Текст книги "Тени зла"

Глава 27

Она почти не спала в эту ночь. Мозг лихорадочно работал, пытаясь найти ответы на то и дело возникавшие вопросы.

Келли посмотрела на листок бумаги и еще раз прочитала адрес Фрезера. Указатель на углу свидетельствовал о том, что она едет в правильном направлении. Она свернула на нужную улицу и поехала медленнее, рассматривая номера домов на дверях. Ночная буря очистила небо, солнце ярко освещало роскошные дома и прекрасно ухоженные сады. На лужайке перед одним из домов Келли увидела старика, косящего траву. На другой стороне какой-то парень мыл машины.

– Номер пятьдесят девять, – повторяла она, искоса поглядывая на дома. – Номер пятьдесят девять.

Увидев этот номер, она заехала на удобную стоянку и выключила мотор. Она еще посидела в машине, рассматривая дома Она была почти уверена, что Фрезер сказал ей о Верноне все, известное ему, но ночью у нее возникло сомнение, не упустил ли он чего-то случайно. Может быть, у себя дома, вдали от шумного бара, он сможет припомнить и рассказать ей что-то еще. Она и сама не знала, зачем ей это нужно.

Чтобы бороться с Верноном?

К чему ей с ним бороться?

Келли покачала головой, словно желала отбросить эти мысли, потом открыла дверцу машины и вышла.

Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев; казалось, кто-то попрыскал из гигантского освежителя. Солнце пробивалось сквозь шатер из цветов и листьев, касаясь ее кожи своими теплыми лучами. Ветер шевелил цветы на деревьях, и они падали, похожие на розовые слезы.

Келли прошла по дорожке к двери дома номер пятьдесят девять и позвонила. Она заметила, что гараж заперт и нигде не видно «датсуна» Фрезера. Она все же надеялась застать его дома.

Прошла минута, но дверь не открывали. Келли позвонила еще, задержав палец на кнопке.

Наконец послышались чьи-то шаги.

Дверь открылась, и она увидела полную женщину средних лет в темно-синем платье. Зачесанные назад седеющие волосы придавали ее круглому лицу строгое выражение, возможно, ей несвойственное.

– Миссис Фрезер? – спросила Келли.

– Нет. Я сестра Джона, – сказала женщина, смерив ее взглядом. – Кто вы?

Келли представилась.

– Я работала с Джоном Фрезером, – объяснила она, – и хотела бы с ним поговорить

Женщина помолчала и медленно опустила глаза.

– Моя сестра спит наверху, – проговорила она мягче.

«Что-то здесь случилось», – подумала Келли.

– А мистер Фрезер? – спросила она.

– Вчера ночью он погиб в автокатастрофе: машина врезалась в дерево. Он умер, не доехав до больницы.

Глава 28

Нью-Йорк

Двое ждали ее возле дома.

Первый курил и нетерпеливо прохаживался взад и вперед, тогда как второй, присев на корточки, настраивал свой фотоаппарат. Оба время от времени прерывали свои занятия и поглядывали в сторону дома.

Тони Ландерс, опасаясь, что газетчики ее заметят, задернула занавеску.

Этих двоих она раньше не видела, хотя после смерти сына столько их приставало к ней со своими блокнотами и микрофонами, что она сомневалась, помнит ли их лица. Актриса подошла к шкафчику с напитками, налила себе хорошую порцию «Джей энд Би», проглотила ее залпом и закашлялась от слишком крепкого напитка.

В доме было совсем тихо. Она отпустила миссис Гарсиа на непродолжительное время, пообещав позвать ее, если та ей понадобится. Когда это будет, Тони сама точно не знала. На диване перед ней лежал открытый журнал «Вэрайэти», и, прежде чем вернуться к окну, она взглянула на него еще раз.

Наблюдая за газетчиками, она продолжала думать о статье, на которую наткнулась в этом журнале. Она с большим интересом прочитала, что Джонатан Матиас собирается посетить Англию для участия в специальной телепередаче. Она видела в нем свою последнюю надежду. Он один обладал способностями, которые могли ей помочь. Тони не даст ему ускользнуть. Он очень ей нужен.

Услышав громкий гудок, она посмотрела в окно и увидела, что перед ее домом остановился «форд»-седан.

