Текст книги "Водопад жизни"

ГЛАВА IV

Мои коллеги еще не пришли с обеда, а я сидела в отделе за своим столом с невеселыми мыслями. В нашем институте кое-что изменилось, а именно система оплаты труда. Все сотрудники пребывали в унынии. Теперь у директора было право определять величину зарплаты по своему усмотрению, и мы получали по меркам города смехотворные деньги. Правда, я волновалась меньше других, поскольку для себя видела в этом логику событий, которые подталкивали меня к отъезду.

Дети отделились, и мне тоже было пора подумать о своей жизни, какой бы она ни была. Купленный дом был не только потребностью моей души, но и прекрасным выходом из положения.

Среди вереницы серых февральских дней стало все чаще проглядывать солнце. Особенно радовало оно по утрам. Моя трущоба озарялась светом и преображалась. Каждой своей клеточкой тело чувствовало приближение весны. И в это время свершилось чудо жизни – у меня родился внук. Все разом ушло на задний план, остались лишь чистая радость и непереносимое умиление. Назвали его Георгием. Но для меня он пока был Гогуся, Гогуля и Гогуня. Называют его, кто как хочет – Жорж, Гоша, Гога, Гера и даже Жофрэй – такое уж это имя. Георгий означает «землепашец». Может быть, именно он полюбит мой дом, кто знает.

Гогусик рос не по дням, а по часам, удивляя нас своим «пением», жизнерадостным хохотом и чуткостью к музыке. Почти каждый день после работы я ехала к внуку на свидание, забавляла его всякими прибаутками, которые знала еще со времен своих детей – «куй куй чебеток, подай бабка молоток, не подашь молотка, не подкуешь чебетка», эти слова сопровождались стуком моего пальца по крошечной ступне. Потом я помогала Лиде купать его и укачивала. Я мурлыкала ему песенки, и с первых же звуков он затихал. Особенно ему нравилась песня о соколенке (Гогуленке), под которую он всегда засыпал.

Папа, который поначалу ревновал жену к дитяти, постепенно проникся отцовскими чувствами и заявил, что будет выращивать из него настоящего мужчину без всякого сюсюканья, но время его еще не пришло. Он поднимал сына под потолок, потом подвешивал вниз головой. Гогуся визжал от восторга, Лида снисходительно улыбалась, а я не находила слов от возмущения.

К нашему негодованию, Илья начал собираться в свой второй «великий поход». Тщательно готовился к пробегу новый, еще более усовершенствованный велосипед со спидометром, счетчиком километража и другими новшествами, а на его раме было красиво выгравировано СПб – Находка. Видеокамера была закреплена на специальной шапочке, что освобождало руки, а форма стала еще более удобной и эффектной.

Как мы ни отговаривали Илью хотя бы на год отложить эту безумную затею, он стоял на своем, и мы смирились. В начале мая он отправил жену с сыном на четыре месяца в Казахстан, где доживала свой век ее бабушка, а мама и тетя по очереди несли подле нее вахту. Там был дом и все, что нужно для летнего отдыха с ребенком – сад, огород, качели, кот и соседские ребятишки подходящего возраста. Это было лучше, чем все лето сидеть в удушливой коммунальной коробке.

Чем больше я думала об окончательном отъезде в Поставы, тем непереносимее становилась для меня жизнь в Питере. Все внешние условия словно сговорились досадить мне напоследок, чтобы я не передумала уезжать. За левой стеной нашей комнаты появились новые соседи, молодая вздорная пара, которая постоянно выясняла отношения. Большая часть этих разборок происходила ночью. Он вышвыривал ее в коридор с непотребными словами, а она, совсем еще малолетняя по сравнению с ним, визжала и извергала на него базарную брань, а потом как кошка скреблась в двери, плаксивым детским голосом просилась взять ее обратно и обещала, что будет хорошей девочкой.

За правой стеной, как правило, в 2 часа ночи являлась пьяная компания и громко веселилась до тех пор, когда мне уже было пора идти на работу. Разумеется, от моей работы становилось все меньше толку. Иной раз я тупо просиживала весь день за столом, чуть не засыпая над одной и той же страницей, не имея даже сил идти на обед.

Среда выталкивала меня, словно говорила, – Тебе здесь уже не место, кончилось твое время.

11 апреля 2011 года Илья и его сосед по квартире перевезли меня на новое место жительства со всеми пожитками и двумя котами в придачу. Старый автомобиль соседа тащился как черепаха, и мы приехали, когда у дома было совсем темно, хоть глаз выколи. Броник услышал звук мотора и зажег фонарь, но наша колымага успела застрять на развороте в только что оттаявшей и раскисшей земле.

