Текст книги "Любовь возвращается"

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – посочувствовала ей Эм-Джей. – Все считают, что раз ты маленькая, значит, у тебя и мозгов нет. – Она посмотрела на Шелли: – Ты не знаешь, как тебе повезло, что ты высокая. Все вокруг принимают тебя всерьез. Когда я что-то говорю, даже теперь, они склонны погладить меня по головке и сказать: «Иди, иди, малышка, не волнуйся, забудь об этом»… Я от такого зверею.

– Ты не права, – возразила Шелли. – Поверь мне, маленькая да миленькая всегда имеет преимущество. Я помню, как обижалась, когда нам было по двенадцать лет: тебя все трепали по подбородку, а от меня ждали, чтобы я вела себя разумно, по-взрослому.

Эм-Джей весело ухмыльнулась:

– Точно. Так все и было.

Они кончили есть и, поблагодарив Хэнка и Меган за вкусную еду, поболтали с ними еще немножко, встали из-за стола и заплатили в кассу. Они получали сдачу, когда дверь ресторана резко распахнулась.

В дверях появился тяжело дышащий мужчина лет пятидесяти, в запятнанных джинсах и выцветшей синей майке с лозунгом белыми буквами поперек груди: «Жри дерьмо и сдохни». На голове у него была грязная серая бейсболка, а морщинистое лицо украшала бородка с проседью. Он быстро обвел взглядом комнату.

– Черт побери, Дэнни, – взревел он, обнаружив помощника шерифа. – Где тебя носит? Я искал тебя по всему городу. Этот проклятый индейский буйвол разнес весь северный край долины. Сукин сын сбил забор старой миссис Финч, сорвал бельевую веревку Норы Аллен – да, да, с бельем – и наложил кучу у порога церкви. Оторви от стула свою задницу и пристрели этого ублюдка!

Шелли посмотрела на Эм-Джей:

– Если память мне не изменяет, это богохульник Диган. Так?

– Угадала, – ухмыльнулась Эм-Джей. – Хочешь полюбоваться на спектакль?

Глава 16

Мужчины вылетели из ресторана, как поток, прорвавший плотину. Во главе неслись Джеб и Дэнни. Шелли и Эм-Джей последовали за ними. Беспорядочно и быстро расселись по машинам, взревели сирены, и Дэнни рванул из города впереди всей процессии.

– Такое часто случается? – поинтересовалась Шелли, когда их погоня вылетела из городка на главное шоссе штата.

– Последнее время часто, – кивнула Эм-Джей. – Обычно все забывают о стаде буйволов, принадлежащем индейцам. Но тут появился молодой бык, который проходит сквозь заборы, словно они сделаны из масла. А когда он выбирается на волю, разгуливает где хочет. Он не злой, ничего похожего, просто бродит по окрестностям, через все, что стоит у него на пути. – Она поморщилась. – Он наносит серьезный ущерб собственности, и люди вокруг устали от этого. Особенно белые. Характеры здесь вспыльчивые, и раздоры между белыми и индейцами обостряются. Уже больше дюжины человек грозились, что пристрелят этого быка… что, конечно, бесит индейцев.

– Так странно слышать «белые» и «индейцы». Такое ощущение, что перенеслась на сто пятьдесят лет назад.

– Ну, я, разумеется, понимаю, что ты имеешь в виду, но подозреваю, что такие слова употребляют повсюду, где есть резервации… на расстоянии двадцати миль от них… Здесь, в Техасе, в Нью-Мексико… да где хочешь. Тебе это кажется странным, потому что ты надолго уезжала.

Даже без путеводительного воя сирены оказалось нетрудно обнаружить место последних подвигов быка. Проехав пять миль и парочку поворотов, Шелли остановила «бронко» на травянистой обочине. Узкая боковая дорога была запружена беспорядочно припаркованными машинами, а также толпящимися мужчинами, женщинами, детьми и собаками. Воздух звенел от смеха и гула голосов. Никто не казался напуганным или встревоженным. Скорее все выглядело как карнавал.

– Похоже на то, что здесь полдолины, – заметила Шелли, вылезая из «бронко».

– Ну, ты же знаешь Сент-Гален, – ухмыльнулась Эм-Джей. – Нам так мало нужно, чтобы позабавиться.

