Текст книги "Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать"

А исключения отменяют проблему?

Проблема, которую я характеризую как “бегство от беседы”, далеко не всегда привлекает наше внимание (в отличие от новых технологий!), поэтому очень просто отложить ее решение на потом. Люди по-прежнему беседуют друг с другом (во всяком случае, это выглядит как беседа), поэтому мы можем и не замечать, как сильно изменилась наша жизнь. В этом плане бегство от беседы сопоставимо с глобальным потеплением: сегодня мы чувствуем себя в безопасности в своих домах и обычно не думаем, какой будет жизнь “через тридцать лет”. Есть соблазн предполагать, что исключения ставят под вопрос существование проблемы или вовсе отменяют ее.

Каким бы тревожным образом ни менялись погодные условия на всей планете, если вдруг выдался чудесный солнечный день, один из лучших дней на вашей памяти, вы с легкостью забудете о глобальном потеплении. Подобным же образом мы теперь нечасто уделяем собеседнику все наше внимание, но все же иногда это случается. Мы забываем, насколько редким стало полноценное живое общение, забываем, что многие молодые люди взрослеют, так и не узнав, что это такое – ничем не прерываемая беседа за обеденным столом или во время прогулки с родителями и друзьями. У молодежи телефоны всегда под рукой.

Я часто выступаю перед родительской аудиторией, и многие описывают свои трудности в общении с детьми. И вдруг кто-нибудь поднимает руку и заявляет: “Мой шестнадцатилетний сын любит разговаривать”, словно это позволяет нам закрыть тему.

Нет, тема не закрыта. Так и не оценив всех последствий использования цифровых технологий, мы предпочитаем думать о них как об источнике удовольствия. Проблемы же, по всей видимости, связаны с непредвиденными последствиями. Чтобы оценить такие последствия[18]18
  Десятки сотен бесед о беседе послужили первоисточником для этой книги. Я начинаю с бесед “первого стула”, посвященных уединению и саморефлексии, а затем перехожу к беседам “второго стула”, связанных с дружбой и близостью (беседы с семьей, друзьями и возлюбленными). Затем я перехожу к миру “третьего стула”, имеющему отношение к нашим социальным связям: беседы об образовании, работе и политике. Кроме специально оговоренных случаев, все интервью, на которые я ссылаюсь, состоялись в период с 2010 по 2015 годы. Если речь не идет об открытой информации или публичном заседании, то я не раскрываю подлинные имена опрошенных людей и названия учреждений (школ, университетов, корпораций), которые я посетила.
  Чтобы обсудить беседы “первого и второго стульев”, я разговаривала с более чем 150 молодыми людьми, от подросткового возраста до тридцати с небольшим лет; с одними мы беседовали в группах, с другими – по отдельности, а с третьими – в семейной обстановке. Большую часть групповых бесед я провела в офисе или переговорной комнате. Некоторые из них были “беседами в домиках” с детьми в летнем лагере: каждый раз это было примерно по десять ребят, уже занявших свои места в двухъярусных кроватях незадолго до того, когда выключат свет. Кроме того, 27 взрослых поделились со мной своими самыми запоминающимися разговорами. Я также поговорила с 64 сотрудниками средней и старшей школы: с учителями, воспитателями, психологами и администрацией. В некоторых местах, чтобы отразить события последнего времени, я обращаюсь к голосам молодых людей, с которыми беседовала в 2008–2010 годы. Таким образом, я изучила более 300 интервью, где зафиксированы не столь отдаленные времена, когда СМС и социальные сети еще были в новинку.
  Мои главы о “беседах трех стульев” посвящены высшему образованию и работе. Работая над главой об образовании, я поговорила с профессорами колледжей и университетов, с администрацией и студентами. В этом случае трудно подсчитать количество людей, с которыми я беседовала, потому что я опиралась на разговоры, состоявшиеся в течение десятилетий, проведенных в университете.
  Занимаясь главой о работе, я общалась с рядом специалистов, в том числе с юристами, врачами, архитекторами, консультантами и представителями сообщества финансовых услуг. В компании по разработке программного обесепечения, которую в этой книге я называю HeartTech, в дизайнерской фирме, которую я называю “Стоддард”, и в консалтинговой компании, которую я называю Ready-Learn, я смогла организовать фокус-группы, а также провести индивидуальные беседы с широким кругом сотрудников, от инженеров и программистов до финансовых руководителей, архитекторов и помощников по административным вопросам. Собирая материал для главы о работе, я побеседовала с 202 профессионалами.
  Говоря о беседах в публичном пространстве, я обращаю внимание на растущую политическую сенсибильность тех, кто вырос со смартфонами, поэтому главным образом возвращаюсь к своим данным о подростках и молодых людях.


[Закрыть], я следую путем, подсказанным тремя стульями Торо: первый для уединения, второй для дружбы, а третий для общества.

