Текст книги "П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 2. Аграрная реформа"

Многие из позднейших декабристов были близки с Н.С. Мордвиновым и относились к его деятельности с уважением; К.Ф. Рылеев воспел его в своем стихотворении «Гражданское мужество»; даже наиболее последовательный и энергичный сторонник крестьян Н.И. Тургенев, расходясь с Н.С. Мордвиновым во взглядах на данный вопрос, находился в близких личных отношениях с ним и рассчитывал, что если правительство твердо решится уничтожить крепостное право, то Н.С. Мордвинов не будет мешать этому; в мечтаниях декабристов о составлении временного правительства после переворота наряду с именем М.М. Сперанского упоминалось и имя Н.С. Мордвинова. События, последовавшие за воцарением Николая I и обратившие Н.С. Мордвинова в одного из судей над декабристами, повлияли на изменение его воззрений, сделав из него сторонника status quo и в политических вопросах, что, однако, не доставило ему заметного влияния в новое царствование3333
  Иконников В.С. Граф Н.С. Мордвинов. СПб., 1873. С. 220–243.


[Закрыть].

Позднее Д.А. Столыпин перешел под покровительство своего дяди – А.А. Столыпина, героя Бородинской битвы, богатого саратовского помещика и друга известного социального прожектера эпохи Александра I – М.М. Сперанского. В соответствии с фамильной традицией, юноша решил посвятить себя военной службе и, закончив в 1839 г. юнкерскую школу, поступил офицером в престижный Конногвардейский полк. Однако удачно начатая карьера вскоре была прервана по двум обстоятельствам. Во-первых, его независимый характер часто вступал в противоречие с рутиной и строгостями, диктуемыми военной дисциплиной; во-вторых, в нем росло убеждение, что постоянная или длительная военная служба, совершенно необходимая для защиты Родины во время войны, в мирные годы нецелесообразна. Добровольно уйдя в отставку, он вместе со своим старшим братом Алексеем, другом М.Ю. Лермонтова, отправился на Кавказ. Там он близко сошелся с поэтом, с которым братьев связывали родственные отношения – бабушка Лермонтова – Е.А. Арсеньева была родной сестрой их отца.

Отслужив службу, Д.А. Столыпин с головой ушел в хозяйственные дела. Еще в 1840-е гг., посетив полученное в наследство имение в Пензенской губернии, он был изумлен бедностью крестьян. Отказавшись от некоторых своих доходов в их пользу, Д.А. Столыпин, кроме того, безвозмездно передал им часть своей земли. Через некоторое время он убедился, что это полумера, и стал внимательно присматриваться к попыткам соседей изменить ситуацию к лучшему: один помещик отдал всю свою землю крестьянам, но из-за избыточно и постоянно растущего населения деревни это не принесло им благосостояния; другой – купил пустующие земли и затеял переезд, тяжко сказавшийся на переселенцах.

Погрузившись в семейные хозяйственные расчеты, составленные предками, Д.А. Столыпин обнаружил устойчивую тенденцию падения урожаев за несколько десятилетий, ибо «наш знаменитый чернозем начал во многих местах сильно выпахиваться». Крымская война на время прервала его занятия. Он вступил в Александровский гусарский полк и за храбрость в боях был награжден золотым оружием. После окончания войны вышел в отставку и вскоре уехал за границу. Здесь (в основном в Женеве и в Париже) Д.А. Столыпин провел несколько лет, пытаясь заполнить пробелы в своем образовании. Вернувшись на родину, Д.А. Столыпин усиленно занялся научно-публицистической деятельностью, а также реорганизацией сельскохозяйственного производства и быта в своих обширных имениях, разбросанных по многим губерниям. Освобождение крестьян от крепостной зависимости приветствовал с энтузиазмом как новую «историческую эпоху в России». В 1863–1893 гг. написал множество статей и брошюр, которые часто объединялись в целые тома: «Сельскохозяйственные очерки» (М., 1889), «Научные очерки. Наш сельский вопрос» (М., 1890), «Учение О. Конта. Начало социологии по вопросу об организации земельной собственности _и пользования землей» (М., 1891) и др.

