Текст книги "Человек-торпеда"

9

Члены международной научной экспедиции этим утром проснулись рано. Нужно было подготовиться к поездке на остров Возрождения. И, самое главное, решить, кто именно поедет. Пока повар из числа местных наемных работников готовил немудреный завтрак, ученые устроили нечто вроде военного совета.

– Я еду – это совершенно однозначно, – начал Савада Иримато. – Это наиболее ответственная часть экспедиции, мне нужно будет лично все проконтролировать.

Разумеется, никто из русских и не подумал возражать. Хочется японцу соваться в место, где запросто можно смертельную болезнь подцепить, – пусть суется. Даже хорошо – меньше русских понадобится.

– Моя помощница тоже должна участвовать, – продолжал японец, кивая на О-Рибу. – Она будет снимать наши исследования на видеокамеру. Она – профессиональный оператор, так что…

– Да мы не против, – сказал Былинкин. – Конечно, пусть уважаемая О-Рибу едет на остров.

«Неужели он думает, что мы спорить будем? – подумал про себя Матвей Семенович. – Нет, все-таки эти японцы ненормальные. Впрочем, ненормальный с деньгами – это вещь полезная».

– Я тоже еду! – с горящими глазами воскликнул Като. – Это мой долг перед…

Выслушивать монолог минут на пять про то, перед кем именно у Като долг, никому не хотелось. Поэтому японца перебил Игорь Засекин – молодой кандидат биологических наук из Петербурга. Впрочем, перебил вполне вежливо:

– Конечно, конечно, Като! Бесспорно, вы едете. Вы – самый самоотверженный, не побоюсь этого слова, самый отважный из всех нас! Разумеется, вы должны ехать.

Теперь, когда все японцы высказались, наступила очередь русских. Тут выяснилось, что из одиннадцати ученых у двоих этой ночью начались сильнейшие боли в животе. Еще у одного неожиданно обострился остеохондроз. Аспирантка Света прозрачно намекнула, что у нее начались женские проблемы и в ближайшие дни ее работоспособность существенно понизится. А Вадим Юрьевич, солидный человек, ассистент кафедры экологии Самарского государственного университета, заявил, что вчера потянул ногу. Правда, хромал он как-то странно – то очень сильно, то вообще переставал. Видимо, просто забывал про растяжение. Впрочем, японцы этого то ли не заметили, то ли виду не подали, что заметили.

Здоровыми остались только те, у кого желание выслужиться, показать себя с лучшей стороны перед японцами, которые денег уже один раз дали и, может быть, еще дадут, оказалось сильнее страха. И первым из них был Былинкин. Очень уж надеялся Матвей Семенович контакты со Страной восходящего солнца укрепить. А вдруг в следующий раз денег дадут и своего в нее не пошлют, ему самому возглавлять экспедицию доверят? Вот уж тогда можно будет развернуться! Ради такого шанса можно и рискнуть.

– Я хотел бы принять участие в высадке на остров, – негромко сказал Былинкин, когда наконец стихли жалобы внезапно заболевших.

– Разумеется, господин Былинкин, – кивнул Иримато. – Это естественно. У нас шесть защитных костюмов. Значит, мы можем взять с собой еще только одного ученого.

– Почему одного? – удивился Матвей Семенович. – Ведь если считать со мной, пока мы определили только четверых участников экспедиции.

– Еще одним будет шофер, – ответил японец. – И он же – проводник.

– Да? И кто им будет?

– Ким, – сказал Савада, кивнув в сторону рабочих.

Кимом звали довольно пожилого корейца, которого Иримато нанял первым. Физической силой и особым трудолюбием этот человек не отличался, но сказать, что он зря получает деньги, было никак нельзя. Машину Ким водил виртуозно – этого у него было не отнять.

– Позвольте еще мне с вами поехать, – сказал Илья Вадимович Сысоев, аспирант из Саратова.

Других желающих не нашлось, и последнюю кандидатуру утвердили без долгих дебатов.

После завтрака те, кто должен был ехать на остров, стали собираться. А прочие принялись дружно имитировать бурную деятельность. В том числе и больные, что самое смешное.

