Текст книги "Меркнущий свет"

Глава 39

– Ты уверен, что мы должны это делать? – спросила Джеки, наверное, в тысячу первый раз за последние полчаса.

В машине было холодно и неуютно; она стояла в тихом переулке, в укромном местечке между двумя фонарями, куда не попадал свет. Логан еще раз ответил, что он совершенно не уверен, и продолжал наблюдать за домом Брендана Сазерленда. Незаконное наблюдение из служебной машины криминального отдела. Конечно, они не должны были этого делать. Особенно Джеки, которая на самом деле должна была находиться на службе еще целых тридцать две минуты.

С заднего сиденья донесся слабый стон, и на нем возник державшийся двумя руками за голову детектив-констебль Ренни.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Логан, взглянув на зеленое лицо констебля, отражавшееся в зеркале заднего вида.

– Как последнее дерьмо… – Он прищурил один глаз и посмотрел на стоявший напротив дом. – Куда, черт возьми, Стив делся?

Джеки повернулась к нему:

– Дай ему отдохнуть, о’кей? Он не то что некоторые, не мотается по ночам и не напивается в стельку.

– О черт… не рычи ты так…

Логан заскрипел зубами:

– Вы двое, заткнитесь! – Хмуро взглянул в зеркало заднего вида, и Ренни примирительно поднял вверх руки.

В грязном «воксолле» снова воцарилось молчание: Джеки пребывала в мрачном настроении, а Ренни начал копаться в мусоре на заднем сиденье автомобиля и вытащил на свет божий один из порнографических журналов советника Маршалла. Начал листать его с восторженно-изумленным выражением на лице в слабом желтоватом мерцании стоявшего неподалеку уличного фонаря.

Логан повернулся и вырвал эту дрянь из рук Ренни.

– Эй, куда, я это читаю!

– Где ты, черт возьми, это взял?

Ренни пожал плечами:

– Да вот здесь он лежал, под пустыми коробками из «Бургер Кинг».

Логан покачал головой и сунул журнал обратно в руки констеблю. Это было ужасно глупо: машина была совсем не та, в которой они сидели во время наружного наблюдения. Было похоже, что порнографическая коллекция Маршалла была нарасхват по всем подразделениям полиции Абердина, и полицейские мужского и женского пола, от Стоунхейвена до Фрейзерборо, хихикали над анальными заморочками чувака. И гордились собой.

– Надеюсь, ты не забыл, что в двенадцать ночи мне нужно сдать смену и расписаться? – сказала Джеки, через плечо оглядываясь на журнал Ренни.

– Слушайте меня, как только констебль Джейкобс сюда придет, вы двое можете идти в участок, расписаться, а потом придете обратно сюда. О’кей?

– А что ты будешь делать, если Сазерленд выйдет из дома, пока нас не будет?

– Поеду за ним.

Джеки хмыкнула:

– Ты не можешь ехать за ним: ты еще не протрезвел. И этот тоже.

– Может быть, нам повезет, и… ну вот, теперь все в сборе.

К ним приближались огни автомобильных фар. Поравнявшись с ними, автомобиль остановился на другой стороне дороги. Прошло немного времени, и фары погасли. В доме Тычка все было тихо. Из старого грязного «фиата» вылез человек – констебль Стив Джейкобс, все еще в полицейской форме. В руках он держал пакеты с горячей едой из закусочной. Он забрался на зад нее сиденье машины, к Ренни.

– Всем добрый вечер, – произнес он нараспев, снимая картонную крышку с громадного контейнера с жареной курицей. – Я еще аспирина немного принес, и… Эй, подожди своей очереди! – Ренни уже шарил в ведре с курицей. – Инспектор вас нашла? – спросил Стив, протягивая Логану пакет с жареной картошкой. – Она сказала, что это что-то очень срочное. Что-то насчет пресс-конференции.

– Мы это уже посмотрели, в пабе, – сказал Ренни с набитым ртом. – Эта наглая дрянь все себе захапала.

Логан в темноте залился краской и промолчал. Во время еды в машине воцарилось молчание, доносилось только чавканье и хлюпанье из гулявшей по кругу громадной бутылки пепси. Один за другим они побросали в пустое ведерко оберточную бумагу, грязные салфетки и кости, и констебль Стив сунул его себе под ноги, к остальному мусору.

– И что теперь? – спросил Ренни, запивая пару таблеток аспирина холодной пепси.