Было так холодно, что у нас зуб на зуб не попадал. Я включила конвектор, но это мало помогло, дом был за зиму выстужен. Попив чаю и немного согревшись, мы кое-как протянули эту ночь.

К счастью, Броник еще не уехал и утром помог вытащить машину на сухое место. Мы бегло осмотрели городок Поставы, потом зашли в тот самый ресторанчик, где я и сын отмечали два года назад удачную покупку. Цены были подходящие, и наша компания наелась до отвала. А к вечеру они уехали. Я осталась совсем одна, и у меня непривычно защемило сердце.

Чтобы быстрее освоиться на новом месте, нужно было с головой уйти в хозяйственные заботы. Почти каждый день я ездила в город, чтобы подыскать и заказать новую мебель. Денег у меня хватало, и я успела купить все необходимое до того, как повысились цены.

Я обозревала 11 соток и думала, – что же мне делать с этой целиной? Все с радостью мне помогали, ведь появилась новая перспективная соседка, которая немного оживила тихую деревушку. Мой участок перед домом был вспахан, но после него остались крупные глыбы земли и требовали большой силы и времени на их выравнивание. Я была в отчаянии, а потом плюнула – не все сразу. Восемь лет мои руки не знали физического труда, а поясница не упражнялась в наклонах. Вскопать какой-то квадратный метр земли для меня теперь было столь изнурительным, что каждые пять минут я присаживалась на сваленное бурей дерево у самого дома и отдыхала.

Ко мне тихонько подбирались пугливые мысли, но я мигом гнала их прочь. Шутка ли, вновь так кардинально поменять свою жизнь.

Наконец, мой дом был обставлен новой мебелью, сиял чистотой и ожидал первого гостя. Рита приехала ранним утром 1 мая, до восхода солнца. Поезд прибывал в 5 часов утра, и ей пришлось вызвать такси, чтобы не сидеть два часа на автовокзале.

– Мамочка, – воскликнула Рита, и мы расцеловались. Она ежилась от холода, а в доме было уютно и тепло от неостывшей со вчерашнего дня печки.

– Как классно! – посыпались первые восторги дочери, – я уже и забыла, как хорошо в своем доме.

– Да, милая, теперь это будет и твой дом. А как тебе обстановка?

– Прелесть! Все подобрано по цвету и со вкусом. Диван шикарный! Я буду на нем спать. Больше всего мне нравится круглое зеркало и комод под ним. Интересно, что дом ни внутри, ни снаружи совсем не похож на деревенскую хату. А какая большая и удобная кухня, два входа в зал. В будущем можно сделать здесь перегородку, и будет две комнаты. И Рита снова кинулась обниматься, – Как я соскучилась.

Я затопила печку, и она с удовольствием смотрела на огонь.

– Видишь, как все просто?

Она ходила по краю поляны и приносила сухие ветки, которых было в изобилии. Нам было хорошо вдвоем, мы черпали давно забытые ощущения от окружающей природы и, не верилось, что где-то там, за 700 км живет своей жизнью деловитый и важный Петербург.

– Отдыхай, освобождай свою голову, наполняй чувства, чтобы надолго хватило.

Рита быстро привыкла к этому воздуху и не мерзла, как в первый день.

Через неделю она уехала, свежая и веселая.

Потом прибыла Клара, у нас появилась традиция вместе отмечать наши майские дни рождения. Она была в своем репертуаре и высмеяла меня за мою городскую немощь.

– Барышня тургеневская, тебе бы только цветочки рассаживать и любоваться ими.

– А что ты имеешь против цветов? – удивилась я.

– Да на черта они нужны, лучше огород посадить, то хоть польза будет.

К концу мая я посадила маленький огород. После этого нужно было заняться травой, которая вымахала почти в человеческий рост. Она не только мешала, но и была источником всяких неприятностей – комаров, клещей, которые цеплялись за длинную роскошную шерсть Бена. Нужно было срочно избавляться от этих зарослей. В городе я остановила на улице одного дядьку и купила у него небольшую косу, такие вопросы решались в Поставах очень просто, и начала осваивать нехитрое занятие. Ко мне присоединились Броник и Лешик, и вскоре наш сад стал просматриваться вдоль и поперек.

Что дальше? Я завела себе специальный блокнот и как заправский бизнесмен, каждый день отмечала в нем галочкой завершенное дело.

