Текст книги "Сердце говорит о Боге"

Смятение сердца: след диавола

* * *

С величайшей осторожностью нужно держать в своем скудельном сосуде, в сердце, сокровище Духа, реки во чреве своем воды живой (Ин. 7: 38); нужно бодрствовать над своим сердцем, быть кротким, удерживаться от раздражительности и движений самолюбия, привязанности к земному, от нечистых восстаний плотских; в противном случае бесценное сокровище Духа мгновенно оставит нас: вдруг исчезнут из сердца мир и радость, – это чувство необыкновенной, ангельски-духовной легкости души, парящей на свободе сердца и мысли; исчезнут и эти реки воды живой, которые пред тем только текли и напояли обильно бразды души; душу наполнит чуждый огнь, мучительно палящий внутренности, лишающий ее мира и радости и наполняющий ее чувством скорби и тесноты и подстрекающий к раздражительности и хуле. Так явно, так резко обозначаются и сменяются в нас Царство Божие и царство врага, царство жизни и царство смерти! Христианин видит это внутренними очами и удивляется Божией правде и святости, удивляется и недремлемости врага, всегда яко лев рыкающего и ищущего кого поглотити (1 Пет. 5: 8).

* * *

Злоба крайне убийственна для души и тела: палит, давит, мучит. Никто, связанный злобою, да не дерзнет приступить к престолу Бога любви.

* * *

При неверии чему-нибудь истинному, святому ум обыкновенно затмевается, сердце неверное поражается страхом и теснотой, а при искренней вере ощущает радость, спокойствие, широту или расширение в себе жизни, так что и ум делается светлым и далеко зрящим. Не явно ли истина торжествует над безумием сердца? Не явно ли сердце лживо? Да, страдания сердца при неверии во что-либо истинное, святое есть верный признак истины того, во что оно не верует. Сердце само умирает, подвергая сомнению истину, посягая на уничтожение того, чего нельзя уничтожить, тогда как расширение сердца при искренней вере есть тот же верный признак истины того, во что ты веруешь, потому что предмет, в который мы веруем, сообщает жизнь нашему сердцу и обновляет, усиливает эту жизнь. Сердце наше, зараженное грехом, есть ничтожное хранилище жизни, потому-то грех – смерть, а не жизнь, полнота жизни вне нас. Но как эта жизнь духовная невидима и сообщается нам по нашей вере в невидимую, личную жизнь – Бога, то проводник жизни в наше сердце есть живая, искренняя вера наша в Бога. Без веры сердце естественно должно чувствовать стеснение, скорбь как сокращение, умаление жизни.

* * *

Когда во время молитвы овладеет твоим сердцем уныние и тоскливость, знай, что это происходит от диавола, всячески старающегося запнуть тебя в молитве.

* * *

Бывают в жизни христиан благочестивых часы оставления Богом – часы тьмы диавольской, и тогда человек от глубины сердечной взывает к Богу: зачем Ты отринул меня от лица Твоего, Свете незаходимый? Ибо вот покрыла меня, всю мою душу, чуждая тьма окаянного, злобного сатаны: тяжко душе быть в мучительной тьме его, дающей предчувствовать муки мрачного ада; обрати же меня, Спаситель, к свету заповедей Твоих и исправь духовный путь мой, усердно молюсь Тебе.

* * *

Во время молитвы иногда чувствуешь какое-то отреяние от Бога и отчаяние, не надо увлекаться этим чувством, – оно от диавола…

* * *

Плотская нега, окамененное нечувствие ко всему духовному, священному есть теснота вражия, хотя плотский человек не считает ее теснотою, потому что благотворит о ней; но хотящие жить духовно считают ее теснотой, потому что не допускает она Бога до сердца нашего, не дает излиться в сердце благодати Божией, оживляющей и просвещающей нашу душу, делает душу нашу неплодною делами веры, надежды и любви. Делаешься какой-то плотиной, духа не имущий.

