Текст книги "Минный дрейф"

Глава 12

– Вильям, мы можем здесь проплутать целый день, но так и не найдем этого человека, – держатель контрольного пакета акций и председатель совета директоров компании «Вестингауз Электрик Компани» Стэнли Стэнсон ласково потрепал своего управляющего по плечу, – ты знаешь, о ком я говорю.

– О Борисе Яковлевиче? – уточнил преданный Вильям, с трудом выговаривая непривычные его языку слова.

– Вот именно, – мистер Стэнсон едва заметно кивнул головой. – Он мне нужен, и найти его следует как можно быстрее.

– Да, но где же я его найду? – растерянно пожал плечами управляющий. – Здесь столько павильонов, экспозиций, не говоря уже про целую уйму посетителей…

Посетителей, к слову, на ставшей уже ежегодной знаменитой московской выставке «Millionaire Fair» было не так уж и много. Хотя бы по той простой причине, что собрать в одном месте и в одно время тысячу миллионеров, мультимиллионеров и миллиардеров, на кого, собственно, эта выставка и рассчитана, – задача не такая уж и простая. Массовость в основном создавали десятки, если не сотни, охранников, которые пытались быть незаметными, но на фоне богатейших людей мира, которые привыкли к чрезмерной роскоши, затеряться им было очень трудно. Кроме желанных посетителей с тугими кошельками тут, как это водится на светских раутах, ежесекундно сновали гарсоны, предлагая самые различные лакомства и напитки, услужливо заглядывая в глаза хозяев планеты.

Здесь с чопорным достоинством прогуливались все, кого только можно было увидеть на экранах телевизоров и на глянцевых обложках журналов – завсегдатаев светской хроники. Эту выставку своим присутствием почтили и те, кто не так часто мелькает на виду, но владеет куда большими состояниями. Короли газовых, нефтяных, никелевых, алюминиевых и стальных империй подавали друг другу руки, спрашивали о делах, хотя и так были о них прекрасно осведомлены, улыбались. Что поделать, этикет! И пусть ты вчера был воришкой, а сегодня стал нуворишем – исполнять ритуал необходимо.

Владельцы газет, крикливых журналов и прочих контор, называемых ныне «массмедиа», держатели гостиничных комплексов, крупных туристических агентств и сошка помельче в круг фабрикантов не входили и держались презираемым особняком.

В свою очередь эти свысока относились ко всякого рода телеведущим, поп-дивам и прочим куртуазным маньеристкам, у которых за душой ничего не было, кроме разве что пятого размера.

Сквозящее высокомерие между группировками немного сглаживали политические деятели разных мастей и уровней. Они то и дело сновали от одних к другим, пытаясь придать выставке хоть какую-то атмосферу всеобщего и долгожданного праздника.

Полуобнаженные девицы из лучших модельных агентств привлекали внимание к роскошным вещам. Впрочем, в задачу девочек, одетых в шикарные, отливающие позолотой стрингеры, входило не столько привлекать, сколько наоборот – отвлекать от предстоящей сделки внимание клиентов, готовых вот-вот заключить соглашение на покупку, скажем, платинового унитаза со скромной стоимостью в семьсот тысяч евро.

Впрочем, помимо унитазов, на этой всеобъемлющей выставке ненужных вещей были представлены и более практичные вещи. Например, золотые пепельницы и такие же увесистые портсигары, знаменитые «Роллс-Ройсы» с капотами, инкрустированными бриллиантами и малахитом, трехспальные кровати красного дерева и драгоценного палисандра по 200 000 долларов и выше. В зависимости от отделки и древесины.

В данный момент, судя по всему, очень неплохо расходились небольшие вертолеты фирмы «Robinson». Небольшая скидка до шестисот тысяч долларов делала эти модели более привлекательными. Пользовались спросом телефоны «Vertu», инкрустированные бриллиантами и рубинами. Некоторые потенциальные клиенты, у которых, судя по всему, рыло было в пушку и которые затылком чуяли нехорошее дыхание следственных органов, выказывали нескрываемый интерес к домам на Майорке за скромные пятьдесят миллионов евро.

