнцевский.

– Но... – протянула Соловейка, но Илюха решительно прервал ее:

– Досмотр частной собственности может проводиться только силами правопорядка, и то с санкции прокурора... Тьфу ты, то есть Берендея или, в крайнем случае, его воеводы Севастьяна. В противном случае, хозяин этого самого имущества, то есть ты, вправе отказать в осмотре, а если данное лицо будет настаивать, то применить силу для защиты...

– Так он со всей своей стражей явится! – завопила Соловейка.

Тут она то ли случайно, то ли нарочно ненадолго забылась и вернула свои взоры к распаренному Илюхе. Реакция последнего была мгновенной:

– Отвернись!

– Да ладно, ладно, – обиженно пробурчала Любава и, немного успокоившись, ехидно добавила: – Я девушка хрупкая, добрая и с толпой вооруженных лиц самого что ни на есть мужского пола общаться не привыкла. Так что, может, вы изволите выбраться из вашего ложа и подмогнете палицей вашему младшему богатырю?

– Не изволю, – огрызнулся Илюха, – сама справишься.

– Это как это?

– Как, как... – передразнил собеседницу Солнцевский. – Ты что, свистеть разучилась?

Тут на милом румяном личике Соловейки пронесся вихрь самых противоречивых чувств, от удивления до сдержанной радости.

– Нет, – наконец ответила она.

– А раз нет, так иди и пресекай хулиганскую попытку вражеских лазутчиков проникнуть на охраняемый объект.

Лицо Соловейки просияло радостной улыбкой, она шустро покинула помещение.

– Надо будет завтра же поставить защелку, – буркнул Солнцевский, выбравшись из ванны и облачаясь в огромный кафтан, который он использовал вместо банного халата. – Ишь, чего вздумала, за Изю замуж! Он, конечно, пацан правильный, но он же черт! Ладно уж, потом разберемся в этом бразильском сериале, кто с кем и кто за кого. А пока надо посмотреть, чтобы она много дров не наломала.

А в этот самый момент румяная Соловейка, уже наскоро переодевшаяся в форменную косуху, подходила к воротам, которые держались из последних сил под напором незваных гостей. Любава неторопливо прокашлялась и резко отодвинула засов. Во двор тут же ввалились человек двадцать, вооруженных кривыми саблями и прочим острым железом, во главе с самим Каюбеком.

Вид хрупкой девушки, с распущенными черными волосами, в проклепанной косой кожаной куртке поверх приталенного изумрудного сарафана, с глубоким выразительным разрезом, не произвел на вошедших никакого впечатления, они попытались отстранить ее с дороги, однако были остановлены простым вопросом:

– Ну и какого вам тут надо?

В голосе самого младшего богатыря было столько стальных ноток и уверенности в себе, что гости предпочли остановиться.

– Мне нужен этот подлец Изя! – рявкнул Каюбек. – И невинная девица, которую он обманом и хитростью завлек в свои липкие сети.

– Здесь нет ни одного подлеца, – спокойно заметила Любава, – да и девица всего одна – это я.

Каюбек нахмурился, потеребил свою бороду и, состроив свирепую физиономию, бросил Соловейке:

– Ты меня не интересуешь. Я должен осмотреть дом, и если обнаружу там Изю, то убью его.

Тут настало время нахмуриться Любаве. Каково юной девушке чувствовать такое пренебрежение со стороны мужчины? Другое дело, что это самое внимание со стороны бухарца ей даром не нужно, но все-таки...

– Я, конечно, так витиевато, как Илюха говорить не могу, так что расскажу общую идею своими словами. Значится так, ежели есть бумажка от князя, то проходи и смотри, а коли нет, вали отсюда, пока не получил.

Услышав такое, Каюбек переглянулся со своими людьми, после некоторой паузы они уже дружно хохотали, согнувшись в три погибели.

– Зря смеетесь, – откупоривая очередную бутылку с «Феофаном классическим», бросил Солнцевский, появившись на крыльце, – и лучше бы вам послушать совет младшего богатыря моей дружины и покинуть частную собственность. В противном случае я не смогу удержать ее от превентивной меры воздействия.

– Чего?! – взревел Талибский.

– Пожалуй, ты, Любава, совершенно права, – обратился к своей боевой подруге Илюха, – с ними надо попроще. – И уже обращаясь к Каюбеку, добавил: – Вали отсюда!

