Текст книги "Встречай меня в полночь"

Глава 13

Его жена определенно что-то задумала, решил Син, глядя на ее профиль, когда они проезжали в своем экипаже мимо «гнилого местечка» в Гайд-парке.

Последние три дня она была тихой и спокойной, почти не упоминала о расследовании и лишь иногда спрашивала, не узнал ли он чего-нибудь новенького. Зато она делила с ним постель с прежней страстью и воодушевлением.

И все же его импульсивная женушка ни от чего не отказалась, хотя он приказал ей не вмешиваться в его дела, а значит, она все еще не рассталась со своими подозрениями в отношении графа Кингсфелда, но просто не говорила об этом.

Его фаэтон присоединился к веренице экипажей, верховых и пешеходов, заполнивших парк. Ритуал дневного общения казался абсурдным, так как в подобной толчее вести серьезный разговор было невозможно. Но здесь по крайней мере в течение часа он держал жену в поле зрения и мог защитить от неприятностей.

– Я написала моей подруге Эмме Гренвилл. – Виктория оглядела толпы людей, заполнивших покрытый солнечными пятнами парк. – К сожалению, она сообщила, что леди Джейн Незерби не училась в академии мисс Гренвилл.

– Все равно это хорошая идея, теперь мы знаем, где ее не было.

– Бейтс что-нибудь рассказал?

Синклер отрицательно покачал головой.

– Он вернется лишь через несколько дней. Надеюсь, среди ее посетителей попадались джентльмены, и скоро у нас появится их описание.

– Мои родители приглашают нас на обед сегодня вечером.

– Правда?

– Да. Ты не ожидал?

– Признаюсь, нет. Что мне надо делать?

Она по-прежнему не смотрела на него.

– Ничего. Я должна принять приглашение?

– Нет, если тебе не хочется обедать с ними.

– Тогда придется принести наши извинения. Просто я подумала, что, возможно, тебе захочется допросить и их.

Маркиз прищурился.

– Виктория, что случилось?

На мгновение она откинулась назад и посмотрела ему в лицо.

– Чем ты собираешься заняться, когда это закончится?

– Встречусь с моим поверенным в делах и просмотрю учетные книги поместья.

– Я имела в виду, что ты собираешься делать, когда поймаешь убийцу Томаса?

Он выдержал направленный на него взгляд, пытаясь прочитать в фиалковых глазах, чего же она на самом деле хочет.

– Предполагается, что я стану аристократом. Мы ведь ничем особым не занимаемся.

Выражение ее лица не изменилось, хотя она была готова кричать от раздражения.

– Делай все, что полагается. Если ты намереваешься просто сидеть и выпивать или держать пари весь день напролет, я…

– Вынуждена будешь искать другого мужа для себя, – закончил он. – Я восхищаюсь твоей уверенностью в своих способностях изменить мир, но человечество прогнило значительно сильнее, чем ты можешь себе представить.

– Скажи, Синклер, что сделало тебя таким циничным?

Он пожал плечами:

– Я не собираюсь делиться этим с тобой.

– А почему бы и нет? – выпалила она и тут же покраснела. – Я достаточно сильная и готова услышать те дурные новости о моих друзьях, которые ты сумел обнаружить.

– Ш-ш-ш, – прошептал маркиз и, не удержавшись, погладил ее щеку тыльной стороной ладони. – Дело не в этом.

– Так в чем же?

– Я получаю… особенное удовольствие от твоей веры, Виктория.

– Моей веры?

Синклер кивнул:

– И от твоего сочувствия. Это… очень важно для меня.

Несколько мгновений длилось молчание.

– Это очень мило, что ты так думаешь, – наконец прошептала она, улыбаясь, и ее глаза увлажнились.

– Когда все закончится, я собираюсь управлять имениями Томаса и заняться его акциями, а заодно постараюсь не делать из себя осла в парламенте.

– Но это больше не имения твоего брата, – возразила Виктория. – Они твои, так же как и место в палате лордов, и Графтон-Хаус, и…

– И что?

– И я.

Его сердце глухо застучало. В этом был главный смысл. Она думала, что он женился на ней затем, чтобы продолжать свое расследование. Отчасти так оно и было, но как только расследование закончится, все изменится и он очень скоро может стать ненужным для своего собственного правительства.