Тони осушила бокал и торопливо пошла к выходу, надевая на ходу темные очки. Помедлив секунду перед дверью, она вышла из дома.

Тут же к ней приблизились оба газетчика, ее ослепила вспышка, и она мигнула.

– Мне нечего сказать, – предупредила она их.

– Когда вы вернетесь на сцену? – спросил первый, не обратив внимания на ее слова.

Она независимой походкой пошла к машине.

– Как смерть сына повлияет на вашу карьеру?

Снова, уже ближе, сверкнула вспышка.

Сердито махнув рукой, Тони выбила фотоаппарат из рук газетчика. Он упал на дорогу, объектив разбился.

– Эй, леди! – закричал он. – Это чертовски дорогой фотоаппарат!

Она рывком открыла дверцу машины и взглянула на шофера.

– Я не виноват, что ваш ребенок умер, – продолжал орать фотограф вслед отъезжающей машине.

– Куда едем, мисс Ландерс? – спросил шофер.

Она посмотрела на часы. Времени было еще достаточно.

– В аэропорт Кеннеди, – сказала она.

Глава 29

Париж

Редкие порывы ветра раскачивали церковные колокола, и те издавали зловещий, печальный звук.

Мишель Лазаль стоял у могилы и читал надпись на надгробии.

МАДЛЕН ЛАЗАЛЬ

1947-1982

Любил тебя больше, чем жизнь

Ветер шевелил цветы на могиле, и их белые лепестки сияли в ночной тьме. Лазаль нагнулся, поднял их и отложил в сторону.

Затем он взял лопату.

Он погрузил ее в землю, надавил на нее ногой и поднял с могилы большой ком темной земли. Он бросил его в сторону и продолжал копать. Он кидал и кидал землю. Возле могилы вырос холм. Рубашка его взмокла от пота. Он остановился, снял ее и завязал рукава вокруг пояса, как фартук. И продолжал копать.

Прошло около получаса, пока стала видна крышка гроба.

Услышав удар металла о дерево, он радостно отступил на шаг и вонзил лопату во влажную землю. Лазаль опустился на колени и стал очищать гроб от оставшейся земли. Разгребая землю, как собака в поисках кости, он сломал два ногтя. Из ободранных пальцев заструилась кровь, но Лазаль не обращал на это внимания. Только откинув с гроба последний комок земли, он выпрямился и снова взялся за лопату. Сунув острие лопаты под крышку гроба, он навалился на рукоятку лопаты.

Винты, державшие крышку, заржавели и не оказали особого сопротивления. Крышка со скрипом сдвинулась. Удовлетворенно вздохнув, он поднял ее и отбросил в сторону.

Из гроба доносился тошнотворный запах тлена.

Лазаль внимательно оглядел труп. Кожа лица и шеи высохла и туго обтягивала кости. Глазницы зияли; пустые впадины заполняло студенистое вещество, застывшее и на щеке, вернее, на том, что когда-то было щекой. В ноздрях стояла густая желтоватая жидкость, похожая на гной. Рот был открыт, в нем не хватало нескольких зубов. Десны разрушились, и язык напоминал кусок сморщенной коричневой веревки. На руке, лежавшей на груди, растрескалась и облезла кожа, обнажив кости. Дно гроба было покрыто чем-то вроде ржавчины, казавшейся черной в темноте.

Лазаль спустился в могилу и стал на колени у ног мертвой -жены. Он вспотел и дышал учащенно. Он вытер рукой лоб; кровь из разбитых пальцев оставила на коже красное пятно.

Мадлен похоронили в черном платье. Лазаль нагнулся, взял рукой заплесневевшую ткань и стал поднимать платье, пока оно не закрыло разложившееся лицо. Перед ним был гноящийся таз. Лазаль почувствовал эрекцию и расстегнул брюки. Он упал на тело и, повторяя имя жены, сунул член туда, где был ее таз. Запах его пота смешался с вонью трупа.

На него упала тень.

Лазаль поднял глаза, и пыхтенье его перешло в крик.

Над могилой стоял Жубер, глядя на омерзительную сцену. На лице его застыла зловещая улыбка.

Лазаль не мог оборвать крик.

Жубер продолжал улыбаться.

Вырвавшись наконец из кошмара, Лазаль схватился за голову так, словно она отрывалась. Он по-прежнему слышал крики и не сразу понял, что кричит сам.