Как видите, члены спецдружины даже два раза предлагали незваным гостям покинуть помещение (то есть конечно же двор), но они своим шансом не воспользовались. Талибский махнул рукой, и... Его ратники успели сделать шаг, прежде чем Соловейка применила свой талант в действии. Сам-то Илюха уже свиста не боялся, как-никак ежедневная утренняя тренировка давала о себе знать, а вот бухарцам пришлось несладко. Соловейкин свист раскидал их ровным слоем по двору. Самые стойкие еще немного подрыгались, но потом предусмотрительно затаились в глубоком обмороке.

– А ты в форме! – заметил Илюха.

– Ну так! – хмыкнула польщенная Любава.

– Но это не дает тебе права врываться ко мне, когда я принимаю ванну! – неожиданно рявкнул Илюха, но, как ни странно, Соловейка ничуть не смутилась.

– Знаешь, пожалуй, ты прав, это может быть совсем даже неплохо. Пожалуй, я как-нибудь все-таки посещу твою джакузю.

Илюха хотел было что-то ответить, но Соловейка была быстрее:

– Но только перед этим я кого-нибудь из ребят Захара попрошу поставить на дверь засов.

Отвечать маленькой проказнице Солнцевский не стал, как говорится, себе дороже. А в этот затянувшийся день она была явно в ударе. Вместо этого он неторопливо принялся собирать по двору «бухариков» и аккуратно складывать их у забора, естественно, с наружной его стороны. За этим занятием и застал его запыхавшийся Севастьян с десятком богатырей.

– Что случилось? – удивленно поинтересовался он, глядя, как Солнцевский на верх образовавшейся кучки бережно укладывает потенциального Изиного тестя.

– Да вот, ворвались, дисциплину хулиганили, мебель крошили, к Любаве приставали, – охотно пояснил Илюха, – пришлось применить разумную силу и урезонить разгулявшихся молодчиков.

– Точно так, – тут же влезла Соловейка. – Мы им вежливо так, ежели какие претензии, так сходите сперва к князю, поставьте власть в курс дела, а потом приходите.

– С ордером, – уточнил Солнцевский.

Старый воевода, видавший в своей жизни и не такое, крякнул и почесал затылок. Конечно, ему было привычнее водить ратников в бой, чем вести дознание, но и эта процедура ему была знакома.

– Чего они хотели-то?

– Опять какие-то нелепые наезды, – пожал плечами Илюха. – Мол, типа Изя опять обесчестил его Газель и прячется теперь от отеческого гнева на территории палат.

– Так Изя сейчас на охоте, – удивился воевода.

– Точно так, – радостно отозвалась Соловейка, – вместе с Мотей и князем с княгиней.

– И еще тремя десятками свидетелей, – подвел итог старший богатырь.

– А... – протянул Севастьян.

– Конечно, представителям законной власти можно проследовать в дом, – предупредил вопрос Солнцевский, – но лучше это сделать тогда, когда очухается этот душман недобитый.

– Кстати, если бы он не хамил, не махал острыми железяками, то, может, мы и его пустили бы на экскурсию, – не осталась в долгу Любава.

Севастьяну оставалось только теребить бороду и ждать, когда посол очнется.

* * *

Никогда еще за свою жизнь посол бухарского эмирата Каюбек Талибский не чувствовал себя настолько отвратительно. Мало того что единственная, а от этого, несомненно, самая любимая дочка, подняла домашний бунт и скрылась с каким-то прощелыгой, так, ко всему прочему, его сумела победить совсем юная девчонка в странных кожаных доспехах и с непотребным разрезом вдоль сарафана. Это надо же до такого дойти! Помимо того, что ее лицо может увидеть каждый, кому только вздумается, так открытому взору так же оказались доступны и ее ноги! Причем окружающие ее мужчины, вместо того, чтобы сделать ей внушение, запретить этот ужас или закидать камнями, то и дело бросают взгляды на эту часть тела и, похоже, получают от этого удовольствие.

Жуткая страна, жуткие нравы! То ли дело родная Бухара, где женщины надежно отделены от мужской назойливости плотной чадрой. Конечно, посол, как хранитель восточных традиций, был возмущен нравами, царящими в Киеве. Он только ради того, чтобы окончательно убедиться в падении нравов в городе, бросил пару-тройку взглядов на запретный плод, и что же он там увидел? А увидел он такое, что до сих пор стоит перед его глазами и мешает сосредоточиться. И как с этой девицей могут постоянно, бок о бок, служить мужчины? Это же пытка какая-то! Нет, тысячу раз правы были предки, что облачили женщин в паранджу, дабы они своим видом не отвлекали добропорядочных мусульман от важных дел.

