Текст книги "Дело Бенсона"

– Даже у презираемого вами Хэса хватило ума узнать у экономки, что она каждое утро чистит камин.

Вэнс вздохнул:

– Смотрите, как вы находчивы! Но скажите, ведь это не единственная ваша улика против леди?

– Конечно, нет, но, несмотря на ваше недоверие, всё тем не менее подтверждает мою правоту.

– О, я не сомневаюсь, что в наших судах часто судят невинных людей… Но расскажите мне еще.

Маркхэм принял самоуверенный вид.

– Первое, что выяснил мой человек: Бенсон обедал с этой женщиной в «Марселе», небольшом богемном ресторане на Западной Сороковой улице. Второе: они поссорились. Третье: в полночь они вышли из ресторана и вместе сели в такси… Убийство произошло в половине первого. Но, поскольку она живет на Риверсайд-Драйв в районе Восьмидесятых улиц, Бенсон не стал провожать ее, что он должен был сделать, если бы не повез ее к себе. Так что в момент выстрела она была в доме Бенсона. Кроме того, мой человек узнал в апартаментах, где живет эта женщина, что она вернулась домой в начале второго. Больше того, она была без перчаток и сумочки, и для того, чтобы попасть к себе, ей пришлось воспользоваться отмычкой, причем она заявила, что свой ключ потеряла. Как вы помните, в ее сумочке мы нашли ключ. Ну и последнее – это те сигаретные окурки, на которые вы сами обратили внимание.

Маркхэм торжествующе посмотрел на Вэнса и задымил сигарой.

– Видите, как много произошло событий в тот вечер, – продолжал он. – Как только сегодня утром мы опознали личность этой женщины, я послал двоих своих людей покопаться в ее личной жизни. Когда я днем зашел в свой кабинет, они позвонили мне. Они выяснили, что у нее есть жених, армейский капитан Ликок, который вполне мог достать такой револьвер, из которого был убит Бенсон. Кроме того, стало известно, что этот Ликок завтракал с ней в день убийства и звонил ей на следующее утро.

Маркхэм наклонился вперед и продолжал свою речь, при каждом слове постукивая пальцами по ручке кресла.

– Как видите, у нас есть мотив, удобный случай и возможность. Может быть, теперь вы согласитесь, что у меня есть доказательства?

– Мой дорогой Маркхэм, – с холодной твердостью произнес Вэнс, – вы не назвали ничего такого, что нельзя было бы объяснить по-другому, причем это может сделать любой школьник. – Он печально покачал головой. – Подумать только, из-за таких доказательств людей лишают свободы и жизни! Честное слово, Маркхэм, я начинаю бояться за свою личную безопасность.

Маркхэм разозлился:

– Почему вам так нравится искать ошибки в моих утверждениях?

– Потому что я вижу, как вы, вдаваясь в подробности, заранее считаете эту женщину виновной. Вы просто взяли несколько разнородных фактов и сделали ложный вывод. Мне известно, что этот вывод ложный потому, что все психологические приметы преступления указывают на противоположное направление, так сказать, единственное реальное доказательство в этом деле безошибочно указывает другое направление. – Он сделал выразительный жест рукой и продолжал очень серьезным тоном: – И если вы арестуете за убийство Олвина Бенсона любую женщину, тем самым вы совершите новое преступление – намеренное и непростительно глупое – в добавление к тому преступлению, которое уже совершено. И я лично не вижу большой разницы между человеком, убившим Бенсона, и человеком, испортившим репутацию женщины.

Я видел, как обиженно заблестели у Маркхэма глаза, но он тут же взял себя в руки. Не забудьте, что, несмотря на разницу характеров, оба эти человека были близкими друзьями, и хотя порой они язвительно кололи друг друга, их взаимное уважение от этого не страдало.

Маркхэм долго молчал, потом через силу улыбнулся:

– Вы обвиняете меня бог знает в чем, и тем не менее ваши предчувствия ничем не оправданы. Я пока еще не собираюсь никого арестовывать. В том числе и эту леди.

