Текст книги "Кисть ее руки. Книга 1"

Мы перестали биться в дверь и одновременно пнули ее ногами. Она сильно накренилась, и я смог увидеть всю комнату, хотя она была наполнена густым белым дымом. С левой стороны находится камин, вокруг него было видно большое пламя. Было очевидно, что источник огня здесь. Пламя началось от камина и сейчас распространилось на бо́льшую часть пола, стен и потолка. Казалось, что покачивающееся оранжевое пламя прилипло к поверхности, как рисовые лепешки. Пожилой мужчина прыгнул двумя ногами на дверь, и она наконец окончательно упала внутрь комнаты.

– Давайте огнетушитель! – закричал он.

Я быстро протянул ему огнетушитель, он перевернул его, ударил о дверь, и из него стала хлестать белая пена. Держа раструб, он равномерно поливал пламя.

– Еще огнетушитель есть?! – крикнул он.

– Только этот! – громко ответил хозяин. Однако из-за рева пламени его голос показался тихим. Жара была ужасная. Мне казалось, что мой лоб пылает.

– Тогда так. Пожалуйста, налейте воды в ведро!

Следуя его указанию, я вернулся на лестницу, поспешно поднял с пола ведро и подставил под кран. Кайо, стоявшая рядом с ним, тут же его открыла.

К счастью, напор была сильный. Ведро набралось быстро. Кайо закрыла кран, я передал полное ведро хозяину, и он, вернувшись в комнату, стал быстро плескать ее в огонь.

Мне показалось, что пламя начало отступать под ее напором. А может быть, дело было и не в воде – к этому времени огнетушитель значительно ослабил горение. Именно он сыграл главную роль. Я наконец заметил лежащую на полу женщину в кимоно. До этого увидеть ее мешали пламя и белый дым.

Хозяин сунул мне ведро, чтобы я снова его наполнил, а сам побежал в комнату и, обогнув низкий столик, подскочил к девушке. Опустившись рядом на колени и подняв ее, он вскрикнул. Я оставил Кайо наполнять ведро и бросился к хозяину.

Комната была совершенно пустой. Всю ее обстановку составляли только один довольно большой низкий столик и несколько подушек для сидения с белыми чехлами.

Хозяин прижимал к груди девушку в кимоно, которую звали Сатико.

Ее совершенно белые, видимо, от пудры, щеки в свете пламени казались оранжевыми. Глаза ее были закрыты, и даже вблизи она выглядела словно кукла.

Но хозяин закричал не поэтому. Когда он взял ее на руки, ее челка, обычно полностью закрывавшая лоб, упала назад. Но в середине него осталась прядка волос. Она прилипла к запекшейся крови.

В центре лба женщины зияла дыра размером с монету, и густая кровь стекала в сторону виска. Мне показалось, что она уже застыла. У меня чуть не остановилось сердце от потрясения, но я не мог оторвать взгляда от ее мертвого лица. Его черты были настолько идеальны, что она выглядела совершенно как кукла. Я не мог отделаться от впечатления, что передо мной сломанная кукла, а не мертвый человек. Мы были мокры от пота, но она ни капли не вспотела, хотя так долго лежала на жаре. И это делало ее еще больше похожей на куклу.

Мне показалось, что я смотрел на нее очень долго, но на самом деле прошло, вероятно, меньше секунды. Комната была наполнена невыносимой жарой и удушливым дымом. Невозможно было стоять рядом с трупом. Весь лоб хозяина усыпали капли пота, он уже начал стекать струйками.

– Вынесем ее отсюда! – сказал хозяин.

– Держите тут!

– Ведро наполнилось, – услышал я голос Кайо.

– Да, давайте его сюда, – спокойно сказал пожилой мужчина, и сразу же раздался звук плещущей по стене воды. Тут же поднялось новое облако густого белого дыма, который ударил прямо в горло и заставил меня закашляться. Я поднял ноги девушки в белых таби[13]13
  Таби – носки с отделенным большим пальцем, которые носят с кимоно.


[Закрыть], хозяин держал голову, и мы поспешили в комнату, куда выходила лестница. Вокруг царила жара, как в печке, только ноги девушки были как лед. Но трупное окоченение еще не началось.