В реальной аграрной жизни им были обнаружены две системы землепользования – относительно малочисленные хутора (Финляндия, Прибалтийский край, юг России и Сибири) и общинное землепользование, охватывавшее основную массу крестьянства. Д.А. Столыпин обратил внимание на то, что еще в 1830–1840-е гг. в южных губерниях (Таврической, Екатеринославской и др.) после упразднения нескольких тысяч хуторов на казенных землях крестьян принудительно сводили в одну деревню, построенную по определенному плану, родившемуся в канцелярии. Делалось это ради удобства сбора податей, которые обеспечивались круговой порукой общины. При этом вполне в духе императора Николая I составлялись огромные деревни до 6 тыс. душ, без учета цифровых показателей «нормальной» сельскохозяйственной единицы. Старожилы, испытавшие на себе этот бюрократический эксперимент, со слезами на глазах рассказывали Д.А. Столыпину о своей былой (дореформенной) жизни.

Своеобразную идейную поддержку Д.А. Столыпин нашел в выводах известного социолога-органиста П. Лилиенфельда, бывшего одно время губернатором Курляндии, который отмечал большую производительность местных арендных хуторов в сравнении с крупными собственниками. Постепенно подводится итог многолетним наблюдениям: «В земледелии нормальное хозяйство – подворное, личное, это естественное явление». Далее было предпринято дотошное сравнение материальных, культурно-хозяйственных выгод и, как бы мы сейчас сказали, экологических последствий двух систем землепользования. Предпочтение явно отдавалось хуторскому хозяйству. Его владелец может внедрять всяческие хозяйственные улучшения и поднимать культуру почвы без опасения, что выгодами от них воспользуется тот, к кому при общинном переделе перешел бы этот участок земли. Чересполосица приводила к хищнической эксплуатации полученного на время надела без восстановления его плодородия, к тому же он располагался далеко от дома и скотного двора. Перевозка навоза, орудий труда и урожая отнимала неоправданно много времени. Самые элементарные подсчеты нерациональных трат, утверждал Д.А. Столыпин, просто пугали. С такими потерями процветания не достичь даже при хороших урожаях в течение нескольких лет подряд, что само по себе случалось редко. Кроме того, в общине совершается процесс опасной нивелировки, «уничтожение самостоятельности и инициативы личности», психология уравниловки гасит желание рисковать и искать новое. А круговая порука, которая обеспечивала фискальные повинности всех, тяжким бременем ложилась на более дисциплинированных и состоятельных членов общины, уменьшая тем самым ее богатство.

Д.А. Столыпин был также последователем немецкого экономиста, представителя немецкой географической школы в экономической науке, одного из предшественников маржинализма И. Тюнена (создателя «модели изолированного государства»). Его теория состояла в том, что государство представляет собой изолированную хозяйственную область в виде круга с почвой одинакового плодородия, в центре круга находится город, являющийся единственным рынком сбыта для продукции. Различные отрасли сельского хозяйства будут располагаться вокруг центра в виде колец. Расположение производств обусловлено стремлением каждого производителя максимизировать прибыль, технологиями производства и транспортировки, объемом и номенклатурой спроса на продукцию. Определенное влияние на Д.А. Столыпина оказал и немецкий ученый, врач, аграрий, почвовед, основоположник сельскохозяйственной науки в Германии Д.А. Тэер, который считал естественный путь развития сельского хозяйства обязательным условием для всей агрономической науки. Он был автором «теории перегноя», или «теории гумуса», считая его важнейшим питательным веществом для растений, что вызвало бурную полемику с химиком Ю. Либихом, считавшим, что Д.А. Тэер недооценивал роль минеральных веществ в питании растений. Д.А. Тэер одним из первых классифицировал почвы Западной Европы по механическому составу, содержанию гумуса и извести, он развивал теоретические и практические знания о плодосеменном хозяйстве. С позиций «теории гумуса» Д.А. Тэер обосновывал необходимость травосеяния, плодосеменных севооборотов и улучшенного ухода за пропашными культурами, содействовал внедрению в севооборот такой новой для Европы агрокультуры, как картофель. Он был автором научных методов определения степени истощения почв различными агрокультурами, так называемой «хозяйственной статистики», которая помогала грамотному составлению севооборотов, изучал вопросы механизации сельского хозяйства, зоотехники. Д.А. Тэер был автором классических трудов о тонкорунном овцеводстве и о шерстоведении, разработал сравнительную характеристику кормов для питания животных (ввел термины «шкала кормов» и «сенной эквивалент»). Работал над задачами экономики сельского хозяйства. Его идеи были изложены в 4-томном труде «Основы рационального сельского хозяйства», переведенном на многие европейские языки, в том числе и русский, и выдержавшем много изданий.