– Вы проявляете похвальные черты характера, – заметил Вэнс. – Но я уверен, что вы уже сделали необходимые приготовления, столь милые сердцу каждого юриста. Вы можете обвинять людей, всего лишь находящихся под подозрением, и устраивать потрясающие перекрестные допросы… «Посадить за решетку», очевидно, ваши самые любимые слова.

– Что касается допроса, то я действительно собираюсь допросить эту женщину, – отозвался Маркхэм, поглядывая на часы. – Через полчаса она будет у меня в конторе, и, к сожалению, я не смогу продолжить наш поучительный разговор.

– Вы действительно ожидаете в ходе допроса получить что-нибудь инкриминирующее? – осведомился Вэнс любезным тоном. – Я бы хотел быть свидетелем вашего унижения. Но я полагаю, что петля ваших вопросов является частью официальной петли для казни.

Маркхэм встал и направился к двери, но слова Вэнса заставили его остановиться.

– Я ничего не имею против вашего присутствия на допросе, – сказал он. – Если вам нравится, можете присутствовать.

Мне кажется, что в душе он был убежден, что унижение ждет самого Вэнса. Так или иначе, мы втроем сели в такси и поехали в уголовный суд.

Глава 7
Отчеты и допросы

(Суббота, 15 июня, 3 часа дня)

Мы вошли в древнее здание суда с потемневшими от времени лепными украшениями и поднялись на четвертый этаж, где находилась контора прокурора. Контора, как и все здание, носила следы былого величия. Высокие потолки, позолоченные дубовые рамы окон, бронзовые канделябры и тому подобное – все это когда-то было модным.

На полу лежал выцветший ковер. На окнах висели такие же шторы. Несколько больших удобных кресел стояло вдоль стен и перед огромным дубовым столом окружного прокурора. Рядом с ним был большой сейф, а у одной из стен располагались шкафы с картотекой. В центре восточной стены – обитая кожей дверь, ведущая в другую комнату, где сидели секретарь окружного прокурора и несколько клерков, далее – другая комната, приемная для посетителей. В кабинете было еще две двери – одна вела в святая святых, то есть в личный кабинет прокурора, а вторая выходила в общий коридор.

Вэнс с улыбкой оглядел кабинет.

– Значит, так выглядит обитель местного правосудия, – заметил он и подошел к окну. – А это зрелище – последнее, что видят жертвы закона перед тем, как отправиться за решетку?

Маркхэм сел за стол и начал просматривать свои заметки.

– Меня ждут мои люди, – сказал Маркхэм, не поднимая головы. – Садитесь поудобнее. Скоро начнутся унижения.

Он нажал кнопку, расположенную на краю стола, и в дверях возник взволнованный молодой человек в очках.

– Свэкер, позовите ко мне Фелпса и скажите Спрингеру, если он уже вернулся с ланча, что он мне понадобится через несколько минут.

Свэкер исчез, и мгновение спустя в кабинет вошел высокий сутулый мужчина.

– Какие новости? – спросил Маркхэм.

– Видите ли, шеф, – низким голосом заговорил детектив, – я нашел кое-что, что кажется мне полезным. После того как я днем доложил вам, я крутился вокруг дома капитана Ликока, надеясь, что узнаю что-нибудь от слуг, и наткнулся на него самого, когда он выходил из дома. Я последовал за ним, и он привел меня прямо к этой леди. Там он провел около часа, а потом отправился прямо к себе. Но от нее он вышел расстроенный.

Маркхэм на мгновение задумался.

– Возможно, это ничего не значит, – сказал он, – но я рад знать это. Сент-Клер будет здесь через несколько минут, посмотрим, что она скажет. На сегодня все… Скажите Свэкеру, пусть пришлет сюда Трэси.

Трэси был полной противоположностью Фелпса: невысок, коренаст, с вкрадчивыми манерами. У него было умное круглое лицо, он носил пенсне и был одет современно и тщательно.

