Текст книги "Русская вера, или Религиозные войны от Святослава Храброго до Ярослава Мудрого"

Рискну, однако, не согласиться с Петуховым в том, что речь в данном случае идет о славянах, хотя слово «дейч»-«тейч» восходит к индоевропейскому Деусу – Диву. А «дивтиские люди» – это «божьи люди». То есть носители религии, возникшей в Сирии и Палестине и известной нам как иудеохристианская. Эти люди верили в одного Бога, говорили на одном арамейском языке и были носителями одной культуры, подвергшейся чудовищному разгрому. Сам же Петухов пишет о появлении Божьих людей в Европе в своей работе «Страницы подлинной истории»: «С юга шла также арабская экспансия, достаточно хорошо описанная в научной литературе. Мы не будем на ней останавливаться. Напомним лишь, что значительные этническо-культурные вливания семитской, переднеазиатской расы, как арабов-семитов, так и иудеев-семитов, наряду с постоянным присутствием и проникновением далее на север непосредственно средиземноморской, полунегроидной расы, вытеснение североафриканских христиан в Европу, а также прочие переселения неевропейских и зачастую неевропеоидных народностей и их диаспор в своем смешении и породили в 1-м тысячелетии н. э. на землях Европы предков итальянцев, французов, испанцев, немцев, а во 2-м тысячелетии уже и сами эти народности».

По моему мнению, именно арамейский язык, а точнее его диалекты лежат в основе как дойче языков, так и идиша. Разумеется, не обошлось без смешения со славянскими, тюркскими, финно-угорскими языками, носители которых в VII веке составляли население Европы. Сиро-палестинцы, будем называть их так, попадали в Европу разными путями. Прежде всего это беженцы, спасавшиеся от войны, но были и переселенцы, перебравшиеся в Европу по воле византийских императоров. Вот что пишет об этом Феофан в своей «Хронологии»: «Между тем Константин, заняв Германикию и пользуясь междоусобною войною варваров, послал войско в Сирию и Дулихию. Взявши там на честное слово безоружных варваров, дружественных с отцом его, переселил их в Византию со многими еретиками сирийскими, монофизитами, из которых многие поселившись во Фракии, доныне коснея в учении Петра белильщика в трисвятой распинают Троицу».

Позволю себе обратить внимание читателя на название города, занятого императором Константином, – Германикия. Не исключаю, что беженцы из этого сирийского города, переходившего из рук в руки во время византийско-арабских войн, переселившись в Европу, продолжали называть себя германкийцами или германцами. Уроженцем Германкии был император Лев Исавр, положивший начало религиозной смуте в Византии, известной под названием «иконоборчество».

Между прочим, Феофан не жалеет бранных слов по поводу императора-еретика, поминая и его подручных из Сирии: «В сем году некто иудеянин, обманщик из Лаодикей, от приморской Финикии, пришедши к Изиду, объявил ему, что он будет владычествовать над аравитянами сорок лет, если истребит во всех церквах христианских в своем владении все святые иконы, христианами чтимые. Безумный Изид, поверив ему, обнародовал всеобщее учение против святых икон; но благодатью Господа нашего Иисуса Христа и заступлениями пречистой Матери Его и всех святых в том же году умер Изид, и многие даже не слыхали о сатанинском его предписании. Но Леон царь, принявши это беззаконное и горькое злоучение, причинил нам премного несчастий, нашедши единомысленного себе в этом невежестве некоего Висира, родившегося от христиан в Сирии, отложившегося от веры во Христа, напоенного учением аравитян и незадолго пред тем освободившегося от рабства и пришедшего в Римское царство; но по телесной крепости и по сходству зломыслия он был в великом почтении у царя Леона и служил ему соучастником в сем великом зле. Также епископ Наколийский, человек, исполненный всякой нечистоты, в невежестве живший, разделял с царем его нечестие» («Хронология»).

Как видим, «божьи люди» из Сирии с самого начала круто взялись за дело реформирования христианской религии, перестраивая ее под свои догмы. Мы еще вернемся к иконоборцам, а пока несколько слов о событии, заставившем многих сиро-палестинцев покинуть родные места.