Джеки посмотрела на наручные часы:

– Всё. Пора идти. Нам расписаться надо.

– Всё в порядке, – сказал Стив, – за нас это сделает Большой Гари, я его уговорил. Это стоило мне три батончика «Марс», но зато мы на всю ночь свободны.

Они немного поиграли в «камень – ножницы – бумагу», но Логану играть в эту игру не захотелось: почему-то он начал думать о пальцах Колина Миллера. Потом началась философская дискуссия на тему «Стринги или трусы», за ней последовал затянувшийся монолог Ренни о злодеях из сериала «Истэндерз», с примерами из прошлого и настоящего. Стив тоже своевременно подкидывал весьма интересные темы для дискуссии, вроде «Кто из мультяшек победит на поединке по женскому рестлингу в грязи: Мардж Симпсон или Уилма Флинтстоун?». Но постепенно в машине снова поселились тишина и скука.

Была уже половина второго ночи, а окна гостиной в доме Тычка так и оставались темными. Логан потянулся, чувствуя, как хрустит и стреляет его спина, жалуясь на то, что он сидит, не двигаясь, на одном месте уже больше двух часов. Похмелье давно прошло, оставив головную боль и изжогу. С заднего сиденья доносилось деликатное похрапывание; на переднем сиденье Джеки, склонившись над журналом советника Маршалла, вертела и переворачивала его страницы, чтобы поймать как можно больше слабого желтоватого света от уличного фонаря.

– Знаешь, – начал Логан, и в это время на лестнице внутри дома, за которым они наблюдали, загорелся свет. – Наверное, это не самая удачная мысль.

Джеки отвела взгляд от того, что, по ее мнению, должно было быть не настоящей фотографией, а монтажом.

– Мне кажется, ты сказал, что это единственный способ нарыть что-нибудь на Тычка и его приятеля?

Логан пожал плечами и прислонился головой к стеклу:

– Я не знаю. – Он вздохнул. – Если честно, я больше ничего не понимаю…

Он горестно вздохнул и рассказал ей о Колине Миллере и о том, что ему сказала Исобел. И что это он один во всем виноват.

– Да ладно, ты, наверное, опять меня разыгрываешь! – Она быстро оглянулась назад: Ренни со Стивом спали, свернувшись калачиком, как два долговязых спаниеля, – и понизила голос до хриплого шепота: – Почему это твоя вина? Ты, что ли, отрубил Миллеру пальцы? Нет, не ты. – Она взяла его за руку. – Ты хороший коп, Логан. Ты поймал Данбара и эту Пири. Старая дура Стил облажалась бы с этими делами точно так же, как со всеми остальными. Ну, а то, что случилось с Миллером, так ему просто не повезло. – Логан ничего не ответил, и Джеки сжала его руку. – Вот я что тебе скажу: утро вечера мудренее. Завтра пойдем к Инщу, поговорим и официально организуем наблюдение. Эта сука с морщинистой рожей никогда не признает твоих заслуг так, как ты этого заслуживаешь. А Инщ признает и оценит. Раскроете это дело с Карлом Пирсоном, и он на счет раз вытащит тебя из команды Стил. – Она щелкнула пальцами, и храп на заднем сиденье мгновенно прекратился.

Констебль Стив с затуманенным взором заглянул к ним и спросил, что происходит. Логан уже собрался сказать ему, что они скоро поедут домой, как в этот момент над входной дверью вспыхнул свет и чья-то смутная тень быстро выскользнула на улицу. На плече у человека висел большой портплед.

– Всё, проснулись, – сказал Логан, – кажется, что-то начинается… Он прищурился и мысленно выругал себя за то, что не сказал Стиву принести пару приборов ночного видения. Чья-то фигура промелькнула под фонарем: черное пальто, черные джинсы, черная вязаная шапочка, длинные черные волосы и усы. Приятель Тычка, которого он называл про себя Гимп[28]28
  Персонаж фильма Квентина Тарантино «Криминальное чтиво», громила-пособник.


[Закрыть], направлялся куда-то в конец улицы, потом повернул направо, в сторону Каунтисвеллз-авеню.

– О’кей! – сказала Джеки, радуясь, что для разнообразия можно было чем-нибудь заняться. – Ну-ка, подтяните штаны, ребята!

Логан остановил ее прежде, чем она повернула ключ в замке зажигания.