Он сел в кровати. Тело его взмокло и ныло. Повернувшись, он почувствовал, что сильно дрожит. Глаза его вылезали из орбит, будто досматривая картины кошмарного сна.

Он вскочил и бросился в ванную, чувствуя приступ рвоты. Он нагнулся над раковиной и его вырвало.

Он вышел оттуда, мотая головой и выплевывая воду. Потом, шатаясь, побрел в спальню и сел в кресло у окна.

В эту ночь он больше не заснул.

Глава 30

Оксфорд

Эта дорога была знакома Блейку. Хотя он уже больше года не посещал Институт психических исследований, ему не нужно было заглядывать в карту, чтобы его отыскать. Он выехал из Лондона рано, когда улицы еще не заполнились машинами. Утреннее солнце светило неярко, доставляя удовольствие. Блейк был в джинсах и белой майке. Насвистывая в такт музыке из транзистора, он свернул на подъездную дорогу к институту.

Въехав на стоянку, он выключил мотор, но вышел из машины лишь после того, как закончилась песня. Он накинул на себя легкую куртку и пошел к главному входу. В кармане лежал блокнот и обычный набор ручек. Блейк улыбнулся, вспомнив, как много лет назад он, молодой журналист, вдохновенно брался за любое задание, вооружившись только блокнотом.

В вестибюле института была приятная прохлада, и Блейк замедлил шаги, вспоминая, куда ему нужно идти.

Из комнаты в конце коридора вышла женщина.

Писатель обратил внимание на ее стройную фигуру и обтянутые юбкой упругие ягодицы. Из небольшого разреза сзади, будто дразня его, виднелись стройные икры. Она легко и изящно шла на высоких каблуках, не замечая его.

– Извините, – сказал он, приблизившись к ней.

Она повернулась, и Блейк почувствовал тепло ее приветливых глаз. Она улыбнулась, и лицо ее просияло. Он бросил восхищенный взгляд на ее грудь, торчащую под синей блузкой.

– Вы Дэвид Блейк, не так ли? – Это был не вопрос, а утверждение.

Он широко улыбнулся:

– Наконец-то я прославился. Как вы меня узнали?

– В нашей библиотеке есть ваши книги. Я узнала вас по фотографии на обложке. Это все темные очки. Они у вас особенные.

– Они скрывают мешки под глазами, – сказал он, радуясь, что смог ее насмешить. – Мне даже неловко: вы меня знаете, а я вас нет.

– Келли Хант, – представилась она. – Я здесь работаю.

Блейк осторожно пожал ее маленькую руку.

– Вы опровергаете мои представления, – сказал он. – Я думал, что все исследователи – скучные мужчины средних лет.

– Как видите, не все.

– Вижу.

Они посмотрели друг на друга долгим удовлетворенным взглядом.

– Доктор Вернон в своем кабинете? – наконец нарушил молчание Блейк.

Келли слегка нахмурилась.

– Вы пришли, чтобы его повидать, да? – спросила она.

Блейк подтвердил это, и она показала, как найти директора института.

– Ну, я рад, что встретил вас, мисс Хант, – сказал он, направляясь к лестнице, ведущей к кабинету директора.

– Я тоже, – сказала Келли, глядя, как он удаляется.

Ей было интересно, близки ли они с Верноном.

Когда Блейк вошел в кабинет, Вернон уже стоял, протянув ему руку.

Они вежливо поздоровались, писатель сел и взял предложенный ему стакан.

– Извините, что вновь вас беспокою, – сказал он. – Но я уже написал примерно две трети книги, и мне нужно уточнить некоторые детали, чтобы ее завершить.

Вернон достал из ящика стола письмо Блейка.

– Я получил его вчера, – сказал он, улыбаясь. – Ну, как обстоят дела в книжном бизнесе?

Блейк пожал плечами:

– Так себе.

– А как продвигаются дела с вашей новой книгой?

– Я бы сказал, хорошо, но, конечно, на этот вопрос лучше ответят мои читатели. – Он улыбнулся.

Вернон слегка скис. Он посмотрел на Блейка, потом на его письмо:

– Вы говорите, ваша книга будет о подсознании?

– О подсознании, о сновидениях, астральных перемещениях и прочем. Я только что вернулся из Америки, где провел некоторое время с человеком по имени Джонатан Матиас. Вы, наверно, слышали о нем.