Исходя из этих теорий Д.А. Столыпин делил земледельцев на хозяев и рабочих (на таких основаниях были освобождены крестьяне прибалтийских губерний). При этом он признавал, что «такое деление неминуемо ведет к порождению пролетариата», что является прямым следствием введения хуторской системы. Вместе с тем Д.А. Столыпин пытался доказать, что община также не спасает от обезземеливания крестьян, кроме тех случаев, когда община еще при жизни родителей отдает часть их земли детям или последние выгоняют своих родителей со двора. По его мнению, при подворном владении это было невозможно. Основываясь на утверждениях Адама Смита, Д.А. Столыпин был сторонником так называемого «нормального развития», то есть перехода от малого к большому производству. Так, в частности, Адам Смит приводил в качестве примера Шотландию, где в определенный период было много мелких фермерских хозяйств, большая часть из которых, постепенно разорилась и их земли были скуплены более удачливыми соседями. Таким образом, вместо множества мелких хозяйств образовалось относительно небольшое количество крупных. То же самое, считал Д.А. Столыпин, можно было применить и к России. В качестве примера он приводит отрывок из отзыва управляющего Курляндской казенной палатой Горна: три крестьянина получают три равных участка земли. Постепенно «владение трех лиц будет сосредоточено в руках одного из них, более способного и опытного в ведении хозяйства», который сможет стать зажиточным хозяином и «платить хорошо за работу своим обоим товарищам»3434
  Столыпин Д.А. Очерки философии и науки (Наш земельный кризис). М.: Тип. А. Гатцука, 1891. С. 66.


[Закрыть]. Этот закон Д.А. Столыпин считал непреложным, и его несоблюдение могло иметь «гибельные последствия». «Бояться безземельных батраков нечего, – цитировал Д.А. Столыпин одно из пришедших к нему писем, – они привыкнут к отхожим промыслам или кустарному производству, как в северных наших губерниях, где постоянный неурожай» и никто его не боится. Для этого необходимо было изменение паспортной системы, чтобы разорявшиеся фермеры-собственники могли переезжать в более благополучные регионы3535
  Столыпин Д. Об устройстве арендных хуторов на владельческих землях и крестьянском хозяйстве вообще (Из сельскохозяйственной практики). М.: Тип. А. Гатцука, 1892. С. 15–20.


[Закрыть]. Согласно Д.А. Столыпину, община не только не спасала крестьянство от пролетаризации, но и порождала другое явление – «голодный общий пауперизм», который был намного страшнее первого. Пауперизм существовал в таких странах, как Ирландия, где земледелец был наполовину или на четверть хозяином своего участка («не то хозяин, не то рабочий). Поэтому в Ирландии того периода настоящим рабочим не было места, так как сами «хозяева» питались одним картофелем и умирали с голоду3636
  Столыпин Д. Несколько слов о политических и общественных формах (Наша община). М.: Тип. В.А. Гатцука, 1893. С. 8.


