Текст книги "Сумерки Баригора"

Софья Михайловна Соломонова
Сумерки Баригора

© Соломонова С.М., текст, 2024

© Игнатова М.А., иллюстрации на форзаце, 2024

© Alternam, внутренние иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2024

Баригор, Лориц, 10 мая 3607 года

Вернон сидел на стуле перед камином, напряженно глядя в огонь и барабаня ногой по полу. Он не мог больше ждать. Все происходило слишком медленно. Да, король умирал. Но мучительное ожидание длилось уже две недели. Его месть должна была свершиться, Карандра обещала. Но дни шли, а Фридрих жил.

Изрисованная синими татуировками шаманка подошла к Вернону сзади и положила руку на плечо. В комнате стало темнее, огонь как будто потускнел. Но Вернон тут же почувствовал силу. Тьма успокаивала его. И шептала голосом Карандры, чьи слова он чудом понимал:

– Терпение, вождь. Скоро вы займете место отца. Осталось недолго.

– Сколько? – нетерпеливо спросил принц.

– Недолго, – ответила северянка, – и ваша месть свершится.

Месть. Мысль о ней теплом разлилась по телу. Скоро он сможет открыть всем глаза на то, каким Фридрих был на самом деле. Сломать образ справедливого правителя и мудрого лидера. Сломать и растоптать. Так же, как Фридрих растоптал его, Вернона, жизнь, жизнь Анны, Томаса и других. Все узнают правду. И будут чествовать его, Вернона I. Будут превозносить. Он станет лучшим королем в истории Баригора. При помощи Карандры он приведет эту страну к небывалому могуществу. И тогда они будут уважать его. Будут боготворить. Он докажет им.

Докажет.

Скоро.

Баригор, королевские земли, 13 мая 3607 года

Радостное щебетание птиц разносилось над полем уже подросшей, но все еще ярко-зеленой пшеницы, раскинувшимся насколько хватало глаз. Со всех сторон слышался стрекот кузнечиков, жужжание насекомых и шелест полевых грызунов. Природа оживала после долгих зимних холодов и совершенно не обращала внимания на двух путников, расположившихся на привал у обочины дороги, змейкой тянущейся через поля за горизонт.

Двое мужчин отдыхали на пледе, расстеленном прямо на земле в тени нескольких небольших придорожных кустов, привязав коней к едва заметному среди зелени верстовому столбу. Один из них сразу привлекал к себе внимание своей необычно болезненной бледностью, которую лишь подчеркивал темно-зеленый цвет его сюртука. Граф Седрик Ардейн, известный в Баригоре как сильнейший некромант своего времени. Человек, которого знали и боялись все в королевстве. Седрик со скучающим видом разглядывал окружающий пейзаж, жуя сорванную тут же травинку. Рядом с ним на пледе лежал посох из черного дерева длиной почти в человеческий рост со странным, будто бы светящимся изнутри изумрудом-набалдашником.

Второй мужчина, привлекательный шатен в изящном коричневом костюме – герцог Квентин фон Аурверн – выглядел озабоченным. Взгляд его медовых глаз метался из стороны в сторону, реагируя на каждое движение и шорох. Одной рукой Квентин опирался на землю, а другой нервно теребил шелковый шейный платок.

– Ваша светлость, вы слишком напрягаетесь, – лениво протянул Седрик, скосив взгляд необычных темно-изумрудных глаз на своего спутника.

Квентин резко повернул голову в его сторону:

– Тебе легко говорить, Седрик, это не тебе было приказано не появляться в столице лично ее величеством.

– Вас это беспокоит? – Седрик изогнул черную бровь. – Даже в текущей ситуации?

– Что же еще может меня беспокоить? Я планирую нарушить прямой приказ своего сюзерена.

– Не сюзерена, а его супруги, я попрошу.

– Ты правда считаешь, что это что-то меняет?

– Нет. Но посмотрите на это иначе, ваша светлость, – Седрик сделал пространный жест рукой, держа травинку на манер мундштука, – король не сегодня завтра откинет копыта…

– Седрик! Как ты можешь говорить такое о его величестве!

