Текст книги "Другая сторона озера"

Надо бежать сейчас, пока не поздно. Последний взгляд на черные зловещие тучи, и я припустил бегом вниз с холма, по твердой земле, высокой сухой траве, по бревну через реку. Подгоняемый ветром, я побежал к деревеньке, убегая от настигающей темноты. Ноги сами несли меня, а разношенные сандалии не натирали пятку. Вниз с холма и на следующий, не сбавляя скорости. Я немножко запыхался– ничего, отдышусь, пока буду бежать вниз, я так умею. Еще один холм позади и впереди последний. Я встал наверху и обернулся. Мое убежище под развесистым деревом уже поглотила белесая стена, и что там, за ней, уже не было видно. Теперь нужно сбежать с холма и потом по песчаной дороге вверх к крайнему дому размером со спичечный коробок, меня там ждут. Кто-то у окна нетерпеливо гладит кошку на подоконнике, лежащую у денежного дерева, и смотрит на меня. Переживает, убегу ли я от темноты, гонящейся за мной по пятам. Вперед, отдохну там, в тепле у печи. Ноги устали, но пружинят и верно несут к цели. В сандалию залетел маленький камушек с песчаной дороги, я тряхнул ногой, и он выскочил. Дом уже с пачку дедовского «Казбека» с конем, рвущимся на фоне белоснежных вершин. И я рвусь к цели – не остановишь. Вот он, колодец у дороги напротив дома, а вот и крыльцо, и навстречу мне распахивается дверь. Выходит мальчишка в белой беретке. Я оборачиваюсь последний раз и замираю на мгновение от того, насколько близко преследующая меня стена дождя. Несколько больших прыжков, и я у крыльца. Мальчуган в сапожках, беретке и в фиолетовой ветровке тянет мне руку с крыльца.

– Ты меня ждал? – взволнованным тонким голосом спрашиваю я.

– Думаю, я ждал тебя, – неуверенно отвечает мальчик.

– Вспомни меня. И тогда я вспомню тебя. Быстрее, стена уже у меня за спиной, – жалобно прошу я, и парнишка тянет мне руку. Я отвечаю тем же.

Мы оба смотрим на свои руки. И неожиданно для себя я кричу:

– Я Саша!

А мальчик взволнованно в ответ:

– Я Дима!

Мы оба смотрим на свои руки, потом друг на друга. Дима дергает меня за руку, и мы забегаем в дом в тот момент, когда очереди тугих струй ударяют о ступени крыльца.

В доме все так, как я и представлял. Дима обнимает меня. Я чувствую, как шею сдавливает от переживаний. Нащупываю красный платок, повязанный на шею, и снимаю его ловким движением. Дима обнимает меня, потом отходит в сторону.

– Саша, это ты?

Я киваю.

– А как мы тут оказались, что вообще происходит?

– Ты провалился под пирамиду, а потом зачем-то влез на плиту! Дурья твоя башка, о чем ты думал?

Димыч теребит свои цвета соломы волосы, сняв берет, и ходит вдоль печи. Я смотрю на его худые ножки в рейтузах. Они семенят по полу, словно палочки в руках человека, невероятно быстро поедающего суши.

– Саша, я не помню, как все случилось. Помню, что осматривал плиту, а потом… потом темнота. Ну и вот, я уже тут играю во дворе. На улице и в доме никого. Потом стало тревожно, и я увидел, что идет гроза. Забежал в дом, оделся, глянул в окошко и заметил парня с красным платком на шеи, бегущего от стены дождя. Я понял, что жду его. И сел ждать. Кошка со мной была, куда-то убежала.

– Так, понятно. Разбираться будем потом. Давай лучше назад. Мы там на холодной плите лежим. Долго можем не протянуть.

– А Нюша, что с ней?

– Все в порядке. Она у плиты нас сторожит от йети.

– От йети?

– Да, один из них, кажется, пытался на нас напасть. Нам пришлось прыгать в провал за тобой. Но все нормально, они не пошли за нами. Лучше скажи мне, как нам вернуться?

– Надо спешить, это точно. Неизвестно, как тут идет время, и сколько мы там уже лежим.

– Это еще что значит?

– Ну, ты же не думал, что время там и тут равно.

– Вообще-то думал.

– Это не так. Про субъективность времени давай потом. А сейчас надо возвращаться.

– Хорошо. Говори, что делать.

– Так, ложимся и засыпаем, сосредоточившись на тех нас, что сейчас на плите.