Уже почти все необходимое оборудование было погружено в грузовик, когда на горизонте появилось облачко пыли.

– Едет кто-то, – сказал один из рабочих-казахов, показывая на него рукой.

Савада Иримато поднял к глазам мощный бинокль, который всегда носил с собой, в футляре на шее.

– Ну, кто еще там? – спросил стоявший рядом с ним Былинкин.

– Не видно, пыль закрывает, – ответил японец. – Кажется, машина.

– Интересно, кто бы это мог быть?

– Скоро узнаем.

Узнали они это, в самом деле, скоро. Уже через несколько минут из остановившегося неподалеку от крайней палатки «УАЗа» вылез Сергей Павлов. И, широко улыбаясь, направился к ученым.

– Добрый день, господа! – громко и дружелюбно сказал Полундра. – Или, может, товарищи?

– Нет уж. С вашего позволения, именно господа! – довольно неприязненным голосом ответил Былинкин, который обращения «товарищ» терпеть не мог.

Впрочем, сказал это Полундра не ради него, а ради азиата с биноклем на шее, стоявшего рядом. Сергей заподозрил, что это кореец. Может быть, и не сам Зим, липовый родственник Зюней, но кто-то, связанный с ним. А если это так, то он должен понять намек – в КНДР они все до сих пор именно товарищи.

После ночного нападения на дом Зюней Сергей окончательно уверился в том, что дело завязывается серьезное. Утром он поговорил с Фа Зюнем – старик оказался очень неглуп, пару раз подавал весьма дельные мысли. Вместе они пришли к совершенно однозначному выводу – найти Чанга удастся, только если Сергей сумеет выйти на тех, кто его похитил. Мысли о том, что Чанг мог уехать сам, уже не оставалось. Было совершенно ясно – никакой Зим Чангу не родственник, более того, он даже не авантюрист-одиночка. Наверняка Зим представляет какую-то контору. Иначе откуда бы взялся обученный и тренированный диверсант? Какую именно контору? Однозначного ответа на этот вопрос у Полундры не было, но Фа Зюнь обратил его внимание на один факт – погибший диверсант был именно корейцем. Причем по каким-то одному ему ведомым признакам старик определил, что жил он не в этих местах, а на исторической родине. Теперь Полундра поставил бы автомат против детской рогатки, что послала его какая-то из корейских спецслужб. Вот какая именно – сказать сложнее. Их там немало. Но скорее всего внешняя разведка. Что ж, если он угадал, то выиграть у них будет непросто. Это профессионалы. Но есть один нюанс – он ведь тоже не любитель. И к тому же именно русские в свое время помогали корейцам организовать работу спецслужб. А учитель, как правило, все-таки остается сильнее ученика. Правда, Полундра спецом тайной войны не являлся. Но ведь он и играть собирался не по их правилам, а по своим – действовать так, как положено не шпиону, а боевику. Но для этого нужно было выйти на противника, нащупать его. Именно за этим и приехал Сергей в лагерь экологической экспедиции. Очень уж подозрительными ему казались эти ученые.

Лицо Савады Иримато при упоминании «товарищей» осталось совершенно непроницаемым. Он только вежливо кивнул в ответ и негромко сказал по-русски:

– Здравствуйте. Меня зовут Савада Иримато.

– Японец? – улыбка Полундры стала еще шире, как у рабочего на плакате сталинских времен. – А я думал, вы кореец, из местных.

Сергей снова ставил ловушку – примитивную, конечно, он это прекрасно понимал. Но ведь ему и нужно-то было немного – чтобы этот тип хоть как-то себя выдал. Если он уверится, что корейцы именно в этой экспедиции скрываются, то дальнейшее будет делом техники. Подкрасться ночью, взять «языка», разговорить его испытанными спецназовскими методами – и порядок. Но ведь не будешь же этим заниматься, пока не уверен – враги это или просто мирные ученые, попавшие сюда в это время благодаря чистому совпадению.

– Нет, именно японец, – абсолютно спокойно ответил Савада. – А вы…

– А вы кто такой? И что вам здесь нужно? – опередил Иримато Былинкин.