Некромант закатил глаза:

– Ты всегда такой серьезный, Квентин, это невыносимо. – Его голос звучал совсем не так, как мгновением раньше: в его тоне появились капризно-обиженные нотки.

– А ты даже в такой непростой ситуации продолжаешь дурачиться и называть меня светлостью! – В голосе Квентина не слышалось злобы, скорее дружеский упрек. Не могло быть сомнений, что эти двое – давние друзья.

– Так вот, – продолжил Седрик, вновь придав своему голосу напускную серьезность, – о чем это я. Король на смертном одре и в любой момент может воссоединиться с Алором.

– Не будь это так, ты бы ни за что не уговорил меня поехать в столицу, – пробурчал себе под нос его собеседник.

– Да-да, вы нарушаете приказ, я помню. Но речь сейчас не о том. Как вы считаете, кто унаследует трон после трагической кончины Фридриха?

– Конечно же Вернон, – Квентин выглядел озадаченным, – он старший сын.

– Старший сын, который последние десять лет, с самого совершеннолетия, управлял далеким северным Льежем? Он темная лошадка, дворяне его не поддержат.

– Как будто у них есть выбор. Он наследник престола.

– Ах, ваша светлость, для такого разумного человека вы порой проявляете удивительную наивность! Король может взойти на престол и, что даже более важно, надолго там задержаться только при поддержке двора.

– На что ты намекаешь, Седрик?

– Я не намекаю, ваша светлость, я склонен говорить прямо. Уверен, уже сейчас наши с вами друзья, – из уст Седрика последнее слово прозвучало особенно мерзко, – подбивают клинья под позиции Вернона. Возможно, им даже удастся убедить его отречься.

Квентин только усмехнулся:

– Я помню Вернона. Не думаю, что кому-то удастся его запугать. Не после того, через что он прошел.

Седрик лениво пожал плечами:

– Тем хуже для него.

Мужчина замолчал, продолжая жевать травинку, пока Квентин буравил его глазами. Наконец, тот не выдержал и спросил:

– И кого же, ты считаешь, поддержит двор?

– О-о-о, – тут же оживился Седрик, – здесь есть множество вариантов. Во-первых, есть группа министра финансов. Не знаю, в курсе ли вы, но в последние годы он стал очень близок с королевой. Если вы понимаете, о чем я.

При этих словах у Квентина дернулся глаз – движение столь необычное для его спокойного и, в отличие от его друга, почти лишенного мимики лица.

– Так вот, – продолжил Седрик, – я думаю, министр будет пытаться продвинуть Матильду на трон, напрямую или через какую-нибудь мерзкую схему – это в его духе.

Квентин напряженно кивнул, но ничего не сказал.

– Говорят, что армия в лице генерала Троя на стороне Эсмеральды. Не знаю уж, чем эта девчонка заслужила преданность старого вояки. Но, может, конечно, она воспользовалась своими…

– Пожалуйста, не продолжай, я понял, к чему ты клонишь. Откуда ты все это знаешь? Ты же не был при дворе даже дольше, чем я!

– Наш дорогой друг Реймонд никогда не оставит меня без свежих сплетен. Его письма – нескончаемый источник пикантных подробностей придворных интриг.

– Мы с герцогом фон Моргенштерном обсуждаем военное дело и ситуацию в экономике.

– Я и не сомневался. – Седрик задорно улыбнулся уголками губ. – Кстати о Реймонде, он тоже не остался в стороне от разборок и возглавляет пока небольшую фракцию тех, кто поддерживает принца Регина.

– Регина? Он же совсем ребенок!

– Ваша светлость, с тех пор как вы учили его фехтовать, прошло больше времени, чем кажется. Принцу уже шестнадцать. Он достаточно взрослый, чтобы править самостоятельно.

– Самостоятельно под чутким руководством Реймонда?

– Все-таки вы не так наивны, как пытаетесь казаться, – усмехнулся Седрик, – но нет, насколько я понял из его писем, Реймонд возлагает на мальчишку большие надежды. Вам должно быть виднее. В отличие от меня вы с ним знакомы.