По словам Торо, когда беседа выходила из берегов, он выводил гостей на воздух. Этот образ привел меня к мысли о “четвертом стуле”: о беседах, которые Торо даже не мог вообразить. Я смотрю на созданную нами “вторую природу” и пытаюсь вести с этой искусственной природой диалог. Мы изобрели машины, способные говорить[19]19
  Я изучала наши беседы с умными машинами более трех десятилетий. Сотни испытуемых, детей и взрослых, были вовлечены в эту работу. Обзор предыдущих исследований вы найдете в моей книге Alone Together: Why We Expect More from Technology and Less from Each Other. New York, 2011.


[Закрыть], и в общении с ними не можем не приписывать человеческие свойства объектам, напрочь лишенным таких свойств.

Мы отправились в путешествие забвения. На этом пути несколько станций. Сперва мы общаемся посредством машин и забываем, как важен личный контакт для наших отношений, нашего творческого начала и способности к эмпатии. Затем мы делаем следующий шаг и говорим не просто посредством машин, но и обращаясь к машинам. Это переломный момент. Когда мы рассматриваем возможность беседы с машинами о наиболее человеческих наших невзгодах, наступает миг расплаты, приближающий нас к концу путешествия забывания. Это возможность заново утвердить нас в максимальной человечности.

Пришло время снова стать идеальным собеседником

Опубликовав в 2011 году книгу “Одиночество вместе”, где я критически высказалась о том, как невнимательны мы бываем друг к другу, несмотря на свой статус “всегда на связи”, я сознавала, что описываю сложности, которые большинство людей не хочет видеть. Наше общество просто без ума от цифровых технологий. Подобно молодым влюбленным, мы боимся испортить романтику слишком долгими разговорами. Но сегодня, спустя всего несколько лет, атмосфера изменилась. Мы созрели для беседы. Теперь мы видим, что мобильные устройства отвлекают нас от детей, возлюбленных и коллег. Мы уже готовы пересмотреть свой поверхностный энтузиазм под лозунгом “чем чаще мы на связи, тем лучше”.

Теперь мы уже задаемся вопросом, до какой степени цифровые коммуникации подчиняют нас себе. Мы узнали, что получаем нейрохимический “кайф” от их использования. Мы осознаем, что потребность быть “всегда на связи” мешает нам выкладываться на все сто, быть на высоте. Поэтому мы позволяем себе отчасти разочаровываться возможностями, обретенными благодаря новым технологиям.

Мы готовы признать, что нуждаемся в тех вещах, которые подавляются социальными сетями. В моей предыдущей книге речь шла о возникающей проблеме; эта книга – призыв к действию. Пришло время скорректировать курс движения. Для этого у нас есть все необходимое. Мы есть друг у друга.

Бегство от беседы

По моим предположениям – и я думаю, об этом будут еще долгое время спорить, – люди весьма коммуникабельны, и тот факт, что вы общаетесь с большим количеством людей в ходе более коротких всплесков общения, в сетевом контексте можно оценить нейтрально или положительно[20]20
  The Fletcher School, “Eric Schmidt and Jared Cohen on ‘The New Digital Age’”. Видео на YouTube, 28 февраля 2014 года. https://www.youtube.com/watch? v=NYGzB7uveh0.


[Закрыть].

Эрик Шмидт, глава совета директоров Google

Разве все эти маленькие твиты, эти глоточки онлайн-общения, не сливаются в один огромный глоток настоящей беседы?[21]21
  The Colbert Report, January 17, 2011.


[Закрыть]

Стивен Кольбер, комик и телеведущий

В наше время мы хотим быть друг с другом, но при этом находиться где-то еще, там, куда мы стремимся попасть, потому что превыше всего ценим контроль над распределением своего внимания. Наша манера поведения адаптируется к новым приоритетам. На ужине с друзьями вы уже не можете рассчитывать на их безраздельное внимание. Вот что рассказал об одной из таких встреч Кэмерон, третьекурсник из Нью-Гэмпшира: “Ненавижу, когда во время еды у всех под рукой телефоны. Ясное дело, народ постоянно в них заглядывает”. Накануне за ужином Кэмерон даже послал сообщение сидящему рядом другу (“Че как, бро?”), просто чтобы привлечь его внимание.

Трудно не согласиться с Кэмероном, ведь реальность такова: собираясь на ужин, студенты хотят, чтобы друзья разделили с ними трапезу, но и поглядывать в телефоны им тоже хочется. Чтобы сочетать два этих удовольствия, они соблюдают так называемое “правило трех”: когда ужинаете с группой друзей, сперва удостоверьтесь, что хотя бы трое из присутствующих не смотрят в телефоны, и только потом разрешите себе заглянуть в свой телефон. Таким образом, беседа продолжается, пока ее участники по очереди отрываются от телефонов.

Я встретилась с Кэмероном и семью его друзьями и подругами. Одна из них, Элинор, описывает правило трех как стратегию беспрестанного “сканирования” окружающих:

Допустим, нас за ужином семеро. У всех с собой телефоны. Нужно убедиться, что по меньшей мере двое не занимаются перепиской или не уткнулись в свои телефоны по другому поводу – например, не смотрят фильм в Google или не сидят в Facebook. Значит, нужно правило двух или трех. В общем, я всегда приглашаю двоих или троих таких гостей, чтобы остальные могли писать сообщения или делать что-то еще. Так я проявляю вежливость. Признаться, эти беседы, они вроде как ведутся урывками. Каждый то включается в разговор, то выходит из него. Да, приходится говорить: “Что-что?..” и вроде как просить людей ввести тебя в курс дела после того, как ты отвлекся.