* * *

Когда тебя злословят и ты оттого смущаешься и болезнуешь сердцем, то это значит, что у тебя есть гордость, ее-то и надобно уязвлять и выгонять из сердца бесчестьем внешним.

* * *

Вот ты молишься, молитва твоя совершается успешно, ты имеешь внутреннее свидетельство, что Господь и слышит ее и благоволит к ней; у тебя мир помыслов, легко и сладостно на сердце; но вот под конец твоей молитвы из-за самого малого расслабления твоего сердца и помышлений, в твое сердце ввергается какое-то тяжелое бремя, расслабляющий сердце огонь, и ты чувствуешь и крайнюю тяжесть молитвы и отвращение от нее вместо прежней легкости и расположения к ней. Не отчаивайся, друг, это козни врага, который любит посмеиваться над нами, особенно в конце наших благочестивых занятий, чтобы мы впали в уныние и сочли потерянными все предыдущие труды свои в святом деле.

* * *

Как после недостойного причащения, так и после недостойной, холодной молитвы бывает одинаково худо на душе. Это значит, что Господь не входит в наше сердце, оскорбляемый нашим сердечным неверием и холодностью, и попускает в сердце нашем возгнездиться духам злым, дабы дать нам почувствовать разницу между своим и их игом.

* * *

Есть ли во мне любовь истинная к Богу и ближнему, во мне, по-видимому ежедневно питающемуся духом любви в богослужении церковном? – Увы! Нет и во мне, к удивлению крайнему: диавол своим дыханием и во мне почти изменил Божественную любовь, и во мне дух самолюбия со своими отраслями: сластолюбием, корыстолюбием, честолюбием, гневом, завистью.

* * *

Когда ощутишь, что в сердце твоем не стало мира из-за пристрастия к чему-нибудь житейскому, а вместо того в нем дышат раздражительность и злоба, стань тотчас на страже сердца и не давай наполнить его диавольскому огню. Молись сердечною молитвою и укрепляй Божиею силою страстное, нетерпеливое сердце свое. Будь твердо уверен, что злодышащее разжжение сердца есть дело врага; а враг сильно воюет на сердце через сытый желудок.

* * *

Двукратно Господь сотворил в душе моей чудо милосердия Своего, всеблагий, благопослушливый и вся исполняяй Господь: во-первых, когда я шел от Козлянинова нотариуса с стесненным сердцем от греха и когда служил всенощную у Неустроевых и запят был от врага лукавым помыслом, что Наталия Леонт. живет с Павлом И. Неустроевым в связях запрещенных; лишь я внутренне покаялся и осудил себя, что мне, нечистому и блудному, мерещится все нечистое и блудное, как и помиловал меня Господь, и даровал мне слезы умиления, коими я стал блажен, покоен.

* * *

Какое испорченное, завистливое сердце у меня! Делал я вынос покойника и встретил отца Порфирия Надпорожского, делавшего вынос младенца: что же? – уязвился завистию, что вот-де пришлый священник и исправляет требы в чужих приходах, отбивая доходы у своей собратии. Но потом сознал свой грех, свое пристрастие к земному, свою суетность, свое нелюбие к ближнему, самолюбие, плотоугодие, гордость, страсть к единообладанию; привел на память краткость жизни, смерть и ответ на Страшном Суде – и умилился, и взмолил Господа о помиловании – и помилован! О, как мало надо нам и как много желаем, жадничаем!

* * *

Отчего иногда человек вдруг приходит в такое неистовство, что сильно горячится, быстро, отрывисто и несвязно говорит, ломает себе руки, рвет на себе волосы или в ярости бьет других, ломает безумно все, попадающееся ему под руки, и делает другие дела, свойственные умопомешанному и исступленному? Явно оттого, что в его сердце действуют духи злобы поднебесные, подстрекающие людей ко всякому злу и дышащие злобою и убийством на всех и все. Отчего бывают и самоубийцы всякого рода, равно как убийцы других? От действия в сердцах самоубийц и убийц исконного самоубийцы – диавола. Потому-то Христос Спаситель и христианская вера заповедуют всякому кротость и смирение, которые не допускают действовать в сердцах духам злобы и гордыни, ищущим смерти всех и каждого. Господь говорит: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11: 29).