Шелли расхохоталась.

Они прошли вдоль по дороге и увидели следы недавнего разрушения. Белый штакетничекстал грудой колышков для растопки, а бельевая веревка повисла на кустах и колючей проволоке бывших заборов, украсив их мокрым бельем. Приблизившись к толпе, они услышали свистки и щелканье кнута. Минуту спустя показались всадники, среди которых Шелли узнала Эйси, Ника, Тома Смита, Вивиан Адамс – мать Салли – и Роба Фенвика, еще одного местного скотовода. Сквозь просветы в толпе она разглядела мечущиеся черно-белые тени двух овчарок, помогавших загнать норовистого быка на его пастбище. Ник заметил ее и блеснул улыбкой.

С этой минуты накал страстей пошел на убыль. Окруженный всадниками, подгоняемый покусывающими собаками, бык протопал по дороге и почти кротко зашел на пастбище, которое недавно покинул, чтобы учинить погром. Толпа издала восторженный крик. Короткие черные бычьи рога блеснули на солнце, и он вразвалочку прошел в ворота. Возбуждение зрителей спало, люди начали расходиться.

Работа была закончена. Эйси, Ник и остальные стали грузить своих лошадей в трейлеры. Когда Эйси поглядел в ее сторону, Шелли на прощание помахала ему рукой, и они с Эм-Джей направились к «бронко».

На обочине Дэнни и Джеб беседовали с несколькими индейцами. У них были сердитые лица, резкие громкие голоса. Они бурно жестикулировали. Джеб и Дэнни пытались их успокоить, но накал страстей, едва стихнув, разгорался вновь.

– Пойдем отсюда, – проговорила Эм-Джей. – Мне нужно возвращаться в магазин, да и самое интересное кончилось.

Кивнув в сторону индейцев, Шелли заметила:

– Я не уверена. Эти парни готовы пустить в ход кулаки.

– Ну и пусть. Я только не хочу попасть им под руку. Дэнни и Джеб знают, как успокаивать страсти. У них в этом богатый опыт. И притом отличная подмога: погляди, тут и Минго, и Рик возле своих грузовиков.

Шелли неохотно согласилась с ней, они развернули «бронко» и поехали в город. Высадив Эм-Джей у магазина и договорившись с ней об очередной встрече за ленчем, она направилась домой.

Подъехав к дому, она увидела, что Мария собралась уходить.

– Ну, как твой ленч? Удался? – спросила та, задержавшись у своего компактного красного грузовичка.

– Да, вполне, – улыбнулась Шелли. – И приключения были: буйвол-бык вырвался и нагнал страха на окрестности на севере долины. Ник и Эйси вместе с другими прискакали и помогли загнать его.

– Что? Этот бык снова вырвался на волю? – ахнула Мария и после кивка Шелли добавила: – Если бы они вовремя чинили ограды, не было бы этой проблемы, но говорить им это бесполезно. Я знаю одно: что-то нужно делать, иначе или кто-то пострадает или какая-нибудь горячая голова пристрелит это животное. Вот тогда мы точно окажемся в беде.

Шелли кивнула. Если быка застрелят, индейцы рассвирепеют, а белые будут настаивать, что правы… Возникнет опасная ситуация.

В четверг Шелли созвонилась с рекомендованной ей художественной галереей в Сан-Франциско. Разговор был приятным. Владелец галереи, Сэмюел Ловенталь, знал о ее работах и видел их. Он готов был с радостью вывесить несколько ее пейзажей. Они обсудили возможность провести в будущем ее выставку. Шелли была польщена. Она обещала переслать ему рекомендательное письмо от владельца галереи в Новом Орлеане, и они назначили дату встречи за ленчем, куда она могла принести и показать несколько недавних работ.

Повесив трубку, Шелли поморщилась. Последнее время у нее почти не было работ, но оставались еще два холста, привезенных из Нового Орлеана, и одно полотно она почти закончила здесь. Поднявшись в мастерскую, она выругала себя: «Надо наконец сосредоточиться. Перестать думать о Джоше, коровах, Нике и… Слоане».