– Меня зовут Сергей Павлов, – сказал Полундра, по-прежнему внимательно следя за реакцией японца. – Я к другу в гости приехал, а друг куда-то пропал. Вот, гоняю по степи, ищу его. Может, вы его видели?

– Никого постороннего мы уже давно не видели, – Былинкин отчетливо выделил слово «постороннего» интонацией, давая понять собеседнику, что его самого он именно посторонним и считает.

Савада Иримато оказался вежливее.

– А кто ваш друг? И как он выглядит?

– Его зовут Чанг Зюнь, – сказал Полундра. – Он уехал из дома со своим родственником Зимом на его джипе.

– К сожалению, никакого джипа мы не видели, – ответил японец. На его лице играла легкая дружелюбная улыбка, ни о чем не говорившая. Будь он европейцем, Полундра решил бы, что ни о Чанге, ни о его «родственнике» этот тип ничего не знает. Но с азиатами труднее дело иметь. Кто-то из европейцев, путешествовавших по Азии в девятнадцатом веке, сказал, что у людей Востока лицо служит не для того, чтобы с его помощью выражать эмоции, а для того, чтобы их скрывать. Полундра, прочитавший эту фразу давным-давно, с каждым годом все больше убеждался в ее справедливости.

– Чанг интересовался экологией, его родственник тоже, – продолжал Полундра. – Поэтому я, когда услышал о вашей экспедиции, решил сюда заехать. Думал, вдруг они у вас.

– К сожалению, вы ошиблись. Кстати, а как именно выглядел ваш друг и его родственник?

Вопрос был несколько неожиданный. В самом деле – какое дело начальнику научной экспедиции до какого-то пропавшего местного жителя и его родственников? Но Полундра, разумеется, сделал вид, что ничего странного не заметил. Он вытащил из кармана рубашки фотографию Чанга, показал ее собеседнику.

– Это мой друг. А Зима, к сожалению, я сам не видел. Но отец Чанга описал мне его, – и Сергей подробно пересказал японцу описание внешности Зима. Иримато слушал внимательно, даже задал несколько уточняющих вопросов. Причем по некоторым деталям чувствовалось, что он неплохо владеет техникой допроса, – кто бы другой и не заметил, но Полундру подмечать такие вещи учили специально. И далеко не самые худшие учителя.

– К сожалению, ничем вам не можем помочь, – сказал наконец японец. – Никого похожего на вашего друга или его родственника мы не видели.

– Так что, будьте добры, продолжите ваши поиски в каком-нибудь другом месте! – вовсе уж невежливо встрял Былинкин, которому Полундра сразу же не понравился. – У нас на сегодня запланирована экспедиция на остров Возрождения, времени в обрез.

– На остров Возрождения?! – поднял брови Сергей. – А мне как раз тоже туда надо! Я думал, что если у вас Чанга не найду, то придется на остров ехать. Ведь он последнее время очень интересовался теми развалинами, которые на острове от биологического центра остались. Может, как раз туда они с Зимом и отправились? Слушайте, а может, возьмете меня с собой? Я вам не помешаю и не обременю – транспорт у меня свой, горючка и еда тоже.

– Извините, но это невозможно, – вежливо, но решительно ответил Иримато. – Территория бывшего центра, о котором вы говорите, является закрытой. А у вас разрешения нет.

– И вообще, – снова влез в разговор Былинкин, – мы уважаем ваше благородство, но у нас – чисто научные цели. Искать пропавших людей – не наше дело. Обратитесь лучше в милицию. И вообще, господин Иримато правильно сказал – мы просто не имеем права брать с собой посторонних.

– Понятно, – с тяжелым вздохом сказал Полундра, притворяясь ужасно разочарованным, хотя иного ответа он и не ожидал.

– Единственное, чем мы можем вам помочь, – сказал японец, – это известить вашего друга о том, что вы его ищете, если, разумеется, мы его на острове встретим. Было бы хорошо, если бы вы дали нам его фотографию, а то есть риск, что мы его с кем-нибудь спутаем.

– Фотография у меня всего одна, – ответил Сергей. – И она мне дорога.

