Текст книги "Опоссум Шрёдингера. Смерть в мире животных"

Исследования-наблюдения тем полезнее и надежнее, чем шире объем выборки, то есть чем больше число изучаемых особей, разнообразие зафиксированных форм поведения и общая продолжительность изучения популяции. При этом этологи иногда могут стать свидетелями отдельных случаев особенно выделяющегося, странного или необычного поведения и решают задокументировать их и опубликовать об этом статью. Тогда мы говорим, что этолог использует третий метод исследования разума животных – анекдотический.

Анекдотический метод – это ситуативное описание спонтанно наблюдаемого поведения одного животного или группы. Этот метод схож с методом наблюдения, так как основан не на манипуляциях с внешней средой, а на простом мониторинге. Однако анекдотический подход не диктуется намерением изучить конкретное явление в некой популяции, а состоит в фиксации поведения, наблюдаемого случайно.

Как вы можете догадаться, при изучении разума животных этот метод менее надежен, поскольку не обеспечивает никакого контроля над факторами, способными повлиять на изучаемые повадки, а также допускает возможность серьезных ошибок в их интерпретации, особенно если они не наблюдались ранее. И все же это тоже важный метод, поскольку он может открыть новые направления исследования или поставить под сомнение то, что нам было известно о конкретном виде до сих пор.

Психологи Люси Бейтс и Ричард Бирн перечислили ряд критериев, которые обеспечили бы этому виду исследований бóльшую надежность. Во-первых, важно, чтобы наблюдение и описание поведения осуществлял специалист. Это как никогда очевидно в эпоху интернета, когда множество вирусных роликов с животными, делающими странные вещи, то и дело неверно трактуются широкой аудиторией.

Пример тому – видеоролик, записанный в океанариуме, где белуха взаимодействует с детьми, смотрящими на нее через стекло. Белуха то и дело подплывает к ним с открытой пастью, будто дразня их, а дети реагируют на каждое ее приближение, давясь от смеха[27]27
  Видеозапись доступна по ссылке: .


[Закрыть]. Большинство людей, посмотревших видео, поняли поведение белухи так же, как и дети, и решили, что белуха с ними играла. Однако, как отметила специалист по китообразным Лори Морино, белуха вела себя агрессивно, а то, что могло показаться игрой, на самом деле было формой угрозы, вероятно, вызванной желанием остановить нескончаемые детские крики и удары по стеклу[28]28
  Messenger S. Why this video of a beluga whale ‘playing’ with children is actually very sad // The Dodo. 2014. August 22. URL: https://www.thedodo.com/why-this-video-of-a-beluga-wha-685343078.html (дата обращения: 16.12.2020).


[Закрыть]. Поэтому очевидно, что гораздо лучше, если такие случаи будут интерпретировать эксперты, специализирующиеся на отдельных видах животных, а не одноклассники из общего чата в вотсапе.

Во-вторых, отмечают Бейтс и Бирн, важно, чтобы поведение животного было записано на видео или сфотографировано. Если это невозможно, сразу после столкновения с необычными повадками нужно сделать записи, стараясь придерживаться как можно более объективных формулировок и не добавляя ничего сверх того, что реально наблюдалось. В публикации же об увиденном случае нельзя добавлять ничего, что не было упомянуто в изначальных записях. Дело в том, что человеческая память небезупречна и склонна к фантазии (верите вы или нет, но бóльшая часть того, что вы помните, в реальности происходило не так, как вам кажется). Соблюдать это требование важно еще и потому, что истории о таких случаях обычно описывают совершенно неожиданные формы поведения, и поэтому исследователь должен быть осторожен и не полагаться на свою память.

Наконец, для оценки отслеживаемого поведения необходимо, чтобы его подтвердили разные исследователи в разных ситуациях. Наблюдение одного этолога ненадежно, и его трудно интерпретировать. То же самое наблюдение, сделанное несколькими людьми в разные моменты, гораздо более валидно, а также дает больше информации, которая поможет в интерпретации собранных данных. Поэтому анекдотические исследования часто публикуются в виде сборника наблюдений, сделанных несколькими людьми.