– Нет, мы не можем сейчас. У нас еще Тычок остался.

– А что Тычок? Гимп куда-то пошел, его хозяин остался. Двигаться надо, а то мы его потеряем!

– О’кей, о’кей… – Логан нахмурился, быстро прогоняя в голове различные сценарии. – Ты берешь Ренни и едешь за ним. Стив и я остаемся на месте и продолжаем вести наблюдение за домом.

Теперь нахмурилась Джеки:

– Чего это я Ренни должна брать? Почему я не могу взять Стива?

– Потому что Ренни и я пили, помнишь? Вести машину мы не можем.

– Тогда ты поедешь со мной.

– И оставлю эту парочку наблюдать за домом? Я вроде как хочу, чтобы в каждой команде был хотя бы один здравомыслящий человек.

Констебль Стив изменился в лице:

– Эй, я все слышал!

– Без обид. – Логан приоткрыл дверь машины и выскочил в ночную тьму. – Давай тащи сюда свою задницу.

Через десять секунд они стояли в тени и смотрели, как Джеки и Ренни устремилась в погоню за Гимпом.

– Э-э… сэр, вы на самом деле думаете, что они одни должны следить за этим растлителем малолетних? – спросил Стив, тайком пробираясь к своей машине.

– Расслабься, он, наверное, просто вышел подрочить на детской площадке… или что-нибудь в этом роде. Да и вообще, – Логан показал на дом, где за задернутыми занавесками на втором этаже двигалась тень, – видишь вон того ублюдка наверху? Вот кто нам нужен в первую очередь. Если верить Колину Миллеру.

* * *

Ночь была темная и тихая – ему нравились такие ночи. А сегодня будет особенная ночь, такая, о которой стоит записать в дневнике: красный день календаря. Тихо посмеиваясь, он перешел через дорогу и прибавил ходу, почти пробежав мимо игровых площадок. Ему очень нравилась игра света и тени, когда он переходил от одного фонаря к другому. Эйрихол-авеню с обеих сторон была застроена очаровательными семейными гнездышками: мама, папа, двое деток. Счастливые, очень счастливые семьи. Спят себе в мягких постельках, смотрят свои счастливые семейные сны и ждут, когда настанет еще один счастливый семейный день. Несмотря на холод, его подмышки уже стали липкими от пота, и он перевесил тяжелый портплед с одного плеча на другое. Сегодня ночью можно будет позабавиться; так всегда бывает, когда смешиваешь дело с наслаждением. И на этот раз Брендан не будет на него сердиться. Не будет больше синяков под глазами. Да и вообще, очень скоро они уедут из Абердина и поедут домой, в Эдинбург. Он улыбнулся своим мыслям. Погода здесь слишком непредсказуемая: вот, например, только что сияло солнце, и вдруг забарабанил дождь, а иногда и то, и другое одновременно.

В самом конце улицы он остановился, чтобы посмотреть, куда он пришел. Сердце внезапно забилось, когда он увидел на противоположной стороне надпись: «ЭЙРВЕЛЛСКИЙ ДЕТСКИЙ ДОМ». Он зашел слишком далеко, не нужно ему было идти этой дорогой. Дом был меньше, чем тот, в который ходил он, где был ТОТ ЧЕЛОВЕК, которого Брендан ткнул ножом из-за него, но от этого он не перестал быть таким пугающим.

Его била мелкая дрожь, он повернулся и пошел в другом направлении, в сторону центра города, стараясь уйти как можно дальше от этого места. Всего лишь раз он оглянулся через плечо на громоздкий дом и его тихих сонных обитателей.

Через десять минут он, миновав кладбище, вышел на Спрингфилд-роуд. Увидев указатель, повернул направо, на Сифилд-роуд, а потом все прямо и прямо, до поворота на Андерсон-драйв. Остановился под фонарем, опустил портплед на траву у обочины. И зачем он напихал столько всего? Достал схему, которую нарисовал для него Брендан, – почти как маленькая карта, а на ней человеческая фигурка с головкой-смайликом идет по направлению, указанному стрелками, к большому черепу с костями, окруженному языками пламени. Это тот дом, который они разгромили, потому что старой леди не оказалось дома. Сегодня ей не так повезет, как в прошлый раз.

Рев сирены перекрыл тихое урчание машин на ночной улице, и его сердце остановилось. Мимо с ревом пролетела белая патрульная машина: включив синюю мигалку, она мчалась по направлению к круговой развязке. Не сбавив скорости, пронеслась мимо него и исчезла в ночи. Искали явно кого-то другого.