* * *

Помни, что злоба сердечная, из-за чего бы она ни была, есть безумство, вольная болезнь души и смерть. Презирай ее, не допускай ее до сердца твоего, иначе она усилится и одолеет тебя.

* * *

Сердясь или злясь на своих, я делаю вред только себе самому; не имею мира, подвергаюсь скорби и тесноте. я думаю заставить бояться меня тех, на кого гневаюсь, но этого не бывает – они смотрят равнодушно на мой гнев и смеются над ним. То ли дело незлобие агнчее! Оно всегда мирно, покойно, радостно.

* * *

Гнев и вражда ужасно потрясают все существо наше, особенно мое, немощное и многострастное.

* * *

Оскорбил я Господа невоздержанием своим, с вечера пред служением ранней литургии, и за то не имел я мира, свободы, силы, помощи свыше во время служения литургии, молебна и панихиды, и особенно когда дьячок пел нехорошо, очень низко, вяло, вздорно, мертво: огорчился на него (точно рожон был в сердце во время обедни) и почувствовал тесноту, бессилие, уничижение, боязнь.

* * *

Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7: 10). Сегодня читал я молитву родильнице в доме Кикина, и враг печалью о неполучении ордена моего от гимназии убил меня, мое сердце: не мог я выговорить многих слов; на сердце теснота, тоска, уныние. Вот печаль мира, суетная, безумная. а что я Бога теряю в сердце из-за суетной славы мира сего, об этом мало печалюсь или вовсе никогда под обаянием прелести греха не печалюсь – это разве не беда, не несчастие?

* * *

Презираю мир и все, что в мире: суетную честь и славу мира, наружную, эфемерную, богатство тленное, красоту и сладость тленную, однодневную сравнительно с бесконечною вечностью, пищу и питие сладкое, обращающиеся вскоре в зловоние и наибольшею частию причиняющие тяготу сердцу, повергающие душу в немощь и расслабление и бывающие причиною тяжких искушений и насилий от диавола.

* * *

Диавол привел меня в ужасную скорбь, тесноту, уныние, бессилие из-за неполучения мною обещанной в прошлом году директором гимназии награды орденом святой Анна III степени. Но если я стоил награды здесь и не награжден, то наградит сторицей Господь в день оный страшный, и о сем надо радоваться, а если не стоил и не награжден, и об этом надо радоваться, ибо если бы я был награжден, хотя и не стоил, – то тем больше наказание за свои грехи получил бы от Бога.

* * *

И святыми Божиими овладевало диавольское отчаяние и уныние. Что же с нами грешными? О, нас враг уязвляет часто сердечным озлоблением, уничижением и лютым унынием! Нужно постоянно обращаться ко Господу и быть с Ним каждую минуту, чтобы не овладело нами вражье озлобление и уныние. Есть и еще средство избавиться от вражья уныния – пространный путь мира: только предайся удовольствиям света, и оставит тебя уныние, по крайней мере на время удовольствий; а потом повлечет тебя к этим удовольствиям, и они сделаются для тебя потребностью, ты будешь находить в них и только в них одних отраду и веселье; но сохрани Бог всякого христианина от того, чтобы таким средством избавиться от диавольского уныния. Лучше идти тесным путем, терпеть уныние и искать частой помощи и избавления у Господа Иисуса Христа, веселящего трудящихся Его ради над спасением своим, нежели сойти на пространный и гладкий путь мира и там удовольствиями плоти купить свободу от духа уныния.

* * *

Как силен еще во мне грех пристрастия к славе мира сего и славе человеческой (но не к славе Божией) и какая скорбь скребет сердце мое, ждавшее этой суетной чести и обманутое в своей надежде; как скорбит оно о бесчестии, хотя малом, нанесенном мне, впрочем, мною же самим, по правде сказать, чем другими, ибо правду Свою открыл Господь на мне, неисправленное и нерадивое житие имеющем!