Арабские завоевания начались после смерти пророка Мухаммада. Он основал новое государство на Аравийском полуострове. Арабы завоевали огромную территорию в Азии, Африке и Европе. Под их натиском рухнула Сасанидская империя, а Византия потеряла почти все свои территории на Востоке, включая города Басру, Дамаск, Ярмук, Иерусалим, Алеппо, Александрию и Карфаген. Война началась в 629 году и не прекращалась почти четыре столетия.

Вот пишет об этом Т. Ю. Ирмияева в своей «Истории мусульманского мира»: «Дальнейшие важные события мусульманской истории происходили при халифе Умаре ибн ал-Хаттабе, которого Абу Бекр, находясь на смертном одре, назначил своим преемником. Умар стал величайшим правителем своего времени. За десятилетие его халифата ислам благодаря военным походам арабов распространился далеко за пределами Аравии. В сентябре 635 года был завоеван Дамаск. Халид ибн ал-Валид заключил с жителями города мирный договор. После поражения византийцев на реке Ярмук в августе 636 года судьба Сирии была предопределена на столетия вперед. Битва на Ярмуке продолжалась три дня. В ней участвовали соединенные силы Халида ибн ал-Валида и Амра ибн ал-Аса. В том же году в результате победы в битве при Кадисии, что юго-западнее Хиры, и захвата Ктесифона неиранские провинции империи Сасанидов перешли под власть Халифата. В 638 году пал Иерусалим. Кесария сдалась в 640 году. После завоевания Верхней Месопотамии, осуществленного уже из Сирии, арабы вторглись в Персию: в 642 году была одержана важная победа при Нехавенде, и Йездигерд III Сасанид отступил на северо-восток».

О хазаро-арабских войнах я уже писал выше, речь там шла и о Византии, поэтому здесь нет необходимости повторяться. Отметим лишь самые важные вехи арабо-византийского противостояния. Летом 656 года, после смерти халифа Османа, среди арабов началась гражданская война. Моавия, основатель династии Омейядов, не подчинился законному наследнику Али и объявил себя халифом. Годом позже Моавия заключил с императором Византии Константом Вторым мир, по условиям которого арабы обязались выплатить деньги в качестве компенсации за завоевания в Египте, Сирии и Палестине.

«Основными событиями правления сына Константа Второго Константина Погоната стали войны. Около 670 г. арабская конница подошла к Халкидону, а флот – к Золотому Рогу, но, так как поход не имел должной подготовки, попытка овладеть Константинополем арабам не удалась. Однако они смогли закрепиться на полуострове Кизик (670) и взять Смирну (672). С лета 674 г. начались яростные атаки сарацинского флота на Константинополь. Четыре лета подряд неприятельские корабли, использовавшие Кизик в качестве плацдарма, выходили в Пропонтиду и устремлялись к столице ромеев. Однако военные действия арабов завершились для них полным разгромом, чему немало способствовало одно изобретение: сирийский архитектор Каллиник, перебравшийся к единоверцам (ок. 673), подарил Византии секрет самого мощного до появления пороха оружия – греческого огня. Как пишет Феофан, Константин Четвертый соорудил «двухпалубные огромные корабли с горшками огненосными и быстрые корабли с огненными сифонами». Применение этого страшного оружия в битве у Кизика летом 678 г. полностью деморализовало арабский флот, большая часть которого была сожжена на плаву, остатки потоплены штормом, а отступавшие по суше войска были разбиты византийцами, уничтожившими тридцать тысяч солдат неприятеля. Благодаря всем этим обстоятельствам василевс заключил с халифом мир на тридцать лет, причем арабы обязались ежегодно выплачивать ромеям 3000 золотых монет, 50 рабов и 50 коней – дань, впрочем, скорее символическая, чем существенная» (Дашков, «Императоры Византии»).

Летом 717 года арабы перешли Геллеспонт и начали осаду Константинополя. Сухопутные войска поддерживал огромный арабский флот. Однако взять хорошо укрепленный город с ходу арабы не смогли и приступили к планомерной осаде. Осада затянулась до зимы. Тем временем император Лев Исавр сумел заручиться поддержкой болгар, которые уничтожили отряды, посланные за продовольствием и фуражом во Фракию.

