Текст книги "Свидание у водопада"

– Добрый день, – приветствовал он девушку. – Я – Ксавьер Монада. Чем могу вам помочь?

Ее родители арендовали тогда у Монада небольшой земельный участок с условием распахать его, а потом перебраться в другое место, чтобы обрабатывать еще один. Прошло несколько месяцев, прежде чем они освоились и почувствовали себя здесь как дома. И вот однажды Кларисса поняла, что Ксавьер проявляет к ней интерес. Сначала девушка не могла в это поверить, но, когда парень стал навещать ее под любым предлогом, сомнений не осталось. Он никогда не навязывался и не совершал ничего, что могло бы скомпрометировать девушку. Кларисса знала, что сыновья других эстансьеро были не такими сдержанными в своих желаниях. На других эстансиях хорошенькие девушки считались чем-то вроде дичи, на которую разрешена охота. Ими пользовались богачи, а потом бросали, словно старую поношенную одежду.

Поначалу Ксавьер беседовал с Клариссой, но никогда не стремился с ней уединиться. Потом он пригласил девушку на фиесту, а еще позже – на послеобеденный чай в присутствии своей матери, приветливой, но озабоченной состоянием своего здоровья женщины, которая много лет страдала от тяжелого недуга. Это приглашение Кларисса приняла.

Люди сразу начали болтать. «Какая красавица, – говорили они, – жаль, что они никогда не смогут стать парой».

В это время девушки на выданье с соседних эстансий, так сказать «хорошие партии», все чаще наведывались в дом семьи Монада. Но Ксавьер оставался к ним равнодушен. Дон Хорхе, патриарх семейства, сначала по-хорошему отговаривал сына от отношений с Клариссой, потом стал откровенно угрожать.

Но Ксавьер не сдавался. Сын оказался таким же упрямым, как и отец. Парень сделал девушке предложение, которое она в панике тут же отвергла. Через некоторое время он вновь предложил ей руку и сердце. Донья Бруна покровительствовала союзу двух молодых людей. Она поддерживала сына, как могла. И именно она уговорила Клариссу выйти замуж за Ксавьера.

– Но почему вы это делаете? – спросила ее Кларисса.

– Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, – ответила Бруна. – В этом мире и без того хватает страданий.

Со дня их свадьбы прошел год. Несмотря на все трудности, это был самый счастливый год в жизни Клариссы.

В то утро память окончательно вернулась к Клариссе, ее руки болели так, словно она несколько часов за что-то крепко держалась. Через несколько секунд она все же поняла, где находится, хотя все еще удивлялась, что платье на ней сухое.

Сон был еще таким близким, что Кларисса, как только закрывала глаза, видела Ксавьера. Он по-прежнему смеялся, и тут же в него попадали пули. Кровь, везде кровь. Он посмотрел на Клариссу своими голубыми глазами в последний раз, чтобы потом навсегда закрыть их.

Теперь она осталась одна. Навсегда.

Глава девятая

Из сада Мейеров-Вайнбреннеров в Белграно – одном из районов Буэнос-Айреса – доносилась громкая музыка. Запахи пищи смешались с ароматами цветов и соленого бриза, дувшего с моря. Леонора Рольдан прижалась к мужу Фелипе, и тот обнял ее еще сильнее.

– Ты наверняка думаешь, что моя семья вечно что-нибудь отмечает, – произнесла она. – С тех пор как мы познакомились, один праздник следует за другим. Но можешь мне поверить, что все мы очень прилежные работники. Особенно мама. Когда-то она прибыла сюда в числе первых немецких переселенцев. Она заработала бóльшую часть того, чем сейчас владеют мои родители. Ну и моя сестрица Марлена…

Фелипе приложил палец к губам Леоноры:

– Я знаю, что твоя семья добилась всего благодаря тяжелому труду, вы заслужили праздники, мое золотце. Я наслаждаюсь ими, но мне, как танцору, тоже приходится тяжело трудиться.

