Текст книги "Меркнущий свет"

Глава 28

Детектив-инспектор Стил скосила глаза на монитор:

– Ну и что я должна здесь увидеть?

Логан ткнул пальцем на «перемотку», и машина, которая ехала в направлении камеры, задним ходом поехала обратно, а потом снова к ним. Новенькая «ауди». Картинка была не очень хорошая, но лицо женщины в пассажирском кресле вполне можно было разобрать. На нее как раз упал свет уличного фонаря: волнистые волосы, крашеная блондинка, широкий нос, ямочка на подбородке, полтонны макияжа и черная мушка на левой щеке.

– Холли Макьюэн, – сказал Логан, постучав пальцем по экрану. – Это было снято командой видеонаблюдения из фургона. Конечно, целиком регистрационный номер разглядеть нельзя, но если посмотреть сюда…

Он показал на другой монитор, нажал на кнопку «плей», и на экране появилась та же самая новенькая «ауди», которая сначала остановилась на перекрестке, а потом исчезла на Вирджиния-стрит. Он перемотал пленку и снова нажал на «паузу». На сей раз регистрационный номер машины был четко виден.

– Ты уверен, что это та же самая машина? – спросила Стил, прижимая нос к стеклу монитора.

– Совершенно точно: часть регистрационного номера совпадает с этим, и совпадает также отметка времени на пленке. На всякий случай я попросил лабораторию поработать с пленкой, чтобы картинка с первого монитора была получше.

– Ты мой красавчик! – Стил ухмыльнулась, показав ряд желтых зубов. – Нам сейчас нужно просто…

Но Логан уже протягивал ей листок бумаги:

– Данные по регистрации машины, имя и адрес.

– Сержант, если бы ты был женщиной, я бы тебя поцеловала!

Бридж оф Дон[22]22
  The Bridge of Don, пятиарочный гранитный мост через реку Дон, пересекающий ее выше устья на севере Абердина, построен в 1825 г. архитекторами Джоном Смитом и Томасом Телфордом, жилой район на северной окраине Абердина.


[Закрыть] – это множество беспорядочно разбросанных кварталов жилой застройки к северу от города. Нил Ричи был хозяином отдельно стоящего трехэтажного особняка с четырьмя спальнями на самом краю жилого квартала; громадные деревья в его саду позади дома отмечали границу между городом и полями рапса. Логан и детектив-инспектор Стил сидели в относительно чистой служебной машине криминального отдела, стоявшей за углом особняка; констебль Ренни сидел на заднем сиденье. Никакой новой «ауди» перед домом видно не было, только небольшая темно-синяя «рено-клио» и громадный мотоцикл, да еще в конце подъездной аллеи стоял большой гараж на две машины. Стил достала мобильный телефон и набрала номер телефона Нила Ричи. Пауза, и детектив-инспектор заговорила с сильным абердинским акцентом:

– Алло, это мистер Ричи? Что? Да, да, да… Слушайте, мне говорили что-то о поставке партии гравия, да. Но завтра я его поставить не могу… Да, партия гравия… Гравия… Да. Так вы его брать будете? – Она прикрыла рукой трубку телефона и улыбнулась, как крокодил. – Ублюдок у себя. Можно начинать.

Стил открыла дверь машины и вышла в серый послеполуденный денек, за ней выползли Логан и Ренни.

Логан взял рацию и приказал остальным членам команды приготовиться, когда Стил пойдет по аллее к крыльцу дома. Она кивнула, и Ренни нажал на дверной звонок.

– Алло? – снова сказала она в мобильный телефон, прижав его к уху. – Это мистер Ричи?

