Текст книги "Радость, словно нож у сердца"

Стивен Эриксон
Радость, словно нож у сердца

Steven Erikson

Rejoice, a Knife to the Heart

© Steven Erikson, 2018

© П. Кодряной, перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Марку Карасику

Инопланетян на Земле нет и никогда не было.

Очень важно, чтобы вы продолжали в это верить.

И вот почему.

Действующие лица

Вымышленные:

Саманта (Сэм) Август – писатель-фантаст

доктор Хэмиш Дрейк – ее муж

Рональд Карпентер – еще один писатель-фантаст

Рэйн Кент – президент США

Ди-Кей (Диана Кимберли) Прентис – вице-президент

доктор Бен Меллик – советник президента по науке

Дэниел Престер – советник по национальной безопасности

Кеннет Дж. Эстерхольм – директор ЦРУ

Адам Рислинг – астронавт

Константин Мельников – президент Российской Федерации

Анатолий Петров – космонавт в отставке

Синь Пан – глава Китайской Народной Республики

Лю Чжоу – руководитель китайской космической программы

Хун Ли – тайконавт лунной миссии

капитан Шэнь – командир лунной миссии

Лизабет Карбоно – премьер-министр Канады

Элисон Пинборо – советник премьер-министра по науке

Мэри Спэрроу – министр национальных парков

Уилл Кэмден – министр природных ресурсов

Марк Ренар – канадский астронавт

Джоуи Кран – блогер («Новости из-под Крана»), адепт теории заговора

Мышка Энни – информатор из НАСА

Кинг-Кон (псевдоним) – адепт теории заговора

Хоакин Малло – ватиканский кардинал, ответственный за связи с общественностью

Айра Леви – нью-йоркский раввин

Ричард Фэллоу – телевизионный проповедник

Абдул Ирани – имам

Саймон Гист – промышленник-самоучка, «Кеплер Индастриз»

Джек Батлер – главный инженер, «Кеплер Индастриз»

Мэри Лэмп – директор по связям с общественностью, «Кеплер Индастриз»

Дуглас Мэрдо – медиамагнат

Кристал Мэрдо – его жена

Максвелл Мэрдо – его сын

Джеймс Адонис – миллиардер

Джонатан Адонис – миллиардер

Лоис Стэнтон – личный секретарь братьев Адонис

Коло – полевой командир, Республика Конго

Ниила – его наложница

Руфь Мойен – солдат Армии обороны Израиля

Каспер Брунт – торговец оружием

Энтони «Тони» – житель Лос-Анджелеса

«АДАМ» – искусственный интеллект, представляющий Делегацию Вмешательства

Чуждые вымыслу (как они сами утверждают):

Роберт Сойер

Пролог…

Космос пришел в движение. Среди россыпи астероидов на орбитах между Марсом и Юпитером появились небольшие объекты, подобно туче мошкары, взлетевшей с невидимого пруда. Размером они не превосходили обычный внедорожник, но с каждым мгновением их становилось все больше и больше. Очень скоро количество роев уже исчислялось сотнями, а объектов в них – десятками тысяч.

Тучи, темные, если не считать слабо отражающегося от них света отдаленного Солнца, начали распространяться оттуда, где зародились. Некоторые с головокружительной скоростью устремились к астероидам. Другие порхнули наружу, быстро покинув тесную кучу мусора, которую представляет собой пояс. Третьи направились к Марсу.

В последующие несколько часов – или суток – оставшиеся рои механизмов осели на отдельных астероидах. Некоторые из них были металлическими, другие, сродни кометам, представляли собой массу замерзших воды, метана и аммиака, покрытую тонким слоем богатой углеродом космической пыли. Объекты собрались в плотные группы по одну сторону каждого из астероидов. Соединились между собой, выпустив нитевидные отростки, и закрепились на поверхности. С десяток роев направились к самому крупному астероиду поблизости. Объекты в них так же соединились между собой – и начали производить новые механизмы, размером поменьше. Которые тут же принялись пожирать камень.