– Когда я был с ним знаком, Регину было одиннадцать.

– И как, подавал ли он надежды?

Квентин задумался.

– Для одиннадцатилетнего он действительно хорошо справлялся с фехтованием.

– Ну, умение махать мечом, как мы знаем, ни о чем не говорит. – Седрик многозначительно посмотрел на Квентина, но тот лишь пожал плечами и дернул в сторону подбородком.

Еще какое-то время они молчали. Квентин поднялся, размял затекшие ноги и, достав из седельных сумок флягу, сделал несколько глотков воды. Он выглядел отрешенным. Слова Седрика взволновали его. Он так и стоял возле своей лошади еще довольно долго, а потом вдруг встрепенулся, будто разбуженный, и пристально посмотрел на Седрика:

– Реймонд хочет, чтобы мы присоединились к нему, да?

– Не могу знать, чего хочет герцог фон Моргенштерн, ваша светлость.

– Хватит уже, Седрик, это серьезный вопрос.

При этих словах Седрик резко изменился в лице. Игриво-насмешливое выражение исчезло, сменившись серьезным, даже тяжелым взглядом.

– Да, Квентин, Реймонд не скрывал, что хочет видеть нас с тобой на своей стороне. На стороне принца Регина. Потому что Вернон непредсказуем и нестабилен. Те, кто встречался с ним в последние годы, говорят, что пережитое сильно повлияло на его характер. Никто не хочет видеть его на престоле, ни в Лорице, ни в провинциях, ни даже в столицах наших соседей. Приход к власти королевы Матильды будет означать усиление министра финансов, а этот скользкий ублюдок точно найдет способ попить нашей крови, как и его батюшка в Лаппорте. Не говоря уже о том, что у тебя с королевой тоже не лучшие отношения.

– Хватит напоминать мне о том, что Матильда пыталась затащить меня в постель.

– Сейчас это не важно. Важно то, к чему это привело и к чему для тебя и всего рода фон Аурверн приведет воцарение Матильды. Да и с Лаппортами вы не в ладах, разве нет? – Седрик сделал паузу, позволяя своему другу впитать информацию. – Есть еще Эсмеральда, но она никогда не отличалась особым умом или заинтересованностью в политике, при ней власть перейдет фракции военных, которые тут же затеют какую-нибудь маленькую победоносную войну для оправдания своего существования. Это в лучшем случае. В худшем – принцесса выскочит замуж за иностранного ухажера и поставит Баригор на грань вассальной зависимости. Остается только Регин. Реймонд уверен, что со временем и при должном содействии он сможет стать сильным правителем. Именно такой сейчас и нужен этой стране. А не старая развратница или молоденькая рыжая дурочка.

– Ты говоришь разумные вещи. Но идти против законного наследника престола? Это же заговор, предательство!

– Во имя Алора, ваша светлость, никто не предлагает вам свергать законного наследника. Тут и без нас желающих хватает. Наша задача – когда дело будет сделано, убедиться, что именно Регин займет вакантное место.

– Как будто это что-то меняет, – нахмурился Квентин.

– У вас еще есть время подумать. До Лорица еще не меньше двух дней пути.

Баригор, Лориц, 15 мая 3607 года

– Мой дорогой друг! Добро пожаловать ко двору короля Фридриха! Проходите, проходите, уверен, всем не терпится вас поприветствовать.

Сухопарый мужчина средних лет c аккуратной, тронутой сединой бородкой расплылся в улыбке. Но в его глазах плясали черти. Собравшиеся в просторной богатой гостиной, выходящей на террасу в саду, явно не разделяли его энтузиазма. Стоило одетому в роскошный изумрудно-зеленый фрак мужчине с посохом черного дерева войти в залитый солнцем зал из дворцового сада, как по помещению пробежал нервный шепот. Какая-то дама даже вскрикнула.

– Это же Седрик Ардейн! – воскликнул кто-то громче, чем позволял этикет.

– Что, тот самый? – подхватил другой. – Некромант?

