Текст книги "Грибы-инопланетяне"

Командировка

Сема – из Иркутска. Когда он ездит в командировку в Питер, то на обратном пути останавливается у нас в Москве в Люблино. Сидит на кухне, хлебает красный наваристый борщ с чесночными гренками и рассказывает, как все четырнадцать дней после работы ходил в Эрмитаж. Смотрел Иордани, рыцарей в латах и карету Екатерины Великой.

«Провинция», – смеется жена.

Крещение

Меня крестили в пятилетнем возрасте семнадцать лет назад вместе с тремя старшими братьями. Мама и бабушка, и тетя Вера сказали мне, что мы идем в Коломенское смотреть церкви, а на самом деле завели в храм. Там бабушка пошла покупать крестики, и хотя я закричал: «Мне не надо». Но она принесла четыре и заявила: «Ну ты уж иди тоже, а то крестик дорогой, не выкидывать же», – хотя стоил крестик всего рубль.

Перед крещением произошло оглашение, потом моя крестная-тетя Вера за меня трижды отреклась от сатаны «и всех дел его, и всего служения его», и трижды исповедала моё желание «сочетаться со Христом».

Затем священник дядя Илья произнес великую ектению, освятил воду в купели рукой, сложенной в именословное перстосложение, помазал воду и меня елеем. Когда он мазал меня елеем, то банка с елеем выпала у него из рук и с грохотом покатилась по храму. Все бросились ее поднимать, а я побежал к выходу, но братья меня схватили и стали раздевать, но я кричал: «Не буду раздеваться, может вы не гигиеничные». С меня сорвали рубаху и шорты и силой трижды окунули в купель, а потом на шелковой веревке надели крест на шею. Трижды купель вместо меня обходила крестная.

Вплоть до двадцати двух лет я терял крестик одиннадцать раз, но бабушка каждый раз покупала новый и говорила: «Хорошо, что хотя бы носишь». Я больше никогда не ходил в церковь, но в семнадцать лет моя девушка потянула меня в храм, чтобы послушать хор, но дверь храма сорвалась с петель и придавила мне ногу, отчего я стал прихрамывать.

В шестнадцать лет я поступил в МФТИ на физика-ядерщика и увлекся тяжелым роком. Мы ходили по сцене с сатанинской атрибутикой и радостно лупили по струнам, а вокруг нас бесновались фанаты, но скоро по окончании института меня взяли на работу в ЦЕРН. На Большом адроном коллайдере я разгоняю протоны и тяжёлые ионы и изучаю продукты их соударений. Однажды протоны и ионы так сильно и удачно ударились, что я посмотрел в микроскоп и подумал: «Господи, как прекрасно устроен Твой мир».

Хероито

Рано

В детстве в квартире стоял книжный шкаф, одна створка которого запиралась на ключ. Под ключом были мифы Древней Греции, Мопассан, Катулл и почему-то Хлебников. Эти книги мне было читать рано.

С возрастом я до них добрался и долго недоумевал, почему мне это было нельзя читать. Папа тыкал в портрет Велимира на первой странице и говорил, что они самозванцы, зачем тебе знать стихи самозванцев. Тогда я сказал, что когда вырасту, то не буду запирать книги на ключ от своих детей.

Но я наврал, потому что детей у меня нет, хотя шкаф с ключом есть. В нем я храню книги, которые не показываю папе. Миллер, Сорокин, Елизаров и пр.

Тщеславие

Я очень, очень тщеславный. Вот выйдет где-нибудь что-нибудь, и я хожу, хожу всем рассказываю и показываю. Все искоса читают и кивают головами, но большинство просто не замечает. От этого я еще больше распаляюсь и тыкаю журналом в физиономии. Ну, почитайте же, ну, почитайте же меня, пожалуйста.

А все только: «Славик, отстань. Давай мы лучше тебе вина нальем. У нас мускатик Крымский остался».

Запой

– Ну, какой у меня запой? Так переберешь на свадьбе или дне рождения, что еле доползешь до кровати или друзья донесут, положат под колючее верблюжье одеяло, поставят бутылку Жигулевского пива или две бутылки Нарзана. А утром, похмеляясь, вдруг снова переберешь, и опять тебя тащат к вечеру, как дерево. Но зато на третий день отвращение полнейшее, полнейшее, ни капли в рот взять не можешь. А ты же Вася запойный? Как ты-то с этим жил?