В числе наиболее известных – сборник, опубликованный Эндрю Уайтеном и Ричардом Бирном, в котором описаны случаи, собранные различными исследователями и указывающие на то, что приматы способны намеренно обманывать других[29]29
  Whiten A., Byrne R. W. Tactical deception in primates // Behavioral and Brain Sciences. 1988. 11 (02). P. 233–244.


[Закрыть]. Среди прочих там изображен случай с шимпанзе, ухаживавшим за самкой, который при внезапном появлении доминантного самца скрыл руками свою эрекцию. Рассказывается о случае, когда горилла, увидев на дереве вкусный фрукт, остановилась и притворилась, что умывается, пока члены ее семейства не прошли мимо и она не осталась с фруктом наедине. Есть в сборнике и такой случай: бабуин, убегавший от других обезьян, которые хотели его поколотить, вдруг выпрямился и сделал вид, что с интересом смотрит вдаль, будто заметил какую-то опасность – хотя на самом деле ее там не было, – и таким образом отвлек своих преследователей.

Этот бабуин, безусловно, заслуживает громких аплодисментов.

В другом коллективном исследовании Люси Бейтс с коллегами провели анализ и категоризацию всех случаев, указывающих на способность африканских слонов сопереживать другим и проявлять альтруизм[30]30
  Bates L. A. et al. Do elephants show empathy? // Journal of Consciousness Studies. 2008. 15 (10–11). P. 204–225.


[Закрыть]. Среди всех примеров, собранных в течение нескольких лет, они обнаружили 17, в которых две или более особи объединялись в коалиции против другой; также были зафиксированы 29 случаев защиты детенышей, в том числе когда слоны отпугивали хищника, вмешивались, чтобы остановить драку между детенышами, или не давали им оказаться в опасном месте; 129 случаев, когда слоны утешали расстроенную особь; 21 случай проявления заботы о слоненке, разлученном с матерью; 22 случая с детенышами, которых сопровождали до воссоединения с семьей; 28 случаев оказания помощи малышам, испытывающим трудности с передвижением. Еще в трех случаях особи помогали избавиться от посторонних предметов: в первом из них один самец вытащил из тела другого дротик с транквилизатором, во втором подросток рассматривал копье, воткнувшееся в поясницу другому слону, а в третьем слониха вытащила мусор изо рта своего слоненка. Последние наблюдения особенно удивительны, поскольку слоны часто переносят растительность, приставшую к их телу, и никогда не снимают ее друг с друга.

Такие сборники делают идею, что обман и альтруизм свойственны не только человеку, более правдоподобной. Они заставили ученых более серьезно отнестись к случаям, когда животные проявляют такое поведение, и послужили поводом для более систематических лабораторных исследований.

После этого краткого обзора методов изучения разума и повадок животных мы лучше понимаем, почему сравнительная танатология особенно уязвима для антропоморфизма.

Поскольку в центре внимания сравнительной танатологии находятся реакции животных на смерть, эта дисциплина по определению полагается на случайности. Дело в том, что смерть животных в природе, как правило, невозможно предсказать, и существуют очевидные этические и экологические основания, не позволяющие исследователям намеренно провоцировать такие случаи, чтобы посмотреть, как отреагируют другие особи в группе. Поэтому большинство опубликованных статей в этой области представляют собой хронику ситуаций, зафиксированных случайно: описаны, например, смерть животного после падения с дерева, мать, несущая на себе мертвого детеныша, случай инфантицида и т. д.

В этой сфере все-таки было проведено несколько экспериментальных исследований и предложено несколько других, но в целом они вызывают серьезные вопросы этического характера. Например, Колин Аллен и Марк Хаузер, отталкиваясь от знания о том, что самки приматов эмоционально связаны со своими детенышами, а также способны узнавать других особей по голосам, предложили использовать скрытые громкоговорители для воспроизведения криков умерших малышей обезьян, чтобы изучить реакцию матерей[31]31
  Allen C., Hauser M. D. Concept attribution in nonhuman animals: Theoretical and methodological problems in ascribing complex mental processes // Philosophy of Science. 1991. 58 (2). P. 221–240.