[Закрыть].

Категорически отрицая, что крестьянская поземельная община является самобытной формой крестьянского землевладения, Д.А. Столыпин утверждал, что Древняя Русь держалась «на самостоятельных семьях». Поэтому община «есть прямой плод внешнего ошибочного действия». Не признавал Д.А. Столыпин и этическую составляющую общины, которая основывалась «на равенстве людей», так как, по его мнению, общинные порядки приводили к разорению населения3737
  Столыпин Д.А. Положение 19-го февраля об освобождении крестьян. М.: Тип. А. Гатцука, 1890. С. 5–10.


[Закрыть]. Ошибкой считал Д.А. Столыпин признанием Редакционной комиссией при выработке проекта отмены крепостного права «за точку отправления своих трудов… не личную мелкую крестьянскую собственность», а собственность «крепостной общины». Все это в конечном итоге привело к установлению выкупных платежей, для выплаты которых крестьянам пришлось закладывать свои участки. Д.А. Столыпин полагал, что только когда «земля свободна, то есть доступна каждому по его состоянию и способностям», можно добиться «общего народного благосостояния»3838
  Столыпин Д.А. Очерки философии и науки (Наш земельный кризис)… С. 65.


[Закрыть].

Д.А. Столыпин также считал, что «самоуправление и община несовместны» и что только в тех обществах, где было создано подворное владение, «самоуправление оказалось благодетельным учреждением». Поддержание же общины, по его мнению, требовало «суровых мер», без которых она просто разваливалась. «Дарование неподходящего самоуправления общинам (в 1861 г. – Прим. авт.), – писал он, – принесло много вреда народу». В качестве примера Д.А. Столыпин привел случай из истории одной крестьянской общины в Новороссии, где после предоставления крестьянам свободы вдруг исчезло шоссе. Впоследствии оказалось, что это произошло после «снятия суровой опеки», когда власти перестали заставлять крестьян поддерживать его в рабочем состоянии. После шоссе стали исчезать огромные общественные плодовые сады, посадка которых по распоряжению окружных начальников стоила местному населению «много слез и даже крови». После упразднения института окружных начальников данные сады были заброшены. В результате из «больших производств» сохранились лишь казенные учреждения: почта, телеграф, железные дороги3939
  Столыпин Д. О несовместимости общинной формы с нормальным сельским самоуправлением. М.: Тип. В.А. Гатцука, 1893. С. 5–8.


[Закрыть].

Для падения крестьянской общины, по мнению Д.А. Столыпина, необходимо было немного – отмена 165-й ст. о личном выкупе и круговой поруки. Почему же она так долго существует? Для ответа на этот вопрос Д.А. Столыпин приводил утверждение французского философа и публициста Ж. Сореля, что крестьянская община держится за счет исторической инерции, которая «сопротивляется введению устойчивых подлежащих форм». Тем более что никаких особых юридических препятствий даже в действовавшем на тот момент законодательстве для выхода крестьян из общины не существовало. Так, и без отмены 165-й статьи, после завершения процедуры выкупа, можно было выйти из общины и укрепить землю в частную собственность. Поэтому для того, чтобы разрушить крестьянскую общину в России, необходимо было пропагандировать индивидуализм, то есть, согласно Д.А. Столыпину «перейти от стадного, бесформенного состояния… к признанию прав личности»4040
  Столыпин Д. К вопросу философии права. М.: Тип. В.А. Гатцук (Д. Чернышевского), 1893. С. 6.


[Закрыть].

Таким образом, Д.А. Столыпин, опираясь на исторический анализ вопроса, полагал, что считать общину сугубо национальной чертой «русской самобытности» – заблуждение, свойственное и некоторым консерваторам, и радикалам. Разница лишь в том, что первые, «панегиристы общины», видели в ней оплот против нигилистов, а вторые, с легкой руки А.И. Герцена, – эмбрионы социализма. Опираясь на исторические изыскания других отечественных позитивистов (М.М. Ковалевского, Н.И. Кареева), Д.А. Столыпин пришел к выводу, что общинное пользование землей – явление мирового порядка, в разное время многие народы прибегали к такой доиндустриальной организации сельского хозяйства.