С другой стороны двери послышался мужской голос:

– Черт, вы не можете подождать минуту? Тут кто-то пришел, в дверь звонят…

Дверь открылась, и на пороге показался мужчина лет тридцати с небольшим, с трубкой радиотелефона в руке. Он был одет в дорогой кожаный байкерский костюм, у него был небольшой живот, а лицо такое, на которое никто бы не взглянул второй раз. Не уродливое, а просто незапоминающееся. Именно такое лицо и должно быть у человека, снимающего проституток и забивающего их до смерти. Он улыбнулся Ренни и кивнул на телефонную трубку в своей руке:

– Одну минуту, пожалуйста… – Снова приложил телефон к уху: – Да-да, кто, вы сказали, звонит?

– Полиция, – сказала Стил, – пришли к вам немного поболтать.

Мужчина посмотрел на телефон, потом на инспектора, потом сказал в трубку:

– Простите?

Стил улыбнулась ему и щелкнула крышкой телефона:

– Мистер Нил Ричи? Пригласите нас войти или предпочитаете, чтобы мы доставили вас в участок?

– Что? Я только что собрался уходить, мне…

– Ни в коем случае, вы никуда не уходите. – Она сунула ему под нос ордер и кивнула Ренни. – А ты быстренько убедись, что на полу в кухне не лежит тело еще одной мертвой шлюхи, будь хорошим мальчиком.

Внутри дом выглядел богато.

На половицах из твердого дерева лежали дорогие турецкие ковры, кремового цвета стены были украшены яркими акварелями и фотографиями, да и вообще всё выглядело так, будто здесь неплохо потрудился профессиональный дизайнер. В просторной гостиной сидела женщина, читала детектив Вэла Макдермида. Рядом с ней на кофейном столике в мавританском стиле стояла чашка, судя по запаху, с мятным чаем. Она посмотрела на Ренни, с серьезным видом прошагавшего на кухню, нахмурилась:

– Нил? Кто этот мужчина? Что-то случилось?

Нил стоял, протянув руки к камину:

– Это какая-то чудовищная ошибка!

Детектив-инспектор Стил подошла к нему бочком, дружески обняла за талию:

– Вот это правильно: просто ошибка. Я уверена, вы совсем не хотели снимать этих проституток, раздевать их догола, а потом забивать до смерти. И вообще, почему бы нам не выпить по чашечке чая, а вы бы взяли и всё нам рассказали об этом.

Женщина вскочила:

– Проституток? Нил! Каких проституток? Что у тебя за дела, черт возьми? – Она прижала книгу к груди, на глаза навернулись слезы. – Ты мне обещал! Ты обещал мне, что не сделаешь этого снова!

– Я… Я не делал! Клянусь тебе! Я ничего не делал!

– Знаете, – сказала Стил, похлопав мужчину по плечу, – вы будете удивлены, как часто мы слышим подобное на нашей работе. Где вы были в прошлую среду утром, без четверти три?

– Я… Я был дома, спал.

– И миссис Ричи, присутствующая здесь, может это подтвердить?

Он умоляюще посмотрел на свою жену, но она тяжело опустилась на диван и в ужасе посмотрела на него:

– О боже мой! Я всю неделю была у матери! Он был здесь один! Неужели это ты? Тот человек, про которого пишут газеты?

– Сьюзен, это совсем не то, что ты думаешь, клянусь! Я ничего не делал!

– Я понимаю. – Инспектор улыбнулась. – И еще, скажите мне, мистер Ричи, где ваша прекрасная новая машина?

– Что? В гараже, где же еще… Я ничего не делал!

– Ну, это уже наши криминалисты решат. А теперь, как насчет того, чтобы вы добровольно пошли с нами в участок и мы бы во всем разобрались? Как вам такой вариант?

Он метнул взгляд налево, потом направо, но Логан стоял в дверях, а в саду за домом были полицейские.

– Я… Я бы сначала хотел поговорить со своим адвокатом.

Стил поцокала языком, грустно покачав головой:

– Простите, но так дело не пойдет. Вы можете пойти с нами или добровольно, или в наручниках, но в любом случае вы пойдете с нами прямо сейчас.

