Текст книги "Фуршет с трагическим финалом (сборник)"

Глава 6

Она приехала в кафе, устроилась за свободным столиком под широким светлым зонтом и, заказав бутылку минеральной воды, стала ждать появления Михаила. Он подъехал минут через десять, извинился за опоздание и присел напротив. С радостью угостившись предложенной Ларисой минералкой, спросил:

– Так о чем вы хотели поговорить? Времени, к сожалению, у меня немного.

– Понимаю, – кивнула Лариса. – Поэтому буду говорить напрямую. Скажите, вы не в курсе, есть ли у Инги Ростовцевой любовник? Или любовники?

– Ну, если и есть, то уж мне она об этом не докладывала, – хмыкнул Михаил и добавил язвительно: – Я теперь для нее человек третьего сорта, совсем забыла, как раньше пиво вместе пили…

– Я обратилась с этим пикантным вопросом именно к вам как раз потому, что вы знаете ее с детства, – пояснила Лариса. – Мне об этом мать Игоря рассказала. Вот я и подумала, что она могла быть с вами откровенна…

– Она, кажется, ни с кем не бывает откровенна, – сказал Михаил в сторону.

Он закурил сигарету, сделал несколько длинных затяжек и посмотрел на Ларису задумчивым взглядом.

– Если вы хотите знать, что я сам думаю об этом, – сказал он наконец, – то я считаю, что не было у нее никого. Она производит впечатление бабенки, которой вообще мужики не нужны. Она собой переполнена. Вот так.

– Это мнение основывается только на ваших предположениях или на фактах? – уточнила Лариса.

– И на том, и на другом. На первом, пожалуй, больше. Да, я знаю ее давно. И уже тогда она была холодной. С Костиком два года встречалась, так у них даже не было ничего такого… Конечно, времена были не те, но все же другие девчонки, более продвинутые, плевали на общественное мнение и спали со своими парнями. Не все, конечно. А Инге на общественное мнение всегда было плевать, но она все равно недотрогу из себя строила. Я думаю, что она девственность свою просто продать хотела подороже, вот и все. Если бы Костика не пришили, она бы все равно его бросила.

– Что? – Ларису аж передернуло. – Вы сказали – пришили?

– Ну, убили, – грубовато поправился Михаил. – Суть-то от этого не меняется.

Для Ларисы это обстоятельство явилось открытием. Ведь Ольга Константиновна Ростовцева употребила слово «умер», когда рассказывала о Косте. А Лариса не потрудилась выяснить, отчего именно умер, считая эти подробности не относящимися к делу, которым она занимается. А так ли уж это не имеет значения?

Еще не будучи уверенной в том, что идет по верному следу, Лариса спросила:

– А как именно его убили? Кто и за что?

– А кто его знает! – пожал плечами Михаил. – Я-то и сам не знал об этом долгое время, в курсе, поди, что на зону я попал… А когда вышел, рассказывали мне, нашли его однажды мертвым на стройке недалеко от нашего дома, с ножевым ранением. Сам ножик так и не обнаружили. Это как раз в тот день было, когда я… Ну, в общем, на грабеж решился. Взяли меня прямо на месте – и привет! Семь лет отмотал. Так что больше ничего сказать не могу.

– Понятно… – тихо ответила Лариса, думая, что нужно непременно попросить Карташова поднять то старое дело и выяснить все подробности.

– И что же, убийцу так и не нашли? – на всякий случай спросила она.

– Не-а, – помотал головой Полубейцев. – Скорее всего кто-нибудь по пьяному делу… Костя иногда любил задираться на улице. Выпьет – и пошел куролесить, тот ему не так посмотрел, этот не так прошел. Ну, в общем, вы понимаете, да?

Лариса понимающе кивнула.

– А тут нарвался, наверное, на каких-нибудь быков. И – привет… Уже на том свете, – закончил мысль Михаил.

– А откуда он шел, этот Костя, и куда?

