Текст книги "Фортунат"

Как Андолозий лишился кошелька, чрезмерно ужаснулся, распустил всех своих слуг и пешим в тайне устремился прочь

И когда король узнал, что кошель у Агриппины, он подумал, быть может, у Андолозия есть еще кошель подобного же свойства, ибо если такового у него нет, то он, право, глупец, что не позаботился о кошельке лучше и позволил женщине украсть его. Король дорого оценил кошель и решил: «Отныне мне нет нужды тратить деньги, ведь я могу не давать дочери приданого, она с честью позаботится о себе сама». И подумал: «Как мне узнать, есть ли у Андолозия еще кошель или нет?». И известил его о том, что завтра он поскачет на верховую прогулку и хочет, чтобы он сопровождал его. Однако прежде он желал бы откушать с ним. Когда Андолозий услыхал о том, отвечал он королю, ему нужно не просить его, а повелевать им во всем, как своим слугою, ибо он неизменно готов повиноваться ему. И сообщили о том королю. Тот подумал, у него, вне сомнения, есть еще такой же кошель.

Когда Андолозий услыхал, что король вновь желает откушать с ним, он позвал одного из слуг, коему неизменно давал по триста – четыреста крон, чтобы он снабжал хозяйство всем, в чем была нужда, и сказал ему, чтобы он приготовил роскошное угощение, ибо король вновь соизволит обедать с ним. Слуга его ответствовал: «Господин, я думаю, мне не хватит денег, ибо это дорого стоит». Андолозий, будучи в дурном расположении духа, распахнул куртку и вынул счастливый кошель, намереваясь дать слуге четыреста крон. Когда он по своему обыкновению запустил в кошель руку, то ничего там не нашел.

Он поднял взор, перевел взгляд с одной стены на другую, вывернул кошель наизнанку, но денег там более не было. Тут он прекрасно понял, что обманут Агриппиной. Можете себе представить, в какую он впал досаду! Тотчас исполнился он страха и опасения и вспомнил о наставлениях, каковые отец его, Фортунат, столь радетельно дал ему и брату его на смертном одре, дабы они до самой своей кончины никому не говорили о кошельке. Ибо едва прознает о нем хоть один человек, как они утратят его, что, к несчастью, и приключилось. Он возомнил также, что король в насмешку известил его о том, что вновь желает откушать с ним, подумалось ему также, что кошель нельзя потребовать назад и от короля ничего не добиться, разве что позора, стыда и великой насмешки. Терзаясь душевными муками, он решил, не придумать ему ничего лучшего, как отправиться к брату, «для коего я буду нежеланным гостем, ибо явлюсь без кошелька».

И, придя к таковому решению, он созвал всех своих слуг и сказал: «Скоро уже десять лет, как я стал вам господином, и с честью содержал вас, и ни в чем не давал нуждаться. Вдобавок я никому из вас не должен. Всем вам уплатили вперед. Теперь настал час, когда я не могу более держать слуг и быть господином ни вам, ни прочим, как было доныне. У каждого из вас есть конь и крепкие доспехи, осталась еще лишь малость, коей я поделюсь с вами». И сказал своему казначею: «Ну-ка, сосчитай, сколько у тебя еще денег наличными?», Тут казначей насчитал сто шестьдесят крон. Слуг было всего сорок, всякому из них дал он по две кроны и сказал им: «Пару крон, коня и доспехи я оставлю каждому из вас в собственность и всецело освобождаю вас от клятв, каковые вы дали мне. Мы в расчете, и отныне пусть каждый сам позаботится о себе, сообразно с тем, что почитает наилучшим, ибо я не могу оставаться здесь дольше и к тому же у меня нет более денег, кроме тех, коими я поделился с вами».

