Текст книги "В эпоху перемен. Мысли изреченные"

(2007)

* * *

ПЛОДЫ НЕДОМЫСЛИЯ. Неумные коммунистические правители были не в состоянии понимать значения всего того, что выходило за пределы сугубо материальных отношений.

В свое время для своих целей они наштамповали на подвластной им территории России множество «народов» и наделали из российских провинций, где обитали эти «народы», разнокалиберных автономий. Все это делалось в расчете на рекламный эффект – чтобы в будущем другие народы, к примеру шведы или французы, могли, не колеблясь, присоединяться к коммунистическому «раю», не боясь утратить в нем свою самобытность.

Если изготавливаемый «народ» по внешним признакам не дотягивал до этого звания – коммунистическая власть активно ему помогала, создавая необходимые атрибуты, начиная с сочинения азбуки и заканчивая учреждением «национальной» академии наук.

Новых «социалистических наций» наделали даже из русских, расчленив русский народ на «русских», «украинцев» и «белорусов». В соответствии с этой политикой русский народ в Малороссии переименовали в «украинцев». Затем этих «украинцев» заставили учиться литературному украинскому языку, созданному незадолго до Первой мировой войны Грушевским и К для внутри– и внешнеполитической надобности австрийского государства, готовящегося к войне с Россией. Из края, населенного «украинцами», многие из которых по своей воле или по принуждению властей худо-бедно заговорили по-украински, образовали Украинскую советскую республику. В «республике», как водится, действовала своя Академия наук, основанная еще в 1919 году при гетмане Скоропадском, марионеточном «украинском» правителе времен немецкой оккупации территории Украины. Позже, в 1934 году, при Сталине, был основан Союз писателей Украины. В названные учреждения были мобилизованы те из туземцев, которые пожелали считаться украинскими учеными и писателями. Для правдоподобия новоиспеченным «ученым» и «писателям» выдали в достаточном количестве ручки, бумагу и прочее. Их вдобавок обеспечили материально, освободив от других работ…

Глупые коммунисты не учли, что эти ряженые – хотя бы для того, чтобы в тяжелое для страны время увильнуть от производительного труда, – понаписывают этими своими ручками на многотерпеливой бумаге такое, от чего спустя несколько десятилетий распадется на куски огромная страна, за судьбу которой коммунисты взяли на себя ответственность.

Но и это еще, к сожалению, не предел. В наши дни подрастают и выходят во взрослую жизнь первые поколения школьников, которые учились по учебникам, написанным теми, кому коммунисты в свое время так неосторожно дали в руки письменные принадлежности…

Чего теперь ждать от них?..

(2008)

* * *

ВОЗМЕЗДИЕ. Коммунисты за годы своего правления переделали пятидесятимиллионный русский народ (малороссов) в нерусских (украинцев). Наверное, еще и потому эти переделанные, в каком-то дальнем углу своей души все еще русские люди с таким рвением искореняют теперь все коммунистическое на Украине. Видимо, каким-то особым чутьем они ощущают, что сделали из них коммунисты, запустившие в отношении них «эволюцию», которая в конечном итоге превратила их в человекообразных громил.

(2016)

* * *

ОБИЖЕННЫЕ. Если задаваться целью перевернуть какое-либо общество с ног на голову, то наиболее подходящими людьми для выполнения подобной задачи являются те, кто более всего этим обществом обижены. К примеру, в дореволюционной России такими людьми были представители малоимущих социальных слоев населения. Что же касается альтернативной элиты, которая была необходима «строителям нового мира» для замены прежней российской элиты, то резерв для ее формирования составляли в основном инородцы – главным образом евреи, которым в дореволюционном российском обществе был затруднен путь во власть.