Полубейцев пожал плечами.

– Я не в курсе. Это так давно было, к тому же узнал-то я об этом недавно. А тогда – ведь меня самого… – он тяжело вздохнул, – замели.

– А с кем можно поговорить по поводу Кости? – осторожно спросила Лариса.

Полубейцев еще раз пожал плечами.

– А какое это имеет отношение к тому, что случилось сейчас? – спросил он. – Впрочем… Можете попробовать встретиться с отцом Кости. Но, предупреждаю, он – алкаш.

– Ничего страшного, – тут же парировала Лариса, почему-то вспомнив сразу о Котове. – Эта категория граждан мне хорошо знакома.

– Да? – недоверчиво переспросил Михаил, глядя на представительный прикид собеседницы. – В таком случае можете записать адрес.

Он полез в записную книжку и продиктовал Ларисе адрес отца Константина Аверьянова.

– Мать у него умерла, вскоре после его смерти, – пояснил Полубейцев. – А батек пил всегда. Сколько его помню – всегда.

Лариса решительно отодвинула пластиковый стул, взяла свою сумочку и, попрощавшись с Михаилом, пошла к своей машине. Она решила немедленно поговорить с Николаем Ивановичем Аверьяновым, отцом Кости.

После того, как она пришла к выводу, что киллер метил именно в Ростовцева, ей необходимо было найти мотив этого убийства. Пока что он не просматривался, поэтому она и заинтересовалась этим давним делом. В ее дальнейшие планы входила встреча с Карташовым, которого Лариса намеревалась попросить поднять дело об убийстве Константина Аверьянова, а также разговор с вдовой Игоря Ростовцева, которая, если вспомнить рассказ матери Игоря, когда-то встречалась с этим самым Костей. И не кроется ли здесь разгадка нынешних событий?

* * *

Увы, Николай Иванович Аверьянов оказался на редкость бестолковым собеседником. Голос его, пронзительный и даже, можно сказать, визгливый, Лариса услышала как только вошла во двор, объединявший два одноэтажных дома старой постройки.

– Ва-ля! Ва-ля! Ва-ля!

Этот призыв, повторенный трижды, несся из открытого окна, завешенного марлей. Сначала он прозвучал жалобно, потом настойчиво, а затем просто агрессивно. Кричаще. А затем:

– Дай! Дай! Ва-ля, е… твою мать!

А в ответ слышался женский крик:

– Нет! Нет! Нет! Нет у меня!

И этот ответ тоже был выполнен на пределе возможностей голосовых связок.

Но Николай Иванович был не из тех, кто так легко сдается. Он продолжал, словно исполняя негритянский госпел, взывать к милости женщины. В его молитве было только два слова: «Валя» и «Дай!». Уже потом Лариса выяснила, что Валя – это сожительница Николая Ивановича, а слово «дай» было обращено к запасам спирта, который якобы должен был быть у Вали.

К моменту, когда Лариса ступила на порог обшарпанного крыльца квартиры Аверьянова, истошным криком алкоголика уже заинтересовались соседи. Молодой парень со спортивной фигурой угрожающе приближался к крыльцу. Немного погодя появилась Валя, которая продолжала кричать в глубь квартиры о том, что у нее «нет, и все! Замучил, окаянный!» Потом появился и сам виновник перепалки. В линялых семейных трусах, пожилой мужик с всклокоченными седыми вихрами и испитым лицом, с абсолютно бешеным взглядом выцветших серых глаз вывалился на крыльцо.

– Ты чо орешь? – спокойно бросил ему парень.

– А чо? – хрипло, с вызовом набычился на него Аверьянов.

– Ты чо орешь? – повторил вопрос парень, приблизившись к Аверьянову ближе и добавив угрожающих интонаций.

– Ничо, – пошел на попятную Аверьянов.

– Ничо? – уточнил парень с недоверием.

– А чо?