[Закрыть]. Достаточно вообразить подобный эксперимент с людьми, чтобы понять степень жестокости такого предложения. Андре Гонсалвес и Дора Биро также предлагали провести серию экспериментов, в рамках которых животным показывали бы чучела, подающие двусмысленные сигналы жизни и смерти. К примеру, предлагалось демонстрировать особей, которые двигаются, но при этом пахнут путресцином или обезглавлены. Помимо того что это просто жутко звучит, очень сложно предсказать, какое влияние такие эксперименты могут оказать на испытуемых животных[32]32
  Gonçalves A., Biro D. Comparative thanatology, an integrative approach: exploring sensory / cognitive aspects of death recognition in vertebrates and invertebrates // Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences. 2018. 373 (1754). P. 20170263.


[Закрыть].

Трудно проводить и наблюдательные исследования реакций животных на смерть, поскольку, как уже сказано, сам феномен в природе происходит случайно, что осложняет систематическое отслеживание реакций на смерть в рамках конкретной популяции. И все же некоторые подобные исследования проводились в популяциях с высокой смертностью. К примеру, Юкимару Сугияма с коллегами в течение девяти лет систематически изучали реакции самок одного вида японских макак на смерть детенышей; в их популяции уровень младенческой смертности достигал 21,6 %[33]33
  Sugiyama Y. et al. Carrying of dead infants by Japanese macaque (Macaca fuscata) mothers // Anthropological Science. 2009. 117 (2). P. 113–119.


[Закрыть]. Однако исследования такого рода встречается редко, поскольку наблюдения, как правило, требуют огромного количества времени и ресурсов, и поэтому для изучения обычно выбирают явления, связанные с меньшей неопределенностью.

Можно утверждать, что бóльшая часть опубликованных статей в области сравнительной танатологии выполнена в рамках анекдотического метода. Анекдотический метод, в свою очередь, в наивысшей степени подвержен влиянию антропоморфизма: полагаясь на маленькую выборку и не имея экспериментального контроля, который помог бы правильно интерпретировать результаты, ученые больше склонны толковать наблюдаемое поведение через призму человеческого мировосприятия.

Дело усугубляется тем, что большинство статей в этой области публикуют авторы, не занимающиеся исключительно танатологией: обычно это биологи, изучающие конкретную популяцию в связи с вопросом, не касающимся смерти, и решившие рассказать о случае, который им довелось наблюдать. Так было, например, в истории Талекуа. В сравнительной танатологии работает очень мало специалистов – отчасти из-за того, что это молодая дисциплина, отчасти же из-за очевидных методологических сложностей. Это тоже усиливает опасность антропоморфизма: чем меньше специалистов среди авторов танатологических исследований, тем более они будут склонны к ошибочной интерпретации наблюдаемого поведения.

Вдобавок ко всему риск антропоморфизма усиливается тем, что смерть имеет для нас большое эмоциональное значение. Это явление, к которому нам трудно относиться отстраненно – и потому, что мы ассоциируем его с очень травмирующим жизненным опытом, и потому, что оно связано с нашими самыми глубокими экзистенциальными страхами. Поэтому всегда присутствует вероятность проецирования наших собственных чувств на животных: мы не можем не видеть человеческие эмоции в их поведении, как произошло в случае с Талекуа.

Из-за всех этих рисков о танатологическом поведении животных обычно сообщают как можно более сдержанно и избегают слов, имеющих сугубо человеческую семантику, как, например, горе или понятие смерти. Таким образом пытаются компенсировать любое антропоморфное искажение, которое может исказить интерпретацию повадок животных.

Воздерживаться от антропоморфизма разумно и важно для изучения разума животных, однако существует еще два опасных типа ментальных искажений, которым обычно уделяется гораздо меньше внимания. Это антропектомия и антропоцентризм. Давайте разберемся, что представляет собой антропоморфизм и чем он отличается от этих двух явлений.

Строго говоря, антропоморфизм – это приписывание чему-то или кому-то человеческих качеств. Так, мы можем сказать, что христианский Бог – бог антропоморфный, поскольку имеет облик человека (хотя христианские догматы постулируют ровно обратное и утверждают, что это мы созданы по образу и подобию Господа). Можно также сказать, например, что известные «бельмесские лица»[34]34
  Изображения, проступившие на бетонном полу частного дома в муниципалитете Бельмес-де-ла-Мораледа (Андалусия, Испания) в 1971 году. Жители дома сочли их человеческими портретами. – Прим. ред.


