Текст книги "Еще успеем? 33 «причины» не ходить в храм"

Прием двадцать шестой: «Как я могу совершенно незнакомому человеку открывать свою душу?»

Вообще-то незнакомому человеку открывать душу как раз легче, чем знакомому. Так бывает в поезде: люди видят друг друга первый раз и бывают друг с другом совершенно откровенны.

Ну, а когда приходишь к незнакомому врачу? Разве не открываешь ему свое тело? Хотя видишь его, может быть, первый раз. Ты же не скажешь: «Пусть через одежду меня слушает. Пусть с закрытым ртом мне зубы лечит».

Или пошлют тебя на рентген, а там – другой врач, тоже незнакомый. Разденешься, затаишь дыхание – и он тебя просветит насквозь. И увидит все твои внутренности, до костей, со всеми болячками.

А если дело серьезное, если нужна операция? Здесь уж нам придется быть не только без одежды, но совершенно незнакомый хирург вскроет наше тело, и видны будут наши внутренности, и медсестры даже смогут туда заглянуть – а там, может быть, и что-то не очень симпатичное окажется. Так что же, не видеть им этого? Пусть остается? Опасно, можно умереть. Лучше поскорее удалить то, что нагноилось, – и будешь, Бог даст, здоров.

Но так же и душу нужно полностью открыть Богу. Ни в чем не лукавя, не оставляя никаких темных закоулков, о которых бы нам не хотелось думать. Иначе душа не исцелеет.

Церковь – это врачебница, как говорит священник в молитве Таинства Исповеди. В ней врачуются и душа и тело. Тело страдает от недугов души.

Когда душа покидает тело, человек умирает. Тело без души – это труп. Следовательно, душа важнее, чем тело. И болезни у нее серьезнее, потому что смерть души – вечная.

Страшно, может быть, идти на исповедь. Но еще страшнее – жить с грехами на своей совести.

На исповеди мы стоим прежде всего перед Богом. Мы Его не видим, но Он видит нас насквозь – как на рентгене. А батюшка – только свидетель того, в чем мы каемся Богу.

У монахов есть ежедневное откровение помыслов. А ну-ка, скажи, о чем греховном думал сегодня? И это – великая помощь человеку. Когда мы выносим наружу, на свет свои (а то и вовсе не свои, а вражьи) дурные помыслы, нам легче их побеждать.

Когда мы живем от исповеди к исповеди, то начинаем жить перед Богом с прозрачной душой. Начинаем сами себя лучше видеть. Становимся более искренними, более честными перед своей совестью, перед Богом и людьми. Ведь нет никакого смысла прятать что-либо от Бога: Он все равно все знает, от Него ни одна мысль наша не ускользнет. (Поэтому мы не можем думать, что Он каких-то наших молитв не слышит.) И начинаем смотреть на вещи совершенно реально: есть то, что действительно есть, а не только то, о чем люди узнали. Мы не говорим тогда: «Кому какое дело, что я подумал? Я же ничего не сказал, не сделал». Но душа-то этим живет. Она делает свой главный выбор – между добром и злом. Этот выбор определяет все качество жизни, все качество человека.

Так же, как ни врачей, ни медсестер не удивят наши болезни, так же и священника не удивят наши грехи. Если у больного какой-то серьезный недуг, то это вызывает лишь большее сочувствие врачей, заставляет их быть к нему внимательнее.

Врач лечит каждого больного отдельно, и также исповедоваться должен каждый из нас индивидуально. Каяться в своих грехах, больше ни о ком на исповеди не упоминать.

Господь говорит каждому из нас: «Покайся. Постарайся больше этого не делать. Я любой грех прощу. А если забыл что-то, не заметил, – прощу в Таинстве Соборования».

Такова любовь Божия к роду человеческому. Некоторые слышали, что соборуются перед смертью. Нет, это Таинство для всех недугующих, для всех кающихся. Все молитвы, все просьбы там – об исцелении души и тела. Соборуемся мы обычно раз в год, Великим постом. При совершении этого Таинства священники с молитвой помазывают молящихся освященным маслом.

То, что установлено Богом – Врачом душ и телес наших, – всегда нам на пользу. Так же как всякое отступление от Бога, всякий грех – это рана. Так учат нас наши проповедники.