Отдельные рои устремились сквозь мрак наружу, за пределы мусорного пояса, образовавшегося за четыре миллиарда лет, в течение которых рождались и умирали планеты, этой свалки мертворожденных лун и обломков от многочисленных столкновений. Их целью были кометы.

Внутри пояса направившиеся к Марсу рои собрались у Деймоса, меньшего по размерам спутника планеты. Подобно прочим сородичам, объекты осели на его покрытую пылью и кратерами поверхность с одной стороны и соединились.

Ни с Земли, ни даже с околоземной орбиты обнаружить происходящее было невозможно. Ситуация изменилась лишь тогда, когда деятельность механизмов начала влиять на орбитальную механику, когда астероиды и кометы стали покидать издревле установившиеся орбиты и с внушительной скоростью двинулись к центру Солнечной системы. Когда Деймос также сошел с орбиты и начал постепенно сближаться с Фобосом.

Впрочем, большинству землян тогда было уже не до того.

Первая стадия. Сосчитай до десяти (Начало)

Глава 1

город Виктория, Британская Колумбия, Канада.

19 мая, 14.19

У дверей бара на Кук-стрит курили трое. К лавке, торгующей секонд-хендом, направлялась женщина с картонной коробкой, полной старой одежды. На другой стороне улицы из магазина строительных материалов вышли три штукатура, сгибаясь под тяжестью купленного. Еще один мужчина шел по направлению к Пандора-авеню – там на углу находился небольшой продуктовый магазинчик.

Улица была плотно забита автомобилями, включая даже полосу для левого поворота – на который, впрочем, здесь могли решиться разве что самоубийцы. В южном направлении транспорт еле двигался, последние несколько машин, успевшие проскочить предыдущий светофор, подтягивались сейчас к длинной очереди, ждущей сигнала, чтобы пересечь Пандора-авеню. Оттуда только что повернул на север фургон службы доставки.

В общей сложности произошедшее оказалось заснято на фото и видео одиннадцатью камерами. Показания свидетелей, подвергшихся допросу со стороны полицейских и журналистов, также оказались на редкость единодушными. К моменту начала официального расследования информация уже широко разошлась по Интернету.

По Кук-стрит, с той же стороны, где находились бар и лавка секонд-хенда, шла женщина средних лет. Она была хорошо одета, шагала уверенно, руки держала в карманах серого пальто, прическу ее растрепал ветер – будь ярко-рыжие волосы подлинней, они развевались бы, подобно флагу. Лицо ее – в этом оказавшиеся неподалеку свидетели оказались единогласны – тоже было из запоминающихся. Скулы высокие, щеки гладкие, широкая нижняя челюсть, бледная незагорелая кожа.

Было облачно, со стороны холмов на западе одна за другой скользили легкие тучки, поэтому на упавшую на улицу тень внимания поначалу никто не обратил.

Один из курильщиков, некто Джон Аллэйр, был прикован к инвалидной коляске. Он сидел в ней откинувшись, что и позволило ему первым увидеть, как облака над головой разошлись и сквозь них показалось большое и твердое нечто округлой формы.

– Вроде тарелки, если смотреть на нее снизу, фарфоровой такой тарелки… – объяснял Джон. Случившееся стало самым значительным событием за всю его жизнь. Тем более что дела последнее время обстояли довольно паршиво. Никотин постепенно уничтожал его ноги ниже колен. Алкоголь тем временем добивал печень. Ему было тридцать шесть, жил он на пособие. В лотерею тоже как-то не везло.

– Вроде тарелки, если смотреть снизу, фарфоровой такой тарелки. А потом она засветилась посередине. В самом центре. Охренеть как ярко. Я аж глаза рукой прикрыл, но все равно увидел, как оттуда вышел луч. И прямиком в ту женщину – она от меня шагах в десяти была. Даже и не поняла, наверное, что стряслось.

– Она просто шла, никого не трогала, – согласилась с ним Марго Риветт. – Потом ее этот свет окутал, а потом свет исчез, и она вместе с ним. А я вышла старую одежду сдать. И еще пару шпилек – угораздило ж их тогда купить! В них вообще ходить невозможно, на меня просто затмение какое-то нашло. Но ведь для того и секонд-хенд, верно? Люди чего только не покупают, шанс всегда есть.

