Текст книги "Акционерное общество «Больше не курим»"

…Моррисон навещает сына и привозит ему в подарок большой мяч, который пищит, если на него нажать. Придя в восторг, сын слюняво его целует. И почему-то Моррисону не так противно, как обычно. Прижав Элвина к себе в порыве чувств, он осознает истину, которая давно не является секретом для циничного Донатти и его коллег: самой разрушительной силой, перед которой ничто не может устоять, является любовь. И пока лирики спорят о ней, прагматики вовсю этим пользуются.

Хотя физиологически Моррисон постепенно привыкает к жизни без сигарет, психологически он по-прежнему испытывает тягу к курению и безуспешно пытается заменить сигарету то пастилками от кашля, то леденцами, то зубочисткой.

И вот Моррисон застревает в громадной автомобильной пробке в туннеле Мидтаун. Кругом темно. Ревут клаксоны, неподвижные машины исторгают клубы зловонных выхлопных газов. Он лезет в бардачок, видит открытую пачку сигарет и после секундного раздумья вытаскивает одну и закуривает, воспользовавшись прикуривателем. Он успокаивает себя мыслью, что если что-нибудь и случится, то Синди сама виновата – он же просил ее выкинуть все сигареты.

После первой затяжки он сильно кашляет. После второй – на глазах выступают слезы. После третьей – кружится голова, и он едва не теряет сознание. Во рту ужасно противно.

И тут же приходит мысль: «Господи, что же я делаю?»

Позади отчаянно засигналили машины – те, что впереди, уже тронулись с места. Он погасил сигарету в пепельнице, открыл оба окна и помахал рукой, разгоняя дым, совсем как подросток, спустивший в унитаз бычок первой выкуренной сигареты.

Рывком тронувшись с места, он поехал домой.

– Синди, я дома! – объявил он, но ответа не последовало. – Синди, ты где, дорогая?

Зазвонил телефон, и Моррисон схватил трубку.

– Здравствуйте, мистер Моррисон. – Голос Донатти был деловитым и бодрым. – Похоже, нам надо обсудить одну небольшую проблему. В пять часов вас устроит?

– Моя жена у вас?

– Разумеется, у нас, – снисходительно подтвердил Донатти.

– Послушайте, отпустите ее, – залепетал Моррисон. – Это больше никогда не повторится! Я и сам не понимаю, как такое произошло. Я сделал всего три затяжки, и видит Бог, самому стало противно.

– Обидно. Так я могу рассчитывать, что увижу вас в пять?

– Пожалуйста, – чуть не плача, повторил Моррисон. – Пожалуйста… – Но в трубке уже послышались короткие гудки.

В пять часов в приемной никого не было, если не считать секретарши, которая одарила Моррисона лучезарной улыбкой, не обращая внимания на его растрепанный вид и явное волнение.

– Мистер Донатти, к вам пришел мистер Моррисон, – сообщила она, нажав кнопку селекторной связи, и кивнула: – Пожалуйста, проходите.

Донатти ждал его возле знакомой двери. Рядом с ним переминался с ноги на ногу похожий на обезьяну верзила в футболке с надписью «УЛЫБАЙТЕСЬ!» и с револьвером в руках.

– Послушайте, – сказал Моррисон, обращаясь к Донатти. – Мы же можем это уладить? Правда? Я заплачу! Я…

– Заткнись! – прервал его мужчина в футболке.

– Рад вас видеть, – произнес Донатти. – Мне жаль, что наша встреча вызвана столь неприятными обстоятельствами. Попрошу вас пройти за мной. Мы постараемся все сделать быстро. И могу вас заверить, что особого вреда вашей жене никто не причинит… на этот раз.

Моррисон был готов броситься на Донатти.

– И я бы не советовал совершать никаких глупостей, – устало предупредил куратор. – В противном случае мой коллега Мусорщик просто изобьет вас, а вашей жене это все равно не поможет. Какой тогда в этом смысл?

– Надеюсь, что вам уготовано место в аду, – сказал Моррисон.

Донатти вздохнул:

– Если бы каждый раз, когда я слышу подобные слова, мне давали монетку, я бы давно обогатился и ушел на покой. Пусть это послужит вам уроком, мистер Моррисон. Если романтик берется за доброе дело и у него ничего не выходит, то все равно его все хвалят и превозносят. Но если цели достигает прагматик, его осыпают бранью. Пойдемте?

Мусорщик взмахнул револьвером.

Моррисон вошел первым, не чувствуя под собой ног.

Маленькая зеленая занавеска была отодвинута. Мусорщик подтолкнул Дика ближе к окну, и он подумал, что так, наверное, наблюдают за казнью в газовой камере.

Он посмотрел в окно: в комнате ошеломленно озиралась Синди.

– Синди! – жалобно окликнул Моррисон. – Синди, они…

– Она вас не видит и не слышит, – вмешался Донатти. – Здесь установлено одностороннее зеркало. Давайте не будем с этим затягивать. Ваш проступок оказался не таким уже серьезным. Полагаю, тридцати секунд будет достаточно. Как думаешь, Мусорщик?

Одной рукой Мусорщик нажал на кнопку, а второй – уперся дулом револьвера в спину Моррисона.

Это были самые долгие тридцать секунд в его жизни.

Когда все закончилось, Донатти положил руку на плечо Моррисону и поинтересовался:

– Вас не стошнит?