– Ну вот, – сказал Ренни, перелезая на переднее сиденье, и чуть не наступил Джеки на сломанную руку, когда она переключала скорость. – Как ты думаешь, он что-то замышляет?

– Убери свою жопу от моего лица и сядь! – отрезала Джеки. – Господи, я бы могла остановиться, понял? Надо было только меня попросить.

– Не хотел, чтобы ты его потеряла.

– Как, черт побери, я его могу потерять? Он идет пешком, и он что, нас обгонит?

– О’кей, о’кей, все, черт возьми, ты права. Извини. – Ренни защелкнул ремень безопасности и начал вглядываться в фигуру метрах в двухстах пред ними. Человек шел по тротуару, придерживая рукой висевший на плече портплед, на вид очень тяжелый. – Знаешь, с тех пор, как ты сломала руку, ты стала просто настоящей стервой.

– Я не ломала руку, понял? Мне ее сломали.

– Да это все равно: ты стала просто ужасной.

Она открыла рот, но ничего не сказала. Если быть уж совсем-совсем откровенной, то он, наверное, был прав.

– Думаю, что он конечно же что-то замышляет, – сказала Джеки наконец.

Потом замедлила ход, остановила машину у обочины и выключила свет, чтобы человек отошел подальше.

– И как ты полагаешь, что он задумал? Весь в черном, портплед: кого-то грабить собрался?

– Нет, зачем ему тогда такая тяжелая сумка? С такой сумкой он ничего с собой унести не сможет. Может, это что-то вроде перевозки наркотиков? Несет товар своим посредникам?

Решив, что приятель Тычка уже достаточно удалился от них и не сможет заметить следовавшую за ним машину, Джеки снова включила фары и выехала на пустую дорогу. Она медленно поехала мимо полей, пресекла круговую развязку и выехала на Юнион-гроув.

– Знаешь, – сказал Ренни, – тут сегодня одну старушку прихватили. Она использовала маленьких детей как наркокурьеров. «Ангельская пыль», марихуана, крэк. Все что хочешь.

– Да? А может быть, наш мальчишка хочет занять это место, раз оно сегодня освободилось?

Ренни ухмыльнулся:

– Экстренный выпуск, экстренный выпуск! «В свободное от работы время полиции удалось разрушить коварные планы наркобарона из Эдинбурга!»

Джеки улыбнулась:

– Я уж как-нибудь без этого обойдусь.

Глава 40

Гимп остановился на полпути к Юнион-гроув, напротив неопрятного многоквартирного жилого дома, и внимательно осмотрел улицу, чтобы удостовериться, что за ним никто не наблюдает. Джеки включила радио, до отказа повернула ручку громкости, так что даже уши заболели и машина завибрировала: какой-то диджей из ночной смены на «Радио-1» крутил в эти ранние утренние часы танцевальную музыку – и проехала мимо, не обращая внимания на человека с громадной сумкой, набитой наркотиками. Кажется, это сработало: изогнувшись в кресле, Ренни в боковом зеркале увидел, как Гимп вытащил из кармана ключ, открыл дверь в подъезд и вошел внутрь.

– Он вошел!

– Хорошо.

Джеки выключила радио, резко развернула машину, медленно поехала к дому и встала недалеко от входа. Они сидели в темноте и наблюдали за зданием.

– Ну и что сейчас?

– Сейчас мы ждем.

В машине наступила тишина, прерываемая только гудением Ренни, фальшиво напевавшего мелодию из сериала «Эммердейл».

– Э-э… Джеки, – сказал он, закончив пение. – А разве мы не должны его задержать, пока наркота еще при нем? Ну, в смысле, если наркотиков у него не будет, за что тогда мы будем его арестовывать?

Джеки поморщилась и выругалась. Ренни был прав. Она открыла дверь и вышла на тихую ночную улицу.

– Ну, а ты чего ждешь, выходи давай.

Дом стоял темный, не видно было даже света на лестничной клетке над грязной дверью в подъезд. Чего уж тут удивительного: почти два часа ночи, все уже давно улеглись и спят в своих кроватях. Кроме Гимпа и еще кого-то, с кем он должен встретиться. Джеки хмуро взглянула на грязный гранит:

– Эта женщина, которую арестовали за наркотики… как ты думаешь, это ее дом?