Собрав материалы за 20 лет исследования, Д.А. Столыпин написал обзор «Наш земледельческий кризис» (М., 1891), в котором доказывал, что падение производительности труда, малоземелье, низкая культура полей, плохая оплата вложенного в них труда, бедность крестьян и их классовая злоба во многом проистекают из отсталого общинного землепользования. Пребывая в таком плачевном состоянии, сельское хозяйство будет еще более отставать от роста промышленности и не удовлетворять город – главный потребитель продукции. Капиталистический процесс – реальность, с которой нельзя не считаться и которой требуется иное, более эффективное землепользование. После появления в середине 90-х гг. работ легальных марксистов (П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановского и др.) такая точка зрения стала расхожей, но напомним, что Д.А. Столыпин начал высказывать свои взгляды еще в конце 60-х гг., «когда они имели все признаки новизны и оригинальности».

Какое же землепользование отвечало, по Д.А. Столыпину, правильному пути? Его мнение категорично – только «хуторская система», и все же он решил подкрепить личные наблюдения объективной научной информацией. Его решительно не устраивало, что статистические данные последних десятилетий о бытовом положении крестьян в стране касались только общины. Как в физиологии начинают с изучения здоровых, а не больных тел, в живописи – с изображения прекрасных, а не уродливых предметов, так социолог, считал Д.А. Столыпин, должен начать с хуторского землепользования, которое кое-где еще осталось в России. Через Московское общество сельского хозяйства, где он нашел идейных союзников и какое-то время являлся председателем Хуторского отделения, были организованы опросы и сбор статистических данных о переселениях и хуторах в западных и южных губерниях. Специальные анкеты распространялись и собирались руководителями сельскохозяйственных обществ, земскими статистиками, уездным начальством, волостными старшинами, священниками, врачами и учителями сельских школ. Кроме того, разнообразные сведения черпались из местной прессы различных губерний. Подобный вид социологической работы поддержало Вольное экономическое общество, которое накопило много достоверных фактов о разложении общины. На основании полученных материалов Д.А. Столыпин делал доклады и выступал в печати – московской и местной земской. Результаты исследования были сгруппированы в два больших тома. Выводы опросов совпали с его собственными – «личное хуторское владение эффективнее общинного». Впрочем, опросы выявили существенные региональные отличия первого типа землепользования и кое-какие недостатки, которые, по мнению Д.А. Столыпина, необходимо было учесть при надвигающейся реформе. Главный из них – дробление земли хутора по наследству при наличии нескольких детей. Он предлагал ввести законодательный минимум для деления земли. Кстати, западные фермеры избегали этой опасности проще – старший сын по желанию получал всю землю, а младшим за уступаемую долю он давал деньги.