– Мы ее скопируем.

– Скопируете? На чем?

– Ну, у нас же серьезная экспедиция, оборудование есть самое разное. Портативный копировальный аппарат в том числе.

Полундра попросту не сумел найти причины для отказа. Пришлось отдать фотографию японцу и ждать, пока он ее скопирует. Впрочем, ждать пришлось недолго – уже через десять минут Сергей покинул лагерь экспедиции, так что времени он потерял совсем немного. Хуже было то, что Полундра невольно помог японцу, а делать этого он совершенно не собирался. Мало ли… Может, этот Савада Иримато и не агент корейцев, но все равно личность весьма подозрительная. Очень уж вовремя его экспедиция в этих местах оказалась.

Сергей остановил машину примерно в километре от лагеря. Заглушил двигатель и задумался.

Первое и самое главное. Как он был уверен насчет двойной роли этой экспедиции, так при своем мнении и остался. Второе – совершенно ясно, что попасть на остров Возрождения вместе с ними не получится. Но ехать туда надо. Какие есть другие варианты? Попробовать напрямую, через блокпост, а узбекским пограничникам попросту на лапу дать? В общем-то это реально. Но у такого плана есть два серьезных недостатка. Первый – у него не так уж много денег, не миллионер, чай. Да и на дорогу сюда немало потратить пришлось, к тому же львиная доля сбережений осталась у жены, на отдых у моря. Второй – не хочется лишний раз светиться. В том числе и перед пограничниками. Совершенно ни к чему им знать, что он на острове Возрождения. Мало ли как там дело обернется. Может быть, Чанг и правда там, и выручать его придется не мирным путем.

Полундра слегка покачал головой в такт своим мыслям. Нет, ехать через блокпост не стоит. Значит, нужно найти какой-то способ переправиться на остров по воде.

«Вообще странно, – подумал Сергей. – Островом обычно называют часть суши, окруженную водой со всех сторон. Так, по крайней мере, в школе учат. А здесь на остров можно посуху проехать, по перешейку. Наверное, название осталось от тех времен, когда Арал еще не обмелел и этого перешейка не было».

Полундра снова покачал головой, на этот раз более энергично, словно хотел отогнать посторонние мысли. Нужно было не о названии острова думать, а о том, как до него добраться.

«А что я, собственно говоря, мучаюсь? – пришла в голову Сергею здравая мысль. – Ведь Чанг же как-то туда ездил. Значит, нужно просто выяснить у его родителей, как именно. Может, у него и лодка своя была, как и машина. Тогда вопрос решается мгновенно. А ведь точно! Его отец же говорил вчера, что он на дно Арала нырял с аквалангом, какие-то замеры делал. Значит, было у него с чего нырять».

Сергей снова завел мотор, и машина тронулась с места. Нужно было быстро вернуться в поселок и взять лодку. Полундра хотел попасть на остров именно сегодня, когда там будет японец со товарищи. «Морской дьявол» шестым чувством чуял, что за этими учеными стоит присмотреть. Глядишь, и выяснится что интересное.

10

Чанг Зюнь лежал на груде тряпок и смотрел в потолок. Потолок был бетонным, раскрошившимся от времени и сырости, грязным, покрытым паутиной. Стены имели вид не лучше, а пол и вовсе был земляной. Подвал – он и есть подвал. Тем более он находился в доме, который уже больше десяти лет как заброшен.

Чанг пошевелился, пытаясь изменить позу. Но тут же его правый бок пронзила острая боль. Он громко застонал, но продолжал двигаться. Это было мучительно больно, но все время лежать на спине тоже становилось все труднее.

– Эй, что там с тобой? – раздался из угла подвала голос. Говорил этот человек по-корейски.

– Ничего… – сквозь зубы ответил Чанг. – Помоги перевернуться.

К нему подошел парень в камуфляже и высоких армейских ботинках.

– Только осторожнее, больно, – просипел Чанг.

– Сам виноват, – сказал камуфляжник, наклоняясь над Зюнем. – Нечего было глупости делать. Тебя же предупреждали.