– Да-да, конечно, – заметила Леонора, желая, чтобы и ее муж чувствововал себя не менее богатым и успешным.

– Не беспокойся, – рассмеялся Фелипе. – Я знаю, что ты тоже не жалеешь сил, иначе не была бы готова ехать за мной в Париж, в неизвестность.

– Ах, – отмахнулась Леонора, – сегодня каждый хочет поехать в Париж.

Фелипе усмехнулся, показывая белоснежные зубы. Он был метисом с черными волосами, темно-карими глазами и смуглой кожей. У него было хорошо сложенное, мускулистое тело танцора. Фелипе жил когда-то в пригороде. Юноша был честолюбив, что особенно нравилось Анне Мейер-Вайнбреннер – главе семейства и теще Фелипе. Она не стала оспаривать выбор Леоноры.

– Благодари старшую сестру, – как-то сказала она. – Именно она утвердила меня в мысли, что нужно отпускать своих детей. Вы должны принимать решения сами.

Фелипе и Леонора познакомились на одной из окраин Буэнос-Айреса, пользующихся дурной славой. Они вместе танцевали, прежде чем заговорить. Вот так стремительно и почти без слов они влюбились друг в друга. Леонора не знала, чем заниматься в жизни, затем нашла призвание в танце. Правда, не в традиционном, которому обучали в ее кругах, а в танго – чувственном танце низших сословий, которым занимался и Фелипе.

Разумеется, Анна с удивлением подняла брови, когда узнала об этом, но позже сказала младшей дочери:

– В этой жизни я поняла одно: никогда не стоит прислушиваться к тому, что говорят другие.

Через шесть месяцев Леонора и Фелипе поженились. Теперь дочь собиралась в Париж, где Фелипе работал учителем танцев и хотел открыть свою школу. Впрочем, это была и мечта Леоноры.

– О Господи! – воскликнула Анна, когда дочь впервые рассказала ей о своих планах. – Почему Ты не послал мне нормальных дочерей? Одна кочует по стране, пишет путевые заметки, другая собралась в Старый Свет, чтобы учить танцам парижан. Париж – это ад, это Содом и Гоморра, расспроси об этом мою подругу Викторию!

– Разве не ты говорила, что нужно позволять детям самим принимать решения?

Анна рассмеялась в ответ и, конечно же, поддержала Леонору. В конечном счете Анна считалась с выбором своих детей.

– Твоя мать – необычайная женщина, – произнес Фелипе, глядя на площадку, где Анна вальсировала с мужем Юлиусом.

Они были женаты уже двадцать два года, а выглядели такими счастливыми, словно их брак длился всего один день. Анна многое пережила за свою жизнь. Еще совсем молодой девушкой ей пришлось вслед за своей семьей в одиночестве путешествовать из Европы в Аргентину. После смерти мужа, Калеба Вайнбреннера, сама создала фирму, преодолела многие превратности судьбы и наконец нашла счастье с Юлиусом.

– Да, она такая, – сказала Леонора, обняла Фелипе и потащила его на танцплощадку. – Я так счастлива, – шептала она.

Пятнадцатилетняя Аврора, улучив подходящий момент, улизнула с праздника. Девушка считала, что пока лучше не рассказывать родителям и бабушке с дедушкой о молодом человеке, с которым она познакомилась несколько недель назад. Не из-за того, что Рауль Эррера был старше ее на пять лет и не принадлежал к избранному обществу. Ни у родителей, ни у бабушки с дедушкой не было предрассудков, и они приняли бы любого с распростертыми объятьями. Просто… Ах, Аврора не знала, что заставляет ее так сомневаться, и в этот момент предпочитала об этом не думать. Девушка успокаивала себя тем, что не настало еще подходящее время, чтобы представить Рауля семье.