Я нервно засмеялся.

– Ха. Так вот просто заснуть?

– Не волнуйся, все получится. Ты уже выполнил невыполнимое. Нашел меня в этом мире, который вообще непонятно, что такое. Возможно, он как-то связан с нашим детством. Обсудим это на нашей стороне.

Договорив, Димыч уставился в стену, по всей видимости, пытаясь что-то вспомнить.

Я кивнул и обратился к, похоже, начинающему терять концентрацию товарищу.

– Ладно, куда ложиться?

Димыч встряхнул головой и сосредоточенно посмотрел на меня.

– Вон кровать у окна.

Димыч указал на кровать с металлическим каркасом. Я вскарабкался на нее и улегся поверх покрывала. Под голову подсунул подушку, прикрытую каким-то тюлем или чем-то в этом роде. Посмотрел на Димыча, тот уже устраивался на кровати у другой стены. Не смотря на меня, он громко скомандовал:

– Ну что, пошли, Саша.

Я закрыл глаза. По бревнам дома лупил дождь, и где-то совсем недалеко били молнии, сотрясая дом громом. За окном уже бушевала настоящая буря. Я старался не шевелиться и пытался ощущать свое тело. Представил себя на плите и Диму рядом. Казалось, что тело покачивается и приподнимается в воздух. Потом кровать рывком провалилась куда-то вниз, увлекая меня за собой. Я попытался вздохнуть, но ничего не вышло. Еще и еще раз. И, наконец, глубокий вдох я сделал, уже оторвавшись от плиты.

В свете диодного фонаря я увидел бледное лицо Димыча, который тоже дышал через силу и смотрел на меня.

– Фуф. Вернулись. Слезайте и грейтесь быстрее, – тревожно вскрикнула Нюша.

Я с трудом сполз с плиты и встал на порядком онемевшие ноги. Тело тряслось от холода. Димычу движения давались с еще большим трудом. Негромко постанывая, он спустился на пол и начал приседать. Выходило у него плохо, несмотря на то, что ему помогала Нюша.

– А ты что смотришь, давай, разгоняй кровь, – негромко проговорил Димыч сиплым голосом.

Я тоже стал приседать и крутить руками. Мое тело слушалось неплохо, несмотря на усилившуюся дрожь. Минут пять ушло на то, чтобы вернулись тепло и гибкость. Хуже всего было с пальцами на руках и ногах– их я почти не ощущал. Снял перчатки и засунул одеревеневшие кисти вглубь штанов. Там все еще было достаточно тепло, и руки стали отходить. Скоро кончики пальцы закололи, и к ним вернулась чувствительность. Еще какое-то время я старался не останавливаться, ходя по залу. Димыч тоже изо всех сил делал физические упражнения. Когда стало полегче, вспомнил про термос и велел Нюше налить нам чая. Мы выпили по две чашки все еще горячего отвара. Самочувствие стало вполне сносным, мне даже стало жарко.

– Ну что, и как нам выбираться? – угрюмо спросил я, когда почувствовал, что силы полностью вернулись.

– Кроме этого провала, никаких выходов не нашла, – печально выдохнула Нюша.

– А этих не слышала? – поинтересовался я.

– Нет, полная тишина. Но надеюсь, что нас скоро начнут искать. Вас не было больше часа. Плюс час до этого. А мы обещали Наташе вернуться до темноты. Значит, скоро начнут искать.

– Ну и как они нас найдут, если место мы не сказали?

Димыч подтвердил:

– Снегоход стоит в стороне от озера. В темноте не увидят, только если по следу. Значит, снегоход найдут, возможно, только утром, а нас еще через пару часов после этого. И это если метели не будет. Если метель, то дела совсем плохи. Тогда будут вызывать помощь. Пока она прибудет – еще полдня. Надо готовиться держаться сутки или пробовать вылезти самим.

Нюша покачала головой:

– Самим нереально. Я тщательно все осмотрела.

Я взял у нее фонарь и начал водить лучом по стенам.

– Может, тогда попробовать через тот же провал? – предложил я.

– Я же говорю – никак. Там высота приличная. Но если вы согрелись, пойдемте посмотрим, может, что-то и придумаем.

Я еще несколько раз присел:

– Да, вроде согрелся. Пошли пробовать.

Посмотрел на Димыча. Тот кивнул.

В помещении за лестницей оказалось несколько холодней. Я заметил это по пару, который вырывался изо рта. Провал в потолке четко очерчивал забивший его снег.

– Димыч, а если поднять Нюшу? – неуверенно предложил я.

– Не хотелось бы принижать твою физическую форму или обижать Нюшу, но, во-первых, она не Дюймовочка, во-вторых, два таких, как я, может быть, и справились бы, несмотря на замерзшее, не до конца послушное тело. Но мы имеем то, что имеем.

Нюша шлепнула ладонью по спине Димыча. Я повторил за ней и тоже хорошенько шлепнул по толстой куртке.

– Ну ладно, не бейте гонца. Давайте придумаем что-то вроде платформы, на которую можно водрузить Нюшу и попробовать ее поднять. На руках, боюсь, не выйдет.

Димыч поднял куртку и отстегнул с пояса походный нож.

– Если получится поднять тебя, то постарайся вбить нож в землю на краю провала, будет проще подняться.

Нюша сунула зачехленный нож в карман и сказала:

– Ну а поднимать-то как будете?

Димыч поводил фонарем по полу зала и, не обнаружив ровным счетом ничего, сказал:

– Тут, я смотрю, искать нечего, но у моего рюкзака жесткий каркас. В кармане есть веревка. Примотаем покрепче ткань рюкзака к каркасу, должен выдержать. Так что, Нюша, тащи рюкзак, а мы разгребем снег, чтобы можно было хорошо встать.

Нюша молча ушла.

– Димыч, снег вроде достаточно мягкий. Может, попробуем сделать что-то вроде помоста, по которому Нюша заберется нам на плечи, а потом на наши вытянутые руки?

– Немощь компенсируется сообразительностью. Хорошо, – сказал Димыч и усмехнулся.

– Смотрю, ты совсем пришел в себя. Не перегибай палку, ты еще ответишь за эту выходку с порталом. Не думаешь же ты, что я поверил, будто ты не помнишь, как оказался на вратах?

– Ладно, Саш, все обсудим, а сейчас греби снежок. Я пока установлю фонарь поудобней.

Вернувшись, Нюша одобрила идею с помостом и тоже начала подтаскивать и утрамбовывать снег. Выходило очень неплохо и, если бы снега было достаточно, то можно было бы построить лестницу до самой дыры. Пока мы с Димычем проверяли прочность помоста, Нюша смотала рюкзак вокруг каркаса. Когда снег был израсходован весь, мы присели отдохнуть и обсудить, как будем действовать.

– А что мне делать, если получится выбраться? – спросила Нюша и уставилась на Димыча, который уверенным тоном тут же ответил:

– Иди к снегоходу, ключ там. Заводи и очень медленно поезжай в сторону дома. Фары мощные, двигайся вдоль берега, не заблудишься. Отправишь к нам ребят с веревочной лестницей.

Нюша вздохнула:

– Хорошо. Буду стараться. Давайте, что ли, пробовать?

Мы встали на исходную. Нюша на помосте, мы с Димычем вплотную к нему, упершись ногами в каменный пол и подняв над собой платформу из рюкзака. Затем немного присели, чтобы смотанный рюкзак был ненамного выше платформы. Димыч скомандовал Нюше начинать. Она наступила одной ногой на платформу, и я напряг руки изо всех сил. Потом ощутил, как весь вес девушки переместился на наши тела, и мы с Димычем стали распрямляться с вытянутыми над головой руками. То ли я оказался не настолько дохлый, как мне казалось, то ли Нюша весила меньше, чем я думал, но подняли мы ее достаточно спокойно.

– Ну что, докуда дотягиваешься? – натужно спросил Димыч, смотря мне в глаза и почему-то улыбаясь.

– Если полностью распрямлюсь, то буду по плечи в дыре. Готовьтесь, сейчас посыплется снег.

– Поняли, начинай!

Посыпался снег, залетая за шиворот и немного в рукава. Нюша начала активно двигаться, а гибкая платформа извиваться.

– Нюша, не урони нас, – пыхтя, прохрипел Димыч.

Нюша что-то ответила, но, похоже, ее голова была в проеме, поэтому разобрать ее слова было невозможно. Потом опять посыпался снег, и рюкзак над головой стал исполнять дикий танец, наши ноги начали скользить по каменному полу. Я держался изо всех сил, но чувствовал, что могу не справиться. Димыч тоже держался с трудом. В какой-то момент я ощутил, что на руки надавило чуть ли не с двойной силой и, не выдержав, утягивая за собой рюкзак и державшегося за него Димыча, я рухнул вниз, сбив установленный на полу фонарь. Тот отлетел в сторону и потух. На голову высыпалась очередная порция снега.

– Живой? – спросил Димыч из темноты.

– Вроде да. Что с Нюшей?

– Похоже, вылезла. Иначе лежала бы у нас на головах.

Я облегченно выдохнул.

– Фуф. Думал, что не справился.

– Но ты все же грохнулся и меня уронил.

– Это мелочи. Вот фонарик я, похоже, угробил.

– Не думаю, он крепкий. На кнопку, скорее всего, упал. Сейчас найдем его.

Послышалось шевеление, потом шлепки перчаток о пол. Димыч искал фонарь. Я лежал, тяжело дыша, и всматривался в темноту.

– Димыч, а проход, похоже, не завалило до конца. Вон там кусочек неба даже видно.

– Ага, похоже, ссыпался весь снег вокруг.

Луч фонаря осветил пространство в районе провала.

– О, ты был прав. Работает. А что Нюша молчит? Или ушла уже?

– А чего говорить. Я ее знаю, она не будет терять время. Теперь она будет действовать.

– Ну, хорошо. Главное, чтобы эти монстры там не поджидали.

– Да вроде тихо.

– Эх, ракетницу не дали ей с собой, на всякий случай.

Замолчали, прислушиваясь. Некоторое время не говорили. Димыч размотал рюкзак и сходил за своими вещами. Вернувшись, положил рюкзак на пол, и мы сели на него.

– Димыч, так что это было за место, где я тебя нашел?

– Я и сам об этом думаю. Похоже на детство, но я не могу припомнить ту местность. Ты можешь описать, как я выглядел?

В нескольких фразах я описал Диму с той стороны.

– Да, это очень похоже на меня.

Я попросил описать меня. Димыч выполнил мою просьбу, и я подтвердил, что все сходится.

Опять замолчали, в этот раз надолго. Почувствовав, что замерзаю, я начал ходить по залу, пытаясь припомнить все детали происходившего после перемещения через врата. Хотел спросить Димыча, помнит ли тот похожее место с множеством холмов, но тут послышалось тарахтение мотора. Я обернулся к Димычу, который уже встал ровно под дыру и направлял фонарь на небольшой просвет в потолке.

– Это что, уже помощь? – неуверенно спросил я.

– Нет, слишком быстро. Наверное, Нюша решила зачем-то вернуться к нам на снегоходе.

Мы опять замолчали. Снегоход завывал на повышенных оборотах, то ли штурмуя горку, то ли копая глубокий снег.

– Эх, только бы не засела в сугроб. Я и засветло не решился бы сюда ехать, – тревожно произнес Димыч.

– Да, если засядет, то пешком она будет до утра ходить. Мы тут замерзнуть можем.

– Если мороз усилится, перейдем в тот зал, там почему-то теплее.

– Да, я тоже заметил.

Звук мотора был уже где-то совсем близко.

– Подъезжает. Давай, поморгай фонариком, чтобы в яму не въехала.

Димыч стал методично и быстро щелкать выключателем.

Мотор завыл уже практически над головой и заглох. Послышался хруст, в дыру посыпался снег.

– Ну что, парни, греетесь там уже самым приятным способом? – из дыры послышался голос Нюши.

Димыч стряхнул снег с головы.

– Ты чего вернулась-то? Могла засесть тут в два счета.

– Но не засела же. И еще – тут у тебя на багажнике трос намотан!

– Да, точно, это от прицепа же. Там запас хороший. Жалко было резать такую дельную веревку.

– Сейчас буду вас эвакуировать. Представьте, что я ваша Леонсия. Димыч, ты Морган, а Саша будет за Френсиса.

Мы засмеялись в голос. Смех наполнил каменный зал.

– Нюша, но там в конце… – начал кричать я, однако девушка прервала меня, потребовав не рассказывать концовку, так как она книгу не читала.

– Голубки, вы потом поворкуете. Как будешь нас вытаскивать? – крикнул Димыч.

– Сейчас спущу вам веревку и начну тащить на длину веревки до дыры. Я ее примерно запомнила. Обвяжешь Сашу, и буду ждать, пока он не покажется из проема. А потом он мне поможет поднять тебя.

Димыч печально вздохнул:

– Не вытянет. Забуксуешь.

– Саша легкий, я-то знаю. Ты подсади его, он как пушинка. Ушла за веревкой! – Нюша засмеялась.

Димыч посмотрел на меня, подняв бровь.

– Мы боролись в бане, она, наверное, про это, – отворачиваясь в сторону, ответил я.

– А, борьба в бане. Смешанные единоборства? – ехидно поинтересовался Димыч.

– Тебе-то какое дело? Выбираться давай из дыры, в которую ты нас засадил.

– Ладно, ладно, из дыры значит. Я все понял, – Димыч опять гоготнул.

Сверху посыпался снег, и начал спускаться эластичный трос, длины которого хватило почти до пола. Димыч взял конец и соорудил на нем петлю с нескользящим узлом.

– Пропусти руку и держись. Думаю, будет неприятно.

– Потерплю. Мысли о твоей настойке придают мне сил.

– И воспоминания о борьбе в бане, наверное, еще греют душу, – Димыч засмеялся, но тут же сдержал смех.

– Шутник, давай подсаживай.

Димыч присел и обхватил меня за ноги.

– Нюша, я готов поднимать. Тащи потихоньку.

Нюша подтвердила, что все расслышала, и мы приготовились.

Затарахтел мотор, и веревка начала постепенно растягиваться, а потом все сильнее впиваться мне в руку. Когда все мое тело дернулось, Димыч поднял меня перед собой, потом ловко перехватил мое тело у самых ступней и продолжил толкать. Мотор взревел сильнее, видимо, теряя сцепление. Димыч подтолкнул еще вверх, и меня рывком подняло к потолку. Чудом увернувшись от края дыры, я оказался внутри проема. Мотор забормотал на холостых. К провалу подбежала встревоженная Нюша.

– Я тебя там не пришибла?

– Нет, все в порядке, – с трудом выкарабкиваясь, простонал я.

Рука болела, но главное – я был наверху. Тут дул небольшой ветерок и было заметно холоднее, чем внизу. Небо, усеянное звездами, выглядело потрясающе красивым. Звезды усыпали весь небосвод, где-то россыпью, а где-то мигающими одинокими точками. Несмотря на сбившееся дыхание, я не мог оторвать глаз от неба. От напряжения в глазах бегали красные пятна.

– Ты, узник замка Ив, чего размечтался? Вставай и помогай вытаскивать Моргана.

– Никого тут не слышала больше?

– Веришь, не до них! Я подгоню снегоход, а ты спускай веревку. Дашь команду, когда тащить.

– Подожди, закреплю тут палку на трос. И как начну тащить, дам команду тебе, чтобы начала ехать вперед. Так снегоходу попроще будет.

– Умно, Френсис. Давай, мотай свою палку.

Нюша запрыгнула на железного коня и повернулась, слепя меня налобником.

– Тут вот лопатка на снегоходе есть, вместо палки, – она кинула к моим ногам небольшую лопату.

– Эй, ковбойша, а там пониженной передачи случайно нет?

– Ох ты, точно. Это типа тягловая, как на тракторе?

– Да, посмотри там внизу, у коробки.

– Есть такое дело. Врублю сейчас.

– Помочь?

– Если я в тракторах разбираюсь, то, как думаешь, с этой штуковиной не разберусь?

– А чего же сразу не врубила? И откуда ты про тракторы знаешь?

– Ты и правда думаешь, что сейчас самое время это обсуждать?

Я закончил с крепежом лопаты и опустил веревку в дыру. Откуда через несколько секунд послышалось:

– Начинаем!

– Хорошо! – ответил я и махнул Нюше.

Она завела мотор, я уперся в край пролома и начал тянуть веревку. Мотор натужно заревел, и мы потащили вместе. Веревка дернулась, и лопата, привязанная к тросу, чуть не вырвалась из моих рук, но снегоход, похоже, хорошо вгрызся в мерзлую землю и удержал натяг. Я получше ухватился и потащил что было сил. Канат быстро и уверенно заскользил по краю проема. Мне ничего не оставалось, как отпустить привязанную к тросу лопату и отскочить в сторону. Еще через мгновение Нюша отпустила гашетку.

– Стоп! Не тяните больше! – прокричал Димыч, и его голос теперь не звучал эхом, как из колодца. Он выбирался из провала.

Я подскочил к дыре, помочь товарищу.

– Тут холодней, – пропыхтел Димыч, усаживаясь на снег подальше от провала.

– Живой? – крикнула Нюша, не глуша снегохода.

– Да. Глуши, – отозвался Димыч.

Нюша остановила двигатель и подошла к нам. Поляну наполнила тишина, разбавленная лишь нашим тяжелым дыханием. Димыч смотрел вверх, выдыхая пар в звездное небо. Я тоже задрал голову и понял, что пятна в моих глазах не прошли.

– Димыч, на небе какое-то зарево или это все же у меня в глазах что-то?

– Все в порядке с глазами. Это сияние на небе.

Темно-бордовые с чуть заметным свечением пятна переливались в небе. Я посмотрел на Димыча:

– Ты видел такое прежде?

– Их можно наблюдать над озером достаточно часто. Но они бывают недолго и не бросаются в глаза. Когда врата работают, небо часто такое.

Я пожал плечами и сказал:

– Мне казалось, это редкое явление. Но сейчас другое важно, теперь у нас есть вторые врата. Правда, непонятно, что это за врата такие. Я будто побывал в каком-то детском воспоминании.

Нюша прервала меня:

– Так где вы были-то? Что за место? Не тот город?

Димыч вкратце описал то, что происходило на той стороне.

– Интересненько. Я тоже хочу там побывать, – возбужденно протараторила Нюша.

В лесу раздался хруст ломающейся ветки. Потом второй, но уже немного с другой стороны. Димыч встал и осмотрелся. В животе тут же проснулось тревожное ощущение. Точнее, стало заметным, да настолько, что я машинально пригнулся и прикинул маршрут бегства. Ощутил, что тело потряхивает то ли от холода, то ли от страха. Понять было сложно.

– Вот тебе и ответ, Нюша, на твои желания. Вы потихоньку с Сашей идите в сторону озера по следу снегохода, а я поеду за вами. Втроем можем застрять.

Меня уговаривать не пришлось, поскольку звук исходил из противоположного от маршрута направления. Нюша, впрочем, не отставала. Видимо, лимит ее храбрости тоже был на исходе. Я остановился у снегохода и спросил, не хочет ли Димыч, чтобы мы его подождали. На что он ответил отказом, обосновав тем, что все равно не сможет ехать так медленно, как мы идем, и что нам лучше иметь фору, пока он смотает веревку. Шли быстро, подгоняемые частым треском ломающихся сучьев.

– Такое ощущение, что они специально ветки ломают, чтобы обозначить себя, – начиная запыхаться, проговорил я.

– Понятное дело. Хотят, чтобы ушли.

– Значит, думаешь, что они безобидны?

– Не думаю я так. Знаю, что опасны.

– Да? И откуда же ты это знаешь?

– Встречала их на других болотах. Там, где живут не такие миролюбивые, как эти. Но уверена, что и эти могут быть очень опасными.

– Обещай, что расскажешь, когда вернемся.

– Про что?

– Про другие болота. И про этих существ.

Нюша тоже запыхалась, и мы остановились на краю поляны отдышаться и посмотреть, что там у Димыча. Он уже закончил приматывать трос и устроился на снегоходе. Его контур был неплохо виден на фоне белого, чуть светящегося под луной снега.

– Хорошо, расскажу, но только то, что посчитаю нужным.

Я довольно кивнул. Зажглась фара, потом моргнула, и двигатель завелся.

– А, да, и с тебя еще сюрприз, – обернувшись, сказал я.

Нюша улыбнулась и поправила налобник:

– Да. Только бы до дома добраться. В снегоходе бензина на дне.

– Как так? Неужели Димыч не проверил перед выездом?

– Проверил, думаю. Похоже, что-то сломалось, и бензин понемногу вытекает. Может, когда к вам ехала, задела что-нибудь. Пару кочек здорово поймала.

– Что же ты сразу не сказала?

– А что бы изменилось? Я собиралась, но тут эти появились.

– Починили бы, может, – неуверенно пробормотал я.

– Ага, починили бы. В темноте да на морозе. Если что, пешком пойдем. К утру дойдем, думаю.

К нам подъехал Димыч:

– Плохие новости. Что-то с баком или шлангом. Подтекает топливо. Бензина на дне.

– Мне уже сказала Нюша.

Нюша виновато кивнула:

– Не успела тебя предупредить. Может, один поедешь, починишь. Одного он тебя дотянет на остатках, а троих – не думаю.

– Тени уже с той стороны поляны. Похоже, они сюда двинули. Так что едем втроем, куда получится. А потом пешком. Тут я вас не оставлю. Выходите на край озера, я буду там стоять.

Димыч дал газу, и, снегоход, ворча, пополз по сугробам. А мы практически бегом, не отставая, за ним. По накатанному снегу передвигаться было намного легче, и уже очень скоро мы оказались на озере, где сильно дул ветер. Мокрая от пота майка неприятно прилипала к спине. Не тратя времени на отдых, влезли на снегоход, и Димыч, встав на крейсерскую скорость, погнал в сторону дома. Ледяной ветер моментально охладил тело, и я начал замерзать. Пришла запоздалая мысль о том, что надо было бежать, сняв куртку, чтобы не потеть. Промокшая майка заметно убыстряла процесс охлаждения тела. Бензин стал заканчиваться уже у самой деревушки, к тому моменту я окончательно продрог и молился, чтобы снегоход поскорее дожег остатки топлива и мы могли пойти пешком. Тогда я мог бы согреться, пробежавшись или поприседав. Но когда, подергавшись и почихав, машина заглохла, и мы спешились, оказалось, что приключения дня полностью меня вымотали, и я не то что бежать не мог, даже идти удавалось с трудом. Радовало, что пройти оставалось не более полукилометра, и снег в этой части озера был неглубокий.

Когда мы зашли в дом, то обнаружили за столом встревоженную компанию. Были все, кроме двух дам. Витя с Вадиком, похоже, что-то взволнованно обсуждали на углу стола, Наташа сидела рядом с мамой Нюши и, видимо, что-то ей рассказывала перед тем, как мы вошли. Старик сидел в кресле, повернутом спинкой к столу и лицом к камину. Когда мы вошли, воцарилась тишина, и все присутствующие уставились на нас.

– Все целы? – нарушила тишину Наташа.

Димыч отодвинул меня с дороги и ответил:

– Да, застряли там со снегоходом. Поломался. Чинили, хватило на то, чтобы доехать почти до нашего края озера.

Наташа скомандовала, чтобы все раздевались и переоделись в сухое, а она тем временем погреет борщ. Ничего не говоря, мама Нюши встала и направилась к выходу. Она прошмыгнула мимо нас, нацепила валенки, шапку и, сняв с вешалки телогрейку, исчезла за дверью. Мы молча сели за стол.

– Где снегоход-то? – поинтересовался Витя.

– По нашим следам нужно пройти полкилометра. Возьми небольшую канистру. Там бензопровод поврежден. Но выливается медленно, успеешь доехать.

Витя молча встал из-за стола и направился к дверям. Вадим хотел последовать за ним, но его остановил Димыч.

– Набери бочки горячей воды. Посмотри на ребят, они посинели. Нужно согревать.

Вадим кивнул и исчез за дверью в оранжерею. Наташа суетилась на кухне. Димыч придвинулся к нам с Нюшей и прошептал:

– Я подумаю, как лучше остальным все рассказать. Пока молчок.

Нюша помотала головой:

– Наташе надо говорить по-любому.

– Да, Наташе скажем, конечно, – подтвердил Димыч.

Оба глянули на меня:

– А я что, я бы всем сказал. Не понимаю, что за секретность. С детства не люблю секреты в своей компании.

Димыч жестом показал, чтобы я говорил потише, и кивнул в сторону дремлющего в кресле старика. Я махнул рукой и пошел к Наташе на кухню.

Наташа, как обычно, выглядела собранно и при этом по-домашнему тепло. Сарафан, облегающий стройную фигуру, убранные в хвост волосы, густые ресницы и пронзительный взгляд.

– Наташ, извини, что заставили волноваться. Непредвиденные обстоятельства.

Наташа посмотрела на меня и улыбнулась. Потом вгляделась в мое лицо:

– Сильно ты промерз. Одежда мокрая?

Я кивнул и сел на табурет.

– Так-так, не садись, пошли. Там Вадим уже, наверное, набирает горячую воду.

Она взяла мои руки в свои и охнула:

– Холоднющие. А ноги такие же?

– Такие же. И майка мокрая.

Наташа огорченно вздохнула. Потом залезла в один из ящиков и вытащила графин с настойкой, а из холодильника извлекла тарелку с нарезкой. Поставила все на стол. Налила четверть стакана мне и немного себе.

– Давай, выпей, сейчас борща налью, уже горячий.

Из зала подтянулся Димыч.

– А мне?

– Садись тоже. Сашу заморозили совсем. Ты-то вон розовый и бодрый, а он синий весь.

Димыч взял с полки стакан и тоже налил себе. Пока мы с Димычем выпили и закусили, Наташа поставила тарелки с борщом. От усталости есть не хотелось, но я знал, что нужно, поэтому быстро, без раздумий, умял суп и запил его еще одной порцией настойки. Наташа негромко спросила:

– Правду-то рассказывать будете?

Я посмотрел на Димыча. Тот глянул на меня, потом на Наташу и кивнул ей.

– Саша, дуй отмокать в горячей водичке. А я пока с Наташей поговорю, – мягко скомандовал мне Димыч.

Спорить я не собирался:

– Нюшу-то покормите. А то она вон там сидит и наедине с собой ведет беседу.

– Покормим и пришлем к тебе, не волнуйся.

Я глотнул еще настойки и встал. По телу уже разбегалось приятное тепло.

– Плавок у меня нет, если что.

Наташа хихикнула, а Димыч заулыбался во весь рот, чуть не прыснув борщом. Проглотив его, он явно собирался выдать что-то язвительное в мой адрес, но я хлопнул его по плечу и попросил не подавиться. Не дожидаясь ответа, я направился в оранжерею. Проходя по залу, заметил, что старика в кресле уже нет, а Нюша сидела и бесцельно листала «Сердца трех».

– Нюш, иди поешь, а? Я поел, хоть оживать начал.

– Иду, да, – нехотя промямлила она в ответ.

– И хлопни настойки. Очень рекомендую. Я прямо готов пойти погулять еще, – смеясь, сказал я и ушел в оранжерею.

А там меня ждало нечто. За какие-то пятнадцать минут Вадим устроил в помещении настоящий интим. Из крана, встроенного во внутреннюю стенку бочки, журчала струя воды. На столиках, создавая приятный полумрак, весело играя огоньками, горели свечи. На столешнице бара, возле графина с настойкой, стояли два бокала и поднос с фруктами. На стуле возле бадей лежало две стопки с полотенцами и халатами. Я добрым словом вспомнил Олега Алексеевича. Умеет же он создавать такие условия.

– Вадим, ты не представляешь, как я рад видеть все это вместо… – я чуть не сказал «промерзшей каменной пещеры», но вовремя спохватился, – вместо заснеженного леса.

Вадим без энтузиазма повел плечами. И кивнул в сторону бадьи с парящей водой.

Я усмехнулся:

– Меня уговаривать не надо.

И минуты не прошло, как я, скинув с себя одежду, забрался в теплую воду по самые уши. Теперь грело изнутри и снаружи, тело приятно ломило. От воды пахло какими-то травами. Некоторое время я лежал с закрытыми глазами и обдумывал события прошедшего дня и двух предыдущих дней. Появилась идея, что неплохо бы записать все произошедшее, чтобы не забыть детали. Воды набралось уже больше половины бадьи, и мне пришлось занять сидячее положение.

– Вадим, не мог бы ты подать настойку? Да, и что ты добавил в воду? Запах прекрасный.

Ответа не последовало, и я обернулся. В помещении никого не было. Пришлось покинуть теплую воду и, закутавшись в толстый халат, самому организовать себе напиток. Перед этим я выключил воду в обеих бадьях. Наполнив увесистый бокал с толстым дном и, облокотившись о стойку, отхлебнул ароматной настойки. Дверь в оранжерею открылась, и зашла Нюша с бокалом розового коктейля в руках. Ее лицо уже зарумянилось. Я посмотрел на Нюшу и приподнял бокал, как бы чокаясь с ней. Она в ответ подняла свой.

– За тебя. Ты отлично сегодня справился.

– Это, скорее, удача.

Нюша облокотилась на стойку рядом со мной.

– Называй это как хочешь, но ты все равно молодец.

– Спасибо. А что там был за сюрприз? – негромко произнес я и улыбнулся.

Нюша томно вздохнула и, не смотря на меня, ответила:

– Чуть позже. Дай хоть в себя прийти.

Она сняла темно-синюю флисовую кофту и кинула ее на кресло. Потом уселась в него и стащила теплые штаны. Было понятно, что она собирается залезть в воду. Я взял бокал и пошел между кадок с растениями вдоль высоких окон, делая вид, что пытаюсь рассмотреть что-то в темноте. Несмотря на вчерашние игры в бане, мне было неудобно смотреть, как все еще малознакомая женщина раздевается в моем присутствии. В одном из окон я увидел отражение оголенного тела.