Ренни пожал плечами. Тогда она щелкнула выключателем рации, висевшей на плече, и попросила у дежурной части проверить адрес старой женщины, которую арестовали за организацию детсадовского наркокартеля. Из динамика захрипел знакомый голос, и Джеки убавила громкость, чтобы Гимп не услышал. Сержант Эрик Митчел спросил ее, почему вдруг она этим заинтересовалась и почему она пользуется полицейской волной, если ее смена уже закончилась.

– А, да… – сказала Джеки, стараясь побыстрее выдумать какую-нибудь дипломатическую ложь. – Я подвозила домой сержанта Ренни, и мы увидели подозрительного человека, зашедшего в дом по Юнион-гроув. Я хотела узнать, это тот же самый адрес или нет. Я узнала в вошедшем человека, которого раньше уже арестовывали по подозрению в распространении наркотиков.

– Ты что, специально тренировалась? – задал вопрос ее собеседник. – Тут надо очень потрудиться.

– Слушайте: этот тип какой-то подозрительный, у него с собой большой портплед, и мы думаем, что он набит наркотиками. Так вы дадите мне этот адрес или нет?

Прошла минута, но сержант Митчелл все-таки подтвердил, что адрес именно тот самый. И никакого совпадения здесь нет.

– Прислать вам подкрепление?

– Нет, мы с ним справимся. Просто подготовьте бумаги на объявление благодарности в приказе, о’кей?

Сержант Митчелл ответил, что он посмотрит, чем может помочь.

Дверь в подъезд была открыта – Гимп заблокировал замок, – поэтому они беспрепятственно вошли в небольшой тамбур, и их подошвы зашуршали по коврику из кокосового волокна. Здесь было темно, и стало еще темнее, когда Ренни бесшумно закрыл входную дверь. Свет еле-еле пробивался сквозь маленькое окошко над входной дверью, но желтые уличные фонари все равно не могли справиться с темнотой. Они открыли еще одну дверь, деревянную, и на этот раз за ней оказалась одна кромешная тьма. Что-то коснулось волос Джеки, и она чуть не завопила, правда, вовремя поняла, что это была рука Ренни, который шарил перед собой в темноте.

– Какого черта ты делаешь? – зашипела она.

– Выключатель ищу, – прошипел в ответ Ренни.

– Ты что, совсем сдурел? Хочешь, чтобы все узнали, что мы здесь?

– Да я ни черта не вижу…

– Тогда заткни свою пасть и слушай!

Молчание. Постепенно откуда-то сверху начал доноситься какой-то неясный шорох. Джеки схватила Ренни за плечо и начала медленно продвигаться к лестнице. Они вскарабкались вверх по первому пролету и остановились на площадке, на которую из большого витражного окна падал слабый свет. Не так уж много, но все-таки лучше, чем ничего. Джеки посмотрела вверх, пытаясь понять, откуда доносился шум, и наконец увидела луч фонаря на самой верхней площадке и силуэт присевшего на корточки человека, который занимался чем-то очень подозрительным.

Она снова осторожно пошла вперед и уже дошла почти до следующего этажа, когда у нее под рукой скрипнули перила. Шорох наверху прекратился. Теперь было слышно только, как кровь пульсирует у нее в ушах. Затем луч света мелькнул по ступеням у них за спиной, дернулся вверх и уперся прямо в лицо Ренни. Кто-то сказал: «Твою мать!» – и началось черт знает что.

На лестнице у них над головой со звоном разбилась стеклянная бутылка, забрызгав стену чем-то, по запаху напоминавшим бензин. Джеки, набрав в легкие воздуха, завопила изо всех сил: «ПОЛИЦИЯ! СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!» – и отпрыгнула в сторону, потому что рядом с ней о перила разбилась еще одна бутылка, забрызгав лестницу и дверной коврик.

Ренни громко вскрикнул от боли, наткнулся на нее в темноте, и они оба свалились на лестничную площадку. Потом загремели ступени лестницы – на них сверху с грохотом несся Гимп. Джеки попыталась встать, но сверху на ней лежал Ренни, извергавший потоки ругательств. Она толкнула его и закричала:

– Слезь с меня, идиот!

Топ, топ, топ – и вот Гимп уже на их площадке. Джеки выбросила ногу вперед и попала ботинком в его коленную чашечку. Раздался резкий вопль, прерванный падением, глухой удар тела и стук, когда голова Гимпа начала пересчитывать ступени.