Вернон кивнул.

– Это замечательный человек, – продолжал Блейк. – Могущественный. – Писатель задумался.

– Что вы имеете в виду, называя его могущественным?

– Это нелегко объяснить. Он занимается знахарством, оставаясь при этом атеистом. – Блейк размышлял. – Но самое главное, он утверждает, что может управлять подсознанием других людей. Их астральными телами.

– Каким образом? – Вернон выпрямился в кресле.

Блейк посмотрел на него поверх бокала.

– Это одна из форм гипноза, – сказал он. – Я убежден в этом.

Вернон посмотрел на писателя с подозрением.

– Эффектное утверждение! – сказал он.

Блейк пожал плечами:

– Я же сказал, что он необыкновенный человек!

Директор института протянул руку и нажал кнопку внутренней связи.

– Пришлите, пожалуйста, ко мне мисс Хант, – попросил он и вновь уселся в кресло. – Вы верите, что Матиас может управлять подсознанием других людей? – спросил он писателя.

Блейк собирался ответить, но в дверь постучали, и появилась Келли.

Она смотрела на Блейка, но его удивило, что теперь она не улыбается. Он встал.

– Дэвид Блейк, – начал Вернон. – Это Келли Хант, одна из наших...

– Мы уже встречались, – резко прервала она его. – Здравствуйте еще раз, мистер Блейк.

Писателя озадачил ее холодный тон, утративший всю недавнюю приветливость.

– Мистер Блейк собирает материал для своей новой книги. Я хочу, чтобы вы оказали ему в этом помощь.

– Но моя работа... – начала она.

– Его работа как раз имеет отношение к вашей, – резко оборвал ее Вернон.

– Надеюсь, я никому не причиняю беспокойства, – заметил писатель, ощутив недоброжелательную атмосферу.

– Нет, что вы, – проговорила Келли не слишком уверенно.

Он широко улыбнулся.

– Ну, тогда я, наверно, начну. – Он поблагодарил Вернона и покинул кабинет вслед за Келли.

Директор института сел за стол и перечитал письмо, присланное ему Блейком два дня назад. Он некоторое время держал письмо в руках, потом аккуратно и с удовольствием разорвал его.

– Я чем-нибудь вас рассердил? – спросил Блейк Келли, когда они спускались по лестнице.

– Почему вы так решили, мистер Блейк?

– Потому что изменилось ваше отношение ко мне, – сказал он. – И, пожалуйста, не зовите меня мистером Блейком. Мое имя – Дэвид.

– Какого рода Исследования вас интересуют? – полюбопытствовала Келли.

Он повторил то, что сказал Вернону.

– Старина, кажется, заинтригован, – улыбнулся Блейк.

– Вы с ним старые друзья? – спросила Келли.

– Ну, я бы не сказал, что мы друзья, скорее знакомые. Я раньше несколько раз был в вашем институте, когда работал над другими книгами.

– Насколько вы с ним близки?

Блейк остановился.

– Это что, допрос? – удивился он.

Келли тоже остановилась.

– У нас с доктором Верноном было несколько деловых встреч, – сказал Блейк. – Но, при всем моем уважении к вам, я не понимаю, почему это вас так интересует, мисс Хант.

– Ладно, не сердитесь. – Голос Келли смягчился. – Простите, мистер Блейк.

Он вздохнул.

– Дэвид, – поправил он ее. – Послушайте, нам с вами предстоит работать вместе день или два, и мы можем приятно провести это время.

– Дэвид, – сдалась она, улыбнувшись.

Они пошли медленнее.

– Почему для вас так важно, друзья ли мы с Верноном? – спросил он.

– Мне любопытно!

– А мне вот что любопытно. Когда я увидел вас и мы поговорили, все было прекрасно. После моей беседы с Верноном все изменилось.

– Это трудно объяснить, – уклонилась она.

– Тогда не объясняйте, – улыбнулся Блейк.

Келли взглянула на него и поняла, что испытывает к нему нечто большее, чем симпатию.

Блейк не был красив, но правильные черты его лица, крепкая фигура и добродушно-открытый характер привлекали к нему.

– Вернон сказал, что вы изучаете сновидения, – заметил он.