Если же говорить о «перевороте», происходящем в 90-х годах ХХ века на Украине, то там для роли «пассионариев», претендующих заменить собой прежнюю элиту и реализующих известный лозунг «кто был никем, тот станет всем», были использованы «специалисты в области изучения украинского языка». Упомянутые «специалисты» представляли собою именно то сословие, социальное положение которого было чрезвычайно зыбким, что и предопределило их повышенную активность в переходный период. Ведь единственную профессию этих людей составляло знание местного украинского наречия, не имеющего никакого, ни культурного, ни практического значения, которое тем не менее советская власть в свое время, для сиюминутных политических целей, наделила полномочиями полноценного языка. Ни к какому другому делу эти «специалисты» были не приспособлены. Поэтому, для того чтобы удержаться на плаву, им не оставалось ничего другого, как бороться за возведение своей профессии в абсолют. Из ситуации, когда «пан або пропав», они вышли в ранге «панов». И сейчас, когда становление и укрепление «украинизма» признано на государственном уровне приоритетной национальной задачей, наиболее проворные из них сделались «великими идеологами», разрабатывающими стратегию государственного строительства и указывающими «нации» пути, по которым ей надлежит двигаться. Остальные же кормятся изобретением медицинской, технической, военной и другой терминологии, а также переводами на украинский язык фильмов, телесериалов, всевозможной документации, книг и всего, что попадется под руку. Сегодня их «звездный час», когда изготовленное ими для своих нужд государство заставляет «нацию» раскошеливаться на прокормление этой огромной и прожорливой армии украинствующих, оплачивая ее, будто бы «вкрай нэобхидну» для народа работу.

(2007)

* * *

ПАРАЗИТ. По телевизору показывали научно-популярный фильм о том, к каким ухищрениям прибегают различные организмы, для того чтобы выжить в жестоком животном мире. Одни прикидываются мертвыми, другие манипулируют с окраской: кто при помощи окраски старается стать незаметным, кто – «презентует» себя очень опасным, даже ядовитым, а кто, наоборот, – невкусным…

Всех превзошел один паразит. Он развивается в теле птички. Когда птичка умирает, останки ее достаются улитке. Вместе с пищей в улитку проникает и наш паразит. Укрепившись на новом месте и почувствовав готовность к дальнейшему «продвижению», он принимается особым образом люминесцировать – из-за чего улитка становится заметной для птиц и вскоре оказывается съеденной. Таким образом, паразит снова перебирается в организм птички… Такой вот «непростой жизненный путь»…

Если вдуматься, то подобную «карьеру» проделало и украинство. Подобно паразиту, оно развилось постепенно в теле русской культуры. Особенно оно преуспело в этом смысле в советское время – ведь едва ли не вся его «творческая биография» приходится на советский период. И вспомним: кто все эти годы больше объяснялся в любви Коммунистической партии, кто писал более задушевные вирши о Ленине, кто еще так гневно клеймил украинских националистов, желающих самостийности… – как не «творча украйинська интэлыгэнция»?..

Однако, пришло время, украинство благодаря советской власти набралось сил и стало на все стороны «светиться», призывая всех, кто может, склевать глупую советскую «улитку» и тем самым обеспечить для него дальнейшую жизнедеятельность.

(2003)

* * *

СПОСОБ СУЩЕСТВОВАНИЯ. Так называемые «национально-свидоми украйинци» представляют собой сообщество, настроенное на паразитический тип существования в общественном организме. И потому все они, каждую минуту, прекрасно знают, что им выгодно, а что – нет, и в решающие для себя моменты истории действуют слаженно и сообща.

Все это во многом напоминает тип поведения, присущий еврейству. Многие люди, верящие в существование «еврейского заговора», представляют себе дело так, будто в некие особые дни собираются в какой-то тайной комнате (куда ведут «нити заговора») – «главные евреи», – и специально замышляют нечто злокозненное, плетут свои тайные сети, дергают за невидимые нити и так далее. На самом же деле те религиозные установки, по которым живет еврейский народ, и условия его рассеянного существования среди других народов на протяжении многих веков воспитали его таким образом, что каждый представитель еврейства, живущий за пределами еврейского государства, безошибочно знает и чувствует, какое направление развития общества, в котором он пребывает, и какое общественное явление выгодно его народу и ему лично, а какое – нет.

Тогда как, к примеру, русские, если говорить о России (как и другие народы в других странах, берущие на себя ответственность за судьбу своей страны), нацелены на поиск лучшего, справедливейшего государственного устройства, поиск путей выхода из кризисных ситуаций, на поиск блага для всех, живущих в стране, а не только для своего сообщества. Поэтому в своих поисках они могут и заблуждаться, и поступать вопреки собственной выгоде.