Еще раз бросив взгляд на всю эту разношерстную публику, растерянный Вильям пожал плечами и еще раз переспросил:

– Как же я его здесь найду, мистер Стэнсон?

– По фамилии, Вильям, по фамилии, – улыбнулся магнат-атомщик. – Ты – Голдберг, он – Басин. А, как известно, родственные души тянутся одна к другой. – Мистер Стэнсон хохотнул своей остроумной шутке и отправился в сторону аукциона, об открытии которого посетителям только что сообщили негромким и приятным звуковым сигналом.

Мистер Стэнсон уселся в кресло и стал ждать. Не столько того, что выставят на торги, сколько результатов поисков своего подчиненного. Публика постепенно заполняла места, и на торги выставили первый лот – золотую кофеварку от фирмы «Bugatti».

«Да, – озабоченно подумал хозяин «Вестингауз Электрик Компани», – если этой стране позволить встать на ноги и развернуться во всю ее ширь и дурь – тяжело придется не только Америке, а и всему западному миру…»

В кармане его сюртука зазвонил телефон. Это был Вильям Голдберг.

– Мистер Стэнсон, я нашел его, – возбужденно сообщил управляющий делами. – Он сейчас беседует с каким-то господином возле стенда с «Роллс-Ройсом».

– Спасибо, Вильям, – коротко поблагодарил расторопного служащего мистер Стэнсон и покинул свое кресло.

Бориса Яковлевича он застал там же, у полуторамиллионного «Роллс-Ройса». Не старый еще джентльмен в безупречном смокинге был обвешан несколькими рулонами туалетной бумаги из натурального тончайшего шелка с золотой ручной росписью по канту. Типичный российский нувориш, который заработал состояние не головой, и уж тем более не руками, а взятками.

«У русских все до смешного наоборот, – размышлял мистер Стэнсон, ожидая, пока интересующий его человек закончит беседу, – у нас – получил власть и проворовался – получи уотергейт. А у них, как только стал вхож в Кремль, – стал уважаемым и состоятельным человеком… И даже я, держатель почти всей американской атомной энергетики, вынужден стоять, как нашкодивший мальчишка, и ждать, когда меня допустят к ручке!» – Раздосадованный янки с удовольствием сплюнул бы на начищенный до зеркального блеска пол, но поостерегся делать это. Не следовало так поступать перед тем, как начинать беседу с человеком, слово которого имело довольно убедительный вес в околокремлевских кругах. Шутка ли, один из людей, которые ворочают миллиардами российского накопительного фонда!

«Да-а-а, – уже с куда большей горечью подумал владелец «Вестингауз Электрик Компани», – если эта страна встанет на ноги…»

Меж тем интересующий его нувориш закончил, судя по всему, приятную для него беседу и, шурша шелковыми рулонами, направился в сторону открывшихся торгов.

– Мистер Басин! – обрадованно воскликнул Стэнсон, широко разбросав руки в стороны. – Какая неожиданная встреча! Рад вас видеть!

– А-а-а-а! Мистер Стэнсон! – приветливо расшаркался в свою очередь русский политический кукловод. – Взаимно, взаимно. Какими судьбами? – Он остановил гарсона и подхватил бокал ледяного шампанского. – Рекомендую, – посоветовал он, – в такую жару – самое милое дело. Освежает великолепно. Так какими судьбами? – повторил он свой вопрос. – Насколько я знаю, вас не очень интересуют выставки подобного рода?

– Да, – согласился владелец «Вестингауз Электрик Компани» и, вняв совету русского нувориша, тоже отпил глоток из своего бокала. – В цивилизованном обществе деньги принято тратить более тихо, а главное – более разумно. Деньги должны работать и приносить деньги.

– Политэкономию, мистер Стэнсон, мы тоже когда-то учили, – улыбнулся Яков Борисович, – и, между прочим, капиталистическую куда лучше, чем политэкономию социализма.

– Вот это-то как раз я вижу, – в свою очередь сверкнул зубами атомщик. – Вот оно, нескромное обаяние народившейся, и теперь, я вижу воочию, российской буржуазии. – И он неторопливо двинулся вдоль рядов выставленных на продажу излишеств, увлекая за собой собеседника. – Мне столько прожужжали об этой феноменальной выставке, что я не удержался. Решил посмотреть.