Их дело сидеть дома, варить плов, рожать детей и ждать супруга со службы. И уж точно не их дело соваться в мужские дела и своим свистом выводить из строя отборных воинов. И нет в том их вины! Не на ратном поле их зарубил коварный враг и не от свистящей стрелы пали они под копыта верного коня, а лишились чувств от совершенно негероического и абсолютно нелогичного поведения младшего богатыря какой-то странной маленькой дружинки. Где же это видано, чтобы свистом с ног сбивать? Это не по правилам!

С такими вот мыслями Каюбек планомерно, шаг за шагом обыскивал «Чумные палаты» в сопровождении воеводы Севастьяна, ухмыляющегося Илюхи Солнцевского и ехидного богатыря в сарафане. Надо признать, что именно последний, курносый фактор в этом списке окончательно выводил его из хрупкого состояния равновесия, в котором он оказался, после того как очнулся и имел длительный разговор с представителями власти. Когда он получил разрешение осмотреть терем, он уже вполне четко осознавал, что это действие не даст никаких результатов.

Предчувствие его не обмануло: в доме не оказалось ни похитителя его несравненной Газели, ни самой сбежавшей дочурки. К тому же воевода подлил масла в огонь, официально заявив, что коварный обольститель в данный момент находится на охоте с князем, княгиней и еще несколькими десятками человек. Тогда Каюбек окончательно растерялся и закончил досмотр в совершенно угнетенном настроении. Именно в этот момент к нему подошла обладательница уникального свиста и очень проникновенно посоветовала возвращаться домой. Как ни странно, он тут же ощутил, что именно так ему и стоит поступить. Он попрощался с воеводой, хмуро кивнул старшему и младшему богатырям и гордо отправился прочь.

А что ему оставалось? Куда бежать, где искать его несравненную и луноликую? Хорошо еще, что Севастьян лично его уверил, что все ворота закрыты, ночью из города она не выберется, а утром стража будет многократно усилена. Оставалось только ждать. Ноги сами привели его в комнату дочки.

Газелюшка, но как она могла, а главное, из-за кого? Из-за этого скользкого типа Изи? Ну да, как теперь ясно, он вместе с остальными членами дружины в фаворе у князя, но ведь этого мало! А как же калым, как же данное в Бухаре слово?

Тут что-то привлекло его внимание на сундуке, стоящем около кровати. Каюбек подошел поближе и осторожно поднял с него ярко-красный платок. Немного покопавшись в памяти, он вспомнил, что именно такой он видел на голове вездесущего среднего богатыря. Мысли окончательно запутались в голове посла.

Так, значит, он был здесь?! А как же охота? Так, где же Газель? – пожалуй, это были самые важные из вопросов, которые словно рой пчел закружились у него в голове. И тут в ней появилась одна, но при этом самая важная и большая мысль, вытеснившая из головы все остальные. Каюбек вдруг вспомнил, что на последнем пиру, на котором он вручил князю верительные грамоты, кто-то из послов по секрету поведал ему, что в настоящий момент денежные средства «Дружины специального назначения» достигли просто неприличных размеров. И что именно Изя держит в своих руках все денежные потоки этого весьма странного подразделения. На лбу Каюбека Талибского тут же выступили капельки пота, а в ушах вполне отчетливо раздался звон золотых монет.

– Так это меняет дело! – радостно воскликнул бухарец и, потирая руки, прошелся по комнате. – В конце концов, почему бы и не заиметь такого зятя? Тип он скользкий, голова варит, деньги к рукам липнут, так какого же жениха еще можно пожелать любимой дочке? А то, что он другой веры, так это поправимо, чик, и готово.

От нахлынувшего на него возбуждения Каюбек опять заметался по комнате.

– Ай да Газелюшка, ну вся в палку! – радостно сообщил сам себе такую невероятную новость. – Это очень даже кстати, что ты с ним сбежала. Теперь я с чистой совестью могу послать куда подальше своего бухарского друга. Мол, я не я, слова не нарушал, а просто был поставлен перед фактом моей временно непослушной дочкой.

Пот на лбу выступил еще больше, а нарезаемые по комнате круги мельче, но зато интенсивнее.

– На свадьбу денег с Берендея стрясу, мол, раз не уследил за своим богатырем, плати. Да и дом для молодых тоже, пожалуй, с него. А с такой-то протекцией и связями при дворе я такую торговлю в Киеве разверну!

