Текст книги "Однажды в Киргизии. История киргизского Мартина Идена"

Ислам – зелёная религия, религия добра. Ислам категорически запрещает жестокое обращение с животными. Даже когда ты режешь живность, ножи должны быть остро наточены, дабы жертва не мучилась и быстро испустила дух. Об этом постоянно твердят проповедники в мечетях, призывая прихожан быть как можно более милосердными к божьим творениям.

Жил несколько лет назад один нарынчанин. Пять раз в день совершал намаз. Соблюдал пост. Человек этот был настолько милостивым и жалостливым, что не убивал даже насекомых. И мухи не обидит, как говорится, причём в прямом смысле. Он изготавливал острые, как самурайский меч, ножи из пилы, рессоры, продавал их и обеспечивал свою семью хлебом. Он даже сделал специальную штуку, напоминающую нечто среднее между точилкой для карандашей и степплером – засовываешь голову рыбы в отверствие, сжимаешь пальцами приспособление, и рыба мгновенно умирает, так как острые бритвы, расположенные в отверстии, протыкают ей мозг. Идеальное было изобретение. Оно бы облегчило смерть многим рыбам, беспомощно трепыхающимся в пакетах. Рыбаки, к слову, не поддержали идею талантливого мастера, раздражённо махнули руками, окрестив его чудаком. Кабы ему улыбнулась удача, он мог бы запатентовать своё необычное приспособление и разбогатеть. Но не судьба. Человек умер бедным, умер от рака, но ни на минуту не терял веры во Всевышнего.

В Исламе много притч, связанных с темой гуманного отношения к животным. Вот одна из них:

«Однажды кошка приткнулась к пророку Мухаммаду (да благословит его Аллах и приветствует) и задремала. Кошка легла на край его одежды, и пророк не мог двинуться с места. Если бы он зашевелился, то разбудил бы кошку. А этого ему не хотелось. Тогда он нашёл идеальный выход. Он отрезал ту часть одежды, на которой дремала кошка, встал и тихо ушёл. Сон животного не был нарушен».

Среди ближайшего окружения пророка числится сподвижник по имени Абу Хурайра. На самом деле это не имя, а прозвище, что в переводе с арабского означает «хозяин котят». Сам пророк назвал его так, потому что Абу Хурайра с детства обожал кошек.

Киргизский Мартин Иден, естественно, не претендовал на почётное звание «сподвижник пророка», но между тем спас и приютил кошку. Он сперва думал, что его питомец по кличке Муся женского пола. Самат особо в этом не разбирался, да и всё равно было ему. Позже только, когда тщедушное существо, за последнее время набравшее немного веса, выбежало во двор и стало кокетничать с белого цвета жеманницей, настоящей красавицей, питающейся мышами в доме Эркина, Самат заподозрил: тут что-то не так. И действительно, подозрения вскоре оправдались. К нему в ворота постучался Эркин. Чуть не выбил их, подонок.

– Салам, Самат, как ты?

– Привет, Эркин, – вопросительно уставился Самат.

– У тебя кот есть, да? Куцый такой, миниатюрный.

– Да, а в чём дело?

– Тебе бы отнести его к ветеринару, стерилизовать, – мрачно выдавил Эркин. – Вчера под моей ёлкой застал его вместе с Ак Атыжок (белой безымянной). Паршивец уже полез на неё сзади, придавил и делал своё дело. Во гадёныш! Кролик прям.

– А причём тут я? – развёл руками Самат.

– Как это «причём»? – плевался слюной Эркин. – Он твой же кот? Так?

– Так.

– Ну, тогда я тебе принесу весь помёт, когда та безмозглая проститутка разрешится от бремени. Или утоплю всё их потомство в реке.

– Зачем ты так, Эркин братан? – уже миролюбиво начал Самат. – Она же ещё не брюхата?

– Пока нет.

– Когда живот вздуется, тогда и можно претензии высказывать. Сейчас рано нервничать. Расслабься, сосед.

Эркин ушёл, шепча проклятия.

Самат поднял сопротивляющуюся Мусю, перевернул вверх тормашками и тут только заметил, что у «неё» прячется пара крохотных-крохотных орешков между задних ног.