– И как? – в свою очередь поинтересовался Борис Яковлевич. – Впечатляет?

– Более чем, – искренне ответил мистер Стэнсон, – особенно когда я задаю себе вопрос: а кому и, главное, для чего нужны все эти дорогие игрушки?

– Вам, американцам, не понять русской души и размаха, – ответил польщенный нувориш. – Это нечто особенное. Ну а теперь, мистер Стэнсон, перейдем к делу, – Борис не стесняясь оставил предисловия в стороне. – Вы ведь прилетели в Москву не для того, чтобы посмотреть на все это? – И он нешироким жестом обвел рукой кричащие вызывающей роскошью предметы. – Американцы ведь, насколько я знаю, ценят не только деньги, но и время?

– Вы как всегда правы, господин Басин, – согласился янки. – Итак, ближе к делу? – Он вопросительно глянул на русского партнера, и тот слегка утвердительно кивнул головой, зашуршав рулонами туалетной бумаги.

– Как вы знаете, – начал мистер Стэнсон, – судьба наконец-то нам благоволит, и акции компаний, которые занимаются добычей и переработкой углеводородного сырья, резко пошли вниз. – Борис Яковлевич еще раз кивнул головой, давая понять, что он в курсе дела. – Все дальновидные и прозорливые люди, к коим я отношу и вас, – продолжал владелец атомной монополии, – понимают, что это дело временное, и скупают подешевевшие бумаги.

– Биржевые спекуляции разрешены законом во всех странах, – улыбнулся Басин, – и у нас теперь – тоже.

– В любом случае, – продолжал настырный американец, – мы с вами вряд ли что потеряем. Но выиграть могли бы куда больше. Одно дело – воспользоваться кратковременным бумом, чтобы купить подешевле, а потом продать подороже. И совсем другое – контролировать этот бум. Вы, как акционер нашей компании, тоже понесете немалые убытки, если Европейский союз откажется закупить наши реакторы.

– Если можно, – заинтересованно пробормотал Борис Яковлевич, – то немного поподробнее о контроле над бумом.

– Все довольно просто, – начал пояснения мистер Стэнсон. – Вы, как биржевой игрок, прекрасно понимаете, что как только европейцы озвучат отказ от моих ядерных реакторов, акции нефтяных компаний резко скакнут вверх. Мы с вами, конечно, выиграем за счет тех акций, которые успели купить. Но ведь их немного.

– Крохи, – с сожалением согласился российский нувориш.

– А если Европа решила бы пойти по пути развития атомной энергетики? – вкрадчиво поинтересовался американец.

– Нефтяные акции продолжали бы падать еще стремительнее, – ответил Борис Яковлевич. – Их можно было бы скупать за бесценок, но что толку рассуждать? Если бы не этот идиотский «Энергетический саммит», мы с вами вообще озолотились бы, но… – Басин с сожалением развел руками.

– Это в ваших силах. – Американский атомщик перешел на таинственный полушепот: – Сделать так, чтобы его не было. Хотя бы в ближайшее время. Если его перенесут, то все равно на подготовку следующего потребуется не один день. А биржа работает ежедневно. Вот это и называется – контролируемый бум, – закончил мистер Стэнсон.

– Да, – согласно кивнул головой Борис Яковлевич, умозрительно проследив всю логическую цепочку биржевых махинаций. – Но как это сделать? Как отсрочить саммит?

– Вы, как и я, осведомлены о нестабильной ситуации в Санкт-Петербурге, – американец продолжал гнуть свою линию. – Вам следует убедить кое-кого, что проводить сейчас этот форум в Питере – чистой воды безумие. Если с кем-нибудь случится… Нет, даже не из VIP-персон, а из рядовых членов зарубежных делегаций или даже представителей средств массовой информации, то это нанесет непоправимый ущерб престижу вашей страны! Не говоря уже о нас с вами, – Стэнсон тонко намекнул на то, от чего не откажется ни один богатей.

– Да-а-а-а, – с сомнением в голосе протянул Борис Яковлевич, – это такое дело.