– Я и сейчас этим занимаюсь, – подтвердила Келли, когда они подошли к ее кабинету.

Она провела его внутрь и жестом указала на стул; однако писатель подошел к окну и стал смотреть на окружающие институт холмистые лужайки. Келли села за свой стол и принялась изучать профиль Блейка, глядевшего на солнечное утро.

– Слишком хорошая погода, чтобы работать, – тихо сказал он.

Она улыбнулась:

– Если будете так стоять, то не напишете своей книги.

Блейк повернулся и кивнул:

– Совершенно верно, мисс Хант.

– Келли, – напомнила она.

Он улыбнулся.

– Чем конкретно я могу вам помочь? – спросила она, когда он сел напротив нее.

– Я бы хотел посмотреть лаборатории, где вы проводите свои исследования, задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете, но если возражаете, то просто позвольте мне посидеть в вашей библиотеке, и я буду счастлив. Меня осчастливить нетрудно. – Он вновь улыбнулся своей обаятельной улыбкой, и Келли почувствовала, что ее тянет к нему, к его глазам, спрятанным за темными очками. Она ощущала странный трепет.

– Начнем с лабораторий? – спросила она, вставая.

Он кивнул.

– Почему бы и нет?

Они вышли из кабинета.

Библиотека института всегда восхищала Блейка. Построенная более ста лет назад, она хранила и книги шестнадцатого века. На столе перед ним лежал оригинальный экземпляр «Дьявольского словаря» Коллина де Плянсея. Страницы похрустывали, когда он листал старый том, приятно удивляясь тому, что может читать по-французски.

Он просидел в библиотеке более четырех часов с тех пор, как оставил Келли в ее кабинете. Было почти четверть шестого. Он услышал, как заурчал его желудок, и вспомнил, что не ел с самого утра. Писатель просмотрел сделанные заметки, обнаружив пару расхождений с тем, что написано в рукописи его книги. Потом положил древние книги на свои места, взял свой блокнот и направился к лестнице.

Келли спускалась ему навстречу.

– Я пришла узнать, не нужна ли моя помощь. – Голос ее снова стал приветливым.

Они приятно побеседовали утром, мило и непринужденно, и Келли чувствовала, что ее все сильнее влечет к Блейку. С ним ей было легко, и она была уверена, что ему с ней тоже.

– Вы нашли то, что искали? – спросила она.

Он улыбнулся и изучающе посмотрел на нее:

– Кажется, я нашел именно то, что искал.

Она слегка покраснела и подождала, пока он поднимется. Они вышли в вестибюль, где теперь было значительно холоднее, чем утром.

– Вы приедете завтра? – спросила она.

– Я нашел всю информацию, которая меня интересовала, – сказал он. – С вашей помощью. Но если я когда-нибудь столкнусь с привидением, то сразу обращусь к вам. Вы были очень добры. Спасибо.

– Вы хотите сейчас вернуться в Лондон?

– Пока нет. Сначала я хочу где-нибудь перекусить, а потом, если вы сегодня вечером не заняты, я мог бы свозить вас куда-нибудь выпить.

Захваченная врасплох, Келли не нашлась, что ответить, и только хмыкнула.

– Если я буду в хорошем настроении, то, может быть, даже выпью с вами, – добавил Блейк.

– А если сегодня вечером я занята?

– Тогда я подожду до завтра.

Она рассмеялась и покачала головой.

– Могу ли я заехать за вами в восемь?

– Конечно. Хорошо, если вы знаете, куда заехать. – Она записала на бумаге свой адрес и номер телефона и подала ему.

– Скажите доктору Вернону, что я с ним свяжусь, – сказал Блейк и заметил сомнение, промелькнувшее на лице Келли. – Я позвоню ему и поблагодарю за то, что он позволил мне поработать в библиотеке.

Она кивнула.

Блейк повернулся и подошел к двери.

– В восемь, – напомнил он ей на ходу.

Стоя в пустынном вестибюле, Келли слышала, как завелся мотор его машины. «Ягуар» развернулся и покатил к дороге, ведущей в Оксфорд.

Келли улыбнулась и пошла в свой кабинет.

Стоя у окна кабинета, Вернон смотрел на удаляющуюся машину Блейка. Он подождал немного, потом взял трубку телефона и набрал номер.