[Закрыть] являются антропоморфными (или, по крайней мере, нас хотят в этом убедить). В самом буквальном этимологическом смысле антропоморфизм не является ни чем-то хорошим, ни чем-то плохим: это всего лишь склонность приписывать человеческие качества некой конкретной сущности.

Однако в сравнительной психологии и этологии этот термин обычно используется иначе. Когда ученый обвиняет нас в антропоморфизации поведения животного, он имеет в виду, что мы не только интерпретируем поведение этого животного с человеческой точки зрения, но и совершаем при этом ошибку. Антропоморфизация Талекуа – это не просто приписывание ей человеческих качеств: это приписывание ей свойств, которыми она не обладает.

Хотя термин широко используется в указанных дисциплинах, мы имеем дело с проблемным понятием, ведь оно как бы предполагает, что все человеческие качества свойственны исключительно человеку. Но это, конечно, не так, и не только потому, что у нас есть общие с другими животными морфологические и физиологические особенности (например позвоночник, такие органы, как сердце и легкие, гормоны и т. д.), но и потому, что многие психологические способности, которые издавна считались сугубо человеческими (например использование орудий, обман или альтруизм), часто обнаруживаются у представителей других видов.

В прошлом мы много раз ошибались, думая, что определенные способности свойственны только человеку. Поэтому философы Кристин Эндрюс и Брайан Хасс посчитали, что необходим термин для обозначения этой ошибки, который дополнил бы понятие антропоморфизма. Они предложили свой вариант – антропектомия[35]35
  Andrews K., Huss B. Anthropomorphism, anthropectomy, and the null hypothesis // Biology and Philosophy. 2014 29 (5). P. 711–729.


[Закрыть]. Это своего рода антропоморфизм наоборот. Если антропоморфизм – это приписывание животному черт, типичных для человека, то антропектомия – ошибочное отрицание наличия у животного таких черт.

Термин Эндрюс и Хасса важен потому, что предлагает считать антропектомию столь же серьезной ошибкой, что и антропоморфизм. Так, если бы мы приписывали Талекуа обладание понятием смерти или говорили, что она скорбит, и оказались бы неправы, это бы означало, что мы антропоморфизировали косатку. Но если бы мы сказали, что у Талекуа нет понятия смерти или что она не скорбит, потому что эти черты свойственны только человеку, и опять-таки оказались бы неправы, это значило бы, что мы совершили по отношению к Талекуа ошибку антропектомии. Обе ошибки одинаково серьезны, и нет причин бояться одной из них сильнее, чем другой. Они обе предлагают ложное описание реальности. Поэтому, хотя представители сравнительной танатологии резонно опасаются антропоморфизма, им также следует избегать антропектомии.

Антропоморфизм следует отличать и от антропоцентризма, который в общих чертах представляет собой предубеждение, что наш вид – пуп земли. Антропоцентризм – это склонность считать, что поскольку для нас нет ничего важнее нас самих, то, следовательно, нет ничего важнее нас в принципе.

Антропоцентризм может по-разному проявляться в разных сферах. К примеру, большинство наших городов устроены с антропоцентрической точки зрения: мы систематически игнорируем множество животных, с которыми делим пространство. Это не только домашние питомцы (которые, как правило, тоже не особенно учитываются), но и тысячи видов диких животных, которые обитают в городской среде и приспособились к ней: крысы, тараканы, голуби, воробьи, белки, мыши и т. д.

В науке антропоцентризм тоже дает о себе знать разными способами. Распространено представление о том, что наука оперирует только объективными данными о мире, однако правда в том, что, как и всякая человеческая деятельность, она подвержена воздействию наших предрассудков и ценностей. Темы, которые выбираются для изучения, которые получают финансирование и которым с наибольшей вероятностью будут посвящены публикации, не случайны, а обусловлены человеческими интересами. Поэтому и необходимость изучения разума и поведения животных часто обосновывается какой-нибудь ценностью для людей. Например, говорят, что это приближает нас к выяснению эволюции наших психологических способностей или к пониманию того, что именно отличает наш разум от разума представителей других видов.

