Текст книги "В эпоху перемен. Мысли изреченные"

А вот отношение Шукшина к земной жизни и к «ценностям» мира сего, выраженное излюбленным его персонажем, Степаном Разиным (Степан Разин – Фролу Минаеву): «Не пойму я только, Фрол: чем же уж тебе жизнь так мила, что ты ее, как невесту дорогую, берегешь и жалеешь? Поганая ведь такая жизнь! Чего ее беречь, суку, еслив она то и дело раньше времени от страха обмирает? Чего уж так жалко бросать? С бабой спать сладко? Жрать что ли любишь? Чего так вцепился-то? Не было тебя… И не будет. А народился – и давай трястись: как бы не сгинуть! Тьфу!.. Ну – сгинешь, чего тут изменится-то?»

Может быть, то, что Россия в смысле «земных побед» не самая удачливая страна, не так уж и плохо. Победа, несомненно, вещь приятная, но… Сможет ли Россия, одерживающая победы в «земных битвах», сохранить свою привлекательность для многих тех, кто ее любит? «Насильно» ведь «мил не будешь». Достижимо ли в этих битвах одерживать победы «праведными средствами», или придется все же прибегать ко «всем средствам»», используя методы большевиков? И как бы, добиваясь побед, не растерять те черты, которые составляют неповторимое лицо России. Не останется ли от «победившей» России одно название, и не уподобится ли она тогда каким-нибудь Соединенным Штатам? (Возможно ли, вообще, человеку со стороны любить Соединенные Штаты или, допустим, Швейцарию.) Тут вспоминаются слова Ахматовой о том, что невозможно представить, чтобы Пушкин с дуэли ехал живой, а Дантеса везли бы мертвого…

Конечно, Солженицыну в его победах очень помогло ощущение правоты. Но если говорить о целом народе – то где взять на всех это ощущение? Имеет ли право народ, поддавшийся всем соблазнам этого века и разрушивший свои святыни, на подобную правоту?

Если в русском народе «солженицынские» настроения возобладают над «шукшинскими», то Россия перестанет поставлять миру, с одной стороны, святых, а с другой – нечестивцев; из нее исчезнут рубцовские добрые Фили, хотя, возможно, и ее «бесы» сменятся «мелкими бесами» – и она станет страной «как все».

И – как результат – получится то, о чем писал в свое время Высоцкий (в «Притче о Правде и Лжи»):

 
«Часто, разлив по сто семьдесят граммов на брата,
Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть…» —
 

и дальше:

 
«Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь!»
 

Владимир Соловьев в «Оправдании добра» писал: «…Народы преуспевали и возвеличивались только тогда, когда служили не себе как самоцели, а высшим и всеобщим идеальным благам». Правда, эта дорожка завлекла нас однажды строить коммунизм во всем мире, но такое намерение следует все же признать более достойным, нежели те намерения, которыми руководствуются страны Запада, – скучно и монотонно, из года в год, из века в век, отпихивающие локтями тех, кто слабее, и жадно высматривающие, где бы воспользоваться чужим и увеличить свое состояние.

(1995)

* * *

О СОПРОТИВЛЕНИИ ЗЛУ ЖЕРТВОЮ. Нелегкая русская история и опыт пережитых нами национальных трагедий часто вынуждают наших христиан метаться между «непротивлением» и «сопротивлением злу силою». Когда перед нами постают плачевные последствия «непротивления», мы хватаемся за «сопротивление силою». Когда обнаруживаем неправду в «сопротивлении силою» – снова впадаем в «непротивление»…

При этом мы забываем о подлинно христианском способе сопротивления злу – о сопротивлении жертвою.

(2008)

* * *

РУССКАЯ СИЛА.

«Вот он ударил – раз, два, три —

И… сам лишился сил, —

Мне руку поднял рефери,

Которой я не бил».

Владимир Высоцкий, «Песня о сентиментальном боксере»

Русская сила в том, чтобы, не преследуя своих человеческих интересов, выполнять Божью Волю, сделавшись Орудием Господа. Классической иллюстрацией такой духовной позиции может служить победа Кутузова над Наполеоном, когда Кутузов, положившись на Волю Божью, предоставил Наполеону пожинать плоды им содеянного – отступать по той дороге, на которой сам он прежде все разграбил.