– Когда вокруг вас летают миллиарды долларов, стоит рискнуть и попытаться сделать так, – наставительно произнес пронырливый бизнесмен, – чтобы эти богатства, по сравнению с которыми Крез покажется нищим, осели в наших с вами карманах.

– Вы хотите сказать, что…

– Именно это я и хочу сказать, – произнес настойчивый владелец «Вестингауз Электрик Компани». – Действуйте в том же направлении, и победа будет на нашей стороне.

Раздумывал Борис Яковлевич не долго. Взвесив все «за» и «против», он согласно протянул руку янки:

– Я приложу все усилия, мистер Стэнсон. К тому же по этому вопросу у нас есть очень интересный, а главное, важный и надежный источник информации.

– Отлично, господин Басин. – Американский бизнесмен с достоинством пожал руку своего русского партнера. – Как говорится: «Предупрежден – значит, вооружен». До встречи. И удачи нам обоим.

На этих словах оба посетителя московской выставки «Millionaire Fair» разошлись в разные стороны, словно незнакомые люди.

По знаку хозяина к мистеру Стэнсону тут же упругой походкой подошел Вильям Голдберг, издалека следивший за беседой сильных мира сего.

– Предупредите, что мы через час вылетаем, – приказал он своему управляющему, – пусть готовят самолет. И захватите с собой вон ту девочку, – улыбнулся он, давая понять подчиненному, что результатами беседы он остался вполне доволен.

Глава 13

– Слушай, Анатольевич, – устало произнес участковый, видимо, этот вопрос он задавал уже неоднократно, – а тебе точно ничего не померещилось, а? Спьяну-то…

– Да не пил я, товарищ лейтенант, – оправдывался владелец звероводческой фермы, – с чего мне пить-то было?

– А хотя бы с горя, – усмехнулся участковый, – шутка ли – бобры пропали.

– Это я мужикам своим за поимку по бутылке на брата обещал, – пояснял Дмитрий Анатольевич, – а сам – ни капельки.

– Да не валяй ты дурака, – рассердился представитель правопорядка. – Не пил он! От тебя разит, как от последнего алкаша! Я за километр унюхал. – Участковый явно терял терпение. – Еще когда только к твоей ферме подъезжал, уже запах был!

– Так это я уже после выпил, – так же нетерпеливо ответил зверовод, – со страху! – Дмитрия Анатольевича аж передернуло. – Я, когда до конторы добежал, меня трясло всего, как в лихорадке. Руки ходуном ходили. Налить в стакан не мог. Такого натерпелся…

– Чего ты натерпелся? Жена, что ли, не дала? – Лейтенант потихоньку свирепел, видя, что конца-краю этой пустой беседе не видно.

– Ну зачем ты так, – обиделся Глазычев, – при чем тут жена? Свиристелкин мертвый, я побежал от страху, а тут еще яма. Я в сумерках плохо вижу. «Куриная слепота» эта болезнь глаз называется…

– Я знаю! – нетерпеливо перебил участковый.

– Я – бух! – в яму, – торопливо продолжал хозяин фермы, – а там кот сидел. Как заорал…

– Так, хватит! – окончательно разъярился участковый. – Давай еще раз. И помедленнее. С того момента, когда Свиристелкин твой полез в пещеру.

– Ага, полез, – согласился с милиционером Дмитрий Анатольевич. – Ну, сижу я, значит, жду, когда он бобра поймает и из пещеры мне его вынесет.

– Долго сидел? – участковый открыл блокнот.

– Да минут семь, – ответил Глазычев, немного поразмыслив, – я только-только успел сигарету выкурить. Ну, может – десять.

– Дальше.

– Сижу, значит, жду, – продолжил зверовод, – слышу, всплески какие-то. Я подумал – бобер. Взял камушек и в воду бросил, ну, чтобы, значит, бобра этого спугнуть и посмотреть, куда он поплывет. Засечь, где они обосновались. И тут из пещеры выплывает Свиристелкин с железным штырьком в глазу. – Начальник зверофермы снова поежился и попросил: – Я налью себе, а?

– Наливай, – вяло махнул рукой Михальчук.

