Текст книги "Другая сторона озера"

Я кивнул и ломанулся в к двери. На ходу спросил:

– А мы – это кто?

– Нюша сказала, что едет с нами, без вариантов.

Дверь за мной захлопнулась, и я устремился по лестнице на второй этаж за теплой одеждой.

Снегоход проворно тащил даже троих седоков, шел быстро и ровно. На заснеженной глади озера практически не трясло, и мы вполне комфортно чувствовали себя, сидя втроем. Нюша расположилась между мной и Димычем. На скорости воздух морозил открытые участки лица, в основном щеки и нос. Нюша сидела, прижавшись к водителю, изредка высовываясь из-за его плеча, чтобы посмотреть, в какую сторону мы едем. А я старался не выглядывать из-за ее спины, чтобы не морозить лицо. Повернув голову набок, я смотрел на проносящийся лес. Казавшаяся такой далекой из дома, другая сторона озера приближалась очень быстро, и уже минут через пятнадцать мы не спеша ехали по краю озера. Димыч внимательно вглядывался в береговую линию, не приближаясь слишком близко к краю озера, где под снегом могла притаиться вмерзшая коряга или еще какая-то напасть.

Через несколько минут снегоход таки взял курс строго на берег. Димыч выбрал самое пологое место, где перепад между замерзшей водой и сушей был неразличим под значительным слоем снега. Найдя ровную площадку неподалеку от торчащих из снега верхушек кустов, Димыч остановился и заглушил мотор. Я решил слезть со снегохода первым. Перекинул ногу через седло и спрыгнул в снег. И явно просчитался, поскольку ноги моментально пробили слежавшуюся верхнюю часть снежного покрова, и я провалился по грудь. Нюша прыснула смехом, а Димыч назидательным тоном произнес:

– Зачем так скакать-то? Надо было в другую сторону, я же специально встал правым боком к низкому снегу. Не видишь, что ли, как наклон идет? Да и кусты вон по верхушки засыпаны с левой стороны. Там же яма.

Я хотел повернуться и сказать, что можно было и предупредить, где тут ямы, но повернуться не получилось, так как увяз слишком глубоко. Димыч добавил, что, возможно, хорошей идеей для меня будет посидеть на снегоходе, пока они с Нюшей разведают обстановку. На что я делано засмеялся и сталактивно выкарабкиваться из снежной ловушки, подозревая, что они и правда могут меня оставить. Пока я залезал обратно на снегоход, Димыч и Нюша уже начали подниматься по склону к лесу. Снег, к счастью, не забился никуда под одежду, но я здорово запыхался и сел отдышаться. Димыч обернулся, когда был уже метрах в двухстах от меня и крикнул:

– Скоро начнет темнеть. Обратно по темноте ой как неприятно ехать.

Я сразу вспомнил о бродящих по болоту йети или как их там правильно называть – тех, кто в темноте подходит к домам. Воспоминание подействовало бодряще. Снег с другой стороны снегохода и впрямь оказался неглубокий, и я достаточно быстро догнал ребят, продвигавшихся между невысоким обрывистым берегом и кромкой леса. Димыч небыстро, но в хорошем темпе шел первым. Нюша, не отставая, большими уверенными шагами шла за ним. По росту и комплекции, в толстой зимней одежде она, казалось, не уступает по габаритам крепкому Димычу. Я обратил внимание, как слаженно и ровно они идут, несмотря на то, что на них была не слишком легкая одежда, с виду заметно тяжелее моего канадского зимнего комбинезона. Хотя у них тоже были комбинезоны, но, скорее, напоминающие охотничьи, российского образца, а на ногах добротные зимние сапоги, похожие на мои. Как бы то ни было, продвигаться с их скоростью мне удавалось с трудом. Недобрым словом вспомнился английский табачок. Как ни странно, одышка мне напомнила о том, что я не забыл сигареты, и на привале хорошо бы покурить. Остановившись отдышаться, я оперся на сосну возле края берега и осмотрел белоснежный простор озера. Отсюда уже не было видно «Искру», поскольку тут озеро сужалось и делало изгиб, лес закрывал от меня наш берег. Красота и тишина завораживали. Хотелось усесться здесь, разжечь костерок, достать настойку и закуску и посидеть часик-другой. Неожиданно я увидел на противоположном берегу от того места, где мы находились сейчас, вытянутое вверх строение. Навскидку метров девять или десять в высоту. Рядом расположилась вторая постройка – небольшой домик. Я вспомнил слова Димыча, что тут, на болотах, живет какой-то служитель церкви и восстанавливает часовню. По всей видимости, это высокое по местным меркам сооружение и было часовней. Я посмотрел, как далеко ушли ребята. Оказалось, что они тоже остановились, чтобы подождать меня. Пока я доковылял до них, опять запыхался. Димыч озадаченно смотрел на то, как я, пыхтящий, остановился возле стоящего на снегу рюкзака и оперся спиной о сосну. Нюша засмеялась и сказала:

