Текст книги "Ничейный миллион"

6

Всякая тайна грудью крыта,

а грудь подоплекой.

(Посл.)

Бодро шагая по сырому от недавно прошедшего дождя асфальтовому тротуару, ранним и по-весеннему свежим утром молодой человек лет 20 торопился на учебу в свой Северный арктический федеральный университет. Точнее, на учебу парню в силу его ленивого и безответственного характера было, по большому счету, наплевать. На улице, хоть и было ясно, после ночной непогоды еще сохранялась изрядная прохлада. Солнце уже вовсю светило, но еще не грело, день только начинался. По этой причине, к тому же еще мучавшийся тяжелым похмельем от вчерашней гулянки в клубе «J» молодой человек как можно быстрее хотел оказаться в теплом корпусе учебного заведения, оттого и торопился так. Было у парня и имя, но совершенно никто в этом городе, уж так сложилось, его по имени не называл. Для каждого круга общения у него было свое прозвище, а в университете его звали исключительно по фамилии – Совицкий, даже преподаватели, наверное, за его далеко не ангельский нрав. Парень жил в шестом микрорайоне, это спальный район города, в съемной комнате. Проснувшись с утра, он не смог нагрести мелочи на проезд, поэтому не поехал на автобусе, а пошел пешком, хотя до места учебы было довольно приличное расстояние. Кроме того, невзирая на холодную погоду, Совицкий был одет по-летнему легко. Спортивная ветровка, а под ней футболка. На ногах, когда-то белые, а теперь с сильным пожелтевшим оттенком кроссовки и старенькие потертые джинсы. Нет, парень был не настолько рассеян, что, помимо мелочи, перед университетом не смог найти еще и свою одежду. Причиной тому было ее отсутствие. Молодой человек считал самым последним делом тратить свой, и так более чем скромный, бюджет на одежду. Однако же, к примеру, на пиво после тяжелого трудового дня деньги непременно находились. Совицкий жил один. Родственников у него в этом городе вообще не было, и родом он был из средней полосы России. В Архангельск, а точнее, в Мурманск его занесла военная служба. Оттянув «срочку» на знаменитых заполярных сопках, он хотел уехать южнее, но дальше Архангельска выбраться пока не получилось. Амбиций было множество, а вот с возможностями пока не клеилось. Да еще волшебница судьба подкинула неожиданный поворот в жизни парня, позволив по блату – за одну услугу, без вступительных экзаменов попасть в неплохое учебное заведение на сносную специальность.

У самого крыльца университета Совицкий оказался уже с пятиминутным опозданием. Там никого не было, кроме одного человека, которого парень хорошо знал. Это был Михаил Порошин. Этому человеку Совицкий часто продавал запчасти в магазине на авторынке, где работал на одного неместного частного предпринимателя. Совицкий делал Порошину неплохие скидки, как постоянному клиенту, помогал в сложных ситуациях по ремонту автомобилей, с коими часто сталкивался как тот, так и другой. Совицкий являлся неплохим механиком и разбирался почти во всех областях: и в электрике, и кузовном ремонте, и при неисправности двигателя, и при тюнинге авто. В ответ Миша время от времени приглашал талантливого ремонтника к себе на частые вечеринки домой или, по обыкновению, у любимого гаража. А еще на заезды уличных гонок, в которых Порошин, не так часто, в силу небольшой их распространенности и популярности в Архангельске, да и за отсутствием погодных условий большую часть года, но все же участвовал. Совицкий заметил Михаила еще издали. Он сразу понял, что Порошин ждет именно его, ведь тот не учился в этом университете и, скорее всего, кроме него больше у Михаила не было здесь знакомых, с которыми он настолько тесно общался, что даже соизволил явиться к самому крыльцу университета ради встречи. Поэтому парень сразу подошел к Порошину, судя по всему, уже подуставшему ждать, приветственно протягивая руку:

– Здравствуй, не меня ждешь?