Эффект от использования правила трех именно такой, какого можно было ожидать. Как сказала Элинор, беседа ведется урывками. И каждый старается, чтобы она оставалась легкой и непринужденной.

Даже телефон с выключенным звуком препятствует живому общению

Непринужденная беседа, когда в поле зрения находятся мобильные телефоны, стала частью этикета. Одна из подруг Элинор поясняет: если разговор за ужином стал серьезным и гости начали поглядывать в телефоны, это служит сигналом, что пора “сменить тему на более легкую”. Она подчеркивает, что правило трех позволяет соблюдать вежливость не только за столом. По мнению подруги Элинор, когда люди “уставились” в телефон, “тема беседы остается легкой и после ужина”.

Когда я впервые задумалась об исследовании, в результате которого появилась эта книга, я планировала сосредоточиться на новых алгоритмах обмена СМС и сообщениями в мессенджерах. Благодаря чему они могут быть столь убедительными? Уникальными? Но в самом начале моего исследования я повстречала этих студентов из Нью-Гэмпшира, которые, отвечая на мой первый вопрос, обратили мое внимание на другой, казавшийся им более важным. “Я бы сформулировал это таким образом, – говорит Кэмерон. – Теперь бесед стало меньше – не с теми, кому адресованы ваши сообщения, а с теми, кто вас окружает!” В этот момент мы с Кэмероном находимся в кругу из восьми человек; болтая между собой, они то и дело опускают глаза, чтобы заглянуть в телефоны. Кое-кто пытается не смотреть в телефон, но дается это с трудом.

Кэмерон подытоживает то, что видит вокруг: “Сами по себе сообщения – это нормально. А вот то, как общение по мессенджеру влияет на наши устные разговоры, – уже проблема”.

Это утверждение оказалось весьма прозорливым. Влияние мобильных телефонов на общение лицом к лицу действительно стало проблемой. Согласно исследованиям, если на столе лежит телефон (даже выключенный), тема разговора меняется[22]22
  Przybyliski A., Weinstein N. Can You Connect with Me Now? How the Presence of Mobile Communication Technology Influences Face-to-Face Conversation Quality // Journal of Social and Personal Relationships. 2012. P. 1–10.


[Закрыть]. Допуская, что разговор может быть прерван, мы предпочитаем говорить не о самых серьезных вещах и воздерживаться от обсуждения острых, чреватых последствиями тем. Кроме того, наличие телефона на столе блокирует эмпатическую связь. Если двое разговаривают, а на столе рядом с ними лежит телефон, то контакт между собеседниками слабее, чем в отсутствие телефона[23]23
  Misra Sh., Cheng L., Genevie J., Yuan M. The iPhone Effect: The Quality of In-Person Social Interactions in the Presence of Mobile Devices // Environment and Behavior. 2014. Авторы этого исследования берут тему лабораторного эксперимента “Можете ли вы связаться со мной сейчас?” и изучают ее в естественной обстановке с похожими результатами.


[Закрыть]. Таким образом, даже телефон с выключенным звуком мешает общению.

Неудивительно, что за последние двадцать лет мы стали свидетелями того, как маркеры выражения эмпатии среди студентов сократились на 40 процентов, причем в последние десять лет этот процесс шел ускоренными темпами. Эту тенденцию исследователи связывают с активным внедрением цифровых коммуникаций[24]24
  Психолог Сара Конрат сопоставила свидетельства, приведенные в семидесяти двух исследованиях, согласно которым уровни эмпатии среди студентов американских колледжей снизились на 40 % по сравнению с результатом двадцатилетней давности. Конрат отмечает, что за последние десять лет произошло особенно резкое падение. Она и ее команда предполагают, что это может быть связано с расширением опосредованного общения – “учитывая такое большое количество времени, потраченное на общение с другими людьми в интернете, а не в реальности, параметры динамики межличностных отношений (например, эмпатии), несомненно, могут измениться”. См.: Konrath S., O’Brien E. H., Hsing C. Changes in Dispositional Empathy in American College Students over Time: A Meta-Analysis // Personality and Social Psychology Review. 2011. Vol. 15. № 2. May. P. 180–98.


[Закрыть].

Почему же мы проводим столько времени, обмениваясь сообщениями, если в итоге контакт между нами только ослабевает? В краткосрочной перспективе сетевое общение дает нам чувство большего контроля над временем и самоподачей. Предпочитая переписку беседе, мы можем контролировать объем общения друг с другом. А электронные письма, сообщения в мессенджерах и посты в соцсетях позволяют нам представить себя в наиболее выгодном свете. Мы пользуемся редактурой и ретушью.

Я называю это эффектом Златовласки: мы не надоедаем друг другу, если у нас есть возможность держать собеседника на цифровом расстоянии – не слишком близко, не слишком далеко, ровно так, как нужно.

