Текст книги "На вершине блаженства"

Блисс прикусила нижнюю губу.

– Может, тетя Бланш?

Она попыталась высвободить свою руку.

– Ты отвратительный тип, Себастьян. Несносный человек. Всегда был таким. И навсегда останешься.

– Бездоказательное заявление. Могу согласиться, что раньше я был таким. Но не сейчас. Ты живешь здесь одна?

– Да.

– Мне подумалось, что две блондинки и маленький мальчик, возможно, живут с тобой под одной крышей.

– Нет. Они поселились в бунгало, которое принадлежало моим деду и бабушке. Там, поближе к воде.

– Но у тебя здесь есть соседи какие-нибудь или жильцы?

– Нет, не в доме. Но неподалеку стоят десять коттеджей. Это наша коммуна.

– Солидное заведение.

– Н-да. К сожалению, сейчас у нас мало жильцов, все разъехались. Летом все всегда разъезжаются. Но ничего, к осени соберутся.

– У тебя был кто-нибудь с того времени?.. – Он поднял глаза к потолку. – Прости. Об этом мне тоже не следовало спрашивать.

– А тебе не все равно?

Себастьян пристально взглянул на Блисс.

– Нет. Совсем не все равно. Знаю, у меня нет на тебя никаких прав, но логика далеко не всегда властна над чувствами.

– Она никогда не властна над ними.

Себастьян снова взглянул на Блисс. Потом – на ее руку, которую все еще держал в своей.

– Давай попробуем начать все сначала. Вот с этой минуты. Сделаем вид, что познакомились только сегодня вечером.

– Не получится.

– Да, не получится, – согласился Себастьян, но в душе его вспыхнул огонек надежды. – Мы не сможем сделать вид, что не знали друг друга раньше, потому что у нас с тобой слишком много общего. Мы вместе пережили многое. И я очень рад, что это многое у нас есть. Я все помню и благодарен тебе за то, что у нас было.

– Порой у меня ничего не оставалось, кроме этих воспоминаний.

Эти слова обрушились на него точно удар – и в то же время показались неожиданной лаской.

– Я надеялся, что не сделаю тебе слишком больно. Но похоже, ничего не вышло, да? Тебе было очень нелегко?

Блисс, придвинувшись к Себастьяну, опустила руку ему на колено; сверху положила голову, прижавшись щекой к тыльной стороне ладони.

– Не настолько, как ты, возможно, думаешь. Конечно, не очень приятно выслушивать мнения посторонних, но самое ужасное, что ты… Ты просто исчез. Накануне я была такой счастливой, что едва могла пережить, выдержать такое счастье. И вдруг ты исчез. Я была сломлена, раздавлена… Казалось, что лучше умереть. А главное, никого не осталось рядом, не с кем было поговорить. И я не знала, что произошло. Слухи всякие ходили, но ничего определенного. Твоих родителей я не знала, потому не могла ничего узнать и у них. Даже не знала твоего домашнего адреса, и в телефонном справочнике про вас ничего не нашла.

– Отец не любил эти справочники. Если уж кому-нибудь понадобится добраться до тебя, говорил он, то пусть у тебя и узнает номер. Если, конечно, ты пожелаешь его сообщить. – Себастьян погладил ее по волосам. – Я хочу быть с тобой, Блисс. Поверь, я никогда не забывал о тебе.

– Я уже не та девчонка, которую ты знал прежде.

Он наклонился и осторожно коснулся губами ее шеи.

Она уткнулась лицом в его колени. Провела ладонью по его бедру.

Себастьян тотчас напрягся, замер.

– Почему я не могу устоять перед тобой? – спросила она.

– Потому что я везучий ублюдок.

– Зачем ты так! – Блисс подняла голову и, нахмурившись, посмотрела на него. – Почему тебе обязательно нужно…

– Говорить правду? – Он усмехнулся, заметив, как шокирована Блисс его заявлением. – Вот видишь, я совсем не изменился. Так и не научился сдерживаться и молчать. Обязательно ляпну что-нибудь эдакое… Блисс, можно мне сегодня остаться у тебя?

Она побледнела. Однако промолчала.

– Просто я хочу удостовериться, что ты в безопасности, – поспешно добавил Себастьян. – Ты ложись спать, а я посижу здесь.

Блисс залилась румянцем:

– Значит, ты не хочешь спать со мной?