Неся ее, весь в поту, я огляделся, удивляясь, что удалось потушить этот огромный пожар. Всего-то от одного огнетушителя и пары ведер воды пламя почти погасло. Только тлели большой кусок дерева перед камином – все, что осталось от кото, – да часть стены. Ну и, конечно, продолжал гореть огонь в камине. Я отметил, что дрова до конца не прогорели. И еще раз убедился, что все окна в комнате закрыты.

Комнату наполнял белый дым, из глаз постоянно лились слезы, поэтому почти ничего не было видно, но в этот момент я увидел прямо перед собой кое-что неожиданное на стене рядом с камином.

Это была большая картина маслом, размером примерно метр на полтора. Она изображала жутковатого вида стоящего человека, одетого в черное. На голове его была окровавленная повязка, а по бокам к ней крепились какие-то вроде бы фонарики. На груди человека висело что-то светящееся, в правой руке он держал длинное ружье вроде охотничьего, а в левой – обнаженный японский меч. Лицо его почти скрывала темнота, губы скривились, а глаза, казалось, светились, как у демона.

Что за картина? Почему на таком большом холсте изобразили этого жуткого мужчину? Об этом я думал, пятясь спиной из комнаты в сторону лестницы.

В этот момент я услышал громкий грохот и крики. Двое мужчин в пижамах – к давешнему пожилому прибавился крупный, средних лет – наугад открывали стеклянные окна у лестницы. Покончив с ними, они пошли в комнату, где был пожар, и стали открывать окна там, видимо, чтобы выгнать дым.

Я почувствовал, что Кайо, стоявшая у раковины, двинулась в мою сторону.

– Не смотри! – крикнул я.

Мне не хотелось, чтобы она, такая чувствительная, увидела такую ужасную сцену. К счастью, она отвела взгляд.

Я попытался опустить ноги мертвой девушки на пол возле лестницы. Однако хозяин, державший голову, показал мне подбородком, что нужно идти дальше, и я продолжил пятиться. Скоро я наткнулся задом на дверь.

– Эй, Фудзивара, открой дверь! – крикнул хозяин, и молодой человек, стоявший неподвижно в углу комнаты, поспешил ко мне и открыл дверь за спиной.

Там оказалась еще одна темная комната. Пока я пятился, Фудзивара вбежал в нее и потянул за шнур, чтобы включить висевшую в центре комнаты люминесцентную лампу.

Комната была площадью в шесть татами, на полу лежала постель. В углу, прислоненный к стене, стоял большой предмет под белой накидкой, вероятно, кото.

– Положим ее сюда, – сказал хозяин.

Он быстро проскользнул мимо меня и отодвинул ногой одеяло. Я медленно опустил труп на белую простыню. Затем хозяин медленно накинул одеяло.

– Фудзивара, у нас нет где-нибудь белой материи? – спросил он.

С этими словами он побежал вниз по лестнице. Я пока не слышал, чтобы Фудзивара что-нибудь сказал.

Я вслед за хозяином вернулся на лестничную площадку. После хотя бы минутного пребывания в комнате со свежим воздухом понимаешь, что в месте пожара стоит ужасный запах.

Стоя у входа в комнату, где начался пожар, я смотрел на камин. Дрова в нем светились красным, но, похоже, это были и не дрова вовсе, а металлическая имитация.

Пламя удалось успешно погасить; обгорела только часть пола и потолка комнаты. К счастью, пожар сам по себе не стал серьезным бедствием, вот только женщина погибла.

– Это окно обязательно надо открыть, – раздался голос из комнаты.

– Дым так и так не выходит, так что нет смысла, – сказал крупный мужчина средних лет.

– Все же лучше открыть, – ответил хозяин.

– Нет, стойте! – крикнул кто-то.

Я повернулся на голос и увидел, что кричал пожилой.

– Кто-нибудь руками прикасался? – спросил он.

– К чему?

– К створкам и замкам.

– Нет, пока нет.

– Думаю, лучше будет оставить все как есть. Пока не приедет полиция. Здесь все окна и двери были закрыты.

Когда пожилой это сказал, до меня дошло. Ведь это классическая запертая комната!

– Да, лучше оставить все как есть и ничего не трогать, насколько это возможно, – не мог не поддержать его я.