На мгновенье Аврора замедлила шаг, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Потом дрожащими пальцами расправила длинное праздничное платье из абрикосового шелка, подчеркивавшего блеск каштановых волос. Семья отмечала проводы тети Леоноры и дяди Фелипе. Они уезжали во Францию, и никто не хотел говорить ни о чем другом.

Франция? Европа? Еще совсем недавно Аврора ни на шаг не отходила бы от Леоноры, но сегодня… Она не может этого отрицать. Она влюбилась. Впервые в своей жизни и так сильно, что никого не замечала вокруг, кроме него. «Рауль, Рауль, Рауль, – все пело в ней, – Рауль, Рауль, Рауль…»

Нет, она решительно не могла думать ни о чем другом.

Аврора добежала до места, где они условились встретиться. В кустах был лаз, через который можно незаметно пробраться в сад и так же выйти. Рауль уже был там. Он стоял спиной к девушке и смотрел на море. Молодой человек носил простой поношенный костюм. Его темно-русые, выгоревшие на солнце волосы растрепал ветер. Но для Авроры он был самым желанным мужчиной, которого она когда-либо встречала.

Когда парень обернулся, сердце Авроры вновь заколотилось. Девушка думала, что оно вот-вот выскочит из груди или она потеряет сознание. Легкий ветерок колыхал кусты и ветки деревьев. Нежные цветки бугенвилии опадали на землю золотистым дождем.

– Аврора! – серьезно произнес Рауль.

Он не улыбался. В его глазах не мерцали искорки, как бывало всегда, когда ему нравилось платье, которое девушка надевала специально для него. А ведь все говорили, что сегодня она выглядит ослепительно. Аврора смутилась.

«И чего это я так вырядилась? – пронеслось в тот же миг у нее в голове. – Это совершенно не в моем стиле. Рауль все равно не придает этому большого значения, он сам об этом много раз говорил».

– Я… я… – подыскивала она слова, – это… это просто платье…

Рауль в тот же миг улыбнулся, и его холодность улетучилась.

– О, прости меня, – воскликнул он. – Аврора, ты выглядишь чудесно. Но я совершеннейший остолоп во всех этих делах.

Девушка заметила, что его волосы слегка подстрижены. Они больше не достают до плеч, и костюм, очевидно, был недавно выстиран.

– Как там праздник? – спросил парень.

– Я… – Аврора снова почувствовала себя ужасно неловко. Рауль не должен был подумать, что она считает знакомство с ним чем-то неприличным. – Я, в общем… Мы можем пойти туда, если… если ты хочешь, – запинаясь, произнесла она. – Мои родители и брат несомненно будут рады познакомиться с тобой.

Она постаралась изобразить веселую улыбку, под которой скрывалась ее неуверенность.

– Я не знаю, – Рауль нахмурился и склонил голову набок, – буду ли я кстати там, в твоем мире?

Аврора решительно кивнула.

– Моей семье ты точно не помешаешь.

– Не помешаю… – Рауль скривился. Его привлекательные черты от досады исказились. – Нет, – медленно произнес он, – там, где я не мешаю, дорогая Аврора, я чувствую себя некомфортно.

Аврора раскраснелась. Ей тут же показалось, что стоит защитить родителей.

– Мои родители очень терпимы, – произнесла девушка, и тут же снова поняла, что ей не хватает подходящих слов.

– Ну да, конечно, нужно быть очень терпимым, чтобы выдержать меня в качестве гостя? – быстро парировал Рауль.

Хотя он и сопроводил свои слова улыбкой, Аврора почувствовала укол. Но ведь это правда! Почему она сразу не пригласила его? Почему договорилась встретиться в таком месте, где их никто не увидит? Почему она прячет его? Что же ему еще думать? Теперь ей было стыдно.

– Мне очень жаль, это так глупо с моей стороны, – удрученно произнесла она. – Мне стоило сразу вас познакомить.

