Текст книги "Роман с сигаретой"

Не секрет, что служба в армии полна испытаний и сюрпризов. За этот год каждому новобранцу предоставляется возможность обнулить свою статистику, накопленную за восемнадцать лет, и, оставив при себе какой-никакой приобретенный опыт, заново сформировать свое положение в обществе. Очень интересно, что, даже провалив это испытание и отмучившись строго отмеренный срок, вы можете вернуться к привычному образу жизни. При этом никто из вашего будущего окружения может и не догадаться о вашем провале. Победив же в этой игре длиной в год, можно расширить свои умения и навыки выживания в агрессивной среде, которые в будущем обязательно пригодятся в повседневной жизни и сформируют взгляд на мир.

Армейский рецепт прост. Все лысые, все в одинаковой одежде, все без денег и связей, никто никого не знает. Чем не второе рождение, но уже в сознании? И все – игра началась… С кем дружить, с кем воевать, как выстраивать отношения с начальством, проявлять агрессию или включать хитрость, а может, просто плыть по течению – выбор только ваш. Можно действовать в соответствии со своим темпераментом, как привыкли, а можно рискнуть и попробовать что-то новое. Надеть маску и прикинуться кем-то иным.

Внутри этого микросоциума разгораются нешуточные страсти: «старики» и «молодые», жестокость и унижения, борьба за место под солнцем, ежедневный моральный выбор – все это хорошенько сдобрено отсутствием нормального питания, свободы и постоянным недосыпом. На самом деле из этого получилось бы хорошее реалити-шоу.

В армии я припомнил пирамиду потребностей Маслоу. В моем случае она выглядела так. Больше всего мне (но и не только мне одному, я проводил мини-исследования и опросы в коллективе) все время хотелось есть! После сытного приема пищи приходило желание поспать, после полноценного сна начинало недоставать секса, утолив и этот голод, я хотел развлечений. В силу особенностей армейского быта с периодическим успехом удавалось гасить лишь первые два вида голода. Сигарета в этом списке потребностей и не появлялась, что означает слишком уж раздутую ее важность. Настоящие естественные потребности взывали к своему удовлетворению, причем ощущалась строгая градация.

Вопреки незначительной роли сигареты в солдатском списке приоритетов ей удалось полностью меня окутать. День шел от перекура до перекура. Проснулись – покурили, поели – покурили, стоим ничего не делаем, ждем машину на работу – курим, поработали – перекурили, подготовились спать – перекурили. И так весь день целый год. Этому периоду я обязан окрепшей привычкой. Единственным годным развлечением, на мой взгляд, служил перекур, во время которого можно было помечтать, отвлечься от рутины или поболтать с сослуживцами.

Как бы ни старались офицеры, у солдата все равно всегда остается слишком много свободного времени. Парадоксально, вроде бы режим дня расписан поминутно, все спланировано, а солдат все равно свободен. Именно это свободное время и помогала сжигать сигарета.

Сигареты также обладали коммуникативным свойством. Иногда они даже превращались в местную валюту, которую можно было обменять на еду, уважение, работу или услуги. В тот период времени я радовался, что курю. Мне казался жалким вид некурящих сослуживцев, которые собирались в небольшие компании по четыре-пять человек и все равно теснились к курилке. Курящих же было намного больше. Они самоуверенно, преисполнившись чувством собственно достоинства, пускали дым, веря, что уж они-то действительно проводят время не зря. Думаю, из пятисот человек, составлявших наш батальон, не курили процентов семь-десять. Мне казалась, что им нечем занять руки, хотя сейчас я понимаю, что они такой потребности и не испытывали: этот миф – удел курильщиков.

Тем же из отшельников, кто решился попробовать примкнуть к стае, старожилы любезно предлагали сигарету, помогали разобраться с тонкостями первого раза и в ответ на неизбежный кашель новобранца покровительственно утешали, мол, это скоро пройдет. И действительно через пару дней практики новичок уже вовсю дымил с нами и весело поддерживал разговор, периодически отвлекаясь на необходимость сосредотачиваться на каждой затяжке.