Чанг не ответил. Что тут можно было сказать? В чем-то его охранник прав. Предупреждали, как же. И весьма убедительно притом. Но что ж ему было, безропотно слушаться этих людей? Нет, это было невозможно. Так что его вина только в одном – плохо побег спланировал. Эх, если бы можно было вернуться на семь дней в прошлое и попытаться еще раз! Хотя… Что бы он изменил? Ведь и в тот раз не было допущено никаких особых ошибок. Просто он недооценил бдительность Чана и Зима.

Чанг Зюнь прикрыл глаза и стал вспоминать, как все это было.

Сюда, в заброшенный научный городок, они с Зимом приехали вдвоем. Никаких проблем на границе не возникло – Зим просто отвел старшего из пограничников в сторонку, и уже через пару минут разрешение ехать дальше было получено. Смешно подумать, но тогда Чанг еще верил, что его «родственника» интересует экология, что он готов тратить деньги на то, чтобы навсегда ликвидировать захоронения опасных вирусов, избавить родную страну от риска смертоносных эпидемий.

Как же он заблуждался! Как был наивен!

Здесь, у этого самого дома, в подвале которого Чанг сейчас находился, их встретили четверо вооруженных автоматами людей. Чанг тогда испугался, повернулся к Зиму, но тот был совершенно спокоен. Более того, на его лице появилась легкая улыбка.

– Пройдемте в этот дом, уважаемый Чанг, – сказал он. – Поговорим.

– Но… – начал Зюнь.

– Я вам все объясню, – голосом, не допускающим никаких возражений, сказал Зим.

В сопровождении автоматчиков они прошли в дом. Это была заброшенная пятиэтажка, раньше в ней жили ученые. Большая комната, в которую привели Чанга, выглядела обжитой. Вдоль стен лежали несколько спальных мешков, в углы было свалено с десяток объемистых рюкзаков, в центре комнаты стоял раскладной столик, на нем мигала разноцветными огоньками небольшая рация. В комнате были еще два человека – один сидел у окна с автоматом в руках, второй спал.

– Вы не хотите объяснить мне, что все это значит? – голос Чанга чуть подрагивал, но интонация была довольно решительной. Он был не робкого десятка, и пока его вели сюда, успел немного прийти в себя.

– Хочу, – ответил Зим, садясь на складной стул и указывая Чангу на второй такой же. – Именно для этого я сюда вас и привел, для откровенного разговора.

Третий стул занял сухощавый тип с длинным шрамом на щеке – тот, который стоял у окна, когда они вошли в комнату. Автомата из рук он так и не выпустил, более того, ствол оружия, словно бы невзначай, оказался направлен прямо в грудь Чангу. Лицо у автоматчика было неподвижным, чувствовалось, что он с одинаковой легкостью может и муху прихлопнуть, и человека пристрелить.

– Я слушаю.

– Чан, убери его, – Зим кивнул типу со шрамом на того, который спал.

Чан встал, подошел к спящему и тряхнул его за плечо. Тот открыл глаза. Чан молча показал ему на выход. Не сказав ни слова, разбуженный подчинился. Чан вернулся за стол.

– Для начала хотелось бы представиться, – сказал Зим, когда они остались втроем. – Меня действительно зовут Зим, но фамилия моя не Зюнь и никакой я вам не родственник. Фамилия моя… Впрочем, зачем вам ее знать? Совершенно незачем. А это – Чан, – он кивнул на типа со шрамом, – мой помощник.

– Кто вы такие и что вам от меня надо? – спросил Чанг.

– Отвечаю по порядку. Мы офицеры армии Кореи.

– Какой именно?

– Северной, – уточнил Зим. – Извините, что сначала я ввел вас в заблуждение. Но так было надо. Теперь отвечаю на второй вопрос. От вас нам нужна помощь. Не лично нам, разумеется, а нашей стране. Ведь вы же кореец. Хоть вы и живете вдали от родины, у вас есть по отношению к ней кое-какие обязанности.

– Что-то, когда советское правительство нас притесняло, родина не очень-то о нас вспоминала, – горько сказал Чанг. – А ведь у нее по отношению к нам тоже обязанности есть!