– Утром встанешь и по стеночке, по стеночке, прямо как был в тапках и полосатой пижаме вниз на улицу, на Пятницкую, в пельменную. Стакан коньяку у девочки-продавщицы попросишь, и мотор заработал на полную мощность, и кровь густая по венам потекла. Поднялся назад – кофейку выпил, яичницу из четырех яиц съел, газету коммунистическую прочитал, а потом на турнике покрутился и бегом в контрастный душ. Дальше два часа работаешь в мастерской, картины красивые рисуешь, на натурщиц голых смотришь. На обед в ЦДХ. Венгерский гуляш, котлета по-киевски, яблочный мусс, пьешь много Крымского сладкого портвейна с друзьями художниками, но чтобы искусству не мешало. Опять за работу, а ужин в ресторане уже с водочкой. Как добрался, домой не помнишь. И так каждый день в течение тридцати лет.

– Ну, пить-то ты как-то бросил?

– Пришла мама в мастерскую и сказала: «Вася, ты уже стал рисовать коммунистов?» Ну, я после этого и бросил пить. Сорвался лишь один раз после похорон мамы. Месяц пил, но вспомнил маму и бросил.

С днем Победы)

Когда дед рассказывает о войне, то все у него смешно получается. Сам он при рассказе подскакивает на старой крашеной сколотой табуретке, не смотря на мучающие его еще с 1941 года боли в спине, когда он неподвижно, спасаясь, пролежал четыре часа в воронке заполненной водой. Еще он смешно жестикулирует, то поведет правой рукой, то левой, то пригнется от выстрела снайпера, то присядет от осколков.

«Посадили нас на девять танков, поехали мы на укрепрайон. Из девяти танков – два целых, пятьдесят человек убиты. Раскинуты по всему полю, а у немцев два танка подбито» – дед рассказывает и смеется.

«Это тогда», – говорит, – «страшно было, а сейчас только друзей убитых жалко. Сейчас уже и всех не упомнишь. Помню Васю рыжего, Колю помню. Помню, как с бабкой на прожекторе познакомился, а всех не помню».

Иногда мне хочется прилететь к нему с диктофоном и все записать, но такие далекие расстояния, что ничего никогда не получается. Недавно он прислал мне электронное письмо. «Привет, Главный внук. Спасибо за поздравления с Днем Победы)».

Анекдот по Хармсу

Однажды Лев Толстой приехал в Финляндию. Ну, там его финские культуртрегеры встретили, накормили в ресторане, сводили в сауну, а потом говорят, что на два часа у него намечена встреча со средними финскими писателями.

Классик задумался, потряс длинной взлохмаченной бородой и говорит: «Вот, наверное, если бы Достоевский приехал, то ему бы организовали встречу с лучшими финскими писателями, а мне одни средние достались». Стукнул о землю посохом, резко развернулся и обиженный ушел бродить по земле русской. Искать правду.

Только позже Софья Андреевна ему сказала, что территориально Финляндия делится на Высшую, Среднюю и Низшую. Лев Толстой должен был встречаться со Средними финскими писателями.

Бегемот

В Африке самый страшный зверь не рыжий гривастый с зевотной пастью лев и не пятнистый вечно гоняющийся за буйволами ягуар, а бегемот, сидящий в хилом Ниле периода летней засухи, виляющий черной кожаной попой в такт течению, грозно оглядывающий свое стадо. Не ползут ли к брюхатым самкам и неосторожным детенышам зеленые зубастые твари-крокодилы, оставшиеся неизменными не то что с эпохи Ра, а со времен господства птеродактилей и ихтиозавров.

Вот-вот сейчас он грозно раскроет розовую пасть, чего-то там заревет в гулкую савану, и его дружки окружат лопоухого хищника, чтобы примерно наказать и навсегда внести его в список жертв бегемотного произвола.

Бегемот – это демон. В изображении дьявола присутствует бегемот с головой лошади. Он один из первых соратников лукавого. Направляется Вельзевулом в самое пекло событий с остро отточенным копьем и железным щитом с изображением своего господина, чтобы нанести упреждающий удар по зазевавшемуся простофиле и забрать у того душу на самых отвратительных условиях. Вот он мчится в кожаном шлеме по Нилу, спешит к дьяволу за новым поручением.

Бегемота боятся все жители Африки. Когда пароход проходит мимо стада, то провожатый просит не злить животных, потому что они не раз в порыве ярости совместно опрокидывали пассажиров в теплую, противную, липкую воду, раскачивая пароход с разных сторон.

Посмотрите на носорога. Он яростен, но туп и глуп, а поэтому безопасен. Провожатые никогда его не боятся, а от вида бегемота впадают в трепет и тянутся за фляжками с дешевым шотландским виски, чтобы побороть страх и продолжить свою пусть мало прибыльную, но единственную в этих местах работу.