Одной из армейских традиций являлась обязанность молодого призыва иметь при себе сигареты «на раздачу». Согласно легенде, любой старослужащий, обратившийся к новичку за сигаретой, обязательно должен ее получить вне зависимости от того, курит новобранец или нет. Таким образом, в кармане даже некурящих все время телепалась пачка сигарет. Один из сослуживцев даже начал курить только из-за того, что ему обидно покупать, раздавать сигареты и при этом даже их не попробовать. Не хотел бы я иметь такую историю начала курения, хотя все другие тоже содержат в себе мало поводов для гордости.

Хоть служил я и в российской армии, в ней все еще оставалось советским. Здания, оружие, форма, уставы – все было создано еще в СССР, с запасом, и постепенно выдавалось в пользование. Например, замороженное мясо 1954-го года, сухпайки 1980-го года, форма и сапоги семидесятых годов. Были и уставные сигареты, носившие говорящее название «Перекур», которое было так присуще советскому маркетингу.

Я сэкономил бы примерно пятнадцать тысяч рублей за год, если бы не покупал сигареты, а пользовался бы уставными, которые можно было брать без ограничений со склада. Их было настолько много, что ими часто кидались, использовали их в качестве средства пыток строптивых, ими угрожали, иногда их просто выкидывали ради забавы, в общем, делали с ними все, но только не курили их.

Проблема крылась в качестве продукта. Неверный, закуривший в общественном месте сигарету марки «Перекур», моментально подавлялся коллективом, потому что смрад, который она источала, был хорошо узнаваем. При этом абсолютно каждый курильщик попробовал их покурить из интереса. Это был тот случай, когда запах сигареты одинаково отвратителен независимо от того, вдыхаете вы дым во время затяжки или нюхаете продукт горения этой сигареты. Вкус был ужасен, и в то же время он был в разы хуже привкуса даже самых примитивных сигарет марки «Прима» или «Беломорканал». Во время курения «Перекура», при очередном стряхивании пепла с конца сигареты, случалось так, что вываливалась наружу вся оставшаяся часть сигареты. И, конечно же, мы с восторгом наблюдали за реакцией того, кто первый раз прикуривал и делал затяжку «Перекура». Тот, кто подымил «Перекуром», еще пару часов продолжал вонять жженым сеном и навозом.

Перед отъездом на плановые учения вся рота запаслась сигаретами, их должно было хватить как раз на неделю. Во время учений в поле пополнения запасов не предполагалось. Кое-кто положил в вещмешки и пару блоков «Перекура», за что тут же был обсмеян. Во время учений не все пошло гладко, и наш лагерь должен был задержаться в развернутой точке еще на неделю. Слова ротного об этом звучали как приговор в голове каждого курильщика. Все переглянулись. Каждый догадывался, к чему это приведет. Запасы закончились уже на шестой день. С седьмого по десятый день периодически, украдкой вспыхивали огоньки желанного наркотика, которые были припрятаны в «крысиных» схронах. Парни набрасывались на каждую такую сигаретку по двое, по трое, дудоля ее поочередно, пока сочный вкус табака не превращался в угар поджаренного фильтра.

Обычно, чем был больше стаж курильщика, тем на большие муки без сигарет он его обрекал. Не знаю для чего, но я анализировал происходящее, мне было интересно наблюдать не только за «ломавшимися» сослуживцами, но и за собственными ощущениями.

На двенадцатый день достали из вещмешков «Перекур». Тот, кто несмотря на критику и издевки положил в вещмешок неприкосновенный запас, был сполна награжден словами одобрения. Было решено распаковывать и давиться соломой с куриным пометом. Никто не выдержал и дня. Итогом стала некурящая рота, состоящая из ста человек, в которой по естественным причинам не курили лишь двое. Старший лейтенант гордился нами, остаток недели мы промаялись в ломках.

В тот момент меня осенило. Что будет с курильщиком, попавшим на необитаемый остров? Он попробует курить какой-нибудь самопал, как мы «Перекур», но в результате бросит. Что будет с тем, кому скажут, что следующая сигарета, выкуренная им, убьет его? Думаю, он бросит. Я пришел к выводу, что все, что нужно нам для того, чтобы бросить, – это хороший пинок под зад. И не важно, кем он будет исполнен: корявой ногой непреодолимых обстоятельств или собственным мотивационным решением. Эта идея возникла в моем сознании и была успешна отложена в библиотеку подсознания на хранение до лучших времен, которые все-таки настали.