– Ты, наверное, привык ходить только за едой.

Димыч тоже засмеялся и добавил к ее сарказму свой:

– Нет, еще он ходит по нужде.

Оба смеялись до тех пор, пока я не отдышался и не смог раздраженно ответить им:

– Ну и что, мне нет нужды бегать по лесам и болотам.

– Теперь есть! – сквозь смех выдавила Нюша.

– Сигареточку, Сань? – продолжал насмехаться Димыч.

Я обреченно посмотрел на них и тоже улыбнулся:

– Ладно, шутники, я действительно немного запустил себя за этот год. Лучше скажите, нет ли у вас чего-нибудь, промочить горло?

Нюша толкнула Димыча в плечо и укоризненно произнесла:

– Ты должен налить сто граммов Александру и отнести его до снегохода, пока ему не сделалось совсем дурно.

Я опять почувствовал раздражение:

– Ну, это уже обидно вообще-то.

Димыч подошел к своему походному рюкзаку, извлек из его недр металлический термос, налил в большую крышку парящую жидкость и передал мне.

– Много не пей, а то еще больше вспотеешь.

Я сделал несколько небольших глотков и передал кружку с травяным чаем Нюше. Она тоже глотнула и передала Димычу, который допил содержимое и водрузил крышку на место.

– Димыч, на другой стороне озера та часовня, про которую ты говорил? – я указал рукой в сторону недавно замеченной мною постройки.

Димыч кивнул.

– Может, глянем на обратном пути?

Димыч серьезно посмотрел на меня:

– Мы не общаемся с тем человеком.

Я взглянул на Нюшу. Та только пожала плечами. Димыч молча убрал термос и застегнул рюкзак.

– Ну ладно, а где то место, которое мы ищем?

Димыч осмотрелся:

– Где-то тут. Я как раз только успел выйти на берег и в сумерках увидел что-то похожее на часовню на том берегу. Поэтому я место и запомнил. За вратами в этом месте не было снега. Похоже, было лето. Все выглядело иначе.

Я удивленно обратился к Димычу:

– Так ты же перемещался в это место буквально вчера?

Товарищ ответил, помедлив:

– Да. Но я же был за вратами. Там все по-другому. Помнишь, Наташа говорила, что она думает, что, возможно, мы переходим во времени? У нее были похожие наблюдения. Но я думаю, что за вратами время и пространство не так разделены, как в нашем мире.

– Это уже какая-то квантовая теория. Как во всем этом вообще можно разобраться? – недовольно фыркнул я.

– Саша, а ты не старайся ставить себе невыполнимые задачи, – прошептала Нюша. – Действуй, как я. Узнавай по кусочку, а потом все само сложится в картинку.

Димыч одобрительно кивнул и добавил:

– Давайте-ка лучше не будем забивать себе голову квантовыми теориями и пройдем до той поляны, – Димыч указал на просвет в лесу.

– Это одно из немногих мест с нормальной почвой на этих болотах. И сосны на этом берегу есть только тут. А я видел сосны, когда шел, а на другой стороне – часовню. Боюсь, правда, под снегом мы вряд ли что-то найдем.

– Так, напомни, что мы конкретно ищем? – спросил я.

– Несколько больших валунов с надписями, напоминающими те, что есть на валунах в подвале «Искры».