Те же, кто настроены на паразитический способ существования (как, например, «национально-свидоми украйинци»): кому до всей страны, по большому счету, дела нет, у кого есть лишь личные и корпоративные интересы, – выгоду свою знают всегда и ошибаться не могут. Проблема для них наступает только тогда, когда они оказываются либо на самом верху, у власти, либо в самом низу – в критические для их сообщества времена. Тогда их психологическая установка на выгоду начинает играть против них самих. Сконцентрировавшись вверху (или внизу), они, лишенные окружающей их «питательной» среды, начинают «пожирать» друг друга… Кстати, и антисемитизм, столь распространенный среди «национально-свидомых украйинцив», во многом объясняется тем, что они с иудеями – конкуренты. Их поведение очень напоминает иудейское: они точно так же делают ставку прежде всего на выгоду и часто претендуют на одну и ту же социальную «нишу» – и потому, проигрывая более удачливым конкурентам, испытывают к ним вражду. (Даже свой «голодомор» они пытались «оформить» по примеру «холокоста», чтобы получить своего рода «справку о пережитых страданиях», дающую право на получение материальных компенсаций.)

Самое удивительное, что подобный тип поведения «национально-свидоми украйинци» демонстрируют в собственном своем государстве, не желая брать на себя ответственность за его судьбу и относясь к нему исключительно потребительски, как к чему-то чужому, что лишний раз доказывает, что сами они для народа, живущего в этом государстве, – чужие.

(2010)

* * *

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЙ ЭТАП. Начиная с 1917 года население Южной Руси (Украины) было превращено из русских (малороссов) в «украинцев». После этого оставалось лишь подождать некоторое время (оказалось – семьдесят лет), чтобы, улучив подходящий момент, оторвать от России ее южную часть, Украину (как регион с будто бы «нерусским» населением).

Совершить столь невероятный переворот в национальном самосознании (и притом в столь короткий срок!) только и возможно было с помощью такой власти, как коммунистическая.

Ведь коммунистическая власть изгнала или уничтожила связанную с этим краем национальную элиту – носительницу тысячелетней русской культуры, первый расцвет которой связан именно с этой частью Руси. Таким образом она лишила народ тех его представителей, которые понимали, что терять свою принадлежность к великой культурной традиции ради того, чтобы, как сформулировал булгаковский «большевик» Шариков, «все поделить», для народа самоубийственно.

Коммунистическая власть упорно искореняла Православие и пыталась вообще «упразднить» религию. Она всячески притесняла и даже физически уничтожала верующих, то есть тех людей, которые понимали, что у отдельного человека и у целого народа могут быть более высокие жизненные цели, чем «все поделить».

Вместо этих людей коммунистическая власть выдвинула на первые роли и сделала «гегемоном» как раз ту часть населения, представители которой считали, будто самое главное – это, несмотря ни на какие «издержки», именно «все поделить». Они по этой причине и замену своего языка другим языком, и подмену собственного национального имени другим именем даже и не заметили. Для них «ничего страшного» не произошло…

После этого с таким «народом» можно уже было проделывать все, что угодно…

(2005)

* * *

ВОПЛОЩЕННАЯ УТОПИЯ. Утопические мечтания украинских самостийников о возможности искусственного создания и внедрения самостоятельного книжного украинского языка оказались реализованными. И в первую очередь благодаря тому, что попытки их реализации удачным для них образом совпали с попытками большевиков реализовать собственную всемирную утопию. Украинской утопии исключительно повезло совпасть по времени с той «творческой» эпохой в истории России, которая характеризовалась сбрасыванием «с корабля истории» всего старого, и самонадеянными потугами сотворить нечто принципиально новое, вплоть до «нового человека». Все это «революционное творчество» (признанное потомками не более чем разрушением) являлось государственной политикой репрессивнейшего в мире государства, активную поддержку которого получила, в числе прочих, и украинская утопия. Вряд ли в какое-либо другое время и в каком-либо другом месте подобного рода утопия имела бы хоть какие-то шансы на воплощение. По признанию Винниченко: «…Вся украинская государственность вышла из революции, революцией поддерживалась и всецело от революции зависела в своем дальнейшем существовании и развитии. /…/ Именно советская Россия была наилучшим обеспечением возможности существования украинской государственности…» («Возрождение нации»).