На десятом году матерого курения я готовился стать отцом. И уже практически перед родами жены у меня состоялся неожиданный, но в корне повлиявший на меня разговор с некурящим другом. Мы обсуждали тему детей, и он спросил меня, не собираюсь ли я бросить курить ради своих девочек-близняшек, которые должны были вот-вот родиться. Он закинул мне в голову интересную идею, которая в будущем помогла сначала на длительный срок отказаться от сигарет, а потом и вовсе поставить точку.

Суть идеи заключалась в том, чтобы родившиеся дети никогда не ощутили от своего отца едкого сигаретного запаха. Чтобы запах табака у них не ассоциировался со мной. Эта мысль была настолько проста, насколько и проницательна. Взбудоражив мои и без того обостренные отцовские чувства, она проникла в саму суть и перещелкнула рубильник моего восприятия. Вместе с детьми родилась благородная цель. Удержание в себе этого мотива привело к безболезненному, относительно легкому перерыву длиною в полтора года. И я не жалею, что свобода в тот момент наступила не навсегда.

После такого срока воздержания я прикончил сигарету просто играючи. Удивительно, но финальный бросок сигареты был легче, чем любой предыдущий. Долгий перерыв разорвал связи с физическими и психологическими аспектами, подменил привычки и разрушил систему привязки к обрядам. То есть помог вывести победоносную формулу, которая включает в себя еще несколько ингредиентов, описанных в главе «Экстраплан».

Я даже не представляю себе, как бы мне удавалось совмещать курение с новыми функциями отца, поэтому с первых дней возвращения домой жены и новорожденных дочерей я радовался отсутствию вредной привычки. Приезд из роддома ознаменовал начало полуторагодичного марафона. Сон по три часа в сутки, работа с утра до вечера, а с вечера до утра забота о малышках. Малышек было две, поэтому у меня как отца в такой ситуации не было шанса улизнуть от обязанностей. Ночные подъемы, замена подгузников, колики, болезни – в этот ритм сигарету даже некуда было втиснуть. Я забил свой график до отказа, каждые пятнадцать минут я что-то делал. Как только заканчивал одно, сразу переходил к другому, это безумный ритм отбивал желание курить.

Мы жили в небольшой квартире, и если бы мне нужно было перекуривать, то приходилось бы выходить на балкон или спускаться с четвертого этажа на улицу. Вариант с балконом не подошел бы, потому что запах все равно просачивался в квартиру, а мы с супругой однозначно решили, что девочки не будут дышать сигаретным дымом. Выходы на улицу занимали бы непозволительно много времени, я каждую минуту стремился обеспечить безопасность своих детей. В младенческом возрасте дети беспомощны и наивны. Окружающая обстановка представляет для них опасность. Даже то, к чему мы привыкли и чего не замечаем, для малыша может стать угрозой. Я стремился сократить время своего отсутствия, чтобы быть всегда рядом.

На протяжении этих полутора лет я, еще сам того не осознавая, использовал принципы, которые при комплексном подходе способны освободить от табачной зависимости.

Во-первых, у меня появилась цель. Причем цель не эгоистичная, а направленная на объект любви. В моем случае я бросал курить не для себя, а для своих деток, чтобы они не чувствовали табачного запаха. Удивительно, но для человеческой природы характерно вознесение родительскими инстинктами до небес вопроса здоровья своих чад. Эта сила затмевала даже инстинкт самосохранения. Благородная цель имеет большую силу, так как направлена на других.

Во-вторых, в силу обстоятельств я значительно изменил образ жизни. Больше половины обрядов были разрушены из-за поменявшегося распорядка дня. Уже не осталось времени на перекуры с друзьями, просиживания в кафе с чаем и сигаретой.