Грех – это рана, как всякая рана на здоровом теле человека. Как ее ни припудривай, как ни говори, что это очень интересно, современно (или как там еще?) – всё равно здоровое тело лучше.

Эта рана может даже и не болеть. Но врачи знают, что это еще опаснее.

Разве курение – это не рана? Для легких, для сердца, для души? Разве можно сказать, что алкоголь или наркотики полезны для здоровья?

Любой грех вреден и для души, и для тела.

Понятие греха очень нужно нам в жизни. Особенно – в воспитании детей. Грех – мудрое это слово. Оно ясно говорит, что хорошо, а что плохо и чего не должно быть в жизни. Оно все ставит на свои места.

Прием двадцать седьмой: «А что люди скажут?»

А что Бог скажет? Это поважнее. Мы ведь перед Ним одним будем отвечать за всю нашу жизнь. Все: и верующие, и неверующие, и сомневающиеся, ищущие, за что бы ухватиться, чтобы сохранить «свою постылую свободу», как признавался пушкинский Евгений Онегин.

Николай Васильевич Гоголь советовал: «Да погибнет у нас такая философия: соизмеряться с тем, что скажут люди, а не Бог. С ней и Богу не угодишь, и людям не угодишь».

Богу угодишь – точно польза будет. А людям, как известно, угодить невозможно. Сам Господь очень многим не угодил. Потому что мы грешные. Но совершил дело нашего спасения.

Господь сказал всем, кто хочет быть с Ним: Не бойся, малое стадо, яко благоизво́ли Отец ваш дати вам Царство (Лк. 12, 32).

Лучше быть в малом стаде Христовом, чем в большом, но без Христа, без Его Царства.

Прием двадцать восьмой: «Пойду в церковь – дома будут недовольны»

Старайся дома никого не раздражать. А все-таки ходи. Заранее обдумывай, что нужно сделать дома, чтобы ко времени церковной службы главное было готово. Не спорь. Молчи, когда другие не в духе, когда сам не в духе. Известно: ничего хорошего все равно не получится. Уступай, чтобы их не перегружать. Терпи. Молись. Знай, что идет лютая борьба. Дело, может, долгое. Может, годы. Может, всю жизнь. Кайся. Причина-то, может, не только в них, но и в тебе. Может, скорбями Господь тебе на это указывает. Может, тебе помолиться надо – когда скорбей нет, мы так горячо не молимся. Потрудиться, понести и этот крест. «Что Бог творит, никому не говорит». Одного делать не надо: унывать. Святые отцы говорят: «Прежде смерти ни в ком не отчаивайся». Господь всем хочет спастись и в разум истины прийти. Бога, молитву, надежду уж точно оставлять нельзя. Сколько только можно, хоть как-то, но ходи в церковь. И молись за близких в церкви. Господь сильнее всех людей. Может, и очень скоро все повернется – еще больше нас будут в церковь ходить. И за нас молиться.

Прием двадцать девятый: «Главное – быть хорошим человеком и делать добрые дела»

Если бы это было так просто – быть хорошим человеком…

Все как один хотят быть хорошими людьми, все собираются быть счастливыми и приносить счастье другим, никто не планирует быть несчастным. А что происходит в жизни, мы видим.

Почему? Потому что люди хотят быть счастливыми, но по-своему. Им даже кажется, что счастье в том и состоит, чтобы исполнялись все наши желания.

И поэтому счастье становится недостижимым. А слез, горя – море.

Наш главный враг – гордыня. Она нам больше всего мешает быть хорошими людьми: любящими, добрыми, скромными, чуткими, отзывчивыми, верующими… Это она нам и говорит: «Ты сам, без Бога, без Церкви можешь быть хорошим человеком. И добрые дела ты ведь делаешь. Да ты уже лучше многих – даже, может, тех, которые в церковь ходят».

Не приведи Господь поверить этой дьявольской лжи.

Добрые по внешности дела, которые мы делаем без Бога, – уже не добрые, потому что мы приписываем их себе, питая тем самым нашу гордыню.

Преподобный Серафим Саровский говорил, что только те добрые дела приносят пользу, которые мы делаем ради Христа.