– Нет, вряд ли, – едва слышно ответил Моррисон. Он прижимался лбом к стеклу, чувствуя, что подкашиваются колени. Обернувшись, увидел, что Мусорщика в комнате больше нет.

– Пойдемте со мной, – позвал Донатти.

– Куда? – безучастно поинтересовался тот.

– Мне кажется, вам нужно кое-что объяснить. Разве не так?

– Как же я посмотрю ей в глаза? Как скажу, что я… я…

– Полагаю, вас ожидает сюрприз, – сказал Донатти.

Из мебели в комнате был только диван, на котором лежала, всхлипывая, Синди.

– Синди? – тихо окликнул он жену.

Она подняла залитые слезами глаза.

– Дик? Ты? О Господи… – прошептала она, и он крепко ее обнял. – Двое мужчин… – продолжила она, уткнувшись ему в грудь. – Сначала я подумала, что это грабители, потом, что они хотят меня изнасиловать. Они забрали меня, завязали глаза и куда-то отвезли… а потом… был настоящий ужас…

– Все кончилось, – успокаивал он, – теперь все хорошо.

– Но почему? – спросила она, поднимая глаза. – Зачем они…

– Это все из-за меня, – ответил он. – Выслушай меня, Синди… – Закончив рассказ, он помолчал и добавил: – Наверное, ты меня теперь ненавидишь. И я это заслужил!

Отвернувшись, он смотрел в пол, но она, прикоснувшись к его лицу, заставила его смотреть ей в глаза.

– Нет! Никакой ненависти я к тебе не испытываю.

– Правда? – От удивления он едва не потерял дар речи.

– Да, – подтвердила она и поцеловала его. – Поехали домой? Сейчас мне намного лучше. Честно!

Через неделю Донатти позвонил снова, и Моррисон, узнав его голос, сказал:

– Тут какая-то ошибка! Я не притрагивался к сигаретам!

– Нам это известно. Но надо кое-что обсудить. Вы можете заехать завтра после обеда?

– А это…

– Нет-нет, ничего особенного. Надо кое-что уточнить. Кстати, поздравляю с повышением в должности.

– Откуда вы про это знаете?

– Просто знаем, и все, – уклончиво ответил он и повесил трубку.

Когда они вошли в маленькую комнату, Донатти сказал:

– Не надо так нервничать – никто вас не укусит. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Моррисон увидел обычные напольные весы.

– Послушайте, я действительно немного поправился, но…

– Да, это случается с семьюдесятью тремя процентами наших клиентов. Встаньте-ка на весы.

Моррисон подчинился, и весы показали сто семьдесят четыре фунта.

– Отлично. Можете сойти. А какой у вас рост, мистер Моррисон?

– Пять футов восемь дюймов.

– Что ж, давайте посмотрим. – Куратор вытащил из нагрудного кармана маленькую ламинированную табличку. – Совсем неплохо. Я выпишу вам рецепт на очень эффективные таблетки для контроля веса. Не увлекайтесь ими и принимайте строго по инструкции. Я поставлю вам максимальный вес в… минутку… – Он снова сверился с карточкой. – Сто восемьдесят два фунта. Согласны? И раз сегодня первое декабря, я буду ждать вас каждое первое число месяца на взвешивание. Если не сможете явиться именно первого, не страшно, только, пожалуйста, позвоните и предупредите заранее.

– А что будет, если я окажусь тяжелее ста восьмидесяти двух фунтов?

– Мы пришлем кого-нибудь к вам домой отрезать у жены мизинец руки, – ответил Донатти с улыбкой. – Вы можете выйти в эту дверь, мистер Моррисон. Всего вам доброго.

Прошло восемь месяцев.

Моррисон снова встречает старого приятеля из «Ларкин студиос» в баре «Джек Демпси». Моррисон в отличной форме – Синди даже называет ее идеальной – и весит сто шестьдесят семь фунтов. Он трижды в неделю занимается в спортзале, и в нем нет ни капли лишнего жира. Приятель, напротив, выглядит как развалина.

Приятель:

– Господи, как же тебе удалось бросить курить?! Уму непостижимо! – Он с отвращением тушит в пепельнице сигарету и залпом допивает виски.

Моррисон бросает на него оценивающий взгляд, достает из бумажника маленькую белую визитную карточку и кладет на барную стойку.

– Знаешь, – говорит он, – эти ребята изменили всю мою жизнь.

Через год на имя Моррисона приходит счет:

Акционерное общество «Больше не курим»

Восточная Сорок шестая улица, 237

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк 10017

Лечение (1 курс) – 2500 долларов

Куратор (Виктор Донатти) – 2500 долларов

Электричество – 50 центов

ИТОГО К ОПЛАТЕ – 5000 долларов 50 центов

– Сукины дети! – взрывается он. – Они включили в счет даже плату за электричество, которым… которым…

– Просто заплати, – говорит жена и целует его.

Прошел еще год.

Совершенно случайно Моррисон с женой встречают Джимми Маккэнна с супругой в театре Хелен Хейз на Бродвее. Все знакомятся. Джимми по-прежнему отлично выглядит, может, даже лучше, чем во время той памятной встречи в аэропорту. Его жену Моррисон видит впервые. Она красива, как иногда бывают красивы дурнушки, когда они очень и очень счастливы.

Она протягивает руку, и Моррисон ее пожимает. В рукопожатии что-то не так, и только в середине второго акта Моррисон понимает, что именно: на ее правой руке нет мизинца.