Текст книги "Дело Бенсона"

Глава 12
Владелец кольта-45

(Понедельник, 17 июня, утро)

Хотя Вэнс и я прибыли в прокуратуру в половине десятого, капитан Ликок уже ждал в приемной, и Маркхэм тут же послал за ним Свэкера.

Капитан Филип Ликок был типичным армейским офицером: высок – более шести футов и двух дюймов, строен, чисто выбрит и подтянут. Его серьезное лицо было неподвижно. Он стоял перед столом окружного прокурора навытяжку, как солдат, ожидающий приказа своего начальства.

– Садитесь, капитан, – сказал Маркхэм с вежливым поклоном. – Я пригласил вас сюда для того, чтобы задать вам несколько вопросов в связи с делом мистера Олвина Бенсона. Есть несколько фактов, указывающих на вашу связь с ним, и я хотел бы получить соответствующие разъяснения.

– Меня подозревают в совершении этого преступления? – спросил капитан Ликок с небольшим южным акцентом.

– Об этом потом, – сухо ответил Маркхэм. – Сперва я кое-что уточню.

Капитан сел в кресло и выжидающе уставился на прокурора.

– Я слышал, что вы недавно угрожали жизни мистера Олвина Бенсона, – начал Маркхэм.

Капитан вздрогнул, а Маркхэм продолжал:

– Я могу вам сказать, что это имело место на приеме у мистера Линдера Пфайфа.

– Да, сэр. Это было. Я угрожал ему. Бенсон был хамом, и он заслужил свою смерть. В тот вечер он был невыносим более чем обычно. Он сильно напился, да и я был навеселе. – Ликок нервно улыбнулся. – Но я не убивал его, сэр. Я даже не знал, что он убит, пока на следующий день не прочел газеты.

– Он был убит из кольта армейского образца, – сказал Маркхэм, не сводя с него глаз.

– Я знаю это, – кивнул Ликок. – Об этом писали газеты.

– У вас ведь есть такой пистолет, капитан? – спросил Маркхэм.

Капитан колебался.

– Нет, сэр, – ответил он едва слышно.

– Что же с ним стало?

– Я… я потерял его… во Франции.

Маркхэм улыбнулся:

– Тогда как объяснить тот факт, что мистер Пфайф видел пистолет, которым вы на приеме грозили мистеру Бенсону?

– Видел пистолет? – удивленно переспросил капитан Ликок.

– Да, он видел пистолет и признал, что он был армейского образца. Майор Бенсон тоже видел, как вы сделали движение, чтобы достать пистолет.

Ликок глубоко вздохнул и облизнул губы.

– Уверяю вас, сэр, у меня не было пистолета. Я потерял его во Франции.

– Может быть, вы не потеряли его, капитан, а? Может быть, одолжили его кому-нибудь?

– Я не делал этого, сэр!

– Вчера вы были с визитом на Риверсайд-Драйв… Возможно, вы взяли его с собой.

Вэнс слушал их разговор внимательно.

– Чертовски умно, – прошептал он мне на ухо.

Капитан был бледен и избегал встречаться взглядом с Маркхэмом.

– У меня его с собой не было, и я его никому не одалживал.

Маркхэм наклонился вперед.

– Но, может быть, вы одолжили его до утра? – предположил он.

– До утра? – Ликок задумался. – Нет, я никогда не одалживал его… – начал он, но неожиданно замолчал и покраснел. Потом торопливо добавил: – Как можно одалживать оружие, сэр? Я же вам сказал, что потерял его.

– Хватит об этом, – прервал его Маркхэм. – Значит, пистолет у вас есть? И он все еще у вас?

Ликок открыл было рот, но тут же плотно сжал губы. Маркхэм откинулся на спинку кресла.

– Вы, конечно, осведомлены, капитан, что мистер Бенсон досаждал мисс Сент-Клер своим вниманием?

При упоминании имени девушки капитан вздрогнул и покраснел.

– Предлагаю оставить мисс Сент-Клер в покое, – процедил он сквозь зубы, пристально глядя на Маркхэма.

– К сожалению, мы этого не можем сделать, – сказал Маркхэм с сочувствием. – Слишком много фактов связывает ее с этим делом. Например, наутро после убийства мы нашли ее сумочку в гостиной Бенсона.

– Это ложь, сэр.

Маркхэм игнорировал оскорбление:

– Мисс Сент-Клер сама признала это обстоятельство. Не поймите этот факт неправильно. Я не утверждаю, что мисс Сент-Клер имеет отношение к этому. Пока я только пытаюсь пролить свет на вашу собственную причастность к этому делу.