– Луч в нее ударил, – добавил Рик Шульц. – Мы как раз втроем из магазина вышли, я, Джек и Наади. Нужно было всю эту хрень в кузов закинуть. Тут бах – этот луч, бах – прямо в нее. Бабах – и ее нету! А тарелка эдак свернулась внутрь себя – и с концами.

– Точно, блин, – подтвердил Джек. – А бабу вроде как прямо на месте сожгло.

– Свернулась внутрь себя – и с концами, – повторил Рик. – Даже не улетела, исчезла – и все.

И кто же была эта женщина?

Неизвестно. Придется подождать, пока кто-нибудь не заявит о ее исчезновении. На это уйдет день-другой, а если женщина была одинокой – и того больше.

Лица ее было толком не разглядеть ни на фото, ни на видео. Да, не повезло, но и удивляться тоже не приходится. Все снимали НЛО.

Доктор Хэмиш Дрейк слишком много работал. В этом отношении все его знакомые, а в особенности жена, были совершенно единодушны. За последние пять лет во всей Виктории осталось лишь трое докторов, которые вели запись новых пациентов, и доктор Дрейк был одним из них. Здравоохранение переживало нечто вроде кризиса.

Отпустив очередного пациента, он сделал небольшую паузу, пытаясь выкроить минуту-другую на то, чтобы изучить результаты поступивших анализов, и в этот момент в кабинет вошла Нурджихан Азиз, его регистратор. Пораженный тем, что она появилась без стука, Хэмиш поднял на нее взгляд поверх очков. Та была пепельно-бледной – такой ему доводилось ее видеть и раньше, как правило, когда анализы одного из давно наблюдавшихся пациентов оказывались неутешительными.

Смерть ходит за живыми по пятам, как Хэмиш, так и Нурджихан это прекрасно понимали. Мертвенная бледность, лицо, в котором не осталось ни кровинки, служит ей глашатаем. На лице Нурджихан он увидел сейчас эту смертную тень, и сразу же ощутил, как из-под ложечки поднимается ей навстречу холодный, безнадежный ужас. Мозг его тем временем пытался лихорадочно сообразить, кто именно из пациентов в беде – видимо, он принял его на прошлой неделе, дал направление на анализы, и теперь…

– Какой-то ужас, – сказала Нурджихан.

Хэмиш нахмурился. Происходило нечто необычное. Его сотрудницу била дрожь. Он никогда еще не видел ее настолько взволнованной. Он снял очки, положил их на стол и сказал:

– Закрой дверь. И объясни, что стряслось.

Его спокойный, почти ласковый тон не помог. Она сморщилась, словно от боли.

– Я увидела в Интернете… прошу меня простить…

– Только не это! Нурджихан, если только ты не собираешься мне сообщить о начале ядерной войны, я буду вынужден…

– НЛО. Здесь, в Виктории. На «Фейсбуке» и «Ютубе» куча видео. Я пошла на сайт телекомпании. Полиция опубликовала фото женщины, которая… исчезла. В луче света.

– НЛО?

Нурджихан протянула ему свой смартфон с изображением на экране.

Слишком близко. Ему удалось разглядеть лишь размытую человеческую фигуру – кажется, посреди улицы. Он нашарил очки, нацепил их и тут же нагнулся вперед, к самому экрану.

– Это же Сэм!..

Голос Нурджихан доносился до него словно издалека:

– Луч света. От НЛО. Все записано на видео…

– Чушь какая-то, – пробормотал Хэмиш и вытащил собственный телефон. Набрал жену. Трубка немедленно откликнулась: «Абонент недоступен». – Это ничего не значит, – пробормотал он, набирая еще раз. – Она все время за компьютером в Интернете, а мобильник свой несчастный толком и не берет. Даже зарядить иной раз забывает. – Тот же результат. Он сунул телефон обратно в карман и встал. – Покажи-ка мне это видео. Ничего не понимаю…

Все произошло в каких-то трех кварталах от полицейского участка. Джон Скоулз положил трубку. Не обращая внимания на мигавшие на пульте огоньки, обозначающие прочих абонентов на связи или в режиме ожидания, он встал из-за стола и подошел к окну.