Но человеческие отношения многослойны, запутанны и требуют затрат. Подчищая их с помощью технологии, мы уходим от сложностей беседы к действенности простого контакта. Боюсь, мы забываем о разнице между этими вещами. Кроме того, мы забываем, что дети, растущие в мире цифровых устройств, вообще не знают об этой разнице или о том, что она когда-либо существовала. Согласно исследованиям, если взрослые меньше разговаривают при детях, то и дети говорят мало[25]25
  Christakis D. A., Gilkerson J., Richards J. A. et al. Audible Television and Decreased Adult Words, Infant Vocalizations, and Conversational Turns: A Population-Based Study // Archives of Pediatrics and Adolescent Medicine. 2009. Vol. 163. № 6. June. P. 554–58.


[Закрыть]. Предпочитая телефон общению с ребенком, мы изначально помещаем ребенка в условия дефицита, о чем он даже не будет подозревать. И проблема не только в том, что в результате дети будут мало говорить, а в том, многое ли они поймут из того, что услышат в разговоре с другими людьми.

В самом деле, когда молодые люди говорят: “Нас вполне устраивают сообщения”, они упускают нечто важное. Их устраивает ощущение, что в настоящее время они востребованы и являются частью происходящего; это ощущение возникает благодаря постоянным цифровым напоминаниям и очень скрашивает жизнь. День, проведенный в сети, богат мгновениями, когда молодежь чувствует, что “живет в полную силу”. Но по мере того как цифровое общение отнимает у молодых людей все больше времени, есть риск, что в результате их жизнь, наоборот, оскудеет.

Лучше обмениваться сообщениями, чем разговаривать

Для многих это настроение уже перешло в мольбу, которую можно суммировать фразой: “Лучше обмениваться сообщениями, чем разговаривать”. Под этим подразумевается не только то, что люди предпочитают переписку, но и то, что им не нравятся разговоры определенного рода. Они уклоняются от беседы, не ограниченной временем. В большинстве обстоятельств, причем порой даже интимного характера, им куда удобнее отправить сообщение, чем услышать голос по телефону или пообщаться с кем-то лицом к лицу.

Ответы на мой вопрос “А чем вас не устраивает беседа?” не заставляют себя ждать. Так проясняет ситуацию учащийся выпускного класса средней школы: “Хотите знать, чем меня не устраивает беседа? Я вам скажу, чем она меня не устраивает! Она проходит в реальном времени, поэтому невозможно полностью контролировать то, что собираешься сказать”.

Подобное стремление избежать беседы “в реальном времени” свойственно не только молодым. Представителям разных поколений довольно сложно взять под контроль то, что ощущается ими как бесконечный поток “входящей информации”: нужно осваивать данные и реагировать на них, а также управляться с различными ситуациями взаимодействия. Когда мы занимаемся этими проблемами в режиме онлайн, может показаться, что мы уже на пути к решению: по крайней мере есть возможность выбрать удобное время для ответа на вопросы и редактировать ответы, чтобы они выглядели “как надо”.

Тревога из-за необходимости быть спонтанными и желание управлять своим временем означают, что некоторые разговоры могут сойти на нет. Вот те из них, что находятся на грани исчезновения: когда вы внимательно слушаете собеседника и ждете, что он или она слушает вас; когда дискуссия может отклониться от основной темы, а потом вернуться к ней; когда можно выяснить нечто неожиданное об идее или человеке. На этом пути могут быть и другие потери: в живом общении мы черпаем информацию не только из того, что говорит собеседник, но также из его мимики, голоса, языка тела. Переходя в онлайн, мы соглашаемся на более грубую пищу. Добиваясь большей эффективности и получая возможность саморедактуры, мы учимся задавать вопросы так, чтобы на них можно было ответить электронным письмом.

Мысль о том, что отдельные мгновения жизни становятся более наполненными, а жизнь в целом оскудевает, подтверждается недавним исследованием, в котором пары друзей-студентов должны были общаться четырьмя разными способами: разговор лицом к лицу, видеочат, аудиочат и сообщения в мессенджере. Чтобы оценить степень эмоциональной близости в этих отношениях, исследователи спрашивали, как участники опроса себя чувствуют, и наблюдали, как они ведут себя по отношению друг к другу. Результаты оказались предельно ясными: живое общение привело к наибольшей эмоциональной близости, а сетевое общение – к наименьшей[26]26
  В этом исследовании, что неудивительно, видеочат оказался вторым, а аудиочат третьим, когда речь шла о том, что может наиболее эффективно вызывать ощущение эмоциональной близости. Sherman L. E., Michikyan M., Greenfield P. The Effects of Text, Audio, Video, and In-Person Communication on Bonding Between Friends // Cyberpsychology: Journal of Psychosocial Research on Cyberspace. 2013. Vol. 7. № 2. Article 1.


[Закрыть]. Студенты пытались добавить “теплоты” в сообщения, используя эмотиконы, фонологическую передачу смеха (“ха-ха-ха”), а также набирали текст капслоком, чтобы подчеркнуть срочность сообщения. Но ни один из этих приемов не сработал. Только в тех случаях, когда мы видим лица и слышим голоса друг друга, мы проявляем наибольшую человечность.