В их словах слышались и ужас, и благоговение. В Баригоре некромантов боялись. Уважали, потому что на протяжении многих сотен лет они служили королевской семье, но больше боялись. Про некромантов ходили самые жуткие слухи, а историями о них матери пугали своих детей. «Будешь плохо себя вести – придет некромант и превратит тебя в своего мертвого раба» – это слышал, должно быть, каждый ребенок Баригора. И всё же некроманты были знатью, частью королевского двора. И дворянам волей-неволей приходилось мириться с их присутствием.

Сейчас, когда король находился в шаге от кончины, все придворные с трепетом ждали появления некроманта. Иначе и быть не могло, ведь где смерть – там и ее жрецы. Но никто не ожидал, что этим некромантом окажется сам граф Седрик Ардейн – по слухам, единственный за несколько веков некромант, которому удалось достигнуть четвертого круга.

Седрик вышел на середину гостиной. Окинул взглядом нарядных дам и кавалеров, группками стоящих у столиков с легкими закусками, напряженно сидящих на неудобных, но изящных голубых кушетках или следящих за происходящим с балкона второго этажа. Все они выглядели так, как будто пришли во дворец на бал, а не ждали тут новостей о смерти своего правителя. Для собравшихся здесь смена власти означала новые возможности, а вовсе не трагедию.

– Господа, дамы! Рад видеть вас всех в добром здравии! – Голос Седрика звучал радостно и непринужденно, как будто он пришел на встречу с друзьями, но сквозь него струился яд. – Как жаль, что того же нельзя сказать о нашем короле!

Кто-то на балконе ахнул.

– Но я могу вас заверить, его величество еще жив, я бы почувствовал, будь это не так. Поэтому вы можете пока расслабиться и продолжить угощаться этими изысканными закусками и винами, уверен, они восхитительны. Не стоит останавливаться из-за нас. Мы здесь, лишь чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Седрик оглянулся, ища глазами кого-то в тени сада.

– Ваша светлость, явите же свой лучезарный лик высшему обществу.

Стоящий рядом с Седриком первый министр Реймонд фон Моргенштерн прыснул в кулак.

– Седрик, любезный, ты, как всегда, великолепен. Но ты прав, где же твой друг?

– Прячется в саду!

– Хватит насмехаться! – раздался откуда-то из тени высоких деревьев снаружи твердый приятный мужской голос. Немного позже на свет вышел и его обладатель: сегодня Квентин был одет в парадный светло-коричневый китель с золотыми эполетами и вышитой слева на груди монограммой «А».

По залу вновь пробежала волна пересуд. Двор до сих пор не забыл историю с позорным изгнанием герцога фон Аурверна из столицы. Еще несколько лет после этого события по дворцу и гостиным столицы ходили слухи, что герцога изгнали не за ненадлежащее обучение принца Регина, как было объявлено, а за отказ вступить в связь с королевой, широко известной своей любовью к молодым красивым юношам. В конце концов, кто же будет объявлять парией официального правителя одной из крупнейших провинций страны только за то, что тот не сошелся характерами с одиннадцатилетним принцем, рассуждали люди.

Приказом королевы фон Аурверну было категорически запрещено приезжать в столицу и тем более показываться во дворце, но приближающаяся кончина монарха всё меняла. Хотя так считали не все. Из группы дворян, расположившихся у стола с напитками, в центр зала вышел средних лет мужчина в изящном бело-голубом костюме. Его худое круглое лицо со впалыми глазами обрамляли аккуратно уложенные светлые волосы. Мужчина явно старался привлечь к себе внимание: он шел, нарочито громко стуча каблуками и для пущего эффекта цокая по плитам пола металлическим наконечником позолоченной трости. Он открыл рот раньше, чем подошел к фон Моргенштерну и его гостям, и вынужден был говорить громко, отчего его и без того не очень приятный гнусавый голос стал высоким и резким:

– Что здесь происходит?! Лорд фон Аурверн, высочайшим королевским указом вам запрещено въезжать в столицу!

Такое резкое нападение заставило Квентина врасплох, он потупился – удар пришелся по больному. Но его друзья не растерялись.

– Вообще-то никакого указа не было, – с легкой улыбкой заметил Реймонд.