Дальше от берега снег становился все глубже. Нога проходила через верхнюю пушистую часть свеженаметенного слоя, а потом под весом тела проваливалась в слежавшийся, но все же недостаточно плотный снег. Теперь продвигаться трудно было не одному мне, однако я догадывался, что спина так взмокла только у меня. Если бы снег не перестал становиться глубже, нам, скорее всего, пришлось бы повернуть назад, но ближе к поляне он стал тверже, и сапоги перестали проваливаться в него так глубоко. Хотелось снять шапку, под которой порядком вспотела голова, но на улице был морозец, хоть и небольшой, – в два счета можно простудиться. Пыхтя, я следовал за ребятами, пытаясь не отставать. Смотрел только под ноги, стараясь наступать в оставленные идущими передо мной следы. В голову опять начали лезть мысли о том, кто блуждал вокруг дома вчера ночью. Стало интересно, таких ли существ видели те, кто утверждал, что встречали йети, и даже делали фото и видео с какими-то обезьяноподобными существами. Я всегда был убежден, что это подделки, и даже знал конкретные случаи того, как люди придумывали легенды про йети или озерных чудовищ, дабы раскрутить туристический бизнес в том месте, где якобы наблюдали ту или иную нечисть. Вспомнил даже более конкретно – случай с озерным гадом на озере Бросно. Якобы обитающий в озере монстр утопил лодку с рыбаками и еще сожрал какую-то скотину. Позже мой знакомый Вадим, специализирующийся на поиске всего аномального, со своими соратниками развенчал этот миф. Оказалось, что распространение слухов о чудовище – дело рук одного местного предпринимателя, построившего на берегу озера отель. Зато ребята выяснили, что озеро и правда может представлять опасность и что там действительно можно неожиданно утонуть, даже находясь в лодке. Они узнали, что в глубинах озера под слоем ила есть карманы, в которых скапливается большое количество газа, и если какая-либо активность над таким газовым карманом оказывается достаточно сильной: например, на дно опускается увесистый лодочный якорь, то карман прорывается, миллиарды пузырьков газа устремляются наверх к поверхности воды, отчего ее плотность резко уменьшается, и лодка, находящаяся в таком месте, может потерять плавучесть. Вадим даже провел эксперимент, найдя с помощью эхолота подобную пустоту. Он взял взрывчатку и, привязав ее к грузу, взорвал у самого дна. Силы взрывной волны оказалось достаточно, чтобы из-под ила вырвался газ, который чуть не потопил его лодку. Глупый, по сути, поступок, но легенда была развенчана, как и многие другие, коих за десятки лет поиска аномалий скопилось неисчислимое множество. Интересно, что сказал бы Вадим, если бы я рассказал ему про врата, запрятанные на болотах Тверской губернии. Ну, в общем-то, я догадываюсь, что. Он бы отреагировал так же, как все те сотни раз, когда к нему приходил кто-то и говорил, что знает место постоянных посадок НЛО, или место зимовки йети, или еще что-нибудь в этом духе. Он невозмутимо просил отвезти его на это место и показать йети или НЛО. Или хотя бы просто само место и какие-либо следы того же йети или НЛО. Поэтому говорить Вадиму про портал не стоит при всем моем уважении. У меня и без обсуждения с кем-либо было четкое внутреннее понимание того, что про врата не стоит говорить никому вообще. Да и потом, Вадим – слишком хороший образец убежденного искателя. Я не знаю, что с ним будет, если он сможет пройти через врата или привести с собой пришельца на «ТВ-3». Хотя он бы не повел. Ему бы стало жалко пришельца. Он не доверяет тем, кто уничтожает и пожирает все живое. И тут я с ним солидарен.

Я так глубоко ушел в свои мысли, что влетел носом в остановившуюся Нюшу. Она покачнулась от моего тычка, но даже не обернулась. Я тихонько извинился и осмотрелся. Пока я шел, уткнувшись под ноги, вокруг нарисовалось немало интересного. Во-первых, мы уже были на поляне правильной круглой формы, окруженной стеной леса. А во-вторых, в центре поляны находился холм, который даже под снегом сохранял форму пирамиды, возвышавшейся метров на семь над снежной поверхностью. К слову, снега на холме было не так уж и много. На одной из четырех сторон, повернутых к нам, из-под снежного покрывала местами проглядывала земля. С первого же взгляда становилось понятно, что такой холм должен иметь рукотворное происхождение. В этих краях попадаются курганы, но такой пирамидальной формы я прежде не встречал. Те, что я видел прежде, скорее, напоминали насыпи, без явно выраженных граней.