Внизу, как всегда, суетились многочисленные автомобили – несколько истеричней, чем обычно, – хотя, что вероятней всего, это ему лишь казалось. Он поднял взгляд. По небу скользили совершенно невинного вида облака, небесная синева высоко над ними выглядела чуть бледней привычного из-за легкой дымки. Над заливом лег на крыло заходящий на посадку гидросамолет.

– Судя по твоему голосу, разговор был нелегким? – прозвучало у него за спиной.

– Дэйв, – сказал он вместо приветствия, не оборачиваясь. – Нелегким – не то слово. Опознание состоялось. Я разговаривал с ее мужем.

– Ты уверен?

– Ага, даже странно, что я сам раньше не догадался. Ну да, верно, снимок размытый… но эти рыжие волосы…

Его напарник тоже подошел к окну и встал рядом.

– И все равно выяснится, что это какой-нибудь розыгрыш.

– Теперь уж точно именно так и станут говорить, – кивнул Джон.

– Почему?

– Потому что эта женщина – Саманта Август. Писатель-фантаст. Написала «Бездну», по которой кино сняли. И еще много чего. Видеоблог ведет – на политические и общественные темы.

Дэйв громко фыркнул.

– НЛО распылило писательницу-фантаста на атомы. Такой бред даже нарочно не придумаешь!

Джон мрачно посмотрел на него.

– Как я только что объяснил ее мужу, она числится не мертвой, а без вести пропавшей. Нет никаких доказательств, что луч ее испепелил…

– Сам-то понял, что сказал? Доказательств у него нет. Откуда у тебя возьмутся доказательства? Испепеление в том и заключается, – он махнул рукой на улицу за окном. – Один порыв ветра, пуфф – и ничего не осталось.

– Никто не видел, как она горела или что-нибудь в этом духе. Она просто исчезла. Ее окутал свет, потом свет пропал, и она вместе с ним. Послушай, – добавил он, – я это долбаное видео уже тыщу раз пересмотрел…

– Новые свидетельства есть?

– Свидетельства, требования выкупа и прочего дерьма – хоть отбавляй!

– Но других видео нет.

Джон покачал головой. Потом пожал плечами, словно желая внести поправку:

– Этих видео сейчас полный Интернет.

– Ну да, такая же размытая хрень, притом, что в каждом телефоне сейчас камеры высокого разрешения. Фотошоп, причем бездарный. – Дэйв помолчал и добавил: – Рано или поздно появятся доказательства, что все это подделка.

Джон пожал плечами. Сказать по правде, он ни в чем сейчас не был уверен. В дневное время он слишком занят, чтобы о чем-то думать, а ночь накопившийся в душе мрак превращает в сплошную муку. Когда-то он слышал от ветерана-полицейского, что это называется «отступление»… а вот теперь отступал и он сам. От веры в людей, от того, что человечество способно хоть на что-либо, кроме наихудшего. Отчаяние накапливается, словно грязное белье в пакете, засунутом в дальний угол. Ты же тем временем продолжаешь чем-то заниматься.

А когда отступишь до самого конца, тебе уже на все будет наплевать.

Хотя, может быть, выход все же есть. И он знал, что будет продолжать его искать, пока… пока не опустит руки.

– Хочешь, я отвечу на звонки?

– Спасибо, Дэйв.

– Тот разговор тебя здорово озадачил.

Еще как. От него потребовалась вера, которой ему недоставало. Вот только без нее у него не было бы вообще ничего. Он повернулся к напарнику.

– Ее мужу сейчас совсем хреново.

Но Дэйв уже говорил по телефону с очередной истеричкой.

В какую бы комнату Хэмиш ни забрел, везде ощущалось ее присутствие, будто бы он шел за ней следом, но жене всякий раз удавалось ускользнуть из виду, скрывшись за углом или за очередной дверью. От лестницы, что вела в ее мансарду, несло сигаретами, однако запах был застоявшимся, а призрачное облачко над обитыми ковролином ступенями – просто пылью, в которой переливались пробившиеся сквозь окошко под самым потолком косые солнечные лучи.