– Может, и ты со мной, за компанию, а? – с надеждой спросил Глазычев. – А то я один, как не знаю кто.

– Как законченный алкаш, – подсказал участковый и продолжал: – Понимаешь, все бы ничего, Анатольевич, и рассказываешь ты гладко, и претензий у правоохранительных органов к тебе никогда не было, да только есть тут одно большое «но», – милиционер сделал небольшую паузу и поднял кверху указательный палец, – трупа-то нет?

– Нет, – согласно кивнул головой Дмитрий Анатольевич и залпом заглотнул содержимое стакана.

– А должен быть, – констатировал страж порядка.

– Должен, – согласился хозяин зверофермы и снова поежился, только на сей раз не от страха, а от ядреного напитка.

– Ну, и куда же он, по-твоему, девался, твой Свиристелкин? – Участковый выходил на финишную прямую, желая поскорее закончить бессмысленный допрос.

– Не знаю, – пьяно качнул головой зверовод.

– Слушай, Анатольевич, – примирительно сказал милиционер, – может, ты не ту пещеру показал?

– Как не ту? – встрепенулся Дмитрий Анатольевич. – Что я, совсем уже, что ли?

– Может, и совсем. – Михальчук захлопнул блокнот и сунул его в карман кителя, давая понять, что беседа подошла к концу. – Труп-то мы искали?

– Искали.

– Нашли?

– Нет, – согласно кивнул головой Глазычев.

– То-то и оно, что нет. – Милиционер встал из-за стола. – Пить меньше надо. Сегодня тебе труп пригрезился, завтра – лох-несское чудовище померещится…

– Слушай, лейтенант, – встрепенулся Дмитрий Анатольевич, озаренный яркой вспышкой временного прозрения, – а может, пока я на свою ферму бежал да от проклятого кота улепетывал, труп течением куда отнесло? Может такое быть? – уцепился за здравый довод зверовод, которому никак не хотелось оставаться один на один с зеленым змием.

– Может, – неохотно согласился милиционер.

– Вот! – обрадовался хозяин зверофермы. – И я говорю, что может. Мы же там в темноте фонариками посветили, и – все. А много ли при фонарике увидишь?

– Достаточно, – ответил Михальчук, утомленный беседой. – Иди лучше проспись.

– А где же тогда Свиристелкин? – не унимался Глазычев. – Где мой работник?

– Слушай, Анатольевич, – участковый снова начал раздражаться, – ты меня не зли, ладно? Ты деньги своему балбесу давал?

– Ну, давал, – подтвердил фермер.

– Вылез твой Свиристелкин из пещеры, тебя нет, а водка – есть, – ласково, словно с ребенком, заговорил страж правопорядка, пытаясь отвязаться от настойчивых обхождений пьяного зверовода. – Рабочий день закончился. Что он станет делать?

– Напьется, – уверенно кивнул головой Дмитрий Анатольевич.

– То-то и оно, – убаюкивающе продолжал лейтенант. – Лежит сейчас твой Свиристелкин дома пьяный в стельку. Это в лучшем случае. Или под забором где-нибудь валяется, а ты тут маешься, рассказываешь мне небылицы.

– Это не небылицы. – Глазычев с силой ударил кулаком по столу. – Я же помню…

– Анатольевич, слушай меня сюда, – в голосе участкового послышались угрожающие нотки. – По уголовному законодательству Российской Федерации это называется «ложный донос». И если бы я тебя не знал, упек бы в холодную, чтобы посреди ночи не выводил меня из себя.

– Это не небылицы, – по щекам хозяина зверофермы покатились крупные пьяные слезы, – помер Свиристелкин… Убили человека…

– Ладно, – примирительно ответил лейтенант, – сейчас я заеду к этому твоему работнику домой. Наверняка спит, подкатившись под бочок жены. А ты пока проспись и, если Свиристелкин завтра не появится на работе, – дай мне знать. Так и быть, я приеду, и мы с тобой обследуем камыши при дневном свете. Вот такое у меня к тебе предложение, – закончил разговор блюститель закона. – Заметано?