* * *

Благодарю Господа, совершившего надо мною чудо силы, чудо жизни, чудо милосердия Своего, ибо, когда сердце мое крайне было стеснено, уныло, тоскливо, мертво и я весь был как сам не свой от обиды на директора гимназии, обманувшего меня нагло своим обещанием представить меня к награде и объявившего прямо, что я представлен, тогда как я не был им представлен или не защищен и обойден, и когда я сказал в сердце моем: «Ты, Господи, мое вседовлеющее благо и нет блага и награды, кроме Тебя», – я ощутил в сердце моем мир, свободу, пространство, довольство, радость. Слава Тебе, Господи, мое чудное благо – верховное, вседовлеющее благо. Теперь мне с Тобою не нужны никакие награды. Ты моя совершеннейшая, вечная Награда.

* * *

Да не унываю, ибо уныние расстраивает душу, омрачает, расслабляет, да от уныния же случалась и неловкость моя в преподавании.

Святое наслаждение

* * *

Видит и слышит меня Трисиятельный Бог: вот самая животворная для сердца уверенность, проникающая миром и радостью мое сердце. Видит меня и Благосердая Матерь Бога Слова и слышит мои молитвы и воздыхания к Ней – другая утешительная уверенность, оправдывающаяся постоянно на деле. Буду же я ходить в чувстве вездеприсутствия и всеведения Божия!

* * *

Умертвитель мой всегда близ меня или во мне и умерщвляет меня страстями плоти моей. Но и Сладчайший мой Спаситель и Бог близ меня и во мне и оживотворяет меня. Слава Его милосердию и долготерпению чудному.

* * *

Наивысшее благо в этой и в будущей жизни есть Бог, вечно живущий, всесовершенный, всеблаженный. Стяжавший это Благо, имеющий оное в душе своей есть счастливейший человек. Все прочее земное, житейское, признаваемое за благо, есть суета, пустота. То, что около меня или на мне, – не составляет меня; даже плоть моя, которою я обложен и из которой я состою, как из части моего земного бытия, не составляет собственно меня.

* * *

Невидимый, всеисполняющий Бог часто и ощутительно касается невидимой души моей, которая от Его прикосновения вкушает чудное спокойствие и небесную радость. Не глаза передают мне весть о моем Боге (чувства для низших предметов бытия), не слух только посредством слов и звуков голоса доносит до меня вещание о Непостижимом, но сама душа, так сказать, срастворяется с Богом.

* * *

При слезах покаяния и умиления как воск тают грехи наши, и душа наполняется росою благодати Божией, очищающей, освежающей, обновляющей, укрепляющей, умиротворяющей, веселящей сердце.

* * *

Сердечная вера в мир духовный, особенно в духовное всепросвещающее и всеоживляющее Солнце, радует, живит душу, имеющую непорочную совесть. Вера должна доходить до сердечного зрения. Это значит, что душа должна стать как бы выше чувственности, выше телесного, мрачного естества своего и проникнуть собою – возможно чистым зрением сердца – в мир духовный. Тут-то ей будет хорошо, тут-то ее истинная жизнь, ее успокоение и радость.

* * *

Отчего мы беспокоимся, терзаемся, не получивши ожидаемого или потерявши какое-либо сокровище? Оттого, что ожидаемое, равно как и потерянное сокровище, было кумиром нашего сердца, оттого, что сердце наше отступает от Господа, Источника живых вод, Который Один может наполнить и успокоить сердце наше.

* * *

Прилепимся всем сердцем к Богу, и никакая земная потеря, никакое неисполнившееся ожидание какого-либо блага земного, например: денег, знака отличия и проч. – что внешне и тленно, – не огорчит нас. Приучимся жить внутри себя. Будем обращать мысли к горним благам, к мзде небесной, которая одна вожделенна, верна и делает истинно блаженным получившего ее.