Ее тревожила ситуация с Ником. Она не знала, как и возможно ли вообще доказать, что Джош – его отец. Она понимала, что ее собственное ДНК способно показать лишьто, что они с Ником родственники. Она верила, что он сын ее брата, но полагалась в основном на интуицию. От Марии не было никакой помощи. Когда бы ни поднимался этот вопрос, дружелюбное лицо Марии каменело. Она просто категорически не желала говорить на эту тему. Неужели не понимает, что ее молчание творит с ее сыном? Но даже если Мария скажет им: да, это правда, Джош – отец Ника, проблему это не решит. Ответ мог бы дать анализ ДНК Джоша, с горечью подумала Шелли, но Джоша кремировали, и драгоценная его ДНК стала пеплом.

Она обдумывала разные схемы и сценарии, но ответа не находила. «По крайней мере не сегодня, – решила она. – Завтра будет новый день, может, что и придумается». Одно было ей совершенно ясно: ей нужно поговорить с кем-нибудь, разбирающимся во всех этих анализах. Может быть, ей подскажут какое-то другое направление поиска.

В то утро она поехала в городок и забрала свою корреспонденцию. В ящике лежало письмо от Майка Сойера, и она прочла его сразу, не отъезжая от почты. Следуя ее инструкциям, Сойер попытался разорвать договор аренды с Мило Скоттом. Он сообщал в письме, что встретился недавно с мистером Скоттом, но нельзя сказать, что был достигнут какой-то прогресс.

Мистер Скотт настаивал на том, что подписал договор аренды по закону и расторгать его не хочет. Однако мистер Скотт сообщил, что за определенную плату может подумать о его разрыве. А адвокат опасался, что плата, которую потребует за это мистер Скотт, будет чрезмерно высока. Так что, возможно, ей лучше оставить все как есть.

Шелли вознегодовала. Лучше для кого? Сложив письмо, она положила его в конверт и направилась домой. Было около двух часов дня, и Шелли решила рискнуть, заехав в контору Сойера. Он оказался на месте.

После нескольких вежливых фраз Шелли без обиняков заявила:

– Я хочу, чтобы этот договор аренды был расторгнут. Даже если для этого нам придется пойти в суд. Я готова заплатить ему номинальную сумму, что-то в пределах той, которую он первоначально заплатил за аренду, но подтверждать договор не намерена.

– Что ж, я не могу предписывать вам, как поступать, но советую не будить спящих собак и оставить эту аренду в покое. Мистер Скотт не хочет сдаваться, и я предвижу, что он не станет этого делать без существенной компенсации или борьбы.

– Все это не так просто, – сказала Шелли. – Мистер Скотт – известный в этих краях наркоделец. Я не могу этого доказать, но уверена, что он собирается посадить или уже посадил на этих участках марихуану. Если он станет это делать, я не хочу подпасть под действие законов о конфискации площадей посева. Кроме того, – добавила она только что пришедшую ей в голову мысль, – я собираюсь летом выгуливать на этих участках свой скот, и если мистер Скотт засеет их, мои коровы могут съесть или потоптать посевы… так что он рискует остаться без урожая. Он потеряет деньги. Послушайте… скажите ему, что я выплачу ему вдвое те крохи, которые он заплатил Джошу за аренду… но ни пенни больше. Поговорите с ним.

Сойер поворчал и согласился, предупредив ее, что на успех не надеется.

Утром в пятницу она проснулась в необычном настроении: возбуждение и тревога сжимали ей все внутри. Сегодня было ее свидание со Слоаном, и она не могла решить, ведет себя как дурочка или как влюбленная женщина. Впрочем, иногда разницу.между ними найти трудно.

День тянулся нескончаемо. Некоторые часы казались вдвое длиннее, другие пролетали мгновенно. Она попыталась заняться живописью, но мысли о Слоане не давали ей сосредоточиться, так что после полудня она бросила эту затею.

На выбор платья она потратила больше времени, чем оно того заслуживало. Ведь это был всего лишь обед в Укайе. Ничего особенного надевать не стоило, но не могла же она пойти в джинсах и ковбойке. После мучительного просмотра всего гардероба она остановилась на простом платье-рубашке из шелковистой ткани цвета меди и бронзы. Облегающие рукава три четверти и глубокий круглый вырез придавали платью почти средневековый вид, но кокетливая волна подола у колен явно относилась к двадцать первому веку. Стильные туфли из рыжеватой замши на среднем каблуке и короткий жакет-болеро соответствовали оттенку платья. Жемчуг на шее и в ушах и крохотная зеленая сумочка дополняли наряд.