Все присутствующие разом посмотрели на меня и замолчали. Они не могли понять, кто я такой, и поэтому не знали, как ко мне относиться. Митараи не обратил бы на это никакого внимания, но меня удивили и смутили их взгляды.

Судя по внешнему виду трупа, женщина погибла из-за огнестрельного ранения в лоб. Единственная пуля, попав в лоб, оборвала ее жизнь. Таким образом, это убийство с применением огнестрельного оружия. Однако…

Я еще раз просунулся в комнату и осмотрелся внимательнее. Окна представляли собой многочисленные стеклянные секции. На вид все они закрыты. Никто из присутствующих сейчас не мог мгновенно их запереть. Когда мы только что выносили труп, я тоже своими глазами видел, что окна заперты. Точнее, не знаю, были они заперты или нет, но, по крайней мере, с того момента, как я вошел в комнату, все окна были плотно закрыты.

Несмотря на жару, я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ведь это настоящее убийство в запертой комнате! А что же еще?

– Вы прикасались к ключу? – невольно спросил я мужчину, который только что возражал насчет открытия окна.

– Нет, вовсе нет, – ответил он.

Тогда я, набрав побольше воздуху в легкие, вошел в комнату и, преодолевая жару и дым, обошел ее, чтобы убедиться, что окна заперты. Некоторые стеклянные секции были сделаны раздвижными, их можно было открывать и закрывать. Однако их замки был плотно замкнуты. Так было и слева, и справа.

Я вернулся на лестницу, глубоко вздохнул и задал вопрос Кайо:

– Кто-нибудь входил в комнату и запирал окна?

– Нет, никто. Все только заглядывали внутрь, плескали воду и тут же выбегали обратно.

Это и понятно. Внутри все еще было настолько задымленно, что я не выдержал и десяти секунд. Раньше было еще хуже. Никто не мог позволить себе такой роскоши, как трата времени на запирание замков. Да если бы кто-то это и сделал, это не могло не броситься в глаза.

– Эй, кто-нибудь звонил в полицию? – спросил хозяин.

– Я только что позвонил, – ответил Фудзивара.

– Хорошо, тогда давайте все спустимся вниз и подождем ее прибытия, – сказал хозяин.

Все молча кивнули.

5

В гостиной на первом этаже горел свет, мы сели на диваны, покрытые белыми чехлами, достали свои носовые платки и вытерли пот с лица. Там мы остались ждать, пока приедет полицейский. Часы с маятником на стене показывали час ночи. Я удивился, что еще так рано. Мне казалось, уже скоро рассвет.

Кайо села рядом со мной на диван, а хозяин особняка – в кресло. Худой пожилой человек, который так быстро действовал на пожаре, сел на другой диван, и мы наконец получили возможность познакомиться. Остальные двое – крупный мужчина средних лет и невысокий молодой человек по фамилии Фудзивара – по указанию хозяина пошли на кухню заваривать чай.

Судя по тону хозяина, это были повара, оставшиеся жить в бывшей гостинице.

– Боюсь, нехорошая история заварилась, – сказал хозяин, почесывая щеку, а затем торжественно зажег керосиновую печку, стоявшую перед раздвижной дверью. Действительно, было холодновато. В закопченном маленьком окне появилось оранжевое пламя, вскоре почувствовался и запах.

– Так, давайте я представлюсь первым, – сказал хозяин неохотно, – нельзя же сидеть и просто смотреть друг на друга. Меня зовут Кадзуо Инубо. Владелец этой бывшей гостиницы.

Он коротко кивнул. Казалось, он считал это ниже своего достоинства.

Возможно, под влиянием произошедшего, а может быть, просто из-за холодного света флуоресцентных ламп на потолке, лицо его выглядело ужасно. Волосы на макушке поредели, кожа на щеках и подбородке немного обвисла, из-за чего все лицо казалось слегка опухшим. Но если присмотреться, черты лица у него были вполне себе.

– Моя фамилия Исиока, я писатель.

– Хо, писатель, – прореагировал на мои слова Кадзуо Инубо.

Только и всего. К сожалению, когда я представляюсь кому-то немного старше себя, люди, как правило, не знают, кто я. Но, как ни странно, всем довольно хорошо известно имя Митараи. Это всегда кажется мне нелогичным.