На мой взгляд, большая часть сказанного не противоречит здравому смыслу. И так оно и есть. Но, как уже говорилось, новые технологии завораживают. Они заставляют нас забыть о том, что нам известно о жизни.

Постепенно мы начинаем думать, что непрерывная онлайн-коммуникация сделает нас менее одинокими. Однако здесь мы рискуем, поскольку в действительности все ровно наоборот: чем меньше мы способны быть одни, тем более одинокими становимся. И если мы не научим детей самостоятельности, они будут сильнее ощущать свое одиночество[27]27
  Эта идея рассматривается в работе психоаналитика Дональда Винникотта; см., в частности: Winnicott D. W. The Capacity to Be Alone // International Journal of Psychoanalysis. 1958. Vol. 39. № 5. September – October. Р. 416–20.


[Закрыть].

Так или иначе, сегодня многие люди – взрослые и дети – нередко испытывают тревогу в отсутствие постоянной стимуляции, которой их подпитывает интернет. В минуты затишья они заглядывают в телефоны, проверяют мессенджер, отправляют сообщения. Они уже совсем не выносят пауз, которые ряд респондентов саркастически определяют как “скука” или “затишье”. Но ведь нередко именно в те моменты, когда мы колеблемся, или запинаемся, или вовсе замолкаем, мы наиболее полно открываемся друг другу – и самим себе.

Мое маленькое божество

Я не призываю всех отложить электронные устройства в сторону. Наоборот, я предлагаю взглянуть на них внимательнее, чтобы наши отношения с ними стали более осознанными.

К примеру, есть у меня коллега по имени Шэрон, тридцати четырех лет, которая, по собственному признанию, “радостно строчит сообщения” с 2002 года. Но и она была поражена, услышав, как ее подруга назвала смартфон “своим маленьким божеством”. Благодаря этой реплике, Шэрон задумалась о собственных взаимоотношениях с мобильным устройством. Бывает ли, что и она относится к своему телефону как к божеству? Возможно.

В разговоре с Шэрон становится ясно: главным образом ее беспокоит, насколько социальные сети влияют на ее самоощущение. Она тревожится, не слишком ли много времени уходит на то, чтобы “сыграть” улучшенную версию себя самой – той, которая будет пользоваться бо́льшим успехом у подписчиков. Шэрон начинает с того, что, по сути дела, в каждом взаимодействии есть элемент театральной игры. Однако в интернете она чувствует себя настолько вовлеченной в эти представления, что уже не видит границу между игрой и реальностью.

“Проводя время в сети, я хочу, чтобы меня считали остроумной, эрудированной, увлеченной, способной держать ироничную дистанцию. А саморефлексия необходима, чтобы понять, кто я на самом деле (со всеми моими недостатками) и как я действительно себя воспринимаю. Меня беспокоит, что я гораздо меньше времени и сил трачу на осознание себя, чем на то, кем воспринимают меня другие. Я уже не так внимательна к своему мышлению, к собственным идеям. В этом представлении можно потерять себя. Twitter и Facebook подталкивают меня к тому, чтобы я показывала свою улучшенную версию, выглядела совсем неуязвимой или настолько неуязвимой, насколько это возможно”.

Исследования показывают, что спокойное отношение к своим уязвимым местам напрямую влияет на то, можем ли мы быть счастливы, творчески активны и даже продуктивны. Такая мысль нас привлекает, ведь мы, казалось бы, устали от культуры постоянной производительности[28]28
  Выступление Брене Браун, посвященное силе уязвимости, стало одним из самых просматриваемых выступлений на канале TED. Выступление состоялось в июне 2010 года, а к февралю 2015 года его просмотрели более 20 миллионов раз: http://www.ted.com/talks/brene_brown_on_vulnerability? language=en.


[Закрыть]. И все-таки жизнь в социальных сетях побуждает нас выглядеть, как сказала об этом Шэрон, “совсем неуязвимыми или настолько неуязвимыми, насколько это возможно”. В результате мы разрываемся между стремлением выразить свое истинное “я” и необходимостью предъявить онлайн свою улучшенную версию, поэтому неудивительно, что частое использование социальных сетей приводит к депрессии и социальной тревожности[29]29
  Becker M. W., Alzahabi R., Hopwood Ch. J. Media Multitasking Is Associated with Symptoms of Depression and Social Anxiety // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2012. Vol. 16. № 2. November 5. P. 132–35.


[Закрыть].