– Да-да, лорд Лаппорт, – поддержал его Седрик, – как бы вам этого ни хотелось, его величество не пошел на поводу у своей супруги, и все так называемое изгнание Квентина из столицы держалось в основном на его чересчур ответственном ко всему отношении. Кстати, отличный парик, Левин.

По залу пронесся легкий, явно сдерживаемый смешок. Лицо министра финансов Левина Лаппорта налилось кровью. Когда злился, он чем-то напоминал маленькую худощавую жабу. Его брови так близко сходились на переносице, что почти касались друг друга, а не по возрасту рано опустившиеся щеки еще сильнее свисали вниз вслед за губами. Особую комичность этому зрелищу придавало то, что ростом Лаппорт был необычно высокому вытянутому Седрику едва по грудь.

– Да как вы смеете! – Министр финансов едва ли не подпрыгивал на месте. – Это оскорбление! Вы слышали?!

По залу пронесся еще один смешок, уже громче. Придворные просто не в силах были сдержаться, настолько абсурдно выглядел этот конфликт сейчас, когда в любую минуту могла прийти весть о кончине короля.

Седрик бросил взгляд на Реймонда, который лишь снова заговорщически улыбнулся, и на Квентина, который тут же демонстративно отвел глаза, открещиваясь от замысла своего товарища. Не обратив на это внимания, некромант чуть приподнял свой посох, и его навершие – огромный темный изумруд – начало светиться леденящим душу зеленым светом, с каждой секундой разгораясь все ярче.

Министр финансов не сразу заметил это, ослепленный бессильной яростью, но стоило неестественному свету коснуться его глаз, как поведение министра резко изменилось. Левин Лаппорт осел, сжался, став еще меньше, чем раньше. Так же резко, как до того кровь прилила к его лицу, она его покинула, оставив лишь мертвенную бледность. Шажок за шажком Левин попятился, не отрывая взгляда широко раскрытых глаз от сияющего посоха некроманта. Его бледные губы невнятно шевелились – министр финансов пытался молиться.

Собравшиеся в гостиной разделяли страх лорда Лаппорта. То тут, то там начали раздаваться нервные перешептывания, вскрики и шорох подолов роскошных платьев, сопровождавший отступление их хозяек подальше от центра зала. Все в Баригоре боялись некромантов, даже знать.

Когда министр финансов отошел на несколько метров, Седрик, за все это время не изменившийся в лице, лениво опустил тут же переставший светиться посох и зевнул.

– Прошу прощения, благородные дамы и господа, – произнес он, все еще зевая, – на моем посохе собралось много пыли, я решил его почистить. Ни в коем случае не хотел вас побеспокоить.

Седрик бросил взгляд на Реймонда, который в этот момент напоминал очень довольного кота. Первый министр вместе со всем залом наблюдал за тем, как Левин Лаппорт трясущейся рукой тянется к стоящему на столе бокалу с игристым вином и залпом выпивает его, едва не выливая содержимое на свой роскошный фрак.

– Думаю, больше он не станет докучать тебе, Квентин, – улыбнулся Реймонд.

– Не стоило этого делать, – буркнул тот в ответ, – Седрик, зачем ты опять пугаешь людей своими силами? Тебя же не меньше моего раздражает, что они тебя боятся!

– Ваша светлость, как вы верно заметили, я уже внушаю им страх, – пожал плечами некромант, – и они не станут бояться меня меньше, даже если я буду вести себя как девственница на первом балу. История Тары Лурской тому подтверждение. Так почему бы не поразвлечься?

Квентин не удостоил это замечание ответом. Вместо этого он повернулся к Реймонду и спросил:

– Лорд фон Моргенштерн, уверен, вы позвали нас сюда не для того, чтобы издеваться над лордом Лаппортом. Так, может, обсудим ваши планы в каком-то более уединенном месте?

– Ах, Квентин, ты всегда такой серьезный, сразу переходишь к делу, – ответил первый министр, – это мне в тебе и нравится. Что ж…

Прежде чем Реймонд смог продолжить, по залу разнесся уверенный, хоть и довольно высокий голос, исходящий откуда-то с балкона второго этажа:

– Что здесь происходит?!