Листы с записями, кофейная чашка и переполненная пепельница уютно расположились рядом с ее домашним ноутбуком – сейчас закрытым, лишь слегка помигивающим синим огоньком.

А от нее самой остался лишь призрак, и какая-то его часть вселилась сейчас в Хэмиша, заставляя бродить туда-сюда, словно запертый в доме мятущийся дух – в доме, в свою очередь, запертом в воспоминаниях, из которых постепенно уходили свежесть и жизнь.

Они были женаты тридцать три года, двадцать девять из них Хэмиш вел свою практику. Детей нет. У нее был не тот характер, чтобы добровольно расстаться с привычками и повседневными удовольствиями. К тому же на детей уходит время, энергия, молодость – все равно что по собственной воле обречь себя на пожизненное заключение. Каждый раз, когда она это повторяла, в глазах ее сверкал вызов, словно она была готова резко – и, вероятно, горько – рассмеяться. Несмотря на весь свой опыт в общении с пациентами, собственную жену Хэмиш всегда понимал с трудом. Она вся была словно лезвие ножа – и при этом сама же ходила по нему босиком. Свойство характера, которое она превратила в профессию. Ее видеоблог, «Здесь и сейчас», или любили, или же ненавидели – в зависимости от политических пристрастий. Казалось, она не знает страха – а мир полон тех, кто не слишком-то любит бесстрашных женщин.

Домашний телефон периодически принимался звонить, и Хэмиш всякий раз вздрагивал, заслышав старомодный перезвон колокольчиков – настойчивый и неожиданно бесстрастный. Наверное, ее литературный агент, и да, видимо, он заслуживает хотя бы нескольких слов, однако Хэмиш предоставил все автоответчику.

Коллеги по жанру сейчас раз за разом перезагружают ее страничку в «Фейсбуке», заполняют ленту ее «Твиттера» бесконечными и безответными вопросами, умоляя отозваться – хоть кого-нибудь. Отчаянно колотятся в двери «Здесь и сейчас». Хэмиш предоставил им утешаться обществом друг друга. По существу все, что можно, уже сказано в прямолинейном заявлении полиции и в записанных на видео интервью со свидетелями. А она пропала – причем у этого слова была сейчас добрая тысяча различных оттенков смысла.

Уже смеркалось, но света он не зажигал, так что весь дом заполнил полумрак, сделавший еле различимым интерьер гостиной – где он себя в конце концов и обнаружил. Обмякшим в кресле перед экраном – он раз за разом просматривал видео ее… исчезновения? Похищения? Аннигиляции? Сцену было несложно представить в добром десятке научно-фантастических фильмов или телесериалов. Снято на подрагивающую ручную камеру, как было модно несколько лет назад – и вот мода неожиданно вернулась.

Она бы уже позвонила. Они всегда старались держаться на связи, и дело было не в собственническом взаимоконтроле – просто ты словно чуть касаешься родного человека, обмениваешься с ним ничего не значащей шуткой, едким комментарием, несколькими характерными фразами. Своего рода тайный язык.

Который он больше ни с кем не делил, и, быть может, это навсегда.

Хэмиш Дрейк сидел в гостиной в угасающем свете, ничего не зная о хаосе, заполонившем сетевые группы ее почитателей, о шоке и отчаянном нежелании поверить в случившееся среди ее друзей по писательскому цеху, наконец, о злорадствующих религиозных фундаменталистах, пустившихся в рассуждения о гневе Божьем и о том, что женщине следует знать свое место. В эфире разразилась целая война – вокруг той, которой здесь уже не было.

И еще, разумеется, многие упорно настаивали, что все это лишь розыгрыш, рекламный трюк – не работает ли она сейчас над романом о НЛО?