Война 1812 года в полной мере продемонстрировала победу Божьего над человеческим (победу старого и немощного Кутузова, ставшего Орудием Божьего Промысла, над Наполеоном – гением, который «сделал себя сам»).

Что же касается Бородинской битвы, то она в этом смысле не является опровержением, так как имела, скорее, значение символическое, – предоставляя возможность проявить жертвенность, отдать жизнь за Отечество и «за други своя»:

 
«Ребята! Не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой.
Как наши братья умирали!»
– И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в бородинский бой»
 

(Лермонтов, «Бородино»). (2009)

* * *

РУССКАЯ ИДЕЯ. В «русской идее» нет ничего опасного для остального, нерусского мира.

Ведь, в отличие от остальных «национальных идей», «русская идея» не эгоистична. Она христианская по своей сути и является попыткой воплощения христианского идеала. Русское величие состоит в духовном и ином служении остальному миру, представляя собой исполнение слов Спасителя, обращенных к ученикам: «…Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк 10, 43–44).

(2000)

* * *

РОССИЯ И «ОБИЖЕННЫЕ» НАРОДЫ. Россия – оплот православия в мире, страна исключительная, призванная выполнить в мире великую, христианскую миссию, которую, кроме нее, выполнить никто не может.

Поэтому все другие, живущие в России или рядом с Россией, народы обязаны бережно относиться к России и прощать ей, если она на своем великом пути как-нибудь нечаянно кого-то из них заденет, и даже если она, отклонившись на время (но не окончательно) от своего пути и впав в греховное состояние, поступит по отношению к кому-нибудь из них неправедно.

(2009)

* * *

УСЛОВИЕ ПРОЧНОСТИ. Если русский человек откажется от осуществления своей христианской миссии и просто станет искать в жизни, «где лучше», то великое здание Русского Дома неизбежно падет. Ведь ради чего тогда живущие в нем представители других народов станут подгонять свои традиции под «русский аршин» и переиначивать свои имена на русский манер, называя себя Асланами Хасановичами или Махмудами Алиевичами…

(2016)

* * *

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ДОСТОЕВСКОГО. Изобразив в романе «Бесы» Ставрогина – человека, который в молодости следовал православному идеалу, а после отошел от Бога и потратил полученные от Бога таланты на безобразия и преступления, – Достоевский тем самым предостерег весь русский народ. Ведь точно так же и вся Россия: если не пойдет по христианскому пути, то станет страной преступной, хуже других стран.

В этом смысле для России, потерявшей в начале ХХ века Бога, социализм был отчасти благом. При социализме население страны опустилось сознанием с мессианских высот до детского уровня и жило как в детском саду: под бдительным присмотром «взрослых» и забавляясь всякими безобидными «игрушками» вроде спорта… И даже цели перед собой это общество ставило «детские», со спортивным оттенком: добыть столько-то, намолотить столько-то, выплавить столько-то… – чтобы «догнать-перегнать» других. Так и удерживалось от преступных устремлений, которые его охватили сразу после падения советской власти. Правда, и после этого ограбленный олигархами народ долгое время помышлял лишь о том, чтобы выжить, так что было не до «баловства». Поэтому «коллективного Ставрогина» из России пока не вышло…

(2017)

* * *

БЫТЬ РУССКИМ. Для русского народа на протяжении большей части его истории главным нравственным ориентиром были христианские заповеди. Так что само его бытие являлось (и для значительной части русских является до сих пор) своеобразной попыткой воплощения христианского идеала. И эта попытка многократно увенчивалась великими подвигами во славу Христову.

Поэтому христиане всех стран и народов, соприкоснувшиеся с этой стороной русской жизни, не могут не стремиться к тому, чтобы поддерживать эту русскую традицию и продолжать ее, то есть к тому, чтобы подражать русской жизни и в каком-то отношении стать русскими. А так как «душа по природе христианка» (Тертуллиан), то они неизбежно будут относиться к России (к Вечной России – той, в которой воплощен христианский идеал) как к своей родине.

(2009)

* * *

БУДУЩЕЕ «РУССКОЙ ИДЕИ». «Русская идея» все равно восторжествует. Если ее не захотят воплощать сами русские, то ее воплотят другие: евреи, армяне, узбеки, немцы, китайцы и даже «негры преклонных годов» – все те сердца в мире, которые не смогут быть безразличны к высоте христианского идеала, выраженного в «русской идее» и нашедшего свое воплощение в жизненном подвиге многих русских людей и во многих эпизодах русской истории.