Себастьян вздрогнул; ему показалось, он ослышался.

– Боже, я сказала что-то не то, – смутилась Блисс. – Вечно я болтаю глупости. Ладно, я уже в порядке. Спасибо, что предложил, но тебе не нужно здесь оставаться.

– Я хочу лечь с тобой.

– О… – Блисс облизала губы кончиком языка. – Ясно. Понятно. – Ее била дрожь.

«Господи, что я сказал?» – промелькнуло у Себастьяна.

– То есть… ты хочешь переспать со мной, верно?

– Да, ты правильно поняла.

Блисс поднялась на ноги. Взглянула на Себастьяна.

– Я не слишком хороша в постели. – Она сдвинула брови, задумалась. Потом снова заговорила: – Нельзя сказать, что у меня совсем нет опыта. Просто в последние годы я была слишком занята коммуной. Вот мне и не хватало времени… на все остальное.

– На остальное?

Себастьян окинул ее взглядом. Черное платье, конечно, широковато, но все же грудь выглядит весьма соблазнительно.

– Ну… ты понимаешь. На мужчин.

Точеные ступни, изящные щиколотки…

– Ах да, конечно, на мужчин, – кивнул Себастьян и подумал: чем меньше на них оставалось времени, тем лучше. – Значит, ты была очень занята? – Он облокотился на ручку кресла.

– Да, очень. Я пыталась устроить здесь все сама, не хотела просить денег у родителей. Папа имеет право ограничивать меня в расходах, пока мне не исполнится тридцать пять лет. Родители полагают, что во мне до сих пор играет подростковое бунтарство.

Он не стал говорить, что опасается, как бы старик Уинтерс не прибрал к рукам все ее деньги – на проведение своих политических кампаний.

– Мне деньги вообще не нужны. Я собираюсь устроить здесь все и без них. Да, действительно, – добавила Блисс, немного помолчав.

– Я тебе верю.

– Мне, наверное, надо снять платье?

Локоть Себастьяна соскользнул с ручки кресла.

Блисс снова нахмурилась:

– Я что-то неважно себя чувствую.

Себастьяну тоже было не по себе.

– Иди сюда, – сказал он. Одно неверное слово или движение может все испортить. Надо действовать с предельной осторожностью. – Ну иди же. Мне хочется поцеловать тебя.

– Но я же не разделась.

Себастьян поднялся с кресла, обнял ее и прижал к себе. Она, наверное, догадывалась, что с ним происходит, однако не торопилась.

Блисс уткнулась лицом в его плечо. Она вся дрожала.

– Что такое? – спросил Себастьян, поглаживая ее по спине. Он поморщился – джинсы вновь стали ужасно тесными. – Почему ты дрожишь?

– Холодно, – прошептала Блисс.

Какая здесь духота, подумал Себастьян.

– Надо уложить тебя в постель.

Она по-прежнему дрожала.

– Ты не заболела?

– Нет. Не отпускай меня. Держи крепко. Мне нужно… Мне нужно расслабиться. Я слишком долго сдерживалась. Надо дать волю своим чувствам.

Себастьян провел ладонью по ее плечам, по обнаженным рукам.

– И мне тоже, любимая. Я так давно ждал этого.

Блисс высвободила руки и принялась гладить его по груди. Потом стала расстегивать пуговицы на его рубашке.

– Не буду ни о чем думать. Только о том, что происходит сейчас. Все остальное не важно, – проговорил Себастьян с дрожью в голосе.

Он действительно ужасно волновался. Такое ему и не снилось. И Блисс, похоже, также была возбуждена. Невероятно…

– Этого вполне достаточно. Пока, – прошептал он ей на ухо.

– У тебя голова болит? – Блисс внимательно осматривала его нос.

Себастьян не выдержал – поцеловал ее. Довольно хитрить, ходить вокруг да около. Его сжигал жар, захлестнуло желание.

Блисс подняла голову. Ее губы приоткрылись, и их лица снова сблизились, губы слились в страстном поцелуе.

Он принялся гладить ее по спине, по крутым бедрам, таким приятным на ощупь. Блисс даже не сделала попытку отстраниться, когда он прижался к ее животу.

Она хочет дать волю чувствам. И ему хочется дать волю своим чувствам. Их общее желание сбудется.