– Доброе утро, шеф, – приветствовал он Маркхэма. – Мне известно, что мисс Сент-Клер вызвана к вам, и у меня есть кое-что, что может помочь вам в допросе.

Он открыл маленькую записную книжку и поправил пенсне.

– Я подумал, что сумею узнать о мисс Сент-Клер у ее учителя пения, и обратился к нему. Он итальянец, связан с Метрополитен-опера и учит петь всех желающих, начиная от примадонны и кончая последней хористкой. Мисс Сент-Клер – его лучшая ученица. Он разговаривал со мной запросто. Оказывается, он хорошо знал Бенсона. Бенсон несколько раз присутствовал на репетициях Сент-Клер и увозил ее на такси. Ринальдо – так зовут этого человека – думает, что он разбил девушке жизнь. Зимой, когда она пела небольшую партию в «Критерионе», он находился за кулисами и видел, как Бенсон послал ей в уборную огромную корзину цветов, а потом явился туда сам. Я спросил, не был ли Бенсон при ней «ангелом», но Ринальдо не знает или делает вид, что не знает. – Трэси закрыл записную книжку и посмотрел на Маркхэма: – Это вам пригодится, шеф?

– Очень, – ответил Маркхэм. – Продолжайте работать, а в понедельник в это же время доложите мне все, что вам удастся узнать.

Трэси поклонился и вышел, а на пороге появился секретарь.

– Спрингер здесь, сэр, – доложил он. – Послать его к вам?

Спрингер отличался и от Фелпса, и от Трэси. Он был старше, имел мрачный вид и напоминал бухгалтера банка. Говорил спокойно и сдержанно, не проявляя особой инициативы, но чувствовалось, что он очень компетентен в своей работе.

Маркхэм достал из кармана конверт, на котором он записал имя, сообщенное майором Бенсоном.

– Спрингер, вот имя человека, с которым я хочу поговорить как можно быстрее. Он живет где-то на Лонг-Айленде. Он связан с делом Бенсона, и я хочу, чтобы вы его нашли и побыстрее доставили сюда. Если вы разыщете его в телефонном справочнике, то не стоит ездить за ним. Его зовут Линдер Пфайф, и он живет где-то в районе Порт-Вашингтона. – Он отдал конверт Спрингеру. – Сегодня суббота, и если он завтра собирается в город, скажите ему, пусть разыщет меня в «Стюйвезант-клубе». Завтра весь день я буду там.

После ухода Спрингера Маркхэм вызвал секретаря и предупредил, что, как только появится мисс Сент-Клер, ее следует немедленно провести к нему в кабинет.

– Сержант Хэс здесь, сэр, – информировал его секретарь. – Он хочет видеть вас, если вы не очень заняты.

Маркхэм посмотрел на часы над дверью и кивнул:

– Время у меня есть, пусть войдет.

Сержант Хэс был изумлен, увидев в кабинете окружного прокурора Вэнса и меня. Совершив обычный ритуал рукопожатия с Маркхэмом, он с добродушной улыбкой повернулся к Вэнсу:

– Продолжаете знакомство, мистер Вэнс?

– Этого я не могу сказать, – таким же легким тоном откликнулся Вэнс. – Я изучаю различные очень интересные ошибки… Как идет слежка?

Лицо Хэса приняло серьезное выражение:

– Я как раз пришел сюда, чтобы доложить об этом шефу. – Он обратился к Маркхэму: – Удивительное дело, сэр. Мои люди и я сам повидали добрую дюжину приятелей Бенсона и не выудили из них ни одного ценного факта. Или они ни черта не знают, или все что-то скрывают. Все они были потрясены, убиты, сражены горем и так далее, когда узнали о его смерти. А на вопрос, как или почему старика ухлопали, они не могли дать ответа. Вы же знаете такие разговоры, сэр. Кому понадобилось убивать старину Ола? Это мог сделать только грабитель, который не знал нашего старину Ола. Если бы грабитель знал старину Ола, он бы ни за что не стал убивать его… Черт возьми! У меня самого было желание укокошить этих стариков, чтобы они могли присоединиться к старине Олу!