Димыч подошел вплотную к холму, а мы с Нюшей остались стоять метрах в ста от подножия. Он попробовал взобраться по склону, но тот был достаточно крутой и скользкий. Сделав несколько неудачных попыток, Димыч отказался от идеи подняться к вершине.

Повернувшись к нам, он сказал:

– А этого я не видел. Но поляна очень похожа на ту, от которой я прошел к озеру. Вон там, у кромки леса, холмик. Возможно, это те самые валуны, засыпанные снегом, – Димыч указал на неровной формы холм неподалеку от того места, где мы вышли на поляну. Было похоже, что под снегом и впрямь что-то находилось.

– Сходите проверить, что там, а я осмотрю этот странный курган, – скомандовал Димыч.

Мы с Нюшей переглянулись и молча двинули в обратном направлении, а Димыч начал обходить насыпь с другой стороны.

Снег вокруг указанного Димычем холмика оказался достаточно глубоким, и копаться в нем вовсе не хотелось, но Нюша действовала решительно, и мне тоже пришлось лезть в сугроб по пояс. К счастью, валуны обнаружились быстро. Стоило провести рукой по одной из трех верхушек сугроба в форме холмика, и с нее тут же слетел снег, обнажив темный камень. Правда, чтобы добраться до верхушки, пришлось ползти фактически на карачках. Нюша проделала тот же маневр и очистила вторую верхушку, под которой также оказался камень. На обоих камнях виднелись выдолбленные или произведенные каким-то другим способом полосы. Некоторые из них пересекались, образовывая что-то похожее на символы.

Тяжело выдохнув, я обратился к Нюше:

– Ну что, пойдем за Димычем. Кажется, мы нашли его камни.

Нюша кивнула в ответ, и мы выбрались на протоптанную тропинку. Оказавшись у холма-пирамиды, я позвал Димыча, не желая снова лезть в глубокий снег. Но никто не ответил. Я хотел крикнуть еще раз, но Нюша толкнула меня в спину и сказала, чтобы я не поднимал шум и шел по следам Димыча. Опасаясь новых насмешек по поводу своей немощи, я бодро зашагал к подножию пирамиды. Дойдя до одной из ее граней, я перевел дыхание, постояв несколько секунд, воспользовавшись тем, что Нюша немного отстала, потом ко второй грани и от нее к третьей. Там я обнаружил, что следы прерываются, а на снегу стоит рюкзак Димыча. Я недоуменно глянул на спутницу, на лице которой тоже читалось удивление, на всякий случай прошел дальше, но там был только нетронутый снег, как и на боковинах пирамидального холма. Тут встревоженно закричала Нюша, зовя Димыча. Но опять никто не отвечал. Нюша стояла на том месте, где заканчивались следы Димыча, и внимательно осматривала снег.

– Смотри, Саша, вот он дошел до этого места и тут некоторое время топтался.

– Ну да, утоптал небольшую площадку и поставил рюкзак. Ну а потом-то куда он мог деться?

В лесу хрустнула ветка, раз и сразу же другой. Я инстинктивно дернулся в сторону источника шума, но не успел сделать и шага, как Нюша схватила меня за рукав.

– Стой! Это не Димыч. Прислушайся к себе.

– Что за ерунда, к чему эти прислушивания? Надо искать Димыча, я беспокоюсь за него.

– А другого беспокойства нет?

Я раздраженно убрал руку Нюши и хотел было пойти в сторону, откуда донеся шум, но тут меня осенило, что еще до того, как я понял, что Димыч пропал, у меня уже было очень сильное необоснованное беспокойство.

– Ты что, думаешь, это они?