– За… за… Угу, – кивнул головой Дмитрий Анатольевич, рухнул головой на огромный кулак и захрапел.

– Так-то оно лучше, – облегченно выдохнул милиционер и осторожно покинул кабинет хозяина зверофермы.

Однако, несмотря на довольно позднее время, сесть в машину он не спешил. Оставшись один, участковый извлек из кармана мобильный телефон и с озабоченным видом стал тыкать заскорузлым пальцем в светящиеся цифры клавиш.

Глава 14

Проснулась Наташа рано, почти что засветло. Виной тому были несметные полчища комаров. И хоть спальный мешок закрывал почти все тело, лицо, как ни крути, все равно оставалось открытым. Да и спала она плохо, мало и беспокойно, то и дело просыпаясь от надоедливого комариного писка. Но чувствовала себя довольно бодро. Сон на свежем воздухе оказался хоть и коротким, но живительным.

Наташа осторожно вылезла из своей палатки, тихо, чтобы не разбудить мужчин, раздула огонь, сбегала к реке, умылась, перекусила на скорую руку оставшимися с вечера огурцами, колбасой, холодной печеной картошкой и засобиралась в деревню, которая уже просыпалась, возвещая об этом миру разноголосым, громким петушиным пением, лаем неугомонных собак и мычанием изголодавшихся за ночь коров.

Оспаривать вечернее приказание Геннадия Геннадьевича девушка не хотела, да и не смела: сказали составить с помощью сканера карту подземных лабиринтов – значит, надо составлять. Но сделать это следовало в кратчайшие сроки, чтобы как можно быстрее присоединиться к мужчинам. Уж кто-кто, а Наташа прекрасно знала, что такое плавать в мутной воде Саблинских катакомб, когда все приходится делать почти что на ощупь, да еще то и дело подвергаться риску быть засыпанным песчаным сугробом. Здесь с ней такое уже случалось. Порода в этих пещерах довольно хрупкая, это не базальт или гранит. Основная структура – песок, и вода нередко подмывает целые пласты.

Вряд ли оставленные ею в лагере боевые пловцы могли знать об этом. А если бы и знали, то не послушались бы и тем более постарались избавиться от девушки, оставив ее на берегу под любым предлогом. Надо было лишить их таких предлогов, и Наташа споро зашагала по протоптанной тропинке навстречу изумительному по красоте красновато-розовому восходу солнца, мурлыча себе под нос какую-то бодрую походную песенку.

Она торопилась. Девушка решила во что бы то ни стало вернуться к обеду, с тем чтобы следующие погружения провести самой. Спелеологом она себя не считала, но справедливо полагала, что в связке с боевым пловцом она будет куда полезнее, чем в роли поварихи, которую мужчины оставили присматривать за лагерем.

Затруднений с велосипедом не возникло. Хозяева даже не стали просить оставить что-либо в залог. Им хватило той суммы денег, которые предложила гидролог, и спустя минут двадцать Наташа катила к берегу разлившейся реки. Как она и предполагала – до обеда не произошло ровным счетом ничего интересного.

Когда мужчины проснулись и не обнаружили девушку, то восприняли ее исчезновение как сигнал к действию. Они умылись, перекусили на скорую руку, и Малиновский отправился проверять снаряжение. Полундра было двинулся за ним, но капитан третьего ранга остановил его:

– Потом проверишь. Успеешь еще. Иди лучше снасти проверь.

– Какие снасти? – удивился Сергей.

– Рыбацкие, – спокойно ответил Малиновский. – Мы же на рыбалку приехали? Вот и делай вид, что рыбку ловишь. Под воду я пойду один.

– Как один? – обеспокоился Полундра. – Геннадий Геннадьевич, по инструкции… – начал было старший лейтенант, но Малиновский перебил:

– Так – один. Ты остаешься охранять лагерь. Мне что-то ни участковый этот не понравился, ни знакомый твой, которого ты вчера встретил, – обеспокоился капитан третьего ранга. – Стоит им в наше отсутствие пошарить по лагерю, и они быстро догадаются, что рыбалкой тут и не пахнет. А посему, Сережа, до обеда я поныряю один, – резюмировал Малиновский. – Наташа, я думаю, уже сканирует берег, а тебе придется заняться проверкой остального снаряжения, обедом и рыбалкой.