– О машине что-нибудь известно? – спросил Маркхэм.

Хэс презрительно засопел:

– Ни слова. Мы дали в газетах объявления, но на них никто не откликнулся. Эти удочки – единственное, что у нас осталось… Кстати, утром доктор прислал мне результаты вскрытия, но там нет ничего такого, что было бы нам неизвестно. В переводе на человеческий язык там сказано, что Бенсон умер от выстрела в голову. Удивительно, что они не считают, что смерть наступила в результате отравления мексиканской фасолью, или от укуса африканской змеи, или еще от чего-нибудь.

– Не волнуйтесь, сержант, – прервал его Маркхэм. – Мне повезло чуть больше вашего. Трэси разыскал владелицу сумочки и выяснил, что она обедала вместе с Бенсоном. Он и Фелпс выявили еще несколько дополнительных фактов. Я с минуты на минуту жду эту даму, и мы услышим, что скажет она сама.

Обида Хэса тут же улеглась, и он оживленно забросал Маркхэма вопросами. Тот сообщил ему детали и заодно рассказал о Линдере Пфайфе.

– Как только мне удастся поговорить с ними, я немедленно извещу вас, – закончил Маркхэм.

Когда за Хэсом закрылась дверь, Вэнс лукаво подмигнул Маркхэму.

– Почти как у Ницше, ubermensch[21]21
  Сверхчеловек (нем.).


[Закрыть], а? Боюсь, что некоторые тонкости нашего мира не для него. Он был так разочарован. А я-то обрадовался, когда ваш парень объявил о его приходе. Мне казалось, что он хочет доложить вам, что посадил за решетку шестерых убийц Бенсона.

– Боюсь, ваше желание несколько преувеличено.

– И еще эта обычная процедура, как принято писать в газетах. Я всегда считал, что как только совершено преступление, так полиция начинает арестовывать всех подряд, главным образом ради возбуждения публики. Вот видите, еще одно мое заблуждение развеялось! Печально, печально, – пробормотал он, покачивая головой. – Этого я Хэсу не прощу: он уничтожил мою веру в него.

В этот момент вошел секретарь Маркхэма и доложил о прибытии мисс Сент-Клер.

Все мы были потрясены при виде красивой женщины, которая твердыми, грациозными шагами вошла в кабинет окружного прокурора. На ее высокомерно вскинутом лице застыла вопросительная улыбка. Она была молоденькая и хорошенькая, хотя слово «хорошенькая» не вполне передает ее красоту и очарование. Она была красива той экзотической красотой, которую мы находим в портретах Карраччи. У нее были темные, широко посаженные глаза, небольшой прямой нос и широкий лоб. Ее полные, чувственные губы изогнуты в загадочной улыбке. Подбородок, твердый и округлый, был несколько великоват, но это не бросалось в глаза. В ее манерах чувствовалась холодная сдержанность, но за сдержанностью скрывалась большая эмоциональность. Она была просто, но со вкусом одета.

Маркхэм встал и с официальной любезностью поклонился ей, а затем указал на удобное кресло перед своим столом. Она едва заметно кивнула ему и села, но села не в предложенное кресло, а, придвинув к столу стул, села на него.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я сама выберу себе место для инквизиторского допроса?

Голос се звучал низко и очень приятно – хорошо поставленный голос певицы. При этих словах она улыбнулась, улыбка ее не была сердечной, она была холодной и отчужденной, но в то же самое время в ней таилось что-то легкомысленное.

– Мисс Сент-Клер, – начал Маркхэм вежливым строгим тоном, – убийство Олвина Бенсона коснулось некоторым образом и вас. Прежде чем предпринять определенные шаги, я пригласил вас для того, чтобы задать несколько вопросов. Я должен предупредить вас, что честность и откровенность с вашей стороны сослужат вам хорошую службу.