И хотя впоследствии, при коммунистическом режиме, те или иные украинские деятели и подвергались гонениям, однако сам по себе курс на реализацию украинской утопии был коммунистическим государством выдержан строго. В результате к концу коммунистической эпохи находим, вопреки всем мыслимым естественным законам, расцветшую буйным искусственным цветом самостоятельную украинскую культуру, науку, государственность и так далее. В дальнейшем, когда коммунисты с их эфемерными проектами и конкретными интересами оказались уже не у дел, полезное для многих начинание было подхвачено другими заботливыми руками, так что теперь о его благополучном продолжении можно не беспокоиться.

Таким образом, теоретический вопрос о том, можно ли искусственно создать, допустим, книжный язык и литературу на этом языке, решился в пользу того, что можно.

Другой вопрос, какой это будет язык и что это будет за литература? И сможет ли она выполнять функции, выполняемые всякой другой литературой? Способна ли она, если говорить о населении Украины, отвечать на те духовные запросы, на которые прежде отвечала литература русская?

Или она годится только на то, чтобы продолжать решать задачи, ради решения которых, по сути, и создавалась?

Задачи эти известны и к словесности отношения не имеют: с одной стороны, раскол русского единства на потребу заинтересованным в этом внешним силам, с другой – задачи «жизнеобеспечения» и делания карьер тех, кто получил от этого выгоду внутри страны. Ведь, создавая новый язык, литературу на этом языке и отдельную от русской культуру вообще, ревниво оберегая, поддерживая и развивая ее, ожесточенно борясь со всякой ей альтернативой, о культуре как таковой мало кто думал – она служила лишь средством для целей совсем посторонних. Одним хотелось самостоятельного Украинского государства, другие ненавидели «отсталую» политическую систему самодержавной России, третьи выполняли заказ врагов Российского государства, у четвертых были карьерные, финансовые и прочие соображения и так далее, и так далее, и так далее. Даже литературные произведения писались с намерениями, далекими от собственно литературных.

Многие исследователи «украинства» справедливо отмечали, что «украинцы» (те, которые сознательно считают себя таковыми) – это не столько народ, сколько политическая партия антирусской направленности. А потому отдельная украинская литература – это не что иное, как «партийная литература», не более того.

Кстати, и поэзия Шевченко воспринимается и почитается на Украине не как поэзия, а как явление в первую очередь политическое, как знамя нерусского развития Украины. И мало кто из тех, у кого портрет Шевченко висит на видном месте в квартире, знают его стихи и, вообще, обращаются к его поэзии.

В результате всей этой селекционной работы украинцы остались без литературы вообще (стоит заметить, что скоро они могут остаться и без тысячелетней веры своих предков, потому что и в религиозной сфере на Украине происходят сходные процессы).

(2000)

* * *

САМОСТИЙНОЕ УБОЖЕСТВО. Только развиваясь духовно в рамках великой и самодостаточной цивилизации, человек может жить полноценной духовной жизнью. (В условиях нынешней Украины, бывшей когда-то Русью, речь идет о русской православной цивилизации.)

Те же, кого вынудили развиваться в рамках самостийной национальной государственности, когда «духовный и культурный» багаж «нации» ограничен парой-тройкой известных в мире блюд местной кухни, или несколькими замечательными песнями и танцами, или выдающимися победами какого-нибудь спортсмена и тому подобным, обречены на убогое бездуховное существование.

(2008)

* * *

СОМНИТЕЛЬНОЕ ДОСТИЖЕНИЕ. Говорят, украинцы как человеческая общность выросли в процессе истории до высокого звания «нация».

Может, и выросли – если в понимании того, что есть рост, а что – падение, исходить из представлений каких-нибудь немецких философов.

Если же руководствоваться теми мерками, которые дал человечеству Христос, то происшедшее с украинцами иначе, как падением, назвать нельзя.

Ведь это уход, обособление, отщепенство от соборного состояния с остальными русскими людьми, при котором главным движущим мотивом была не любовь, не братство, свидетельствующие о росте в христианском смысле, а эгоизм.