– Да уж, тебе в родословную хоть бы одного какого-нибудь дотошного немца, а то пунктуальность не твой конек, – облегченно выдохнул Миша, обрадовавшись появлению приятеля. – Да, у меня к тебе очень серьезное дело. Не сильно занят?

– Ну, я на учебу опаздываю… Так что не занят вовсе, – улыбнулся в ответ Совицкий. – Вот только зайду, гляну расписание ради интереса.

Два парня зашли внутрь учебного корпуса, без труда договорившись со знакомым охранником, и остановились возле застекленных стендов с расписанием занятий. Совицкий быстро пробежал глазами по спискам разных факультетов в поисках своего, с пару минут изучал его, потом обернулся к своему спутнику и с улыбкой произнес:

– Ничего серьезного, пошли обратно на крыльцо.

Оказавшись снова на улице, Порошин начал свой серьезный разговор:

– Послушай, Совицкий, ты же постоянно трешься среди гонщиков, они у тебя часто в лавке отовариваются. Вот я и подумал, кто как не ты знает больше всего об этих людях?

– Пока не понимаю… а ты разве из этого круга выпал? Вообще-то с большинством я через тебя знаком, – иронизируя, вставил внимательно слушающий Совицкий.

– Да не о том речь, – отмахнулся Миша. – В общем, появилась у меня крайне острая необходимость узнать, кто в нашем городе катается на тонированной «Camry» без номеров.

– Ого! Я понял, о ком идет речь, да разве ж это возможно? Найти то, не зная что. С его скрытностью смирились даже люди посерьезнее и тебя, и, уж тем более, меня. Прости, мужик, но боюсь, тут я тебе не помощник, так как сам ничего не знаю. Чел тот мастерски гасится. Номеров на машину не вешает, нет даже малейшего представления о том, что творится за его наглухо тонированными стеклами. Как он вообще по городу передвигается? На примере его машины можно лекции проводить, как наглядное пособие злостного нарушителя. Можно найти любое. Из машины почти никогда не выходит, а если и выходит, то крайне редко, например, за выигрышем, ненадолго. Но и в эти моменты он постоянно одет во все черное. Нет ни одной открытой части тела. На голове маска из шапки, так что даже возраст его неопределенная загадка. Очень молчалив, может даже глухонемой, так как общается исключительно жестами. Одна отличительная черта все же есть, ну как отличительная, у него неестественно зеленые глаза. Просто очень, почти ядовито-зеленые, так что вполне вероятно – линзы, поэтому, сняв их, он снова останется неузнаваемым.

– М-да… ничего нового ты мне не сообщил… – задумчиво протянул Порошин.

– А зачем он тебе? От чего вдруг такой повышенный интерес к тому субъекту? Крепко дорогу перешел?

– Да не, ты не обижайся, но этот твой вопрос я оставлю без ответа. Просто о том знает и так уже слишком много народу. Боюсь, как бы секрет не стал достоянием общественности, и проявлять к нему интерес утратило бы всякий смысл.

– Понял, не мое дело, больше не лезу. Я, конечно, не в обиде, но рассказать еще что-то об этом человеке все равно не смогу, однако все же полюбопытствую в компетентных по этому поводу кругах. Как выясню хоть что-нибудь, сразу дам знать.

– Полюбопытствуй, пожалуйста, я буду тебе крайне признателен. А за мной не заржавеет, сам знаешь, – произнес Миша, благодарно похлопав приятеля по плечу.

Какое-то время ребята стояли в тишине, занятые каждый своим делом. Порошин достал из кармана пачку сигарет и закурил. Совицкий отвечал на чье-то смс, быстро стуча пальцами по сенсорному дисплею своего телефона.