– Ай-ай-ай, – протянул Самат. – Вот значит как. И как я до этого не обращал внимания. Ну ты и даёшь, братец, ну ты даёшь. А ведь подозревал!

К счастью для Самата, Ак Атыжок не забеременела. Самат облегчённо вздыхал. Господи, что бы он делал с котятами – в Нарыне нет приютов для бродячих животных, и не у всех в домах и складах шныряют мыши. Кстати, он не захотел стерилизовать своего развратника, это ж больно. Да и тот вёл себя уже прилично. Смекнул, что так будет лучше. Умный котяра, мудрый. Жизнь его многому научила. Правда, изредка поглядывал в окно, и короткий обрубок его хвоста двигался, словно маятник на часах.

Обзавёлся кот и новым именем. Его теперь звали Тишка. Самат и Тишка часто вели долгие беседы. Самат делился с ним впечатлениями о прочитанной книге или просмотренном фильме. Тишка внимательно слушал и вставлял своё мнение. Между прочим, он тоже смотрел фильмы и сериалы вместе с Саматом, а порою и книги читал, взобравшись на плечо к Самату. Очевидно, библиофил из него был так себе, ибо он вдруг зевал и прыгал на диван, оттуда на пол и бегом в кухню. Мудрый Тишка знал, что, пока внимание Самата отвлечено интересным отрывком, можно взобраться на обеденный стол и полакомиться чем-то вкусным. Самат отвлекался настолько, что не слышал ни самозабвенного чавканья, ни шума от падающей посуды. Немного подкрепив силы, хитрый кот осторожно выходил из кухни, не забывая искоса следить за лицом Самата, и тихо исчезал в спальне. Там он забирался в свою колыбельку – корзину из сосновых шишек с мягкой подушкой на дне – и спокойно засыпал. Некоторое время спустя, из кухни начинал доноситься приглушённый мат. Но Тишку он не пугал. Пусть Самат сперва докажет, что натворил это Тишка, который сейчас спит в своей корзине.

Самат заходил в спальню и вполголоса обращался к спящему Тишке.

– Негодяй ты, бессовестный. Дармоед. Нахлебник.

Догадался, значит. Что ж, ничего страшного. Когда Тишка проснётся, сделает Самату массаж своими лапками и тем самым отработает нанесённый тому материальный ущерб. Тишка умеет подлизываться и заговаривать зубы.

XVII. Почему бы нет

Желание снова писать возникло у Самата после того, как он однажды купил DVD-диск с фильмами знаменитого голливудского актёра Леонардо Ди Каприо и посмотрел фильм «Ромео + Джульетта». Самат был поражён. Удивительное, странное кино! Сюжет современный, машины, пистолеты, телефоны, телевизоры, радио, но герои почему-то цитируют строки из одноимённой трагедии Шекспира, почти что одноимённой («Ромео и Джульетта»). Вот это да! Вот это да! Фильм-эксперимент, потрясающий фильм! Голова Самата тогда озарилась поистине экстраординарной идеей – обогатить свой лексикон и создать что-то из ряда вон выходящее, нечто действительно беспрецедентное.

Областная библиотека. Мымра сухо проронила:

– Не выдаём на дом словарь.

– Договоримся? – с улыбкой мигнул Самат и хлопнул себя по карману.

– Как вы смеете! – заволновалась библиотекарша. – У меня тридцатилетний стаж. Вы оскорбляете меня! Читайте словарь Ожегова только тут, в этом помещении.

Три месяца Самат записывал незнакомые слова в тетрадь двухсантиметровой толщины. Царство великого и могучего русского языка огромно, бескрайне, необъятно. Он фантастически богат и обширен. Свидетельство тому – на пальцах правой руки Самата образовались мозоли. На одном из них появился даже кровоточащий «кратер» из-за проникшей инфекции. Это причиняло ему невыразимые страдания.

– Поранились? – посочувствовала ему библиотекарша.

– Ага, иначе не забинтовал бы, – мрачно отреагировал Самат и вполголоса, дабы старая перечница не услышала, добавил: – Обязательно надо задавать глупые вопросы?!