Вид капитана показывал, что он сомневается в словах Маркхэма.

– Мне больше нечего сообщить вам, сэр, – наконец сказал он.

– Вы, конечно, знаете, что мисс Сент-Клер обедала с Бенсоном в «Марселе» в ночь убийства?

– Ну и что?

– И вы, конечно, знаете, что «Марсель» они покинули примерно в полночь, а домой мисс Сент-Клер явилась в начале второго ночи?

Глаза капитана как-то странно блеснули. Вены на его шее вздулись, и он тяжело вздохнул. Но он продолжал молчать и не смотрел на прокурора.

– Вы, конечно, знаете, – продолжал Маркхэм монотонным голосом, – что Бенсон убит около половины первого ночи?

Капитан продолжал молчать.

– Вы ничего не хотите сказать мне, капитан? Вы ничего не хотите объяснить?

Капитан Ликок молчал. Маркхэм встал.

– В таком случае будем считать разговор законченным.

Когда капитан Ликок ушел, Маркхэм позвонил одному из клерков.

– Скажите Бену, чтобы он послал кого-нибудь проследить за этим человеком. Я хочу знать, куда он пойдет и чем будет заниматься. Ответ я буду ждать вечером в «Стюйвезант-клубе».

Когда мы остались одни, Вэнс насмешливо обратился к Маркхэму:

– Изобретательно и ловко… Но знаете ли, ваши вопросы о леди имели дурную форму.

– Несомненно, – согласился Маркхэм. – Но это ясно лишь теперь, когда мы остались ни с чем. Ликок не производит впечатления неуязвимой личности.

– Правда? А в чем вы видите его уязвимость?

– Вы же видели, как он побледнел, когда я спросил его об оружии. У него сдали нервы. Он явно испугался.

Вэнс вздохнул:

– Какие у вас странные представления, Маркхэм! Неужели вам не понятно, что невиновный человек, которого вы заподозрили в преступлении, нервничает больше, чем виновный, который заранее ко всему приготовился? И почему вы, юристы, склонны рассматривать человеческое волнение как признак вины? «Моя сила – это сила десятерых, потому что мое сердце чисто», – это хорошо для любовных шуток учеников воскресной школы. Положите руку на плечо любого невиновного человека и скажите ему: «Вы арестованы», – и вы увидите, как дрогнут его ноздри, как покроется холодным потом лоб, как изменится его дыхание и он начнет дрожать. Если он истерик или у него сердечная недостаточность, он может даже упасть в обморок. А виновный удивленно поднимет брови и скажет: «Вы не можете говорить это всерьез. Возьмите сигарету».

– Закоренелый преступник может повести себя так, как вы говорите, но честный человек, который невиновен, не развалится оттого, что его обвиняют.

Вэнс безнадежно покачал головой:

– Мой дорогой друг! Признаки страха – это следствие деятельности системы внутренней секреции, и ничего больше. Доказано, что многое зависит от работы надпочечников. Человек, обвиненный в преступлении или увидевший окровавленное оружие, которым оно было совершено, будет или безмятежно улыбаться, или кричать, или закатит истерику, или упадет в обморок, или проявит равнодушие – это будет зависеть от его гормонов, а не от его вины. Ваша теория была бы верна, если бы у всех людей одинаково работали железы внутренней секреции. Но все люди разные… Вы же не посылаете человека на электрический стул только потому, что у него плохо работает щитовидная железа?

Прежде чем Маркхэм успел ответить, появился Свэкер и доложил о прибытии Хэса.

Сержант сиял от удовольствия, и это было заметно, едва он вошел в комнату. Он даже забыл пожать руку прокурору.

– Ну, сэр, мы, кажется, добились успеха, – заявил он. – Я побывал вчера вечером в доме, где живет этот капитан Ликок. Выяснилось вот что: он действительно был дома в ночь с тринадцатого на четырнадцатое, но вскоре после полуночи он вышел, направился в западную сторону и вернулся примерно без четверти час.

– Это рассказал коридорный?

– Да, сэр. Ликок дал мальчишке денег, чтобы тот поклялся, что он был всю ночь дома. Что вы об этом думаете, мистер Маркхэм? Ловкая бестия, а? Парень раскололся, когда я сказал, что заберу его с собой. – Он засмеялся. – А парень не захотел пострадать за капитана Ликока.