– Да уж… и ведь даже начать не с чего… кого подозревать? Все-таки здорово этот тип глухонемой шифруется, – с ироничной улыбкой произнес Порошин, задумчиво затягиваясь едким дымом. Совицкий не отвечал. Миша хотел обратиться к нему с каким-то вопросом, но тот осек его резким жестом руки. Только сейчас Порошин заметил, что Совицкий уже давно не набирает текст в телефоне и даже не смотрит на него, отрешенно устремив взгляд в сторону, он усердно к чему-то прислушивался. Миша мельком оглянулся по сторонам и обнаружил, что на крыльце университета появилось еще три человека – две девушки и парень. Одну из них – Катю Семенову Порошин сразу узнал. Двое других людей были ему незнакомы. Впрочем, завидев Мишу, Семенова заметно занервничала и сразу засобиралась на учебу, ссылаясь на и так уже приличное опоздание и подбивая поторопиться вторую девушку, по всей видимости, подругу. Так что Совицкому с Порошиным удалось стать свидетелями всего лишь очень короткого, ничем не примечательного разговора.

– Хорошо, хорошо! И действительно, пара идет давно уже. Пойдем тогда, Катюш, у нас социология сейчас, – тем временем успокаивала встревоженную подругу Карина. – У тебя сейчас что? – обратилась она уже к присутствующему молодому человеку, которого девушки в разговоре пару раз называли Егором.

– У меня, собственно, нет первой пары, я же тебя провожал, пойду по магазинам прошвырнусь, пока время есть, кое-какие вещи для себя присмотрю, – отозвался парень.

– Ок! Тогда до вечера, – бросила длинноволосая русая девушка и приподнялась на носочки перед парнем в ожидании поцелуя, на что тот не замедлил ответить. После этих слов они разбежались по своим делам в разные стороны: девушки внутрь корпуса на учебу, а парень, уже приложив мобильный телефон к уху и с кем-то активно общаясь, направился в сторону Троицкого проспекта, где находилось множество различных торговых центров на любой вкус. Совицкий с Порошиным вновь остались наедине.

– Прости, похоже, это моя вина. Я одну из них знаю, и познакомились мы при весьма сомнительных обстоятельствах, – тут же стал оправдываться перед оппонентом Михаил, еле заметно кивнув в сторону Семеновой. – Похоже, узнав меня, она так быстро на учебу засобиралась. Так что, если ты хотел их сейчас подслушать, не вышло ничего из-за меня.

– Не расстраивайся. Все, что нужно, они вполне подробно сообщили, – Совицкий двинулся с крыльца, жестом увлекая за собой и Порошина. – Ты сказал – надо с кого-то начать? Так вот и первый кандидат! Это Спиридонов Егор, он с факультета юриспруденции. Родители у него достаточно обеспеченные, сам он имеет почти полную свободу действий и доступ к отцовским деньгам и машине. С виду вроде не дурак и не лох последний. Кто знает, может у его папаши именно «Camry», а он просто периодически скручивает номера и выбирается в свет до первого случая попадания в руки органам. Или, что тоже вероятно, вообще машину ему подарили, а он использует ее столь оригинальным образом. Спиридонов, сколь нам стало понятно из увиденного, состоит в близких отношениях с Немановой – девчонкой, которую мы только что видели, вот эта длинная, русая. Теперь по существу. Для начала – какие же магазины шмоток открываются в восемь утра? Но это, понятно, косвенно и ни о чем не говорит. А вот когда сейчас мы к расписанию пар подходили, то, что первая пара у Спиридонова, не помню какая, но все-таки есть, бросилось мне в глаза. А зачем ему врать своей девушке? Наверняка есть что скрывать. Вот и надо проверить…

– Так давай прокатимся за ним, я на машине! – потянул Михаил Совицкого в другую сторону.

– Не слишком у тебя приметная машина?

– Да брось, – засмеялся Порошин. – Это уже чересчур! Мы что, тут в детективов играем? Да и ему, больше чем уверен, плевать – кто рядом с ним ездит и на каких машинах.