(2010)

* * *

БОГОБОРЧЕСКАЯ ИДЕЯ. Украинская идея – во всех своих проявлениях идея богоборческая. Такое направление ее развития было задано «пророком украинства» Шевченко, который в одном из своих стихотворений возвестил о том, что ради Украины готов проклясть самого Бога.

С тех пор под флаги «украинства» стекались именно те, кто разделяли подобное мировоззрение. И все дальнейшие действия этого сообщества, в том числе и такие, которые имеют внешне благообразный вид и направлены якобы на служение Господу, в конечном итоге сводятся к расколам и богоборчеству.

Полной противоположностью украинской идее является идея русская, для представителей которой превыше всего Бог, а Россия – лишь орудие воплощения Его Замысла.

(2008)

* * *

«ЗАРАДИ УКРАЇНИ». Известные слова Шевченко – «заради України проклену самого Бога» – свидетельствуют о том, что автор этих слов готов отступиться от Божественных Заповедей и в случае чего оправдаться тем, что это, дескать, «заради України».

Последователи – петлюровцы, бандеровцы и прочие – подтвердили, до каких страшных преступлений можно дойти, пользуясь таким оправданием.

(2011)

* * *

«УКРАИНСТВО» КАК СЕКТА. Мировоззрение представителей «украинства» являет собою пример типичного сектантского сознания, когда приверженцы того или иного идейного течения пытаются ради маленькой своей правды отменить большую правду, превращая, таким образом, свою некогда маленькую правду в большую ложь.

(2008)

* * *

«УКРАИНОСЛАВИЕ» В ИЕРАРХИИ ВЕР. Неверующих людей нет. Каждый, кто не разочаровался в жизни, держится какой-нибудь верой. Веры бывают разные.

Бывают примитивные. Верят в деньги, в предстоящие покупки, в ожидаемое чувственное удовольствие, в «решающий» футбольный матч, который должен состояться на будущей неделе. Веруют в «happy end», который непременно должен наступить, когда удастся сделать карьеру или построить собственный дом, или «добиться взаимности» от какой-нибудь женщины (в женском случае – от мужчины)…

Бывают сложнее: вера в ту или иную идею, вера в свою страну, в свой народ…

Все эти веры постепенно сменяют друг дружку – до тех пор, пока человек не обретет веру в Бога – веру наиболее сложную и одновременно простую.

Вера в великое делает человека свободным по отношению к тому, что меньше его веры. Например, верующий в великую идею, в свою страну, в свой народ, в Бога не боится своего начальника по работе, как боится тот, для кого предметом веры является его карьера…

Разные веры приносят разные плоды. К примеру, верующий в то, что главной целью его жизни должно быть достижение собственного материального благополучия, может, живя согласно со своей верой приносить немалый вред своей стране.

Если же говорить о целом народе, то всякая исповедуемая народом ложная вера грозит рано или поздно завести этот народ в тупик, грозит сделать его беспомощным перед сложностью тех проблем, которые ему предстоит решать.

Для России же (в том числе и для Украины), духовно сформировавшейся на православной основе, особенно важно не отступать от спасительного православия. В этой связи очевидно, что наибольшую пользу для нашей страны могут принести православные люди, а не, к примеру, баптисты, которые по своим вероисповедальным «уставам» освобождены от обязанностей (в том числе и моральных) по отношению к нашей стране и от ответственности за ее судьбу перед прошлыми поколениями, создавшими русскую цивилизацию. Ни баптисты, ни пятидесятники, ни мормоны не могут быть хранителями и продолжателями тысячелетней христианской традиции на Руси. Они не могут ни унаследовать, ни передать поколениям следующим тот бесценный духовный опыт, который приобрел наш народ за десять веков нашей христианской истории.

Что же касается Украины, то за теми «украинскими» формами православия, которые сегодня навязываются украинскому населению, скрывается не что иное, как вера в Украинское государство (назначением которого является развал Русской православной цивилизации). Это даже не вера в какого-то своего «нэзалэжного бога», и даже не вера в свой народ, потому что в истории народа, называемого теперь «украинским», его существование под таким названием, да к тому же в рамках данного государства, – лишь эпизод, притом прискорбный, вроде болезни. Вера в Украинское государство еще примитивнее: это вера всего лишь в учреждение, управляющее населением, выгодное по форме определенной прослойке этого населения, представителей которой отличают жадность, ограниченность, примитивная хитрость и склонность к предательству.