И когда он кончил свою речь, слуги донельзя испугались, воззрились один на другого, немало удивившись тому, что столь роскошная жизнь и столь великолепное бытие так легко, в одну ночь, переменились. Тут одни из слуг встал и сказал: «Верный, любезный господин, не учинил ли вам кто-нибудь зла? Дайте нам знать о том, он умрет от наших рук, даже если это сам король и если все мы лишимся через то жизни». Андолозий ответствовал: «Никто не должен сражаться из-за меня». Они сказали: «Мы не расстанемся с вами, продадим коней, доспехи и все, что у нас есть, но не покинем вас». Андолозий ответствовал: «Благодарю вас всех, дорогие и благонравные слуги, за любезность. Коли счастье вновь улыбнется мне. я отплачу вам за это. Но как я сказал, так и поступите, а мне тотчас оседлайте коня; я не желаю, чтобы кто-либо из вас ехал либо шел за мной». Все слуги опечалились, им было донельзя жаль своего благородного господина, так часто приободрявшего их. Жалуясь один другому, с глазами полными слез они подвели ему коня.

Тут он поочередно простился с каждым из них, вскочил в седло и ближайшим путем, известным ему, поскакал в Фамагосту, к своему брату, Ампедо. И когда он подъехал к прекрасному дворцу и постучал, его тотчас впустили. Когда Ампедо узнал, что прибыл его брат, Андолозий, он весьма обрадовался и возомнил, что теперь он также насладится кошельком и отныне может более не скупиться, как поступал десять лет, и пошел брату навстречу и принял его с великой радостью, спросил его, отчего он явился один и где он оставил своих слуг. Тот ответствовал: «Я всех их отпустил; и благодарение богу, что я возвратился домой!». Ампедо спросил: «Любезный брат, что же, однако приключилось с тобой? Скажи мне о том, ибо мне не по душе, что ты прибыл в одиночку». Тот сказал: «Давай прежде откушаем». И когда они завершили трапезу, то пошли вместе в некий покой. Тут Андолозий заговорил и с печальными жестами и смиренным голосом поведал: «О возлюбленный брат, мне жаль, что я должен объявить тебе ужасную весть о великом зле, учиненном мною. Я лишился нашего счастливого кошелька. Ах, боже, я скорблю о нем всем сердцем, но ничем не могу помочь горю».

Ампедо ужаснулся до глубины души, так что чуть было не свалился в беспамятстве, и с великой горечью спросил: «У тебя отняли его силой или ты потерял его?». Он ответствовал ему и сказал: «Я преступил завет, что дал нам отец, прощаясь с этим миром, и поведал о нем человеку, коего полюбил. И едва я открыл ему это, как он украл у меня кошель, чего я вовсе не ждал от него». Ампедо сказал: «Если бы мы исполнили завет нашего отца, то не растеряли бы сокровища! Единственным желанием, владевшим тобою, было изведать чужие земли. Видишь, как далеко ты преуспел в этом деле и насколько они раскрылись пред тобою?».

Андолозий сказал: «О возлюбленный брат, горе мое столь велико, что я опасаюсь лишиться в скором времени жизни, потеря какой меня весьма мало огорчит».

Как Андолозий возвратился домой, на Кипр, позаимствовал у своего брата чудесную шляпу и с ее помощью очутился в Англии

Ампедо, услыхав эти слова, заговорил, желая его утешить, и сказал: «Возлюбленный брат, не принимай этого столь близко к сердцу. У нас есть еще два сундука, полные дукатов, И поскольку у нас осталась шляпа, мы напишем королю Солтану, он даст нам взамен нее великие богатства. И хотя отныне нет у нас кошелька, все же мы вволю обеспечены до конца своих дней и вдобавок можем провести их в достатке. Ибо о вещах, кои более не вернуть, отнюдь не следует горевать». Андолозий ответствовал: «С нажитым добром тяжко расставаться, и я хотел бы, чтобы ты дал мне шляпу, я надеюсь тогда, что с ее помощью вновь раздобуду наш кошель». Ампедо сказал: «Говорят, кто теряет добро, тот теряет и рассудок. Это превосходно видно по тебе, лишив нас богатства, ты захотел также лишить нас и шляпы. Воистину, не будет ни моей воли, ни желания на то, чтобы ты увез шляпу прочь. Я позволяю тебе лишь развлекаться ею».