Профессия

Я уехал из своего городка N в шестнадцать лет, а все мои одноклассники остались дома. Иногда я их ищу в Интернете, но никаких вестей нет. Недавно мне сказали, что Пак (Илюша Паковкин) стоит на вышке и охраняет братка Гусмана (Сережу Гуськова). Иногда они подают друг другу знаки. Вохровец Симон (Сёма Луговкин) стережет склад бытовой техники от вора в законе Шули (Саши Переверченко). Инга Востроносова работает в суде и шьет дела уркам, а Армен Григорянц содержит бордель с девочками и мальчиками. Половина сидит, половина охраняет.

Иногда я встречаюсь с одноклассниками, и мне бывает неудобно называть свою профессию.

Блатняк

В нашем училище МВД все слушают или блатняк или тяжелый металл. Предпочтения к металлу связаны с тем, что нас часто ставят на концерты тяжелого рока для охраны правопорядка. Если металл любишь, то для тебя бесплатное зрелище, а если нет, то сразу увольняйся из органов.

Любовь к блатняку обусловлена тем, что часто общаешься с противоправным элементом. Однажды мы везли на машине трех урок четыре дня, и у нас было всего две кассеты Круга. Их мы и крутили все время. Кто слабый, тот сразу отпал и умер, а кто остался, тот полюбил блатняк.

Хотя название блатняк неверное. Это шансон, и Шарль Азнавур тоже поет шансон. А вообще, шансон пошел от того, что были братки, они слушали блатняк, потом в девяностые их всех поубивали, а, кто остался, стал крутым бизнесменом. Крутой бизнесмен не может слушать блатняк. Для них его назвали – шансон. И радио назвали «Радио-шансон».

Полоски

Отпускает

Слушать Шаова и читать Адамовича мне не удалось, но зато получилось слушать Дженис Джоплин, листать Газданова и смотреть Кислевского «Красный». Теперь, когда кто-нибудь входит в комнату и спрашивает, что я делаю, то мне сложно ответить. Одним я говорю, что пишу, другим, что сплю, а третьим, что взял с работы халтурку.

Когда мне особенно не хочется крапать истории, я вместо того чтобы курить на кухне, надеваю дубленку и иду на мороз во двор. Выпустишь в небо пару струек сизого дыма и отпускает.

20 лет

Из нашего семинара мне нравятся четыре девочки из шести. Хотя на самом деле мне нравятся все шесть девушек. Просто две из них приходят со своими молодыми людьми. Когда я смотрю на девушек мне хорошо, но у нас разница в двадцать лет.

Вообще я морально чувствую себя на двадцать лет. Просто в 20 лет я каждый день повторял, что мир ужасен, а в сорок я каждый день повторяю, что мир прекрасен.

Чук и Гек

Телевизор

Однажды Чук и Гек пришли в телевизор и стали рассказывать смешные истории, никого другого не пуская. Чук говорит о Геке и смеется. Гек говорит о Чуке и хохочет, а телезрители молчат. Сидят на своих креслах-диванах, жуют воблу с пивом и молчат, потому что звук у телевизора выключен, и изображение тоже выключено, да и вообще телевизора в доме нету. Тогда Чук и Гек вылезли из ящика наружу и надавали пендалей телезрителям. Чтобы им неповадно было. Чтобы помнили, кто в доме хозяин.

Мундир

У Чука был мундир. На нем восемь блестящих пуговиц, а у Гека на мундире было девять блестящих пуговиц. Поэтому Чук вызвал к себе портного и приказал пришить к мундиру еще одну пуговицу. Портной бился семь дней, но не придумал, куда пришить девятую пуговицу Чуку. Поместит по линии вниз, получается напротив достоинства, приляпает сверху – не пролазит голова Чука. Чук посмотрел-посмотрел на портного и отправил его на поселение, а сам ночью пробрался в одежный шкаф Гека и отрезал от его мундира девятую пуговицу тяжелыми железными ножницами. Обрадовался.

Старушки

У старушки Варвары дома были портрет Чука и портрет Гека в рост, но она могла разместить в своей крошечной комнатке в коммунальной квартире только один портрет, потому что не было места. Варвара долго думала, чей портрет оставить, а чей выбросить на помойку, но так и не решила, написав письмо с этим вопросом Чуку и Геку. Чук и Гек посидели, подумали и ответили: «Нет ли у Вас Варвара еще одной подходящей надежной старушки, которой можно было бы доверить один из наших портретов?» Варвара вспомнила о старушке Федосье и отдала ей Чука, а себе оставила Гека. Теперь старушки Варвара и Федосья говорят, что Чук и Гек очень умные и порядочные люди.