Самат трудился и трудился, ручка виляла и виляла. Библиотекарша часто подходила к нему. Ей было любопытно, что это Самат затеял. Несколько недель спустя у киргизского Мартина Идена появился наконец собственный толковый словарь. Он протёр усталые глаза и опустил голову. Библиотекарша злобно кашлянула.

– Я вижу, вы закончили. Ожегова уже ждут эти студенты. Ау, вы там спите?.. Эй, вы меня слышите? – Библиотекарша грубо трясла его за плечо. – Здесь вам не приют для бездомных или вытрезвитель!

Самат вернулся к Мухтару, который лежал на операционном столе в госпитале. Хирурги вытащили пулю. Благодарный начальник тюрьмы взял на себя все расходы. Можно было бы добавить пару страниц и гордо вывести «Конец». Но Самат не захотел. «Чёрт подери, это же чепуха, бессовестная выдумка, слабый, дилетантский, ничего не стоящий текст!» – закричал Самат. Он поначалу намеревался последовать примеру Николая Васильевича и сжечь «Бакинского корсара», затем передумал и засунул повесть между «Луна и грош» Сомерсета Моэма и «Всадником без головы» Майна Рида. Воспоминания были для Самата дороже всего, поэтому он воздержался от отрометчивого поступка. Пусть «Бакинский корсар» покоится на полке книжного шкафа. Самат будет иногда читать своё выстраданное творение и вспоминать Лолу и Бакыта, вспоминать Айдай, вспоминать время надежд и разочарований.

Жизнь Мухтара требовала романа. Да, Мухтара. Трудно расстаться с Мухтаром, капитаном Мухтаром. Самат купил новые тетради, простые карандаши, резинку и точилку. Так будет выгодней и удобней. Зачем тратиться на ручки и замазку? Впереди целая вечность. Итак, с Богом!

Мухтар, капитан круизного лайнера, с букетом благоухающих роз мчится в роскошную квартиру. Утомительное кругосветное путешествие позади. Теперь он ступает по твёрдой земле. Его ждёт любимая супруга, ласки и бурная ночь. Рот до ушей. Мухтар – король морей и океанов, Посейдон. Он гордо нажимает на кнопку в лифте и поднимается на самый верх сорокаэтажного небоскрёба. Вот и его квартира. Мухтар сверкает своими тридцатью двумя зубами в предвкушении долгожданной встречи со «смыслом всей его жизни». Странно, никто не открывает дверь. Пять минут. Десять минут. Пятнадцать минут. По-прежнему тишина. Мухтар звонит в полицию. Прибывают спецназовцы и по его разрешению вламываются в жилище. Не находящего себе места капитана Мухтара подстерегает неприятный сюрприз. Он застаёт свою жену в постели с судовладельцем. Мухтар застывает, не в силах вымолвить ни слова. Розы на полу. Внезапно Мухтар хватает огнетушитель. Дальше тьма. Боже, даже при полдюжине полицейских он не смог совладать с собой!..

Самат радовался. Теперь он ясно видел весь сюжет своего будущего произведения. Мухтар по-прежнему капитан, но не нефтяного танкера, а круизного лайнера. Он женат, отец троих сыновей. Естественно, ему незачем угонять судно и сбывать нефть. Он же счастливый глава семейства (по крайней мере так он думал до развернувшейся в его квартире драмы, ой, трагедии). Мухтар доволен всем, на кой ему мечтать о Монте-Карло, правда? Он довольствуется всем, что у него есть.

Киргизский Мартин Иден правильно сделал, что забросил повесть. Капитаны азербайджанских нефтяных танкеров зарабатывают неплохие деньги, им не нужно совершать преступления в целях наживы. Ещё большим достижением Самат считал то, что он лишил Мухтара национальности и гражданства. Действие романа происходило в неизвестной стране, имеющей доступ к морю. Чтобы свести к минимумы шансы увлекающихся географией, Самат назвал неверную Пенелопой, а её любовника – Нгуеном.