И сейчас, если бы я упомянул про Митараи, Инубо, возможно, догадался бы, кто я такой. Однако царившая в комнате подавленная атмосфера не располагала к таким пустым разговорам, а Инубо по той же причине не спросил меня, что я пишу.

– Меня зовут Кайо Ниномия. Я из Токио, – сказала Кайо, сидящая рядом со мной.

– Вы из издательства или чего-то в этом роде? – быстро спросил Инубо.

Он с самого начала пытался понять, в каких мы отношениях. Даже отказывая нам в ночлеге, он интересовался ими. Было очевидно, что он считал необходимым не упустить этот момент и выяснить все сейчас.

– Вовсе нет.

– Жена господина писателя?

– Нет.

Инубо было очень интересно, и, казалось, он хотел спросить что-то еще, но сдержался и промолчал. Как бы это ни было любопытно, но все-таки только что погиб человек.

– Меня зовут Сакаидэ. У меня магазин промтоваров в Окаяме, но сейчас я оставил его на сына с женой и приехал сюда отдохнуть, – сказал бесстрашного вида пожилой человек.

– Но гостиница ведь закрыта? – несколько саркастически спросил я Инубо. Несмотря на то что в такой поздний час нам негде было остановиться, хозяин настойчиво пытался нам отказать. Инубо сделал кислое лицо и заговорил с неприязнью:

– Закрыта. Я здесь живу. Однако есть люди, которые помогали моему предшественнику, умершему в позапрошлом году, и были близки с ним, поэтому только им я разрешаю здесь останавливаться, – сказал он как бы оправдываясь, – к тому же, если бы вы приехали немного раньше, может быть, что-то и вышло бы.

– Здешние горячие источники полезны для поясницы и внутренних органов. А у меня как раз недавно стала болеть поясница, – сказал Сакаидэ.

– Это знаменитый человек, он когда-то летал на «Зеро-сэн»[14]14
  «Зеро-сэн» – японский палубный истребитель времен Второй мировой войны «A6M Zero», разработанный «Мицубиси».


[Закрыть], – веско сказал Инубо.

Он хотел сказать, что Сакаидэ более знаменит, чем я. Когда он упомянул об этом, я вспомнил, что где-то видел фотографию этого старика. Ростом он, должно быть, около метра шестидесяти пяти. Волосы совершенно белые, лысеющая макушка. Очки – похоже, для дальнозоркости. Щеки впалые, переносица высокая; стройный, очень хорошая осанка. Всегда четкие движения. К тому же он ничего из себя не строил, поэтому у меня сложилось о нем очень хорошее впечатление. Редко встречаешь таких людей. Обычно в характере японцев есть что-то похожее на Инубо.

– Своих старых друзей я готов оставить ночевать, но я ничего не могу предложить другим. У меня и постельных принадлежностей недостаточно, и предложить могу только летнюю комнату, хотя сейчас холодно. Большинство комнат пустует, поваров мало, поэтому некому приготовить приличную еду. Мне надо еще за полем ухаживать. А вам только позволь остаться на ночь, потом от жалоб не отвертишься.

Инубо продолжал ворчать в том же духе, но названные им причины показались мне недостаточно вескими, чтобы нам наотрез отказать, поэтому его речь меня не убедила. Если бы нас оставили на ночь, мы бы никогда не стали жаловаться, как бы холодно к нам ни отнеслись. Нас не нужно было кормить; в крайнем случае, мы могли бы обойтись и без постели, что все равно было бы лучше, чем спать на земле. Я не мог избавиться от впечатления, что у Инубо была какая-то другая причина отказать нам. Но сейчас было не время выяснять такие вещи. Погиб человек.

– А кто эта женщина, которую убили? – быстро спросил я.

– Ее зовут Сатико Хисикава, она была артистка, играла на кото. Она всю свою жизнь была близка с моими предшественниками.

– Предыдущий хозяин, Хидэити Инубо, был в наших краях известным специалистом по кото, – объяснил мне Сакаидэ, – поэтому в этом доме много необычных кото, от традиционных до редких, сделанных из различных пород дерева. Название «Рюгатэй» тоже связано с культурой игры на кото. Не знаю, в курсе вы или нет, но деку кото принято уподоблять дракону, и у каждой ее части есть свое соответствующее название. Госпожа Хисикава была ученицей знаменитой в этих местах мастерицы игры на кото по имени Онодэра, и у нее это отлично получалось.