Его вдруг начала бить дрожь. Совершенно неожиданно. Себастьян, сжав зубы, попытался взять себя в руки. Он прикасался к Блисс, и она, казалось, зажигала его, воспламеняла. Все в ней его возбуждало, каждое ее движение, каждая клеточка ее тела. Он не смог бы выпустить Блисс из рук, не смог бы остановиться, даже если бы вокруг него стали рушиться стены.

– Себастьян…

– Да? – Он раздвинул коленом ее ноги, поднял подол платья – и затаил дыхание.

Он любовался длинными стройными ногами, долго рассматривал аккуратные пальчики и изящные щиколотки – до самого верха, до узеньких шелковых трусиков с оранжевыми кружевами.

Блисс прижалась к его ноге. И прижималась все крепче и крепче, что еще более возбудило Себастьяна.

Ее соски отвердели. Она запрокинула голову, постанывая. Запустив руки ему под рубашку, схватила за плечи, сильно оцарапав кожу. Он закрыл глаза, боль была сладкой и дарила наслаждение.

– Мне так…

Себастьян не дослушал. Ухватив Блисс за упругие ягодицы, он осыпал поцелуями ее шею. Кожа у Блисс была нежная и ароматная. Он провел языком вдоль выреза платья. Потом спустился ниже, к холмикам грудей.

Блисс внезапно отпрянула. Себастьян, все еще трепетавший от восторга, открыл глаза. Глубоко вздохнув, он перевел дух.

– Что?.. – спросил он. – Что случилось, любимая?

Блисс положила правую руку на его обнаженную грудь, развела в стороны пальчики.

– Ты удивительный, я восхищаюсь тобой. Просто поверить не могу, что мы с тобой вместе, здесь, вот так…

– Поверь, милая, поверь. – Он попытался снова обнять ее, но она отстранилась. – Блисс, дорогая, я умру сейчас. Хочу тебя.

– Я согласна.

Согласна? Как она всегда… смешно выражает мысли.

– Ну, иди же ко мне. Иди прямо сейчас.

Блисс пристально смотрела ему в глаза. Не отводя взгляда, она вытянула руки, подобрала подол своего черного платья и стащила его через голову. Отбросила в сторону.

У Себастьяна едва не подкосились ноги.

Блисс же завела руки за спину и потянулась к застежке лифчика, такого же оранжевого, шелкового с кружевами, как и трусики.

– Погоди, – остановил ее Себастьян.

Теперь он мог вволю налюбоваться ею. Длинные стройные ноги, совершенно безупречные; небольшая, едва заметная выпуклость живота; ложбинка между холмиками грудей. И сквозь шелк белья просвечивал черный треугольник между ног.

– Нам надо вместе раздеться, – пробормотал он.

Она опустила руки, и они безвольно повисли.

Себастьян сбросил рубашку, одним движением скинул туфли и джинсы. Блисс даже рот приоткрыла – так и смотрела на него, когда он предстал перед ней обнаженный. Окинув взглядом его могучую фигуру, она судорожно сглотнула.

– Какой ты… Я тебе нужна?.. – прошептала она.

– А что, незаметно? – пошутил Себастьян, не слишком, правда, удачно. – По-моему, мы нужны друг другу. Ведь мы слишком долго ждали этой минуты.

Впрочем, сегодня все эти бесконечные годы ожидания не имеют никакого значения. Сегодня важно только одно – быть с ней.

Блисс сделала шаг ему навстречу, и он чуть не задохнулся от неожиданности, от пронзившего его ощущения томительной сладости, когда она обхватила пальцами его восставшую плоть. Она смотрела ему прямо в глаза и ласкала его с нежностью и осторожностью, едва не лишая рассудка.

– О… милая, дорогая моя, любимая. – Расстаться с ней сегодня ночью? Ни за что! – Погоди, Блисс, не торопись. Ведь я всего лишь человек.

Она сразу же отпустила его.

Себастьян положил ладони ей на грудь и, отодвинув край бюстгальтера, погладил отвердевшие соски.

– Так хорошо, – прошептала Блисс. Голос ее звучал странно – казалось, она вот-вот заплачет. – Я… словно раскрылась. Раскрылась вся, мне легко. Я открыта и душой, и телом. Никогда прежде не думала, что мне нужно именно это, что именно этого я ждала всегда. Ни с кем другим так не могло бы быть.

– Ни с кем, – повторил Себастьян, склоняясь над ней.