Но то, что казалось верным самому Д.А. Столыпину и его единомышленникам по Московскому обществу сельского хозяйства, не встречало понимания среди землевладельцев – помещиков и общинников. В этих условиях Д.А. Столыпин решил прибегнуть к последнему из еще не использованных им методов – к эксперименту, надеясь при удаче усилить свои доводы в пользу хуторской системы наглядными и убедительными примерами. С начала 1880-х гг. до конца жизни он экспериментировал в своих усадьбах и поместьях родственников (в частности, в Тарханах, «малой родине» М.Ю. Лермонтова), создавал арендные хозяйства как форму вольнонаемного труда на помещичьих землях, с правом арендатора на выкуп участка, если через несколько лет его хозяйство будет процветать. Разумеется, Д.А. Столыпин не был пионером, аренда существовала и раньше. Но он внес одно очень важное уточнение. Когда в конце 60-х гг. XIX в. в ряде южных губерний кое-кто из помещиков стал сдавать усадьбы в аренду, выяснилось, что временные владельцы хищнически относились к земле, лесу и постройкам. Настоящий владелец после нескольких лет аренды нередко получал окончательно разоренную и ограбленную усадьбу, где даже хозяйственные постройки были растащены на топливо. Как показали исследования, так случалось, когда аренда бралась в интересах накопления торгового капитала. Учтя это, Д.А. Столыпин в качестве главного условия аренды выдвинул требование обязательного «хозяйствования на земле». Он долго обдумывал условия эксперимента: оптимальные размеры арендного участка земли, круговое размещение пашен, покосов и пастбищ, тип жилища для хозяина, формы построек для скота и инвентаря, место для колодца, сада, огорода. Типовой проект стоил около 500 руб. Все это излагалось в ряде брошюр, к которым прилагались формы контрактов на аренду хуторов. Начался эксперимент в Таврии, в столыпинском имении близ Мелитополя, где были построены 16 хуторов, на 60 дес. земли каждый (среднестатистический общинник в Центральной России имел меньшее количество земли). Позднее эксперимент был перенесен в имения Саратовской и других губерний. На первых порах крестьяне встретили слухи о предложениях барина настороженно – они издавна относились к предложениям подобного рода, как бы сравнивая, по словам некоторых исследователей, «перчатку с рукавицей»: у частного владельца отдельный «чуланчик» для каждого пальца, а в общинной рукавице они все вместе и в мороз не зябнут, греют друг друга.

Патриархальная вера в то, что наступит время и по распоряжению верховной власти вся земля будет передана в руки крестьян, обнаруживалась любым беспристрастным исследователем деревни. Но вид удобных домов, преимущества компактного расположения полей и угодий, благоприятные условия аренды сделали свое дело. Будущие арендаторы выстроились в очередь, с каждым после собеседования и отбора заключался контракт на шесть лет. Арендатор должен был внести треть паевого взноса, остальная часть давалась ему в кредит на несколько лет. Постепенно образовался устойчивый спрос на аренду, который в ходе многолетних экспериментов постоянно увеличивался, хотя первоначальный денежный пай из-за роста цен на землю становился все больше. Крестьянина это уже не пугало.

В условия договора включался штраф за неразрешенную управляющим рубку фруктовых деревьев и ягодных кустов. Управляющий оплачивал государственные налоги на землю и не вмешивался в производственный процесс, помогая по необходимости специальной литературой, собранной в библиотеке имения. Первый год отводился на нужды собственного подворья, а с получением доходов начиналась оплата кредита. Многие хуторяне увеличивали размеры арендованной земли, нанимая на лето сезонных рабочих (с оплатой выше средних доходов крестьян Центральной России). Вскоре хуторяне смогли покупать косильные машины, катки для молотьбы, плуги разных видов (общинник пользовался обычно сохой и цепью). В их домах появились личные сельскохозяйственные библиотечки. Таким культурным арендаторам, крепко вставшим на ноги, Д.А. Столыпин предлагал продавать землю. По его расчетам, это принесло бы ее старым хозяевам большую прибыль и, кроме того, способствовало бы созданию «нового крепкого сельского класса союзников дворянских усадеб».

Интересно, что большую часть арендаторов составляли русские, меньшую – украинцы и только один был из немцев. Предполагаемый эффект подобного выбора, как установили неоднократные проверочные комиссии из Московского общества сельского хозяйства и Харьковского земледельческого училища, внимательно следившие за ходом эксперимента, полностью оправдался. Результаты проверок печатались в специальной прессе. Вот в общих чертах оценка итогов десятилетнего эксперимента в Таврии: на первых порах арендное хозяйство немца вырвалось вперед и быстро стало эффективным, более или менее зажиточно жили и упорно трудились украинцы, менее богатыми и более разболтанными были хозяйства русских. Вначале у немца сложились с соседями напряженные отношения, но постепенно все нормализовалось, и его «прикладные» уроки охотно перенимались: черный пар, химическое удобрение полей, новые машины, посадка специфических трав на выпасе и т. п. Уже через несколько лет контролеры зафиксировали добротные постройки, обилие фруктовых деревьев, множество сельскохозяйственных машин на подворьях, правильный севооборот и травосеяние и, что особенно ценно, предприимчивую кооперативную деятельность по кредиту, хранению и сбыту продукции, ремонту техники. Почти все крестьяне стали арендовать дополнительную землю (и не малую), которая примыкала к их старому участку, хотя только за пять лет эксперимента цены на нее удвоились, а то и утроились. Редкий арендатор не имел нескольких рабочих лошадей и нескольких (как правило, породистых) коров.