– Все нормально. – Рауль подошел к Авроре и погладил ее по щеке шершавой рукой. – Мне на самом деле так лучше. Я не буду чувствовать, что для меня делают исключение. Наверняка рано или поздно я познакомлюсь с твоими родителями. Присядем?

Он указал на лужайку. Аврора кивнула, и Рауль помог ей сесть, что в новом платье было не так-то легко сделать. Какое-то время она расправляла складки на юбке, потом посмотрела на Рауля. Он ответил ей нежным взглядом. Его темно-серые, бездонные глаза вновь заставили девушку покраснеть.

– Может быть, ты когда-нибудь пойдешь со мной танцевать? – спросил парень и рассмеялся. – Там, в аррабале?[8]8
  Аррабаль – окраина Буэнос-Айреса.


[Закрыть] В моем мире. Или такое приключение не в твоем духе?

Аврора не сразу ответила. «Буду вести себя, как мама», – решила она.

Она хорошо помнила историю, как ее мать Марлена когда-то сбежала с праздника, чтобы написать первую газетную статью о проститутках Буэнос-Айреса. Она слишком часто слышала об этом. Так она познакомилась с отцом Авроры, Джоном Хофером, политическим активистом. «Были у мамы после этого и тяжелые времена, но в конце концов, – ободряла себя Аврора, – каждый нашел свое счастье».

Сейчас отец Авроры, как обычно, путешествовал. Он всегда отправлялся в путь, когда, как он говорил, на него начинали давить стены. Иногда его сопровождала жена, а дети – Аврора и ее младший брат Хоакин – если не путешествовали вместе с ними, оставались под присмотром бабушки Анны или двоюродного дедушки Эдуарда, которому принадлежала эстансия Ла-Дульче возле Буэнос-Айреса.

Аврора уже раскрыла рот, чтобы ответить Раулю, но тот вскочил и внимательно прислушался. Через секунду он улыбнулся девушке, отчего у той все внутри затрепетало. Она не могла противостоять этому чувству, с ней никогда раньше такого не бывало.

«Так происходит, если влюблен, – подумала она. – Такая она, первая настоящая любовь. Она поражает словно молния. Я буду вечно любить Рауля. Совершенно точно. Он навсегда останется в моем сердце, а если уйдет, то заберет мое сердце с собой…»

Аврора просто любовалась им и ничего больше не могла делать.

Рауль поднял ее.

– Боюсь, придется продолжить наш разговор в следующий раз. Сюда кто-то идет…

Аврора взволнованно оглянулась:

– Правда? Кто же?

Но теперь и она услыхала голос.

– Аврора?

Хоакин, ее брат… Шаги быстро приближались. Аврора оторвала взгляд от Рауля и краем глаза покосилась на кусты, из-за которых вот-вот должен был показаться брат.

– Я пойду, – прошептал Рауль.

– Ах, Рауль!

Аврора старалась казаться спокойной, но приглушенный голос заставил ее вздрогнуть. Рауль улыбнулся. Хитросплетения теней и света плясали на его лице, на мгновенье эта картина даже показалась жуткой. Потом он наклонился вперед. Его губы соприкоснулись с губами Авроры. В тот же миг она ощутила его руку на своей спине, почувствовала пальцы, от которых по всей коже пробегал приятный озноб. Потом он поцеловал ее, и Авроре пришлось собрать все силы, чтобы удержаться на подкашивающихся ногах и не упасть, когда парень отпустил ее.

– Когда я снова тебя увижу? – прошептала она.

– Я сообщу тебе.

Он всегда так говорил. Он внимательно вглядывался в ее лицо, словно что-то выискивая. Никто из них больше не сказал ни слова. Внезапно Аврора осталась одна, стараясь унять дрожь.

Теперь шаги Хоакина стали отчетливо слышны. С братом они с детства были очень близки – после тяжелых времен, когда Хоакин, Аврора и их мать жили на эстансии Ла-Дульче. Они много времени проводили вместе, в то время как другие браться и сестры не знали, чем себя занять. Хоакин всегда помогал сестре и в ответ мог рассчитывать на ее помощь.