Она окинула неуверенным взглядом свое отражение в зеркале. Волосы раскинулись по плечам облаком золотистой пряжи. Красновато-коричневая помада подчеркнула пухлость губ, а бронзово-зеленые тени для глаз сделали их огромными и таинственными. Не слишком ли она вырядилась? Может, не стоит надевать жемчуг? Она прикоснулась к единственной нитке жемчужин на шее. Нет. С ними все в порядке. Она слишком суетится.

Капелька духов «Белые алмазы», и она готова. Шелли глубоко вздохнула, нервно провела рукой по волосам и сошла вниз. Там она стала ходить взад-вперед, вновь напоминая себе, что – Господи! – это же просто свидание… с единственным человеком, которого она когда-либо любила… с мужчиной, который разбил ей сердце и выставил дурочкой.

Пять минут спустя подъехал Слоан. При виде его, взбегающего по ступенькам, невероятно красивого в темных слаксах, лилово-красной рубашке с длинными рукавами и приталенном черном кожаном жилете, она забыла о щекочущем трепетании в желудке, и думала лишь о том, как унять бурно забившееся сердце.

Шелли открыла ему дверь и приветливо улыбнулась. Слоан замер, словно налетел на кирпичную стену. Вид у него был потрясенный. Не сводя с нее глаз, он пробормотал охрипшим голосом, полным восхищенного почтительного ужаса:

– Ты хоть сознаешь, что я впервые вижу тебя не в джинсах? Ты выглядишь потрясающе! – Он похлопал себя по груди напротив сердца и с обворожительной улыбкой соблазнителя произнес: – Надо же предупреждать… Мое сердце готово разорваться.

Шелли радостно рассмеялась. Она дразняще провела пальчиком по узлу его винно-черного галстука.

– Это относится и к вам, мистер Боллинджер. Вы выглядите самым настоящим красавцем.

Глаза его потемнели и впились в ее рот.

– Думаю, тебе лучше воздержаться от комплиментов… я и без всякого ободрения готов сию же минуту повалить тебя на пол и задрать это милое платьице к талии.

Она гордо вздернула подбородок.

– У меня может оказаться свое мнение на этот счет. Так как? Собираешься ты меня кормить или станешь задерживать здесь непристойными предложениями?

– Да накормлю я тебя, – засмеялся Слоан. – А что касается остального… – Он, улыбаясь, взял ее под руку. – Давай подождем: посмотрим, как сложится вечер. Ладно?

Дорога в Укайю заняла около полутора часов. Слоан легко преодолевал трудные повороты и держал скорость, на которую мог быть способен только человек, хорошо знакомый со всеми сложными участками пути. Шелли начала тревожиться больше из-за долгой дороги, чем из-за самого свидания, но Слоан успокоил ее, выбрав для разговора относительно безопасные темы вроде ее планов по разведению скота, своей коневодческой программы и даже истории норовистого буйвола индейцев. К моменту приезда в Укайю, то есть к парковке перед кафе на Стейт-стрит, Шелли совсем расслабилась.

До ее отъезда в Новый Орлеан этого кафе еще не существовало, и она была приятно удивлена его уютной атмосферой. Место, отведенное под столики, представляло собой просторный зал со старомодными высокими потолками и мягким сине-зеленым ворсистым ковром. В старинных застекленных шкафах была выставлена яркая коллекция старого фарфора, керамики и хрусталя. На столиках, украшенных зелеными льняными салфетками, стояли вазы со свежими цветами и ароматические белые свечи.

Едва они уселись, перед ними появилась корзинка с теплыми булочками и стеклянная масленка с бутонами масла. Меню было ограниченным, но Шелли без труда нашла себе кушанье по вкусу: цыпленок с пряностями и сосиски по-кад-жюнски с макаронами в сливочном соусе. Слоан заказал что-то с креветками, на вид столь же аппетитное. Оба решили попробовать салат из весенней зелени в домашнем горчично-медовом соусе с бальзамическим уксусом. Объедение!.. Посоветовавшись с Шелли, Слоан выбрал приятное белое вино цинфандель из долины Нэпа.