Он коснулся языком темно-розового бутона, и Блисс вскрикнула, затрепетала, подалась всем телом ему навстречу. Он улыбнулся и потерся жесткой щетиной, покрывавшей щеку, о ее сосок.

– Я хочу, чтобы ты почувствовала меня всем своим существом, – прошептал он.

– Себастьян, – простонала Блисс, – пожалуйста, прошу тебя…

Поглаживая отвердевшую плоть Себастьяна, она продолжала сладкую пытку, то сжимала пальчиками самые чувствительные места, то отпускала.

Совершенно непроизвольно Себастьян начал вращать бедрами.

– Мне кажется, лучше тебе этого не делать, – выдохнул он, стиснув зубы. – Не стоит, если ты хочешь, чтобы я смог подольше побыть с тобой, вернее, в тебе.

– А скоро?

Он тут же остановился и взглянул на нее. Но Блисс стояла с закрытыми глазами и по-прежнему водила пальчиком по его мужской плоти.

– Мы устроимся прямо здесь, сейчас. Я уже готов.

Блисс мгновенно открыла глаза, отпустила его и снова завела руки за спину. Расстегнув застежку, передернула плечами, освобождаясь от лифчика. Затем, прислонившись к Себастьяну, обняла его рукой за талию; другой же сняла трусики – высвободила сначала одну ногу, потом вторую.

Себастьян не выдержал, не смог устоять перед соблазном – его пальцы проскользнули по ноге Блисс, к заветной впадинке. Блисс откликнулась на эту ласку, ее лоно оказалось влажным и теплым. Едва удержавшись на ногах, она застонала, колени ее подогнулись. Себастьян нашел то место, прикосновение к которому делало ее совершенно беспомощной и дарило наслаждение. Из груди Блисс вырывались стоны.

Она попыталась отстраниться, вырваться. Тогда Себастьян убрал руку и обхватил ее за талию. Блисс изо всех сил вцепилась ему в плечо; когда же он, припав губами к ее соску, легонько прикусил его, она сама рванулась ему навстречу. Потом он коснулся губами другой ее груди, и тут же его рука снова скользнула к ее лону.

Блисс застонала, всхлипнула. Приподнявшись на цыпочки, свела вместе ноги – и затрепетала. Потом, немного успокоившись, открыла глаза, посмотрела на Себастьяна. Ее щеки порозовели.

– Первое блюдо, – прошептала она, едва дыша.

Удивительная женщина. Единственная на свете.

– Отличная закуска, – согласился он. – Я хочу попробовать тебя.

Она нахмурилась. Себастьян улыбнулся и, опустившись на колени, чуть раздвинул ее ноги. Легонько прикусил зубами ее трепещущую плоть. Он ласкал и целовал ее лоно, пока на нее вновь не обрушился оргазм и она не закричала от восторга.

В следующее мгновение Блисс тоже упала на колени.

– Невероятно, Себастьян… Как ты хочешь? Как тебе приятнее?

Он мысленно улыбнулся – его стыдливая подружка очень изменилась.

– Мне все приятно. С тобой. Я хочу всего.

Она снова потянулась к его паху, но Себастьян остановил ее, поцеловал.

– У тебя красивые губы, – сказал он. – Чудесные губы. Поцелуй меня там, пожалуйста. Мне было бы очень приятно.

Он не привык говорить женщинам, чего ему хочется. И его прежде никогда не спрашивали об этом. Но… придется привыкать.

Блисс, наклонившись, кончиком языка легонько коснулась его мужской плоти. У Себастьяна перехватило дыхание. Он склонился над ее спиной и провел ладонями по бедрам и ягодицам.

– Ты этого хотел? Я все правильно делаю? – спросила она.

Он перевел дух.

– Ты просто волшебница, чародейка. Моя колдунья…

Она снова высунула язычок. Потом пустила в ход свои ровные маленькие зубки.

– Немного сильнее, чуть-чуть, – попросил он. – Я уже едва сдерживаюсь.

Она осыпала его поцелуями, легкими и быстрыми. Погладила его ноги.

– Так, да?..

– О… это просто блаженство, – простонал он. – Возьми его весь, Блисс. Да-да, полностью, вот так.

Ее губы, теплые и влажные, скользили медленно-медленно, захватывая его плоть. И так же медленно на Себастьяна накатывалась жаркая волна блаженства. Затем Блисс отстранилась, а потом Себастьяна снова захлестнула все та же горячая волна.