Через десять минут двое парней, ловя на себе восхищенные взгляды прохожих, колесили по уже совсем просохшему после ночного дождя асфальту Троицкого проспекта на до блеска отполированной и со всех сторон оттюнингованной «Audi» Порошина. Машину, как оказалось, все же взяли не зря. Спиридонова у ворот на территорию учебного заведения уже ждало такси. Впрочем, ехал он недолго, минут от силы семь – восемь и у «Гранд-Плазы» на Троицком проспекте, большом и престижном торговом комплексе, уже выбрался из автомобиля. Видимо, парень куда-то очень торопился, потому как любой другой студент на его месте выбрал бы пешее преодоление столь незначительного расстояния, чем тратить деньги на такси. Еще через некоторое время наблюдения стало ясно, куда Спиридонов так торопился. У входа в торговый центр к нему подбежала белокурая девица с впечатляющими формами и, повиснув у парня на шее, заключила будущего юриста в сплетение своих крепких объятий. Егор же с нескрываемым удовольствием отвечал взаимностью, покрывая блондинку поцелуями. Вдоволь насладившись своим преисполненным ласки впечатлением от встречи, они, громко веселясь и живо общаясь, за ручку, скрылись за раздвижными дверьми центрального входа «Гранд-Плазы».

– Вот гулящий засранец! – вспылил Порошин. – А такая версия складывалась!

– Что ж, след оказался ложным, но ведь попытка – не пытка, – принялся успокаивать Михаила Совицкий. – Во всяком случае, его теперь точно можно исключить из списка подозреваемых. Будем искать дальше.

– Ок, дружище, заранее спасибо. Тебя обратно подбросить?

– Да не надо, про первую пару все равно уже стоит забыть, так что время есть, добегу. Как что-нибудь выясню, сразу дам знать, счастливо!

– Ну как знаешь, тогда давай, до связи!

Парни пожали друг другу руки, после чего Совицкий вышел из машины и быстрым шагом направился обратно, в сторону своего университета. Однако прошел недолго. В кармане зазвонил телефон. Взяв его, Совицкий остановился:

– Добрый день… ну, я на учебу опаздываю, так что не занят вовсе… да, как раз нахожусь совсем рядом… хорошо, тогда буду в течение десяти минут, – парень развернулся и направился в другую сторону.

7

Кто умеет беситься,

тому ни с кем не ужиться.

(Посл.)

Игорь устало приземлился на скамейку у окна в длинном коридоре своего университета в ожидании первой пары. Этой ночью он с друзьями пробрался вот уже в третий по счету коттедж. Целью злоумышленников стали дома с сигнализацией одной и той же, довольно известной, Питерской инженерной компании. Таких оказалось больше половины. Дима Бессонов, бессменный соучастник всевозможных идей Бутовского, являясь неплохим программистом, нашел лазейку в системе защиты и каким-то образом умудрился научиться ее отключать. Днем друзья по очереди, постоянно переодеваясь и меняя предлоги пребывания в поселке, наблюдали, в каких зданиях и по каким дням ночью отсутствуют хозяева. А потом так же в темное время суток проникали в пустые коттеджи в поисках тайника или какой-нибудь подсказки, которая вывела бы их на утерянный ничейный миллион. Ребята действовали максимально аккуратно, чтобы владельцы особняков ни в коем случае не заметили следов их пребывания и, тем более, не позволяли себе совершить даже самую незначительную кражу, дабы не пересечь грань уголовного преследования в случае обнаружения их присутствия. У каждого из них была своя строго отведенная роль в этом мероприятии, которую каждый участник должен был свято соблюдать, и это приносило свои плоды. Раз за разом на обследование дома у молодых людей уходило все меньше времени. Ну а в целом пока дела шли не очень, а точнее, результат был абсолютно нулевым. Но не это тревожило Игоря. Беспокойство вызывали его конкуренты. После памятной ночной встречи в заброшенном доме, разумеется, в целях предосторожности, Бутовский посредством своих товарищей и собственных усилий наблюдал как за Семеновой, так и за Порошиным с Писаревым. Никто из них совершенно не торопился, как он, обыскивать дома в поселке. Вряд ли они не видели способа или сдались, а значит, чего-то замышляют. Вопрос – что именно? И когда начнут действовать?