Полдюжины ее бета-ридеров ничего про это не знали – в последнее время она писала антиутопию, действие которой разворачивалось в отдаленном будущем, и продвинулась примерно на треть. Работа над ней, хотя и несколько застопорившись, все же понемногу продолжалась. Бета-ридеры были склонны соглашаться между собой (в частных беседах), что она, похоже, подустала, или ей попросту все осточертело. Три десятка опубликованных романов, по трем сняты фильмы, по двум – сериалы, один до сих пор в эфире. И еще видеоблог, регулярно затрагивающий скандальные темы. Ее писательский стиль отличался беспощадностью, фразы резали читателя, словно остро отточенный хирургический скальпель, – иными словами, он уже успевал наполовину истечь кровью, прежде чем замечал, что из рассеченной брюшины вываливаются кишки. Ровно то же самое она делала и в видеоблоге – с самой милой улыбкой на лице.

Иными словами, во всем сверкало все то же яростное мастерство. Сэм Август, рыцарь феминизма и гуманизма, способная как на острую сатиру, так и на вдумчивые эссе, женщина, которую очень опасно недооценивать, – какой тут еще, мать вашу, роман о НЛО?

И она пропала. Исчезла, похищена, сгорела, пропала без вести, мертва, жива, мертва, жива, мертва…

Свет в доме этой ночью так и не зажегся. Заря застала хозяина скорчившимся от немой печали в кожаном кресле, лицо скрыто ладонями.

Глава 2

В будущем нет ничего страшного, если не считать постоянно гнетущего нас чувства крайней уязвимости перед неизвестным.

Саманта Август

Как-то в детстве она бегала рядом с бассейном и поскользнулась. Очнувшись в больничной палате на следующий день, она ничего не помнила о произошедшем. Сознание словно куда-то удалилось на время. Куда именно, оставалось загадкой – в таинственную область, заполненную статическим белым шумом, или даже просто в никуда. Неврологи привлекли бы для объяснений эффект компартментализации. Сознание, сказали бы они, нуждается в памяти, в структуре, чтобы запечатлеть личный опыт, а на опыте-то и строится наше представление о себе. Сотрясение мозга подобно удару кулаком по старому ламповому телевизору. Картинка начинает мигать, потом восстанавливается. Между последней увиденной сценой и новой картинкой возможна пауза. Но если обошлось без существенных повреждений, впоследствии непрерывная последовательность восстановится.

Ей хотелось закурить. На уровне чистых инстинктов, системных команд, поступающих от организма. Вредные привычки иной раз настолько унизительны, что, как она считала, ими есть смысл обзавестись просто ради того, чтобы учиться смирению. Общение между телом и сознанием не слишком-то доступно анализу, в основном эти процессы протекают в самодостаточных глубинах подсознания. Необходимость дышать утверждает сама себя, мгновение за мгновением. Голод говорит с тобой спазмами в желудке, рот сам собой наполняется слюной при одной только мысли о сандвиче. Яркая вспышка или что-то, летящее прямо в глаз, заставляют резко зажмуриться. Все это примеры довольно очевидные. Существуют и едва ощутимые проявления.

Не столь заметные.

Впрочем, о потребности в очередной дозе кофеина сигнализирует головная боль. В дозе никотина – что-то вроде зуда в гортани. И в обоих случаях присутствует беспокойство, бессловесная потребность, умоляющая, чтобы ее осознали.

Смирение – очень полезное качество, особенно для писателя. Становится легче, и не столь болезненно для самоидентификации, видеть – или же воображать – мир с иных точек зрения. Совмещать в себе противоположные взгляды на то, как все устроено, на потайные механизмы различных форм человеческого взаимодействия: убеждений, политики, религии, умонастроений, мнений. Если на что-нибудь подсесть, первым делом избавляешься от иллюзии собственной непогрешимости. От той благородной позы, когда окружающие могут подумать, будто у тебя кол в заднице.

Итак, сейчас у нее есть острая потребность. В сигарете. Скорее всего, эта потребность ее и разбудила, объявившись еще до того, как она открыла глаза – собственно, она их еще и не открывала. Пробудились и чувства, правда, особой информации от них пока что не поступало. Ни звука, ни выраженного запаха. Она лежит на непонятной поверхности – ни мягкой ни жесткой. Нет, сама поверхность, безусловно, присутствует, но при этом никак не воздействует на тело. Словно бы приняв его форму.