– Главное не то, что родина делает для нас, а то, что мы для нее делаем, – важно заявил Зим. – Родина – как мать. Неужели вы отказали бы в помощи матери, если бы она когда-то сделала для вас не все, что вам бы хотелось?

У Чанга было по этому вопросу иное мнение, но продолжать спор он не стал. Не имело смысла настраивать против себя этих людей, еще не узнав, что им от него нужно.

– А в чем именно должна заключаться моя помощь? – спросил Чанг.

– Вот это уже деловой разговор, – обрадовался Зим. – Нам нужно, чтобы ты показал места, где захоронено бактериологическое оружие. Всего лишь навсего. Собственно говоря, ты ведь и так собирался это сделать, разве не так?

– Я хотел, чтобы эти захоронения были уничтожены.

– А они и будут уничтожены. Ты достигнешь своей цели. Более того – поможешь при этом своей родине и заработаешь денег. Много денег, Чанг. Достаточно, чтобы вырваться из своего поселка, переехать в столицу. Или, если захочешь, можешь вернуться в Корею. Нам нужно не только оружие, но и специалисты.

Чанг молчал.

– Пойми, – продолжал Зим, – я ведь мог разыграть тебя втемную. Ты бы показал мне нужные места, считая, что я привлеку к ним внимание начальства в столице. Я получил бы все, что хотел, совершенно бесплатно и без этого разговора. Но я честен с тобою, Чанг, и я верю в твои патриотические чувства. Надеюсь, ты это оценишь.

«Ну да, как же! – подумал Зюнь. – Врешь ты все! Если бы был уверен, что я и так все покажу, то раскрываться бы не стал. Нет, просто ты побоялся, что я что-то заподозрю и откажусь от сотрудничества».

Разумеется, вслух Чанг этого не сказал – не такой он был простак. Спорить сейчас было бессмысленно, гордо отказываться просто глупо. И Зюнь кивнул в знак согласия, хотя в глубине души он был уверен – содействовать попаданию страшного оружия в руки спецслужб он не будет. И неважно, чьи это спецслужбы – корейские, русские, американские или мозамбикские.

Но вслух Чанг сказал:

– Хорошо, я согласен.

– Отлично, – широко улыбнулся Зим. – Покажешь сегодня же.

– Лучше ночью, – первый раз подал голос Чан. – Днем можно на посторонних нарваться.

– Хорошо, – кивнул Зим. – Ночью так ночью.

«Какой же я был глупец, – подумал Чанг, чуть поворачиваясь на груде тряпок и стискивая зубы от резкой боли в боку. – Как я мог тогда подумать, что провести этих волков будет так просто? Конечно, они мне не поверили, решили проконтролировать. И я попался в ловушку. Впрочем… я ничего бы не смог сделать, даже если бы знал о ней. Или все-таки смог бы? Что я тогда сделал не так?»

И кореец снова погрузился в воспоминания.

Бежать он попытался в тот же вечер. Вылазка к местам захоронения бактериологического оружия была назначена на три часа ночи. Ровно в одиннадцать корейцы улеглись спать – все, кроме одного, оставленного Зимом в качестве часового. Чанг, уткнувшись носом в стену, решил – будет ждать часа два, а потом нападет на часового и убежит. Ложась, он опасался одного – что заснет раньше, чем пройдут два часа. Напрасно опасался. Какой уж тут сон! Его всего колотило, с огромным трудом он сдерживался, не давая себе стучать зубами. Очень боялся, что часовой заметит бьющую его нервную дрожь.

Часовой не заметил. Во всяком случае, виду не подал. Когда слабо фосфоресцирующая стрелка его часов, которые он держал под самым носом, показала ровно час ночи, Чанг перевернулся на другой бок – нарочито шумно, словно бы во сне. Теперь он лежал лицом к стоящему у окна часовому. Его черный силуэт отчетливо выделялся на фоне оконного проема, давно лишившегося стекол.

Чанг выждал еще минут пять – чтобы покрепче заснули те, чей сон он мог потревожить, ворочаясь. При этом он медленно, постепенно сгибал ноги, готовясь к прыжку.