Он принялся ласкать ее груди.

– Мне кажется, нам не следует больше медлить, – сказал он. – Я хочу войти в тебя, пока все не кончилось.

Блисс выпрямилась.

– Прямо здесь? – спросила она. – Или на кровати?

Придется привыкнуть к ее бесхитростной, несколько прямолинейной манере выражаться. Такое поведение ему уже нравилось.

– Давай вот в этом кресле. По-моему, оно очень удобное.

Она едва заметно нахмурилась. Но все же пошла к креслу – следом за Себастьяном. Подождала, пока он сядет, раздвинула ноги и села верхом. Себастьян устроился поудобнее, взял ее за бедра и вошел в нее. Затем положил одну руку ей на грудь.

Блисс вздрогнула, затрепетала. Себастьян привлек ее к себе, захватил губами один из ее сосков и принялся ласкать его языком; другую грудь поглаживал ладонью. Он еще глубже проник в нее. И вдруг почувствовал, что она изо всех сил обхватила его руками.

– Себастьян…

– Теперь моя очередь дразнить тебя, – прошептал он. А ведь она даже не догадывается, чего ему это стоит.

– Ты кое-что забыл.

Он прижал ее к себе и начал вращать бедрами. И тут словно электрический ток пронзил низ его живота.

Блисс уперлась в пол пальцами ног, пытаясь отстраниться. Наконец ей это удалось. Она чуть отодвинулась, приподнялась. Себастьян засмеялся и снова, положив обе руки ей на бедра, попытался усадить на себя.

– Ты кое-что забыл, Себастьян.

Легкий трепет перешел в неудержимые содрогания. Он никак не мог с ними справиться.

– О чем ты говоришь, любимая? Я ни о чем не забыл.

– Презерватив.

Презерватив?! Он замер.

– Ты сказала, презерватив?

– Все-таки замечательно, что ты такой предусмотрительный и ответственный.

– Что за чертовщина?.. О, Блисс, дорогая, я даже не подумал про это!

– Тебя охватила страсть, – проговорила она, нахмурившись. – Страсть поглотила тебя. И ты забыл обо всем на свете.

Ничего он не забыл. С Блисс это приспособление не нужно. Даже излишне. Ему хочется, чтобы у них был ребенок.

– Я хочу… – Господи, о чем он думал? – Слишком много противоречивых желаний, – пробормотал Себастьян. Как он мог допустить, чтобы другой мужчина оказался с ней раньше?..

– Противоречий?

– Да. И всяких мыслей. По крайней мере сейчас. Ладно, не обращай внимания. – Он усадил Блисс к себе на колено. – Ты наверняка считаешь меня болваном.

– Нет. Почему же? Ведь бумажник у тебя в джинсах?

Бумажник? Он облизал пересохшие губы.

– Да, в джинсах. А что?

– Вот и хорошо. – Она вздрогнула и опустила глаза. – Ты же подготовился… Давай я его достану.

Он посмотрел на нее вопросительно.

– Глупо, конечно. Но я именно из-за этого убежала недавно. Увидела презерватив в твоем бумажнике – и завелась. – Она взглянула на Себастьяна. – Идиотка, одно слово. Совершенно очевидно, что такой мужчина, как ты, всегда подготовлен… Ну… готов к определенным действиям.

– К каким таким действиям? – прищурившись, спросил Себастьян.

Она вспыхнула:

– Ну, ты понимаешь. К занятиям любовью.

– А в бумажнике у меня лежит презерватив?

– Да, я его видела. Краешек. Не такая уж я неопытная дурочка. Знаю, как выглядят подобные вещи. И понимаю, что к чему, если это лежит у мужчины в бумажнике.

– Ясно. – Он поставил Блисс на ноги, приподнялся и взял валявшиеся на полу джинсы. Снова усевшись в кресло – в данный момент это было самое безопасное место, – вытащил из кармана бумажник и принялся изучать его содержимое. – Ага. Понятно. Кажется, я понял, что ты имела в виду. Мне следовало быть осмотрительнее.

– Нет… – Голос Блисс дрогнул – она явно волновалась. – Нет, ты не понял. Я всегда уважала людей, имеющих чувство ответственности. Таких не так уж много.

Себастьян поглаживал пальцами тонкую черную кожу бумажника.