Глава 31

– Ваше здоровье, – с улыбкой проговорил Блейк. Он поднял кружку и отпил пенистое пиво.

Келли, сидевшая напротив него, пригубила мартини и посмотрела писателю в глаза.

Они сидели в саду «Шута» – небольшого бара в миле от Оксфорда. Кроме них, вечерним воздухом наслаждались еще три или четыре человека. Несмотря на то, что солнце уже садилось, окрашивая небо малиновым цветом, было еще довольно тепло. Если похолодает, они смогут зайти в уютный бар. Блейк с удовольствием поглядывал на свою спутницу. Она была в легком светло-желтом платье, и грудь ее не была стеснена бюстгальтером. Писатель разглядел темные соски, соблазнительно виднеющиеся под тонкой тканью. В лучах заходящего солнца, падающих на нее и золотящих ее каштановые волосы, она казалась красавицей. Сидя рядом с ней, он испытывал что-то вроде гордости.

Заметив на себе его внимательный взгляд, Келли весело улыбнулась.

– Что ты там увидел? – спросила она.

– Очень красивую девушку. Но я думал также и о другом.

– О чем?

Он поднял брови.

– Нет, – сказала она. – Лучше мне не знать этого.

Блейк рассмеялся.

– Если честно, я думал о том, почему ты там работаешь. Это необычно для женщины, особенно твоего возраста.

– Именно этим я и хотела заниматься, закончив университет.

– А как к этому выбору отнеслись твои родители?

– Они не пытались меня переубедить. До прихода в институт я несколько месяцев работала в библиотеке. Думаю, они не возражали бы, если бы я там осталась. Боюсь, главное в жизни для нашей семьи – это обеспеченность.

Блейк кивнул.

– Расскажи о себе, – сказала Келли. – По-моему, литературный труд – дело ненадежное. Почему ты начал писать?

– Ну не потому, что хотел поделиться с другими своими мыслями, – с иронией проговорил он. – Во всяком случае, когда начинал писать. Для начала л написал пару романов.

– Удачных?

Он покачал головой.

– Чтобы добиться успеха, нужно обладать не столько талантом, сколько везением. Нужно уметь использовать благоприятные обстоятельства. Мне это не дано.

– И потому ты переключился на документальную прозу? Ты этим сейчас занимаешься?

– Тут соотношение другое: требуется пятьдесят процентов таланта и пятьдесят процентов везения.

– Ты себя недооцениваешь, Дэвид.

– Нет. Я просто знаю свои возможности.

– А твои родители? Им нравится, что их сын – знаменитый писатель?

– Мои родители умерли. Отец – от инсульта пять лет назад, и через полгода от сердечного приступа скончалась мать.

– О Боже! Извини, Дэвид.

Блейк слегка улыбнулся:

– Не надо было тебе говорить. Я жалею только, что они не дожили до моего успеха. – После короткой паузы он бодро провозгласил: – Давай больше не будем о печальном! Поговорим о чем-нибудь другом.

Сделав глоток мартини, она посмотрела на него поверх бокала. Потерять за полгода обоих родителей! Должно быть, это был страшный удар для него, и он не хочет бередить рану.

– Полагаю, как писатель, ты теперь неплохо обеспечен, – сказала она, желая направить беседу в другое русло.

– С этой профессией никогда не знаешь, что будет завтра, – сказал он. – Один неловкий шаг – и все придется начинать сначала. Это все равно, что ходить по канату на тонких каблуках.

Келли фыркнула.

– Тебе не скучно жить одной? – спросил Блейк.

– Ничуть. Вначале было трудно, но теперь привыкла.

– А тебе никогда не хотелось выйти замуж?

– Нет! – Она выпалила это таким тоном, словно он предложил ей повеситься. – Я слишком безрассудна для семейной жизни.

– Я тебя понимаю.

– А почему ты не рассказываешь про себя? Наверняка были девушки, которые пытались тебя соблазнить.

– Была парочка, но ни с одной из них я бы не согласился прожить остаток жизни. – Он улыбнулся. – Я чертовски эгоистичен. Не привык делиться ни с кем чем бы то ни было.

– Не любишь компромиссов?

– Ты слишком любопытна, Келли. – Он усмехнулся.

– Это потому, что ты меня заинтересовал.

– А это уже комплимент!