Кроме того, возникают проблемы с эмпатией. Согласно данным исследований, те, кто чаще всего пользуется социальными сетями, испытывают наибольшие трудности при распознавании человеческих эмоций, включая свои собственные[30]30
  Медиа-психолог Клиффорд Нэсс из Стэнфордского университета работал над темой социальных сетей и эмпатии до самой смерти в 2013 году. См. репортаж Элизабет Коэн об исследованиях Клиффорда Нэсса: Does Life Online Give You “Popcorn Brain”? // CNN. 2011. June 23. http://www.cnn.com/2011/HEALTH/06/23/tech.popcorn.brain.ep/index.html. Когда людям, практикующим многозадачность, показывают изображения лиц, им трудно понять, что чувствуют те, кто изображен на картинках. Когда вы читаете таким людям какие-то истории, им трудно распознать эмоции людей в этих историях и сказать, что бы они сделали, чтобы героям историй стало лучше. См.: Nass C. Is Facebook Stunting Your Child’s Growth? // Pacific Standard. 2012. April 23. http://www.psmag.com/culture/is-facebook-stunting-your-childs-growth-40577. См. также: Ophir E., Nass C., Wagner A. Cognitive Control in Media Multitaskers // PNAS (Early Edition). 2009. Vol. 106. № 37. September 15. P. 1–5.


[Закрыть]. Однако те же самые исследования дают и повод для оптимизма: мы обладаем запасом прочности. Беседа лицом к лицу приводит к росту самооценки и улучшению навыков общения[31]31
  Pea R., Nass C., Meheula L. et al. Media Use, Face-to-Face Communication, Media Multitasking, and Social Well-Being Among 8– to 12-Year-Old Girls // Developmental Psychology. 2012. Vol. 48. № 2. P. 327–36.


[Закрыть]. То есть беседа лечит.

Уточнение для тех, кто разделяет сомнения Шэрон: эта книга не принуждает вас отказаться от мобильного телефона. Но если вы поймете, насколько серьезен эффект от его использования, вы будете относиться к нему более осознанно и сможете избрать другой способ взаимоотношений с ним.

В защиту беседы

Таким образом, я выступаю не против новых технологий, а в защиту беседы. Мы упускаем важный шанс живого общения, пытаясь одновременно уделять внимание тем, с кем находимся сейчас, и миру, заключенному в наших телефонах. А порой смотрим в телефон вместо того, чтобы немного побыть наедине с самими собой. Мы убедили себя, что блуждать по интернету – то же самое, что погружаться в мечты, поскольку в этой ситуации тоже есть возможность саморефлексии. На самом деле это не так.

Пришло время указать технологиям их место и снова стать идеальным собеседником. Чтобы начать это путешествие, нужно осознать, каковы цели беседы и каким образом технологии могут препятствовать достижению этих целей. В нынешних обстоятельствах даже в те мгновения, когда люди уже настроились на общение вживую, их планы часто срываются. Представители самых разных поколений признаются: “Всем известно, что не следует разрывать отношения при помощи СМС. Это плохо. Расставание – вещь серьезная и заслуживает встречи лицом к лицу”. Однако почти все люди могут рассказать, как они сами или их друзья разрывали отношения с помощью СМС или электронного письма. Почему? Так проще.

Мы уязвимы перед своими цифровыми устройствами, ведь они подчиняют и отвлекают нас. Наши способы потребления новых технологий отличаются так же, как и способы потребления пищи. Сегодня мы стали более разборчивыми, мы уже понимаем, что не все аппетитное с виду является полезным и питательным. То же самое и с технологиями.

Десятилетний мальчик в Нью-Йорке говорит, что им с отцом никогда не удается пообщаться наедине без вмешательства телефона. Я обращаюсь к сорокалетнему отцу мальчика. Он признается:

– Сын прав. В воскресенье утром, когда мы с сыном выходим за газетой, я всегда беру с собой телефон.

– Почему же?

– А вдруг что-то случится?

Пока что никакие чрезвычайные обстоятельства не возникали, но даже во время короткой вылазки с сыном в магазин на углу отец все-таки отвечает на телефонные звонки.

Чрезвычайным обстоятельством можно счесть тот факт, что родители не беседуют с детьми – или же во время общения не возникает тех пауз, когда они могли бы вспомнить забавную историю или взволновавшую их мысль. Вожатый в летнем лагере, где запрещены цифровые устройства, рассказал об опыте сотрудников этого лагеря. Если кто-то из сотрудников идет на прогулку с подопечным, у которого возникли проблемы (например, этот парень дрался, а может, и обижал младших мальчиков в столовой), оба могут хранить молчание в течение часа, а то и двух. “А потом, – говорит вожатый, – потом возникнет вопрос. А спустя какое-то время начнется беседа”.

Три желания

Как нам кажется, мобильные устройства, подобно доброму джинну, исполняют три желания. Первое желание – нас всегда кто-то услышит; второе – мы можем посвятить свое внимание всему, чему захотим; третье – мы никогда не окажемся в одиночестве. Исполнение трех этих желаний предполагает еще одну награду: нам никогда не будет скучно. Тем не менее в ходе творческих бесед – тех бесед, когда люди по-настоящему узнают друг друга, – вы, как правило, чувствуете некоторую скуку. При встрече с чем-то новым часто испытываешь сомнения, должен что-то преодолевать. В беседах, ведущих к открытиям, нередки длительные периоды молчания. Но сегодня люди часто признаются, что молчание – “затишье”, которого они хотели бы избежать. В минуты тишины, по признанию многих, “не помешал бы телефон. Когда он под рукой, всегда найдется занятие”. Но ведь до появления мобильных телефонов мы считали мгновения тишины скорее “наполненными”, нежели скучными. Теперь мы избегаем таких минут, не дожидаясь того, что они могут нам принести.