– Давай!

Джеки еще раз ударила Ренни, он свалился с нее, издав новый отчаянный вопль, завершившийся свежей порцией ругани. Она с трудом поднялась на ноги и бросилась вниз по лестнице к темной приземистой фигуре, видневшейся на фоне окна. Она врезалась в убегавшего Гимпа как раз в тот момент, когда он встал на ноги, и они оба под звон бутылок свалились в угол. Бац! Джеки ударилась головой о стену, и из глаз фонтаном брызнул фейерверк желтых искр. Она закачалась, сделала шаг назад, поскользнулась на верхней ступеньке лестницы и, едва не упав, ударилась спиной о перила. Гимп вскочил на ноги.

Джеки наугад махнула ногой, но промахнулась. А вот Гимп не промахнулся: тяжелый ботинок врезался ей в ребра, она отлетела и врезалась спиной в дверь. Господи, как больно! Она сгруппировалась в ожидании следующего удара, но его не последовало: Гимп снова бросился бежать.

Резкий свет, как будто вдруг включили солнце, ударил по глазам, и всё стало болезненно-четким. Прищурившись, она увидела Ренни, прислонившегося спиной к стене на площадке второго этажа; окровавленной рукой он держался за выключатель и ругался, не переставая.

Снова топот ног по лестнице – Гимп был почти внизу. Джеки с трудом выпрямилась, и снова резко нагнулась – рядом с ней о стену разбилась еще одна бутылка, и всё вокруг заплескала бензином.

– УБЛЮДОК! – Она рванулась вперед и застыла на месте, увидев, что было у Гимпа в руках: зажигалка «Зиппо». Волосы Джеки были насквозь пропитаны бензином!

Из раны на лбу Гимпа сочилась кровь, стекая по носу на усы. Он ухмыльнулся. И тут вселенная вспыхнула.

– О господи, как я устал! – Констебль Стив, сидя в водительском кресле своего паршивого «фиата», наклонился вперед. Скрестив руки на руле, он театрально вздохнул, потом сказал: – «Камень – ножницы – бумага»?

Логан отказался:

– Не хочу я ни во что играть, о’кей?

– Да я ведь просто так, время провести… – Они посидели молча еще целых две минуты, наконец, констебль не выдержал и выступил с новой темой: – А вы слышали про бойфренда Карен?

Логан нахмурился:

– Что за Карен, черт возьми?

– Да вы знаете – Карен Бухан. Ну, констебль. Вот такая вот высокая. Она была со мной, когда мы нашли Рози Вильямс.

Хмурое выражение на лице Логана сменилось брезгливой гримасой:

– А-а… эта.

– Да, точно. – Стив наклонился и понизил голос до заговорщицкого шепота, несмотря на то что в машине были только они двое, а на улице не было ни души. – Ходят слухи, что ее бойфренд – констебль Роберт Тейлор, но это только между нами: он от нее вовсю налево гуляет, ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Логан почувствовал прилив злорадства:

– Так ей и надо.

– Да, она корова в каком-то смысле. Знаете, он этими делами в доках занимался. На самом деле! Вы можете в это поверить? Я говорил Джеки, я говорил…

Потом он еще что-то говорил, но Логан отключился и только молча смотрел в окно на темный беззвучный дом. Конечно, здорово, что все ему помогают, но в основном это просто громадная трата времени. Еще полчаса, и он прикажет всем сворачиваться. Завтра он поговорит с Инщем и…

– В доме Тычка над входной дверью загорелся свет.

Стив продолжал разговаривать сам с собой, поэтому Логану пришлось толкнуть его локтем в ребра.

– Ой! Это за что?

– Что-то начинается. – Он показал на дом, из которого быстрыми шагами вышел Тычок, прижимая к уху мобильный телефон.

Сазерленд подошел к серебристому «мерседесу», стоявшему рядом с домом, и прыгнул за руль. Машина взревела, промчалась по подъездной дорожке и понеслась прочь от дома. Выругавшись, констебль Стив с третьего раза завел свой раздолбанный «фиат» и поспешил за Тычком, стараясь не обнаруживать своего присутствия.

– Как вы думаете, что за муха его укусила? – спросил Стив, когда Тычок проскочил светофор на Спрингфилд-роуд на красный свет.

– Понятия не имею…

Но чем бы это ни было, ничего хорошего это не предвещало.