По приезде в участок мистер Ричи был водворен в допросную комнату номер пять, вместе с пластиковой чашкой коричневой жижи без кофеина и мрачным констеблем. Криминалисты нашли на пассажирском кресле новой машины Ричи волос крашеной блондинки, который был очень похож на образцы волос, взятые в квартире Холли Макьюэн. В координационном центре Стил с задумчивым видом поправляла бретельку своего бюстгальтера, а Логан пытался собрать воедино всё, что они успели нарыть на Нила Ричи: тридцать четыре года, женат, детей нет, сертифицированный бухгалтер-специалист в нефтяной отрасли, работает в одной из крупных нефтяных компаний. Единственным изъяном в его досье была пара предупреждений за медленное движение автомобиля вдоль тротуара, обычное, когда водитель высматривает проститутку, да и то более четырех лет назад. За исключением этого он был просто Мистер Чист-как-стеклышко. Он даже организовал однажды «битву за плюшевого медведя» в пользу местной благотворительной организации, собирающей деньги в помощь больным детям. Поэтому ребята-криминалисты перетрясли весь его домашний компьютер в поисках детской порнухи из Интернета.

– Хорошо, – сказала инспектор, когда Логан закончил. – Давайте теперь посмотрим, что он сам скажет. Если хочешь, можешь поиграть в доброго копа.

– Нет, я не могу.

– Хочешь быть злым копом? Без обид, но ты на самом деле не…

– Нет, я в том смысле, что не могу присутствовать на допросе. – Это был тот самый момент, которого Логан больше всего боялся. Было уже двадцать минут шестого, допрос продлится несколько часов, а Джеки очень определенно высказалась насчет того, что произойдет, если он не появится дома к семи.

– Ты меня удивляешь! Мы взяли этого мерзавца за яйца, и ты не хочешь его прихлопнуть?

– Хочу. Очень хочу. Но не могу. Я должен вернуться домой.

– А-а… – Стил понимающе кивнула. – Ты обещал, и теперь думаешь, что потрахаться – это гораздо важнее. Я поняла. Отлично… – Она скрестила руки на груди и задрала нос. – Я возьму с собой констебля Ренни. Для него это будет отличным уроком – раскрытие такого дела. А ты можешь идти трахаться.

– Всё совсем не так, я…

– Между прочим, ты говорил с «Жалобами и Дисциплиной» сегодня утром?

– Что? – Логан нахмурился, сбитый с толку внезапной переменой темы разговора. «Жалобами и Дисциплиной» было то, что раньше называлось «Профессиональными Стандартами», а еще раньше «Службой Собственной Безопасности», пока они не поменяли название, чтобы выглядеть более миролюбиво.

– Э-э… да. Говорил.

– Хотят сделать предупреждение и отпустить с миром, не так ли?

– Ну, как-то странно все, они говорили так, будто все это ничего не значит. Никаких обвинений.

Лицо инспектора стало непроницаемым.

– Вот, теперь не говори, пожалуйста, что я ничего для тебя не делаю.

Она повернулась на каблуках и вышла из комнаты. Логан уже почти дошел до выхода, когда его догнал запыхавшийся констебль Стив, дышавший так, будто пробежал всю дорогу от Данди.

– Простите, сэр… – Вдох-выдох. – Детектив-инспектор Инщ хочет немедленно вас видеть!

Логан посмотрел на часы: у него было еще тридцать пять минут, времени достаточно, чтобы успеть домой, заскочив по дороге в цветочный магазин и купить что-нибудь для Джеки. Пусть знает, как он ценит перемирие. Так что, если он проведет здесь еще несколько минут, ничего плохого не случится.

В главной комнате для совещаний, в эпицентре организованного хаоса, на рабочем столе восседал детектив-инспектор Инщ; одна громадная ягодица покоилась на столешнице, а другая свисала с края. Он внимательно слушал отчет бородатого детектива-сержанта, которого уже мучил раньше. Детектив-сержант Битти, у которого жена была порнозвездой. Инщ отвел от него взгляд, чтобы сунуть в рот очередную мармеладку, увидел входящих в комнату Логана и констебля Стива и приказал Битти пойти заняться чем-нибудь минут на десять.