* * *

В храме особенно совершается тайна очищения грехов. Благоговей же к месту, где совершается очищение твоих душевных скверн, где ты примиряешься с Богом, где получаешь истинную жизнь духа. Сколько раз Господь подавал мне здесь очищение грехов моих, без которого я не мог бы наслаждаться дарами Божиими: величайшим даром жизни, дарами мира и радости и благами вещественными! Слава Тебе, Иисусе, Сыне Божий! Ты очищение о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мира! (1 Ин. 2: 2)

* * *

Мудрование бо плотское смерть есть, а мудрование духовное живот и мир (Рим. 8: 6). Какой человек не согласится с этими словами Апостола? Мудрование плоти действительно есть смерть. Приди сюда, человек сребролюбивый, любостяжательный, завистливый, самолюбивый, гордый, честолюбивый, и дай нам взглянуть на тебя, на твои поступки, на твою жизнь! Раскрой нам, если хочешь, свои помышления сердечные! Мы уверимся тобою – живым примером, что мудрование плотское смерть есть: ты не живешь истинною жизнью, ты мертвец духовный, ты при свободе связан внутренне; при уме – как безумный, потому что свет, иже в тебе, тма есть (Мф. 6: 23), ты получил от Бога сердце, способное наслаждаться чувствами всего истинного, святого, доброго и прекрасного; но ты мудрованием плотским подавил в нем благородные чувства, благородные порывы, ты мертвец, ты живота не имаши в себе (Ин. 6: 53). Но мудрование духовное – живот и мир. Какой угодно человек-христианин, провождающий жизнь по вере, истребляющий в себе страсти и помышляющий елика суть истинна, елико, честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель и аще кая похвала (Флп. 4: 8), – приди к нам и поведай нам, что ты ощущаешь в душе от мудрования духовного: – я, скажешь ты нам, ощущаю в сердце всегдашний мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14: 17), я чувствую распространение сердца, преизбыток жизни, посмеваюсь всему плотскому, дивлюсь, как оно имеет такую великую силу над сердцами людей плотяных, и занимаюсь непрестанным созерцанием небесных, духовных, невидимых благ, уготованных любящим Бога.

* * *

Ко всенощной сегодня пришел в тесноте, щемлении и смятении сердца. Мертво было сердце, уныло… Но Господь опять покаяние мое принял: душу очистил, из мертвых душу мою воскресил, утешил, оживил, утвердил, распространил – и я имел праздничный дух. Слава Господу, воскрешающему мертвых и меня, непрестанно умерщвляемого грехами моими.

* * *

Живое представление пред лицом своим Господа есть источник мира и радости для души. Сомнение в Его присутствии производит смущение, скорбь и тесноту. Сердечная молитва – источник покоя сердечного, а бессердечная, поверхностная, невнимательная производит уязвление сердца.

* * *

Благодарю Тебя, многомилостиве Господи, яко многократно сегодня спас еси мя вследствие глубокого внутреннего покаяния от злоб моих… Благодать Твоя воскресила меня от смерти духовной к жизни, успокоила, распространила, радовала мое сердце, избавляя от смятения, тесноты, скорби, тоски. Она и в лице моем сияла. Дивен Ты, Господи, и во мне, многогрешном: идеже умножися грех, то есть во мне, преизбыточествова благодать (Рим. 5:20).

* * *

На всё полезна и сильна благодать: благо жити во благодати паче богатства и славы мир сего, паче всех наслаждений мира, – она есть и богатство, и чудное, святое наслаждение.

* * *

Вот и опять опытом я убедился, что нет ничего на свете дороже благодати Божией, – и если нет в сердце мира, любви к ближнему, а есть алчность к земным благам, скупость, сребролюбие, то жизнь человека делается мукой, а с благодатию и при малом имуществе христианин счастлив, доволен и спокоен.