Господь сказал нам, как жить. Как жить по любви. Как бороться с тем, что приносит всем нам столько горя, чем все мы друг друга раним – с грехом, с нашими страстями. Он создал Свою Церковь, где нам дается для этого сила благодатная. Открыл нам, что невидимый враг, который направляет нас на всякий грех, на всякое зло, побеждается только молитвой и постом. Но мы не слушаем Бога, а слушаем своего врага, который всеми силами старается выбить из наших рук именно это непобедимое оружие – молитву и пост. И мы становимся перед ним безоружными. А дальше с нами можно делать все, что угодно.

Святые отцы говорят, что в каждом грехе дьявол принимает участие. Поэтому с каждым из нас то и дело происходит то, чего никто из нас не хочет.

Разве пьяница хочет быть горем для семьи? Для самого себя? Или наркоман? Но он сам с собой ничего не может сделать. Потому что не только с собой, но и со страшной невидимой силой, которая его заманивает в эти ловушки.

Разве тот, кто выбирает изо всего мира себе подругу жизни, играет с ней счастливую свадьбу, собирается быть ей предателем? Оставлять ее в слезах, лишать ее в один момент главной опоры в жизни, быть причиной глубокой трагедии в ее судьбе?

Разве он намеревается бросать своих маленьких детей, которые потом не увидят папу, может быть, никогда и не будут понимать, почему их самые близкие люди – мама и папа – вдруг стали друг другу чужими людьми? И с мамой теперь будет жить другой дядя, а папа будет жить с чужой тетей.

Но даже и все это совершив и разломав, он может считать, что поступал единственно возможным, чуть ли не самым лучшим образом. То есть, будет сам себя считать вполне хорошим человеком (вот и цель эта без Церкви, без труда якобы достигнута).

Почему? Потому что в этих обстоятельствах он, мол, и не мог поступать иначе. Он поступал согласно тем мыслям, которые приходили ему в голову – он не смотрел на действия, которые совершает. А мысли были вроде бы очень разумные, даже порядочные: «Я же люблю другого человека, семью можно строить только на любви, любовь – это главное, так и христианство учит… Я же хотел, я старался, я терпел – но не получилось, ну что ж тут поделаешь? Зачем друг друга мучить? Она сама мне говорила: «Я устала от твоей бесконечной лжи, устала обманывать детей, лучше уходи куда хочешь, я так больше не могу». Ну, я и выполняю ее просьбу. Так что всё решается по нашему обоюдному желанию. Мы оба хорошие люди, но не сошлись характерами, ошиблись оба. Мы и не любили никогда друг друга, она сама мне это сказала. Но жизнь же не кончается… Я только теперь узнал, что такое настоящая любовь. Разве я не имею права на свой кусочек счастья? А дети? Ну что ж, дети, им тоже мир нужен, они тоже устали от наших скандалов. Они меня поймут, я их не оставлю, буду их навещать, если она разрешит, буду о них заботиться – по возможности, конечно…»

Одно слово – беда! Дьявольское торжество.

Многолетняя жизнь без Бога, без Церкви, без молитвы, без покаяния, без борьбы с грехом. Безволие в мыслях. Жизнь с телевизором, интернетом, курением и алкоголем, в духе мира сего, в его представлениях и идеалах, среди разврата в прессе, рекламе, одежде, литературе, музыке – все против семьи!

Мир обижается и осуждает всех и вся, хотя никто от этого лучше не становится. Наоборот, только грехов больше. А в духовной, христианской жизни люди каются в своих грехах, молятся, смиряются перед обстоятельствами, терпят друг друга – и получают во всех затруднениях реальную пользу и для себя, и для мира вокруг. И зло отходит.

Евангельское мировоззрение учит во всем обвинять себя, а всех других оправдывать. Считать, что в каждом инциденте есть доля нашей вины. Чья доля больше – это один Господь знает. Наше дело – каяться в своей доле. Тогда может вернуться мир в семью.

Мирское мировоззрение учит себя во всем оправдывать, а всех других обвинять. Тогда мира не будет.