Я уже упоминала, что начала свое исследование, планируя изучить новейшее поветрие, которое можно обозначить так: “Лучше обмениваться сообщениями, чем разговаривать”. Действительно, техника подарила нам столько новых способов связи – взять хотя бы электронную почту, СМС и Twitter. Я решила проанализировать, почему эти способы столь притягательны и уникальны.

Но вскоре по результатам интервью, которые я брала у представителей различных поколений, на первый план вышел другой вопрос. Собираясь вместе, люди обсуждают темы, подсказанные им телефонами, да и само наличие телефонов влияет на поведение человека. То, что мобильные устройства постоянно включены и находятся при нас – тот грубый факт, что они всегда у нас в руках или на столе, – влияет на общение вживую. Как я уже отмечала, при наличии телефонов люди менее открыты друг другу и не так тесно контактируют с собеседником, чем в тех случаях, когда телефонов под рукой нет[32]32
  Исследование, в котором даже выключенный телефон на столе способен “сменить тему”: Przybyiski A., Weinstein N. Can You Connect with Me Now? How the Presence of Mobile Communication Technology Influences Face-to-Face Conversation Quality // Journal of Social and Personal Relationships. 2012. P. 1–10. Как уже отмечалось, во втором исследовании взяли тему лабораторного эксперимента “Можете ли вы связаться со мной сейчас?” и изучили его в естественной обстановке с аналогичными результатами. Именно во втором исследовании присутствие телефона привело к снижению ощущения эмпатической связи между собеседниками (Misra S., Cheng L., Genevie J. et al. The iPhone Effect: The Quality of In-Person Social Interactions in the Presence of Mobile Devices).


[Закрыть].

В разгар великого эксперимента с технологиями мы часто разрываемся между двумя вещами: делом, которое, по нашему мнению, необходимо сделать, и непреодолимым желанием заглянуть в телефон. Представители разных поколений позволяют новым технологиям уводить себя от беседы, но все же каждый из нас сожалеет о потере. Мы ищем возможность исправить эту ошибку, стремимся снова пережить то, что так хорошо помним. Когда мы отдаем время и силы беседе, нас ждет вознаграждение: самопознание, эмпатия и опыт пребывания в социуме. Отказываясь от беседы в пользу более формального контакта, мы сталкиваемся с массой неожиданных последствий.

Уже несколько “поколений” детей смирились с мыслью, что родители или няни находятся рядом только отчасти. Многие родители пишут сообщения за завтраком или ужином, а также (впрочем, как и няни) уделяют детям мало внимания во время прогулок на детских площадках и в парках. Во время этих пауз за едой и в моменты игры взрослые, присматривающие за детьми, не формируют у своих подопечных навыки отношений, а ведь именно такие навыки требуются для беседы. Прежде всего, это способность к эмпатии: вы проявляете внимание к чувствам других людей и показываете, что пытаетесь их понять. Дети также предпочитают посылать сообщения, а не разговаривать друг с другом в школе и на детской площадке. Робея перед необходимостью обмениваться мнениями в режиме беседы, молодые люди чувствуют себя неуверенно в те моменты, когда нужно поддерживать контакт. А эта неуверенность заставляет их усомниться в самой возможности беседы.

Сегодня представители первого поколения, выросшего со смартфонами, как раз оканчивают университет или только что закончили учебу. Умные и творческие, они находятся в самом начале карьеры, однако их работодатели сообщают, что у этих молодых сотрудников обнаруживаются самые неожиданные фобии и тревоги. Они не знают, как начать и завершить беседу. Им трудно установить зрительный контакт. Они признаются, что нервничают, общаясь по телефону. Вероятно, следует задать один неприятный вопрос: неужели мы сознательно отнимаем у детей важные инструменты в тот самый момент, когда эти инструменты им так нужны? Неужели мы лишаем их навыков, необходимых для дружбы, творчества, любви, работы?[33]33
  Мы знаем, что у детей из разных социально-экономических слоев языковые способности развиваются по-разному. Те, кто растет в менее благоприятных условиях, знают меньше слов и медленнее обрабатывают лингвистическую информацию. Они отстают от ровесников в умении себя выразить. Если родители из всех слоев общества не будут признавать важность беседы, все дети будут начинать свою жизнь с языкового дефицита и дефицита навыков межличностного общения, которые мы приобретаем с помощью языка. См.: Fernald A., Marchman V. A., Weisleder A. SES Differences in Language Processing Skill and Vocabulary Are Evident at Eighteen Months // Developmental Science. 2013. Vol. 16. № 2. P. 234–48.


[Закрыть]

Старшеклассник признался мне, что боится любого разговора, если нет возможности проверить и отредактировать свои реплики. Впрочем, он все же ощущает необходимость живого общения: “В дальнейшем мне нужно будет научиться вести беседу, находить общий язык”. Пока что это только смутные желания. Молодой человек говорит: “Когда-нибудь – довольно скоро, но, конечно же, не прямо сейчас – я хотел бы научиться вести беседу”. Его тон серьезен. Он понимает: есть нечто, чего он не знает.