– Знаете, сержант, я только что разговаривал с капитаном, и Бен послал человека проследить за ним. Отчет я получу сегодня вечером. Завтра уже можно будет вплотную заняться им. Я свяжусь с вами утром, и, если что-нибудь выяснится, придется его взять.

Когда Хэс ушел, Маркхэм задумчиво посмотрел на Вэнса.

– Мне кажется, что ответ я знаю, – сказал он. – Девушка обедала с Бенсоном, а потом вернулась к нему домой. Капитан, подозревавший об этом, явился домой к Бенсону, застал там девушку и пристрелил Бенсона. Это не только объясняет наличие ее перчаток и сумочки в доме Бенсона, но и время возвращения домой. Это также объясняет ее поведение в субботу здесь и ложь капитана насчет пистолета… Да, пора браться за дело. Алиби капитана лопнуло.

– Вы правы, – легкомысленным тоном заявил Вэнс. – Надеюсь, что вы будете торжествовать победу.

– Вы целиком отвергаете человеческие побуждения? – спросил Маркхэм. – Сейчас мы имеем угрозу, мотив, время, удобный случай и преступного исполнителя.

– Эти слова знакомы мне, – улыбнулся Вэнс. – Не применяли ли вы их совсем недавно к молодой леди? И потом, Маркхэм, у вас ведь нет преступного исполнителя. Несомненно, что он находится где-то в городе. Но для вас это неважная деталь.

– Возможно, что сейчас он и не в моих руках, – согласился Маркхэм. – Но мой человек наблюдает за ним. У Ликока не будет возможности избавиться от пистолета.

Вэнс равнодушно пожал плечами.

– Действуйте, – зловеще сказал он. – Но, по моему мнению, вы раскроете лишь тайный заговор.

– Тайный заговор? Боже мой! Какого черта?

– Тайный заговор обстоятельств, знаете ли.

– В таком случае я рад, что он не имеет отношения к международной политике, – добродушно сказал Маркхэм.

Он посмотрел на часы.

– Вы не возражаете, если я поработаю? У меня на руках не только одно это дело. Может быть, вы спуститесь в холл и поговорите с Беном Ханлоном, а в половине первого вернетесь сюда? Потом мы вместе отправимся завтракать в Банкирский клуб. Бен – большой специалист по законам о выдаче преступников.

– Это очаровательно, – воскликнул Вэнс.

Он лениво кивнул и, вместо того чтобы воспользоваться предложением Маркхэма, закурил сигарету и отошел к окну.

– Знаете, Маркхэм, – сказал он, – в наше время все летит в трубу. Из-за этой глупой демократии. Даже сигареты «Реджи», которые я курю, стали ужасно плохими. Наступает время, когда ни один уважающий себя монарх не будет курить такой табак.

Маркхэм улыбнулся:

– Я заметил, что, когда вы хотите меня о чем-то попросить, вы всегда начинаете с обличения демократии.

– Вы наблюдательный человек, – заметил Вэнс сухо. Потом он улыбнулся: – Вы не возражаете, если я приглашу к ланчу полковника Острандера?

– Вы имеете в виду Бигсби Острандера? Это тот полковник, о котором вы уже два дня всех расспрашиваете?

– Он самый. Напыщенный осел и все такое… Возможно, он окажется полезным. Он, так сказать, папа окружения Бенсона, бывает на всех приемах. Старый сплетник.

– Ну что ж, приглашайте, – сказал Маркхэм и снял трубку телефона. – Я скажу ему, чтобы он развлекал вас.

Глава 13
Серый «кадиллак»

(Понедельник, 17 июня, 12.30 дня)

Когда в половине первого Маркхэм, Вэнс и я вошли в Банкирский клуб в Эквитэйбл-билдинг, полковник Острандер уже был там и весело болтал с барменом Чарли. Вэнс позвонил ему немедленно после ухода из кабинета Маркхэма, и тот с радостью согласился позавтракать с нами.

– Это самый веселый нью-йоркский парень, – сказал Вэнс, представляя его Маркхэму (я был знаком с ним раньше), – сибарит и гуляка, встает поздно и ни с кем не разговаривает, пока не выпьет. Я разбудил его своим телефонным звонком и, чтобы избежать его гнева, припугнул вашим служебным положением.

– Рад услужить вам, – высокопарно сказал полковник. – Потрясающее дело! Я не верил, пока не прочел в газетах. Дело в том, что у меня есть пара идей насчет всего этого.

Когда мы уселись за стол, Вэнс без всякой подготовки перешел к делу:

– Вы знаете всех людей из окружения Бенсона, полковник. Расскажите нам все, что вам известно о капитане Ликоке. Что он за человек?