– Не слишком лестное для меня замечание. – Он намеренно не прикрывал свою все еще возбужденную плоть. – Но говорят, надо все увидеть собственными глазами.

– Не понимаю.

Он раскрыл бумажник, вытащил пакетик, который всегда носил с собой, и вложил его в ладошку Блисс.

– Это мой талисман. Я носил его для удачи.

Блисс посмотрела на пакетик – и выражение ее лица тотчас изменилось. Сначала она вспыхнула в замешательстве, затем побледнела.

– Себастьян…

– С Себастьяном все в порядке. – Его стал разбирать смех, и он едва удержался, чтобы не расхохотаться. – Теперь понимаешь, что я имел в виду, когда сказал, что твои слова не слишком лестны для меня?

Блисс раскрыла пакетик и вытащила золотое кольцо.

– Не мог с ним расстаться, – сказал Себастьян. – Всегда надеялся, что наступит день, когда я наконец смогу надеть тебе на палец это обручальное кольцо.

– Себастьян…

И в довершение он припомнил ей ее же собственные слова:

– Ты решила, что это презерватив? Размер четырнадцать с половиной, да и то спадает с твоего тонкого пальчика.

Глава 9

Блисс приподнялась, опершись на локоть. Она плотно завернулась в простыню и, приподнявшись, окинула взглядом комнату. Себастьян спал, сидя в старом кресле, подложив под ноги подставку.

Блисс, придерживая простыню локтями, подползла к изножью кровати и нащупала свои очки, лежавшие на кедровом комоде.

Накануне вечером она задернула тонкие белые занавески на высоких французских окнах-дверях, ведущих на веранду. За окнами уже рассветало. Серо-голубые проблески грядущего дня проникали сквозь легкую ткань и населяли комнату сумеречными тенями. Блисс не посмотрела на часы, но решила, что, судя по всему, до шести еще далеко.

Она откинула за спину волосы и, подогнув колени, уселась на пятки.

Себастьян спал, склонив на плечо голову. Перед тем как заснуть, он надел джинсы, правда, верхнюю пуговицу не застегнул; ни туфли, ни рубашку надевать не стал.

Скрестив на груди руки, Блисс устроилась поудобнее и принялась разглядывать его.

Кольцо в пластиковом пакетике лежало на своем прежнем месте, в его бумажнике. На глаза Блисс навернулись слезы, она снова почувствовала ужасное смущение и стыд, как и накануне вечером. Он всегда носил с собой кольцо, чтобы оно напоминало о ней. Во всяком случае, Себастьян так сказал. Блисс смотрела на очертания маленького колечка, лежавшего в кармане джинсов, и думала… Выходит, ничего она не понимает, ничего не знает об отношениях полов. Ну и что? Ошиблась. Просто ошиблась.

– Ну да. Немного ошиблась, – сказал вчера Себастьян, располагаясь в кресле. – У меня такое ощущение, что здесь у тебя явный пробел в образовании. Нам с тобой следует подольше пообщаться, чтобы я понял, до какой степени ты неопытна.

А еще Себастьян настоял, чтобы она легла спать в постель; сам же устроился в кресле.

– Все очень просто. Я гораздо лучше себя чувствую, когда уверен в твоей безопасности. Если я уеду, то стану названивать тебе без передышки всю ночь, чтобы удостовериться, что все в порядке.

Но он отказался лечь с ней в постель.

– По-моему, не стоит. Еще рано. Не надо тревожиться, любовь моя. Не будем торопиться, дождемся, когда ты будешь готова принять меня.

Разве человек, способный на сексуальное насилие, может так сказать? Кроме того, когда она обвинила его в том, что он изнасиловал Кристал, Себастьян не стал оправдываться или отрицать этот факт, скорее, рассердился.

Устроившись в кресле, Себастьян почти сразу же уснул. А она долго лежала без сна, лежала, обдумывая предстоящий разговор, – ведь им очень многое предстояло обсудить. Она знает, что ей сейчас нужно и чего она хочет, и знает, чего хочет Себастьян. Прежде они не нуждались в сексе. Но тогда они были подростками. Почему же сейчас они не могут насладиться друг другом, забыть об условностях и обязанностях?

Наверное, потому, что Себастьян просто этого не хочет. Вот и все. А может, он добивается лишь одного – чтобы она не препятствовала ему в бизнесе. Или же… Неужели он действительно стремился вернуться к ней все эти годы?