И когда Андолозий постиг, что брат не позволит ему увезти шляпу, он подумал, тогда я обойдусь и без его позволения. И сказал Ампедо, своему брату: «Итак, мой возлюбленный и верный брат, коли я содеял зло, то отныне я буду жить по твоей воле». И послал слуг в лес, чтобы они устроили охоту, якобы тогда он к ним присоединится. Когда те удалились прочь, Андолозий сказал: «Возлюбленный брат, одолжи мне нашу шляпу, я собрался в лес». Брат послушался и принес ему шляпу. Едва заполучив ее, он забыл про лес и предоставил охотникам заниматься своими делами, и с помощью шляпы очутился в Генуе, и спросил о наилучших и роскошнейших драгоценностях, что там были, и велел доставить их ему на постоялый двор. И когда принесли ему много их, он стал упорно торговаться из-за них, и сложил их в носовой платок,[126]126
  В оригинале Facelet (от ит. f azzeletto). Пример заимствования из итальянского языка, происходившего в конце XV в. в немецком языке.


[Закрыть] словно желая испытать, насколько они тяжелы, и, не заплатив, умчался оттуда прочь. И подобно тому как в Генуе, сделал он также во Флоренции и в Венеции и таким образом собрал наилучшие и роскошнейшие драгоценности, что имелись в трех городах.

Когда он раздобыл драгоценности, то направился в Лондон, что в Англии. Он превосходно знал, каким путем молодая королева Агриппина ходит в церковь, снял на означенном пути лавку и разложил в ней свои драгоценности. А когда Агриппина шествовала в церковь, ее сопровождало спереди и сзади множество слуг и служанок, а также старая камеристка, каковая опоила его усыпляющим напитком. Андолозий прекрасно узнал их всех; они же не могли его узнать, содействовало этому то, что он поверх своего носа приладил фальшивый, столь искусно смастеренный, что никто не мог его узнать. И когда Агриппина шествовала мимо, он схватил два чудесных кольца и преподнес их двум старым камеристкам, каковые, что он хорошо знал, никогда не оставляли Агриппину, и просил их совета, и умолял, чтобы они выказали ему милость и уговорили королеву позвать его к себе во дворец. Тогда он принесет с собой столь роскошные драгоценности, равных каковым они никогда не видели. Они обещали ему исполнить это, и едва Агриппина возвратилась из церкви домой, как они показали королеве два чудесных кольца и сказали ей, что кольца преподнес им купец, стоявший пред церковью и просивший, дабы они устроили так, чтобы за ним послали, ибо у него есть великолепнейшие драгоценности. Королева ответствовала: «Я верю вполне тому, что его драгоценности превосходны, раз он подарил вам обеим столь роскошные кольца. Так пошлите за ним и велите ему прийти, ибо я желаю эти драгоценности увидеть».

И когда за купцом послали, он долго не мешкал и был препровожден во дворец, в зал пред покоями Агриппины. Там он разложил свои драгоценности, каковые весьма понравились Агриппине. Она стала выбирать те, что понравились ей более всего. Меж ними были сокровища стоимостью в тысячу крон и многим дороже. Но она не предложила и половины их цены. Купец сказал: «Милостивая королева, я слыхал, будто вы – самая богатая королева на свете, потому я и выискал прекраснейшие украшения, какие только можно найти, чтобы доставить их вашей королевской милости, но вы даете мне за них чересчур мало. Они обошлись мне, разумеется, дороже. Не заставляйте меня терять время понапрасну. Я долго пробирался к вам с великими заботами, дабы не быть из-за этих драгоценностей убитыми. И сказал: «Милостивая королева, сложите вместе то, что вам по душе, и на что я смогу или пожелаю скинуть цену, я скину». Тут она выбрала те, что поправились ей более всего, большие и малые, добрый десяток штук. Купец сосчитал их всех поочередно, что цена им пять тысяч крон, но она не пожелала платить за них столько. Купец подумал про себя: «Не драться же мне с ней, пусть только принесет кошель». Сошлись они все же на четырех тысячах крон. С тем королева сложила драгоценности в подол и пошла в свою опочивальню за ларцом, в коем был счастливый кошель. Она весьма старательно укрепила его у себя на поясе и так вышла обратно, желая расплатиться с купцом.