(2009)

II. Коммунистический соблазн

И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом.

Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим.

(Лк 4 3–4)

* * *

СОЦИАЛИЗМ. Социализм – богоборческая идея западного происхождения, основанная на эгоизме: вражде угнетаемых (крестьян, пролетариев) против угнетателей-хозяев.

Будучи перенесенной на русскую почву, эта идея продолжала культивировать эгоизм и вражду (даже там, где для этого не было оснований), раскалывая наш народ на враждующие части.

В итоге она сформировала у нас человека, воспринимающего других людей эгоистично.

После того как «угнетатели» были изгнаны и уничтожены, бывшие «угнетаемые» обратили свой эгоизм и готовность враждовать – друг против друга.

Таким образом, вирус эгоизма, проникший к нам под видом внешне благообразной, стоящей на страже социальной справедливости, социалистической идеи, постепенно раздробил наш народ на множество враждующих между собой сообществ – классов, партий, кланов, сект и так далее, что, в свою очередь, привело к расколу нашей великой страны на обособленные территории.

(2010)

* * *

ПАДЕНИЕ. Суть конфликта между Новой и Старой Россией, который был разрешен в ходе гражданской войны, – в том, что более высокие формы жизни в Старой России не соответствовали уже тому понизившемуся содержанию, которое было заключено в эти формы. То есть опустившееся и ставшее низким самосознание русских людей, утративших в массе своей веру в Бога, не могло уже удерживать прежних высоких форм жизни.

Представители же Новой России – сначала одни (в феврале), затем другие (в октябре) – поочередно предлагали для этого понизившегося содержания свои, все более примитивные государственные формы. В результате формы, предложенные в октябре, пришлись русскому народу как раз впору, что и обеспечило победу тем претендентам на власть, которые в октябре решили «попытать свое счастье».

Неправда же Новой России – и тех ее представителей, кто заявили о себе в феврале, и тех, кто пришли в октябре, – не только в том, что они явились с предложением низкого, но и в том, что все они немало посодействовали понижению упомянутого содержания – для того чтобы оно больше соответствовало предлагаемым ими формам.

А это грех, в духовном отношении подобный тому образу действия, от которого предостерегал Спаситель, когда говорил «…Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается» (Лк 22, 22).

(2008)

* * *

СОБЛАЗНИТЕЛИ. Та «программа», с которой большевики в свое время вышли к народу, по сути, представляла собою не что иное, как предложение нарушить все Заповеди Христовы.

Нарушать же Заповеди гораздо легче, чем их исполнить.

В своеобразном «конкурсе» подобного рода предложений большевики сумели превзойти всех своих конкурентов.

Поэтому и победили.

(2010)

* * *

ТЫЛ ПРОТИВ ФРОНТА (ВОЙНА ГРАЖДАНСКАЯ ПРОТИВ ВОЙНЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ). В одной из коммунистических газет, в статье, посвященной юбилею К.Е. Ворошилова, автор статьи в стиле «былинника речистого» повествовал, как прибывший в конце марта 1917 года из Петрограда в Луганск Ворошилов, возглавив фракцию большевиков в местном Совете, добился введения в городе 8-часового рабочего дня и увеличения заработной платы рабочим.

А ведь шла Первая мировая война («Вторая Отечественная» – как ее тогда называли в России)! А как же: «Все для фронта! Все для победы!»? Как можно относиться к тем, кто, допустим, в 1942 году стал бы требовать у власти сокращения рабочего дня и повышения зарплаты!?

Если бы те миллионы солдат, которые погибли за Родину в той войне, могли бы участвовать в войне гражданской – ее исход был бы другим…

(2011)

* * *

КОММУНИСТЫ И РОДИНА. Коммунисты всегда ставили превыше всего справедливое распределение материальных благ, отодвигая на задний план (часто принося даже в жертву) защиту духовного облика своего народа, его культуры, религии, под влиянием которой формировался этот облик, и вообще, всего того, что мы подразумеваем, когда говорим о Родине.

Они упускают из вида, что не только люди, но и народы (и созданные этими народами государства) тоже ведь бывают богатые и бедные. И «пролетариату» богатой страны (тех же США) может быть выгодна политика их государства, направленная на порабощение и даже «упразднение» других народов.