– Может, я пойду, Геннадий Геннадьевич? – предложил Полундра, но командир отрицательно покачал головой:

– Наныряешься еще после обеда, – обнадежил подчиненного капитан третьего ранга. – Да и не собираюсь я без карты углубляться в проходы. Пес его знает, что там такое может быть? Ты вчера провел надводную рекогносцировку, а я сегодня просто похожу под водой, присмотрюсь, принюхаюсь.

Через двадцать минут Малиновский ушел под воду, и Полундра остался один хозяйничать в лагере.

Будь старший лейтенант рыбаком, этот утренний клев он назвал бы сумасшедшим. Казалось, что рыба устроила соревнование, кто первой заглотнет крючок. Надергав минут за сорок почти полное ведерко, Александр для отвода глаз забросил удочки без насадки, подхватил улов и направился к стойбищу.

– Да, – задумчиво пробормотал он, очищая чешую с рыбешки, – что-то эта работенка мне больше напоминает пикник, чем боевое задание. Интересно, что я буду в докладе писать? Товарищ контр-адмирал, настоящим докладываю, что за время операции боевой пловец старший лейтенант Павлов с успехом собирал валежник, разжигал костер, варил уху, резал колбасу и прочий провиант, а также освоил смежную специальность: рыбак-любитель!

Одно ЧП за время дежурства Полундры все-таки произошло. Правда, довольно приятное. Часов около десяти к лагерю подкатили старенькие «Жигули». Одетый в гражданское платье плечистый молодой человек передал Сергею ключи от зажигания, и со словами: «Приказано передать машину в ваше распоряжение», – исчез, не проронив больше ни слова.

– И на том спасибо, – пробормотал ему в спину Полундра, пробуя на соль наваристую юшку, – колеса нам не помешают. Ноги бить по дорогам я не привык, – добавил старший лейтенант, с содроганием вспоминая вчерашний пятикилометровый марш с полной рыбацкой выкладкой.

К тринадцати ноль-ноль в лагере собралась вся троица. Уплетая наваристую похлебку, Наташа достала небольшой кусок пластика и протянула его мужчинам:

– Все входы в пещеры помечены крестиком, – пояснила она значки на составленной карте, – пунктиром помечены ответвления, которые были слабо выражены.

– То есть их может и не быть? – поинтересовался Малиновский.

– Да, – кивнула головой гидролог, – либо их нет, либо расположены достаточно глубоко от поверхности. Во всяком случае, за показания сканера я здесь ручаться не могу.

Капитан первого ранга выслушал доклад о машине, рассказал о своих наблюдениях и коротко приказал:

– Пятнадцать минут отдыхаете, потом берете лодку и начинаете обследование с первой пещеры. – Геннадий Геннадьевич вывел на пластиковой карте кружок. – Глубина здесь небольшая, лодку оставите на якоре. Я остаюсь в лагере. Старшим группы назначаю старшего лейтенанта Полундру. То есть – Павлова, – поправился он, лег у костра и с блаженством закурил.

Минут через сорок резиновая лодка подплыла к первой пещере. Полундра бросил небольшой якорь и вместе с девушкой стал облачаться в гидрокостюмы.

– Что-то я входа не вижу, – озабоченно пробормотал Сергей, внимательно разглядывая заросший колючим кустарником берег. – Очень не хотелось бы рвать о шипы снаряжение…

– Здесь, насколько я помню, вход находится под водой, – откликнулась Наташа, – метрах в полутора от поверхности.

– Ну, тогда пошли, – выдохнул старший лейтенант, натянул на лицо маску и опрокинулся в воду. За ним последовала девушка.

Осмотревшись в довольно мутной воде, Полундра поплыл за гидрологом, доверяя ее знаниям местности, и вскоре пара пловцов оказалась перед входом в широкий затопленный грот.

«Ну, с богом», – пробормотал про себя старший лейтенант, хорошо зная коварство подземных лабиринтов, и первым устремился к черной пасти подземного провала.