Шелли было легко в обществе Слоана… слишком легко. Она отбросила эту мысль, не желая, чтобы недоверие и подозрительность испортили приятный вечер, который мог стать началом их новых отношений. Она не забыла прошлое, но за последнее время у нее накопилось столько сомнений в характере Джоша, что она не могла игнорировать намеки Слоана на его хитроумные происки. Точно так же она не могла притворяться, что не испытывает некоторой вины, сомневаясь в Джоше и тем как бы предавая всех Грейнджеров. Так ли это было? Ответа она не знала, поэтому, усевшись поудобнее, приготовилась получить удовольствие от вечера…

Разговор их тек плавно и легко. Впрочем, чему тут удивляться? Они происходили из одной среды, у них была масса общих знакомых. Слоан старался придерживаться шутливого тона, и большую часть трапезы они рассказывали о своих прошедших годах. Шелли – о жизни в Новом Орлеане, о мечтах и надеждах по поводу скотоводческой компании, а Слоан говорил о своем решении оставить теперешний бизнес семье, а самому заняться выведением и тренировкой лошадей-чемпионов пинто. Случайно или намеренно они обходили любые темы, которые могли бы вызвать разногласия и испортить вечер.

Закончив обед, они с некоторым сожалением отказались от шоколадного взбитого торта, предлагаемого на десерт.

– Это слишком жирно для меня, – усмехнулась Шелли. – Но от чашки кофе я не откажусь.

– Мне то же самое, – откликнулся Слоан. Им только что подали кофе, когда Слоан, сидевший лицом к двери, сказал:

– Ох-хо-хо. Нас заметили… причем самая большая сплетница в Сент-Галене. Крепись.

Шелли бросила на него вопросительный взгляд, но секундой позже напряглась: до ее слуха донесся звенящий, как колокольчик, голос Рибы Стэнтон. Проклятие! Даже краткой встречи с Рибой хватало ей надолго, а среда была всего два дня назад.

– Боже, это самое поразительное зрелище, какое я когда-либо видела! – воскликнула Риба, подплывая к их столику. Ее бледно-голубые глаза смотрели жестко и оценивающе. – Грейнджер и Боллинджер переломили хлеб за одним столом и не вцепились друг другу в горло.

Она выглядела очень привлекательно в облегающем черном платье, с зачесанными наверх серебристо-белокурыми волосами и длинными качающимися серьгами из поддельных бриллиантов. Она улыбалась им, как кошка, съевшая канарейку.

– О, только не говорите мне, что я нарушила тайное свидание.

Слоан, с вбитыми с детства хорошими манерами, встал, когда Риба приближалась к ним, и секундой позже обнаружил ее в своих объятиях. Она бурно его приветствовала, и лишь быстрый поворот головы позволил ему избежать поцелуя в губы. Вытирая помаду, которую ощутил в уголке рта, Слоан проговорил:

– Привет и тебе, Риба. А что касается остального, если бы мы хотели сохранять тайну, то теперь этому недолго оставаться секретом. Не правда ли? – Он сделал шаг назад, чтобы между ними появилось достаточное расстояние.

Риба погрозила ему пальчиком и засмеялась.

Риба всегда раздражала Шелли, но в эту минуту ее поразил взрыв ревности, пронзившей ее при виде этой женщины в объятиях Слоана. Она едва вспомнила, что прирожденные леди не бросаются выцарапывать глаза другим женщинам… по крайней мере публично. Возможно, она все это вообразила? В устремленных на Слоана глазах Рибы промелькнуло нечто… Та смотрела на Слоана, как гремучая змея, выследившая жирного кролика… Шелли стало неуютно. Неужели Рибе надоел ее приятный и добрый муж, так что, теперь она охотится на следующего? Или она просто решила поразвлечься на стороне и выбрала Слоана? Если у Рибы такой план был, значит, эта женщина готова к бою. Однако из того, что наблюдала Шелли, получалось, что завлекающие сигналы посылала Риба, а Слоан отчаянно пытался их не понять. Шелли весело ухмыльнулась. Бедный Слоан. Какую цену приходится ему платить за свою неотразимость!