Нюша кивнула и попятилась назад к стене холма, возле которой присела на корточки. Я последовал ее примеру и, присев рядом, прошептал:

– Нам нужно убираться отсюда. Но как быть с Димычем?

Нюша придвинулась к моему лицу и уставилась мне прямо в глаза:

– Слушай меня внимательно! Мы сейчас на грани. Тебе придется откинуть сомнения и понять, что происходит и как нам действовать.

Я хотел отодвинуть Нюшу, но она крепко схватила меня за запястья.

– Что ты говоришь вообще? – жалобно и испуганно промямлил я и добавил. – Я вообще отказываюсь верить в происходящее. Не понимаю, как дал втянуть себя во все это.

За спиной опять раздался хруст, он был уже совсем близко, где-то на самом краю леса. Нюша еще сильнее сжала мне руки:

– Отбрось всю эту чепуху и перестань жалеть себя. Ты мужчина, и сейчас ты за старшего. Найди выход. Смотри на блеск в моих глазах и останови все внутри себя. Давай, ты знаешь, как это сделать.

Я хотел было отпихнуть ополоумевшую женщину, но тут заметил неестественный блеск в ее глазах, и мой взгляд зафиксировался на нем. Что-то внутри меня хотело вырваться наружу, но потом замерло. Я не отрываясь смотрел куда-то вглубь Нюшиных глаз. Все как бы застыло и подернулось пеленой тумана. Потом пространство попыталось искривиться, картинка вокруг меня потянулась куда-то вправо, затем обратно. Тело содрогнулось от холода, исходящего изнутри, а потом это ощущение мгновенно сменилось чувством тепла. Нюша отпустила мои руки. Я, сам не понимая, что делаю, встал, осмотрелся и неожиданно заметил, что метрах в трех от того места, где стоял рюкзак Димыча, в направлении леса есть небольшое углубление, напоминающее воронку метров шести – семи в диаметре. На волнисто-пушистом снежном покрывале ее едва можно было различить. Но при взгляде на нее становилось очевидно, что форма воронки неестественная. Взяв увесистый рюкзак, я поднял его к груди и, подойдя к краю воронки, с силой швырнул рюкзак вперед. Он долетел почти до центра воронки и мягко упал в снег. Я обернулся к Нюше, та недоуменно смотрела на меня. Пронзительную тишину зимнего леса нарушил звук хрустящего снега под шагами кого-то крайне увесистого. Нюша жестом указала на рюкзак. Я посмотрел на него и увидел, как тот медленно проваливается в снег. Рюкзак неспешно погрузился наполовину, а потом за одно мгновение исчез целиком, поглощенный снегом, как зыбучим песком. Воронка на время углубилась, а затем опять заполнилась ссыпающимся с краев снегом. С другой стороны холма послышалось что-то очень напоминающее басовитое рычание. Не раздумывая, я подбежал к Нюше, развернул ее перед собой и несколькими сильными тычками дотолкал до края воронки. Оказавшись на краю, она хотела что-то сказать, но я уперся ей в спину и, навалившись всем телом, вытолкнул ее к тому месту, где несколько секунд назад стоял рюкзак. В отличие от рюкзака, Нюша провалилась мгновенно и забрала с собой приличную часть снега с краев воронки, которая теперь приобрела ярко выраженную конусообразную форму. Опять раздались шаги, уже где-то совсем за спиной. Не оборачиваясь, сильно оттолкнувшись от стоптанного снега, я прыгнул вслед за Нюшей. Пробив оставшийся мягкий снег, я наткнулся ногами не то на плотный наст, не то на мерзлую землю, и меня потащило куда-то вниз на спине по чему-то вроде желоба. Лицо забило снегом. Потом – мгновение свободного падения, за время которого я смог открыть глаза, и тут же легкий удар обо что-то мягкое.

Придя в себя, я сел, пытаясь оглядеться в кромешной темноте, и позвал Нюшу. Она отозвалась где-то совсем рядом.

– Найди рюкзак, в нем должен быть фонарь.

– Ты не ушиблась? – шепотом спросил я.

– Вроде нет. Может быть, немного оцарапалась о землю в провале. Ты как?

– Тоже цел. Рюкзак вроде под одной из моих ног. Сейчас вытащу.