Июнь выдался жарким, со страшными, но кратковременными грозами. Однажды молния попала в сарай у дома за мостом, где жил больной старик со своей женой. Раздался сильный треск, и в считаные секунды вверх взметнулся огромный столб огня. Я видела такое впервые, и это было зрелище не для слабонервных. Пожар быстро потушили, и я была рада, что в старом сарае не оказалось никакого скота. Я плохо переношу смерть беззащитных животных.

Невозможно было нежиться в постели, когда кругом пели птицы и в окно светило яркое солнце. Я научилась рано вставать. Беня с упоением носился за бабочками и, поймав одну из них, аккуратно съедал. Похоже, это был для него деликатес. Попадались ему иногда маленькие мышки. Буся лениво сидела на завалинке и равнодушно смотрела на него, как на неразумного дитятю. Так же невозмутимо смотрела она на всех деревенских грубых котов, которые подбирались к ней поближе, а Бенедикт, не решаясь по младости лет вступать с ними в драку, только возбужденно дрожал и порыкивал. Буся долго вредничала, но однажды ушла на три дня с бело-рыжим котом Доброславы в рощицу за ручьем. Надо признать, что он был самым симпатичным котом после Бена. С Беном не мог сравниться никто. Чего стоили царственная посадка головы, как у льва, и пушистый хвост, как у лисы. Вообще, моим красавцам больше пристало украшать собой какую-нибудь международную выставку котов.

По утрам я выставляла на крыльцо огромный таз, наполняла его водой и, пока он нагревался на солнце, загорала. Потом выливала на себя ведро воды и приступала к дневным работам. Дела отвлекали от тревожных мыслей, что сын сейчас очень далеко, бороздит просторы России на своем велосипеде, а внук тоже не рядом, и я не могу прижать его к себе. Неужели мне до самого конца суждено жить в одиночестве, в добровольно выбранной тюрьме, хотя и очаровательной. К этому ощущению надо было привыкать.

В июле жара немного спала, и установилось ровное теплое лето, свойственное этим краям. Я сидела на веранде и вдыхала тонкий аромат цветов.

– Какое сегодня чудесное утро, тихое, свежее, – сказала я вслух. У меня появилась привычка разговаривать с самой собой.

Не видно и не слышно летающих и жужжащих, спят еще, наверное. Лает Мухтя. Броник заводит свой «пырик», собирается в город. Так хорошо на душе. Сверкает умытая улица. Стоит начать писать дневник, это будет третий по счету (два предыдущих я сожгла). Как же это «тургеневская девушка» и без дневника, сказала бы я Кларе. А если серьезно, то, может быть, он поможет мне решить внутренние проблемы, разобраться в себе.

Сегодня у нас «День вески», и поэтому я не поехала в город, а пойду к Добре, чтобы помочь накрыть на стол. Говорят, что последний раз такой день был 15 лет назад. Что же мне надеть? Наверное, светло-зеленую юбку и полосатую футболку, этот ансамбль напоминает мне о Крыме. Осталось два часа до праздника, надо отварить колбасу, есть такая домашняя колбаска в Белоруссии, и собираться.

Во дворе у Добры поставили лавки и усадили на них собравшихся односельчан как в домашнем кинотеатре. Пели и танцевали местные артисты. Несмелые, дрожащие, но трогательные голоса девочек. Потом пили и ели в саду, где я оказалась рядом с беззубой и энергичной бабусей, у которой сгорел тот самый сарай. Она все время порывалась налить мне больше водки и выпить для более близкого знакомства. Завершился праздник разудалыми танцами.

Конец августа. Тихий, пасмурный, но теплый день. В такие дни печка топится плохо, и я решила ничего не делать. В оправдание своего безделья я нашла себе достойное занятие – писание дневника. Потом пообедала супом и вышла на веранду. Выглянуло солнце, и я стала смотреть на улицу. По дороге медленно с опущенной головой и бидончиком молока в руках брела еще одна жительница нашей деревушки. Длинная юбка яркой расцветки и бесформенная пестрая кофта, тёмный малиновый платок в тон диатезным щекам, словно натертым свеклой. Брониковы собаки, теперь их двое – Бим и Мухтя, подняли оглушительный лай. Никому нельзя пройти по нашей улице незамеченным.