Сакаидэ продолжил рассказ:

– При прежнем хозяине здесь часто устраивали концерты, приглашали исполнителей на кото из Осаки и Кюсю. Тогда я и познакомился с госпожой Хисикавой. Ей здесь очень нравилось, она часто приезжала. И в этот раз она тоже приехала немного подлечиться.

У Инубо на глаза навернулись слезы. Увидев их, я подумал, что, возможно, он и не такой уж плохой человек.

– Почему подлечиться? Она чем-то болела? – спросил я Инубо.

– Нет, это артистическое. Видимо, был небольшой нервный срыв, и врач порекомендовал ей отдохнуть. Прежний хозяин очень ее любил; может быть, это его дух позвал ее… – сказал Инубо самым будничным тоном, – а может, и не он…

– А если не прежний хозяин… – вмешалась молчавшая до сих пор Кайо, как будто не могла больше сдерживаться.

Однако Инубо больше не отвечал.

– Почему она умерла? – спросила Кайо слегка раздраженно.

Да, я тоже хотел об этом узнать.

– У нее были какие-то проблемы? Что-нибудь с сердцем?

Я удивился вопросу, но потом сообразил, что Кайо не видела трупа.

– Нет, я ни о чем таком не слышал. Она была совершенно здорова и до последнего момента чувствовала себя хорошо. Когда они разговаривали с дочерью, часто шумели, – сказал Инубо.

– Господин Исиока, отчего она умерла? – спросила меня Кайо.

Я рассказал ей то, что видел. Однако, как ни посмотри, это очень странно… В запертой комнате…

– Я не мог ошибиться. У нее в середине лба была дыра размером с монету в десять иен.

– Прекратите, прекратите говорить об этом! – прервал меня Инубо резким командным тоном.

Меня это немного смутило. Будь он хоть сто раз хозяином особняка, никто не давал ему права командовать гостями. Речь идет об убийстве. Я не какие-то сплетни повторяю. Чтобы успокоить душу умершей, необходимо выяснить причину. Кроме того, мне снова придется сказать об этом полиции. Это не безответственная игра в детектива. Поэтому я продолжил, не беспокоясь о деталях:

– Я совершенно уверен, что ее застрелили.

Тут внезапно раздался крик, который меня напугал. Я попытался понять, что произошло. Оказалось, кричал Инубо. До меня не сразу это дошло, потому что голос его звучал совершенно как женский.

– В чем дело? – спросил я Инубо с ощущением, будто смотрю продолжение кошмарного сна. Он закрыл лицо руками, как ребенок. В этом положении он соскользнул с кресла и упал на дорогой с виду ковер. Затем с грохотом стукнулся лбом о стоявший перед ним стол, его мясистые плечи задрожали, и он зарыдал, как маленькая девочка. Я был ошеломлен.

В этот момент раздвижная дверь открылась, и в комнату вошел крупный мужчина, которого я видел раньше, когда тушили огонь. Он держал в обеих руках поднос с пиалами для чая. Позже оказалось, что его фамилия – Мория. Позади него шел Фудзивара. Он нес поднос со сладостями. У Фудзивары было красивое лицо, как у актера театра кабуки.

Попросив разрешения войти, они заметили, что происходит с хозяином.

– Ой, что случилось?! – закричал Мория. Он спешно поставил поднос с пиалами на стол и, присев рядом с хозяином, стал интенсивно растирать его спину.

– У вас что-то болит? Вызвать врача?

– Нет, не надо, – буркнул в ответ Инубо и убрал руки от лица.

Его бледные щеки были мокры от слез.

– Эй, Мория, ты запирал окна в комнате, где умерла госпожа Хисикава? – спросил Инубо, подняв заплаканное лицо.

– Запирал, – твердо ответил здоровяк с глубоким поклоном, – госпожа Хисикава сказала мне, что хочет перед сном немного поиграть на кото, я зашел в комнату на третьем этаже и все проверил. Там было открыто только одно окно, и я запер его. Так что все окна были заперты.

– Как же это страшно, как страшно!