Как Андолозий умчал королеву Агриппину вместе с кошельком в дикий лес в Ибернии

Тут купец исхитрился, чтобы стать вблизи нее, и, когда она принялась считать, он обнял ее, крепко прижал к себе и пожелал перенестись с ней в дикий лес. где не было бы человеческого жилья. Едва он пожелал того, как в сей же миг они перенеслись по воздуху на пустынный остров, граничащий с Ибернией, и опустились вместе под деревом, в изобилии усыпанном яблоками. И королева, сидя под деревом и держа драгоценности, что купила она, в своем подоле, а счастливый кошель на поясе, глянула поверх себя и увидала висящие над ней чудесные яблоки. Тут она сказала купцу: «Ах, боже, ответь мне, где мы и как мы очутились здесь? Я так ослабла, дал бы ты мне одно из этих яблок, чтобы я несколько пришла в себя». И не ведала, что пред ней Андолозий. И когда он услыхал, что ей так хочется яблока, то взял поспешно драгоценности, какие у него еще оставались, сложил их ей в подол, а чудесную шляпу, какая была на нем, водрузил ей на голову, чтобы она не помешала ему влезть на дерево.

И вскарабкался на дерево, и принялся высматривать яблоко получше. Агриппина же сидела под деревом, не ведая, ни где она, ни что с ней приключилось. Тут она заговорила и сказала: «Ах, если бы господь привел так, чтобы я вновь очутилась у себя в опочивальне!». Едва она произнесла эти слова, как тотчас перенеслась по воздуху и безо всяческого урона очутилась у себя в опочивальне. Король и королева, а также все их придворные от души обрадовались и спросили, где она была? Ответствовала Агриппина, сие ей неведомо. Или где купец, похитивший ее? Она сказала: «Я оставила его на дереве, и не спрашивайте меня более, мне надобно отдохнуть, ибо я всецело лишилась и сил, и рассудка».

Теперь послушайте, что приключилось с Андолозием. Когда он, сидя на дереве, увидал, что Агриппина унеслась прочь с кошельком, со шляпой и вдобавок со всеми теми драгоценностями, что он раздобыл в трех великих и могущественных городах, то можете себе представить, что он ужаснулся превыше всяческой меры, тотчас слез с дерева, окинул его взором и сказал: «Будьте прокляты это дерево и плоды, что оно родит, и тот, кто взрастил тебя здесь, и час, когда я сюда явился». Он осмотрелся вокруг, не ведая, где он и куда ему устремиться, чтобы выйти к людям, и принялся клясться и браниться и сказал: «Будь проклят час, когда я появился на свет, и дни, и часы, что я прожил. О ужасная смерть, отчего ты не задушила меня прежде, нежели я познал этот страх и отчаяние? Будь проклят день и час, когда я впервые увидал Агриппину! О всемогущий боже, сколь велики чудеса, творимые тобой, сколь многолика природа, если под столь прелестным женским обликом скрывается столь лживое и коварное сердце! Кабы я смог пронзить взглядов твое лживое сердце, дивясь твоей прекрасной и совершенной наружностью, я не испытал бы ныне страха и отчаяния».

И, блуждая так взад и вперед, в злобе изрек: «Кабы дал господь очутиться со мной в пустыне моему брату, я бы задушил его и повесился сам. А когда бы мы умерли, кошель лишился бы своей силы, и старая королева, исчадие ада, и Агриппина, коварное сердце, не смогла бы более наслаждаться драгоценным сокровищем». А покуда блуждал он взад и вперед, настала ночь и стемнело, он ничего более не видел и улегся наземь, под дерево, и немного отдохнул.