В коридор перед аудиторией постепенно прибывал народ. Звучный и веселый галдеж наполнял своды помещений университета. По протертому линолеуму полов лениво передвигались жизнерадостные студенты. Симпатичные девушки постепенно начинали раздеваться до более откровенных нарядов, появляясь в них перед оглядывающимися с открытыми ртами парнями, что всецело указывало на приближающееся, хоть и по северному холодное, но все же лето.

– Привет! Чего такой скучный? – быстро подскочила к Бутовскому рыжеволосая девушка совсем маленького роста и, плюхнувшись рядом с ним на скамейку, громко чмокнула парня в щеку.

– Привет, веснушка, да не выспался просто… – улыбнулся Игорь девушке в ответ, лицо которой действительно было сплошь покрыто мелкими веснушками, что, впрочем, совсем не отнимало у нее умиляющего обаяния, а напротив, только делало эту юную особу более привлекательной.

Девушку звали Женя Евсикова. Бутовскому она являлась одногруппницей и по-настоящему хорошей подругой. Откровенно говоря, Игорь по характеру своему был отъявленным бабником и девушек без капли сожаления разделял на симпатичных и страшных. Всю свою жизнь он полностью избегал серьезных отношений, хотя и, надо отдать ему должное, изначально не врал своим увлечениям среди женского пола, которых было немало, и ни одной не давал повода на ложные надежды. К двум девушкам из своей группы, а Женя была одной из них, он относился как к сестрам, что совершенно точно следовало считать редким исключением. Женя же, как и ее подруга – Ольга Вельветова, довольствовались, а не иначе как «довольствовались», нынешнюю ситуацию описать было сложно, ведь и та и другая питали к Бутовскому чувства куда более значительные, чем просто дружеские, коих сам парень упорно отказывался замечать. Девушки в разное время, независимо друг от друга пытались признаться Игорю в этом, но тот упрямо стоял на своем. Тогда Оля с Женей, на этот раз уже сообща, выдвинули перед Игорем условие, что раз они только друзья, то парень не будет проявлять того внимания, которое он обычно выказывает своим девушкам, ни одной из них, а если и предпримет попытку, то открыто, с серьезными намерениями и только одной. Бутовский условие это с легкостью принял.

– Вчера мы установили своеобразный рекорд – проверили дом за один час двадцать минут. Это лучший наш результат, – попыталась Евсикова вновь вызвать улыбку на лице друга.

– Да, начинаем прогрессировать, молодцы, но расслабляться рано, – сдержанно похвалил Бутовский.

– Значит, будем работать над собой! Улучшать результат и дальше! Ты же знаешь, Игорь, мы сделаем все, что ты скажешь! – горячо заверила девушка, но Бутовский со стеклянным и отрешенным взглядом, направленным куда-то в сторону, молчал. А причин у парня на такую глубокую задумчивость было более чем предостаточно. В его голову вновь поползло множество полных сомнения мыслей.

– Да что с тобой!? Я же вижу, что-то не так! Поделись со мной! – не выдержала, наконец, Женя.

Парень, словно его только что разбудили, ошалело посмотрел на Евсикову, которая пытливо поджав губки, приготовилась внимать любым произнесенным Бутовским словам.

– Мне не дает покоя наша первая ночь в заброшенном коттедже, – после обширной паузы все же вымолвил Игорь. – И та странная надпись на стене – «KEHANA». Что это за слово-то такое? И что оно обозначает?

– Может имя такое – английское? В Гугле не набирал? – задумалась девушка.

– Да уж как только не набирал, и что только он мне не выводил: от имени женщины из стихотворения одной русской переселенки в Израиль, до человека из списка «чужеродных иммигрантов», прибывших на пароходе «Новая Англия», составленного для комиссара иммиграции Бостона в 1901 году.

– О, как! – звонко рассмеялась Женя.

– Ну, в одном ты права, – продолжил Бутовский. – Это все же, наверное, имя. Во всяком случае, чаще всего в интернете это слово фигурировало именно именем. Но вот чье оно?

– Может, кто-то свое прозвище написал, только и всего? – предположила Евсикова, намереваясь еще что-то добавить, но ее слова перебила какая-то непонятная возня и грохот на другом конце коридора. Судя по всему, шум создавал кто-то из студентов и, похоже, он уже с утра был не трезв.