И вот можно было прыгать, только решимости набраться оставалось. Чанг стал про себя считать до десяти. И на счете «десять» рванулся вперед.

Чанг Зюнь не был ни спецназовцем, ни десантником. Но он все же служил в армии. И рукопашным боем занимался – пусть и не слишком углубленно. Однако и этих навыков хватило. Ведь на стороне нападающего всегда преимущество внезапности – а это половина успеха на пути к победе.

Словно выпушенное из пушки ядро, ринулся Чанг на противника. И врубился плечом ему в грудь, прежде чем тот успел понять, что происходит. В следующий миг Чанг нанес часовому резкий удар в солнечное сплетение. Он согнулся, выбывая из игры. Но спящие уже зашевелились, счет времени пошел на доли секунды. А в дверном проеме появились темные фигуры. Еще часовые!

Времени на размышления у Чанга не было. Он твердо знал одно – кидаться к двери нельзя. Его или остановят, или ненадолго задержат. А там уж все навалятся. И Чанг сиганул в окно. Всего второй этаж – вполне можно было рискнуть. Он с самого начала рассматривал этот вариант как запасной.

Приземлился он удачно, на ноги. Правда, устоять не удалось, он покатился по земле, но теперь это было уже неопасно, скорость погашена. На ноги и вперед, в ночь! Бежать к узбекским пограничникам, сдаться им, а там…

Чанг уже был на ногах, даже успел сделать несколько шагов, когда сзади и сверху послышался громкий, но совершенно спокойный голос Зима:

– Чан, стреляй! Но не убивай!

В тот же миг раздался негромкий хлопок – на автомате Чана стоял глушитель. И Зюнь ощутил резкий толчок в правый бок. Он пробежал еще метров десять, а потом почувствовал, что руки и ноги слабеют, а в голову словно ваты набили. Следующие десять метров он уже не бежал, а шел. На автомате, так сказать. А потом упал. И потерял сознание.

«Нет, ничего я не мог сделать, – подумал Чанг. – Зим подозревал, что я попытаюсь бежать. Потому и дежурили в коридоре его люди. Я сумел сделать неожиданный ход с этим прыжком в окно. Но он мне не помог. А ничего лучше, пожалуй, придумать было нельзя. Два выхода было – дверь и окно. Через дверь прорываться было нельзя. Через окно – вот что получилось. А сквозь стены я ходить пока не научился. Нет, не было никакой ошибки, никакой случайности. Зим с Чаном просто сумели меня переиграть».

Тут мысли Чанга были прерваны раздавшимися за дверью громкими шагами. Кореец напрягся. Он уже больше двух часов ждал, когда к нему придут. Ведь в полубессознательном состоянии он провалялся неделю – по часам определил, они дату показывали. Значит, Зим и Чан должны очень сильно торопиться выкачать из него нужную им информацию. Вчера вечером, когда Чанг наконец-то полностью пришел в себя, его осмотрел неразговорчивый парень, видимо он исполнял в этой группе роль военно-полевого врача. Результатов осмотра он раненому, разумеется, не сообщил, но Чанг ведь и сам был врачом, понимал, к каким выводам пришел его коллега. Пациент вполне достаточно окреп для допроса. Он удивился, что к нему еще вечером не пришли. Что ж, вероятно, командиры были чем-то заняты, а остальные важные беседы вести не уполномочены. Но сейчас…

В комнату вошли три человека. Зим, Чан и тот самый молчаливый врач. Первым к Чангу подошел именно он. Быстро померил пульс, давление, температуру. Все это время оба его спутника молча смотрели на раненого. Чанг тоже не спешил начинать разговор. Он потратил это время на то, чтобы попытаться справиться со страхом. Откровенно говоря, получилось у него это не блестяще. Слишком уж хорошо он понимал: эти двое могут сделать с ним что угодно и никто им тут не помешает. Места глухие, посторонние люди не ходят. А хоть бы и ходили – этим головорезам человека убить явно ничего не стоит.

Наконец с медицинским осмотром было покончено. Зим вопросительно взглянул на врача. Тот молча кивнул.