– Ха! Значит, вы подозреваете галантного капитана!

Полковник Острандер многозначительно пригладил свои седые усы и выпрямился. У него было круглое красное лицо с густыми бровями и маленькими голубыми глазами. Манерами он походил на опереточного генерала.

– Неплохая идея. Вполне мог сделать это. У него горячая голова, и он влюблен в мисс Сент-Клер. Очаровательная девушка Мюриэл, должен вам сказать. И Бенсон был влюблен в нее. Если бы я был лет на двадцать моложе…

– Вы слишком любите женщин, полковник, я знаю, – перебил его Вэнс. – Но расскажите нам о капитане.

– Ах да, капитан. Он родом из Джорджии. Был на войне. Получил орден. Он не любил Бенсона, фактически ненавидел его. Он решительный и вспыльчивый человек. Ревнив. Возносит женщин на пьедестал, хотя они этого не заслуживают. Бог с ним! Но ради женской чести он может сесть в тюрьму. Женский заступник. Сентиментален и настоящий рыцарь. Опасный человек, если разозлить его. Бенсон был последним идиотом, раз привязался к девушке, зная, что она помолвлена с капитаном. Играл с огнем. Я не раз пытался предупредить его. Но все это не мое дело, я не влезаю в такие дела. Это дурной тон.

– Насколько хорошо капитан был знаком с Бенсоном? Были они близкими друзьями?

– Никакой близости вообще, – ответил полковник. Он сделал отрицательный жест рукой и прибавил: – Нет! Они встречались иногда. И, зная хорошо их обоих, я часто приглашал их по делам в свою скромную квартиру.

– Капитан хороший игрок? Уравновешенный?

– Игрок? Ха! Самый паршивый, которого я когда-либо знал, – пренебрежительно отозвался полковник. – Он играет в покер хуже женщины. Слишком волнуется и не может скрывать своих чувств. Слишком опрометчив. – И после короткой паузы: – Клянусь святым Джорджем! Я понимаю, что вы имеете в виду… И вы чертовски правы… Только опрометчивые молодые люди могут убивать.

– Вы знаете, полковник, насчет капитана Ликока я слышал иное мнение от вашего друга Линдера Пфайфа, – сказал Вэнс.

– Ну, Пфайф – совсем другое дело. Он хладнокровный игрок, уверяю вас. Он иногда устраивает частным порядком у себя дома на Лонг-Айленде игры – рулетку, монте, баккара и тому подобное. Он охотился в Южной Африке на тигров и кабанов. Он бывает сентиментальным, но может и резко отбросить сентиментальность… Постоянно бывает импульсивным, если вы понимаете меня. Я не отрицаю возможности того, что он в состоянии убить человека и через пять минут забыть об этом. Но ему нужно сильное возбуждение…

– Пфайф и Бенсон были близкими друзьями?

– Очень. Их всегда видели вместе, когда Пфайф приезжал в Нью-Йорк. Они много лет знали друг друга. Благодетельные компаньоны, как их называли раньше. Они даже жили вместе до женитьбы Пфайфа. Решительная женщина – жена Пфайфа. Разодела его с ног до головы и осыпала деньгами.

– Кстати, о женщинах, – остановил его Вэнс. – Что было между мисс Сент-Клер и Бенсоном?

– Кто может сказать? – вздохнул полковник. – Мюриэл не цеплялась за Бенсона, это верно… Женщины – странные создания.

– Вы правы, – с готовностью подхватил Вэнс. – Но, видите ли, личные отношения и связи женщин меня не интересуют. Меня интересует ее чисто рассудочное отношение к Бенсону.

– Ага! Понимаю. Могла ли она с отчаяния что-нибудь сделать с ним? Ей-богу, это отличная идея!

Полковник задумался.

– Мюриэл – девушка с сильным характером. Она много работает над собой. Она певица, и, должен сказать вам, неплохая. Она очень способная. Независимая. Я бы не хотел оказаться у нее на пути, если бы она была против меня. – Он неопределенно покачал головой. – Женщины – странные существа. Никогда нельзя их понять. Самые миролюбивые из них могут хладнокровно пристрелить человека без предупреждения. – Он неожиданно вскочил и возбужденно замахал руками. – Черт возьми! Да она же обедала с Бенсоном в ночь убийства! Я сам видел их в «Марселе».