Однако спать он не мог из-за страха, владевшего им. Он возомнил не что иное, как то, что умрет он в этой чаще и преставится безо всяческого отпущения грехов, ибо хорошо видел, что там и в помине нет следов, указывавших, что в давние времена тут пролегал путь. И покоился так, впав в отчаяние и предпочитая умереть, чем жить далее.

А когда настал день, он поднялся и волей-неволей побрел дальше. Однако он никого не увидел и не услыхал и наткнулся на дерево, усыпанное чудесными красными яблоками. Его терзал сильный и жестокий голод и, движимый им, метнул он в дерево камень, два яблока упали наземь, и он съел их на ходу. Когда он съел яблоки, то выросли у него на голове длинные рога, подобные козлиным. Схватившись за них, а также увидав по тени, что у него два подобных рога, он принялся бегать и биться рогами о деревья, желая сбросить их. Однако все было тщетно, и бегал он с рогами на голове и роптал: «О, бедный и несчастный я человек, о, несчастный я и страждущий человек, как случилось, что на свете такое множество людей, а здесь нет никого, кто помог бы мне выйти к людям». И громко возопил: «О боже всемогущий, о ты, пресвятая дева Мария, придите мне на помощь в этой моей великой беде».

Как Андолозий лишился кошелька и шляпы, а также выросла у него на голове пара огромных и безобразных рогов, претерпел он великие мучения, и как пришел ему на помощь отшельник, и он вновь избавился от рогов

И когда возопил он столь жалобно, услыхал это некий отшельник или затворник, он прожил в чаще добрых 30 лет и ни единого разу не увидал человека. Пошел он на крик и вышел к Андолозию и сказал: «О несчастный ты человек, кто звал тебя сюда и что ты ищешь в этой чаще?». Он ответствовал: «Возлюбленный брат, мне жаль, что я очутился здесь, ибо приключилось со мной несчастье». И заговорил, желая о многом поведать ему, но тот не захотел его выслушать и сказал: «За тридцать лет я не слыхал и не видал никого из смертных. Мне не хотелось бы, чтобы я ты не оставался тут». Андолозий спросил: «Любезный брат, я весьма голоден, нет ли у вас какой пищи?». Отшельник привел его в свою хижину, где не было ни хлеба, ни вина, и не имел он ничего, кроме овощей и воды. Это и служило ему пищей. И, превосходно разумея, что Андолозию этим не насытиться, он сказал ему: «Я укажу тебе путь туда, где ты найдешь вдоволь еды и питья». Тот спросил: «Любезный брат, как мне быть с рогами, что я ношу? Ведь меня могут принять за морское чудище».

Отшельник отвел его недалеко от хижины, и сорвал с другого дерева два яблока, и сказал: «Любезный сын, возьми и съешь это». Едва Андолозий съел яблоки, как рога у него полностью исчезли. Увидав это, он спросил отшельника, как могло случиться, что он столь быстро заполучил рога и столь же быстро от них избавился. Отшельник сказал: «Творец, создавший и небо, и землю, и все, что на ней ни есть, сотворил и создал это дерево и наделил его свойством родить такие плоды, вдобавок подобного ему нет во всем свете, единственно в этой чаще». Андолозий сказал: «О возлюбленный брат, позвольте мне сорвать несколько таких яблок и взять их с собой».

Затворник ответствовал: «Возлюбленный сын, возьми, сколько тебе надобно, и не спрашивай у меня о том, они не мои. У меня нет ничего своего, кроме несчастной души. Я желал бы вновь вручить ее творцу, наделившему меня ею, ибо я вдосталь повоевал в этом мире. По тебе видно, что твои разум и душа чрезмерно отягощены вещами суетными и тленными. Гони их прочь и обратись душой к господу, утрата невелика, ибо это самое малое удовольствие, что есть в этой суетной и быстротечной жизни».