– Сержант, – сказал он, направляя на Логана ледяной взгляд. – Зайдите ко мне в кабинет.

Кабинет детектива-инспектора Инща был больше, чем у Стил: в нем поместились большой аккуратный рабочий стол, компьютер, три металлических шкафа для документов, громадный фикус и пара удобных стульев. Сесть Логану не предложили: как только он вошел в кабинет, дверь с грохотом захлопнулась, и Инщ потребовал сообщить, какого черта лысого Логан вздумал с ним играть?!

– Сэр? – Логан отступил на шаг, натолкнулся на мусорную корзину, забитую обертками от конфет. Пустой пакет от «Мишек Гамми» упал на грязный ковролин.

– Эти ублюдки вчера вечером были здесь, и ты НИЧЕГО МНЕ НЕ СКАЗАЛ!

Логан поднял руки вверх:

– Кто? О чем не сказал… – И тут до него дошло. – Тычок Сазерленд и его приятель?

Инщ краснел сильнее и сильнее.

– Ты, черт возьми, отлично знал, что я хотел поговорить с ними, но разве ты позвонил мне, разве ты сказал, что они сидят здесь у нас? Нет, я об этом услышал только сегодня после обеда, когда пришел сюда. После того, как их освободили на поруки!

– Что? Их выпустили на поруки?!

Ничего себе, черт возьми, значит, в наши дни можно зарезать свою бабушку ножом для чистки овощей, а тебя все равно отпустят!

– Конечно, их выпустили на поруки! – Красное лицо инспектора приобрело угрожающий лиловый оттенок, а когда он кричал, с его губ брызгала слюна. – Вы хотели закрыть их за мелкую торговлю наркотиками! А я по подозрению в убийстве! В УБИЙСТВЕ! Понятно? А не за пару несчастных гондонов с героином!

– Да это был крэк… – Он пожалел о том, что сказал, как только слова вылетели у него изо рта.

Инщ ткнул пальцем-сосиской в грудь Логану:

– Мне плевать, пусть бы они были набиты взрывчаткой и торчали в жопе у герцога Эдинбургского, я хотел с ними поговорить! – Он глубоко вздохнул, уселся за рабочий стол, скрестил руки и нахмурился. – Ладно, давай теперь послушаем твое блестящее оправдание.

– Детектив-инспектор Стил сказала мне, что этого не надо делать. – Пусть ему будет плохо от того, что он втянул инспектора в это дерьмо, но вряд ли в этом была его вина. Он пытался убедить Стил в том, что Инща нужно привлечь с самого начала. – Я сказал ей, что вас нужно проинформировать об операции, но она отказалась.

Глаза Инща сузились и превратились в две маленькие черные жемчужины, опасно блестевшие на его покрасневшем свином лице.

– С вашего позволения, сержант, я бы хотел зайти кое к кому по одному делу.

Низкое серое небо висело над роскошными гранитными зданиями Рубислоу Ден, когда Колин Миллер с трудом вылез из машины, вытащил с заднего сиденья ноутбук и пикнул электронными замками. Еще не так давно он был приличным журналистом. Награды получал. А сейчас взгляните на него: опустился до паршивых душещипательных статеек, и все из-за этого хренового строительного проекта. Малк послал своих психопатов поднажать на него, чтобы напечатали эту статью со скрытой рекламой на первой странице, а теперь вот газета ему не доверяет, и он пишет только о чертовых ярмарках вязаных вещей и о пастушьих собаках. А единственную историю, которая у него есть, ту самую, которая должна была его вытащить из этого дерьма, он не может опубликовать.