Он замолчал, а она смотрела на него иронически-вопросительным взглядом:

– Мне следует поблагодарить вас за ваш любезный совет?

Маркхэм хмуро взглянул на нее и опустил голову.

– Вы, видимо, осведомлены, что ваши перчатки и сумочка были найдены в доме Олвина Бенсона вскоре после его смерти.

– Я могу понять то, как вы узнали, что сумочка принадлежит мне, но мне совсем непонятно, как вы пришли к заключению, что это мои перчатки?

Маркхэм резко поднял голову:

– Вы хотите сказать, что это не ваши перчатки?

– О нет… – Она холодно улыбнулась. – Мне просто хочется узнать, почему вы решили, что эти перчатки принадлежат мне, хотя вы не знаете ни моего вкуса к перчаткам, ни размера, который я ношу.

– Значит, это ваши перчатки?

– Если это перчатки белого цвета, сшиты у Трефуссе и их размер пять и три четверти, то они мои. Кстати, я хотела бы получить их обратно, если вы не возражаете.

– Мне очень жаль, – сказал Маркхэм, – но в настоящее время они мне нужны.

Она слегка пожала плечами.

– Вы не возражаете, если я закурю?

Маркхэм открыл ящик стола и достал коробку сигарет.

– Спасибо, у меня есть свои, – сообщила она. – Но я хотела бы получить свой мундштук. Я, знаете ли, привыкла к нему, и мне его ужасно не хватает.

Маркхэм колебался. Его явно раздражало поведение этой женщины.

– Я буду рад одолжить его вам. – Маркхэм нашел выход из положения. Он открыл ящик стола, достал мундштук и протянул ей. – А теперь, мисс Сент-Клер, – Маркхэм снова стал серьезным, – расскажите мне, как случилось, что ваши вещи оказались в доме мистера Бенсона?

– Нет, мистер Маркхэм, этого я вам не расскажу.

– Вы понимаете всю серьезность вашего отказа отвечать на вопросы при данных обстоятельствах?

– Я не думала об этом, – последовал ее равнодушный ответ.

– Будет хорошо, если вы подумаете об этом хотя бы сейчас, – посоветовал Маркхэм. – Присутствие ваших вещей в доме убитого означает, что вы так или иначе связаны с этим преступлением.

Она вопросительно подняла брови, и снова в уголках ее рта мелькнула загадочная улыбка.

– Вероятно, у вас есть важная улика, согласно которой вы готовы обвинить меня в убийстве?

Маркхэм не обратил внимания на ее вопрос.

– Вы ведь были хорошо знакомы с Бенсоном, не так ли?

– Обнаружение моих перчаток и сумочки в доме мистера Бенсона дает вам основание сделать такой вывод? – отпарировала она.

– Но, во всяком случае, он проявлял к вам большой интерес? – настаивал Маркхэм на своем.

– Увы, даже слишком большой для меня… Вы пригласили меня сюда только для того, чтобы узнать, какое внимание оказывал мне этот джентльмен?

Маркхэм снова игнорировал ее вопрос.

– Где вы провели время, мисс Сент-Клер, после ухода из «Марселя», что имело место примерно в полночь, и до вашего возвращения домой, которое имело место, насколько я знаю, после часа ночи?

– Вы просто удивительны! – воскликнула она. – Все-то вы знаете… Ну что же, я могу сказать только, что все это время я добиралась домой.

– И у вас ушел почти час на дорогу от Западной Сороковой улицы до Риверсайд-Драйв?

– Да, возможно.

– Чем вы это подтвердите? – Маркхэм начал терять терпение.

– Я не могу это ничем подтвердить, – сказала она. – Со временем вы сами убедитесь, что я говорю правду.