Блисс видела, как подрагивают его густые темные ресницы. Даже во сне его худощавое лицо не утратило трагического выражения. Четко очерченные губы чуть приоткрылись, и стали видны крепкие белые зубы. Упрямый подбородок зарос черной щетиной, на фоне которой еще заметнее стал шрам на щеке. Она не спрашивала, откуда он взялся.

Себастьян пошевелился и положил руки себе на живот. Волоски на его груди, да и на всем теле, тоже были черными.

Блисс услышала, как по дорожке, ведущей к воротам, проехала машина. Вик Тэйлор, художник, живущий в Хоул-Пойнте с самого начала, с тех пор как Блисс открыла коммуну, частенько проводил ночи вне дома и возвращался рано утром.

Его модель Либерти Лавджой, занимавшаяся керамикой, явно недолюбливала Полли, но, как Блисс неоднократно замечала, они всегда вовремя платили за жилье.

Блисс вдруг пришло в голову, что Себастьяну, наверное, неудобно спать в кресле. Когда он проснется, у него будет жутко болеть спина. Блисс соскочила с кровати, накинула махровый голубой халатик и быстро, стараясь не шуметь, собрала всю одежду, которую накануне вечером разбросала по полу.

– Себастьян. – Она склонилась над ним. – Себастьян, давай-ка ложись в постель и поспи нормально хотя бы несколько часов.

Он улыбнулся во сне и отвернулся.

Блисс подошла к креслу с другой стороны.

– Себастьян… – Она легонько провела ладонью по его щеке. – Ну, давай же, помоги мне уложить тебя в постель.

– Звучит неплохо, – проговорил он совершенно бодрым голосом – да так неожиданно, что Блисс вздрогнула. Себастьян взял ее за руку. – М-м… Сейчас, погоди минуточку.

Блисс поцеловала его в губы.

Себастьян обнял ее за плечи и привлек к себе.

– Прекрати! – Блисс нахмурилась. Потом засмеялась и попыталась высвободиться. – Ты должен лечь в мою постель и вытянуться во весь рост. А то спина разболится.

– Пойдем со мной, – пробормотал он.

Блисс уперлась коленом в кресло и, дернув Себастьяна за руку, заставила его выпрямиться. Он чуть приоткрыл глаза:

– Любимая, давай проделаем это еще раз.

– По-моему, у нас пока и первого не было, – пробурчала Блисс.

– М-м… – Не убирая руки с ее плеча, он поднялся на ноги, послушно прошаркал по комнате и рухнул на кровать, увлекая за собой Блисс. – М-м. – Рука Себастьяна скользнула под махровый халатик.

Блисс затрепетала, тотчас же почувствовав желание.

– Мне казалось, мы должны поговорить, – прошептала она ему на ухо.

Себастьян водил ладонью по ее груди. Глаза его были закрыты, но улыбка становилась все шире. Потом он ухватил ее за запястье и сунул руку Блисс к себе в джинсы.

Она почувствовала, что и его охватило желание. Плоть его наливалась силой, становилась все больше и крепче. Блисс просунула руку глубже. Себастьян уже снова ласкал ее груди. Потом рука его скользнула ниже, к промежности, и Блисс тотчас же охватило неистовое оглушающее возбуждение.

– Разденься, – глухо проговорил он.

Блисс пропустила эти слова мимо ушей и принялась целовать его – она осыпала поцелуями его плечи, шею, грудь. Он – единственный любимый человек в ее жизни, ее болезнь, ее страсть, ее желание.

– Ну что ж, давай поболтаем. – Себастьян, судя по голосу, окончательно проснулся.

Она подняла голову и взглянула в его зеленые глаза. Сердце ее сжалось. И тут она услышала стук – стучали в парадную дверь.

– Кто это там? – пробормотал Себастьян; он приподнял ее и усадил к себе на живот. – Вот так тебе приятно? – Его ладонь легла на ее лоно.

Блисс задохнулась, закусила губу.

Себастьян кивнул.

– Будем считать, что ты сказала «да». Господи, да почему же я так долго шел к тебе?!

В дверь снова постучали – на сей раз громче и настойчивее.

– Убирайся отсюда! – крикнул Себастьян.

Блисс зажала ему рот ладонью:

– Тише! Это, наверное, Вик пришел пожаловаться на очередной скандал. Он сейчас уйдет.