* * *

Когда станешь на молитву, обременный грехами многими и одержимый отчаянием, начни молиться с упованием, духом горящим, вспомни тогда, что Сам Дух Божий способствует нам в немощах наших, ходатайствуя о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8, 26). Когда ты вспомнишь с верою об этом в нас действии Духа Божия, тогда слезы умиления потекут из очей твоих и на сердце будешь ощущать мир, сладость, оправдание и радость о Духе Святе (Рим. 14, 17), ты будешь глаголом сердца вопиять: Авва Отче!

* * *

Все мое счастье и несчастье заключается в сердечных мыслях и расположениях. Если мысли и расположения моего сердца согласны с истиною Божиею или с волею Бога моего, тогда я покоен, исполнен духовного света, радости, блаженства; если нет – беспокоен, исполнен духовного, душетленного мрака, тяжести, уныния. Если совершенно переменю мысли и расположения сердца ложные, богопротивные на истинные и Богу приятные, – тогда опять покоен и блажен.

* * *

Хорошо иногда на молитве сказать несколько своих слов, дышащих горячею верою и любовью ко Господу. Да, не все чужими словами беседовать с Богом, не все быть детьми в вере и надежде, а надо показать и свой ум, отрыгнуть от сердца и свое слово благо, притом же к чужим словам как-то привыкаем и хладеем. и как приятен бывает Господу этот наш собственный лепет, исходящий прямо от верующего, любящего и благодарного сердца – пересказать нельзя: надобно только то сказать, что душа при своих словах к Богу трепещет радостью, вся разгорячается, оживляется, блаженствует. Несколько слов скажешь, а блаженства вкусишь столько, что не получишь его в такой мере от самых длинных и трогательных чужих молитв, по привычке и неискренно произносимых.

* * *

Что успокаивает меня в мыслях и в сердце моем, то да предастся письмени в память для меня и в постоянный покой сердца моего среди попечений и сует жизни. Что же это такое? Это – христианское, полное живого упования и чудной упокоительной силы изречение: все для меня Господь. Вот бесценное сокровище! вот драгоценность, с которою можно быть спокойным во всяком состоянии, с которою можно быть и в бедности богатым, и при обладании богатством – щедрым, и с людьми любезным, с коим и по согрешении нельзя потерять упования.

* * *

Что соединение наше с Богом в будущем веке последует и что оно будет для нас источником света, мира, радости, блаженства – это мы отчасти познаем опытно и в нынешней жизни. По молитве, когда душа наша всецело бывает обращена к Богу и соединяется с Ним, мы чувствуем себя прекрасно, покойно, легко, радостно, как дети, упокоеваемые у груди матерней, или, лучше сказать, как-то невыразимо хорошо: добро нам зде быти (Лк. 9: 33). Итак подвизайся неослабно за будущее нескончаемое блаженство, которого начатки ты опытно знаешь и в настоящей жизни, но внимай: это только начатки земные, несовершенные, видимые только отчасти, как бы в зерцале и гадании (ср. 1 Кор. 13: 12); каково же будет нам, когда мы самым делом приискренне соединимся с Богом, когда образы и тени пройдут, и настанет царство Истины и видения? О! до смерти нужно подвизаться за будущее блаженство, за будущее единение наше с Богом.

* * *

Восхищаемся мы обыкновенно хорошею, ясною, теплою погодою и любим говорить о ней; но в небесных селениях Ангелов и святых человеков светлость, благорастворение, прохлада несравненно лучшие: отчего же мы не любим говорить о тамошних обителях, о тамошней жизни, о тамошней светлости, о тамошнем блаженстве? Радостно, животворно, блистательно солнце, но свет лица Божия, которым наслаждаются Ангелы и души праведных, бесконечно радостнее, животворнее, блистательнее. О, сподоби, Господи, со святыми Твоими в вечной славе Твоей царствовать. Спаси люди Твоя, Господи, и благослови достояние Твое, и исправи я и вознеси их во веки (из песни «Тебе, Бога, хвалим»).

* * *

Господи, даруй мне Тебя Единого иметь в сердце моем. Ты – Источник всех благ. Ты – Источник жизни, света, мира, радости, силы!