Пределом упований этих украинских «верующих» является наступление тех «благодатных» времен, когда, как поется в украинском гимне, «згынуть» их «ворожэнькы» (то есть противники этого примитива) – «як роса на сонци», – после чего они беспрепятственно «запанують у свойий сторонци». Эти упования сближают нынешних «строителей украинизма» с правившими до них коммунистами, которые тоже верили в исцеляющую роль «правильного» (в их случае – коммунистического) государства, но которые все-таки рисовали в своем воображении более альтруистический идеал, хотя на деле ради воплощения этого «человеколюбивого» идеала очень многие их «ворожэнькы» вынуждены были «згынуть».

Понятно, что к христианству подобные верования украинствующих отношения не имеют. Происхождение «украинославия» – как и почти все в украинстве – искусственно. Это всего лишь подделка под православие. Создана только видимость (рассчитанная на невежественное восприятие) преемственной связи учреждений «украинославия» с той Церковью, которую основал Христос.

(2002)

* * *

ПОПРАНИЕ ЗАПОВЕДИ. Православная церковь не может поддерживать «украинский проект», так как в основе этого проекта лежит прямое нарушение христианской заповеди о почитании предков. («Почитай отца твоего и матерь твою…» (Исход 20, 12)). Ведь наши предки на тот момент, когда наш народ принимал христианство, были русскими.

То есть за любым нынешним нашим «национально-свидомым украйинцэм», если он не иудей и не пришелец из других земель, тянется длинный ряд русских православных отцов и матерей, которых всякому христианину надлежит почитать.

Все это относится не только к украинствующим, но и к представителям тех, якобы христианских «церквей», которые разместились на нашей земле в последнее время. Ведь предки наших баптистов, пятидесятников и прочих «реформаторов» тоже были православными.

(2008)

* * *

НЕОДОЛИМОЕ. Одним из доказательств благодатности русского православия является то, что оно упорно не поддается действию «украинской порчи», исказившей до этого на территории нынешней Украины все те характерные черты, присущие облику русского народа, которые относятся к «человеческому измерению». Ведь от этой порчи не устояли ни язык, ни культура, ни самосознание русских на Украине, которых вынудили в свое время отказаться от своего исконного русского имени и впоследствии создать, на этой прежде русской земле, нерусское, антирусской направленности государство.

(2008)

* * *

ДВА ЯЗЫКА. Красив и мелодичен народный украинский язык – язык, на котором созданы любимые всеми украинские народные песни, и в то же время нет ничего гаже его «канцелярского» варианта, то есть того украинского языка, на котором издаются декреты новой украинской власти и изъясняется украинская политическая элита; языка, который силятся сделать пригодным для передачи научной мысли, на котором дублируют иностранные фильмы и пишутся школьные учебники…

Причина в том, что народный украинский язык в ходе своего формирования испытывал активное влияние различных культур, с которыми народу, ставшему впоследствии украинским, в те или иные периоды истории приходилось тесно соприкасаться. При этом из соседних языков заимствовалось наиболее удачное – и вся эта смесь довольно длительное время шлифовалась в процессе народной жизни.

Что же касается «канцелярского» варианта украинского языка, то он, во-первых, создавался всякий раз наспех, под влиянием подвернувшегося исторического момента; во-вторых, создавался, скажем так, не самыми выдающимися интеллектуалами, родившимися на Украине, – теми, кто не сумел в достаточной степени понять и оценить всей сложности, глубины и величия русской культуры и, вместо живого творчества или научного поиска самоутверждался посредством изобретения новых слов. К тому же создатели этого языка руководствовались не столько художественным чутьем, сколько политической конъюнктурой и озабочены были главным образом тем, чтобы как можно радикальнее размежеваться с русским языком и культурой.

В сравнении с навязываемым сверху «правильным» украинским языком даже так называемый «суржик» выглядит предпочтительнее, потому что формируется естественным путем – когда население той или иной территории свободно избирает то или иное сочетание украинского и русского в своем языке, руководствуясь при этом художественным вкусом, а не политическими соображениями.