В «Терминале» Стивена Спилберга родина героя Тома Хэнкса – некая Кракожия. Ни один умник не смог бы отыскать на карте это несуществующее государство. Однако намёк на одну из стран бывшей Югославии был очевиден. После долгого размышления Самат решил пойти дальше Спилберга – перенести сюжет на другую планету, на Марс, каким-то непостижимым образом обретший атмосферу, воду, флору и фауну. Пролог рассказывает, как Илон Маск курит марихуану у себя в кабинете где-то в здании «Space X» и хохочет в истерике. Он бьёт кулаком по столу и бубнит по-английски: «Опять эти русские опередили всех. Первыми запустили искусственный спутник Земли. Первый человек в космосе. Первая женщина-космонавт. Первый выход в открытый космос. Теперь первыми колонизировали Марс! Акции моей компании упадут, нет сомнения. Неужели я банкрот?». Самат не стал уточнять, каким образом Марс обрёл атмосферу, воду, флору, фауну. Это отняло бы слишком много времени и фантазии. В России много гениальных учёных. Они, возможно, что-то да придумали. Самат просто перенёс сюжет на Марс и стал наполнять роман всякими Гунарами, Игорями, Чингачгуками, Джейсонами, Бакытами, Афтандилями, Диего…

Значит, Марс, в отличие от Земли, не делится на разные государства. Там везде виден только российский триколор и слышен гимн «Россия – священная наша держава. Россия – любимая наша страна», вот и всё. Не исключено, что история про капитана Мухтара происходит в будущем, когда обанкротившийся Илон Маск превратился в дряхлого старца, либо уже отправился к праотцам. Но главное не это. Главное – это история капитана Мухтара.

Пролетали дни, недели, месяцы, сменялись сезоны. Самат тесно контачил с Ожеговым. Его книга становилась изящной, неестественной, доминировали архаизмы и устаревшие обороты, причём соседствовали они с вполне современными словами. Пенелопа избита до смерти, Нгуен отделался переломом ног и травмой паха. Он успел уползти от рогоносца, рыдающего над трупом Пенелопы. О нет, не так. Спецназовцы вдруг вышли из оцепенения и скрутили разбушевавшегося Мухтара, который только что на их глазах грохнул жену и намеревался сделать то же самое с судовладельцем. Блин! Как же быть? Какой вариант звучит правдоподобнее?.. Короче, стираем несколько абзацев ластиком и уберём спецназовцев. Мухтар, стоя перед неоткрывающейся дверью с букетом роз, никого не вызывал. Он сам выбил дверь, ворвался в квартиру и застал супругу совокупляющейся с Нгуеном, хозяином судна, на котором плавает Мухтар. Букет роз падает на пол. Мухтар берёт огнетушитель… или что-то другое? Нет, огнетушитель тяжелее, да ещё и под рукой как раз. Дальше тьма. Нгуен с переломанными ногами и отбитыми яйцами уползает от рогоносца, рыдающего над трупом Пенелопы, спускается на лифте вниз и сообщает портье о случившемся. Сообщает и теряет сознание. Портье сперва остолбенел при виде окровавленного «нудиста», но потом опомнился, снял куртку, прикрыл ею неприличные части тела Нгуена и позвонил полиции. Можно ещё добавить, как женщины в лифте визжали при виде вползающего мужчины, на котором не было никакой одежды… Мухтар сдался сразу. Его водворили в СИЗО. Услуга адвоката ему не нужна. Он полностью признаёт вину и глубоко раскаивается в содеянном.

Творческий процесс подобен погоде – не всегда удача сопутствует литератору. Карандаш то выдыхался и останавливался, как упрямый осёл, то чётко следовал указаниям Самата. Бывало и так, что ослик менял курс и сворачивал в неизвестную самому автору дорогу. В эти моменты Самат отпускал поводья и позже, перечитывая написанное, изумлялся и восторгался – словно незримые ангелы, сошедшие с небес, вырывали карандаш из рук Самата, и бумага испещрялась потрясающими строками, заранее не запланированными.

Самат особенно обожал диалоги. Вот где простор для разгона! Если когда-нибудь Самат займётся литературным ремеслом профессионально, то будет творить только пьесы или устроится в киностудию.