Проплыв метров десять, Полундра оказался в полной темноте и зажег ХИС – «химический источник света», своего рода подводный фонарь. Сзади загорелся еще один. Наташа тоже не пожелала плыть в кромешной темноте. Однако пользы от светового пятна было мало. Песчаная взвесь, которую при движении поднимали пловцы, сильно ограничивала видимость, и плыть приходилось почти что на ощупь, просматривая перед собой всего около метра водной толщи.

У входа галерея оказалась настолько широкой, что даже при свете химического фонаря противоположную стену разглядеть было невозможно. Полундра знаками приказал Наташе двигаться влево, а сам, чтобы не пропустить возможных боковых проходов, прижался к правой стороне пещеры.

Проплыв метров шестьдесят, старший лейтенант оказался в довольно широком месте. Пещера здесь расходилась в стороны, образуя зал довольно приличных размеров. Спустя еще несколько метров Сергей обнаружил второй проход. В этом месте катакомбы разветвлялись. Через несколько секунд к нему подплыла Наташа. Старший лейтенант троекратно ткнул большим пальцем вверх, давая команду на всплытие, и девушка безропотно последовала за Сергеем.

Пещера в этом месте оказалась не только широкой, но и довольно-таки высокой. Вода затопила ее не полностью, и между водной гладью и куполом свода оставался зазор в добрых полтора метра. Полундра достал загубник, экономя азотно-гелиевую смесь баллонов, и несколько раз вдохнул хоть и не очень свежий, но вполне пригодный для дыхания воздух. К тому же в этом воздушном куполе план дальнейших действий можно было обсудить нормальным человеческим языком, а не с помощью азбуки глухонемых.

– Ну, что там у тебя? – поинтересовался Полундра результатами обследования, едва девушка тоже сделала пару вдохов-выдохов. – Есть боковые проходы?

– Нет, – Наташа качнула мокрой головой, – пока что нет.

– А у меня за этим, – Полундра ткнул пальцем вниз, указывая на проход, – метрах в четырех сзади, еще одно ответвление. Похоже, что в этом месте развилка. Что там у нас по карте? – поинтересовался Сергей, поднеся химический фонарь поближе к пластиковому четырехугольнику.

– Есть, – подтвердила гидролог, присмотревшись к нарисованному несмываемым маркером изображению, – но этот проход должен быть значительно дальше. Метрах в двадцати по коридору…

– Понятно, – кашлянул Полундра, и приказал: – Значит, так, сейчас мы обследуем проход, который находится чуть позади меня, а потом вернемся к этому.

– Я не согласна, товарищ старший лейтенант, – возразила девушка. – Это абсолютно нерационально.

– Чего-о-о? – сурово протянул Полундра, который не привык ко всякого рода обсуждению приказов. – Сказано – сделано. Что еще за разговорчики, товарищ гидролог? – Он попытался поставить девушку на место, но Наташа не сдавалась.

– Это глупо, товарищ старший лейтенант, – просто произнесла она, глядя на своего временного командира. – Сколько метров мы проплыли? – поинтересовалась она.

– Метров семьдесят, ну, может быть, восемьдесят, – уклончиво ответил Полундра, – а что?

– А сколько времени у нас на это ушло? – Гидролог задала новый вопрос, проигнорировав любопытство боевого пловца.

– Минут семь-восемь, – задумчиво ответил Сергей, постепенно начиная соображать, к чему клонит девушка.

– Так вот, товарищ старший лейтенант, – нетерпеливо продолжала Наташа, – если мы будем за минуту проходить десять, пусть даже и двадцать метров, то для того, чтобы обследовать все эти многокилометровые катакомбы, нам понадобится по меньшей мере месяц-полтора. Вас устраивают такие сроки?

– Нет, – негромко ответил Полундра.

– Меня – тоже, – согласилась гидролог, – думаю, что и ваше начальство – тоже. Поэтому я предлагаю разделиться, – продолжала девушка. – Вы пойдете в одну пещеру, а я – в другую.

– Вот этого мне бы хотелось меньше всего, – поморщился Полундра, – обследовать пещеры в одиночку – это самое последнее дело. Убедился на собственном опыте, – наставительно добавил Сергей.