Речи эти не тронули души Андолозия, он помышлял лишь о своих великих убытках и набрал немного тех яблок, от коих рога растут, а также несколько яблок, каковые рога вновь изгоняют, и просил отшельника во имя господа указать ему путь, которым он смог бы выйти туда, где найдет пропитание, ибо за два дня ничего не съел, кроме четырех яблок. «И найди я в чаще вдоволь груш и яблок, я не осмелился бы отведать этих фруктов». Отшельник вывел его на дорогу и сказал: «Так вот, ступай этой дорогой, никуда не сворачивая, и ты выйдешь к широкой реке, это залив Испанского моря,[127]127
  Испанское море – так в средние века именовали Атлантический океан.


[Закрыть] и если, когда ты придешь туда, вода стоит высоко, то обожди, не ходи далее, ибо это прилив, но настанет отлив, а как скоро он настанет, то подымайся и поспеши к высокой башне,[128]128
  Судя по описанию, высокая башня, стоящая на берегу морского залива и хорошо видная издалека, была средневековым маяком.


[Закрыть] она будет тебе хорошо видна, и долго не мешкай, чтобы прилив не захватил тебя, иначе тебя унесет потоком. А когда выйдешь к морю, неподалеку оттуда найдешь зажиточную деревню, там есть хлеб, мясо и прочая телесная пища». Андолозий горячо и старательно благодарил отшельника, и простился с ним, и свершил так, как тот наказал ему, и, переждав прилив, благополучно добрался до башни и до деревни. Там он ел и пил, подкрепляя свои телесные силы, ведь был он слаб и изнурен.

А когда он пришел в себя, то спросил, как попасть ему ближайшим путем в Лондон, что в Англии. Поведали ему, сколь долог путь туда, ведь он покуда в Ибернии. Ему надлежит пересечь королевство Шотландии лишь тогда начнется Англия, Лондон же лежит в середине ее. Когда Андолозий услыхал, что Лондон столь далеко, он раздосадовался, ибо полагал, что пребывает он не иначе как в десяти милях от Лондона. К тому же ему было жаль яблок, что он нес, страшился он, коли пробудет долго в пути, яблоки испортятся либо сгниют. И когда люди приметили, что ему очень хотелось бы очутиться в Лондоне, то они указали ему на большой город неподалеку оттуда, что лежал у моря и был морской гаванью, куда приходили суда из Англии, Фландрии и Шотландии. Там он и найдет судно, каковое доставит его в Лондон. Он быстро собрался и пришел в город, на какой указали ему, и нашел там, к своему счастью, судно, пришедшее из Лондона. Он взошел на него и поплыл и благополучно, целым и невредимым добрался туда.

И как прибыл он в Лондон, то велел заклеить себе глаз и нацепил на голову искусно сделанные фальшивые волосы, стал благодаря этому неузнаваем и взял столик, сел пред церковью, ибо превосходно знал, что Агриппина, молодая королева, пойдет туда. Разложил яблоки на красивом белом платке и закричал: «Яблоки из Дамаска!». И когда спрашивали его, сколько стоит одно, ответствовал он: «Три кроны». Тут всякий уходил прочь. И было ему досадно, что всяк хотел их купить. Меж тем прибыла королева, а с ней и ее камеристка. Тут он вновь заорал: «Яблоки из Дамаска!». Королева спросила: «Почем ты отдаешь одно?». Он ответствовал: «По три кроны». Она спросила: «Что в них особенного, что ты столь дорого продаешь их?». Он ответствовал: «Эти яблоки придают человеку красоту, а также острый ум». Когда молодая королева Агриппина услыхала это, она приказала своей камеристке купить пару яблок, что та и сделала. Андолозий вновь сложил свой скарб, ибо никто более не пожелал купить у него яблок.