При евангельском мировоззрении люди жалеют друг друга, помогают друг другу выйти из беды. Понимают, что они, соединившись, сложили воедино не только радости друг друга, но и горести. Что у них общий невидимый враг, который жаждет всех разделить и прежде всего самых близких людей.

Евангельское мировоззрение учит, что главное счастье человека – это чистая совесть перед Богом и людьми. А она бывает тогда, когда зло от нас не исходит – что бы мы ни терпели от других.

Евангельское мировоззрение говорит: какие могут быть мысли о ком-то еще, если вы Богом повенчаны навсегда, если у вас дети?! Какими бы эти мысли ни казались поначалу безобидными, однако же льстивыми, приятными нам – о том, например, что с одной сотрудницей на работе у вас удивительно совпадают мнения, она тебя во всем понимает, сочувствует твоей нелегкой семейной жизни… Гнать надо эти помыслы, как самого лютого врага, который колотит в двери и окна вашего семейного очага, готовый разрушить его, сорвать крышу и разметать стены, ворваться холодным ветром и лишить всякого покоя и тепла. Гнать с порога, не открывать ни двери, ни форточки. Гнать с порога любые мысли против семьи, отвечая на них одним-единственным, как пушкинская Татьяна по-христиански ответила Онегину:

 
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
 

Никаких знаков внимания, никаких встреч. Никаких «запасных вариантов». Бежать ото всего этого, как от огня.

Не получается – менять работу, даже, может, уезжать в другой город. Терять в карьере, в деньгах – для семьи, для судьбы каждого из вас и всех вместе, для вашей вечной участи это куда меньший урон! А главное – молиться, молиться и молиться, пока все это не отойдет, с Божьей помощью, пока это все не вошло в сердце, в душу. Быть совершенно искренним перед своей совестью, перед Богом, как Пушкин, который признался за всех нас:

 
Ах, обмануть меня не трудно,
Я сам обманываться рад!
 

Евангельское мировоззрение знает, что слаб человек, грешен, ему надо постоянно трудиться над своей душой, чтобы не попадать в бесчисленные ловушки, которые дьявол расставил для каждого из нас.

Преподобный Антоний Великий говорил: – Я увидел все сети диавола распростертыми поверх земли. Увидев их, я воздохнул и сказал: «Горе роду человеческому! Кто возможет освободиться от этих сетей?» На это мне было сказано: «Смиренномудрие спасается от них, и они не могут даже прикоснуться к нему».

Смиренномудрие хранит, как чуткий пограничник, территорию нашего сердца, нашей семьи.

Лучше, конечно, иметь постоянную благодатную защиту, которую создают регулярное хождение в храм, ежедневная домашняя молитва, постоянные Исповедь и Причащение. Но если враг уже напал, остается отбиваться от него с Божьей помощью – до победы, «до Берлина». Креститься как можно чаще, класть поклоны, смиряться. Не идти, а бежать в церковь, каяться. Отбиваться решительно от любой гордости в своем сердце, от любых обид, мыслей, которые хоть в какой-то степени ведут в сторону предательства жены и детей, что бы ни было – пока не освободишься от всего этого совсем. Пока Господь не освободит. Пока не придешь в себя и не скажешь себе: «Как я мог не подумать самое простое: а как же она, моя избранница, как мои дети? Как они будут жить? Что они будут думать? Не повредит ли это им? Не будет ли это им дурным примером на всю жизнь? Как я мог?! Чудовищно! Какая же я дрянь! Как легко я могу стать предателем – и кого?! Самых близких, самых дорогих мне людей, которые только

на меня одного надеются, которые от меня зависят, для кого я незаменим, которые меня любят! Да мне только о том, что я все это считал возможным, нужно каяться до конца дней своих. Господи, прости и помоги!»

И тут же, скорее всего, придет другая мыслишка: «А как же она?.. Та, другая? Как я ей все это скажу? Что с ней будет? Она меня ведь тоже любит, она уже надеялась, у меня перед ней уже есть обязательства… Я и тут буду предателем! Ее тоже жалко. Она хороший человек… Что делать?!»

Цель дьявола – загнать человека в ловушку, в мнимую безвыходность и довести до отчаяния, вплоть до мыслей о самоубийстве.