– Вы об этом не упоминали, – равнодушно заметил Вэнс. – Садитесь же, полковник, надо поесть… Да, кстати, насколько хорошо вы сами знали Бенсона?

Полковник обеспокоенно посмотрел на него, но его успокоило невинное выражение лица Вэнса.

– Я? Дорогой мой! Я пятнадцать лет знал Олвина Бенсона. Как минимум пятнадцать. Возможно, даже больше. Мы хорошо жили в старые добрые времена. Широко жили… Все что угодно. Отличные времена! О, эти дни в Лаймаркете! Все что угодно, и не надо рано вставать!

Вэнс снова перебил его:

– У вас были хорошие отношения с майором Бенсоном?

– С майором?.. Это совсем другое дело. Мы принадлежим к разным школам. Разные вкусы. Мы никогда не ладили друг с другом. Так, изредка встречались.

Кажется, он считал, что нужны еще какие-то объяснения, и он снова заговорил:

– Майор, знаете ли, никогда не был тем, что мы называем компанейским парнем. Не одобрял веселья. Упрекал нас с Олвином в легкомыслии. Серьезный парень.

Вэнс внезапно спросил:

– Вы много спекулировали через фирму «Бенсон и Бенсон»?

Сперва полковник колебался, демонстративно долго вытирал рот салфеткой.

– О, совсем немного, – сознался он наконец. – И не очень удачно. Мы все флиртовали с богиней удачи в конторе Бенсона.

На протяжении всего ланча Вэнс беспрестанно задавал вопросы полковнику, но, по-моему, ни на йоту не приблизился к делу. Полковник был болтлив, но эта болтовня мало что давала. Он говорил о чем угодно, кроме дела, а когда переходил к делу, говорил такими обтекаемыми фразами, что не сразу было понятно, о чем идет речь.

Вэнс, однако, не выказывал разочарования. Он интересовался подробностями жизни капитана Ликока и его отношениями с Бенсоном. Склонности Линдера Пфайфа к игре тоже многократно обсуждались, и Вэнс охотно слушал рассказы об игорном доме на Лонг-Айленде и об экспедиции в Южную Африку. Вэнс задавал множество вопросов о других друзьях Бенсона, но едва слушал ответы полковника.

Весь разговор казался мне бесцельным, и я не понимал, что пытается выудить Вэнс из этой болтовни. Я был убежден, что Маркхэм тоже находится в тупике. Он слушал с вежливым интересом, иногда одобрительно кивал головой, но я видел по его глазам, что все это ему смертельно надоело. Однако несомненно было то, что Острандер знает людей, о которых говорит.

Когда мы после ланча снова вернулись в кабинет Маркхэма, Вэнс с удовлетворенным видом уселся в кресло.

– Что великолепно полковник Острандер умеет делать – это уничтожать подозрения, не правда ли? – спросил он.

– Уничтожать?! Да просто счастье, что он не связан с полицией, иначе пришлось бы забить все тюрьмы подозреваемыми в убийстве Бенсона, – сказал Маркхэм.

– Он, несомненно, кровожаден, – согласился Вэнс, – и непременно хочет кое-кого засадить в тюрьму.

– Судя по словам этого старого вояки, Бенсона окружали одни потенциальные убийцы, не считая женщин. Послушать его, так просто удивительно, что Бенсона не ухлопали несколько лет назад.

– Сразу видно, что среди грома высказываний полковника вы просмотрели вспышку молнии, – заметил Вэнс.

– А когда она была? – спросил Маркхэм. – Во всяком случае, я не был ослеплен ею.

– И вас не утешили его слова?

– Только те, которыми он прощался с нами… Он не задел моего сердца. Старик пытался убедить нас, что в этом деле виноват капитан Ликок. Его утверждение: капитан Ликок убил Бенсона.

Вэнс цинично улыбнулся:

– О, конечно. И то, что он сказал о мисс Сент-Клер, тоже подтверждает, что она убийца. И рассказ о Пфайфе дает возможность подозревать его в убийстве.

Едва Вэнс успел договорить, как в дверях возник Свэкер и доложил, что Эмери из Бюро расследований прислан Хэсом для немедленного доклада окружному прокурору.

Когда детектив вошел в кабинет, я сразу узнал в нем того, кто нашел окурки в камине Бенсона. Бегло взглянув на меня и Вэнса, он подошел к столу Маркхэма.