Они посидели молча, глядя друг на друга, наслаждаясь теплом заходящего солнца, запахом свежескошенной травы и легким ветерком, который шевелил верхушки деревьев в саду. Птицы на ветвях с любопытством поглядывали вниз, где рядом с Келли и Блейком три воробья бойко клевали кусочек хлеба, брошенный им молодой парочкой, поглощающей бутерброды. Где-то вдали куковала кукушка. Келли откинулась на стуле, ощущая покой, который не испытывала уже много месяцев. Прекрасный вечер; природа и близость Блейка действовали на нее успокоительно. «Интересно, что он чувствует?» – думала она.

Писатель осушил кружку и посмотрел на Келли. Мартини в ее бокале почти не убавилось.

– Надо будет почаще брать тебя с собой, – сказал он, глядя на бокал. – Если ты всегда пьешь так мало, то я сэкономлю на тебе кучу денег.

Они рассмеялись.

– Купи себе еще!

– Ты очень великодушна.

– Позволь мне тебя угостить, – проговорила она, нащупывая кошелек.

Блейк прикинулся возмущенным:

– Позволить женщине купить мне выпить? – Он подмигнул ей. – Отличная идея!

Она скомкала купюру в один фунт и бросила в него. Он поймал и пошел в бар за новой кружкой. Он вернулся, держа кружку в одной руке и сдачу в другой. Сев, он сразу отхлебнул треть кружки и вытер с губ пену большим пальцем.

– Сказал ли что-нибудь Вернон, когда ты сообщила ему, что я уехал? – спросил писатель.

– Ничего. – Келли посмотрела на него с подозрением. – А что он должен был сказать?

Блейк скривил губы в усмешке:

– Извини, Келли, но мне кажется, что в твоем отношении к Вернону есть что-то параноидальное.

Келли промолчала.

– Каждый раз, когда я называю его имя, ты хмуришься, – продолжал он. – Почему? Или это мне кажется?

Она сделала глоток мартини.

– Может быть, все дело в моем воображении, – сказала она, не уверенная в точности своих слов. А вдруг она действительно становится параноиком?

– Что ты хочешь этим сказать?

Она подумала, не рассказать ли ему о том, что происходит, о своих подозрениях и предположениях, но потом решила не рассказывать.

– Забудь об этом, Дэвид, – попросила она. – Хорошо?

Он кивнул.

Келли допила свой мартини и отодвинула бокал.

– Хочешь еще выпить? – спросил писатель.

Она улыбнулась и покачала головой.

– Нет, спасибо!

Они надолго замолчали, а потом заговорила Келли.

– Если честно, Дэвид, – устало начала она, – меня немного беспокоит тот интерес, который Вернон проявляет к моему исследованию.

Блейк нахмурился.

– Я не понимаю, – сказал он. – Он имеет право проявлять интерес. В конце концов он директор института. Это вполне естественно.

– Мне кажется, что он только о моей работе и думает.

Она рассказала ему о происшествии с Морисом Грантом, о своей поездке во Францию и о том, как Вернон настойчиво хотел оставить у себя ее отчет.

Блейк молчал. Он допил пиво и поставил на стол пустую кружку.

– Ну, – с вызовом сказала она. – Ты все еще думаешь, что у меня паранойя?

– Возможно, этому есть вполне разумное объяснение, Келли, – возразил он.

– Не надо меня успокаивать, Дэвид, – горячо проговорила она. – Есть и другие обстоятельства. Вещи, которые не имеют ни смысла, ни логического объяснения. – Она насмешливо подчеркнула два последних слова.

– Какие, например? – спросил он.

Ветерок стал холоднее, и Келли охватила легкая дрожь. Она подняла глаза и увидела, что закат окрасил небо в пурпурный цвет. Руки Келли покрыла гусиная кожа, и она потерла их.

– Мне не хочется говорить об этом здесь, – сказала она, словно опасаясь, что из сада за ними наблюдают.

– Я отвезу тебя домой, – не раздумывая предложил Блейк.

Они поднялись и пошли на стоянку, где писатель открыл перед Келли дверцу своего «ягуара». Келли села в машину, он взялся за руль, завел мотор, и они выехали на дорогу.