– Вполне вероятно, даже скорее всего! – продолжил Игорь с превеликим спокойствием, демонстративно не замечая выходок того студента. – Но проверить все же нужно… Вот смотри – допустим Легостаев, опасаясь погони, оказался в этом недоделанном коттедже. Там его прятать глупо. Любой мимо проходящий бомж мог наткнуться на такой подарок, за которым гоняется столько народу, из числа далеко не самого последнего в городе, отдать какому-то прохожему бомжу? Нет, подобный сценарий явно не входил в планы Легостаева-младшего. Так что на основании этого можно предположить, что в здании этом он лишь оставил подсказку – где реальное место нахождения миллиона.

– Думаешь, шифровка? – все еще с ироничным недоверием задала вопрос Женя, косясь на друга, насупив брови.

– А почему бы и нет?! Легостаев всегда был на своей волне и вполне не глуп! Если он хотел оставить подлянку напоследок, почему бы не таким образом?

– Говоришь так, будто он знал, что умрет… – лицо Евсиковой приобрело полную серьезность, ей стало не по себе.

– Ну да, в записке он фактически умоляет о помощи брата, сообщает, что денег в одиночку ему не забрать, ну и в финале умирает совершенно неожиданно! Да, пожалуй, абсолютно случайное совпадение…

Рот Евсиковой открывался все шире, по мере того, как до нее доходил смысл сказанных Бутовским слов. Она издала непонятный звук, пытаясь что-то сказать, но Жене вновь пришлось прерваться, так как крик того пьяного дебошира стал еще громче, и его теперь уже невозможно было игнорировать. Евсикова, нахмурив брови, начала выглядывать в толпе прямо по коридору этого нарушителя спокойствия. Им оказался не кто иной, как Совицкий. Парень вступил в шумную перепалку с проходящей мимо парой, пытаясь спровоцировать конфликт. Но девушка удержала своего молодого человека, не позволив поддаться на провокацию. Потом последовал еще один вызов к другому парню. Тот же оказался один, и ему никто не мешал ответить взаимностью, к тому же еще и на удивление быстро и непринужденно. На этот раз сам Совицкий, видимо смекнув, что промахнулся с объектом для прений, который, скорее всего, ему не по зубам, спустил все на тормоза, сославшись на то, что это всего лишь шутка. Однако эта заминка вовсе не смутила Совицкого, и вести себя менее вызывающе он отнюдь не стал, еще и направился своей пошатывающейся смешной походкой, нелепо дергая и скручивая пальцы на вытянутых руках, как раз в сторону Жени и Игоря.

– Ооо, Евсикова! Ты чего тут опять под Бутовского прогибаешься? Не станет он тебя, пошли лучше со мной куда-нибудь, вот увидишь, я его благодарнее, – речь Совицкого была невнятна, изо рта доносился устойчивый запах употребленного алкоголя. Женя, с отвращением сморщившись, отпрянула от назойливого парня. Бутовский же, сквозь зубы от распирающей злости, вступил с изрядно подвыпившим молодым человеком в перепалку:

– Слушай, мужик! Шел бы ты отсюда по-хорошему! Я ведь за тебя переживаю, так как если мы сейчас не найдем компромисса в нашем конфликте, тебя даже перегар твой дикий не спасет, и ты первый рассыплешься!

Однако атакующая тактика ни к чему не привела. Неожиданно Совицкий в отличие от предыдущего случая, где он трусливо ушел от прямого рукоприкладства, на этот раз пошел до конца:

– Ого! И кого из своих девочек выставишь в спарринг? Сам-то не ахти боец!