После некоторой паузы сосед, видимо, подумал, что нужно выдать некое резюме этому содержательному диалогу, и уже более миролюбивым тоном изрек:

– Ну и все!

Аверьянов же развел руками и тут обратил внимание на Ларису. Как ни был он пьян, но тут же сообразил, что Лариса по какой-то пока непонятной ему причине пришла по его душу, а ее цивильный вид сразу же пробудил в алкаше рефлекс попросить денег. Взаймы, разумеется. И, разумеется, не отдать. Но это потом, а сейчас нужно было взять. Поэтому Аверьянов попытался изобразить на своем лице подобие гостеприимной и доброжелательной улыбки. Он даже забыл о своей молитве из двух слов, равно как и о Вале, которая, ворча, скрылась в деревянном наружном строении, находившемся в глубине двора.

– Здра-асьте! – улыбаясь во всю ширь щербатым ртом, поприветствовал он Ларису.

Та сдержанно ответила и строго спросила:

– Николай Иванович?

– Дык это… Да, я, – несколько смутился Аверьянов и стал было уже думать, что его посетили представители каких-то официальных структур. Он даже подумал, что это следствие неоплаты за газ и воду, и теперь уже и не мечтал о халявной выпивке, надеясь только, что ему удастся убедить гостью в том, что за коммунальные услуги он заплатит завтра же.

Тем временем грозный сосед, убедившись, что Николай Иванович больше не нарушает тишины, бросил напоследок:

– Смотри, будешь орать еще – в дурдом отправлю!

С этими словами он и удалился, играя накачанными бицепсами.

– Вот молодежь! – пробормотал Николай Иванович. – Ну и молодежь! Бандиты настоящие, порядочным людям покоя от них нет! Правда? – с надеждой посмотрел он на Ларису, желая найти в ней единомышленницу.

– Да… Я вообще-то насчет Кости, – сообщила Лариса.

– Какого Кости? – не понял Аверьянов и тут же стал вспоминать свои грехи за последнее время, мучаясь вопросом, с каким-таким Костей он успел поскандалить.

– Сына вашего, – пояснила Лариса.

– А-а-а, – выдавил Аверьянов, и в его глазах появилось что-то похожее на грусть, но вместе с тем и интерес. – А что такое? Может, пенсию за него будут платить?

– Нет, – начала злиться Лариса и неожиданно для себя решила соврать: – Я совсем по другому поводу. Я из милиции, занимаюсь расследованием убийства Игоря Ростовцева.

– А это кто такой? – вытаращил глаза Николай Иванович.

– Это друг вашего сына, по словам его матери, они жили по соседству.

– Ах, этот буржуй зажравшийся! – с внезапной ненавистью проговорил Аверьянов. – Так его что, грохнули, что ли?

– А вы разве не знаете?

– А откуда? Мы люди мирные, живем себе вот… с Валей, – он кивнул на вернувшуюся к тому времени из туалета сожительницу. – Вот, это по поводу Кости, – заискивающе улыбаясь, объяснил он ей. – Встретить надо как полагается гостью-то, а ты раскричалась на весь двор! Перед людями меня позоришь, бл… твою мать! – неожиданной тирадой закончил он свой монолог.

Валя исподлобья смотрела на своего сожителя, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.

– Ну, чего глядишь, чего глядишь? – засуетился Аверьянов. – Лучше бы угощенье приготовила, баба бестолковая!

Валя, ничего не ответив, отстранила своим монументальным бедром тощую фигуру Аверьянова и прошла в дом, загремев там посудой.

– Сейчас выдаст! – заговорщицки подмигнув Ларисе, шепнул Николай Иванович. – А то чего ж мы не по-людски-то на улице разговариваем? Все ж-таки сына вспоминаем, помянуть надо, как полагается.

– Я не пью, – запротестовала Лариса.