Прибывшая по приказу нового халифа Омара Второго весной 718 г. эскадра была разбита византийцами, причем часть моряков халифа из египетских христиан изменила ему и перебежала к единоверцам вместе с кораблями. Подкрепления, шедшие из Дамаска по суше, несли большой урон от рейдов византийской кавалерии, а в конце концов были остановлены у Никеи и повернули вспять. В лагере арабов свирепствовала чума, и 15 августа 718 г. осада была снята. Отступавший флот греки сожгли, а буря в Эгейском море рассеяла его остатки. Крупнейший поход арабов с позором провалился: из ста восьмидесяти тысяч воинов, принявших в нем участие, домой возвратилось менее четверти, а из более чем двух с половиной тысяч кораблей – лишь пять. Эта неудача серьезно подорвала возможности халифата и надолго отбила у мусульман охоту к войне.

Дальнейшая история конфликтов ромеев с сарацинами оказалась для последних не менее печальной. В 739 г. у местечка Акроинон в Малой Азии армия христиан, возглавляемая императорами Львом Третьим Исавром и его сыном Константином Пятым, нанесла им страшное поражение. После разгрома при Акроиноне в Дамаске начались смуты, завершившиеся падением Омейядов, экспансия арабов в Европу практически сошла на нет, а византийцы сами начали неуклонно продвигаться на юг и юго-восток, возвращая бывшие свои владения в Малой Азии и Сирии.

Крупнейшим событием жизни Византии при Льве Исавре стало возникновение иконоборческого движения. Дашков, автор книги «Византийские императоры», полагает, что не последнюю роль в иконоборчестве сыграли личные качества императора и его восточное происхождение. Иерархи Малой Азии еще в 724 году открыто выступили против почитания икон, которого христианство первых веков не знало. Известно, что в иудаизме и исламе запрещено изображение человека. И если бы Лев Исавр последовал примеру евреев и арабов, то все было бы понятно – человек внял советам со стороны. В чем его, кстати, упрекали оппоненты. Однако ничего подобного не произошло – запрета на изображение человека не последовало. Вот что пишет об этом Дашков: «В 726 г. Лев Третий велел перевесить их в церквях повыше под тем предлогом, что некоторые невежественные христиане, вразрез с учением церкви, действительно поклонялись иконам как таковым (а не изображениям на них) и даже употребляли краску с них… на причастие! В 728 г. император, идя дальше, приказал замазать краской картины на религиозные сюжеты в некоторых храмах. 17 января 730 г. во дворце собрался силенций – конфиденциальный совет представителей духовенства и синклита, на котором поклонение иконам было объявлено преступлением. На стенах церквей вместо религиозных картин появились светские – изображения бытовых сцен, птиц, животных, различные пейзажи. Ответная реакция населения империи на все эти меры с самого начала иконоборчества привела к серьезным конфликтам. Деятельная часть христиан раскололась на две партии – иконопочитателей (иконодулов) и иконоборцев (иконокластов). Под флаг защиты святых изображений встали все враждебные императору круги, по стране (особенно на Западе, где иконы и мощи святых, да и вообще обрядовая сторона христианского вероучения были для народа более значимы, нежели на Востоке) прокатились восстания» («Византийские императоры»).

Папа Григорий Второй (715–731) выступил против нововведений. «По этим изображениям, – писал папа императору, – люди [необразованные] составляют понятия о существе изображаемых предметов. Мужи и жены, держа на руках новокрещеных малых детей, поучая юношей или иноземцев, указывают пальцами на иконы и так образуют их ум и сердце и направляют к Богу. Ты же, лишив этого бедный народ, стал занимать его празднословием, баснями, музыкальными инструментами, играми и скоморохами!» В ответ император безапелляционно заявлял: «Я василевс и вместе с тем иерей!»