Колин выпрямился и посмотрел на маячившие в небе облака. Пора все бросить и садиться писать книгу. Что-нибудь кровожадное, со множеством смертей, кровью и сексом. А газета пусть засунет, куда хочет, эти чертовы душещипательные истории. Он будет попивать шампанское и есть икру, твою мать! Не нужна ему эта «Пресс энд джорнал», это он им нужен…

Он вздохнул и слегка согнулся, будто чувствуя вес своих новых обязанностей. Кого он хочет обмануть, он не может позволить себе потерять работу. Особенно сейчас, когда…

– Так, так, так! Неужели это наш бойкий газетный мальчик Колин Миллер? – проговорил низкий голос с эдинбургским акцентом у него за спиной.

Колин резко обернулся – прямо перед ним стоял, небрежно прислонившись к большому серебряному «мерседесу», Брендан – Тычок – Сазерленд. О господи, что еще?

– Э-э… мистер Сазерленд, очень приятно снова видеть вас…

Тычок печально покачал головой:

– А вот я так не думаю, Колин. Я думаю, что все это будет очень неприятно. Не хочешь прокатиться со мной немного? Можем сесть в мою машину.

– Я… э-э… – Он отступил на пару шагов назад, закрываясь сумкой с ноутбуком, как щитом, и наткнулся на что-то твердое. Это был приятель Тычка, который стоял у него за спиной. – Я не могу, у меня…

Тычок поднял вверх палец:

– Я настаиваю.

Крепкие руки схватили его за локти и впихнули на заднее сиденье поджидавшей машины. Скользнув по кожаному сиденью, он скатился к двери, схватился за ручку, но двери были заблокированы. Он обернулся и увидел, что Тычок запрыгнул к нему на заднее сиденье и захлопнул дверь.

– Значит, такие дела, – сказал человек, которого он когда-то назвал недоделанным жителем Глазго, вытаскивая из кармана кухонные ножницы для разделки птицы. Кривые лезвия блеснули в сером вечернем свете. – Мой товарищ отвезет нас в какое-нибудь тихое, спокойное место, где мы сможем остаться одни. Мне нужно будет задать тебе несколько вопросов, а тебе нужно будет немного покричать.

В шесть сорок Логан смылся из штаб-квартиры. Сначала в «Маркс энд Спенсер» за букетом алых роз, потом снова по Юнион-стрит, короткая остановка в «Одбинз», уже второй раз за день, за охлажденным игристым шардоне. А потом во всю прыть за угол и вниз по Маришаль-стрит, и вот она, дверь в подъезд, за тридцать секунд до назначенного срока! Хрипя и отдуваясь, он вошел в подъезд, взобрался вверх по лестнице и ровно в семь ввалился в квартиру.

Тишина.

Вообще-то он ждал зажженных свечей, романтической музыки, аромата чего-то вкусного, булькающего на плите. Быстро осмотрел квартиру – она была холодная и пустая. Он сунул шипучку в холодильник, розы – в пыльную вазу, включил отопление. Нагреватель бумкнул, загудел, загрохотал, а Логан разделся и полез в душ. Он весь взмок, пока мотался как идиот. Когда боролся с бутылкой шампуня, услышал, как зазвонил телефон, но предпочел, чтобы звонок принял автоответчик. Кто бы это ни был, пусть подождет. К тому же ему в голову пришла мысль, что это может быть детектив-инспектор Стил, которая звонит, наверное, поблагодарить за то, что Логан впутал ее в разборки с Инщем. Попросту, подставил ее. После всего, что она для него сделала. Вчера над этим можно было посмеяться, но сегодня все выглядело совсем по-другому: «Профессиональные Стандарты» изо всех сил старались сгладить жалобу Сэнди-Гадюки. И почему ему в голову не пришло соврать что-нибудь милое и приятное? Что разрядило бы детектива-инспектора Инща и вывело Стил из-под удара. Он даже застонал. Она его просто убьет.

К тому времени, как он выбрался из душа и влез в чистую одежду, квартира отлично прогрелась, но Джеки все еще не было. Она ввалилась в квартиру через пятнадцать минут, едва слышно ругаясь и еле справляясь с полудюжиной пакетов.