Инубо, не стесняясь слуги, издал еще один вопль, закрыл лицо обеими руками и громко зарыдал.

– Так что случилось? – не понимая, в чем дело, я снова задал тот же вопрос, на этот раз крупному мужчине по фамилии Мория. Но он, похоже, тоже не зная причины, взглянул мне в лицо, а затем уставился в пространство, качая головой.

– В чем же дело? – в свою очередь спросил он нас.

– Госпожа Хисикава, – сказал Сакаидэ, – ей выстрелили в лоб и убили.

Когда Мория услышал это, его лицо исказилось. Глаза, и так большие, раскрылись до предела и чуть не выпали из орбит, кровь моментально отлила от лица. Нижняя губа отвисла, обнажив кончик языка и передние зубы, слегка потемневшие от табачной смолы. Я боялся, что из-за всего этого заплачет даже он.

При этом он не произносил ни слова, и в комнате воцарилась напряженная тишина.

Я и сам сохранял молчание. У меня появилась своя причина не говорить. Надо было о многом подумать. Я видел и пожар на третьем этаже, видел эту комнату и когда пламя сбили, и в ней только слегка тлело. В комнате были очень большие окна. С внешним миром ее связывала единственная дверь, ведущая на лестничную площадку с раковиной.

Слуга теперь подтвердил, что перед происшествием все стеклянные окна были заперты. Я почему-то думал, что их заперли после него. Потому что иначе ничего невозможно было объяснить. Ведь замки на окнах были неудобные, винтовые. Чтобы их запереть, нужно много времени. И дверь с лестницы, единственная дверь в этой комнате, тоже была заперта. Тогда как вообще можно было застрелить Сатико Хисикаву внутри комнаты? Я снова и снова думал об этом.

Может быть, госпожа Хисикава сама отперла замок? Картина происшествия оставалась неясной. Если кто-то сумел ее застрелить, то кто запер дверь?

И был еще один вопрос. С чего они все напуганы, как маленькие девочки? Оставалось думать, что они одновременно сошли с ума.

– Это правда? – спросил Мория, прервав мои мысли.

– Правда, я сам видел. Если не веришь, поднимись на третий этаж, посмотри на лицо госпожи Хисикавы, она лежит там на постели, – сказал Сакаидэ.

– Как это может быть! Точный выстрел! Так не бывает! – пробормотал в ответ Мория.

– Вот здесь такая большая дыра, и внутри видно пулю.

Я удивился, когда Сакаидэ это сказал. Я не знал, что он проверил все до мелочей. Мне стало интересно, кто этот старик.

Когда я увидел владельца «Рюгатэя» в таком состоянии, я понял, что несколько высокомерное поведение этого человека до сих пор было всего лишь бравадой. На самом деле он крайне неуверенный в себе человек.

– Что значит «точное попадание»? – тихо спросила Кайо. Однако никто ей не ответил. Даже на самый невнимательный взгляд за всем этим таился какой-то глубокий смысл.

Все еще стояла тишина, и я решил задать еще один вопрос:

– Ведь в той комнате на третьем этаже все окна и двери были заперты? Дверь тоже была заперта на замок.

Тишину никто не нарушил. Инубо наконец вяло приподнялся и снова сел на свое место. Мория и Фудзивара наконец расставили пиалы перед всеми присутствовавшими.

– Пожалуйста, – сказал Фудзивара, подавая мне пиалу и ёкан[15]15
  Ёкан – сладость, напоминающая мармелад. Готовится из красных бобов адзуки.


[Закрыть] на блюдечке.

Как раз в этот момент я взглянул на Кайо.

– Я не люблю ёкан, – сказала она.

– Что, правда? – спросил я.

Мория и Фудзивара собирались сразу уйти, но я задержал их:

– Подождите. Пожалуйста, скажите мне вот что. Та комната на третьем этаже была заперта. Вы в этом уверены?

– Да, это верно, – ответил мне Мория, не двигаясь с места.

– Комната была закрыта, не так ли?

Когда я спросил еще раз, Мория и Фудзивара молча кивнули.

– Все именно так, и вы это видели. Больше мы тоже ничего не знаем.

– Тогда откуда же застрелили госпожу Хисикава?