– Дак и я не пью! – совершенно искренне ответил Аверьянов. – Вот и Валя подтвердит. Валь! – крикнул он миролюбиво и почти весело, но Валя не сочла нужным откликаться. Через некоторое время она появилась на крыльце и сказала постным голосом:

– Прошу проходить, за стол садитесь.

В комнате пахло квашеной капустой, сыростью и перегаром. Лариса осторожно присела на старую деревянную табуретку, преодолевая брезгливость и стараясь не касаться заляпанного стола руками. Есть она отказалась наотрез, едва взглянув на предложенное угощение.

Аверьянов решительно увел свою сожительницу в комнату, и Лариса слышала, как он там строго потребовал «не позорить его перед людями» и «немедля выставить выпивку за упокой души единственного сына». Валя на сей раз послушалась, и на столе появилась пузатая бутылка с мутноватой жидкостью. На чистый спирт она мало походила, но Аверьянов, видимо, привык и не к таким напиткам.

– Ну, – он разлил содержимое бутылки в две рюмки и одну протянул Вале.

Выпили, не чокаясь, и Аверьянов тут же отправил в рот горсть квашеной капусты. Не успев прожевать до конца, он уже разливал по новой. Лариса, испугавшись, что Аверьянов сейчас просто надерется до непотребного состояния и она ничего путного не сможет от него добиться, быстро проговорила:

– А теперь, Николай Иванович, давайте все же поговорим о вашем сыне…

– Что? А? – очнулся Аверьянов. – Оно да, поговорим, конечно, а как же? На поминках о покойнике только и говорить. Эх, парень-то у меня золотой был… – с навернувшейся на глаза пьяной слезой проговорил он.

Лариса от души порадовалась этому обстоятельству, но все же интересовало ее немного другое.

– Николай Иванович, вспомните, пожалуйста, ваш сын не говорил, куда он собирался в тот вечер? Я имею в виду, когда его убили?

– А шут его знает, – пожал узкими плечами Аверьянов. – Он нам с матерью не докладывал. Что им до отца с матерью, они ж сами все умные! Да! – Он снова потянулся к бутылке, но Лариса решительно встала и взяла ее в руки.

– Николай Иванович, – настоятельно произнесла она, – давайте договоримся так: выпить вы сможете и после моего ухода, а сейчас, пожалуйста, ответьте на мои вопросы. Я обещаю, что, если вы будете отвечать четко и правдиво, я дам вам денег на бутылку водки. Сына помянете по-человечески, – усмехнувшись, добавила она.

Николай Иванович тут же с живостью встрепенулся и быстро закивал:

– Конечно, конечно, все скажу как на духу, нежли мы не понимаем? Все ж таки люди образованные, да, Валь? Валя-то вон у меня ученая, – с гордостью проговорил он, – курсы трамвайные кончила!

Валя никак не отреагировала на эту похвалу, что несколько задело Аверьянова.

– Ну, чо сидишь, чо сидишь? – прикрикнул он на женщину. – Сделала свое дело – давай иди отседова, не мешай серьезным людям разговаривать!

Валя молча поднялась и прошла в комнату, оставив «серьезных людей» одних.

– Некультурная она у меня! – вздохнув, пожаловался Аверьянов.

– Итак, все же давайте вспомним, Николай Иванович, – настойчиво подтолкнула Лариса алкоголика к делу.

– А чего вспоминать! Чего вспоминать-то? – пробормотал Аверьянов. – Вспоминать-то нечего.

– Вы сосредоточьтесь, посидите, подумайте, что Константин делал перед своей смертью, в каком настроении был, может быть, с кем-то встречался…

– С кем, с кем… Они постоянно втроем терлись.

– Втроем – это с кем?

– С буржуем этим, да с Мишкой еще. И шалава эта приблудная с ними там, – Аверьянов осуждающе махнул рукой.