– Завали свой грязный рот и вали отсюда. Ты бухой и жив только потому, что не отдаешь отчет своим действиям. Поэтому даю тебе шанс… последний. Мы потом «по-трезвяне» поговорим, – теперь голос Бутовского снизился до полностью умеренного, почти шепота. Внешне ничего не выдавало бурлящей внутри неистовой ярости. Игорь с огромным усилием предпринимал отчаянные попытки не вскипеть. Он поднялся со своего места, ненадолго прикрыл глаза, после чего впился в своего наглого обидчика хмурым взглядом. Правая рука непроизвольно сжималась в кулак все сильнее. Женя, прекрасно во всем разобравшись, встала между разгоряченными молодыми людьми, обвив Бутовского руками за пояс, не переставая шептать тому на ухо:

– Не надо! Не стоит! Он пьян, чего с него взять?

– Евсикова! Да что ты виснешь на нем, как приклеенная?! Спишь ты с ним, что ли? И как у него получилось? Я тоже хочу! Признавайся, напоил? Или нет! Вроде понял! Может, вопрос в цене? Тогда не тяни, Евсикова! Сколько?

Такое грубое оскорбление своей подруги в его присутствии было последней каплей в чаше терпения Бутовского. Парень почти не помнил, как все случилось, только отчетливое чувство подступающей к горлу, захлестывающей волны злости, которая полностью завладела рассудком Игоря. Его действия уже бежали далеко впереди мыслей, диктуемых здравым смыслом. В следующее мгновение Игорь с сокрушительной силой нанес удар с правой руки в область скулы своего оппонента. В полной уверенности, что этого за глаза хватит выпившему лишнего буйному одногруппнику, Бутовский приготовился нанести пару ударов ногами уже по лежащему Совицкому для закрепления, но тому хватило проворства увернуться от кулака Игоря, так что удар пришелся по касательной. Более того, Совицкий исхитрился с размаху, в противоход довольно болезненно заехать Бутовскому в левый бок. Попадание пришлось чуть выше почки, что, собственно, и послужило причиной сохранения парнем равновесия. Опешивший от такой прыти Игорь попытался взять себя в руки и уже не бросаться сломя голову с места в карьер. Подстроившись под своего визави и блокировав несколько опрометчивых ударов, нанес два точечных, плотных удара в ответ. Из рассеченной брови и разбитого носа Совицкого брызнула кровь. И все же нетрезвый парень нашел в себе силы удивить Бутовского второй раз. Резким движением он бросился Игорю в ноги и, завалив того на спину, беспорядочными, но довольно поставленными ударами стал покрывать лицо и шею своего соперника. Но в позиционной борьбе преимущество было явно на стороне Бутовского. Он существенно превышал Совицкого массой тела, а посему быстро отыграл выигрышную позицию, и уже Игорь верхом на своем наглом, остром на язык обидчике, а ныне жалко извивающемся под его ударами, сквозь зубы, часто дыша, гневно выговаривал слова:

– Найди свой страх обратно, глупое создание! Иначе трудно тебе придется в этом универе, да и в городе! Замучаешься жратву через трубочку всасывать, если узнаю, что ты, грязное животное, осмелился даже подумать, не то что уж сказать об этой девочке хоть что-то плохое! Ясно тебе, обморок?!

Совицкий молчал.

– Встать вообще, когда я с тобой разговариваю! – Игорь без труда поднял за воротник своего обессилевшего поверженного противника на подкашивающиеся ноги. – Ты все понял?!

– Да ничего ты мне не сделаешь, – после короткой, но очень томительной паузы, зашевелил уже начинающими опухать, окровавленными губами Совицкий. – Ты, верно, забыл, какой информацией я обладаю, Бутовский? Смотри, перед каким огромным количеством зевак ты меня опозорил. Посему считаю, что полноправно могу опозорить тебя в ответ. И боль, которую ты испытаешь, будет куда сильнее той, жалкой, физической, что испытываю сейчас я. Слово бьет больнее кулака, не так ли? Так что отпусти меня и иди плакаться к своей сучке, грязное животное! – последние слова Совицкий выделил интонационно, всецело, с огромным злорадством, подражая словам Бутовского, произнесенным минутами ранее.