Наши коммунисты частенько пользовались услугами стран-угнетателей, для того чтобы «разобраться» с «эксплуататорами» внутри своей страны, тем самым помогая «странам-эксплуататорам» поработить или ослабить нашу страну. (Примеров того, как коммунисты ради борьбы с «эксплуататорами» ставили под угрозу судьбу собственной страны, можно указать немало: начиная с поведения коммунистов в годы Первой мировой войны, которая привела к революции, и заканчивая 1991 годом, когда украинские коммунисты, желая отгородиться от «буржуазных» реформ Ельцина, проголосовали в своей Верховной Раде, в которой составляли большинство, за «нэзалэжнисть» Украины, фактически запустив процесс гибельного раскола России.)

(2003)

* * *

РОССИЯ И КОММУНИЗМ. Утверждение о том, что коммунизм для России – явление чужеродное, принесенное и навязанное ей извне, часто опровергают вопросом: почему в таком случае коммунистическая репрессивная система продержалась в России так долго? Ответ кроется в самом характере русского человека, характере, сформированном православием. Большинство русских людей – даже те, которые считают себя атеистами, – православные по своему духу. Православному же человеку, в сравнении, к примеру, с протестантами, в гораздо большей степени присуще сознание своей греховности и несовершенства, а также стремление к исправлению и совершенствованию. Подлинно русский человек привык сам себя репрессировать, «выдавливая из себя» кто раба, кто скота, кто лентяя, кто эгоиста… И потому, когда коммунистический репрессивный режим указывал русскому человеку на его недостатки, – а главными человеческими недостатками с точки зрения коммунистических властей были жадность и эгоизм, – то русский человек внутренне был согласен с тем, что он в этом смысле далек от совершенства, и по большей части смиренно воспринимал, когда власти его журили или наказывали за недолжное поведение.

Да и сама социалистическая революция смогла победить не в последнюю очередь потому, что правящие классы России, когда им была предъявлена претензия по поводу их благоденствия за счет эксплуатации ближних, не смогли не признать справедливости этой претензии – и если не сами делались сторонниками революции, то после ее совершения в массе своей безропотно наблюдали за «восстановлением социальной справедливости». Ощущение классовой вины и раскаяния не позволило им бороться с обездоленными за отторгаемое имущество. Ведь даже гражданская война началась не из-за этого имущества, а лишь когда большевики пошли на подписание Брестского мира, расчленяющего Россию…

Россия поддалась коммунистическому соблазну в том числе и потому, что русские люди по причине своей совестливости оказались более других уязвимы перед изощренностью коммунистической демагогии.

(1997)

* * *

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА. Гражданская война – это когда народ уже не сознает себя единым целым и обособившиеся его части дают одна другой повод вести себя бесчеловечно.

(2010)

* * *

ПРЕИМУЩЕСТВО ВЕРЫ. В Гражданской войне преимущество «красных» над «белыми» состояло в том, что «красные», как ни странно, были верующими, обретшими веру (веру в свою коммунистическую идею), тогда как «белые» были в основном утратившими свою, православную веру (как и весь тот, основанный на православии и спасительный для нашего народа строй идей и духовных устоев, которым всегда держалась православная Русь).

То, что вера «красных» была ошибочной и в итоге привела страну к катастрофе, выяснилось для них позже, несколько десятилетий спустя. Однако вплоть до хрущевских времен, оживившись и закалившись в период Отечественной войны, эта вера укрепляла советский народ.

(2008)

* * *

ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА. «Диктатура пролетариата», основанная на «непорочности» одного из общественных классов – пролетариата, – невероятная глупость. Простой рабочий народ живет безгрешной жизнью неосознанно, поневоле. Его к этому вынуждают «эксплуататоры», ставящие рабочего в такое положение, что почти все свое время ему приходится трудиться, и платящие ему столько, что едва хватает для поддержания жизни, так что для совершения чего-то греховного у него не остается ни времени, ни средств. Однако устремления пролетария мало чем отличаются от устремлений представителей «паразитирующего класса» и сводятся в основном к мечтам о «легкой жизни». (Нужно ли говорить, что назначенный «диктатором» и «гегемоном» пролетариат на самом деле никакого правления не осуществлял – из-за полной своей неспособности и безразличия к выполнению этой роли. Им только пользовались, как пристойной ширмой, те, кто правили «этой страной».)