– Буржуй – это Игорь. А шалава…

– Ингой ее звать, – нахмурился Аверьянов. – Все перед ними хвостом крутила. Докрутилась, бл… Парню все голову морочила. А сама, не успели похоронить, за энтого замуж вышла. Одно слово – шалава! Мне ни копейки не принесла. Как-то попросил взаймы три рубля… на пальто зимнее… так она не дала! А у самих-то денег… В мехах ходят, на машинах ездят.

– Так вроде бы Игорь-то давал деньги. Мне мать его говорила, – возразила Лариса.

– Игорь – Игорем, а она могла и от себя отца-то Мишки уважить, – не согласился Аверьянов.

– Ну ладно, это к делу мало относится. А вот вы говорите, они собирались, терлись вместе. А что они делали?

– Да что? Сидели во дворе, на лавочке сидели, музыку слушали, потом шушукались все, перемигивались. Как дети… Вроде взрослые, а в игры какие-то играли. Как шпионы.

– А в тот вечер тоже сидели?

Аверьянов нахмурился, изобразил озабоченное лицо, почесал затылок и выдохнул:

– Да нет. В тот вечер чегой-то не сидели. Я еще удивился – жара на улице, лето, вот как сейчас. А их никого. И Костя весь день в своей комнате торчал, а вечером куда-то намылился. Мать ему – к энтой своей идешь, что ли? А он – мол, нет, по делам. Делам, – повторил ворчливо Аверьянов. – Вон дела-то какие вышли.

– А как вы-то сами думаете, кто его мог… убить?

– А тут и думать нечего, – внезапно отрезал Аверьянов. – Дружок этот его, буржуй, и убил. Вместе с шалавой своей.

– А зачем это им было надо?

– Зачем-зачем? Откуда я знаю – зачем. Значит, надо было, – резонно заметил Николай Иванович. – Кто их поймет, буржуев энтих? Мешал он им, мешал.

– Скажите, Николай Иванович, а Костя в тот день не пил? – спросила Лариса, вспомнив предположение Полубейцева о том, что Костя мог с кем-нибудь повздорить по пьяному делу.

– Не-ет! – замахал руками Аверьянов. – Он вообще не пил. Так, по праздникам или в день рождения. Ну, там, на октябрьские или на это… на Восьмое марта. Э-эх!

Николай Иванович придвинул к себе пузатую бутылку, покосился на Ларису и налил себе любимой жидкости.

– За сына, – строго сказал он. – Святое дело.

Лариса не стала возражать, поскольку понимала: все, что мог воспроизвести пропитый мозг Аверьянова, он уже воспроизвел. Она поблагодарила хозяина и достала обещанный полтинник на водку. Тот сразу засуетился, начал оглядываться, потом благодарить полушепотом и засунул в конце концов подаренный полтинник куда-то в трусы – «пока Валя не видит».

Когда Лариса выходила со двора, то услышала из открытого окна квартиры Аверьянова злобный мат – видимо, Валя убирала заветную бутылку со стола, – а немного погодя пьяный голос, который надрывно, со слезой затянул: «На Му-уромскай да-рош-шке!»

* * *

Следующим шагом Ларисы стал визит к майору Олегу Валерьяновичу Карташову. Предварительно она, сидя в своей машине, позвонила ему по мобильнику и сказала, что у нее есть новые сведения по делу об убийстве в пансионате «Сокол» и она готова поделиться с ним своими выводами в обмен на кое-какую информацию.

Карташов уклончиво ответил, что должен вначале узнать, что это за сведения, могут ли они ему пригодиться, словом, пусть Лариса подъезжает, они все обсудят на месте, ну а там уж дальше он решит, стоит ли ему… Ну, и так далее. Все прозрачные уловки майора Карташова Ларисе были давно хорошо известны, и она прекрасно знала, как на них реагировать. Поэтому, улыбнувшись про себя, она прервала рассусоливания Олега фразой о том, что прибудет через десять минут, и отключила телефон.

Когда Лариса вошла в кабинет Карташова, она сразу поняла, что майор ждал ее. Ждал, отложив все свои дела. Он сидел за столом, курил сигарету и периодически делал крупные глотки из стеклянной бутылочки с кока-колой, стоявшей на столе.