«Сменивший Григория Второго Григорий Третий (731–741) действовал менее осторожно. В ноябре 731 г. собор в Латеране безоговорочно осудил иконоборчество. Реакция Льва Исавра была моментальной: флот грозного императора появился у берегов Италии, привилегии владений папы на части полуострова были ликвидированы, налоги с этих земель стали поступать в византийскую казну. Римские епархии в Греции, Далмации, Калаврии и на Сицилии эдиктом василевса оказались переведены под юрисдикцию Константинопольского патриарха.

По уничтожении иконоборчества деятели православия провели тщательную чистку источников. Погибли сочинения иконоборцев, эдикты императоров и постановления церковных синодов и соборов. Православная историография традиционно изображала Льва Исавра «нечестивым», злым и кровожадным человеком, столпом невежества» (Дашков, «Византийские императоры»).

Как видим, византийские императоры не особенно считались не только с константинопольскими патриархами, но и римскими папами. В поступках Льва Исавра меня настораживает одна странная деталь – он возражает не против изображения человека вообще, что было бы вполне естественно для реформатора, попавшего под влияние иудеев, а против совершенно конкретных изображений Бога-Отца и Бога-Сына. Изображение бытовых сцен – пожалуйста, а вот изображение святых мучеников – ни-ни. Может, у Льва Исавра были иные представления о том, кого следует изображать на иконах, а кого нет? Дашков объясняет упрямство императора вздорностью характера, но в это слабо верится. Сумасшедшим Лев Исавр явно не был. И в его деятельности ощущается строгая последовательность, он явно знал, чего хотел. Между прочим, Дашков отмечает, что гонения на иконопочитателей при Льве Исавре были незначительны и мучеников оказывается всего около десятка. Да и те наказаны за убийство чиновника, пытавшегося снести статую Христа. Подозрительна и «чистка источников» иконоборцев, проведенная «деятелями православия», включая постановления синодов и соборов. Из чего можно сделать вывод, что либо кому-то понадобилось срочно замести следы, либо этих следов, я имею в виду «иконоборчество», вовсе не было. Просто Лев Исавр пытался заменить одну доктрину другой. Утвердить в Константинополе ту самую религию, которая впоследствии будет называться иудаизмом. Между прочим, именно на правление Льва Исавра приходится сближение Византии с Хазарией.

«В том же году царь Леон сговорил дочь хагана, скифского владетеля, за сына своего Константина, обративши ее в христианскую веру, назвал Ириною. Она, научившись божественным писаниям, украшалась благочестием и обличала их нечестие» (Феофан, «Хронология»).

К слову сказать, «иконоборцы» правили Византией, хотя и с перерывами, более ста лет, и только в середине IX века императрице Феодоре, объявленной после смерти мужа регентшей при четырехлетнем сыне Михаиле Третьем, удалось восстановить иконопочитание. За это время случилось много событий. На Западе возникла империя Каролингов, отстранивших от власти Меровингов. А на Востоке, в Хазарии, произошел раскол, спровоцированный хазарской верхушкой, принявшей иудаизм. К этим событиям мы еще вернемся. А пока несколько слов о сыне и внуке Льва Исавра, Константине Копрониме и Льве Хазаре, успешно противостоявших арабам и даже сумевших отвоевать у последних часть утраченных предшественниками земель.

«Еще в 745 г. он очистил от сарацин Северную Сирию, годом позже разгромил арабский флот у берегов Крита. В 750-х гг. Копроним перенес боевые действия в Месопотамию и Южную Армению, продвигаясь на восток, в сторону бывшей римско-персидской границы. Не надеясь удержать взятые города (Феодосиополь, Малатию, Самосату и др.), он приказывал разрушать их, чтобы крепости не могли послужить опорными пунктами армий халифа, а жителей этих городов, часто павликиан, переселял вглубь империи, на земли, пострадавшие от сильной эпидемии чумы 744–748 гг. Уменьшившееся тогда население Константинополя василевс пополнил за счет крестьян, ремесленников и строителей Греции, а опустевшие территории заняли не только переселенцы из Малой Азии, но и славяне.