Закончилось все тем, что в трудное для России время этот «передовой класс» коммунистических «праведников», – в руках которого формально находилась судьба нашей страны, – сам того не заметив, продал свою страну, купившись на мелкие подачки и обещания «сладкой жизни».

(2002)

* * *

«КУХАРКИ» И ГОСУДАРСТВО. Пьеса Михаила Булгакова «Иван Васильевич» (по которой в советское время был снят фильм «Иван Васильевич меняет профессию») посвящена той самой «кухарке», которая, по замыслу Ленина, должна научиться управлять государством.

В пьесе управдом Бунша, фантастическим образом оказавшийся в царских палатах под видом Иоанна Грозного на пару с вором Жоржем Милославским, отдает нашему тогдашнему противнику, шведам, Кемскую волость. (Вернее, в пьесе это делает вор Милославский, который вершит всю политику, так как Бунша с перепугу не может произнести ни слова и оживляется лишь во время обеда, под воздействием спиртного. В фильме же Кемскую волость шведам отдает сам управдом – и даже вор Милославский за это его порицает. Для Бунши, по его развитию, самое страшное – это получить за что-нибудь нагоняй от своей жены Ульяны Андреевны, поэтому потеря Кемской волости для него – ерунда, и он не понимает, зачем ее нужно удерживать.)

Примерно таким же образом и поступали правившие Россией семьдесят лет коммунистические «кухарки». Начали они свое «кухаркино правление» Брестским миром и прочими «подвигами», разбазаривая по своим надобностям русские земли и разваливая все то, что созидалось русской властью на протяжении тысячи лет. Закончилось же все тем, что очередные правившие Россией «кухарки», Михаил Сергеевич и Борис Николаевич, разругавшись на «кухне», окончательно погубили страну. Вернее даже сказать, что они повели себя как неразумные дети, которым, по недосмотру родителей, попал в руки сложный механизм и которые, не зная, что это такое, разобрали его на части.

(2011)

* * *

ТРАНСФОРМАЦИЯ. Положительная черта русских людей, на которую указывал Достоевский, состоящая в том, что русский человек не склонен признавать греховные деяния нормой, под влиянием коммунистической идеологии и практики трансформировалась роковым образом: во-первых, грехи стали искать не в себе, как учат религии, а исключительно в других; во-вторых, греховность и праведность стали определять по шкале ценностей, навязанной коммунистическим режимом. В результате едва ли не каждый из миллионов, замученных в ГУЛАГЕ, погублен был по чьему-то доносу (не всегда написанному из корысти или по служебной обязанности, но часто и по «велению сердца»).

(1997)

* * *

ПРИЧИНА РЕПРЕССИЙ. Главная причина возникновения в нашей стране после 1917 года репрессивного режима кроется не столько в жестоких наклонностях тех, кто собирался строить на месте России коммунистическое государство, как полагают одни, и вовсе не в деспотических традициях власти в России, как утверждают другие, сколько в том, что новым властям, отобравшим у народа веру, нужно было как-то принуждать этот народ делать все то, что раньше он делал без принуждения.

Новая же, коммунистическая «вера», которую предложили народу взамен прежней, не способствовала созиданию. А между тем нужно было как-то заставлять неверующее население огромной страны трудиться (к тому же при отсутствии материальных стимулов), защищать свое государство, не позволять гражданам, которые «обрели свободу», воровать у своего государства и у своих ближних, защищать их друг от друга и так далее. Заповеди «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй», после того как коммунисты «открыли», что «Бога нет», больше уже не действовали. Вспомним, как Шариков из булгаковского «Собачьего сердца», представитель тех самых «низов», ради которых и затевалась социальная революция, в ответ на требование Швондера встать на воинский учет, потому что «вдруг война с империалистическими хищниками», сразу же заявил: «Я воевать не пойду никуда <…> На учет возьмусь, а воевать – шиш с маслом».

Поэтому и возникла необходимость в принуждении и в орудии этого принуждения – карательных органах. Конечно, и то обстоятельство, что для наших новых властей заповеди «не убий», «не лжесвидетельствуй» и прочие изначально были ничего не значащими словами, тоже не способствовало смягчению этого режима.

Обо всем этом знал наперед Достоевский, предупреждавший, что коммунизм обойдется России в «сто миллионов голов».