– Привет! – улыбнулась Лариса. – Вот как хорошо стали жить российские милиционеры, прямо душа радуется! Могли ли они лет десять-пятнадцать назад легко позволить себе пить кока-колу, которую разве что в Москве да в Питере можно было купить?

– Рад тебя видеть, – осторожно ответил Карташов, не совсем понимая, куда клонит Лариса. – Присаживайся.

Лариса опустилась на стул напротив Карташова, положила на колени сумочку, достала из нее сиарету и тоже закурила.

– Десять лет назад вообще все по-другому было, – сказал Олег Валерьянович.

– Да. И даже преступники теперь стали другими. И способы убийств стали меняться. Хотя многое и осталось прежним. Мне вот интересно узнать про случай, произошедший лет семь тому назад, таким же жарким летом. Тогда был убит некий Константин Николаевич Аверьянов, приблизительно семьдесят пятого года рождения.

– Не помню такого, – нахмурился Карташов. – И вообще, что-то я тебя не понимаю. По телефону ты сказала, что располагаешь какими-то сведениями по делу о стрельбе в «Соколе», а тут какой-то Аверьянов, убитый семь лет назад. Ты что, решила помочь сотрудникам милиции в раскрытии всех старых дел? Тогда спешу тебя обрадовать – работы там непочатый край, тебе до смерти хватит.

– Нет уж, это я оставлю все же вам, доблестным работникам правоохранительных органов. А интересует меня именно дело Аверьянова и вот почему. Я буду говорить по порядку, а ты постарайся, пожалуйста, меня не перебивать, хорошо?

Карташов пожал плечами и сказал немного удивленно:

– Ну, давай. Посмотрим, к каким ты там выводам пришла.

Лариса затушила окурок в пепельнице и начала:

– Во-первых, я считаю, что мне удалось установить, кого именно из убитых в «Соколе» нужно было устранить.

– По-моему, это было ясно изначально, – усмехнулся Карташов.

– Если ты имеешь в виду Виталия Романовича Парамонова, то смею тебя заверить, что ты ошибаешься, – спокойно парировала Лариса.

– И на чем же основывается твое мнение? На женской интуиции?

– Нет. По-моему, ты знаешь меня давно и тебе известно, что я чаще руководствуюсь логикой. Но мой успех, – подчеркнула Лариса, – часто зависит и от хваленой женской интуиции, которой у тебя нет.

– Ну-ну, – Карташова это задело. – Продолжай, продолжай, очень интересно!

Лариса передала ему свой разговор с Евгением, обрисовав в подробностях дислокацию участников происшествия, а затем выдала собственные выводы и мнение Евгения.

– Ну что ж, – нахмурился Карташов. – В твоих выводах логика, безусловно, присутствует. Но не могу сказать, что они меня до конца убедили.

– Просто фигура Парамонова слишком крупная и сразу бросается в глаза, – продолжала говорить Лариса. – Она настолько очевидна, что других просто не замечаешь. Ну, разве что американку. А я подумала вот о чем. Тот, кто заказал это преступление, не мог знать, как сложатся компании на этом фуршете, не мог знать их состав. Никто, даже сам Парамонов не предполагал, что окажется рядом с Ростовцевым и Элис Симпсон. Равно как и остальные. Поэтому киллер, которому нужно было попасть в Ростовцева, и стрелял в него первым, а остальные попали, что называется, под горячую руку. Ему было все равно, кого убивать дальше – Парамонова или кого-то еще.