Сравнительная танатология тоже не защищена от влияния человеческих ценностей. В рамках этой дисциплины изучение поведения и реакций животных на смерть часто обосновывается стремлением открыть эволюционное происхождение наших собственных погребальных практик и взглядов на смерть. Это законный интерес, однако следует отметить, что вопрос необязательно становится более животрепещущим только тогда, когда его можно четко связать с нами и нашими ценностями. Может быть, вам, дорогой читатель, вопрос о том, как переживают и понимают смерть животные, интересен сам по себе, вне зависимости от того, чтó ответ на него может нам рассказать о нас самих? Если это так – добро пожаловать в клуб.

Также важно подчеркнуть, что изучение повадок других животных не обязано давать нам подсказки об эволюции наших собственных способностей, даже если речь идет о видах, очень близких к нашему, таких как большие человекообразные обезьяны. Шимпанзе, бонобо, орангутаны и гориллы не являются «менее эволюционно развитыми» людьми. У нас общий предок, но мы никогда в нашем эволюционном прошлом не были ни шимпанзе, ни бонобо, ни орангутанами, ни гориллами. А значит, исследование их разума, хотя оно и может рассказать нам что-то о нашей эволюции, не является окном в нашу эволюционную историю.

Антропоцентризм – это искажение, из-за которого мы считаем себя альфой и омегой вселенной, но он также может быть уподоблен очкам, через которые мы смотрим на мир и которые в значительной мере определяют нашу точку зрения. Такой антропоцентризм неявно присутствует в значительной части исследований по сравнительной психологии. Они не просто пытаются ответить на научные вопросы с учетом наших интересов, но сами их методологии демонстрируют, как нам трудно отказаться от нашего человеческого способа видения мира.

Давайте рассмотрим в качестве примера знаменитый тест с зеркалом. Этот эксперимент был разработан Гордоном Гэллапом и используется для определения способности животных узнавать самих себя, которая является признаком одной из форм самосознания[36]36
  Gallup G. G. Chimpanzees: Self-recognition // Science. 1970. 167 (3914). P. 86–87.


[Закрыть]. В оригинальном эксперименте в клетку с несколькими шимпанзе помещали зеркало. Сначала обезьяны реагировали на свое отражение как на другого шимпанзе, воспроизводя социальные формы взаимодействия, такие как вокализации или угрозы. Однако по прошествии нескольких дней эти реакции прекратились, и шимпанзе начали вести себя так, будто узнают в зеркале самих себя. Они стали пользоваться им, чтобы рассматривать или чистить части тела, к которым обычно не имеют зрительного доступа, например нос, полость рта или анус.

Чтобы проверить гипотезу о том, что они узнавали себя в отражении, Гэллап решил пойти немного дальше. Обезьян усыпили и сделали им на лбу пометку красной краской. Пока они спали, из клетки зеркало убрали. Когда шимпанзе очнулись, они ничего не заметили и продолжили вести себя как обычно. Но их спокойствие резко ушло, когда зеркало вернули на место: они начали настойчиво трогать метку, будто удивляясь, что это за чертовщина у них на морде. По сути, это доказывало, что они узнают себя в зеркале. Гэллап истолковал результаты эксперимента как свидетельство наличия у этого вида определенной формы самосознания.

Успешное прохождение теста с зеркалом показывает, что субъект научился пользоваться зеркалом, что довольно непросто, и как минимум способен узнавать себя. Однако животное может «провалить» этот тест по причинам, вовсе не связанным с отсутствием самосознания: просто потому, что это животное – не человек. Например, гориллам обычно не удается успешно пройти тест, поскольку они, как правило, избегают зрительного контакта с другими представителями своего вида: у них это считается угрозой[37]37
  Shillito D., Gallup G. G., Beck B. Factors affecting mirror behaviour in Western lowland gorillas, Gorilla gorilla // Animal Behaviour. 1999. 57 (5). P. 999–1004.


[Закрыть]. Поэтому, возможно, они не уделяют зеркалу достаточно внимания, чтобы понять, что отражение в нем согласуется с их собственными движениями.

Другие животные могут не справиться с этим тестом из-за того, что, в отличие от нас, не полагаются преимущественно на визуальные источники информации. Например, собаки не могут пройти тест с зеркалом, но успешно проходят аналогичный тест на обоняние[38]38
  Horowitz A. Smelling themselves: Dogs investigate their own odours longer when modified in an ‘olfactory mirror’ test // Behavioural Processes. 2017. 143. P. 17–24.