– Таким поведением вы лишь вредите себе, – предупредил ее Маркхэм явно раздраженным голосом. – Неужели вы не видите всю серьезность вашего положения? Известно, что вы обедали с мистером Бенсоном в ресторане и ушли оттуда в полночь, а к себе домой вы вернулись в начале второго. В половине первого ночи мистер Бенсон был убит, а утром на месте преступления нашли ваши личные вещи.

– Это выглядит ужасно подозрительно, – проговорила она с претенциозной серьезностью. – Но я скажу вам одно, мистер Маркхэм. Если бы мысли могли убивать людей, то Бенсон умер бы давным-давно. Я знаю, что о мертвых не принято говорить плохо. Даже пословица есть на этот счет. Она начинается de mortuis[22]22
  Имеется в виду: «De mortuis aut bene, am nihil» (лат.) – «О мертвых следует говорить хорошее или ничего не говорить».


[Закрыть] и так далее. Так, кажется? Но, честное слово, у меня была причина чрезвычайно не любить мистера Бенсона.

– Почему в таком случае вы пошли с ним обедать?

– Я сама много раз задавала себе этот вопрос, – печально призналась она. – Мы, женщины, такие импульсивные создания, что часто делаем то, чего не хотим… Но я знаю, о чем вы думаете. Вы считаете, что раз уж я решилась его убить, то пошла обедать с ним в порядке предварительной подготовки. Разве вы не так думаете? Вероятно, все женщины-убийцы сперва обедают со своими жертвами.

Говоря это, она открыла пудреницу и стала рассматривать свое отражение в зеркале, встроенном в крышечку. Она кончиками пальцев поправила волосы, провела по бровям и снова уставилась на окружного прокурора. Все это время мы молча любовались ею, как будто ее действия были очень важны для нас.

Маркхэм был раздражен. Окружному прокурору явно не приходилось иметь дела с таким типом женщин, и ее спокойствие и холодность злили его. Маркхэм обычно редко прибегал к угрозам и запугиваниям, но в данном случае и это было бесполезно. Его агрессивность не произвела на женщину никакого впечатления.

– Вы занимались спекуляцией через посредничество фирмы «Бенсон и Бенсон»? – после длинной паузы спросил Маркхэм.

В ответ на этот вопрос послышался мелодичный смех:

– Я вижу, наш милый майор уже успел рассказать вам сказку… Да, я играла с их помощью. Мне не следовало этого делать. Боюсь, что я очень скупа.

– А разве не правда, что вы очень много потеряли из-за Бенсона?

– Увы, это правда, – печально подтвердила она. – И вы решили, что я убила Бенсона из мести? – Она снова весело засмеялась и выжидающе уставилась на Маркхэма.

Маркхэм был по-прежнему сдержан и холоден.

– А разве не правда, что у капитана Филипа Ликока есть пистолет точно такой же, как тот, из которого был убит Бенсон, – армейский автоматический кольт сорок пятого калибра?

– Я никогда не интересовалась калибром личного оружия капитана, – спокойно сказала она.

– А разве не правда, что капитан Ликок одолжил вам пистолет утром того же дня? – Маркхэм упрямо гнул свою линию.

– Это не очень-то любезно с вашей стороны, – застенчиво сказала она, – вмешиваться в жизнь помолвленной пары. Я обручена с капитаном Ликоком, впрочем, вы, видимо, это уже знаете.

Маркхэм встал, едва сдерживая ярость.

– Насколько я понимаю, вы отказываетесь отвечать на мои вопросы и пытаетесь выкрутиться из того серьезного положения, в котором вы оказались.

– Да, – медленно проговорила она, – сейчас мне нечего вам сказать.

Маркхэм, опираясь обеими руками о стол, наклонился вперед.

– Вы понимаете возможные последствия вашего поведения? – грозно спросил он. – Факты, которые мне известны, связывают вас с этим преступлением, а вы отказываетесь отвечать на мои вопросы – все это дает мне основание для выдачи ордера на ваше задержание. Вы это понимаете?

Я внимательно наблюдал за ней во время грозной тирады окружного прокурора и заметил, что у нее всего-навсего едва дрогнули брови. Других явных следов испуга не было: она смотрела на Маркхэма с видом откровенного удивления.