– А чего хочешь ты?

Она мило улыбнулась ему.

– Того же, что и всегда, – быть полезной.

– Ты в самом деле приносишь мне большую пользу, – сказал Синклер. Он ненавидел печальное выражение ее глаз и хотел сделать еще одну попытку объяснить, сколь важную роль она начала играть в его жизни.

Виктория наморщила носик.

– Это не совсем то, что я хотела бы услышать…

– О боже! – Маркиз натянул вожжи и едва не сбил молодую белокурую женщину, которая появилась откуда-то прямо перед экипажем. – Мисс Анжу, вы не поранились?

– У меня все прекрасно, – отозвалась она, внимательно оглядывая спутницу Синклера.

Виктория наклонилась к мужу.

– Кажется, эта дама хочет узнать, кто я, – прошептала она.

Слава богу, встреча лишь позабавила ее, но Синклер хорошо знал, что не следует представлять жене свою бывшую любовницу; в то же время он не мог совсем не обратить на нее внимания – Софи бежала бы за фаэтоном, крича и визжа настолько громко, насколько позволяли ее легкие оперной певицы.

– Мисс Анжу – леди Олторп. Виктория – мисс Анжу, известная в Париже оперная певица.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась Лисичка. – Мы смотрели на днях ваше представление. Это было великолепно. Я завидую вашему таланту.

Софи взглянула на Викторию снизу вверх, затем сделала легкий реверанс.

– Мерси, миледи. Маркиз часто посещает мои спектакли, а когда не может, присылает цветы.

Синклер понял, что дело принимает дурной оборот.

– Я уже все объяснил леди Олторп. Мы давние знакомые, и…

Явно не удовлетворенная этим незаконченным объяснением, Софи словно приросла к фаэтону, не давая ему тронуться с места. Следующие за ними экипажи тоже начали останавливаться, тем самым увеличивая количество любопытных глаз, наблюдавших за ними.

– Я рада услышать это, – продолжила певица по-английски с сильным акцентом. – Откуда вы знаете моего Сина, леди Олторп?

Прежде чем он сумел открыть рот, Виктория наклонилась вперед и, не обращая на него внимания, взглянула на Софи.

– Синклер – мой муж, – сказала она тихим голосом.

Попытка утонченного разговора с Софи не достигла цели. Глаза блондинки расширились.

– Что? Синклер, ты женился?

– Совсем недавно, – ответил он, пытаясь превратить это в пустяк.

– Но ты же обещал никогда не жениться.

– Все меняется, мисс Анжу. – Маркиз посмотрел на нее. – Меняются люди, и меняются обстоятельства.

– Один ты не меняешься, я знаю. Ты, верно, шутишь?

– Нет.

К его удивлению, Виктория положила руку ему на плечо.

– У Синклера просто не было возможности сказать вам. Он неожиданно унаследовал титул и некоторую собственность, и его семья настояла, чтобы он женился.

Это была явная ложь, но гнев в глазах Софи улегся.

– Я вижу, – холодно ответила певица, отступая назад. – Какое несчастье, что ты потерял свободу, Син, – она была так важна для тебя.

– Возможно. Извини, но нас ждут.

– Надеюсь, я встречу тебя в Лондоне, прежде чем вернусь в Париж?

Нет, если он сумеет избежать этого. Софи слишком много знала о его темных делах в Европе, но недостаточно об их мотивах. Было кое-что, касающееся его самого, и маркиз не хотел, чтобы это стало известно Виктории.

– Вероятно, увидимся. – Не выказывая никакого энтузиазма, он дернул вожжи и пустил лошадей рысью.

Как только они немного отъехали, Виктория обернулась к нему.

– Скажи, Синклер, ты…

– Прости, – перебил он. – Я надеюсь, тебя это не очень смутило?

– Нет. Просто я хочу узнать, намеренно ли ты разбил ее сердце?

– Я этого вообще не делал, – возразил он. – Из-за жажды славы, известности и погони за молодыми богатыми мужчинами сердце Софи так глубоко спрятано, что вряд ли кто-то может услышать, как оно бьется.

– Но ты… был с ней близок, не так ли?