В этот момент к Рибе присоединился ее муж, Боб Стэнтон, и, улыбаясь Шелли, сказал:

– Привет, малыш. Отлично выглядишь. Новый Орлеан пошел тебе на пользу.

– Боб! – воскликнула Шелли, вскакивая на ноги и обнимая его. – Как чудесно тебя видеть! Я слышала, что ты женился на Рибе… Мои поздравления.

Боб Стэнтон всегда был для Шелли одним из любимых друзей. Он был добрым хорошим парнем, всегда готовым прийти на помощь или сочувственно выслушать. Его очень уважали и ценили в округе и молодые, и старые. Если она правильно помнила, ему теперь должно было быть под пятьдесят. Сейчас он был преуспевающий скотовод, но Шелли знала его русым парнем, работавшим на ее отца, а позднее – на Джоша. Он не раз делился с ней в жаркий день баночкой оранжада и не стеснялся безжалостно окатить ее водой из шланга, если она становилась слишком навязчивой в те же жаркие дни. Боб не был красавцем, но лицо у него было приятным, черты правильными, морщинки от смеха в уголках ореховых глаз придавали ему обаяния, как и постоянная улыбка. Годы прибавили несколько фунтов его крепкой фигуре, но он выглядел подтянутым и энергичным.

– Ну-ка, ну-ка, – протянул Боб, отодвигая Шелли от себя, чтобы лучше рассмотреть. – Если б я знал, что голенастая щербатая девчонка, бродившая в те давние годы за мной по пятам, вырастет в такую красавицу, я, может, был бы с ней полюбезнее.

Они все рассмеялись, хотя смех Рибы был несколько натянутым. Впрочем, на это никто не обратил внимания.

Слоан с Бобом обменялись рукопожатием.

– Рад видеть тебя, – сказал Слоан. – Слышал, что ты на последней распродаже в Терлоке получил хорошую цену за нескольких своих быков.

Боб кивнул:

– Точно. Продал. Это оказался приятный сюрприз после того, какие цены были на рынке скота последние годы. А как дела у твоих родных?

Они провели еще какое-то время за беседой о скоте, о планах Шелли по восстановлению грейнджеровскихангусов, удачах Слоана с его пинто, об отсутствии дождей и вообще обменялись новостями. На лице Рибы с каждой минутой отражалось все больше скуки.

– Ну, хватит, – не выдержала она. – Я думала, что мы приехали сюда, чтобы оказаться подальше от Сент-Галена, сена, скота и лошадей.

Боб виновато улыбнулся:

– Так и хотели, дорогая. Прости. Просто наши со Слоаном пути давно не пересекались, а Шелли я не видел после ее возвращения. – Обняв Рибу, он поцеловал ее в щеку и, оглянувшись на других, сказал: – Раз уж я женился на самой красивой девушке долины, надо заботиться, чтобы она была счастлива. – И, махнув Шелли и Слоану рукой, он распрощался. – Еще поговорим. Может, встретимся как-нибудь за ленчем?

Шелли и Слоан кивнули.

– Если хочешь, называй меня вредной кошкой, но, по-моему, он слишком хороший человек для нее, – пробормотала Шелли, едва Боб и Риба отошли подальше.

– От меня здесь возражений не дождешься. Никто, за исключением Рибы и ее родных, не радовался, когда ей удалось его окрутить. Я думал, что Клео хватит удар, когда она услышит эту новость. Она ведь всегда питала к Бобу слабость, а Риба ей никогда не нравилась… И по-моему, в долине так считают все, – ухмыльнулся Слоан. – Но о вкусах не спорят.

Им подали счет, и несколько минут спустя они вышли из ресторана, направляясь к машине Слоана. Вскоре они ехали к Сент-Галену.

Шелли наслаждалась происходящим… больше, чем надеялась. Она сдержанно подумала, что напрасно тревожилась. До сих пор они избегали спорных тем, и секс пока не поднял неумолимую голову… Пока… Слоан вел себя как идеальный джентльмен… разумеется, другого и нельзя было ожидать на публике, но что произойдет, когда они подъедут к ее дому и им придет пора пожелать друг другу доброй ночи? Если Слоан схватит ее в объятия и поцелует… Шелли нервно сглотнула слюну, ее обдало жаром, внизу живота заныло. Она отчаянно старалась думать о другом, оторваться от мыслей о том, каким жарким будет прикосновение его рта к ее губам, как запылает ее тело там, где его руки дотронутся до него. Они провели чудесный вечер, и не хочется, чтобы что-то его испортило. Пока они оба ведут себя хорошо, все будет отлично.