– Ну что ж, дорогой Чанг, побеседуем, – сказал Зим, приближаясь к раненому. Он присел рядом с ним на корточки, его лицо теперь было совсем близко к лицу пленника.

– Не о чем мне с вами беседовать, – ответил Чанг. Он очень старался говорить так, чтобы голос не дрогнул. И ему это удалось.

– Почему же не о чем? – приподнял брови Зим. – О бактериологическом оружии, места захоронения которого вы обещали показать нам, прежде чем попытались покинуть наше общество не попрощавшись. Где оно?! – Зим резко повысил голос, оскалился, подался вперед: – Ну?! Говори! Или будешь из себя героя изображать?!

– Не героя. Честного человека, – Чанг побледнел, но голос его по-прежнему был тверд.

– Честного? – теперь Зим почти шептал: – Честный человек обязан служить своей стране!

– Моя страна – Советский Союз! Его больше нет, и служить мне теперь некому! А Корея ничего для меня не сделала. Проживет и без помощи Чанга Зюня, не развалится!

– Вот ты как заговорил! Ну смотри! Не хочешь говорить сам – заставим! Чан!

Чан шагнул вперед. И с непроницаемым лицом наступил лежащему на руку. Прямо на кисть.

Чанг вскрикнул, дернулся, тут же вскрикнул еще раз – резкое движение отозвалось болью в простреленном боку. А Чан все усиливал нажим – по-прежнему оставаясь внешне совершенно спокойным, словно он и не человек, а киборг из фантастического фильма.

– Не калечить! – приказал Зим.

Чан немедленно убрал ногу.

– Ну, будешь говорить? Это ведь даже не разминка. Так, дружеское приветствие.

– Скотина! Мразь! – рявкнул Чанг. – И тут же скорчился – Зим ударил его не сильно, но угодил точно по ране. Боль пронзила Зюня как молния, огнем прошла по всему телу.

– Ничего вам не скажу!

– Ладно, забудем пока про оружие. Скажи, кто у твоих родителей поселился? Что это за тип?

«Какой еще тип? – искренне удивился Чанг. – Кого это отец мог у нас поселить?»

– Не знаю. А если бы и знал – не сказал.

Губы Зима искривила злая улыбка, больше напоминавшая оскал хищника. В его руке появился нож. Короткий, но очень острый, с хищным изгибом. Одним движением Зим вспорол Чангу рукав и приставил острие к его бицепсу.

– Шкуру сейчас драть буду, – процедил он. – Полосочками. А если и после этого молчать будешь, вспомню кое-что из того, что предки придумали. Они в этих делах мастера были.

Чангу было очень плохо, но он нашел в себе силы ответить. Мучители не удосужились даже связать его, видимо считая слишком слабым. За это сейчас Зим и поплатился. Чанг резко привстал и ударил его кулаком в лицо – угодил точно в бровь. И, на свое счастье, тут же потерял сознание от боли в боку. Града ударов, обрушившихся на его тело, он уже не чувствовал.

Впрочем, блаженное беспамятство продлилось бы недолго – очень уж решительно были допросчики настроены. А способы быстро привести человека в чувство есть. Но тут в комнату влетел молодой кореец в камуфляже и с автоматом.

– Мы его ранили! Я нашел кровавый след, он ведет к морю!

Переспрашивать Зим не стал – он прекрасно понял, о ком речь.

– Так зачем ты сюда пришел?! – рявкнул он, вскакивая. – Нам нужен не след, а он сам! Нужно было его догнать и убить!

– У воды след обрывается. Там стоит ржавый корабль, я обыскал его весь, но он пуст.

– Значит, плохо искал! – прорычал Зим. – Веди нас туда!

– А этот? – спросил Чан, кивнув на пленника.

– Он никуда не денется! А если тот урод уйдет, то через несколько часов сюда вся его деревня нагрянет! Туда, скорее! Чан, людей по дороге соберешь!

И Зим кинулся к двери. За ним последовали Чан, уже бормочущий что-то в наплечную рацию, и парень, принесший вести. С Чангом остались только часовой и врач.