– Мы нашли серый «кадиллак», сэр, – доложил он. – Сержант Хэс подумал, что это может заинтересовать вас. На Семьдесят четвертой улице около Амстердам-авеню есть маленький гараж на одну машину, и этот «кадиллак» стоит там уже три дня. Один из полисменов из участка на Шестьдесят восьмой улице обнаружил его и немедленно позвонил в Управление. Я осмотрел машину, сэр. Это та самая, даже рыболовные принадлежности на месте, все, кроме удочек. Я полагаю, сэр, что недостающие удочки были найдены возле Центрального парка. Мужчина поставил машину в гараж в пятницу днем и дал двадцать долларов рабочему гаража. Этот парень in rien du tous[39]39
  Человек, о котором отзываются презрительно (фр.).


[Закрыть] сказал, что не читает газет. Во всяком случае, он мне все рассказал.

Детектив достал небольшую записную книжку.

– Я записал номер, сэр… Он выписан на имя Линдера Пфайфа, Эльм-бульвар, двадцать четыре, Порт-Вашингтон, Лонг-Айленд.

Маркхэм с ошеломленным видом выслушал эту информацию. Он отпустил Эмери и уставился в окно. Вэнс с веселым видом разглядывал его.

– Почти как в сумасшедшем доме, не так ли? – засмеялся Вэнс. – Вы не верили словам полковника, а теперь убедились, что Линдер Пфайф тоже причастен к этому делу.

– Черт бы побрал вашего полковника! В настоящий момент меня больше интересует новое развитие событий.

– Это же прекрасно! Вы не находите, что это напоминает мозаику? А вас действительно сбило с толку то, что Линдер Пфайф оказался владельцем таинственного «кадиллака»?

– У меня нет вашей проницательности, и я признаюсь, что этот факт меня смущает. – Маркхэм с явным волнением закурил сигару и спросил с неожиданным сарказмом: – Вы, конечно, и до Эмери знали, что «кадиллак» принадлежит Пфайфу?

– Я не знал, – поправил его Вэнс, – но у меня было сильное подозрение. Пфайф переусердствовал, рассказывая о своей поездке в Кэсткилл и поломке машины. А вопрос Хэса о маршруте ужасно разозлил его. Он вел себя как в плохой мелодраме.

– Ваша post factum[40]40
  После сделанного (лат.).


[Закрыть] мудрость просто удивительна!

– И тем не менее все это правда.

Маркхэм нажал кнопку звонка, вызывая Свэкера.

– Позвоните в отель «Энсония», – приказал он сердито. – Разыщите Линдера Пфайфа и скажите, чтобы он был в шесть часов в «Стюйвезант-клубе». Я хочу его видеть. Мне кажется, – сказал Маркхэм после ухода Свэкера, – что эпизод с машиной может нам помочь. Очевидно, в тот вечер Пфайф был в Нью-Йорке и по какой-то причине не хочет, чтобы это стало известно. Интересно почему? Он все время обвинял капитана Ликока, как будто хотел, чтобы мы вцепились в этого парня. Конечно, он мог переживать, что Ликок не отдал свою девушку его другу, и решил ему отомстить. С другой стороны, если Пфайф был в доме Бенсона в ту ночь, он может дать нам настоящую информацию. Теперь же, после обнаружения его машины, он расскажет нам все, что знает.

– Кое-что он, во всяком случае, расскажет, – согласился Вэнс. – Как образчик отъявленного лгуна, он будет говорить ровно столько, сколько нужно, чтобы не запутать себя.

– Вы, как опытный прорицатель, несомненно, можете заранее сообщить мне то, что скажет Пфайф, – ехидно заметил Маркхэм.

– Как прорицатель я выступать не буду, – спокойно отозвался Вэнс, – а, со своей стороны, скажу вам: он станет утверждать, что в ту злосчастную ночь видел в доме Бенсона капитана Ликока.

Маркхэм рассмеялся:

– Я надеюсь на это и полагаю, что и вы захотите его выслушать.

– Я просто не могу пропустить это.

Вэнс уже направился к двери, когда вдруг остановился и повернулся к Маркхэму.

– У меня есть еще одно предложение, – сказал он. – Заведите досье на Пфайфа. Пошлите ваших ищеек в Порт-Вашингтон, пусть они проверят личную жизнь и привычки этого джентльмена. Скажите вашим эмиссарам, пусть они обратят особое внимание на женский вопрос… Обещаю, что вы не пожалеете об этом.

Я видел, что Маркхэм был изумлен словами Вэнса и не хотел принимать их всерьез. Но после некоторого колебания он все же нажал на кнопку звонка.

– Я сделаю это, – сказал он, – чтобы успокоить вас.