(1997)

* * *

РЕЗУЛЬТАТ УСИЛИЙ. Бывшая «калынова», став посредством шулерских махинаций заинтересованных лиц единственной и безальтернативной на Украине «дэржавною мовою», превратилась в ненавистную для большинства «дер. мову»…

(2008)

* * *

ПРОБЛЕМЫ МЕРТВОРОЖДЕННОЙ СЛОВЕСНОСТИ. Достоинство всякого литературного произведения состоит прежде всего в его воздействии на читателя, в отражении авторских чувств, мыслей, переживаний, высказанных напрямую или через литературных персонажей, посредством тех или иных картин, ситуаций и прочего. Такое воздействие возможно лишь при условии искренней авторской увлеченности, взволнованности описываемым предметом. Как говорил гётевский Фауст:

 
Когда всерьез владеет что-то вами,
Не станете вы гнаться за словами…
 

Произведения же на литературном украинском языке, из-за особенностей его происхождения, до сих пор производят впечатление филологических упражнений (хотя зачастую и весьма совершенных), в которых язык выступает не средством передачи чего-то существенного, а целью.

Если исключить людей предвзятых, с энтузиазмом воспринимающих сам факт появления произведения на украинском языке, то для остальных смертных притягательность и обаяние произведений на украинском сохраняется лишь до тех пор, пока они не выходят за рамки естественного народного языка и пока речь в них ведется о людях, разговаривающих на этом языке, или описываются и оцениваются те или иные события с точки зрения этих людей. Примером может служить Шевченко.

Когда же делается попытка выйти за эти рамки или выразить на украинском языке абстрактные понятия и тому подобное – все обаяние улетучивается и произведение на украинском языке приобретает налет искусственности, который не позволяет произведению в полной мере воздействовать на читателя. Язык в этом случае становится препятствием для передачи смысла. По этой причине довольно часто произведения украинских писателей или поэтов в значительной степени проигрывают в сравнении с масштабом личности их авторов.

(1997)

* * *

ИСТОКИ. Пушкин, давший, по сути, начало великой русской литературе, задал ей на будущие времена высокий, свободный, благородный тон, сделав возможной для русской словесности ту «всемирную отзывчивость», о которой впоследствии писал Достоевский. И хотя, к сожалению, гораздо чаще приходится сталкиваться с понижением этого тона, чем с попытками ему соответствовать, сами возможности для роста и совершенствования по заданному Пушкиным направлению безграничны.

Украинская же литература, вышедшая из Шевченко, позаимствовала у него жалующийся, ропщущий, протестующий тон – тон подневольного и угнетаемого человека, крепостного раба, который борется за свободу и не видит ничего (и, по положению своему, неспособен увидеть) дальше вожделенной свободы, будущего установления справедливости и предвкушаемой жестокой расправы с угнетателями. Этот низкий тон и остался с украинской словесностью по нынешний день.

Надо ли говорить, что в наши демократические времена (демократические – в смысле всеобщей грамотности и благодаря этому более-менее равных возможностей для духовного и культурного развития) в духовной ориентации на возвышенное и благородное нет ничего зазорного. Все претензии морального свойства, предъявлявшиеся благородному сословию в прошлом, касались не тех духовных и культурных высот, которых достигли представители этого слоя, а того обстоятельства, что эти высоты были достигнуты за счет угнетения ближних. Теперь же, когда сословные и иные подобного рода привилегии (за исключением денежных) более не существуют, каждый, напротив, обязан стремиться к духовному возрастанию, то есть всемерно развивать свою личность, ориентироваться в духовной жизни на более сложные, более глубокие явления.

И потому в условиях украинской государственности, когда приходится делать выбор между русской и украинской литературными традициями, вынужденный (под влиянием государства) выбор в пользу словесности украинской неизбежно сковывает, ограничивает личность, задавая узкие рамки для духовного ее развития. Украинская словесность, в отличие от русской и других мировых литератур, не является самодостаточной; уровень ее и тот ценностный багаж, которым она располагает, позволяют ей служить не более чем дополнением к словесности русской.