Все собравшиеся на первом этаже гостиной тут же подняли головы на этот голос, чтобы увидеть не кого иного, как молодого принца Регина, стоящего у балюстрады в сопровождении двух гвардейцев своего отца. Принц выглядел уверенно и гордо. Черный бархатный китель с высоким воротом подчеркивал его статность.

– А он возмужал, – произнес Седрик так тихо, что его могли услышать лишь стоящие рядом, а потом продолжил так, что мог дотянуться до каждого в зале: – Ничего серьезного, ваше высочество, всего лишь ваши верные подданные прибыли ко двору.

Резко стало тихо. Легко, уверенно и без тени смущения сильнейший некромант этого столетия раскрыл всему высшему свету, кого он поддержит в предстоящей борьбе за власть. А вместе с тем раскрыл и планы первого министра и герцога одной из богатейших провинций страны. Каждый в зале понимал, что это значит.

Понял это и Регин. Буквально на мгновение принц изменился в лице, но тут же совладал с собой и уверенным и властным голосом обратился к Седрику и его группе:

– В таком случае, благородные господа, я буду рад принять вас в своем кабинете.

– Замечательная идея, ваше высочество, – улыбнулся лорд фон Моргенштерн. – Господа, пройдемте!

Квентин одарил своих товарищей угрюмым взглядом, ясно выражающим всё то, что он думал о сложившейся ситуации, но спорить не стал.

Не сговариваясь, гости расступались на пути троицы, пропуская их к изящной кованой лестнице, ведущей на балкон. И всё это время они молчали. Кто-то все еще был шокирован заявлением Седрика, кто-то просто не знал, что сказать, но многие напряженно обдумывали свои дальнейшие действия в изменившейся ситуации.

– Что вы себе позволяете, лорд фон Моргенштерн?! – возмущенно воскликнул Регин, когда гвардейцы оставили его наедине с незваными гостями. Принц выглядел напряженным, ему с большим трудом удавалось держать лицо, не давая эмоциям вырваться наружу. Но что это были за эмоции? Раздражение? Досада? Или, может быть, страх?

Четверо мужчин расположились в сравнительно небольшом по меркам дворца кабинете принца. Пол здесь был застлан шикарным арагвийским ковром с замысловатым природным орнаментом, а на закрытых изящными панелями из темного дерева стенах висели картины знаменитых художников. Слева от двери во всю стену растянулись ряды книжных полок, плотно заставленные трудами по истории, экономике и естественным наукам.

Несмотря на его небольшую площадь, в кабинете нашлось место для двух огромных арочных окон, выходящих во внутренний двор. В небольшом саду, разбитом там королевой Софией, цвели и благоухали изящные клумбы с тюльпанами. С третьего этажа, где находился кабинет, хорошо читался высаженный цветами герб Баригора.

Регин стоял, опираясь спиной на свой массивный письменный стол, выполненный из дерева того же оттенка, что и настенные панели, и заваленный толстым слоем бумаг и раскрытых книг. Взгляд принца метался между тремя мужчинами, стоящими напротив. Реймонд находился чуть впереди, и весь его вид выражал серьезность и уверенность, как и всегда. Герцог Аурверн почти не отошел от двери и выглядел смущенным. Было очевидно, что вся эта ситуация доставляет ему дискомфорт. А Седрик как будто совсем не обращал внимания на принца и всю серьезность ситуации, виновником которой был, и со скучающе-задумчивым видом разглядывал тюльпаны во внутреннем дворе. И всё же именно на некроманте то и дело останавливался взгляд молодого принца.

– Я понимаю ваше возмущение, ваше высочество, ситуация немного вышла из-под контроля. – Реймонд осуждающе покосился на Седрика, который не удостоил его вниманием. – Граф Ардейн, как вы наверняка слышали, знаменит своей эксцентричностью.

При упоминании имени некроманта Регин чуть заметно вздрогнул. Принц быстро совладал с собой, но его реакция не укрылась от цепких глаз первого министра.