– Вик? Интересно. – Халат соскользнул с ее плеч. Себастьяну удалось приподняться, и он поцеловал ее в грудь. – Чудесно, – пробормотал он, – ты уже совсем мокренькая. Да-да, милая, совершенно. Давай продолжим нашу беседу.

У Блисс засосало под ложечкой.

На дверь обрушился град ударов. Казалось, дом решили взять приступом.

– Если я сейчас не спущусь, Вик подумает, что здесь происходит… что-то необычное.

– Так и есть, – сказал Себастьян. – Кто такой Вик? – Он привлек Блисс к себе и поцеловал.

Наверное, пьяный человек испытывает то же самое, промелькнуло у него.

Блисс высвободилась и спрыгнула на пол.

– Не надо! – остановила она Себастьяна, заметив, что он тоже собирается встать. – Оставайся здесь. Я скоро вернусь.

– Хорошо, – кивнул Себастьян, спуская ноги на коврик у кровати. – Все равно единственный мужчина, который видел тебя такой, – это я.

Блисс ухватила Себастьяна за лодыжки и снова закинула его ноги на постель – действия довольно бесцеремонные, совершенно ей несвойственные.

– Оставайся здесь. Я и без тебя управлюсь, привыкла сама все улаживать. – Она плотно запахнула полы халата и повязала пояс. – Вика я интересую лишь в качестве хозяйки. Иногда в качестве жилетки, чтобы поплакаться. Когда выставлю его, дам знать.

Себастьян и слова не успел сказать – Блисс поспешно вышла из комнаты и сбежала по ступенькам.

– Иду, иду! – крикнула она и открыла дверь.

Потоки утреннего света ворвались в полумрак комнаты. Блисс прикрыла ладонью глаза.

– Да ты посмотри на себя! – Киттен Уинтерс решительно переступила порог. – Ради Бога, закрой скорее дверь, пока тебя кто-нибудь не увидел. Ты же похожа на пугало!

Блисс, потупившись, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Потом осторожно закрыла дверь.

– Доброе утро, мама. Хорошо, что ты заехала.

О Господи, пусть она выскажет все гадости, которые у нее накопились, и уезжает побыстрее.

– Я заехала не случайно. Я никогда не приезжаю без предупреждения.

– Неужели?

Блисс прошла следом за матерью на кухню и включила кофеварку.

Киттен Уинтерс была в розовом трикотажном костюме. Двойной ряд пуговиц на жакете свидетельствовал о том, что это творение искусников дома Шанель. Розовая кожаная сумочка и туфли были того же происхождения. Блисс взглянула на бело-голубые часы в корпусе из дельфтского фаянса. Пятнадцать минут шестого – а обесцвеченные волосы Киттен тщательно уложены, волосок к волоску. Бархатный розовый ободок едва касается этого произведения искусства.

– Ты прекрасно выглядишь, мама.

– Почему слова, которые в устах других людей звучат как комплимент, в твоих кажутся обвинением?

– Хочешь кофе?

«Пожалуйста, скажи “нет”».

– Пожалуй, да. Из-за тебя я в эту ночь почти не сомкнула глаз. Скажи спасибо, что сейчас перед тобой стою я, а не твой отец. Он бы не стал деликатничать.

Блисс достала из шкафа чашки и поставила их на стол.

– Сейчас довольно рано, – проговорила она, – слишком рано, чтобы выслушивать твои крики и обвинения.

– О, Блисс. – Сидевшая на стуле Киттен обмякла, словно тряпичная кукла. Театральным жестом прикрыла лицо, стараясь не испортить макияж. – Блисс, как ты можешь разговаривать со мной таким тоном?! А ведь я столько для тебя сделала! Ты только берешь, только берешь… И ничего взамен.

– Мама…

– Образование. Все блага и возможности, которые мы предоставили тебе. И что мы просим взамен? Совсем немного. Внимание и уважение. Вот и все. Ты же знаешь, твой отец собирается баллотироваться в президенты. Для него сейчас настало очень ответственное время, дорогая. Мы с тобой должны забыть о себе, должны проявить самоотверженность. Прежде всего нам нужно думать о том, что хорошо для него, а потом уже о себе.

– Ты хочешь сказать, что всеобщее благо важнее нашего личного, верно? – спросила Блисс.

Киттен сжала кулаки.

– Если наш народ выберет великого человека, если выберет твоего отца, у нас будет лучший президент, чем мы заслуживаем.