Значит, матрас, причем хороший.

И свет сквозь закрытые веки пробивается? Да, но не сказать чтобы назойливый.

– Ой, да пошло оно все, – пробормотала она, открыла глаза и села.

Маленькая комната, кажется, без дверей. Из мебели – только ее кровать. Свет приглушенный, но всепроникающий. Она не могла определить его источника, и он не отбрасывал теней.

Очевидного объяснения этой картине не было. Это не больничная палата, здесь нет запущенности, неизбежно возникающей в заведении, созданном для ухода за страждущими в условиях постоянного недофинансирования. Она не под капельницей. На противоположной стене не болтается на кронштейне старый телевизор. На кровати нет простыни, а она одета – правда, без пальто. А главное – слишком уж здесь тихо.

– Эй? Кто-нибудь?

– Добро пожаловать, Саманта Август. – Мужской, хорошо поставленный голос. – Как вы себя чувствуете?

Голос шел непонятно откуда, она обвела комнату взглядом в поисках динамика. На стенах непонятного белесого оттенка его не обнаружилось, на потолке тоже. Насколько она могла видеть, и на полу.

– Где моя сумка с ноутбуком? И пальто? – Она хотела добавить, что, черт возьми, курить охота просто зверски, однако в наши дни подобные заявления обычно не встречают особого сочувствия, так что с этим она решила не торопиться.

– Ожидание и предвкушение небольшого выброса эндорфинов.

– Что?

– Ваша сумка и пальто – под кроватью, а сигареты – в правом кармане пальто. Можете удовлетворить свою потребность.

– Если в больнице разрешают курить, то я в Восточной Европе, – сказала Саманта, соскользнув с кровати и заглянув под нее. Сумка, рядом – аккуратно сложенное пальто. – Только акцент у вас неправильный. Вернее, – добавила она, нащупав сигареты и зажигалку, – я вообще не слышу акцента.

– Значит, он такой же, как и у вас.

Она выпрямилась и криво улыбнулась.

– Туше. Пепельницы не найдется?

– Можно прямо на пол.

– Неудобно, он слишком чистый, – возразила она.

– Таким он и останется.

Она закурила и снова уселась на кровать.

– Латекс? Или гель? Это я про матрас. У меня довольно чувствительная задница, и большинство матрасов она попросту не переносит. Но этот совершенно особенный. Я себе такой для дома хочу.

– Ваше желание обязательно будет исполнено. Вы хорошо себя чувствуете?

– Голова кружится, похоже, я вырубилась. Что произошло?

– Вы шли по улице в спортзал, там вы дважды в неделю занимаетесь с личным тренером. В этот момент вас похитили инопланетяне.

На конце сигареты вырос столбик пепла, но стряхивать его на чистый пол ей совсем не хотелось.

– Ну… такое ведь не каждый день случается?

– Верно.

– Если я шла в спортзал, это было после обеда?

– Да.

– Люди вокруг не могли не заметить.

– Они заметили.

– И давно это случилось?

– Двое суток назад.

Она вскочила на ноги.

– Но мой муж…

– Мы сожалеем о выпавших на его долю переживаниях…

Только она уже не слушала. От резкого движения столбик пепла, из-за которого она так переживала, отвалился и упал на пол. Который его проглотил, через мгновение перед ней снова была ровная поверхность. Она вытаращилась на нее, изумленно моргая.

– То есть вы не гоните?!

– Разумеется, нет. Нам очень жаль, что мы причинили вашему мужу и вашим многочисленным друзьям столь серьезное беспокойство. Однако в свете того, что нам еще предстоит, открытое похищение было признано самым благоприятным вариантом.

– Мы на орбите?

– Да.

– Я хотела бы в этом убедиться.

– Разумеется.

– А потом – позвонить мужу.

– Ваш телефон вышел из строя. Мы приносим свои извинения. Он оказался недостаточно защищен от воздействия силового поля, посредством которого вас подняли на корабль. Впрочем, у нас имеется альтернативный вариант, и он целиком в вашем распоряжении.