– Что-то не так, ваше высочество?

– Нет, мне просто ранее не доводилось иметь дел с… – Регин замялся, подбирая слова, – графом Ардейном.

– Не стесняйтесь, ваше высочество, – заговорив, некромант даже не обернулся, но в его голосе отчетливо слышалась усмешка, – говорите как думаете: «Не доводилось иметь дел с некромантом». Или даже, любят добавить некоторые, «с этим мерзким некромантом». Уверен, ваши нянечки не жалели деталей, рассказывая страшилки о таких, как я.

– Седрик! – Квентин встрепенулся, дерзким замечанием друга выведенный из подавленного состояния, в котором пребывал с того самого момента, как они покинули бальный зал. – Что ты себе позволяешь?

– Не стоит, лорд фон Аурверн, – остановил его Регин; принц выглядел пристыженным, но его голос звучал уверенно, – граф Ардейн прав. Я позволил глупым заблуждениям повлиять на мое отношение к нему, хоть я и знаю, как много его предки и коллеги сделали для этой страны. И я прошу прощения.

Регин пристально посмотрел на некроманта, и тот повернулся и встретился с ним взглядом холодных изумрудных глаз. А потом лишь быстро кивнул и вновь вернулся к созерцанию сада королевы Софии. Но у Регина были совсем другие планы:

– Теперь, когда этот вопрос улажен, я требую объяснения вашим словам в бальном зале, лорд Ардейн!

Некромант тяжело вздохнул и, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону первого министра:

– Уверен, герцог фон Моргенштерн объяснит все куда лучше меня.

– Дело в том, ваше высочество, – тут же перехватил инициативу Реймонд, – что наша небольшая группа опасается, что после кончины вашего батюшки, его величества, при дворе могут наступить неспокойные времена…

– Говорите прямо! – Регин начал терять терпение, и в его голосе появились стальные нотки.

– А он мне уже нравится, – пробормотал себе под нос Седрик, но в маленьком кабинете его было прекрасно слышно всем, – на Фабиана похож.

Прежде чем кто-то успел (или захотел) прокомментировать ремарку некроманта, Реймонд продолжил:

– Что ж, ваше высочество, если вы настаиваете, – он понизил голос, – мы предполагаем, что или лорд Лаппорт, или ваша благородная сестра, леди Эсмеральда, могут устроить переворот.

– И покуситься на священное право Вернона на престол?! – не в силах сдержать эмоции, воскликнул Регин.

– Тише-тише, ваше высочество, в этом дворце у стен есть уши. Спешу вас заверить, я понимаю ваше возмущение. Но его высочество Вернон с юных лет не жил при дворе и не пользуется популярностью среди своих подданных. Кроме того, вы сами наверняка знаете, какие слухи ходят о его душевном здоровье.

– Я говорил с Верноном после его возвращения в столицу, его здоровье в полном порядке.

– Того, что это знаете вы, недостаточно, чтобы изменить мнение придворных.

– Нет-нет-нет. Я не верю, что матушка или тем более Эсмеральда пойдут на такое! Вы бредите, лорд фон Моргенштерн.

Первый министр уже открыл рот, чтобы что-то возразить, но его прервал звон разбивающегося стекла. Блестящие осколки одной из створок окна, возле которого стоял стол принца, засыпали арагвийский ковер, утопая и теряясь в высоком плотном ворсе. Из разбитого окна повеяло свежестью, молодой листвой и нагретыми на солнце тюльпанами. Стало слышно щебетание обитающих в саду птиц и жужжание насекомых. И всю комнату заполнил странный тягучий треск, сопровождающийся звуком вибрации.

На все это потребовалась лишь секунда, за которую Квентин успел положить руку на рукоять своей шпаги, а Реймонд – закрыть лицо локтем. Но произошло и кое-что еще. Огромный рабочий стол принца изогнулся, будто встав на дыбы. Из гладкой поверхности на уровне головы Регина торчал, дергаясь вверх-вниз, но уже замедляясь, короткий метательный нож. Еще секунду назад никакого стола в этом месте не было.