Ну зачем отвлекать Самата от его работы, от его мыслей? Какого хрена ему звонит этот дебил? Что ему надо?

– Байке, Ассалом Алейкум, поздравьте нас!

– Ваалейкум Ассалом, Санжар, – вяло отозвался киргизский Мартин Иден.

– Новость! Радостная новость! – торжествовал голос в телефоне. – Айдай разродилась двойней!

– Поздравляю.

– Девочка и мальчик.

– Ух ты.

– Мальчик – ваш тёзка. Девочка – Джаныл. Мы с Айдай яростно спорили, ругались. Я ведь хотел назвать их именами моих предков. Но Айдай всё равно настояла на своём. Ну и пусть. Её слово для меня закон.

– Что ж, благодарю за «Джаныл». Мне очень приятно. Я польщён.

– А кто это вообще – Джаныл? – поинтересовался Санжар.

– Моя матушка. До свидания, Санжар! Поздравляю ещё раз. Передай привет домашним.

– Когда же вы почтите нас своим присутствием, Самат-байке?

– Скоро, Санжар, скоро. Пока!

Звонил Самату и Мирбек, его напарник.

– Ох, наконец-то! Ассалом Алейкум, братан! Ты зачем отключаешь аппарат? С тобой невозможно связаться.

– Ваалейкум Ассалом, Мирба. Извини. Зубы доконали. Вот и отключаю телефон.

– Нам срочно надо вычистить от мусора двор, склады, сарай и палисадник одного таможенника. Бл*дь, авгиевы конюшни, ей-богу. А ещё и таможенник называется. Зато заплатил сразу назначенную мной цену. Ты же меня знаешь – никогда не продешевлю. Если не возьмёшь деньги заранее, потом уже поздно будет. Начнут жадничать, гады, и торговаться. Короче, он женит своего сына. Той (свадьба) намечен на послезавтра. Садись в свой велосипед и ветром дуй на улицу…

– Мирба, я продал велик, – прервал Самат.

– Тогда бери такси, блин. Какие проблемы? Или пешочком. Улица Касымбекова, дом номер двадцать восемь. Пятнадцать минут ходьбы бодрым шагом.

Самат как можно мягче отказался. Он решил на время приостановить свои подённые заработки. Творчество требует полной самоотдачи, а тем более объемный роман.

– Не сейчас, родной, не сейчас, – оправдывающимся тоном тараторил Самат. – Пойми, я занят. Я пишу книгу. Никто не должен мне мешать, понимаешь? Я люблю тебя, братишка. Не обижайся. Как только закончу книгу, обязательно созвонимся. Я сам тебе позвоню.

– Эх, я же ради тебя, братан, – досадовал Мирбек. – Ладно, пока!

Гу Чой, судья, приговаривает Мухтара к двадцати пяти годам за жестокое убийство. Прелюбодей Нгуен, боясь опозориться на всю планету и потерять бизнес, захотел остаться в тени. Так что, на Мухтара не стали заводить дело ещё и по нанесению тяжкого вреда здоровью. Одной статьей меньше. Мухтар же должен в конце-концов выйти на свободу, а не отбывать пожизненное.

И какая удивительная всё-таки тюрьма! Заключённые и охранники – Нобухико и Карлосы, Пьеры и Демиды, Рохиты и Тынчтыкбеки, Отто и Чжены – изъясняются на великолепнейшем русском языке. Жаргон и мат отсутствуют. Принципиально воздерживаются от брани убийцы, маньяки, потрошители, насильники, взломщики, грабители банков, аферисты, мелкие щипачи и крупные коронованные авторитеты. Даже известный мужеложец Хиромитсу, сокамерник Мухтара, подкатывает к нему со словами: «Хлобыстну тебя, товарищ дражайший, если не уподобишься букве „Г“ и не снимешь препону, то бишь брюки». Мухтар его пафосно отшивает. Разъярённый Хиромитсу орёт: «Отныне для тебя я супостат страшный! Клянусь, умертвлю под сурдинку». В столовой он нападает на Мухтара с пластиковой вилкой, желая проткнуть ему глаз. Капитан, обладавший крепкими бицепсами, награждает неразборчивого в сексуальной ориентации сокамерника хуком в челюсть. После пробуждения мужеложец проникается к обидчику симпатией и обещает больше не «блудить» с представителями одного с ним пола.