Было еще светло, когда они выехали из долины, но пока ели и разговаривали, день погас и спустилась ночь. Все стало выглядеть иначе. Их автомобиль мчался сквозь мрак, фары пронзали темноту, деревья и кусты принимали фантастические формы, а дорога лентой стелилась под колеса. На обратном пути они почти не разговаривали, но молчание было теплым, уютным. Олень, попавший в свет фар, вызвал краткие комментарии, а потом на обочине они заметили неуклюжего толстого скунса, и оба рассмеялись.

– Так когда ты собираешься встретиться с Ловенталем? – поинтересовался Слоан.

– Не знаю… наверное, не раньше чем через две недели. Мне нужно еще подобрать работы, и я хочу до встречи закончить картину, которую пишу сейчас, – вздохнула Шелли. – С тех пор как я дома, живопись не идет мне на ум.

– Конечно, у тебя было много дел. Имение, даже небольшое, требует уйму времени… Не говоря уже о чувстве потери, которое ты испытала. – Он искоса посмотрел на нее. – У меня не лучшие воспоминания о твоем брате, но я знаю, что для тебя он был всем.

Шелли кивнула:

– Да, так и было… ведь практически он меня воспитал. Я помню его больше, чем отца. – Она вздохнула. – До последних двух месяцев я была бы готова поклясться, что знаю о Джоше все. А теперь иногда думаю о нем как о незнакомце. Джош, которого я знала, и тот Джош, что жил здесь, – это два разных человека. – Она вдруг почувствовала, что ей легко говорить со Слоаном о Джоше. Может, этому способствовала интимность обстановки, темнота ночи, окружавшей их… Они были отделены от остального мира, двое единственно живых людей… И слова лились легко и непринужденно.

– Что ты имеешь в виду?

Удобно устроившись на сиденье, расслабленная выпитым за обедом вином, она рассказала ему о Скотте, о вкладах, об игре в казино, о том, что Джош растратил ее фонд.

Когда она закончила, Слоан лишь тихо присвистнул.

– До меня доходили слухи, что Джош крупно проигрывал в индейских казино, но я и не подозревал размера проигрышей… или того, что Скотт поймал его на крючок. Скотт в основном лишь досадная заноза, но некоторым людям он причинил серьезные неприятности. – Не отрывая глаз от дороги, Слоан как бы небрежно спросил: – Насколько все плохо?

Шелли выпрямилась на сиденье и рассмеялась:

– Не так плохо, как могло бы быть. Мне не грозит опасность продать ранчо или заложить фамильные ценности… пока. У меня еще достаточно денег, которые послужат мне страховочной сеткой, но, между нами говоря, огромное состояние Грейнджеров – это миф. Должна сказать, оно никогда не было таким большим, как ходили слухи, а теперь его и вовсе нет.

– И, будучи ужасным Боллинджером, я должен теперь попытаться использовать этот факт к своей выгоде? Не так ли?

Шелли быстро взглянула на него. Четкие черты лица притушила тень, взгляд был устремлен прямо вперед, руки лежали на руле, без усилий направляя тяжелую машину по трудной дороге.

– И ты это сделаешь? – полюбопытствовала она. – Воспользуешься ситуацией?

Слоан бросил на нее беглый взгляд.

– Лапушка, если ты так думаешь, то не должна была мне об этом рассказывать.

– Ты прав. Но несмотря на всю прошлую историю наших семей, я тебе доверяю. – Она снова посмотрела на него. – Большей частью.

– Согласен и на это, – улыбнулся он.

Они находились в двух милях от центра городка, когда заметили, что приближаются к скоплению вспыхивающих огней и света.