Регин смотрел на нож широко распахнутыми глазами, не в силах оторвать взгляд. Произошедшее постепенно складывалось в единую картинку, которая позволяла сделать только один вывод: этот нож должен был попасть в горло принца.

Общее оцепенение нарушил встревоженный возглас Квентина:

– Седрик! Седрик, ты в порядке?

Регин и Реймонд почти синхронно обернулись на графа Ардейна, чтобы увидеть, как тот медленно оседает на пол. Его посох – единственное, что удерживало некроманта от болезненного падения, – сиял изумрудным светом, столь ярким, что его было видно даже в лучах солнца.

– Жить… буду… – прохрипел Седрик. Его голос звучал совсем слабо, будто принадлежал дряхлому старику в шаге от воссоединения с Алором. Каждое слово давалось некроманту с трудом.

– Ваше высочество, вы в порядке? – спохватился первый министр, оборачиваясь к Регину.

– Да, – в голосе принца не было уверенности, – но я не понимаю…

– Кажется, вас пытались убить, – прокомментировал некромант. Даже в таком состоянии он оставался верен своей язвительности.

В наступившей паузе Квентин помог другу подняться на ноги и, опершись на плечо, доковылять до стоявшего в углу, у книжного шкафа, кожаного кресла. Седрик тяжело опустился, а скорее даже упал в него и со стоном вытянул непропорционально длинные ноги. Некромант всегда был бледным, но сейчас его кожа казалась почти прозрачной, под ней отчетливо проступали вены, а под глазами пролегли темные круги. Граф Ардейн выглядел измученным, истощенным, почти мертвым. И начавший постепенно угасать изумрудный свет посоха, освещавший его лицо, лишь добавлял ситуации драматизма.

– Это вы сделали? – До Регина постепенно начало доходить, что стол не мог сам по себе изменить форму и защитить его.

– Вы видите здесь других некромантов, ваше высочество? – Седрик усмехнулся, его бледные, почти белые губы изогнулись было в улыбке, и некроманта тут же настиг приступ тяжелого удушающего кашля.

– Но как?

– Я сейчас немного не в том состоянии, чтобы провести вам подробную лекцию, но, если в двух словах, я воззвал к мертвому в вашем столе и заставил его изменить форму.

– Мертвому?

– Во всем, что когда-то было живо, есть мертвое, ваше высочество. В вашем столе. В этом кресле. Даже в нас с вами. Разве что в этом клинке, – Седрик еле заметно кивнул в сторону торчащего из стола метательного ножа, – нет ничего мертвого, ведь он сделан из металла. Иначе я смог бы остановить его. Это было бы проще.

– Как ты его заметил? – спросил Квентин, в его голосе звучало недоумение, смешанное с досадой.

– У меня есть способы. Но я предлагаю продолжить этот разговор в другой раз. Сейчас он дается мне тяжело.

Седрик замолчал, закрыл глаза, и вскоре стало ясно, что некромант уснул.

– Я думаю, – чуть натянутым, но все же уже спокойным голосом заключил Реймонд, – что, пока граф Ардейн отдыхает, мы с вами, господа, могли бы пойти прогуляться в парк.

Регин лишь молча кивнул.

– Но что делать со следами покушения? – Квентин встревоженно оглядел кабинет.

Весь пол был усеян осколками, бумагами и книгами, которые разлетелись во все стороны, когда стол Регина изогнулся. Остатки двойного стекла одной из нижних секций арочного окна угрожающими зубьями торчали из деревянной рамы.

Реймонд подошел к столу. Несмотря на ковер, стекло скрипело под его изящными лакированными башмаками, но его это не смущало. С заметным усилием первый министр выдернул нож, глубоко вошедший в древесину стола.

– Хорошее оружие, – прокомментировал он, проверяя баланс ножа рукой и пристально разглядывая его, – работал профессионал.

– Ты сомневался?

– Нет. – С этими словами герцог фон Моргенштерн подхватил со стола случайный лист бумаги и аккуратно, будто важную посылку, завернул в него нож. После чего спрятал получившийся сверток в один из карманов своего костюма.