Среди собравшихся глазеющих зевак, которые образовали некое подобие круга подле дерущихся молодых людей, воцарилось гробовое молчание. Ни одного преподавателя так и не появилось, может, не слышали, а может, посчитали более разумным не услышать, но так или иначе призвать к порядку и здравомыслию парней было некому. Толпившиеся студенты относились к происходящему как к интереснейшему зрелищу и завороженно ждали, что ответит сильный и уважаемый в университете Бутовский наглому и зазнавшемуся Совицкому. Предвкушали ту легкость, с которой затрехнет он этого выскочку, и тот ужас, в котором тот пребывая, станет выпрашивать пощады. Но ничего этого не произошло. Растерянный Бутовский отпустил довольно ухмыляющегося парня, развернулся и с униженно опущенной головой покинул место драки. Совицкий еще немного постоял, раскачиваясь из стороны в сторону, теперь уже не ясно: то ли от хмеля, то ли от нанесенных ему ударов. Остервенелым взглядом окинул начинающую приходить в себя и активно «перетирать» увиденную толпу. Разглядел в ней девушку с прекрасными густыми черными волосами и сползающей на глаза челкой, которая, как и все, поддалась любопытству и робко наблюдала за недавними событиями из-за спин других студентов, и направился к ней. Семенова от такой неожиданности испуганно попятилась назад.

– Поможешь? – тем временем обратился к ней с вопросом побитый Совицкий. – Выбраться на улицу. Обещаю, пойдем молча!

Катя боязливо, словно перед великой опасностью, взяла пошатывающегося парня под руку и медленно повела к лестнице. Она понимала, что по большему счету парень сам виноват, но и отказать человеку, который так плохо выглядел, и в силу своего доброго и отзывчивого характера не смогла. Совицкий, в принципе, шел самостоятельно, чуть прихрамывал только и иногда заваливался на перила. Тогда Катя со всей силы напрягала левую руку, давая ему опору, и парень, цепко хватаясь за девчонку, снова ловил равновесие. Сначала они, как и договаривались, шли в тишине. Первой не выдержала Катя:

– Ну, зачем это все? – парень молчал, и только еле заметная ухмылка застыла на его опухших губах. – Кому это надо было? Ведь ни тебе, ни Бутовскому! Так для чего это все, Совицкий?

– Вот зачем ты сейчас согласилась мне помочь, хотя прекрасно знаешь, что ответственность за случившееся только на мне лежит? – ответил парень вопросом на вопрос.

– Да при чем тут мое согласие? Это сложно объяснить… да и не нуждаются такие очевидные вещи в объяснении!

– Точно! Я придерживаюсь того же мнения, с той лишь разницей, что мои действия очевидными ни для кого так и не станут, а так – объяснить тоже сложно, – рассмеялся парень.

– Тебя послушать – в драку ты ввязался без особых на то объяснений и причин, получается, и морду тебе набили просто так, без цели.

– Морду, как ты говоришь, мне набили более чем справедливо! За нанесенное серьезное оскорбление, – парень начал заметно выходить из себя.

– Если согласен, что виноват, нафига ту девочку обидел? – все больше недоумевала Семенова. – Это же Евсикова! Она же и мухи не обидит, о достойном отпоре тебе подобным и говорить не приходится.

– Эй! – Совицкий остановился и вырвал свой локоть из Катиной руки. – Вот ты же не рассказываешь своей… как ее – Неманова вроде, что ее парень изменяет ей по-черному и при этом, смотрю, совсем не чувствуешь себя виноватой! Выходит – какой из тебя судья?

– Что ты такое говоришь? – зашипела в ответ девушка. – Не трогай мою подругу! И парня ее тоже! Мы хоть и не ладим с ним – это не должно касаться их отношений! – Катя резко изменилась в лице.

– Ой, Семенова, кого ты обманываешь? Если ты сама его не подозреваешь, то откуда тогда неприязнь?

– Замолчи! Этого просто не может быть! Карина и Егор любят друг друга! Все, что ты говоришь – бред какой-то, с чего ты взял-то это вообще? – упрямо настаивала на своем Семенова, но дрогнувший голос предательски выдал уже давно томящиеся внутри сомнения.