«До сих пор у нас никогда не было тайн друг от друга», – думала про себя Аврора.

– Хоакин, – позвала она, как только он показался из-за кустов. Казалось, он не заметил, что улыбка у сестры неискренняя.

– Ну, малышка, – ответил он.

Брат хоть и был на полтора года младше, но уже на голову перерос Аврору. Девушка была довольно хрупкой, а у Хоакина уже отчетливо проступали мускулы и формировались широкие плечи.

«Из него вырастет симпатичный мужчина», – подумала Аврора. Хоакин вобрал в себя лучшие черты отца и матери.

Он поспешно поцеловал сестру в щеку и огляделся.

– Ты здесь совсем одна? Мне показалось, что я слышал разговор…

Аврора вновь выдавила из себя улыбку:

– Кажется, я что-то напевала.

– Ого, – Хоакин скривил губы. Все в их семье знали, что Аврора не умеет петь и никогда этим не занимается. – Совсем одна? – продолжал подтрунивать над ней брат.

– Да, – ответила Аврора и обняла брата за талию. Девушка радовалась, что при этом голос ее не дрожал. – На наших праздниках всегда такая суматоха. Мне просто какое-то время нужно было передохнуть.

– Понимаю, – воскликнул Хоакин и по-дружески прижал ее к себе. – Мне тоже нужно отлучиться…

Аврору охватила неловкость, почти до дурноты. Почему она просто не может сказать брату правду, почему она этого не сделает? Но этого так и не произошло.

Девушка подозревала, что когда-нибудь пожалеет об этом.

– Какой хороший праздник, – произнесла Марлена и подхватила под руку свою мать Анну.

Та просияла в ответ:

– Леонора не должна нас забыть, когда уедет в Париж.

– Она точно нас не забудет, – рассмеялась Марлена.

Несмотря на все трудности, которые пришлось пережить им в последние годы, семья была сейчас сплоченной как никогда. А удержать всех вместе было непросто, особенно женщин семьи Мейер-Вайнбреннер, у которых всегда была своя голова на плечах.

– Между прочим… – мать повернулась, чтобы взглянуть Марлене в лицо, – Виктория мне написала.

Когда-то Виктория прибыла в Буэнос-Айрес на одном корабле вместе с Анной, и со временем женщины сдружились.

Марлена с любопытством взглянула на мать:

– И что же она пишет?

Анна рассеянно улыбнулась, такой Марлена ее еще никогда не видела.

– Эстелла наконец-то беременна, – произнесла она. – Ребенка ожидают в октябре или ноябре – весеннее дитя! Ах, я так рада за них!

– Это же чудесно! – воскликнула Марлена.

Она немного сожалела, что не первой узнала от подруги об этой новости. Но такова была Эстелла. Это действительно была чудесная новость. Эстелла так долго хотела ребенка и уже отчаялась забеременеть.

– Когда о таком слышишь, то понимаешь: надежда есть всегда. Я непременно ей напишу и поздравлю! – добавила Марлена. – А лучше отправлю телеграмму, так будет намного быстрее.

Анна кивнула:

– Так и сделай. А я пойду гляну, как там Мария. Вначале я лишь мельком поздоровалась с ней, а потом началась вся эта суматоха.

– Конечно, мама, вы же так долго не виделись и не разговаривали, правда?

Анна встала.

– Да, из-за работы времени не хватает, – вздохнула она.

Марлена покачала головой:

– А что, если ты будешь меньше работать? Занимайся тем, чем положено дамам в твоем возрасте!

Анна рассмеялась.

– Да ты не в своем уме, дочка, – шутя, воскликнула Анна. – Я дамой никогда не была и уже никогда ею не стану. Извозчичья фирма – вся моя жизнь. Ты же это знаешь. Я просто не могу без нее.