Выборы

Чук и Гек пошли на выборы. Подошли к бабушке адрес сверять, а их в списках нету. Стали они кричать и вызвали ОМОН. ОМОН построил всех бабушек страны в полоску и вызвал начальника избирательного участка, чтоб примерно наказать, но начальник быстро нашел нужные бумаги и внес Чука и Гека в списки.

Пошли они в избирательную кабинку, а их в перечне депутатов нету. Стали они кричать и позвонили в ОМОН. ОМОН вытащил из постели начальника Центризбиркома, и он внес их в список депутатов. Чук проголосовал за Гека, а Гек проголосовал за Чука. По выходе из кабинки им сказали, что они победили.

Президент

Чука и Гека позвал американский президент в США, но только одного из них. Стали Чук и Гек спорить, кому идти на прием. Кричали: «Я главный, нет я главный». Устали орать. Решили поиграть в буру. То Чук выиграет, то Гек, но никому одолеть не удается. В итоге Гек провел прием из джиу-джитцы. Чук упал на пол и расплакался, потому что ему хотелось увидеть черного американского президента, но никак не удается. Гек подошел к нему, погладил по голове и отпустил Чука в Вашингтон с миром.

Воздушный шарик

У Чука был воздушный шарик, надутый водородом. Он его привязал на громоотвод и пошел на кухню пить смородиновый кисель, но тут ночью с охоты возвращался Гек. Он посмотрел в свой инфракрасный бинокль и увидел, что НЛО витает над крышей дома. «Я спасу тебя, Чук», – закричал Гек и выхватил свой самострел, сделанный умельцами Ижевского завода. Медленно вогнал стрелу в приемник, медленно прицелился и медленно нажал курок. Шарик со свистом заметался по небу, и в утренних новостях передали, что была воздушная атака на дом Чука и Гека. Начальника ОМОНа лишили премии.

В Токио

Однажды Чук полетел в Токио гонять япошек, а Гек остался дома. Сидел возле телевизора и смотрел передачу по каналу. Вдруг её прервали и стали сообщать, что Чук гоняет япошек, но показывали другого дородного дядьку. Гек замахал руками, закричал: «Это не Чук, это не Чук», – и вызвал прессу. Пресса приехала и стала брать интервью у Гека, но один журналист подошел к телевизору и переключил канал, а там живой неподмененный Чук. Гек осекся и поколотил железным кулаком всю прессу, не тронул только хороших и добрых журналистов.

Любовь

Чук и Гек любили собраться вместе и смотреть друг другу в глаза. «Эх, люблю я тебя, старина, Чук», – говорил Гек. «Эх, люблю я тебя, старина, Гек», – говорил Чук. Потом обнимутся, выпьют Бордо урожая 1993 года с южного склона и затянут песню: «Хасбулат, удалой. Бедна сакля твоя».

Полоски

В 1982 году я работал военным врачом в госпитале имени Бурденко и был послан в Африку с миссией Красного креста лечить аборигенов от боевых ран. Под прикрытием Красного креста посольство Советского Союза в Итурее помогало повстанцам оружием, и десятки безруких, безглазых и распоротых негров ежедневно поступало мне под скальпель. Они чего-то шептали, говорили и орали по-итурейски, а я резал, отпиливал и сшивал, прерываясь только на тридцатиминутный обед.

Жаркий удушливый климат, постоянный вид крови и отрезанных частей тела привел меня в подавленное состояние, но через год приехала жена Рая, и вдвоем переживать всю эту обстановку стало легче.

В 1985 году я вернулся в Москву и на заработанные деньги купил автомашину Ниву (Волга мне не нравилась), телевизор, два видака и джинсы техасы. Утром 5 сентября я надел техасы, чтобы пойти в Кузьминский парк, где сел на лавочку, оказавшуюся только что окрашенной. Жирные поперечные зеленые полоски пересекли мою задницу. Чтобы скрыть свой позор, я вырезал из старого кожаного плаща заплатки и наклеил их на джинсы.

20 декабря 1988 года мне пришло предписание из Министерства обороны снова лететь в Итурею. Мы сидели в военном аэропорту, но принесли телеграмму с сообщением о выводе наших инструкторов из Африки. Ни врачи, ни военные, ни переводчики больше не понадобятся. Итурея же распалась на враждующие полоски. Кто их там теперь всех лечит непонятно.