Если говорить об этом, то на друзей вовсе не осталось времени, я продолжал лишь изредка с ними созваниваться. В машине, соответственно, перекуры исключались, потому что при перевозке детей был важен проветренный салон. Минус обряды с вечерними и утренними перекурами на балконе с чашечкой кофе. В топку пошли и полноценные ритуалы с сигаретой после приемов пищи, потому что и сами приемы пищи стали спонтанными и несистематизированными ввиду загруженного обязанностями графика.

В-третьих, непроизвольно мне представилась возможность смягчить сигаретную ломку, заполнив свободное время постоянной деятельность. Отсутствие свободного времени не позволяло прогрессировать психологическому давлению, а ломка физическая, не представляющая большой опасности, прошла сама собой за неделю.

Это ощущение было схоже с первыми месяцами армейской службы: новый коллектив, новая обстановка, устав и дисциплина давили разом со всех сторон. Задача устава состояла в том, чтобы лишить солдата свободного времени и не допустить возможной депрессии и потери производительности. Поэтому в первые месяцы службы было гораздо проще некурящим. Любителям же табака приходилось «пухнуть», ожидая милости командира, который должен был сопровождать курящее стадо три раза в день к месту выгула.

В-четвертых, пассивным положительным фактором я считал экономию семейного бюджета за счет отказа от сигарет. Теперь нам уже как многодетной семье пришлось затянуть пояса, поэтому на фоне ежемесячно дорожающих сигарет свобода кормильца от бессмысленной расточительности на сомнительные удовольствия принесла пользу.

Вообще, бюджет курильщиков стал заметно страдать начиная с 2015-го года. В это время правительство страны запустило обещанную ценовую антитабачную кампанию, повысив акцизный налог для табачных изделий. Тяжелее всего стало взрослым малообеспеченным курильщикам. Самые дешевые сигареты стали стоить в четыре-пять раз дороже. Дорогие марки подорожали в течение трех лет примерно в три раза. Замечал, ожидая на кассе в магазинах, как те, кто курил раньше дорогие марки, спускали планку и уже выбирали из среднего ценового диапазона. Другие, в числе которых был и я, не изменяли вкусу и увеличивали статью месячных расходов на излюбленное «лакомство», испытывая гордость за свою мнимую финансовую независимость.

Сложные полтора года завершились. Дети окрепли, стали самостоятельнее. Пропорционально и возросло наличие свободного времени. В феврале мы решили переехать к родителям жены для того, чтобы сделать ремонт в нашей квартире. Планировали справиться за две недели моего отпуска, но прожили у родителей два месяца. Я давно слышал поговорку «Пока делали ремонт, два раза чуть не развелись», но и не представлял, что народный фольклор имеет такую мощь. Это был депрессивный февраль…

Мое хитрое подсознание, подло воспользовавшись ситуацией, начало предательски нашептывать, подсказывая, где найти отдушину, где взять лекарство, как отбросить все проблемы и заставить голову расслабиться: развеять переживания и сомнения в густом табачном дыму. Я поддался впервые после долгой разлуки со своей некогда незаменимой усладой.

Я был удивлен новому противному привкусу. Ощущение были не теми, на которых я остановился. Мне словно дали попробовать сигарету в первый раз. Но уже через день горечь и мерзость уступили место стабильному наслаждению, плавно раскатывающемуся по всему организму начиная с головы, наполненной скомканными мыслями выдуманных и преувеличенных проблем.

Не обошлось и без разочарованного порицания со стороны родственников, которые задавали вопрос, ненавистный любому сорвавшемуся: «Ты что, опять закурил?» Как же мерзко звучит эта фраза, я обещал себе, что не скажу такое ни одному своему другу, который будет бороться с табачной зависимостью. В этой фразе мне слышатся нотки смеха гиены – свистящие и надменно насмешливые. Но испытываемого позорного чувства недостаточно, чтобы тут же прекратить «баловство». Это как ругать ребенка за то, что он попробовал что-то запретное и интересное. Он оборвется в движении в ответ на ваше замечание, но затаит идею по заполучению этого объекта.

Покурив на улице, я заходил в дом, тщательно мыл руки, полоскал рот, и мне казалось, что запаха больше нет, но, по отзывам моего большего некурящего семейства, от меня продолжало вонять на версту.