Несмотря на дифференциацию по доходам среди арендаторов, по мнению одной комиссии, «даже беднейшие из хуторян производят впечатление такого достатка и довольства, которое не случалось еще видеть у наших общинников, оно напоминает невольно соседние немецкие колонии». Высокая продуктивность хуторского землепользования достигалась за счет более полноценной организации работы. Росли производительность труда и доходы, люди меньше уставали, отбросив неэкономные перемещения и пустое времяпрепровождение. Напрашивался законный вывод: «произведенные опыты показывают, насколько русские крестьяне способны к развитию своего хозяйства, когда они поставлены в более нормальные условия».

Сходная картина наблюдалась и в других имениях Д.А. Столыпина, хотя были различия в деталях, связанных с неодинаковыми климатическими и почвенными условиями. Как относились «братья по классу» к этим опытам? Подавляющая часть помещиков боялась сдавать крестьянам землю в аренду, полагая, что после нескольких лет работы на ней те начнут считать ее собственностью, ибо вера в «черный передел» в крестьянской душе обладала силой инстинкта.

В начале XX в., спустя годы после смерти Д.А. Столыпина, целый ряд съездов Объединенного дворянства в Саратове, Москве, Санкт-Петербурге ставил вопрос о разрушении общинного землевладения, но не по экономическим, а по политическим соображениям. Как иронично заметил М.М. Ковалевский, этими людьми владела «фантастическая идея» считать общину «рассадником социалистических бацилл», лекарство против которых они видели только в личной собственности. До этого Д.А. Столыпин вспоминал только один случай, когда некий городской промышленник, купивший соседское разоренное имение, узнал об арендном опыте и приехал лично – все внимательно рассмотрел, взвесил, вернувшись домой, сделал расчеты и, создав 19 хуторов на своей земле, приступил к похожему эксперименту. Он блестяще удался, и имение впервые за долгие годы стало приносить доходы.

Помимо хуторского и отрубного землепользования как самого справедливого средства решения аграрного вопроса в России, Д.А. Столыпин особое внимание уделял развитию передовой земледельческой промышленности и оттоку явно избыточной части населения Центральной России за Урал, в Сибирь и Казахстан. Еще в 1869 г. он правильно подчеркивал, что такой процесс идет уже давно, но в хаотичной, стихийной форме и его надо организовать: расчистить свободные земли, дать ссуду переселенцам, освободить их первое время от налогов, помочь в переезде и на новом месте. Эти акции должны быть частью социальной политики государства. Она себя оправдает, ибо находят силы оторваться от привычных корней, как правило, сильные, инициативные и предприимчивые люди. Если их поддержать, то выиграет и страна в целом. На этом основании он горячо приветствовал создание в 1883 г. Государственного крестьянского банка.