(2006)

* * *

ПАРОДИЯ. В коммунистической России – после «многобожия» первых советских лет, с множеством «божков» (вождей) на все случаи жизни – восторжествовало «единобожие» в тройной ипостаси – Маркс, Энгельс, Ленин, – где Энгельсу, разработавшему философскую, «духовную» часть доктрины, было, по-видимому, назначено играть роль «Святого Духа».

(2001)

* * *

ВЕЛИКИЙ КОМБИНАТОР И КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ВАСЮКИ. В описании гастролей Остапа Бендера в город Васюки, где он предложил местным любителям шахмат провести международный шахматный турнир, в результате проведения которого столица «автоматически» переместится в Васюки («А там, как знать, может быть, лет через восемь в Васюках состоится первый в истории мироздания международный шахматный конгресс!»), авторы «Двенадцати стульев» нечаянно спародировали веру советских людей в коммунизм.

Хитрый Бендер воспользовался наивностью васюкинских обывателей, в душах которых сохранился еще унаследованный от предков настрой на осуществление всемирной миссии. Правда, у предков эта миссия опиралась на великую формулу «Москва – Третий Рим», тогда как у тех васюкинцев, которым пришлось иметь дело с Бендером – после того как в 1917 году их официально уведомили о том, что «Бога нет», – эта готовность к осуществлению великих дел во всемирном масштабе была лишена соразмерного идейного наполнения.

Вместо «Третьего Рима» Бендер предложил им для воплощения некую мечту, очень похожую на советскую веру в коммунизм. Ведь мечту о всемирном «шахматном царстве», центром которого должны были стать Васюки, и мечту о построении коммунизма во всемирном масштабе сближает то, что и та, и другая мечта зародилась, произросла и расцвела на культе разума.

Что же касается «плодов», то, доверившись Бендеру, васюкинские мечтатели лишились и тех скудных 21 рубля 16 копеек, которые до этого были у них в кассе. Доверившись Марксу и последующим «гроссмейстерам» его «шахматной школы», Россия потеряла неизмеримо больше…

Сам Остап Бендер не верил в коммунизм. Его предки, как и предки звавших нас к коммунизму «пламенных революционеров», издавна торговали у нас на Руси горячительными напитками, уносящими сознание нашего человека в иллюзорную реальность, отвлекая нас от того, что творилось в наших «бедных селениях» и в наших грешных душах.

(2012)

* * *

ОБУЗДАНИЕ. Коммунистическая власть очень хитро поступила с писателями.

Хитрость заключалась не только в том, что коммунисты, прикормив писателей, приспособили их к художественному воплощению своих идей. В этом-то на самом деле проку от советских писателей оказалось не так уж и много, и корма своего они, по большому счету, не оправдали.

Главная же хитрость – в том, что, обеспечив писателям относительный материальный достаток и пристроив их к «делу», советская власть отвлекла эту «армию» творческих личностей от «творчества» в других, более опасных для власти сферах. Ведь из всякого «льва толстого», при определенном стечении обстоятельств, запросто может получиться нечто вроде «наполеона». Так что если бы какому-нибудь «гайдару» вовремя не сунули в руку перо – в этой руке вполне могло бы появиться что-нибудь огнестрельное…

Этой-то опасности и избежали коммунисты, взяв писателей на содержание и позволив им тихо деградировать, увязая и изнуряясь в мелких интригах и склоках вокруг государственного писательского корыта.

(2009)

* * *

БЫТИЕ И СОЗНАНИЕ. Коммунистическая власть, создавая «деятелям культуры» условия для творческой работы, рассчитывала – в соответствии с материалистическим представлением о первичности базиса – посредством «усиления материального фактора» добиться расцвета «советской культуры».

Однако если говорить, к примеру, о литературе и, ради «чистоты эксперимента», о том периоде советской эпохи, когда материальные условия были наилучшими, то наибольший вклад в советскую литературу этого периода внесли как раз те писатели и поэты, кому упомянутого «материального фактора» досталось меньше всего и кто по своему поведенческому стилю выпадал из благополучного строя жизни, налаженного коммунистами. Из этой «плеяды» прежде всего приходит на память не имевший чуть ли не до конца своей «творческой биографии» жилья и писавший то в гостиницах, то в больницах, то на кухне Шукшин. Вспоминается также не удостоенный какого бы то ни было литературного статуса и официально считавшийся всего лишь актером Высоцкий – человек, сильно пьющий (а впоследствии – и наркозависимый). В этом перечне никак не обойтись без опять же сильно пьющего и ведущего едва ли не бомжеское существование Рубцова…