Слоан притормозил, и когда они подъехали поближе, то смогли разглядеть несколько автомобилей, пожарную машину, добровольную «скорую помощь» и «бронко» шерифа. Мигалки у всех отчаянно крутились, сверкая сине-белыми огнями и освещая белый грузовичок-пикап и маленький синий автомобильчик. Вдоль дороги были рассыпаны факелы и горели фары всех машин. Шелли смогла различить темные массивные силуэты животных, передвигающихся между ними, и полудюжину мужчин, пытавшихся отогнать скот с дороги. Возле открытых дверей «скорой помощи» стояли двое или трое людей.

– О нет! – воскликнула она. – Чьи-то коровы выбрались на дорогу. Надеюсь, никто серьезно не пострадал.

Бродящие без привязи по шоссе коровы и лошади были не частой опасностью, но временами это случалось, особенно осенью, когда скот перегоняли в горы. Иногда коровы по нескольку раз пытались вернуться домой, перед тем как остаться на зимних горных пастбищах, или же они отставали от основного стада и бродили по долине, пока кто-нибудь их не заметит и не станет разыскивать хозяина. С лошадьми такое случалось из-за плохо закрытых ворот или упавшей ограды. Однако в любом случае эти животные представляли настоящую опасность. Нет ничего хуже, чем внезапное появление посреди дороги такого четвероногого весом полтонны или больше. Ночью черное животное вообще разглядеть было немыслимо, пока не становилось слишком поздно. И часто, как было и теперь, для коровы или лошади это заканчивалось смертью.

Слоан остановил свой «субурбан» у обочины, выключил мотор, и они направились к пожарной машине. Завидев возле нее коренастую фигуру Боббы, Шелли пошла к нему, а Слоан задержался поговорить с Дагом Симпсоном, владельцем белого пикапа, чье ранчо находилось в четверти мили дальше по дороге. Когда Шелли приблизилась к Боббе, он как раз докладывал по рации какие-то сведения на главны и пульт пожарной команды. При виде Шелли он скорчил зверскую гримасу и закончил разговор. Убрав наушники, он сказал:

– Хорошо, что ты не подъехала сюда на пятнадцать – двадцать минут раньше: тогда бы ты налетела на этого быка, а не миссис Мэтьюз на своей машине.

– Наша миссис Мэтьюз? – переспросила Шелли. – Библиотекарша?

Бобба кивнул.

– Бывшая библиотекарша. Пять лет назад она ушла на пенсию.

– Она не пострадала? – с тревогой осведомилась Шелли.

– Немного потрясена, атак в порядке. Медики ее осмотрели, и после того как Бранниган, он сегодня дежурный, взял у нее показания, ее отправили с мужем домой. В какой-то момент мы за него испугались: у старины Теда больное сердце, и он сильно разволновался. Но когда он узнал, что Тельма не ранена, то вполне оправился. С ними обоими все в порядке, а вот автомобиль – дело другое. На мой взгляд, с ним покончено. А что касается быка… – Он покачал головой, и его веснушчатое лицо помрачнело. – Я ненавижу такие истории… Миссис Мэтьюз – старая леди… она могла сильно пострадать или погибнуть. – Он посмотрел в сторону синего автомобиля. – По крайней мере на этот раз бык был на месте, и нам не нужно пристреливать его из жалости.

Из всех ее детских приятелей Бобба отличался самым нежным сердцем. Он больше всех плакал, когда в шестом классе погибла морская свинка, классный талисман. Он любил животных и как-то даже вырастил целый выводок осиротевших маленьких сусликов, считавшихся паразитами, которых нужно убивать на месте. На протяжении всей своей жизни он готов был предоставить плечо тем, кому нужно было выплакаться. И никому, нуждающемуся в помощи, он не мог отказать – ни человеку, ни животному. Глядя в его бесхитростные голубые глаза, открытое дружелюбное лицо, Шелли задумалась, как же он справлялся с большими и маленькими трагедиями, которые должен был встречать в ходе службы. Она никак не ожидала, что он станет пожарным, тем более командиром пожарной дружины. Там все были добровольцами, только командиру жалованье платил округ. Хотя, если подумать, желание стать пожарным соответствовало его натуре. Какой мальчишка не воображал себя отважным огнеборцем, который взбирается на дерево, чтобы спасти испуганного котенка? Таким и был Бобба Нил, незаметный тихий герой.