Д.А. Столыпин написал ряд брошюр о высшей школе, соотношении общего и специального сельского обучения, классического и реалистического образования. Этим же вопросам посвящена третья книга его обширных «Очерков философии и науки» (СПб., 1892). Центральные положения его рассуждений таковы: образование в крестьянской среде должно быть ориентировано на положительные сдвиги в деревне, доказательства преимуществ современной агрокультуры и хуторского землепользования. Следующий пункт его предложений носил несколько курьезный и пристрастный характер. Он предлагал подвергнуть самой суровой критике способы преподавания и содержание учебных курсов по политической экономии, которая напоминала ему скорее «ретроградную метафизику», чем науку, имеющую дело с практическими вопросами. Политическая экономия, утверждал Д.А. Столыпин, исходит из «вербальных призывов свободы, равенства и солидарности», а должна исходить из естественных законов развития производства, которые постоянно указывают вектор социальной динамики: переход «от слабого к более сильному хозяйству». Попытка искусственно сохранить слабые хозяйства означает самоубийство социального организма. Нечто подобное происходит при консервации общины. Социологу это очевидно, поэтому он предлагал создать в университетах России кафедры истории и философии науки для изучения современных научных методов и кафедры социологии. Между тем Д.А. Столыпин видел, что русская деревня после 1861 г. не возродилась. Через 30 лет, за два года до его смерти, голод по всей стране унес почти миллион жизней. Эти факты сильно травмировали Д.А. Столыпина. Смерть этого незаурядного русского человека также была необычной. Уже в преклонном возрасте он стал ухаживать за своим еще более старым слугой, который заболел крупозным воспалением легких. Считая, что в комнате больного мало света, Д.А. Столыпин переместил его в свой кабинет. Понимая, что болезнь может быть заразной, он запретил родным посещать себя, пока слуга не поправится. Но вскоре сам заболел и последние несколько дней жизни провел, диктуя очередную и последнюю социологическую статью. Закончив ее – умер. Похоронен Д.А. Столыпин в Новодевичьем монастыре в Москве4141
  Голосенко И.А. Петр Столыпин и социология Огюста Конта… С. 195–206.


[Закрыть].

Огромное влияние на аграрную реформу П.А. Столыпина имели труды одного из главных идеологов столыпинской аграрной реформы датчанина А.А. Кофода (1855–1948), который приехал в Россию в 1878 г. в 23-летнем возрасте сразу после окончания высшей Королевской сельскохозяйственной школы в г. Копенгагене. Вначале молодой энергичный датчанин поселился в маленькой колонии, организованной его приятелями-датчанами неподалеку от Великих Лук. Позже он в 1880–1886 гг. управлял имением Титово в Калужской губернии (200 км южнее Москвы). Проработав там некоторое время, он получил отличные рекомендации, без которых в то время в России иностранцу было бы непросто сделать карьеру. Овладев русским языком и женившись в 1887 г. на дочери русского помещика, в 1887–1889 гг. служил оценщиком в Обществе взаимного поземельного кредита, с 1889 г. – в Дворянском земельном банке и его отделениях в Самаре, с 1892 г. – в Тифлисе (в этом же году принял русское подданство), а с 1901 г. – в Могилеве. В 1905 г., оставаясь номинально оценщиком Могилевского отделения Дворянского банка, по поручению Земского отдела Министерства внутренних дел выезжал в зарубежную командировку для изучения системы разверстания земель. С ноября 1905 г. стал исправляющим должность чиновника особых поручений при главноуправляющем землеустройством и земледелием (утвержден в этой должности в 1907 г.) и в этом качестве с 1906 г. принимает участие в подготовке, пропаганде и проведении столыпинской аграрной реформы. С февраля 1908 г. А.А. Кофод в должности ревизора землеустройства возглавлял инструкторскую часть Комитета по землеустроительным делам. В 1912 году по ходатайству А.В. Кривошеина был назначен членом этого комитета. Лично укопмлектовал штат инструкторов, много ездил по стране, контролируя ход землеустроительных работ в различных регионах. В 1914 г. получил чин статского советника, пожалованный ему за труд по «модернизации» аграрного хозяйства России. С началом Первой мировой войны А.А. Кофод осенью 1914 г. был командирован в занятую русскими войсками Галицию для изучения состояния сельского хозяйства. С созданием Министерства земледелия России стал членом совета при данном министре.