Опасаясь грозного противника, халиф ал-Мансур перенес столицу державы арабов из Дамаска в Багдад. В 760-х гг. Константин Копроним овладел Исаврией, а в 770 г. его войска в очередной раз нанесли поражение мусульманам, напавшим на малоазийские фемы. Пленных император также селил во Фракию, используя бывших воинов халифа для комплектования крепостных гарнизонов на границе с Болгарией, ибо не менее тяжелые, чем на Востоке, войны он вел и в Европе. За двадцать лет – с 755 по 775 г. – Константин Пятый совершил девять походов на Болгарию и, несмотря на отдельные неудачи, надолго сокрушил этого сильного противника Византии. Летом 775 г. император начал свою последнюю кампанию во Фракии. Находясь при войске, он тяжело заболел. Солдаты донесли василевса на носилках до Силимврии, откуда умирающего Копронима повезли морем. До столицы он не доплыл: 14 сентября 775 г. император Константин V скончался на корабле» (Дашков, «Византийские императоры»).

Именно в правление Константина Копронима произошло отпадение римского папского престола от Византии. Папа Захария, последний грек на престоле Святого Петра, вступил в должность, не запросив согласия империи. Предлогом к такому поведению стало правление императора-еретика Константина Копронима, позволявшего себе, по свидетельству все того же Феофана, весьма рискованные высказывания: «Анастасий же, лжеименный патриарх, взяв честные и животворящие древа, клялся пред народом: клянусь пригвожденным к сим древам, так говорил мне царь Константин, что он не верит в сына Божия, рожденного Мариею, именуемого Христа, а почитает Его простым человеком, и Мария родила Его, как меня родила мать моя. Слыша это, народ изгладил имя его» («Хронология»).

Очень может быть, что это поклеп на покойного императора, но так или иначе свидетельство Феофана множит сомнения по поводу того, что религиозные реформы, затеянные Львом Исавром, ограничивались только иконоборчеством. Копроним считает Христа в лучшем случае пророком, а в худшем самозванцем и тем самым только усиливает наши подозрения насчет его приверженности иудаизму, а точнее, той религии, которую мы для начала назовем сиро-палестинской. Подобные реформы не нашли отклика в Риме. И дело здесь было не столько в религии, сколько в политике. На западе стремительно восходила звезда Пипинидов, которых позднее, из благозвучия, видимо, стали называть Каролингами.

Отныне Рим в политике стал ориентироваться на Запад, на королевство франков и его майордома Пипина Короткого, ставшего королем при активной поддержке церкви в 751 году. Папа Стефан Второй (752–757) лично встретился с Пипином, помазал его на царство и наградил титулом патриция Рима, доселе принадлежавшим равеннским экзархам, назначаемым византийскими императорами. Дело в том, что Равеннский экзархат, куда входил Рим, в 751 году был захвачен лангобардами при полном попустительстве Константинополя, и папе ничего другого не оставалось, как бежать к франкам.

Вот что пишет об этом Феофан (ок. 760–818), к слову, почти очевидец событий: «Скажу о блаженном Стефане, папе Римском, как он бежал во Францию и спасся: этот почтенный Стефан много зла претерпел от Астульфа, царя лангобардов, и убежал во Францию к Пипину, начальнику и правителю всех дел французского народа. У французов обыкновенно государь их, или царь восходил на престол по наследству и ничего не делал, правлением не занимался, но в невежестве ел, пил и жил дома, но в первых числах мая он присутствовал в собрании всего народа, кланялся ему, раскланивался на поклоны их, принимал по обыкновению подарки их и, отблагодаривши их, оставался спокоен в доме своем до следующего мая. Он имел при себе означенного мера, по мнению которого и народа все дела управлялись. В этой династии все были шерстистые, или, так сказать, с спинами щетинистыми; у них, как у свиней, спины были покрыты волосами. Итак, Стефан, побуждаемый жестокостью и невежеством Астульфа, получив от него позволение отправиться во Францию и сделать там что мог, пришел и рукоположил Пипина, мужа в те времена знаменитого и самим царем поставленного к управлению государственных дел, который сражался с аравитянами, перешедшими из Африки в Испанию и поныне владеющими ею; когда они простирали замыслы свои покорить Францию, Пипин с своим войском противостал им, убил самого вождя их Авдерахмана и побил бесчисленное множество аравитян при реке Роне. За это народ уважал его и любил, равно как и за другие великие подвиги. Он первый сделался правителем народа своего не по роду; Стефан разрешил его от присяги, данной царю, которого постриг в монастырь, доставя ему почести и успокоение. У Пипина было два сына, Карл и Карломан, брат его. Стефан, папа Римский, остался во Франции» («Хронология»).