– Но ты забываешь, что чиновника-то все же убили, – напомнил Карташов. – Несколько позже, правда. Это опровергает все твои выводы. – Нисколько, – не согласилась Лариса. – И это можно объяснить. Я, правда, не уверена, что права, но считаю, что его убили потому, что подвернулся подходящий случай. Посуди сам – номер раскрыт настежь, в коридоре никого нет, а в номере два пьяных мужика, один из которых уже храпит в кресле. Предположим, что Парамонов в этот момент стоял как раз у окна. А преступник проходит по коридору и видит эту картину. Не правда ли, возникает огромный соблазн подтолкнуть Парамонова, еле держащегося на ногах? Просто помочь ему упасть. Ведь это сразу запутывает следствие! Все обязательно решат, что пули и предназначались для чиновника!

– И опять не могу согласиться! – воскликнул Карташов и даже встал из-за стола и начал расхаживать по кабинету взад-вперед. – Ведь установлено, что стрелял человек, работавший в пансионате по документам Павла Воронкова, умершего несколько лет назад. И установлено, что он исчез как раз перед тем, как началась стрельба. Ты что же, хочешь сказать, что он вернулся и спокойно гулял по коридору, ожидая, не надерется ли господин Парамонов и не подойдет ли к открытому окну?

– На этот вопрос у меня пока ответа нет, – покачала головой Лариса. Но я узнаю его. И для этого, как я тебе уже говорила, мне и нужна твоя помощь.

– Я слушаю. Только мне до сих пор непонятно, при чем тут какой-то Аверьянов.

– Сейчас объясню, – кивнула Лариса. – Как только я пришла к выводу, что нужная жертва – Ростовцев, мне предстояло выяснить, у кого есть мотив его убить.

– Логично, – снова усмехнулся Карташов.

– Ты же обещал меня не перебивать! – рассердилась Лариса, и Карташов умолк.

– Так вот, его компаньоны утверждают, что они такой кандидатуры не видят. Следовательно, это не связано с бизнесом. Они, конечно, могут и ошибаться, но все же вероятность этого небольшая – все-таки они прекрасно осведомлены о делах, вместе же работают. Тогда у меня возникла версия, что это могла сделать его жена. Но и здесь убедилась, что это маловероятно – способ-то уж больно нехарактерный. Но меня смущает, что Инга упорно не идет на контакт. И почему, мне непонятно. Кстати, вы же наверняка ее допрашивали, как она вела себя?

– Можно сказать, что спокойно, хотя и недружелюбно. Так, словно мы своими вопросами нарушили ее покой. У меня создалось впечатление, что на смерть мужа ей глубоко плевать.

– У меня тоже, – согласилась Лариса. – Тогда я чуть было не зашла в тупик в очередной раз, но тут узнала о том, что семь лет назад был убит близкий друг Ростовцева, тот самый Константин Аверьянов. И, кстати, примерно в то же время посадили еще одного его друга, некоего Михаила Полубейцева, которого впоследствии Ростовцев взял к себе на работу – он, говорят, отличался широтой души. Вот здесь я еще ни в чем не уверена, но ситуация сложилась такая, что теперь нужно отрабатывать все возможные варианты. Где кроется мотив? Вполне вероятно, что в далеком прошлом. И чтобы убедиться в своей правоте или неправоте, мне необходимо ознакомиться с делом Аверьянова.

– Так оно давно в архиве, это дело!

– Ну и что? – возразила Лариса. – Сходи в архив и возьми. А еще желательнее было бы поговорить с тем, кто это дело вел.

– Ага, а еще лучше с тем, кто его убил! – с сарказмом произнес Карташов.

– Конечно, лучше, – невозмутимо проговорила Лариса. – Но, как говорится, чем богаты… А на этот случай у меня кое-что есть.

Она достала из сумочки бутылку армянского коньяка.

– Это, чтобы человек был разговорчивее, – пояснила она, хотя Карташов и сам прекрасно это понял.

– Кстати, затребуй в архиве на всякий случай и дело Михаила Полубейцева, – добавила Лариса.

Карташов ничего не ответил, взял со стола бутылку и вышел из кабинета. В ожидании его Лариса успела выкурить три сигареты, когда Олег Валерьянович наконец появился с пожелтевшей папкой в руках. Бутылки у него уже не было. Он протянул папку Ларисе, и та, прежде, чем раскрыть ее, спросила:

– А следователя удалось найти?