– Ты когда-нибудь пробовал ходить по магазинам с загипсованной рукой? Нет, это просто тихий ужас. – Застыла, глядя на вазу, стоявшую на кухонном столе. – Ты купил цветы?

– И шампанское. Ну, не то шампанское, которое шампанское, а шампанское австралийское, но, должно быть, тоже неплохое.

Джеки улыбнулась:

– Знаете, мистер Макрей, иногда вы даже очень ничего.

Она бросила пакеты на ковер, обняла его руками за шею, нечаянно ударив гипсом по голове, и запечатлела на его губах крепкий сочный поцелуй. Логан пробежал пальцами по пуговицам на ее блузке, распахнул, чтобы увидеть…

– Это что за черт? – Он отступил на шаг назад и в ужасе уставился на промышленное изделие с грубой тесьмой, обхватывавшее грудь Джеки. – Я думал, ты купишь себе новые трусы и бюстгальтеры, но это же выглядит как наш четвертый железнодорожный мост!

– Это, – сказала она, с гордостью щелкнув бретелькой, – «Триумф Дорин», самый популярный бюстгальтер в мире. Привыкай.

Логан вздрогнул, как от боли:

– Ты что, действительно собираешься это носить?

– Эй, я что, живу с каким-то занудой, который хочет, чтобы мои титьки прыгали вверх и вниз, как арбузы в носках, да еще и обвисли вдобавок? Ты хочешь, чтобы у меня были обвисшие титьки? Ты этого хочешь? – Логану пришлось признать, что нет, именно этого он и не хочет. Стараясь не думать о Бюстгальтере из Ада, он притянул ее к себе и поцеловал.

Джеки закрыла глаза, приникла к нему и наслаждалась теплом их тел. И совсем не замечала, что взгляд Логана то и дело возвращается к маленькому красному огоньку, мигавшему на автоответчике. Это был мерцающий зловещий взгляд нечистой совести.

Глава 29

Лес был густым и темным, и бледные куски неба, видневшиеся между деревьями, постепенно гасли; в меркнущем свете дня тусклое серебро превращалось в могильную черноту. Откуда-то с маленькой полянки донесся еле слышный кашель – мокрый, больной звук закончился бульканьем крови. Слегка вздрогнув, Колин Миллер очнулся. Он был неизвестно где… в каком-то темном и теплом месте, но он пришел в себя. Сводило ноги, сводило плечи, ныло все тело. Через минуту он встанет. Как только исчезнет это чувство. Как только перестанут болеть ноги и плечи. Как только… темнота.

В голове вспыхнули желтые и белые искры, опрокидывая его навзничь, переворачивая складной садовый стул, и, привязанный к нему ногами и руками, он упал спиной на листья и не мог пошевелиться. А потом началась настоящая боль, нет, не судорога, судорога это ничто, а настоящий огонь! Как будто кто-то поднес к рукам паяльную лампу. Как будто кто-то жег ему руки! Он открыл рот и закричал.

– Добрый вечер, красавчик. Приятно видеть, что ты пришел в себя. – Наступила пауза, заполненная криками Колина Миллера, потом: – Грег, подними его, пожалуйста. И нельзя ли что-нибудь сделать, чтобы он заткнулся?

Громадные руки схватили Колина за рубаху и потащили вверх и вперед, пока садовый стул не встал на ножки. Он закричал снова, но что-то тяжелое ударило его в щеку, и рот заполнился свежей кровью. Крик перешел в хныканье.

Из надвигавшейся темноты на него выплыло лицо: белые, как солома, волосы, идеальные зубы и глаза, как вырезанные в мраморе дырочки.

– Ну, вот и мы! Чего ты, не так плохо сейчас было, правда? – Миллер ничего не ответил, и ублюдок из Эдинбурга просто пожал плечами: – О’кей, Грег, можешь развязать ему руки.