– Нельзя, нельзя, не надо говорить этого! – Кадзуо Инубо вытер слезы тыльной стороной ладони и снова заговорил слегка высокомерным увещевающим тоном: – Мы, любители, не должны делать такие вещи без разрешения.

– Тогда что нам делать? Оставить все полицейским, раз они скоро приедут? – спросил я.

– Наверное, да, – Инубо глубоко кивнул.

– Но если мы сами не поймем ситуацию, то и полиции не сможем объяснить, что произошло, – сказал я.

На эти слова Инубо быстро замахал руками перед лицом:

– Нельзя, нельзя, не надо так говорить! Мы можем тут навредить. Дилетанты не должны вмешиваться.

Я не мог его понять. Его позиция была – не в свое дело не суйся, чтобы не было беды. Однако же погиб человек. И даже если никуда не соваться, беда уже произошла. С ним невозможно было согласиться, и я намеревался продолжить. В этот момент раздвижная дверь, через которую только что вошли Мория и Фудзивара, распахнулась, и в проеме появилось лицо девушки в розовом кардигане поверх белой пижамы. На ее загорелом лице сияла белозубая улыбка, а черты его были так красивы, что я на мгновение опешил. Эта экзотическая красота выглядела немного неожиданно в здешней сельской местности.

– Что-то случилось? – спросила она немного взволнованно.

По тому, как она произнесла это, я понял, что, несмотря на взрослое лицо, она еще очень молода.

– Ничего, ничего; зачем ты встала – дети сейчас должны спать, – поднял на нее голос Инубо. Судя по всему, девушка была его дочерью. Я никак не ожидал, что у Инубо может быть такая красивая дочь.

Тем не менее дочь не ушла и с любопытством оглядела всех собравшихся в гостиной. Я не мог отвести от нее глаз ни на мгновение. Я размышлял, почему ее молодое лицо выглядело таким взрослым. И я понял. Это было из-за ее темного взгляда. Ей было весело, и глаза ее определенно улыбались, но в глазах было что-то темное. Из-за этого она выглядела очень взрослой. Возможно, из-за этой темноты ее взгляд был блестящим и твердым, как алмаз.

Ее улыбающиеся глаза на мгновение остановились на моем лице, и наши взгляды встретились. Я был сбит с толку. У нее было худощавое тело, она, вероятно, еще училась в старшей школе, но лицо ее выглядело взрослым. Под стать темным глазам, вокруг глаз ее лежали тени, как будто нарисованные. Мне стало интересно, родилась ли она такой. На ее лице появилась улыбка, совершенно детская. Потом она кивнула. Меня тронула неуверенность этого жеста. Я поспешно кивнул в ответ. Она быстро сделала шаг назад, и раздвижная дверь медленно закрылась.

– Эй, Сатоми! – громко крикнул Инубо.

– Что еще? – ее лицо появилось снова.

– Мне холодно, принеси мне кардиган или еще что-нибудь… Нет, ладно, я сам схожу.

Инубо встал. Лицо дочери Сатоми исчезло, за ним исчезло круглое тело ее отца, и раздвижная дверь захлопнулась. Увидев это, Мория и Фудзивара, коротко кивнув нам, последовали за ними. В гостиной остались только я, Кайо и Сакаидэ.

Честно говоря, я был весьма шокирован. Что же это за место такое? У девушки в кимоно, которую убили в стеклянной комнате на третьем этаже, тоже была белая кожа, и она тоже была красива, как японская кукла. А еще у женщины с ребенком, появившейся перед нами из темноты, было очень правильное лицо, не как у японцев. Если дальше размышлять об этом, надо отметить, что даже у девочки, которая только что заходила в гостиную, были экзотические черты лица, заставлявшие предполагать, что она вообще не японка. Почему здесь так много красивых женщин?

– Эта девочка учится в старшей школе? – спросил я.

– Да, старшеклассница, – ответил Сакаидэ.

Я видел здесь так много красивых женщин, что мои мысли спутались и думать логически не получалось. Я не помнил, о чем думал минуту назад.

– Господин Исиока!

– Да-да.

Услышав свое имя, я наконец пришел в себя.

– Девушку на третьем этаже застрелили в запертой комнате, да?

Оглянувшись, я увидел, что Кайо пристально смотрит мне в лицо.

– Получается, что так. Господин Сакаидэ, так ведь?