– А у Марии вся жизнь – кондитерская, – добавила Марлена. – И тетя Ленхен жить не может без своего ателье.

Мария по-прежнему каждый день работала в кондитерской, хотя и передала уже часть обязанностей сыну Фабио. Мария не хотела сидеть в бездействии так же, как и Анна, которая днями не покидала извозчичью фирму, или Ленхен, конструировавшая в ателье новые платья. Женщины познакомились в первые дни прибытия в Аргентину и быстро стали хорошими подругами.

Анна считала, что в первое время без поддержки Марии она бы вообще не выжила.

Как и ожидалось, Анна нашла Марию в столовой, где та украшала пирог. Анна взяла попробовать кусочек орехового торта, который так любила. Хотя на каждый праздник Мария приносила новые сладости, но никогда не забывала об ореховом торте для Анны.

– Все такое вкусное, Мария! – воскликнула она.

– Спасибо. – Мария улыбнулась, но лицо оставалось таким же задумчивым, как и раньше. Этого не могла не заметить Анна.

– Что-то случилось? – решила она подтвердить свои предположения.

Мария немного помедлила с ответом.

– Скоро приедет Алессандро, – наконец промолвила она.

– Но это же замечательно. Тебе бы радоваться, – ответила Анна.

Мария кивнула, но выражение лица не изменилось. Алессандро был одним из итальянских «голондринас»[9]9
  Прозвище сезонных рабочих в Аргентине.


[Закрыть], или «ласточек», которые каждый год на несколько месяцев приезжали в Аргентину. Мария познакомилась с ним на большом рынке Буэнос-Айреса. Они полюбили друг друга. Мария, тоже итальянка по происхождению, когда-то рассказывала, как они во время сильного ливня укрылись под одной крышей, так они впервые невольно сблизились.

Анна нахмурилась:

– Это все из-за Фабио?

Сын Марии не мог смириться с тем, что мать после стольких лет вдовства может найти другого мужа, и ясно давал это понять.

Мария склонила голову:

– Он говорит, что я выставляю себя на посмешище, ведь я уже довольно пожилая женщина.

Анна энергично помотала головой.

– Любящий человек никогда не станет посмешищем, Мария. Никогда! И почему мы больше не можем влюбляться? Я все так же люблю Юлиуса, и каждый день у нас как первый.

Мария подняла голову, на лице ее промелькнула тень улыбки. Анна обняла и прижала подругу к себе.

– Может, мне еще раз поговорить с ним?

– Нет, – Мария помотала головой, – я это сделаю сама. Боюсь лишь одного: мы с Фабио за долгие годы так сработались. Я понимаю, что он тяжело воспринимает все происходящее. – Она вздохнула. – Если он осознáет, что я все равно не перестану любить его покойного отца, может, он передумает. Но я не знаю, как ему все это объяснить.

Анна погладила подругу по руке.

– Такова жизнь, – произнесла она. – Сын должен с этим смириться.

– А если он прав? Вдруг я, старуха, просто выставлю себя на смех перед всеми?

– Ты и правда так думаешь?

Мария задумалась и покачала головой.

– Нет, ни в коем случае. Как раз я считаю, что тогда нас с Алессандро оставят в покое… – Она снова вздохнула. – Но давай сегодня праздновать, Анна, – добавила итальянка. Она сочувствующе взглянула на подругу. – Мне очень жаль, что сегодня твоя самая младшая птичка покидает гнездо.

– Я давно уже свыклась с этим, – кивнула головой Анна. – Ты же знаешь, как мои дети стремятся к свободе. Пытаться удержать их – абсолютно бессмысленное занятие. Я пришла к этому через душевную боль. Ничего другого не остается, как с радостью и надеждой ждать их возвращения.

Обе женщины рассмеялись.