Мысль о самоубийстве – всегда от дьявола, всегда ложь. Якобы ты себя убьешь – и все кончится. Нет, не кончится, душу-то не убьешь. Начнется самая страшная мука, и к тому же вечная.

Что делать? Каяться, молиться Богу, идти в церковь. Выходов у Бога из любого положения – бесчисленное количество.

Без молитвы человек беспомощен. Он даже со своими мыслями и чувствами ничего не может сделать.

Снова смиряться: «Да, она-то – хороший человек, но я-то при чем? Куда я-то собрался? Я – такой, какой я есть? Чтобы и там, на новом месте, после оставленного здесь пепелища, новая жена и новые дети жили со мной, как на вулкане, потому что я в любой момент могу подумать точно так же, как думал здесь, пока Господь меня не освободил от этого умопомрачения? Потому что я могу быть рабом любых мыслей и чувств, которые только придут мне в голову и сердце, а не рабом Божиим?»

Кто, кроме Бога, поможет нам, бедным людям, когда мы своими грехами завязываем все эти узлы личной жизни? Кто развяжет их? Куда еще идти с делом души, как не в церковь?

И люди, слава Богу, идут. И столько горя приносят сюда… И говоришь им: хоть теперь начните ходить по-настоящему, потому что все это можно только отмолить. Кайтесь в своих грехах, всем другим прощайте. Решайте начать новую жизнь, прежде всего по отношению к Богу – это главное в том, как мы живем.

Говоришь – они, бывает, послушают, поплачут, может быть, даже придут на исповедь, причастятся, Господь даст какое-то облегчение, иногда явно и ощутимо поможет. Но, увы, чаще всего отношение к Богу, к Церкви остается почти таким же, как и было. Потому что нет привычки к церковной жизни, есть привычка надеяться на себя, на свое разумение. Нужно вырабатывать церковную привычку. Нужно время, нужно постоянство, нужно усердие, нужна верность Богу и Церкви всегда, каждый день и час, что бы ни было.

Если не будешь жить жизнью духовной постоянно, не будешь принимать всего, что в церкви нам обильно подается, то как ты будешь избавляться от дьявола, который постоянно старается поработить человека?

Дьявольская сила сильнее человеческой. Но сила Божия неизмеримо сильнее дьявольской.

Прием тридцатый: «Я ходил в церковь, молился, ставил свечи, а все равно ничего не изменилось. Бог меня не услышал»

Это так кажется – что ничего не изменилось. Если бы мы не молились, было бы еще хуже. Господь, может быть, сохранил нас от каких-то бед. Ни одна молитва не бывает без последствий – мы просто можем их не видеть.

Когда мы обращаемся к Богу, когда мы общаемся с Ним, мы уже меняемся. А это – главное изменение, которого хочет Господь, самое нужное для нас.

Мы хотим, чтобы менялись обстоятельства вокруг нас. А Господь хочет, чтобы менялись мы. Для Него главное обстоятельство – это сам человек, его душа.

Господь иногда медлит исполнять наши просьбы не потому, что к нам равнодушен, а потому что мы не того просим, что нам действительно нужно. Или потому что хочет укрепить нас в молитве, в терпении, в постоянстве веры в Него. Или потому, что ждет нашего покаяния, хочет, чтобы мы почувствовали свою вину за те скорби, которые с нами случаются, наше недостоинство получить от Него новые милости, чтобы мы ощутили ценность добра.

В любом случае от Бога может исходить только благо.

Когда мы обращаемся к Богу, мы хотим, чтобы Он тут же исполнил все наши просьбы. А ведь сами мы так не делаем.

Господь дал нам заповеди, дал Евангелие, дал церковный Устав, дал наставления святых отцов, дал проповедников Его истины – все для нашего блага. Он доказал нам Свою безмерную Любовь, пострадав за нас на Кресте. Но мы Его не слушаем.

Наше внимание почти постоянно отдано врагу рода человеческого, у которого одна цель: погубить наши души навеки. Мы от него принимаем «информацию», пытаемся узнать от него даже о жизни церковной… Интересуемся его «новостями»: убийствами, катастрофами, сплетнями о чьей-то частной жизни, интересоваться которыми неприлично. Слушаем его «музыку», примериваем на себе его гороскопы, его моды… А то еще и идем к экстрасенсу, к бабке-ворожее, к «нетрадиционному целителю», к «ясновидящей», к проповеднику-сектанту – то есть прямо к его слугам.