И когда королева возвратилась домой, она, недолго мешкая, съела оба яблока, и едва она съела их, как у нее тотчас с нестерпимой головной болью выросла пара огромных рогов, так что она принуждена была лечь в постель. Однако, когда рога достигли полной величины и головная боль утихла, она встала, подошла к зеркалу, что было у нее в спальне, и тут увидала, что заполучила пару безобразных и длинных рогов. Она тотчас схватилась за них обеими руками, понадеявшись сорвать их с головы, чего, однако, не случилось. Тут она позвала двух знатных девиц. Когда они увидали королеву в подобном обличье, то донельзя ужаснулись и осенили себя крестным знамением и многократно перекрестили ее, точно явился им злой дух. Королева столь сильно испугалась, что лишилась речи. Сказали они: «О милостивейшая королева, как случилось, что ваша высокородная персона обрела столь безобразное обличье?». Она ответствовала им, что не ведает того. «Я полагаю, это божья кара либо это передалось мне с яблоками из Дамаска, проданными коварным торгашем. Ну-ка, постарайтесь и помогите мне избавиться от рогов». Девицы с силой потянули за рога. Но те не шелохнулись. Тогда они принесли веревку и привязали ее к рогам, и подвесили Агриппину к балке,[129]129
  Характерной чертой архитектуры средневековых замков были балки, не закрывавшиеся потолком и выступавшие даже в жилых помещениях на всеобщее обозрение. Именно к такой балке и подвесили Агриппину, так как доступ к этому креплению был свободен.


[Закрыть] и повисли у нее на стопах, понадеявшись сорвать рога с ее головы. Она терпеливо снесла все. Но, видя, что рога столь крепко держатся и ни единое усилие не помогает, то чем дальше, тем горше она сокрушалась и сказала: «О, несчастное я создание, что мне проку в том, что я – королевская дочь и богатейшая девица изо всех на свете и красотой прославилась более других женщин, ведь ныне я выгляжу подобно неразумной твари! О, зачем я только родилась на свет! Если мне не помогут избавиться от уродства, я утоплюсь в Динисе[130]130
  Динис – см. примеч. 20.


[Закрыть] (это большая судоходная река, текущая мимо дворца), ибо я не хочу, чтобы меня видели». Некая из старших камеристок принялась утешать Агриппину и сказала: «Милостивая королева, нет нужды так отчаиваться. Коли вы смогли обрести рога, стало быть, они могут вновь исчезнуть. Дайте также обет принести великие пожертвования пресвятой Богородице Вестминстерской, творящей великие и чудесные знамения, и святому Томасу Кандельбергскому.[131]131
  Томас Кандельбергский – Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский (1118–1170), примас английской церкви, защищавший ее интересы от посягательств королевской власти. По наущению короля Генриха II Плантагенета был убит рыцарями во время богослужения в Кентерберийском соборе и в 1172 г. причислен к лику святых.


[Закрыть] Они помолятся за вас господу, дабы к вам возвратилось ваше прежнее обличье. Вдобавок в Лондоне много искусных и высокоученых лекарей, и вполне может статься, что они ведают либо отыщут в книгах, по какой причине произрастают подобные рога и каким средством можно от них избавиться». Эти речи пришлись ей по душе, и она сказала: «Итак, никому о том ни слова, а ежели кто меня спросит, скажите, будто я нездорова и никого не допускаю к себе». И приказала изготовить из золота драгоценные пожертвования и отослала их, как и обещала. А старуха, ее камеристка, расспросила также врачей и поведала им, как у некоей особы, ее родственницы, выросла пара рогов, можно ли от них излечиться или нет. Когда врачеватели о том услыхали, взяло их удивление, что у человека выросла пара рогов, и всяк с великим любопытством пожелал того человека увидеть. Камеристка сказала: «Эту особу видеть нельзя, вы должны лишь помочь ей, и кто сумеет это, тот будет сполна вознагражден». Не нашлось меж ними столь храброго, кто взялся бы излечить от рогов. Никогда они о том еще не слыхивали, не читали и подобного не видали. И когда врачеватели напрочь отвергли просьбу служанки, она пришла в досаду, ибо ей хотелось возвратиться с добрыми вестями.