Рауль устало брел по улице. Когда внезапно появился брат Авроры, этот ревнивый маленький петушок, Рауль упустил свою возможность. Он слишком устал от игры, даже вымотался. Как всегда, он рано встал, чтобы заработать денег на большом рынке Буэнос-Айреса. Потом он занимался тяжелой работой, помогая загружать корабль. И Рауль бы вообще не пошел на место встречи, если бы не знал, что там его наверняка ждет Аврора. Он впервые поцеловал ее, и у нее подкосились ноги. Он это точно заметил.

Девочка была юной и неопытной, и на первый взгляд могло показаться, что она могла бы стать легкой жертвой. Но она не была глупа. Значит, ему стоит быть осторожнее. Он быстро понял, что торопить ее не стоит ни в коем случае.

Поцелуй – и то была рискованная затея.

Рауль еще некоторое время прятался в кустах густого сада и наблюдал за праздником. Он просто не мог оторвать от хозяев глаз. Его трогало то, с какой сердечностью Мейеры-Вайнбреннеры общаются между собой. Парню самому хотелось ощутить в полной мере такое же тепло, но в его семье это не было заведено.

Рауль тяжело вздохнул, открывая дверь. Надежда на то, что отца еще нет, развеялась тут же. Тот сидел за кухонным столом и выжидающе смотрел на сына. На секунду Рауль, глядя на его старое одутловатое лицо, ощутил отвращение. Люди, которые давно знали его отца, утверждали, что раньше он был симпатичным, обаятельным парнем. Такой мог понравиться любой женщине…

«Только не Авроре», – подумал Рауль, холодно рассматривая отца. Он и сам немного удивился такой мысли.

В любом случае времена, когда его отец играл роль Казановы, давно минули. Сегодня уж никто не назовет красавцем толстого мужчину с жидкими волосами. Никто здесь не знал и его настоящего имени: Йорис Брейфогель.

Когда-то Брейфогели владели извозчичьей фирмой, но они проиграли конкуренцию предприятию Мейеров-Вайнбреннеров. В этих местах Йориса знали под именем «старый Эррера». Это фамилия матери Рауля, которой уже давно не было на свете. Рауль не помнил ее, разве что какой-то жест, копну светлых волос, аромат. Больше ничего.

Рауль молча подошел к столу, налил рюмку каньи и опустошил одним глотком. Прежде чем заговорить, парню пришлось залить водкой отвращение, которое он испытывал при виде отца.

– Ну что, – спросил тот, тоже не поздоровавшись, – баба все так же висит на крючке?

Рауль только кивнул, налил себе еще и снова выпил.

– Но мне нужно быть осторожным, – ответил парень.

– Хм…

Сколько пренебрежения отец мог выразить в одном звуке! Рауль сердито прищурил глаза. Он вел эту игру вот уже почти два месяца. Он знал, что делает. Отец потребовал, чтобы Рауль установил контакт с Авророй. Парень не стал задавать лишних вопросов. С раннего детства он остался с Йорисом один. Их намертво спаяли как взаимная ненависть, так и любовь. Рауль мог презирать и ненавидеть отца, но он его и любил, как сын может любить отца. Других отношений Рауль просто не знал. И все же он чувствовал: что-то не так. Он вспомнил о празднике Мейеров-Вайнбреннеров, о том, как приветливо к нему всегда относится Аврора. Он чувствовал, что она ценит его. Чувства, что тебя кто-то ценит, Рауль еще никогда не испытывал. Ему это нравилось.

– Что еще? – рявкнул отец.

– Ничего. – Рауль поставил рюмку на стол. – Пойду спать. День был длинный.

Старый Эррера скрипуче засмеялся.

– Ты должен подготовить девчонке длинную ночь. Понимаешь, о чем я говорю? – Он сделал неприличный жест. – По-настоящему длинную ночь. Или еще лучше… ты оставишь это для меня. А потом я верну ее мамаше обесчещенной…

– Ее бабке, – поправил Рауль. – Ты же ей хочешь отомстить?