– Фонарь обычно в верхнем кармане.

Вытащив рюкзак, я нащупал верхний карман и нашел увесистый пластиковый фонарь. В перчатках неприятно таял набившийся через края снег. Я снял их и убрал в карман, голыми пальцами быстро отыскал резиновую кнопку на фонаре. Свет диодов мягко раздвинул темноту широким лучом. Я посветил на Нюшу.

– Не слепи меня. Лучше давай искать Димыча, он должен быть где-то здесь.

Я отвел фонарь в сторону и обратился к девушке:

– Хорошо, что наблюдательность сработала, и я нашел этот провал. Извини, что столкнул тебя. Само как-то вышло.

– Наблюдательность, ага. Ладно, ты не болтай, а займись делом. Возможно, мы сидим на башке Димыча.

Я испуганно привстал и осветил кучу снега. Она оказалась недостаточно большой для того, чтобы спрятать человека. Тогда я начал водить фонарем вокруг. Быстро стало понятно, что мы находимся в каком-то небольшом зале с каменными стенами. Из зала наверх уходил узкий коридор с каменной лестницей, а провал опять затянуло снегом. Больше ничего не бросалось в глаза.

– Похоже, нам на ту лестницу. Только как тут Димыч в темноте ориентировался?

– У него в кармане обычно есть налобный фонарь. Особенно зимой. Думаю, еще один налобник может быть в рюкзаке.

Нюша подошла к рюкзаку и без труда отыскала налобник, который тут же включила и нацепила поверх шапки.

Крутая и скользкая лесенка вывела нас в большой каменный зал. Он был пуст, не считая какой-то невысокой конструкции где-то у дальней стены. Со стороны конструкции донесся знакомый треск, и Нюша устремилась на звук. Я оставался на месте, осматривая помещение на предмет другого выхода. Нюша неожиданно вскрикнула, и я побежал в ее сторону. Конструкция в конце зала оказалась вратами, точно такими же, как и те, что находились в подвале «Искры». Круглая плита покоилась на каменном постаменте. По плите бегали слабые светящиеся электрические всполохи, издавая потрескивающий звук, а на самой плите лежал Димыч.

– Это что, еще одни врата? Какого черта он на них залез? – выпалил я.

Нюша выдохнула дрожащим голосом:

– Сейчас все это неважно. Он прошел во врата.

Я не мог сдержать раздраженность из-за такого беспечного поведения Димыча:

– Ну, так буди его и давай искать выход.

Нюша посмотрела на меня испуганно и замотала головой:

– Нет, не вздумай. Неизвестно, что с ним станет, если мы попробуем вернуть его с той стороны. Надо дать ему время вернуться самому.

– Да он же переохлаждение заработает на этой плите уже через полчаса, максимум через час. Лучше рискнуть и разбудить его.

Нюша отвела меня в сторону:

– Не кричи. Мы один раз пытались будить Вадима, когда он не вернулся вместе с нами. Ничего не помогало, он не реагировал, пока мы не стали лить на него холодную воду, а когда все-таки он пришел в себя, то был абсолютно невменяем. Он ничего не понимал. Его будто выкидывало то на одну сторону врат, то на другую. Хорошо, Наташа догадалась уложить его назад и дать переместиться обратно. Тогда она отправилась за ним на ту сторону и, отыскав, с трудом смогла привести его в чувство и заставить вернуться в наш мир. После этого мы договорились не будить друг друга ни при каких обстоятельствах. А Вадим после этого так до конца и не отошел.

Я сокрушенно вздохнул и посмотрел на Димыча, лежащего на плите:

– Что же нам делать?

– Тебе, Саша, придется отправиться за ним на ту сторону и вернуть назад.

– Мне? Вернуть его? Каким образом? Я там был один раз и еще ни черта не понимаю. И не знаю, как вернуться. Хочешь, чтобы и я там застрял? – практически прокричал я, отходя от Нюши.

– Ты единственный из нас, кто осознал себя в том мире с первого раза. И вернулся без проблем. Думаю, ты справишься. Главное – осознать себя и вспомнить, что нужно искать Димыча.

– В тот раз я был с Наташей. Все само вышло.