Я стала думать об односельчанах, о том, как они живут. Вот, например, вечно грязный и пропитой Казимеж. Сгорбленный, с помятым лицом, ищущий чем бы опохмелиться, Лешек. Черный и придавленный работой Петя, они с женой держат огромное хозяйство – лошади, коровы, овцы – и кормят полгорода Поставы, за что им вынесли благодарность на дне Вески. По слухам у него очень скупая жена, и бедный, безответный Петя не смеет без ее разрешения выпить кружку своего молока. И, наконец, мой чудной сосед Броник, у него возле дома «художественный беспорядок» из железа, который «создавался» не один год. Я назвала его про себя «железный мальчик». Чего только нет на его дворе – старые машины, драндулеты, ванны, холодильники, стиральные машины, список можно продолжить. А на моей территории за домом огромная куча его бревен, которые он не спешит пилить на дрова. Не такая жизнь нужна Бронику.

– Если б усе па-другому, – говорит он, – я дауно быу бы чампиёнам или б здох, бо я, як быу малады, участавау у гонках на матацикли и быу втарым.

Поэтому Броник в гробу видел ковыряться в огороде. Для этого у него есть жена Янина – безотказное и зависимое от него существо. Большое, засаженное картошкой, поле возникало, как бы само собой. Броник был волшебником и все вокруг него крутились. До пенсии он работал в колледже, называя его «научный центр», и признавал только научно-технические методы. Сначала приезжал трактор (в колхозе Броник свой) и вспахивал поле. Потом Лешек привозил навоз, и тут разбрасывать его приходилось самому Бронику. Когда прорастали сорняки, опять же Лешек проезжал конем вдоль борозд. Колорадских жуков Броник, в трусах и каске, опрыскивал сам из специального баллона с видом научного сотрудника экспедиции.

На своем небольшом мотоцикле он ездил туда-сюда в город, иногда несколько раз в день, так как был еще и «по снабжению», выполняя горячие заказы – Лешека и Казимежа. Это его достало вконец, но отказать он не мог, так как по природе – безотказный. Если Лешек приходил как-то боком и невзначай интересовался, чы паедет Броник у горад, то Казимеж шел напролом и сразу заявлял – «Завадись». Напившись, Броник плакал и пел свою любимую песенку: «Ах жизнь моя жестянка… а мне летать охота».

– «Эх, мне бы добрую жану, то и я быу бы добры. Вот ты жа не хочашь. Я усе для яе, а яна не хоча. Ты не думай, я талковы хлопец, – бил себя в грудь Броник, – Беларусы – такая нацыя, ей по… уй радыяцыя»

– Броник, уймись, у тебя жена есть, молодая и очень даже хорошая.

– Ааа, – неопределенно махал рукой Броник.

В конце лета стояли ласковые нежаркие дни! После июльской бессонницы радовали прохладные ночи, когда хорошо спится. Сегодня небо без облачка, тихо, день располагал к раздумьям и спокойной домашней работе. Я уже не ждала сестру с мужем, как они внезапно нагрянули.

– Какой хорошенький! – воскликнула Анна, вылезая из большой новой машины черного цвета, – это она о доме.

Пока мы в радостном возбуждении накрывали на стол, Федор проделал беглый осмотр моего «поместья» и одобрительно сказал:

– Крепкий дом!

– На бункере ведь стоит, а бункер со времен Первой мировой войны, – не без гордости согласилась я, будто бы в этом была и моя заслуга.

– Красота, – вздохнула с наслаждением Анна.

– Чтобы в доме было хорошо, в нем должен кто-то жить и топить печку, – добавила я.

Три дня пролетели незаметно. Каждый день мы куда-нибудь выезжали, осматривая окрестности, побывали в Камаях, где был очень старый костел, купили и привезли рулоны рубероида и пергамента для утепления чердака. По вечерам окружающий пейзаж вдохновлял нас на пешие или велосипедные прогулки. В последний день перед отъездом мы с Анной пили чай на веранде.

– Вот так и живу, – сказала я. – Сижу на этой веранде, смотрю на дорогу и вспоминаю.

– О чем?

– Обо всем понемногу.

– А помнишь, какой рай был в Яблоневом Овраге? Здесь тоже хорошо, но по-другому.

Как только уехали мои гости, сразу изменилась погода. Несколько дней шли проливные дожди с грозами и солнцем одновременно. Иногда гром вел себя очень забавно – весь день ходил над головой, пугал громкими раскатами, но не приносил дождя. Или вдруг средь солнечного дня, польет стеной дождь. Ветер срывал с дерева последние груши, и они падали на голову Бусе, которая забавлялась этой игрой.

Илья благополучно вернулся из похода, правда, дойти ему удалось только до Байкала. И в начале осени я с нетерпением ждала его приезда с Лидой и Гогусей. Все дни я была занята работой – трава, дрова, компоты и тому подобное, чтобы освободить свое время для гостей.