О господи, его руки! Кто-то развязал провод, которым его запястья были привязаны к спинке стула, и они свободно повисли… Он поднял их, чтобы посмотреть, как сильно они обожжены. И снова закричал, потому что сразу все вспомнил. Обжигающая боль разрезаемой плоти, хруст перекусываемых костей и хрящей.

– О господи, опять этот чертов крик!

На этот раз Грег врезал Миллеру уже без напоминаний. Колин упал на бок, все еще привязанный щиколотками к стулу, и остался лежать на покрытой хвоей земле, глядя на свои изуродованные руки и рыдая.

– Ну так вот, Колин, у нас на повестке дня есть еще пара вопросов, до того как мы тут закончим. Сначала вот это… – Тычок присел на корточки и поднес к лицу Колина фотографию. Загородил ею обрубки пальцев. Это была фотография из бумажника Миллера: Исобел на балконе отеля в Испании. В левом верхнем углу, там, где его коснулась латексная перчатка Тычка, смазанное кровавое пятно. – Красивая женщина. Слушай сюда, Колин, если я когда-нибудь просто подумаю о том, что ты снова тусуешься с полицией, я закончу то, что не закончил делать с тобой, а потом сделаю ее очень-очень уродливой. – Он убрал от лица Миллера фотографию, поцеловал ее и спрятал во внутренний карман. —

И второй вопрос повестки дня – это так, мелочь, просто уборка. – Что-то твердое и холодное ударило Колина по лицу, потом еще раз и еще, и еще. Куски его пальцев, каждый длиной с фалангу, сыпались на него с неба. – Я хочу, чтобы ты их съел.

Миллер, содрогаясь, смотрел на бледные кусочки, лежавшие в грязи. Четыре были просто кончиками пальцев – ноготь с куском мяса и кости, три – из середины, и два – из основания, с кусочками сухожилий, прикреплявших палец к костяшкам. Девять маленьких бледных кусочков…

– Я… я не могу! – Он всхлипнул. – О-о, пожалуйста, господи, я не могу…

Тычок снисходительно улыбнулся:

– Да ладно тебе, давай-ка съедим немножко. Будь хорошим мальчиком, скушай их, и мы пойдем домой.

Колин вытянул дрожащие руки. Попытался поднять куски своих пальцев перепачканными в крови обрубками. К горлу подкатила тошнота.

– О господи, мои руки, сволочь, мои руки…

– У меня терпение кончается, Колин. Или ты их начинаешь есть, или я откушу тебе еще одну фалангу, и ты будешь есть ее первой. – Он помахал пред лицом журналиста кухонными ножницами с выпачканными в крови лезвиями. – Чем дольше ты будешь думать, тем меньше пальцев у тебя останется.

Два куска, кончик и средняя часть, лежали на ладони дрожащей, покрытой запекшейся кровью руки, их плоть была холодной и белой. Концы темно-красные, высовывается кость и хрящи.

– О господи… Их можно… их можно пришить обратно! Их могут пришить обратно! – Сильная рука схватила его за волосы на макушке и потянула голову вверх, пока он не уставился в ухмыляющееся лицо Тычка.

– Знаешь что – а может быть, и смогут. – Улыбка стала еще шире. – Я человек разумный. Почему бы не сохранить тебе три кусочка? Это же целый палец! Назови это жестом доброй воли. Честнее не придумаешь, а?

По лицу Колина потекли слезы, оставляя светлые полоски в крови и грязи.

– Я не могу… – Голос его был слабый и дрожал.

Тогда Тычок схватил его левую руку за запястье и потянул к себе, широко раскрыв кухонные ножницы и смыкая их над верхней фалангой указательного пальца. Колин закричал.

– Давай, выбирай себе три куска и ешь, что осталось. Понял?

Рыдая, как испуганный ребенок, Колин поднял отрубленные части пальцев и сделал то, что ему приказали.