– И сейчас выйдет. Так же, как Наташа нашла Вадима, ты найдешь Димыча, и мы уберемся отсюда. И вот, пещеру эту нашел.

Я присел на корточки, чувствуя, что от волнения начал задыхаться. Голова кружилась.

– Тут мне повезло, я просто проанализировал. А там я вообще ничего не знаю. И еще сверху эти твари бродят. Не похоже, что они не могут причинить нам вреда.

Нюша присела возле меня:

– Это не случайность, что бы ты там себе ни думал. И Димыч взял тебя в команду, потому что понял, что у тебя есть все необходимое для переходов на ту сторону. У меня ушла уйма времени, чтобы сделать то, что у тебя вышло с первой попытки.

– Да какая команда, вы тут связались с какой-то чертовщиной, в которой сами, похоже, ничего не смыслите. И откуда во мне необходимые навыки для таких дел? – испуганно пробормотал я.

– Это все детали, их обсудим вечером у камина с бокалом настойки Димыча в руках. Еще посмеемся над этим всем, – утешающим голосом прошептала Нюша.

Я посмотрел на лицо Нюши, освещаемое фонарем, который она положила между нами. Она была такой милой и искренней в эту минуту. В ее лице читалась какая-то детская заискивающая слабость. Она была как ребенок, который сомневается, но ему все еще кажется, что взрослые могут все. И он ждет, когда взрослый перестанет дурачиться и скажет, что, конечно, он все может сделать, улыбнется и достанет ей с небес звезду. Она всматривалась в меня этими детскими глазами, и от нее исходила такая надежда, что я просто не мог ее подвести. В это мгновение я понял, что сделаю все что угодно, только бы она не переставала в меня верить. Я шумно выдохнул и сжал зубы. Потом встал.

– Так, иди-ка, Нюша, за рюкзаком. Посмотрим, что там из него можно взять и подсунуть под Димыча, чтобы он не замерз, а я лягу на пустой рюкзак. Будем надеяться, что управлюсь быстро. Если боишься, я сам схожу.

Нюша подскочила ко мне, чмокнула в щеку горячими, влажными, пухлыми, мягкими губами и устремилась в темноту лестницы. Луч от ее фонарика поблескивал на обледеневших сводах лестничного коридора, а я стоял и думал, что ухожу на ту сторону всего лишь второй раз и, возможно, последний. И в лучшем случае вернусь сюда слабоумным идиотом. Безвыходность ситуации привела меня не к отчаянию, как я ожидал, и не к безразличию, как могло бы быть. Почему-то стало легко. Было понимание всей серьезности ситуации и ощущение, что я делаю что-то правильное и по-другому поступить не могу. Мысли были четкие и ясные, как никогда.

Я направился к Димычу, проверил его пульс, а потом запустил руку поглубже ему за пазуху. Тело его было достаточно теплым, а пульс – нормальным для глубоко спящего человека. Зал наполнился звуком шагов Нюши, бегущей по каменному полу. Она на ходу открывала рюкзак.

В рюкзаке из полезного нашлась походная пенка, запасные, на случай если промокнут, перчатки, гольфы, термобелье, длинный шарф. Но самое главное, на дне рюкзака лежало сложенное термоодеяло, похожее на фольгу. Видимо, Димычу приходилось оказываться на морозе надолго.

Вещи под Димыча я засовывал аккуратно, стараясь не шевелить его. Нюше на плиту залезать запретил от греха подальше. Пенка была засунута Димычу под лопатки. Термобелье – под спину в районе почек, а сложенный шарф – под голову. Запасные перчатки я надел Димычу вместо мокрых, предварительно погрев их в штанах. Благо, мои перчатки успели высохнуть. По плите по-прежнему пробегали искры, скапливаясь возле мест, где что-то соприкасалось с поверхностью камня. Все лишнее из рюкзака вытряхнули на пол. Среди прочего оказалась ракетница. Ее я дал Нюше и сказал держать наготове, если что. Длины разложенного рюкзака с открытой крышкой-карманом хватило как раз от задницы до головы. Когда я наконец комфортно, насколько это было возможно, расположился на вратах и придвинулся поближе к Димычу, Нюша накрыла нас термоодеялом.