Я множество раз срывался за свой курительский стаж, но в этот раз было как-то иначе. Я не жалел о том, что снова начал, хотя родственники крутили пальцем у виска, теперь у меня за плечами было полтора года воздержания. Именно из этого колодца я зачерпнул нужное количество уверенности. Я догадывался, что снова откажусь от курения, и сделать мне это будет легче, чем раньше.

Я прикоснулся к знанию о самом себе. Почувствовал, что привычка не сможет меня закабалить так плотно, как в прошлые разы. Моей опорой стал опыт. Несмотря на весь спектр таких прелестных и таких выдуманных ощущений, которые окутали меня вновь, несмотря на ностальгию и возращение к хорошо отточенным обрядам, список которых я успел пополнить новыми ритуалами, в будущем отказе меня было уже невозможно переубедить.

Той зимой я выходил на задний двор дома родителей жены, где мы временно жили, для вкушения пяти-/десятиминутного наслаждения, вновь оказавшегося в кармане моей куртки. Ощущения от первых сигарет после воздержания были далеки от привычного для курильщика экстаза. Горечь, спазмы в горле, кашель, но я не об этом. Я о том, что наступило через пару дней…

Двор был присыпан февральским снегом. В накинутой куртке на голый торс я продвигался к освещенному участку двора. Ингредиенты сладкого обряда были при мне. Подобно шаману, который тщательно собирает все элементы для будущего ритуала, я подготовился к вкушению своей совокупности действий. Телефон с любимой музыкой. Приятная морозная безветренная ночь со снегом. Тишина, следящая за каждым моим действием.

Правая рука безошибочным, думаю навечно отработанным, движением ловко изымает сигарету из пачки, забрасывает ее в рот и отравляется за поиском огня. Серная головка спички взрывается пучком пламени, спровоцированным трением о спичечную коробку. Первым в нос ударяет запах серы от спички, одновременно с которым попадает первая порция еще горького от обожженной сигаретной бумаги дыма. Резкий запах серы сменяется приятным ароматом потушенной спички, знакомым мне с детства. Одна затяжка следует за другой, песня из динамика раздается припевом. Все проблемы временно покинули меня и этот мир. Мысли собраны и широкой ладонью поглаживают воображение.

Такого возвышенного одиночества не могут дать перекуры в шумных курилках. Не повторить этих чувств, покуривая в автомобиле по ходу движения. И не насладиться этим, выпивая кофе с сигаретой в кафе чужого города. Этим неповторимым восторгом одиночества я заразился во время службы в армии. Во время караульной службы, между заступлениями на пост в ночную смену, было время для уединенного перекура. В одеждах четырех сезонов, мне удалось наблюдать ночь Ростова-на-Дону, разделяя ее с сигаретой. Любимая тишина, сигарета и мысли, которые замедляются или, наоборот, ускоряются именно до такой скорости, которая становится комфортной в момент ритуала.

Родные беспокоились обо мне. На вопросы страждущих о том, как же долго я планирую курить, я уверенно отвечал, что смогу бросить, но не называл точных сроков. Точной даты не знал я и сам. Спустя четыре месяца наступило лето. Мною овладело неодержимое желание бросить с первого июня. Так и было сделано. Большая черная точка ознаменовала окончательную победу.

Последняя битва оказалось неожиданно легка. Она была подкреплена опытом и уверенностью в своих силах. Словно расчетливый командир выиграл сражение благодаря четкому плану, все рычаги которого сработали в точно заданное время, все силы, как единая система, отработали без отказов. Во время битвы не случилось непредвиденных обстоятельств, которые могли бы быть не предусмотрены. Каждая единица выполнила свою функцию. Механизм перемолол врага, не оставив шанса для реванша.

История была дописана, все листы собраны, подшиты и пронумерованы. Недосказанности не осталось. Мы имели друг друга десять лет. Использовали для собственных целей. Продолжения быть не могло. Это чувство свободы желаю испытать каждому. Для вас оно будет наполнено собственными оттенками, но основной чистый тон един для всех нас.