Здесь у Феофана есть одна примечательная неточность: победу над арабами в 732 году у Труа и Пуатье одержал, согласно официальной версии, не Пипин Короткий, а его отец Карл Мартелл. Но простим средневековому летописцу эту неточность, поскольку многие современные историки сомневаются в самом существовании не только Карла Мартелла, но его знаменитого потомка Карла Великого. И вообще на Западе склонны объявить эпоху Меровингов и Каролингов Темными веками и прикрыть эту тему на веки вечные, сославшись на отсутствие надежных источников. Что, между прочим, не может не заронить в души подозрительных людей сомнения – а нет ли в этих затемняемых веках чего-то такого, что западноевропейцам не хочется открывать всему остальному миру.

В 769 году император Константин Копроним выбрал сыну невесту. Ею оказалась славная красотой молодая афинянка Ирина. Ирина после смерти Константина активно включилась в политическую жизнь двора на стороне близкой партии иконодулов. Когда в 780 году Лев Хазар обнаружил в спальне жены две иконы, между супругами произошел разрыв. С печальными для Льва последствиями. Он был отравлен, десятилетний Константин Шестой наследовал отцу, а Ирина стала при нем регентшей. Ирина оказалась талантливой интриганкой, но никуда не годной правительницей. Ей удалось свергнуть и ослепить собственного сына, однако она упустила возможность прославить свое имя в веках. 25 декабря 800 года в Риме произошло событие колоссальной важности: папа Лев Третий венчал Карла Великого императорской короной, возникла Западная империя франков. Византия не признала нового императора, но воспрепятствовать ходу событий не смогла. В 802 году император Карл предложил Ирине заключить брак и таким образом объединить Западную империю с Восточной. Однако Ирина колебалась так долго, что, в конце концов, стала жертвой очередного византийского честолюбца. «Глубокой ночью 31 октября 802 г. группа придворных во главе с логофетом геникона патрикием Никифором прорвалась во дворец, обманув стражу. Никифор, родом из Писидии (в Малой Азии) и, возможно, арабского происхождения, был в срочном порядке коронован и формально стал соправителем Ирины. Спустя несколько дней императрица отправилась в ссылку. Впервые за много лет император-самозванец обрел трон без открытой вооруженной борьбы, в результате бескровной перестановки в верхах» (Дашков, «Византийские императоры»).

Никифор быстро навел порядок в империи. В 803 году ему удалось заключить перемирие с Карлом, который в обмен на отказ Византии от Рима признал ее права на Южную Италию и Далматинское побережье. Несмотря на склонность к иконопочитанию, Никифор не пошел на поводу у официального клира в преследовании еретиков – их никто не трогал. Зато он обложил налогами имущество церкви и монастырей, чем вызвал целую волну недовольства. Погиб Никифор на войне с болгарами, в которую неосторожно ввязался. Гибель императора и армии не принесла Византии ничего хорошего. Мятежи на несколько лет захлестнули империю, и без того окруженную внешними врагами.

В 813 году на византийский престол взошел опытный военачальник Лев Армянин. Лев оказался человеком деятельным и способным, да вдобавок еще тайным иконоборцем.

«В марте 815 г. в Константинополе состоялся поместный собор. Патриарх Никифор был отрешен от кафедры, его сменил Феодот Мелиссин Касситера, по словам православного монаха Георгия Амартола, «муж безгласнее рыбы и зловреднее жабы». Собор запретил «несогласное с преданием или, еще вернее, бесполезное производство икон и поклонение им», восстановленное «благодаря женской простоте». Однако иконы предписывалось не считать идолами, «ибо одно зло отличается от другого». Простого народа мало коснулись все эти мероприятия, во всяком случае массовых волнений либо казней реставрация иконоборчества не вызвала» (Дашков, «Византийские императоры»).