Сигарета закончилась. Сэм уронила ее на пол, уже намеренно, чтобы посмотреть, как та исчезает.

– Знаете что? Черт с ним, с матрасом. Я такой пол домой хочу.

Ей было предложено сочинить сообщение, которое будет доставлено ее мужу эсэмэской. Она ограничилась коротким текстом, и как только голос сообщил, что сообщение доставлено, тут же отругала себя за то, с какой легкостью позволила сознанию отвлечься от забот о Хэмише и окунуться в текущий момент, в непосредственную и совершенно невозможную ситуацию.

Мгновение спустя она увидела перед собой родную планету.

Она никогда не считала себя сентиментальной, и однако слезы сразу же затуманили ей глаза, побежали по щекам – только ей было наплевать. Земля, словно покрытая белыми и голубыми красочными мазками, резко выделялась на фоне окружающего мрака. С ее освещенной Солнцем стороны над самой атмосферой посверкивали, словно рой насекомых вокруг лампы, низколетящие спутники и другие объекты.

– Мы на внутрилунной орбите, – уточнила она.

– Да.

– Однако нас никто не видит.

– Наш обширный опыт показывает, что лучше всего оставаться незамеченными.

– Если только не считать похищений посреди людной улицы среди бела дня.

– Да, за этим исключением.

Она была в той же комнате, где очнулась немногим раньше, но одна ее стена сейчас сделалась то ли окном, то ли телеэкраном.

– У вас есть имя? – спросила Сэм. – И когда я смогу вас увидеть?

– В этом воплощении меня зовут Адам. Что же касается того, чтобы показать себя, то показывать попросту нечего. Я – технологический объект, эквивалент того, что вы назвали бы искусственным интеллектом. В настоящий момент я распределен по множественным местоположениям вашей звездной системы и осознаю происходящее в каждом из них. Наконец, мое собственное сознание, если оставить в стороне произносимое мной здесь и сейчас, существует в измерении, пока что недоступном вашим технологиям. Однако оно едино для всех разумных рас.

– Кое-кто из моих знакомых нейрофизиологов захочет вам возразить.

– Очевидно, они заблуждаются.

Сэм вытерла глаза, потом щеки. Глубоко вздохнула, не отводя взгляда от Земли, сияющей в черной бездне. Кивнула в ее сторону:

– Понимаю, все это может быть всего лишь изображением, позаимствованным из архивов НАСА ради замысловатого розыгрыша. Или, еще вероятней, – галлюцинацией, плодом нервного срыва. Понимаете, я такие изображения уже видела. Хотя не могу не признать, для реального времени спецэффекты просто поразительные. – Она умолкла, потом покачала головой. – Вы и не представляете, сколько раз подобное мне уже грезилось. Наша чертова цивилизация демонстрировала полное слабоумие, а я тем временем предавалась мыслям о том, что будет, если… да ладно, мало ли что я там думала. Меня ваш пол убедил. – Она еще раз кивнула на планету. – Она настоящая. Я в самом деле здесь.

– Согласно нашей предварительной оценке, вы не стали бы отрицать свидетельств ваших собственных органов чувств, – откликнулся Адам. – Воображение есть существенное свойство гибкого, способного к адаптации рассудка.

– У меня найдутся к вам вопросы, – сказала Сэм. – Только я не знаю, с чего начать.

– Начните с самого важного.

Она ненадолго задумалась, кивнула.

– Хорошо. Почему именно я? Хотя обождите! Кроме меня вы кого-нибудь еще утащили?

– На данный момент – никого.

– Корабль у вас большой?

– Умеренно.

– Кто еще находится на борту?

– Больше никого, Саманта Август.

У нее бешено заколотилось сердце. Раздосадованная этой внезапной паникой, она снова закурила.

– Тогда вернемся к самому первому вопросу. Почему я?

– Делегация Вмешательства пришла к выводу, что вы подходите.

– Хорошо. Для начала, Делегация Вмешательства – это кто? Или что?

– Триумвират внеземных цивилизаций, в настоящий момент приведших в действие Протокол Вмешательства.

– Вмешательства во что?

– В текущую эволюцию Земли как жизнеспособной биоты.