Пилот в кабине

Проходя сквозь библиотеку университетского кампуса или практически любой офис, мы видим одну и ту же картину: люди, запертые каждый в своем мирке, яростно молотят по клавиатурам или крошечным сенсорным экранам. Старший партнер юридической фирмы в Бостоне так описывает сцену в своем офисе: молодые сотрудники выкладывают весь свой арсенал устройств – ноутбук, планшет и несколько телефонов, а затем надевают наушники. “Большие. Как у пилотов. Рабочие столы превращаются в кабины пилота”. Пока младшие юристы сидят в своих кабинах, в офисе воцаряется тишина, а тишина не любит, когда ее нарушают.

Старший партнер сознает, что молодые сотрудники прячутся у себя в кабинах ради эффективности, но от него не ускользает и другое: отсутствие взаимодействия с коллегами приводит к негативным последствиям, нивелирующим положительный эффект, к которому так стремятся младшие юристы, когда с головой уходят “во всю эту электронную переписку”. Старший партнер опасается, что уединение в кабине изолирует молодых сотрудников от регулярных неформальных бесед в стенах фирмы. Он хочет, чтобы новые коллеги становились частью команды. С его точки зрения, в итоге успех фирмы зависит именно от готовности сотрудников к личному взаимодействию.

Бывают моменты в бизнесе, когда цифровая коммуникация оказывается единственно доступным способом общения. Однако в той юридической фирме, где работают “пилоты”, многие сотрудники активно пытаются избежать общения лицом к лицу. Молодые юристы уже и не скрывают, что стремятся избежать даже такого контакта “в режиме реального времени”, которого требует телефонный звонок. По словам старшего партнера, стратегия ухода от беседы оказалась “заразительной”, и ее осваивают самые разные поколения. В сущности, первым, кто рассказал мне о нежелании отрывать коллег “от электронной переписки”, был юрист старшего поколения, который затем признался: “Вообще-то дело во мне. Я сам не хочу беседовать с коллегами. Мне легче просто поговорить с ними по телефону”. Вот и он стал “пилотом”.

Мы используем новые технологии, чтобы уединиться не только на работе, но и дома. Я знаю семьи, где предпочитают “обсуждать проблемы” при помощи сообщений в мессенджере или по электронной почте, а не в живом общении. Некоторые называют такую практику “спором посредством сообщений”. По их словам, электронная переписка позволяет “сохранять мир”, потому что в этом режиме конфронтация не выходит из-под контроля. Здесь невозможны вспышки гнева. Одна мама призналась, что члены семьи с большей готовностью выражают свои чувства, когда им не нужно бояться таких вспышек.

Женщина лет тридцати с лишним рассказывает о преимуществах онлайн-споров со своим партнером: “Мы выражаем мысли в более интересной форме. Мы можем спорить, избегая слов, о которых, вероятно, пожалеем впоследствии”. И еще одно преимущество: споры посредством электронной переписки можно задокументировать. “Если мы спорим в мессенджере, у меня сохраняется сказанное партнером”.

Во всех этих случаях технология нужна нам, чтобы “свести к минимуму” человеческий контакт, чтобы воспринимать собеседника дозированно, до определенной степени. Многие избегают общения лицом к лицу, но им приятно поддерживать связь с другими людьми – причем иногда и с большим количеством людей, – если удается держать эмоциональную дистанцию. Вот еще один пример эффекта Златовласки. Это часть движения от беседы в сторону простого контакта.

Дома, на занятиях, на работе – повсюду мы видим бегство от беседы. Но и среди мгновений бегства мы находим моменты возможностей. Мы можем снова стать идеальными собеседниками – хотя бы за ужином.

Правила поведения за столом 2.0

Молодые люди признаются, что было бы неплохо, если бы друзья проявляли к ним больше внимания за совместной трапезой, но, увы, надежды на это все меньше. Новейшие правила поведения этого уже не предусматривают, к тому же “вы ведь не хотите упустить то важное сообщение, что вот-вот придет”. Для тех, кто уже вырос со смартфонами, “перманентное частичное внимание”[34]34
  Этот термин был введен в обиход технологическим экспертом Линдой Стоун. См.: “Continuous Partial Attention” http://lindastone.net/qa/continuous-partial-attention.


[Закрыть] стало нормой, хотя многие осознают, какую цену приходится за это платить.

Студенты университета, которых я опрашивала, постоянно с кем-то переписываются в присутствии друг друга, но при этом говорят, что ценят мгновения, когда их друзья откладывают телефоны в сторону. С точки зрения опрошенных, особенным становится тот момент, когда друг в их присутствии получает сообщение, но решает его игнорировать и отключает звук. Вот что сказала мне одна второкурсница: “Производит очень сильное впечатление, когда кто-то предпочитает живого собеседника переписке в телефоне”. Ей вторит студент последнего курса: “Если ваш визави получил сообщение, а потом просит прощения и выключает звук [телефона], это служит сигналом, что собеседник по-прежнему с вами, что он вас слушает”.