Маленькая, обычно безлюдная станция заполнилась шумом и движением, как только прибыла электричка из Полоцка. Мой внук, которому было всего полтора года, сидел в коляске и не выражал восторга при моем появлении. Еще бы, он пересек огромное расстояние почти на всех видах транспорта – самолет, поезд, электричка, автобус, и быстрая смена впечатлений утомила его.

На следующий день после приезда он заболел. Резкая смена климата или какой-нибудь местный вирус? На скорой помощи Лиду с Гогусиком отвезли в больницу. Правда, детское отделение оказалось чем-то вроде санатория с хорошими условиями, и Лиде, которая поначалу запаниковала, пришлось там с недельку отдохнуть.

Побыть вместе нам оставалось совсем мало дней. Пока они лежали в больнице, Илья соорудил на улице туалет в виде карточного домика и нарубил дров из сухостоя, который валялся в большом количестве за домом.

Уехали и они. Что же, я так и буду теперь встречать, и провожать гостей, потом оставаться одна и тосковать. Только в этом теперь моя жизнь?

В октябре привезли, наконец, большую кучу дров и свалили у крыльца. Машина поломала все ягодные кусты, которые только-только пошли в рост, но это не смутило шофера.

– Если хотите, чтобы к вам ездили, делайте дорогу, – посоветовал он.

Четыре дня я возила неуклюжую тележку туда-сюда и складывала дрова в теплицу к Бронику, своего навеса мы пока не построили. А когда вся надворная работа этого года была сделана, я вздохнула с облегчением.

Позвонила Клара и запела свою обычную песню:

– Отчего ты так одинока, моя девочка? Почему рядом с тобой нет мужика. А я так хочу, чтобы он у тебя был.

– Мне и так хорошо.

– Хочешь, я позвоню твоему Вадиму?

Возвращусь на пару лет назад, когда я приезжала в Барановичи за справкой для оформления пенсии. Как-то мне нужно было позвонить внучке тёти Киры. Я перелистала телефонный справочник и вдруг наткнулась… на знакомую фамилию. Не может быть! Потом я рассказала Кларе немного о нашей истории с Вадимом. С того момента она взяла себе в голову, что я должна с ним встретиться, и телефонный справочник с его номером лежал у нее на столе.

В то лето мы присматривали мне дом для покупки. Сначала побывали в Ляховичском районе, затем под Барановичами. Но все было не то. Если попадался хороший дом, то либо он был дорогой, либо место угнетало. А если нравилось место, то дом был негодным.

С Кларой не соскучишься, она всю дорогу балагурила, рассказывала смешные истории, и я плакала от смеха. Кроме того, она умела торговаться, и была в этих делах просто незаменима. Усталые мы вернулись домой, и я решила, что это не мой год. Но наутро следующего дня мы совершили маленькую авантюру.

Вадим жил в поселке городского типа, где строились богатые коттеджи. Совсем недавно поселок вошел в черту города, а раньше это была небольшая деревушка, которая виднелась со стороны военного городка. Я не могла подавить искушения, и мы с Кларой поехали взглянуть на его дом под видом покупателей.

Улица Солнечная была тиха и пустынна, словно вымерла. У его дома мы замедлили шаг, и вдруг нас перегнал автомобиль и остановился у крыльца. Входная дверь приоткрылась. Я обомлела, а вдруг он в машине. Хорошо, что волосы у меня теперь другого цвета, и он меня не узнает. А мне бы только взглянуть на него, хоть со стороны и больше ничего не надо.

– Мистика какая-то, откуда взялся автомобиль, с неба, что ли? И именно в тот момент, когда мы подошли к дому, – шепнула Клара.

Вадима в кабине не было, но там сидел очень похожий на него смуглый парень, наверное, его сын.

Весь вечер мы обсуждали нашу авантюру, и Клара все горевала, что я такая несчастная, в глазах ее поблескивали слезы.

– Какой у него дом, с колоннами! Ты видела на балконе женщину?

– Да, дом ему под стать. Он, кажется, вполне благополучен.

– Вот бы тебе купить домик напротив, – засмеялась Клара.

– Это значило бы устроить для себя ад уже при жизни.

Этот эпизод Клара не забыла и теперь снова бередила мою старую болячку. Я пригрозила ей:

– Только не вздумай.

– Ты что! Я без твоего разрешения – ни-ни.

– А впрочем, через неделю можешь поздравить его с днем рождения от моего имени.

Как же легко я поддавалась на авантюры.

– Ладно, моя девочка, все будет хорошо, жду тебя в октябре.