Синие языки пламени неслись по лестнице, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку и на пропитанный бензином ковер. Джеки развернулась и побежала наверх, стараясь опередить пламя. Позади нее мерцающим желтым пламенем взорвалась стена, как раз в том месте, куда ударилась последняя бензиновая бомба. Завитки черного дыма окутали следующий пролет, спиралями поднимаясь к потолку. Она затормозила на площадке второго этажа, где Ренни уже колотил в дверь ближайшей квартиры и орал:

– Откройте ради всего святого!

– Выбивай ее! – завопила Джеки.

Ренни отошел на пару шагов назад и вмазал ботинком в деревянную дверь. Рама задрожала, но дверь так и осталась стоять на своем месте.

– Еще раз!

На этот раз дверь рухнула внутрь, прихватив с собой добрую половину дверной рамы. Сзади ударила волна невыносимого жара, краска на площадке начала вздуваться пузырями, сверху закапал, а потом потек расплавленный пластик от ковра на лестничной клетке. Дым быстро заполнял лестничный колодец. Густые, черные, раздиравшие легкие клубы дыма воняли бензином и горящим нейлоном. Они ворвались в квартиру. Внутри кто-то, не переставая, вопил: «Грабят!» Индикатор дыма наконец распознал геенну огненную и добавил свое пронзительное пиканье к крикам, ругани и реву пламени.

Джеки, сорвав с плеча рацию, начала вызывать пожарных и «скорую помощь» и вбежала вслед за Ренни в ближайшую комнату. Вопли перешли в неразборчивый визг. Спальня с двумя кроватями: в одной старуха прижимает к груди одеяло, рядом на тумбочке лежит вставная челюсть; с другой старик вскочил на ноги и угрожающе размахивает палкой, из штанов полосатой пижамы выглядывает морщинистый член.

– Мы полиция, ты, глупый говнюк! Есть еще кто в квартире?

Старик опустил свою домодельную дубину и покачал головой.

– А в соседней?

– Мистер и миссис Скотт. – Он закашлялся: дым уже начал просачиваться в комнату. – У них маленькая дочка и собака…

Ренни выругался.

– Открывайте это окно! – сказал он командным голосом. – Скидывайте вниз матрас, спускайте вниз жену и спускайтесь сами. Констебль Ватсон вам поможет.

Он повернулся, распахнул дверь спальни и выскочил в прихожую, захлопнув за собой дверь.

Джеки в это время скороговоркой передавала по рации в дежурную часть приметы напавшего на них мужчины, просила схватить ублюдка и выбить из него дерьмо. Она так и не поняла, куда собрался Ренни, а потом уже было слишком поздно.

– Ренни! Ренни, тупой ублюдок!

Но времени уже не было. Оставалось только надеяться, что он знал, что делал. Она присоединилась к старику, трудившемуся над закрытым наглухо окном: они рвали и тянули раму, пока она не поддалась со скрипом, как больной артритом сустав. Двуспальный матрас вывалился на улицу и, перевернувшись в падении, оставил одеяло на спутниковой тарелке. Старик выглянул из окна и с сомнением посмотрел на четырехугольник из поролона и пружин. Хоть квартира и была на втором этаже, но все равно до земли было очень далеко.

Джеки схватила его за руку и подтолкнула к открытому окну:

– Давайте, вам нужно идти первым. Потом я спущу вашу жену, и вы ее примете, хорошо? – Теперь ей нужно было кричать: рев пламени заглушал все вокруг, кроме непрестанного пронзительного визга пожарной сигнализации.

Старик помедлил, и она еще раз взглянула через подоконник на растерзанный матрас внизу на земле, метрах в пяти.

– Не волнуйтесь, – соврала она, – все будет хорошо.

– Не надо меня так опекать, черт возьми…

Старик осторожно вылез из окна, опустился на руках вниз, насколько смог, и, разжав пальцы, пролетел последние метра полтора и, чертыхаясь, свалился на матрас. Старуха оказалась и более нервной, и более тяжелой, но Джеки все-таки умудрилась вытолкнуть ее из окна; приземляясь на матрас, она едва не раздавила своего мужа, пытавшегося ее «принять».

Внутри здания что-то взорвалось, отчего дверь в спальню вздрогнула и задребезжала. Откуда-то издалека донеслось слабое завывание сирен. Джеки сделала глубокий вдох и прыгнула.