Зэки полюбили отважного, доброго Мухтара. Не такими уж негодяями они были, сказать по правде. Среди них хватало отличных ребят. Никто не отменял права на исправление. Разок ошиблись, и что? С кем не бывает? Однако подлецов на зоне тоже было немало, между прочим.

Поганый палец! Ни обработка перекисью водорода, ни ежедневная перевязка не помогают. Счастливчики те, у кого есть компьютер. Стучишь по клавиатуре, не мучишься. Перед Саматом возникала леди в белом халате, удобно расположившаяся в кожаном кресле. На коленях – ноутбук от «Apple». Леди попивает фирменный кофе и выстукивает холёными пальчиками историю про нелёгкую судьбу шахтёра. А за окном зеленеет подстриженная лужайка, и журчит фонтан. Повезло же, а, этой лгунье. Пиши лучше о богатых бездельниках, мадам, правдивее выйдет.

Да, Самат не плавал на круизном лайнере, никого не убивал, не сидел за решёткой, но создаваемый им роман во многом перекликался с его собственной жизнью – отдельные диалоги, размышления, отрывки. Потому он предпочёл бы, если на то пошло, мемуары какого-нибудь ветерана войны во Вьетнаме ничтожной выдумке той самой леди в белом халате. Впрочем, ветеран войны во Вьетнаме также может приврать кое-где. О, как же лучезарен ореол, окружающий Джека Лондона, прошедшего огонь, воду и медные трубы!

Автор просит прощения за Самата и надеется, читатели будут более снисходительны к нему. Самат пережил многое, поэтому и стал таким раздражённым и завистливым. Не обессудьте, уважаемые леди в белом халате, попивающие фирменный кофе и выстукивающие на клавиатуре историю про нелёгкую судьбу шахтёра. Постарайтесь понять Самата.

Тюремный срок Мухтара – это семьдесят процентов книги. Добросовестно отмотав его, заметно поседевший Мухтар покидает колонию под шумные рукоплескания и слёзы заключённых и некоторых охранников. Невыносимая, недрюжелюбная свобода. Охота обратно на нары. Совершить новое преступление? Ещё чего! Зря, что ли, Самат дал произведению условное название «Феникс»? Мухтар очистился полностью, и его единственное желание – чтобы сыновья отомстили за мать и избавили его от угрызений совести, тяжести и боли на сердце… Или суицид?

Ё-моё, как бы Самата не наградили клеймом «плагиатор». Он же это не нарочно. Но трудно будет объяснить, что существует универсальная идея, архетип, бессознательное клише. И как Самату доказать, что он ничего не крал у фильма «Побег из Шоушенка»? Ему ведь никто не поверит. Самат отчаивался. Сегодня очень опасно ступать по литературным и кинематографическим полям. В них творческие души зарыли мины. Как обходить их, как не взорваться? Как умудриться зарыть там собственную мину? Неужели придётся отступить? Боже, столько времени и сил потрачено на «Феникс», а в итоге он будто слизан немножко с этой проклятой голливудской ленты или с каких там ещё фильмов или книг? Как так получилось? Самат раздумывал долго, но потом решил продолжить. «Пишите от души, не опираясь ни на чьё мнение». Самат разлетится на куски, но обязательно завершит своё произведение.

Карма отменена, возмездия не будет. Сыновья простили отца. Лиам, Алексей и Садыр не монстры же. Это их отец, чёрт возьми! Зачем им убивать его! Каждый имеет право на реабилитацию. К тому же детям нужен дедушка. Правда, стоит отметить, сыновья Мухтара чуть ли не тридцать страниц колебались, прощать ли им отца или нет.

И сходить за водой нормально не можешь. Почему Бог создаёт приставучих людей?

– Цифровое телевидение – пропади оно пропадом! – Эркин возмущался не на шутку, дымя сигаретой. – Деньги на ветер!