– Да, я тоже так думаю.

– Мне это не нравится… – сказала Кайо.

Я посмотрел на нее и наконец понял, что она тоже была потрясена и вся дрожала.

– Мне это не нравится, господин Исиока. Значит, это убийство в запертой комнате?

– Да, похоже на то.

– Вы понимаете, что произошло?

– Видишь ли… – Я задумался.

– Господин Исиока, вероятно, специалист по детективам? Вы, наверное, знаете множество вариантов убийства в запертой комнате? – спросила Кайо с отчаянным выражением лица.

– Нет, меня хоть и называют экспертом, я всего лишь писатель, а не исследователь убийств. Я не так уж много знаю. И многое уже забыл.

– Пожалуйста, не говорите таких вещей. Вы больше всех знаете об убийствах в запертой комнате.

– Да, но мне интересно, действительно ли это было подобное убийство.

Кайо чуть не заплакала.

– Я спрашиваю, потому что мне страшно. Пожалуйста, раскройте эту тайну побыстрее, – сказала она, начиная сердиться.

Кайо до боли сжала мое плечо. Под ее напором я отчаянно пытался собраться с мыслями. Почему в такую рань, измотанный морально и физически, я должен отвечать на эти требования? Мне хотелось бы сначала отдохнуть, а потом уж разбираться в деле.

– Убийство в закрытом помещении… ну… ну, замочная скважина – это можно сделать через замочную скважину, – мой голос внезапно окреп.

Мне показалось, что в голову пришла хорошая мысль.

– Замочная скважина? – спросил Кайо.

– Что вы имеете в виду? – спросил Сакаидэ с легким поклоном.

– Так вот, патрон вставляют в замочную скважину в двери запертой комнаты. Если это мелкий калибр, то при подходящих размерах скважины он пристроится хорошо. Затем, чтобы привлечь внимание человека внутри комнаты, в щель под дверью наполовину просовывают конверт или фотографию. Приготовив все это, преступник терпеливо ждет снаружи. Предположим, в комнате находится Сатико. Она замечает, что из-под двери что-то торчит, и наклоняется, чтобы поднять это. Тем временем преступник смотрит на конверт у своих ног. В момент, когда этот конверт начинает двигаться, он ударяет молотком по капсюлю. Пуля выстреливает и попадает в голову Сатико…

– Интересно, – сказал Сакаидэ. – Каких только способов не придумают!

Лицо смотревшей на меня Кайо просветлело.

Я почувствовал некоторую гордость.

– Но это не подходит, – быстро продолжил Сакаидэ.

– Не подходит? – спросил я.

– Да, не подходит. Потому что в этой двери нет замочной скважины.

– Правда? Нет скважины?

– Эта дверь запирается только изнутри; обычного двустороннего замка в ней нет.

– О, вот как!

Я был разочарован. Но пусть будет так. Дверь с замочной скважиной установлена только в прихожей, для входа с улицы.

– Кроме того, в наши дни почти нет замков, в которых между внешней и внутренней сторонами двери проходит сплошное отверстие. Таких очень мало. Их нет в продаже. По крайней мере, я никогда не видел. А мы торгуем самыми разными, – сказал Сакаидэ.

Он совершенно меня убедил. К тому же трюк, о котором я рассказал, – самый простой, для начинающих. Да еще и довольно старый.

– Вы говорили, господин Сакаидэ, у вас магазин промтоваров?

– Это верно.

Лицо Кайо, слушавшей эту беседу, внезапно снова потемнело.

– И если это было так, как вы говорите, то Сатико, скорее всего, попали бы сюда, в макушку.

– Да, это верно, ранение было не на макушке, а спереди, почти в центре лба.

Я сам это хорошо видел.

– Да, рана была прямо вот здесь, на лбу. Кроме того, я ведь все видел. Как это произошло.

– Как это произошло?

Я был потрясен. Что он имеет в виду? Он видел убийство? Почему он не сказал об этом раньше? Ведь это же так важно!

– Вы говорите, что все видели. Вы имеете в виду, видели сам момент убийства?

– Верно.

– В самом деле?!

Я разозлился. Насколько мне известно, ничего подобного никогда не было ни в одном деле об убийстве в запертой комнате. Это что-то неслыханное.