– Ты знаешь, тебе повезло, – улыбнулся впервые за время их беседы Карташов. – Это Витька Малышев, он и сейчас у нас работает. Переговорил я с ним, но он это дело не очень хорошо помнит. Говорит, что заведомо мертвое оно было. В смысле, что мотива там никакого нет, просто, видимо, подвернулся парень какому-то пьяному придурку, тот его и пристукнул. Попробуй его найди!

– Так-так, – пробормотала Лариса и раскрыла папку.

Из дела следовало, что Константин Аверьянов был обнаружен мертвым на стройплощадке. От его дома это было довольно далеко. В карманах у него было обнаружено семь рублей пятнадцать копеек, полупустая пачка сигарет «Космос» и маленькая металлическая расческа. Смерть наступила от удара в висок тяжелым тупым предметом, скорее всего камнем. Само орудие преступления найдено не было. Тело обнаружили строители, пришедшие на работу, примерно в восемь часов утра. Установлено, что смерть наступила приблизительно за шесть часов до этого. В крови умершего следов алкоголя не обнаружено.

Одним словом, картины ничего не проясняло.

– Я все же не понимаю, что ты так носишься с этим Аверьяновым, – наблюдая за нахмурившейся Ларисой, проговорил Карташов. – Ну, убили его семь лет назад – кто, кроме родных, сейчас об этом помнит-то? Ты что же, считаешь, что то бытовое событие вдруг всплыло сейчас, когда прошло столько времени, и породило громкое тройное убийство?

Лариса молчала, задумчиво покусывая губы. Потом подняла голову и решительно сказала:

– Нужно искать киллера.

– Удивительно оригинальная мысль! Я бы сам до нее никогда недодумался!

– Перестань язвить, – устало попросила Лариса. – Я думаю, что только этот человек поможет связать концы с концами. Расскажи мне, пожалуйста, что вам удалось выяснить в этом направлении? Личность не установили?

– Установили, да что толку? – вздохнул Карташов. – Составили фоторобот, выяснили, что это некий Сергей Бортников, бывший спецназовец. А найти его, а тем более взять, сама понимаешь, крайне сложно. У таких людей нет постоянного места жительства, мотаются по всей стране, документы всегда, естественно, левые, так что шансов найти его… – Карташов уныло развел руками и замолчал, уставившись в окно.

– Переживаешь? – тихо спросила Лариса.

– Да-а-а! – Олег махнул рукой. – Начальство достало, чтоб кровь из носу, а убийца был наказан. Причем совершенно необязательно, чтобы это действительно был настоящий убийца. Но даже и не кто попало. А нужно, чтобы это был Николаичев. Прямо об этом, ясное дело, не говорится, но мне все преподносят так, словно то, что заказчик преступления – Николаичев, ясно как день, а мне нужно лишь достать доказательства этого. И говорится все таким суровым тоном, мол, что же это вы, Олег Валерьянович, ведь убийца у вас под носом ходит, а вы его изобличить не можете! Тьфу, твою мать! – Олег неожиданно стукнул кулаком по столу и выругался.

Вид у него был сердитый и печальный одновременно. Лариса осторожно подошла сзади и положила руки ему на плечи.

– Успокойся, – мягко проговорила она. – Ты же в милиции не первый год, и тебе не раз приходилось переживать подобное, но ты же мог тогда противостоять навязанным решениям? И сейчас не стоит впадать в отчаяние. Что касается поисков киллера, то думаю, что я смогу тебе помочь.

Карташов недоверчиво, но с надеждой взглянул на Ларису и взял ее руки в свои.

– Это каким же образом? – спросил он.

– Есть у меня одна идея, – проговорила Лариса. – Нужно созвониться с одним человеком. Возможно, что и твои каналы подключить придется…