– Что такое? – спросил Самат, нажимая на рычаг водопроводной колонки. Поток воды вылез из изогнутого металлического носа колонки, побежал по прозрачному шлангу и полился в большую алюминиевую флягу на тачке.

– Аналоговое отключили позавчера.

– Насовсем? – Самат должен ради приличия поддержать разговор, иначе Эркин оскорбится.

– Предупреждали же по всем каналам! Ты разве не знал?

– Я смотрю лишь DVD, – сказал Самат.

– Короче, вчера купил ресивер и специальную антенну в торговом центре. Только вот не учёл, что на нашей улице всегда плотный траффик. Машины сбивают сигнал. Изображение кривится, замирает, исчезает. Беспредел совсем.

– Антенна направлена на вышку? – Самат выдергивает шланг из трубки и захлопывает крышку ёмкости, предварительно подложив под крышку тонкий резиновый круг чёрного цвета.

– Да, – кивнул Эркин. – Разрушить её надо, эту вышку. При аналоговом телевидении каналов было шесть, но все они прилично показывали. Сейчас каналов около сорока, а какой толк? Жена помешана на турецких сериалах, мне нервы треплет, воет. Видишь ли, она пропустила «самые интересные» серии какой-то там хрени. Уф, придётся тратиться на диски.

Мухтар влюбляется в симпатичную официантку, ровесницу его Садыра, внешне напоминающую покойную Пенелопу. Щедрые чаевые. Тихие вздохи. Тайные сонеты. Но у Мухтара всё равно не хватает духу открыться ей. И вот однажды в воскресный вечер он идёт на дискотеку, надев на голову капюшон, чтобы молодежь не ржала над ним. Официантка тоже там. Принаряженная. Макияж, губная помада. По выходным девчонка любит отрываться по полной программе. Мухтар набирается смелости, подходит к ней и приглашает на танец. Она узнаёт его, дружелюбно улыбается и принимает приглашение. Современная музыка… После дискотеки они выходят на улицу. Мухтар мямлит ей слова признания. Она хохочет, хохочет и хохочет. Конечно, спасибо за чаевые и прохладительные напитки, но она не видит Мухтара кандидатом в бойфренды.

Жестокий Амур, почему ты не выбрал в жертвы менее возрастного мужчину? Отверженный Мухтар бессознательно шагает в никуда. Карандаш замер. Что дальше? Нырок в холодный залив? Верёвка и узел? Цианистый калий? Выстрел в голову? Может, харакири коллекционным мечом? Не-а, слишком эгоистично омрачать детство внуков, уже привязавшихся к дедушке, нельзя глумиться над их психикой.

Мухтар проживёт ещё полтора года, ремонтируя бытовую технику, электрические провода и принося домой сладости для малышей, балуя их. Он искупил своё преступление, восстал из пепла. Двадцать пять лет, проведённых в сырых стенах мест не столь отдалённых, испортили ему здоровье, особенно сказались на ногах. Отпрыски Лиама, Алексея и Садыра толкали инвалидную коляску деда, галдели, визжали, оспаривая друг у друга это почётное право… Похоронили капитана Мухтара рядом с супругой. Слава богу, Самат не повторил последние кадры «Титаника», где Джек и Роза воссоединяются на том свете. Самат вовремя остановил предательски танцующий на бумаге карандаш.

Отдохнув с месяц, киргизский Мартин Иден приобрёл пачку ручек чёрного цвета, кучу тонких тетрадей, замазку и старательно переписал роман печатными буквами. Это был этап шлифования. Алмаз должен стать бриллиантом и засверкать. Роман чуточку потерял в объеме.

Самат превратился в перфекциониста. Потому ему казалось, что его произведение требует дополнительной полировки. Однако, обнаружив в кошельке шесть тысяч сомов, Самат проснулся. Реальность. Март две тысячи девятнадцатого года.

Первое, о чём мечтает писатель после того, как заканчивает произведение, – это чтобы его прочли и поняли. Единственным человеком, который смог бы это сделать, была Авдотья Михайловна. И Авдотья Михайловна, к тому же, классный руководитель Самата, названная мама. Кто, как не она, сумеет оценить «Из пепла» по достоинству?