– Пока я не вернусь, пока мы не вернемся, сиди возле лестницы. Это, похоже, единственный проход сюда. Если что, жди, пока существо не появится в проеме. Так точно не промахнешься. Главное, стреляй ровно по центру.

– Не волнуйся, умею я стрелять. Если что, подпалю гада. Главное, Димыча нам верни. Ну и сам возвращайся. У меня для тебя будет сюрприз.

Нюша попробовала беззаботно хихикнуть, но вышло натужно. Хотя я, несмотря ни на что, был заинтригован. Подумалось, может, речь про секс. Я невольно улыбнулся.

Откинувшись на спину, я начал глубоко дышать и вспоминать, как сработал переход в прошлый раз. Вспомнил отрешенный настрой. Попробовал повторить. Вроде получилось похоже, но чего-то не хватало. Минуту или две я лежал неподвижно, стараясь ощутить момент перехода. Потом опять дышал, уже сильнее, пока не начала кружиться голова. Ничего не выходило. Возможно, сказывалось волнение. Но в первый раз я тоже был взволнован, а все получилось. И тут я услышал спокойный и ровный голос Нюши:

– Саша, если все выйдет, то я тебе сделаю лучший минет в твоей жизни.

Я подумал, что на мгновение отрубился, и это голос из сновидения. Но нет, я все еще лежал на прежнем месте и, похоже, буйно краснел. Щеки горели. Нюша направила свет мне на лицо и опять проговорила:

– Выжму тебя досуха.

Я пытался дышать так громко, как только мог, делая вид, что ничего не слышу.

Нюша отвела луч фонаря и, судя по звуку, принялась складывать вещи из рюкзака в кучу, а я дышал и дышал, пока в какой-то момент не ощутил, как что-то в спине дернулось, и тут же перехватило дыхание…

Плотная пелена облаков, подсвеченных изнутри солнцем, хорошо освещала окружающий пейзаж. Я сидел под невысоким деревом с развесистой кроной, на низкой траве, которая становилась тем выше, чем дальше спускалась вниз по холму, превращаясь в осоку у реки. Прохладный и сырой ветер теребил короткие рукава моей голубенькой рубашки. На ногах были старенькие великоватые серые носочки с синими сандалиями на застежках. Шорты были тоже синего цвета с большими карманами. Где-то далеко раздался раскат грома. Я встал и вышел из-под кроны, где ветер задувал еще сильней. Вдалеке над бирюзовым лесом плотные фиолетовые облака скучились и приобрели практически черный цвет. Всполох молнии пронзил воздух над верхушками елей. Я начал считать. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Запнулся. Одиннадцать. Двенадцать. Грохот нехотя растолкал воздух передо мной и пробрался в грудь. Над лесом появились белые полосы дождя – это тучи прорвались и обрушились водопадами струй на пахучую хвою. Порыв ветра чуть не свалил с ног. Я подбежал к дереву и прижался спиной к потрескавшейся коре. Прижимаясь спиной к дереву, начал обходить его вокруг, очень быстро. Зеленые холмы вдали упирались в леса. Казалось, что это совершенно безлюдное место, только на одном из холмов виднелась деревенька. Деревянные домики, рассыпанные вдалеке по верхушке холма, были размером с муху, не с большую навозницу с блестящей спинкой, а с самую обычную муху, которые мертвыми валяются после зимы по всем углам окон. Там, на том холме, за двумя другими холмами, возможно, я живу. Там– в другой стороне от грозы. Я попятился боком, не отпуская дерево за спиной, чтобы увидеть, где сейчас эта жуткая гроза и куда она движется. Тучи наползали все ближе и лили уже стеной дождя. Вспышка. И, расколов пространство, молния ушла в землю. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять. И гром опять сотряс мою грудь. Гроза шла прямо на меня.

Под струями дождя, по размокшей земле, высокой мокрой мокрой траве, через разлившуюся реку, унесшую бревно, сдуваемый холодными порывами ветра, я могу не добраться до деревеньки, настигнутый темнотой. И кто-то не дождется меня в домике размером с муху.