Ладно уж, мы бы только сами не ходили в церковь. Но мы и детей туда не носим, не водим. Ладно уж, мы бы сами дома не молились, не постились, не имели бы, как заведено было в каждом русском доме, красного угла с иконами – теперь почти всегда занятого «антииконой», телевизором. Но мы и детей этому не учим. А то и прямо ведем их в другую сторону. Поэтому их почти нет в храмах в самый ответственный период их жизни – подростковый.

А мир и дьявол – князь мира сего работают на полную мощность, и главная их цель – увести детей от Бога.

Для наших бедных детей сегодня приготовлены пришедшие к нам с Запада «детские блюда»: «детское радио», «детская мода», «детское телевидение», вроде бы совершенно детские мультфильмы – все эти «чебурашки», «лунтики». В книгах – всевозможные «Вредные советы». Журналы якобы для детей под названием «Человек-паук», «Монстры-пришельцы». Но все это – против детей.

Ну, а дальше, понятно, родительские слезы. В каждом храме это есть, к каждому батюшке обращаются с просьбами помолиться о детях, сбившихся с пути.

Но где мы были раньше? Где угодно, только не в церкви. Что может быть полезнее, питательнее для детских душ, чем красота нашего православного храма, нашей церковной службы, которую сохранили для нас наши предки, в том числе ценою жизни своей?

Как радуется чистая детская душа общению со святыней в храме! Как умиляет деток дивный образ Богоматери со младенцем-Христом на руках… Как они любуются горящими свечечками, как они целуют иконы, крест Христов… Да еще иной раз прикладывают к иконам своих куколок – хотят и их приобщить к святыне. И это понятно: душа создана Богом, и к Богу, Творцу своему, тянется. Знает, что лучше Бога, добрее, роднее нет для нее ничего. Знает – еще не замутненная грехом. Господь так и сказал нам о детях: Не возбраняйте им приити ко Мне (Мф. 19, 14).

В церкви дети видят добрый пример. По телевизору, дома – увы, часто обратный. А пример – сильнейшее средство воспитания, сильнее, чем слова.

Лучшее, что мы можем сделать для детей, – это как можно чаще приносить, приводить их в храм, причащать Святых Христовых Таин, молиться за них.

В церкви видно: дети, которые постоянно причащаются, – это другие дети. Спокойные, мирные. Тем более, если причащаются сами родители. Да еще если они венчаны. Протоиерей Николай Гурьянов говорил: «Как мне жаль невенчанных!» И деток их, конечно, жаль…

Детям нужны простые добрые игрушки – зайчики, медвежата. Общение с живым миром – как его Господь создал. Чистые, полезные книжки: «Колобок», «Репка», «Что такое хорошо и что такое плохо?» Как бы тяжело ребенок, не дай Бог, не заболел, ни в коем случае нельзя поддаваться панике и нести его к бабушке, которая заговаривает, которая, мол, «тоже молится», «такая божественная, у нее вся комната в иконах». Всё это – маскировка. У какой бабушки столько икон, сколько в храме? Какая бабушка имеет такую силу, которую дает Господь в Своих Таинствах? И там – не Божья сила, там добра не будет.

Представьте себе, пришли вы в больницу, а вам бабушка-гардеробщица говорит:

– Вижу, вижу, чем болеете. Ну-ка, идите сюда, я вам сейчас ножичком сделаю операцию – и будете здоровы.

Мы от такой бабушки шарахнемся в сторону, ни за что не доверим ей свое тело. Обратимся к врачу, специалисту, желательно к профессору. А душа наша гораздо сложнее и гораздо важнее для нас.

Все духовные вопросы нужно решать только в Православной Церкви, с православным священником.

А если ошибались – двери храма всегда открыты, как бы мы далеко ни отходили от Матери-

Церкви, от Бога, Он по Своей безмерной любви всегда нас примет, если покаемся, если вернемся к Нему. Святые отцы говорят: «Нет греха непрощаемого, кроме нераскаянного».