Маркхэм неожиданно протянул руку к кнопке звонка на краю стола. Но, делая это, он взглянул на Вэнса и, встретив его взгляд, вздрогнул. Взгляд выражал такое укоризненное изумление, что Маркхэм понял, что совершает величайшую глупость.

Некоторое время в кабинете царила тягостная тишина. Мисс Сент-Клер достала пудреницу и тщательно попудрила нос.

– Вы хотите арестовать меня прямо сейчас? – спросила она.

Маркхэм нерешительно посмотрел на нее. Он вышел из-за стола и подошел к окну, глядя на здание тюрьмы. Вздохнул.

– Нет, сегодня я не буду это делать, – медленно ответил он.

Он подошел к женщине и остановился рядом с ней.

– Я не собираюсь арестовывать вас пока, – твердо заявил он. – Но запрещаю вам покидать Нью-Йорк. Если вы сделаете попытку покинуть город, то будете немедленно арестованы. Надеюсь, это вам ясно?

Он нажал кнопку звонка, и на пороге появился Свэкер.

– Свэкер, проводите вниз мисс Сент-Клер и найдите для нее такси, – приказал Маркхэм. – Потом вы можете быть свободны.

Едва за ней закрылась дверь, как Маркхэм нажал другую кнопку, и из двери, ведущей в соседнее помещение, вышел седоволосый мужчина средних лет.

– Бен, – торопливо заговорил Маркхэм, – Свэкер провожает женщину. Вы должны держать ее под наблюдением. Ей запрещено покидать город. Это мисс Сент-Клер, которую откопал Трэси.

Когда этот человек ушел, Маркхэм подошел к Вэнсу.

– Что вы теперь думаете о своей невинной молодой леди? – ехидно спросил он.

– Прекрасная девушка, не правда ли? – нежно произнес Вэнс. – Необычайное самообладание. И она собирается замуж за военного! Надо же… de gustibus…[23]23
  Начало фразы: «De gustibus поп (est) disputandum» (лат.)– «О вкусах не спорят».


[Закрыть] Один момент я даже боялся, что вы наденете на нее наручники. А если бы вы это сделали, Маркхэм, вы бы потом раскаивались и жалели об этом до самого смертного часа.

Несколько секунд Маркхэм молчал. Он понимал, что за словами Вэнса кроется нечто большее, чем простое убеждение.

– Ее поведение было достаточно убедительным, – продолжал Маркхэм. – Она дьявольски умно вела себя. Но хитрая женщина, знающая свою вину, так и должна вести себя.

– А вам не пришло в голову, что ей было безразлично, считаете ли вы ее виновной или невиновной, и что она была разочарована, когда вы разрешили ей уйти?

– Я заметил это, но обычно люди не желают, чтобы их арестовывали.

– Кстати, – сказал Вэнс, – где был этот счастливый петушок во время убийства?

– Вы думаете, мы забыли об этом? Мы проверили: капитан Ликок с восьми часов вечера находился у себя в апартаментах.

– Правда? – спросил Вэнс. – Удивительный образец современного молодого человека!

Маркхэм снова резко посмотрел на него.

– Я был бы рад узнать, что за таинственная теория одолевает вас сегодня. – Он помолчал. – Итак, леди мы отпустили. Насколько я понимаю, таково было ваше горячее желание. Но все же вы, быть может, поделитесь со мной своими соображениями? Что вы держите за пазухой?

– За пазухой? Удивительная метафора! Вы думаете, что я фокусник?

Когда Вэнс начинал объясняться подобным образом, я знал, что он хочет избежать прямого ответа. Маркхэм тоже знал это.

– Во всяком случае, вам не пришлось быть свидетелем моего унижения, как вы предсказывали, – пробормотал он.

Вэнс с наигранным удивлением посмотрел на него.

– Разве? – И огорченно добавил: – Жизнь полна разочарований!