– С тобой все в порядке? – спросил он, обеспокоенный ее молчанием. Келли кивнула, чувствуя себя более непринужденно в салоне машины. Она даже улыбнулась писателю, который повернулся и ласково пожал ее руку. От прикосновения Блейка к ней вернулось спокойствие, и она благодарно ответила на его пожатие.

Через пятнадцать минут они подъехали к дому Келли.

Озноб, начавшийся у Келли в баре, оставил ее наконец, и она спокойно смотрела на писателя.

– Вот ты и дома, – улыбнулся он, и уже не первый раз она поняла, что ее завораживает его улыбка. И не только улыбка. Она словно попала в его сети. Ее тянуло к нему так, как никогда не тянуло ни к кому. Он обладал магнетизмом, которому она была не в силах противостоять. – Ну как ты? – спросил он.

– Прекрасно! Спасибо, Дэвид!

– За что?

– Просто спасибо! – Она протянула руку и коснулась его руки своими тонкими пальцами. За черными стеклами очков нельзя было рассмотреть выражения его глаз. Интересно, что он чувствует? – Может быть, зайдешь на чашечку кофе?

Блейка не пришлось уговаривать. Он вылез из машины, закрыл дверцу и, обойдя вокруг, открыл дверцу перед Келли.

Она пошла вперед, отыскивая на ходу ключ, и писатель с удовольствием смотрел, как изящно покачиваются ее бедра. В босоножках на высоких каблуках она устремилась вперед; мышцы ее тонких икр слегка напрягались при каждом шаге.

Он пошел за ней.

Как он и предполагал, квартира ее была уютной и безупречно чистой. Она предложила ему сесть в огромное кресло у электрокамина. Келли пошла в кухню, и Блейк услышал, как вода наполняет чайник. Вскоре она вернулась, подошла к окну и задернула шторы. Потом включила проигрыватель и поставила пластинку.

– Ты не против музыки? – спросила она.

– Нисколько.

Комнату наполнили нежные голоса Саймона и Гарфункеля.

– Кофе скоро будет готов, – сказала она, садясь в кресло напротив Блейка и как бы вновь попадая в его магнетическое поле.

– Это твоя квартира? – спросил Блейк.

– Когда-нибудь станет моей. Лет этак через двадцать. – Она пожала плечами. – К тому времени я стану морщинистой старой девой, но зато у меня будет собственная квартира.

Блейк улыбнулся:

– Я думаю, у тебя мало шансов остаться старой девой, Келли.

– Мать постоянно спрашивает меня, почему я не выхожу замуж. Она хочет, чтобы я нарожала кучу детей и стирала пеленки, – улыбнулась Келли. – Родители любят говорить о внуках, пока те не появятся. Потом они начинают жаловаться, что из-за внуков они постарели. – Келли откинулась в кресле и почувствовала, как тело ее слегка трепещет от близости Блейка, от его внимательного взгляда. Временами ей казалось, что она видит за темными очками блеск его глаз. – Твои глаза чувствительны к свету, Дэвид? – спросила она. – Я говорю про твои темные очки. – Она указала на них.

– Немного. Это, видимо, из-за того, что я уже пять лет щурюсь, глядя на пишущую машинку.

Засвистел чайник. Келли встала и пошла на кухню. Через минуту она вернулась с двумя дымящимися чашками кофе и протянула одну из них Блейку. Потом, сбросив туфли, она уселась на пол возле Блейка и поджала под себя ноги.

– Келли, я не хочу вмешиваться в твои дела, – начал Блейк, – но ты сказала, что кое-что в Верноне тебе кажется странным. Что ты имела в виду?

Она тяжело вздохнула и опустила глаза.

– Судя по твоему рассказу в баре, нет никаких причин подозревать Вернона в том, что он что-то замышляет, – сказал Блейк. – Зачем ему это?

– Дэвид. – Она пыталась говорить спокойно. – Я виновата в том, что произошло с Морисом Грантом. Я действовала неправильно. Я нарушила правила института. Власти могли его закрыть. Институт – это гордость и утешение Вернона. Он мог потерять его из-за меня, но он даже не сделал мне предупреждения и не отстранил от работы. – Она поставила свою чашку. – Вместо того, чтобы немедленно уволить меня, он стал меня защищать. Затем, когда я вернулась из Франции, он пожелал знать все, что там произошло, и оставил у себя мой отчет.

Блейк выпрямился в кресле: