Текст книги "Миссис Ингланд"

Глава 8

После стольких разговоров о Грейтрексах мне не терпелось их увидеть. Я полагала, что они станут часто навещать Хардкасл-хаус, а на вешалке в холле всегда будут плащи и зонты родителей, тетушек, двоюродных братьев и сестер. Однако родные миссис Ингланд приехали на воскресный ланч лишь спустя три недели после моего появления. В окно детской я смотрела, как дамы в юбках идут по тропинке, а трости мужчин стучат по брусчатке двора. Братья были похожи как две капли воды: оба светлокожие, рыжеволосые, правда, разного роста, с золотистыми усами и умными серыми глазами. К нам также пожаловали родители миссис Ингланд, Хелен и Конрад, – пожилая пара в более дорогих нарядах. Я сразу же обратила внимание на речь гостей: они одевались, как сельское дворянство, однако говорили с таким же характерным акцентом, как и местные жители. Этот любопытный контраст сбивал с толку. Собравшись в холле, Грейтрексы напоминали актеров, участвующих в постановке.

С самого утра дети с волнением спрашивали, когда же приедут гости. Я нарядила младшее поколение Ингландов в вещи, в которых они фотографировались. Газету со статьей мистера Лоудена уже погладили[37]37
  Газеты гладили утюгом, чтобы высушить типографскую краску и предотвратить появление пятен на руках господ.


[Закрыть] и приготовили для гостей. Мистер Ингланд также купил экземпляры для всей прислуги. Как только их доставили, хозяин вошел в детскую и, победоносно бросив предназначенную для меня газету на стол, ткнул пальцем в снимок. Я с облегчением увидела, что фотография совсем маленькая, правда, подпись внизу черным по белому гласила: «Няня Мэй, выпускница Норланд-колледжа, где обучаются няни для детей». Я засунула газету подальше на полку в игровой комнате.

Трое старших детей присоединились к семейной трапезе, а мы с Чарли сидели в детской. Ранее я ненадолго отнесла малыша вниз, чтобы показать гостям. Тильда и Блейз выставили на стол лучший фарфор, а миссис Мэнньон зажарила целую стаю птиц. Судя по суматохе на кухне, подобные сборища случались тут нечасто.

– Вы, очевидно, новая няня Нэнгл? – обратилась ко мне мать миссис Ингланд, высокая статная женщина с седыми волосами и стальными глазами.

Я вежливо улыбнулась. Дети жались ко мне, как перепуганные зверьки.

– Вы говорить умеете? – спросила она.

– Да, мэм, – ответила я, вспомнив, как миссис Рэдлетт оценила мое умение вести себя с посетителями: «очень хорошо», но не «безупречно». – Рада с вами познакомиться!

– А имя-то у вас есть?

– Няня Мэй, мэм.

– И вы из того чудесного места, как бишь его?

– Бирмингем, мэм?

– Нет, не Бирмингем, – прямо выплюнула она. – Я о вашей школе для нянь.

– Норланд-колледж, мэм.

– Колледж. Сколько важности. Я говорила Чарльзу, что он может пригласить девушку из деревни за треть вашего жалованья, но он меня не послушал. И чему же вас там учат, в этом колледже?

– Основам ухода за детьми, мэм. Мы слушаем лекции и посещаем семинары, теория и практика, мэм.

– Теория! Ха! – Пожилая женщина издала презрительный смешок, и я ее тут же возненавидела. – И как вам север?

– Очень нравится, мэм. Здесь красивые места.

– Красивые? Да неужели?

Я отчаянно искала повод сбежать, но Чарли спокойно сидел у меня на руках, глазея по сторонам. Декка беседовала с кузиной, Саул куда-то исчез, а Милли, устроившись на полу у моих ног, играла с коралловым ожерельем, которое ей одолжила старшая сестра. Мистер Ингланд оживленно разговаривал с мужчинами, его жены нигде не было видно.

Миссис Грейтрекс тоже заметила отсутствие дочери.

– Куда запропастилась Лилиан? – спросила моя собеседница.

– Вероятно, она задерживается, – проговорила я, осмотревшись вокруг.

– Моя дочь женщина, а не паровоз, – ледяным тоном заявила миссис Грейтрекс. – Потрудитесь быть хоть чем-то полезной и приведите ее.

– Слушаюсь, мэм.

Миссис Грейтрекс забрала у меня Чарли, который застыл на коленях бабушки, уставившись на нее в испуганном оцепенении. Я знала, что у меня ровно минута до того, как малыш расплачется, и быстро вышла из столовой. Из-за двери доносились голоса и позвякивание винных бокалов, и я немного успокоилась. Дверь кухни распахнулась, и оттуда вышла Блейз с подносом, уставленным стаканами для воды. За ней проследовала Тильда с кувшином. Не желая встречаться с ними глазами, я повернула к лестнице.

– Вечно ходит с кислой миной, – раздалось из-за двери ворчание Блейз. – Рыло свое поросячье воротит.

Они с Тильдой засмеялись, а у меня на глазах выступили слезы. Я вытерла слезы рукавом и постучалась в комнату миссис Ингланд. Хозяйка открыла тут же, словно караулила за дверью.

– Сколько времени? – спросила миссис Ингланд, застегивая пуговку на манжете.

Я сверилась с часами на поясе.

– Двадцать пять минут первого, мэм.

– Что случилось?

– Все в порядке, мэм. – Я сглотнула от волнения.

– Вы расстроены.

– Нет, мэм, я… слегка простыла.

Она вынула из рукава шелковый носовой платок и протянула мне.

– О, не стоит, мэм, у меня есть свой, – поблагодарила я.

– Все уже собрались? – уточнила миссис Ингланд, убирая платок.

– Полагаю, что да, мэм.

Из комнаты донесся аромат тальковой пудры и чего-то еще: резко пахнуло серой, как от сгоревшей спички.

– Вы вернетесь вниз? – поинтересовалась миссис Ингланд.

– Да, мэм. Дети остались в гостиной.

– Я пойду с вами.

Я спускалась позади миссис Ингланд и заметила, как хозяйка собралась с духом прежде, чем открыть дверь: она сделала глубокий вдох, шагнула внутрь и вдруг резко остановилась, будто попала в комнату к незнакомцам. Я видела, как равнодушно скользнули по ней глаза матери. Миссис Грейтрекс оценивающе оглядела снизу вверх платье дочери так, словно перед ней стоял манекен. Что говорил мистер Бут про несчастливые семьи?

После того как дети получили на ланч сэндвичи с ветчиной, я угостила Чарли галетой и уложила его в кроватку. В пустой детской стояла непривычная тишина. Я расположилась в кресле-качалке и штопала носки, когда в коридоре заскрипели половицы. Никто не постучался, и я пошла проверить, в чем дело. Войдя в спальню, я обнаружила возле колыбели миссис Ингланд.

– Мэм? – позвала я.

Хозяйка смотрела на малыша. Вид у нее был усталый.

Я отложила шитье на кровать Саула и поинтересовалась:

– Что-то стряслось?

Снизу раздавался приглушенный гул голосов: детская спальня находилась над столовой.

– Я нужна внизу, мэм?

Миссис Ингланд дернулась, будто увидела меня впервые.

– Нет-нет, – замотала головой она. – Я только хотела проверить малыша.

И в этом не было бы ничего удивительного для большинства матерей, но только не для миссис Ингланд. Я встала рядом с ней, и мы обе смотрели на безмятежно спящего Чарли.

– Я уложила его десять минут назад, – тихо проговорила я.

Она подошла к окну и выглянула в щель между жалюзи, словно ожидая или опасаясь прибытия новых гостей. Затем взгляд миссис Ингланд упал на медвежонка Херби, сидящего на моей кровати, и выражение ее лица смягчилось.

– Ваш?

– Да. Точнее, моей сестры. Она настояла, чтобы я взяла медвежонка с собой в память о родительском доме. Сказала, что он будет за мной приглядывать.

Миссис Ингланд взяла игрушку и на мгновение унеслась мыслями куда-то очень далеко.

– Какая она у вас молодец. Жаль, у меня нет сестры, – проговорила она, вытирая глаза.

Я не знала, что и сказать.

– С братьями тоже здорово, – растерянно произнесла я. – А их жены становятся будто сестры.

Миссис Ингланд медленно обвела взглядом картины и кровати в спальне.

– Раньше тут была моя детская. – В ее глазах читалась сложная смесь любви и грусти.

Я удивилась. Неужели этот дом принадлежит миссис Ингланд? Казалось, она здесь чужая.

– Наверное, вы провели тут немало счастливых дней, – предположила я.

– Да, – безучастно ответила она и мгновение спустя добавила: – Мне пора возвращаться.

Зашуршало шелковое платье, ни одна половица не скрипнула под ногой миссис Ингланд, и дверь в детскую тихо закрылась.

В половине третьего я спустилась за детьми. Ланч был закончен, но Саул сидел в столовой с мужчинами. Комната утопала в густых клубах сигарного дыма. Мальчик кашлял и без возражений согласился уйти со мной. На кухне что-то скоблили, раздавался звон посуды. Я пересекла холл и заглянула в гостиную. Там среди женщин оказалась Декка. Она сидела на подушке у ног кузины Энни или Энид. Имя я не очень запомнила, но точно знала, что старше ее на год или два. И тем не менее, когда я вошла, эта кузина позволила себе смерить меня взглядом!

– А мы-то гадали, куда вы подевались, – заметила пожилая миссис Грейтрекс.

Дочь сидела рядом с ней, а три невестки расположились чуть поодаль. Одна стояла у окна, вторая сидела за пианино, изучая ноты, а третья примостилась позади своих дочерей. Миссис Ингланд сидела без чашки, сцепив руки в замок на коленях. Я заметила на правой руке хозяйки полоску ситца, которую она прикрывала левой.

– Ребекка хотела бы остаться с нами, – заявила миссис Грейтрекс. – Не так ли, Ребекка?

Декка растерянно съежилась на подушке, словно лягушонок на листике кувшинки.

– Конечно, мэм, – сказала я. – А где мисс Милли?

– А разве это не ваша обязанность – знать, где дети?

– Играет с младшими, – вмешалась миссис Ингланд.

Хозяйка выглядела усталой и измученной. Казалось, она мечтала вновь остаться одной. Я с завистью подумала о спальне миссис Ингланд, служившей ей надежным убежищем, о том, как она долго в одиночестве принимает ванну.

– Благодарю вас, мэм. Я пойду за ней.

Мы с Саулом в поисках Милли заглядывали в комнаты первого этажа, и в коридоре нам навстречу попался Фрэнк Грейтрекс – младший из трех братьев. При взгляде на этого круглолицего весельчака сразу становилось ясно, что он любит проводить время с детьми. Фрэнк Грейтрекс взъерошил племяннику волосы.

– Дядя Фрэнк, покажи няне Мэй, как кричит фазан! – попросил Саул.

И мистер Грейтрекс издал удивительно похожие звуки, чем привел меня в полный восторг.

– А теперь покажи кроншнепа!

Дядя приставил руки ко рту, и послышался необычный печальный крик.

– А тетерева?

Мистер Грейтрекс смешно закудахтал, и я, прикрыв ладонью рот, засмеялась.

– Фрэнк! – раздался сзади чей-то строгий голос.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Фрэнк быстро взглянул поверх меня и широко улыбнулся.

– Я развлекал детей, отец, – пояснил он.

– Для этого у них есть нянечка, – послышался ответ.

Меня возмутил пренебрежительный тон мистера Грейтрекса-старшего, хотя я понимала, что вряд ли он сказал так нарочно. Едва ли Конрад Грейтрекс понимал разницу между нянечкой и няней[38]38
  Нянечка – работница, занимающаяся лишь уходом за детьми. Обязанности няни шире, они включают еще и воспитание.


[Закрыть]. Было неясно, то ли они ждали, когда уйду я, то ли Фрэнк и сам собирался пройти дальше.

– Пойдем, Саул, – наконец сказала я, взяв его за руку.

Мы двинулись дальше по коридору, а Фрэнк с извиняющейся улыбкой прошел в столовую, к остальным мужчинам. Мы с Саулом продолжили поиски снаружи дома, однако ни во дворе, ни среди окружавших особняк деревьев Милли не оказалось. С чувством нарастающей тревоги я спросила на кухне, не видел ли кто-нибудь Милли, но все только развели руками. Поскольку мы еще не искали на втором этаже, я проверила спальни и ванную, задыхаясь от паники.

– Может, они играют в прятки, – предположил Саул.

Бельевой шкаф был пуст, но тут до меня донесся смех из комнат, отведенных детям. Я не стала закрывать туда дверь, чтобы услышать Чарли. В первой же комнате я обнаружила Милли и двух ее двоюродных сестер, сидевших на полу возле моей кровати.

– Мисс Милли, я вас везде ищу! Вылезайте оттуда. Ну вот, вы разбудили Чарли. Чем вы там занимаетесь?

Милли покраснела, и я подошла к ней, желая увидеть, во что они играют. Мой чемодан был открыт, а вещи раскиданы по полу.

– Вы сказали, что не против, если я посмотрю ваши вещи! Вы сказали, что можно! – закричала Милли.

Шокированная ее поступком, вне себя от ярости, я хватала все, до чего могла дотянуться, и швыряла обратно в чемодан.

– А это кто? – Одна из противных кузин держала в руках фотокарточку. Мою фотокарточку! Они вскрыли жестяную коробку из-под чая и нашли то, что я держала в строжайшем секрете.

– Отдайте немедленно! Милли, марш в соседнюю комнату, остальные вниз! Живо!

Две старшие девочки медленно удалились, а Милли залилась слезами:

– Я не хотела смотреть, они меня заставили!

– Выйди, пожалуйста, в игровую. Саул, проводи сестру.

С торжествующей улыбкой он взял Милли за руку и вывел из спальни. Ее рыдания доносились из коридора. Я наконец осознала, что меня трясет. Фотографию помяли, а в углу появился липкий след от грязного пальца. Я потерла уголок снимка фартуком, глаза второй раз за день обожгли подступившие слезы. На лоскутном коврике валялась вырезка из газеты, письма от Элси… Увидев выведенное «Рубарб», я запихнула всю пачку в самый низ чемодана.

За дверью раздался шум, и я крикнула, вытирая слезы рукавом:

– Уйди!

Ответа не последовало, и я обернулась. На пороге застыла Декка, широко распахнув от изумления карие глаза.

– Прошу прощения, мисс… Я думала, там…

– Саул рассказал мне, что случилось, – заговорила Декка. – Милли совершила ужасную ошибку, но как могли так поступить Сара и Памела?

Она встала на колени рядом со мной и помогла убрать разбросанные вещи. Декка ничего не рассматривала, не задавала вопросов. Лишь молча положила в чемодан мою щетку для волос, крючок для застегивания пуговиц[39]39
  Крючок для застегивания пуговиц – аксессуар, изобретенный в XVII веке и получивший широкое распространение во второй половине XIX века. Одежда того времени изобиловала пуговицами. Маленькие крючки использовались для того, чтобы застегнуть пуговицы на перчатках или платье, большие – для обуви.


[Закрыть] и стопку журналов.

– Спасибо, – поблагодарила я, закрывая чемодан на замок. – Зря я оставила его незапертым: моя оплошность.

– Зачем вы так, – сокрушенно покачала головой она.

– Что ж, я усвоила урок. Отныне не спущу с Милли глаз.

– И почему только она такая непослушная? – едва заметно улыбнулась Декка.

– Не будь у меня сестры, я бы никогда не поверила, что девочки в одной семье могут настолько отличаться по характеру.

– У вас тоже непослушная сестра? – спросила Декка.

– Нет. Зато братья – да. Точнее, раньше были, – улыбнулась я. – Мои младшие братья любили прятаться в угольных сараях соседей и выпрыгивали, когда те проходили мимо. Крики раздавались на всю улицу. Братья постоянно таскали домой старье со свалок или то, что упало с телег. Как-то раз приволокли дохлую кошку. Маму чуть удар не хватил. Она сказала, что они как терьеры. Один из моих братьев, Робби, чинил принесенные вещи: разные железки, лампы, часы… Робби их разбирал, а потом собирал заново.

– Вы увидитесь с ними на праздниках? Раз в год миссис Мэнньон ездит к брату в Скарборо, и нам приходится три дня питаться холодной едой.

Я положила ключ от чемодана в карман и вынула Чарли из колыбели.

– Может, и увижусь. А теперь давай разыщем Милли, пока она не наплакала целое озеро. – Кое-что вспомнив, я остановилась у двери. – Декка, сегодня у твоей мамы на запястье повязка. Она поранилась? – спросила я.

– Да, – кивнула девочка. – Мама обожгла руку о папину сигару.

Неожиданно настала жара, и мы с детьми отправились в город за мороженым. Пока мы долго шагали по пыльной дороге, я рассказывала, как в нашей семье делали мороженое зимой, просто выставляя на ночь за порог сливки с вареньем.

– Для лис? – спросил изумленный Саул.

Я невольно рассмеялась, и он засиял, довольный собой.

Помимо похода в кафе-мороженое, я планировала приобрести открытку с фотографией местных утесов для Элси. Я выбрала одну и для себя, с изображением водопада, к которому мы с детьми ходили во время прогулок. На снимке вода низвергалась со скалы, словно кружевная занавеска, а вокруг смутно темнел лес. И название было красивое – водопад Лошадиная подкова. Заметив, с каким интересом рассматривает открытки Декка, я купила одну и ей. Мы побродили по городу, разглядывая витрины магазинов, а потом отправились домой вдоль реки. Наш путь лежал мимо спортивного поля. Оказалось, что в фабричном клубе проводится турнир по крикету[40]40
  Крикет – один из видов спорта, где используются бита и мяч. Крикет зародился в XVI веке на юге Англии. К концу XVIII столетия игра стала одним из национальных видов спорта.


[Закрыть], и мы остановились посмотреть. Я подкатила коляску к скамье, и мы сели, поедая мороженое. Скамья располагалась у самой кромки крикетного поля. Вскоре Саул так увлекся, что стал подходить все ближе и незаметно для себя оказался в паре шагов от одного из игроков.

Я окликнула Саула, опасаясь, как бы он не помешал, и на мой голос обернулся еще и стоявший рядом игрок. Его лицо показалось мне знакомым, но я не сразу вспомнила, где мы могли видеться. Наконец я сообразила, что видела этого мужчину в парке напротив церкви. Он кивнул мне в знак приветствия.

– Саул, вернись на место, – сказала я.

– Он не мешает, – отозвался мужчина.

Во время перерыва в игре он принес Саулу фиолетовый крикетный мяч. Показал, как подавать, делая рукой большой замах. Саул несколько раз повторил движение и вскоре с трудом стащил с себя куртку. Чарли спал. Я раскрыла капюшон коляски, а сама ненадолго подставила лицо солнечным лучам. По краям скамей дремали немногочисленные зрители с надвинутыми до самых подбородков шляпами. Почти все мороженое Милли оказалось у нее на щеках и вокруг рта, и я достала платок, чтобы вытереть девочке лицо.

– Здравствуйте еще раз! – Мужчина из парка подошел ко мне, пока Саул тренировал подачу.

– Здравствуйте, – ответила я, держа руку козырьком от солнца.

– Выходит, вы их нашли.

– Кого?

– Остальных детей.

Я даже не улыбнулась. Мой знакомец почесал шею под затылком, такую же красно-коричневую, как и его руки. Белая форма для игры в крикет еще больше подчеркивала загорелую кожу. Правда, на сей раз его пальцы были чисто вымыты. Мужчина смущенно стоял перед нами, не зная, куда девать руки.

– Вам нравится крикет? – спросил он у Декки и Милли.

Девочки застеснялись и промолчали.

– Они еще не видели эту игру, – пришла на помощь я.

– Нет, видели, в Грейтрексе! – возразила Милли.

– А, – понимающе кивнул мужчина. – Так вы ребятишки Грейтрексов.

– Они Ингланды, а не Грейтрексы, – уточнила я.

– Ах да. А самый маленький где спрятался?

– Спит.

Протиснувшись мимо остальных игроков, которые тут же в теньке пили лимонад, наш собеседник встал поближе к Декке.

– Что там у тебя? – поинтересовался он у девочки.

Декка крепко сжимала в руке открытку, словно опасаясь, что листок унесет ветром.

– Открытка, – смущенно пробормотала она.

Мужчина пригляделся к фотографии на открытке.

– Водопад Лошадиная подкова. Одно из моих любимых мест, – сказал он.

– Мы туда тоже ходим, – отозвалась Декка.

– Могу поспорить, ты не плавала у его подножия. Я бы не советовал: там мелко, как в тазу. – В его речи тоже слышался акцент.

Декка слабо улыбнулась.

– Этот водопад назван в честь моего деда, – не унимался мужчина. – Он зарабатывал на жизнь, что называется, обувая лошадей. Как я.

Девочки уставились на него, а Милли возмутилась:

– Но лошади не носят обувь!

– На самом деле носят, – рассмеялся он. – Только под копытом, поэтому сверху не видно.

– А зачем?

– Чтобы не поранить копыта по дороге. У вас есть лошади, верно?

Девочки закивали.

– Как увидите своих лошадей, обязательно поглядите на подковы. А хотели бы посмотреть, как их делают?

– Посмотреть, как делают что? – К нам вернулся запыхавшийся Саул.

– Подковы для лошадей. Я кузнец. Когда-нибудь были в кузнечной мастерской?

– Ни разу. Хотелось бы посмотреть… Няня Мэй, можно?

– Не уверена.

– Приходите, как только выдастся свободный денек, – улыбнулся кузнец. – Мой дом на пустоши, неподалеку от вас. Как раз возле водопадов. А точнее, на Китли-роуд. Знаете, где это?

– Боюсь, что нет. К тому же, на мой взгляд, кузня – не самое подходящее место для детей.

– Им там ничего не угрожает. А еще я подарю детям подкову. На счастье, – сказал он мне.

– Няня Мэй, ну пожалуйста! – стала умолять Милли.

– Юной барышне очень хочется. А знаете, приходите-ка завтра после обеда.

– Надо спросить разрешения у их родителей.

Кузнец понимающе кивнул.

– Я Томми. Шелдрейк, – добавил он. – И если моя работа придется вам по нраву, уговорите вашего конюха приходить ко мне, а не на перекресток к старику Тревису. Передайте ему, что я возьму недорого.

Я внимательно посмотрела на Томми Шелдрейка. Недурен собой, лет под тридцать, обручального кольца на пальце нет, волосы выгорели на солнце, темноглазый. Впрочем, глядя на него снизу вверх, я не до конца могла оценить его внешность. Я задумалась, уж не заигрывает ли он со мной? Томми вел себя очень дружелюбно, однако порой чересчур фамильярно. И с чего он решил, будто я отправлюсь в конюшню и стану убеждать Бродли сменить кузнеца?

– Нам пора! – объявила я детям, поднимаясь со скамьи. – Хорошего дня, мистер Шелдрейк.

– И вам!

Томми взмахнул рукой на прощание и долго смотрел нам вслед, пока мы шагали по дорожке.

Тем же вечером, показывая крикетный мяч, лежавший возле фарфоровой пастушки на каминной полке, Саул поведал отцу, что нас ждет в гости мистер Шелдрейк, и получил разрешение пойти.

– Прекрасная идея! – Как я и ожидала, мистер Ингланд посещение кузнеца одобрил.

Миссис Ингланд была в спальне с очередной головной болью. Я не видела ее пару дней, но сегодня утром мне послышался тихий всплеск воды в ванной. Хозяйка часто принимала ванну после завтрака, что занимало обычно не меньше часа.

– А водопад назвали в честь его деда! – объявила Милли.

Мистер Ингланд удивленно посмотрел на меня.

– Действительно? Вы все пятеро туда собрались?

– Сэр, я не уверена, что стоит брать с собой малыша, – сказала я, памятуя о том, как ласков был мистер Ингланд с сыном во время семейного ланча. – Быть может, у хозяйки получится посидеть с ним часок?

Мистер Ингланд отрицательно мотнул головой, быстро и незаметно, чтобы не увидели дети.

– Тогда я повезу Чарли в коляске, – ответила я, надеясь, что он поймет, сколь нелепо мое предложение.

– Чудесно! В таком случае все решено. Жду от вас подробного рассказа за чаем, – проговорил он, доставая новую сигару.

– Я не очень знаю дорогу, сэр, – посетовала я. – Мне сказали, это на Китли-роуд.

Мистер Ингланд поднял вверх указательный палец, давая мне знак подождать, и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся с картой размером с небольшую скатерть и расстелил ее на пианино.

– Вот! – Мистер Ингланд обвел пальцем какое-то место на карте, и мне пришлось подойти ближе. Он провел пальцем на север от города. – Вот Китли-роуд. Мы находимся здесь.

От хозяина исходил крепкий запах табака, хотя он еще не зажег сигару. Внезапно мне стало жарко.

– Тут сверните налево и продолжайте идти вверх по холму. Там есть кузня, хотя я не уверен, та ли самая. Я бы отправил с вами Бродли, но завтра он везет меня в Лидс.

Мы стояли почти вплотную друг к другу, и я разом осознала несколько вещей: от дыхания мистера Ингланда колышутся мои волосы, у него мощная, широкая грудь и большие ладони, а сквозь запах табака проступает яркая нота одеколона. Я заставила себя переключиться на карту.

– Видите, дорога поворачивает? – Мистер Ингланд указал на квадратик, обозначающий жилище. – Думаю, это здесь.

– Очень хорошо, сэр! – резко отстраняясь, выпалила я.

К моему изумлению, он подмигнул мне и произнес:

– Отлично!

А затем повернулся к детям и, зажав сигару зубами, спросил:

– Ну, кто хочет быть прусским генералом?