Рыжие

75% процентов моих жен были рыжие. 100% процентов моих жен были скорпионами. Совмещение рыжести и скорпионства давало самые непредсказуемые последствия. Непостоянный, воинственный нрав скорпиона накладывался на изворотливую натуру рыжего, что приводило к самым странным, запутанным и взрывоопасным ситуациям.

При Петре I рыжих не пускали в качестве свидетеля в суд. Прямо было написано в законе – не пускать рыжих. Петр говорил: «Их и так отметила природа, ибо нрав их хитрый и дьявольский».

Нынешняя моя жена тоже скорпион, но блондинка. Это, наверное, и спасает.

Погост

На выходные летом и ранней осенью с семьей езжу отдыхать в одну и ту же гостиницу. Мне там нравится – лес, рыбалка, шашлыки, сауна, кинотеатр, бассейн, но однажды хозяин гостиницы провёл конкурс на название нового только что построенного корпуса. Все, кто хотел, через сайт слали свои предложения, потому что выигравшему давались два дня бесплатного отдыха.

Победил профессор-филолог. Он посоветовал назвать корпус Погост, ссылаясь на словари, рукописи и свитки. В старославянском погост – это постоялый двор. Хозяину очень понравилось. Но я стал возмущаться, потому что в старославянском это, может, и обозначало постоялый двор, но в русском языке погост – кладбище. В доказательство я принес словарь Брокгауза.

Хозяин посмотрел, подумал, но результаты конкурса отменять не стал, хотя мне тоже выдал два бесплатных дня отдыха. Наверное, очень уважает профессора. Говорят профессор – специалист по Бродскому.

Моим именем

Лене изменяет муж. Она узнала об этом случайно. Когда муж ворочается в постели, то во сне твердит: «Валя, Валя, Валя».

Мы стоим с ней на лестничной клетке и курим. Лена прислонилась лбом к стеклу и говорит: «Я очень хочу, чтобы муж случайно назвал её моим именем, и она бы воскликнула – кто эта сука»?!

Бомж

Иду я по трем вокзалам, а там иностранец в тройке к бомжу по иностранному обращается:

– Как пройти на Красную площадь?

Тут меня гордость за страну обуяла, думаю, посрамит он сейчас отчизну. Я подошел, оттолкнул бомжа и на английском спрашиваю:

– Чем могу Вам помочь, мы русские очень любезный и доброжелательный народ.

Иностранец заулыбался:

– Какой у Вас чистейший йоркширский выговор. Наверное, Вы очень образованы. Как мне пройти на Красную площадь?

Я уже ответ заготовил, но тут понял, что хотя живу в Москве тридцать пять лет, не знаю, где находится Красная площадь. Был на ней в детстве пионером, но все забыл. Стою озираюсь.

Но тут подошел бомж и на чистейшем английском отвечает:

– Красная площадь на Охотном ряду. Идите в метро.

Дал я бомжу сто рублей и пошел в горести домой.

Учительница в школе

Учительница русского языка и литературы говорила мне в школе:

– Слава, не мох, не снех, не бех, а моГ, снеГ и беГ. Понятно? Повтори.

Но я упорно твердил: «Мох, снех, бех, Бох», – наверное, потому что мой папа был с Кубани из станицы Ахтырской.

А недавно я послушал еще раз, как Верасы поют «Завируху». Там везде снех.

Полковник КГБ

Спасение

К нам на работу пришел спасатель из МЧС и стал рассказывать, как себя вести в случае человеческого обморока, инфаркта или остановки сердца. Оказывается, есть специальные точки на теле, на которые надо нажать в том или ином случае. Ну, надавить на ноготь указательного пальца левой руки или ткнуть под носом или перетянуть ниткой ноготь большого пальца и сердце снова радостно застучит, как часовой механизм.

Лекцию я запомнил плохо, но когда летел на отдых в Рим, то в зале ожидания одна девушка отключилась. Все стали звать врача, бить ее по щекам, но я подошел, гордо нажал на ноготь, она и очнулась. Открыла синие глаза и говорит: «Вы мой принц навеки. Визите меня хоть на край света. Буду вам верна до скончания веков».

Злые читатели

Читатели иногда меня дубасят. Лупят наотмашь, потому что хотят точности и справедливости, а я всё выдумываю, путаю документальные факты, искажаю действительность, не слежу за реалиями. Тогда читатели сидят, сидят, а потом как выскочат из засады и ну частить по сопатке. И поделом.