(2010)

* * *

СТАЛИН И КРЕСТЬЯНСТВО. Сталин «недолюбливал» крестьян еще и потому, что, возведя себя в ранг гения, не мог претендовать на то, чтобы вознестись в глазах крестьянства на место Бога. Ведь все-таки гений – это высшее человеческое проявление общества городского. Тогда как для крестьянина гениев не существует. Крестьянин привык обращаться с просьбами послать ему урожай не к Сталину с Лениным, не к Ньютону и не к Шекспиру, а к Господу Богу…

(2006)

* * *

СПАСИТЕЛЬНАЯ МОДЕЛЬ. После 1917 года Россия была в таком состоянии, что на протяжении почти целого десятилетия за верховную власть в ней боролись грузин и еврей.

Еврея подвела самонадеянность. Он вознамерился осуществить всемирный коммунистический проект, для чего предполагал использовать Россию в качестве средства.

Грузин же решил опереться на традиционную модель управления «этой страной», насколько это было возможно в коммунистическом государстве и в исполнении коммунистического вождя. Сделав ставку на «патриотизм» в советской интерпретации, он победил.

Стало быть, эта спасительная традиционная модель, будучи реализованной даже в уродливых, коммунистических формах, способна вывести страну из тупика.

Кроме того, она может быть действенной даже в чужих руках.

И – с ее помощью можно победить даже еврея.

(2007)

* * *

ПРАВДА СТАЛИНСКОГО СОЦИАЛИЗМА. В нашем жизненном укладе сталинской эпохи было не столько того социализма, о котором мечтал Маркс, сколько традиционного русского подхода к устройству народной жизни, состоящего, как отмечал Солоневич, в «организации единства во имя общего блага» («Народная монархия») – то есть в подчинении частных интересов отдельных людей общенародным задачам. Это, в свою очередь, приближало поведение наших людей к христианскому нравственному требованию (с той только разницей, что у подлинных христиан отказ от эгоистических поведенческих принципов является свободным и исходит от самого человека, а не навязывается ему извне государством).

В качестве иллюстрации к сказанному можно вспомнить знаменитый советский фильм «Место встречи изменить нельзя», тот его эпизод, где капитан милиции Глеб Жеглов, бывший во многом воплощением стиля сталинского времени, говорил, изобличая одного из своих коллег, который предал своих товарищей, испугавшись пистолета преступника: «Ты, когда пистолет он на тебя навел, не про долг свой думал, не про товарищей своих убитых, а про пятьдесят тысяч выигранных, да про домик в Жаворонках, с коровой да с кабанчиком!..» При этом слово «кабанчик» было произнесено с такой бесконечной брезгливостью, что было понятно: словами этого персонажа, замечательно сыгранного Владимиром Высоцким, вовсе не марксист говорит, а некая смесь Иоанна Грозного и какого-нибудь нестяжателя, последователя Нила Сорского, из русского монастыря XVI века. (Маркс же против «кабанчика» ничего не имел – надеялся даже по «кабанчикам» перегнать капиталистический строй.)

Русская жизнь – с ее непрерывными жестокими испытаниями, справиться с которыми возможно, лишь прибегая к упомянутому традиционному нашему средству, заключающемуся в подчинении личного общенародному, в марксистские схемы, в основу которых положен классовый эгоизм, не очень-то вписывается. Чтобы справиться с теми вызовами, с которыми на протяжении столетий приходится иметь дело русскому народу, марксистских «рецептов» недостаточно.

В установлении стиля правления, называемого теперь сталинским и оказавшимся спасительным для нашего народа в годы Великой Отечественной войны, – не столько заслуга Сталина, сколько заслуга самого народа, к нравственному требованию которого Сталин сумел прислушаться. Это, между прочим, очень ему помогло и во внутрипартийной борьбе. Подстроившись под то, чего хотел народ, прислонившись к народным чаяньям, Сталин тем укрепился и смог одолеть более способных и проворных, в сравнении с ним самим, конкурентов.

Отступление же от упомянутого спасительного принципа устройства народной жизни – в сторону все больших уступок частным интересам, – произошедшее в хрущевские и в брежневские времена и выразившееся во всеобщем нежелании думать о всенародном благе, привело наш народ к катастрофе конца ХХ века.