От открывающихся перспектив у него пошла голова кругом, и Каюбек опустился на все тот же сундук. Вдруг его слуха достиг странный звук, раздающийся из-под плотно закрытого палантина. Посол напрягся, осторожно поднялся и дрожащей рукой поднял полог. Стон радости пополам с разочарованием вырвался из его груди – на огромной кровати как ни в чем не бывало спала его дочь.

– Газелюшка! – заверещал он, теребя за плечо спящую девицу.

Та, в свою очередь, спросонья не могла понять, что от нее хотят, и попыталась скрыться под одеялом. Однако оттуда она была извлечена решительной рукой своего отца. Наконец она смирилась, что просыпаться все-таки придется, и открыла глаза.

– Шайтан тебя подери, ты что, с ума сошел на старости лет?! – довольно визгливым голосом возмутилась она.

– Это тебя шайтан подери, ты где была?! – не остался в долгу Каюбек.

То ли спросонья, то ли от удивления, а то ли оттого, что до этого папаша никогда не говорил с ней в таком тоне, она совершенно искренне ответила:

– Спала.

– С кем? – не унимался бухарец. – С ним, с Изей?!

– Да ты чего, папа? – сбросив с себя остатки сна, удивилась Газель. – Я девушка приличная и абы с кем не сплю! Тем более что ты троекратно усилил стражу, и без этих никудышных евнухов никуда меня не отпускаешь!

– А давно ты вернулась? – не унимался отец.

От таких нелепых обвинений дочурка совсем стушевалась и не нашла что ответить. Впрочем, ответ особо не требовался, Талибский продолжал клеймить позором и выводить на чистую воду:

– Не отпирайся, все рано не поможет! Ты в парандже наговорила мне кучу гадостей, сказала, что выходишь замуж за Изю, и сбежала к своему жениху!

– Я охотно допускаю, что тебе, папочка, кто-то наговорил всяких гадостей, но на этот раз это была не я.

– И ты все это время спала?!

– Конечно, – удивилась Газель, – ты же знаешь, какой у меня крепкий сон.

– Но ведь в тереме было столько криков! – не унимался Каюбек.

– Ну и что? – пожала плечами луноликая. – Если бы я просыпалась от каждого крика, то ни одной ночи бы спокойно не поспала.

– А это что? – выдал последний козырь папаша, протягивая Изину бандану.

– Папа, не делай из себя идиота, ты что, сам не знаешь, что это?

– Это дурацкий платок, который носит на голове твой Изя и который я обнаружил около твоей кровати! – ревел бухарец, пропустив очередное хамство дочурки мимо ушей.

Тут с некоторым интересом Газель взяла бандану, покрутила ее в руках и лениво отбросила от себя.

– Хорош отец, нечего сказать, – наконец выдала она, – единственная дочка, совершенно беззащитная и всеми брошенная, спит себе в кровати, а вокруг какие-то типы грифами вьются, да еще свои вещи разбрасывают!

Папаша окончательно стушевался и молящим голосом спросил у хамоватой кровиночки:

– Так это не ты требовала предоставить свободу женщинам Востока?

– Я что, с фикуса рухнула? – в очередной раз удивилась Газель. – На кой она мне, эта свобода-то? И так-то никаких проблем, а уж коли в гарем попадешь, так вообще благодать! Ни тебе хлопот, ни забот.

– Можно подумать, у тебя сейчас много проблем с заботами, – огрызнулся папаша, но был тут же поставлен на место дочуркой:

– А вот в мою личную жизнь я попрошу не лезть!

Долго пытался в очередной раз собраться с мыслями Каюбек Талибский, но и на этот раз ему удался сей весьма сложный процесс, Он решительно вышагивал по комнате и обрисовывал ситуацию:

– А какая, собственно, разница, спала ты или всю ночь по городу шастала?

– Какая разница?! – попыталась заверещать Газель, но была резко прервана папашей:

– Главное, что факт похищения зафиксирован. А раз так, то мы завтра отправляемся к Берендею требовать справедливости и руки его богатыря.

– Папа, ты в своем уме?

– Пойдешь за Изю замуж, – отрезал Каюбек, – это, конечно, не гарем, но партия со всех сторон выгодная.

И тут он обрисовал дочке все открывающиеся после этого радужные перспективы. В конце рассказа луноликая презрительно хмыкнула и согласилась. Как говорит Изя: «А почему нет?»