[Закрыть]. В рамках такого теста им представляют образцы мочи других собак и их собственной; оказалось, что на обнюхивание собственной мочи собаки тратят меньше времени. Причем если к образцу собственной мочи испытуемых добавляли некий необычный запах, их интерес к ней возрастал. Это говорит о том, что они могут различать собственный запах, что также можно назвать одной из форм узнавания себя.

Несмотря на указанные проблемы, тест с зеркалом обычно считается золотым стандартом в изучении самосознания животных. Это следствие антропоцентрической точки зрения, из-за которой нам трудно допустить, что другие животные могут узнавать самих себя главным образом через другие органы чувств. Мало того, тест с зеркалом также предполагает, что испытуемых животных в каком-то смысле заботит их внешний вид, поскольку что-то подобное необходимо, чтобы мотивировать манипуляции с меткой, нарисованной на лбу. При этом совсем не очевидно, что других животных волнует их внешность. Интересуются они ей или нет, зависит от их эволюционной истории и конкретной экологии.

Например, недавнее исследование показало, что представители одного из видов рыб-чистильщиков способны пройти зеркальный тест[39]39
  Kohda M. et al. If a fish can pass the mark test, what are the implications for consciousness and self-awareness testing in animals? // PLOS Biology. 2019. 17 (2). P. e3000021.


[Закрыть]. Поначалу никто не ожидал ничего подобного от обычной рыбки, однако если знать, как представители этого вида ищут еду, результаты уже не так удивляют. Чистильщики питаются паразитами, которых они отыскивают взглядом на чешуе других рыб. Во время теста на голове рыбы ставили отметину, похожую на такого паразита по размеру, цвету и форме. В отсутствие зеркала рыбки игнорировали отметину, но как только перед ними ставили зеркало, они терлись телом о дно, пытаясь от нее избавиться. Для этих рыб такая метка заслуживает внимания, но это необязательно относится ко всем животным. Возможно, для других неожиданный запах собственной мочи или кожи гораздо интереснее и требует большего внимания, чем грязное пятнышко на лбу. То, что нам трудно это понять, лишь указывает на те антропоцентрические очки, через которые мы смотрим на мир.

В сравнительной танатологии антропоцентризм проявляется похожим образом, когда человеческий опыт смерти принимается в качестве всеобщего образца, с которым мы должны сравнивать всякую реакцию животных на нее. Так, мы можем, с одной стороны, выделить интеллектуальный антропоцентризм – допущение, что единственный полноценный способ понимания смерти принадлежит человеку. С другой стороны, можно говорить об эмоциональном антропоцентризме, который заключается в предположении, что только люди владеют уникальным набором эмоциональных реакций на смерть[40]40
  Разница между интеллектуальным и эмоциональным антропоцентризмом ранее была сформулирована в: Monsó S., Osuna-Mascaró A. J. Death is common, so is understanding it: the concept of death in other species // Synthese. 2020. DOI: 10.1007/s11229-020-02882-y.


[Закрыть]. В двух следующих главах я подробно рассмотрю эти две формы антропоцентризма и покажу, что можно сделать, чтобы от них освободиться.

Итак, мы подошли к концу главы, в которой были разобраны искажения, угрожающие сравнительной танатологии. Методология и предмет изучения этой дисциплины делают ее особенно уязвимой перед антропоморфизмом. Навязчивое желание избежать этого искажения повышает риск антропектомии, а у нас нет причин опасаться этой ошибки меньше, чем антропоморфизма. Серьезную опасность представляет собой и антропоцентризм, поскольку это тонкое искажение, которое, однако, может серьезно повлиять на методы изучения и на сам выбор явлений, попадающих в поле зрения ученых. Поэтому ту же меру осторожности, которую обычно проявляют ученые, чтобы избежать антропоморфизма, следует соблюдать и для того, чтобы не поддаться соблазнам антропектомии и антропоцентризма. При толковании таких случаев, как случай Талекуа, мы должны быть уверены, что не только не приписываем животным лишнего, но и не лишаем их необходимого.