Син нахмурился:

– Она доверяла мне, и ничего кроме.

– Тогда мне жаль.

– Чего именно?

– Тебе пришлось столько пережить. Вернуться в Англию было бы нелегко даже при нормальных условиях, но если добавить к этому убийство и унаследование титула маркиза…

– Я не одна из твоих заблудших овечек, Лисичка, и сам выбираю, что мне делать. Поверь, Томас готов был купить для меня патент капитана в армии, если бы я только намекнул. Но я не захотел.

Виктория внимательно посмотрела ему в глаза, но если она искала щель в его броне, то он мог только пожелать ей удачи.

– Не ты убил его, – спокойно произнесла она.

Очевидно, по крайней мере одна щель осталась. И конечно, она направила шпагу именно в эту щель – в его сердце.

– Нет, этого я не знаю, – возразил он. – Если убийство как-то связано с законопроектом, который ты нашла, я, бесспорно, мог иметь к нему отношение. Томас хотел предотвратить войну, а я был как раз в центре ее.

Виктория совсем не чувствовала себя смущенной, вместо этого она приняла задумчивый, серьезный вид, который одновременно раздражал и забавлял его.

– Продолжай, – приказал он ей. Если у нее еще оставались крупицы мудрости, чтобы поделиться с ним, он мог, черт побери, воспользоваться сейчас одной-двумя.

– Дело в том, что я не очень хорошо знала твоего брата, но он казался умным человеком. Могло ли на него повлиять то обстоятельство, что ты работал на военное министерство?

Довольно долго Синклер смотрел на нее. В его голове бродило много противоречивых мыслей, из которых следовало отобрать несколько и сообщить ей.

Наконец он медленно вздохнул.

– Позволь мне кое-что уточнить. Я представил тебя одной из моих прежних любовниц, а ты больше беспокоишься по поводу того, чувствую ли я себя виноватым в смерти брата.

Она откашлялась.

– Что же, честно говоря, я подозревала, что ты неплохо знаешь Софи Анжу, так что это меня не слишком удивило.

Маркиз поднял бровь.

– Не удивило?

– Нет. Вечером, когда мы были в опере, ты постоянно краснел.

– Никогда не краснею.

С насмешливой улыбкой она взяла у него из рук вожжи и подхлестнула лошадей.

– Еще там я поняла: что-то происходит.

О боже! Он и не представлял, насколько она была наблюдательна. Ему вообще было очень мало известно об этой женщине. Потребуется целая жизнь, чтобы постичь ее, и маркиз надеялся, что она даст ему такую возможность.

– Что тебе больше всего нравится делать? – спросил он.

Виктория замерла.

– Что?

– Ну, чем ты любишь заниматься?

– Странный вопрос.

Синклер не мог обвинить ее в том, что она относилась к нему с подозрением; он, похоже, никогда ни о чем и не спрашивал ее без скрытого повода.

– Видишь ли, мне это любопытно. Я пытаюсь вести себя, как подобает мужу, и стараюсь познать свою жену.

Выражение ее лица стало задумчивым.

– Не уверена, что именно так делают настоящие мужья.

Наконец-то он удивил ее.

– Мы оба знаем, насколько я лишен черт, которые должны быть присущи мужу.

Виктория подавила смешок.

– Вообще-то не так уж и лишен.

– Благодарю. А теперь скажи, что ты любишь делать?

– О боже! – прошептала Виктория – в этот момент экипаж накренился в сторону кустарника.

Син выхватил у нее из рук вожжи, и они вернулись на дорогу.

– Езда не относится к твоим любимым занятиям?

Она показала ему язык.

– Я люблю ездить верхом, когда бываю за городом. Мама считала меня сорванцом, потому что я ненавидела старую, заезженную кобылу, которую родители предоставили мне, и я всегда отдавала ее кучеру, а сама ездила на его лошади.

Синклер мысленно отметил, что надо будет предоставить ей резвую, но с хорошим нравом лошадку в Олторпе. Если его Лисичка хочет ездить верхом, то пусть ездит на здоровье.

– Что еще?

– Моя благотворительность, – продолжила она, не отрывая от него глаз.

Судя по выражению ее лица, Виктория ожидала, что он высмеет ее, как во время первого благотворительного завтрака, который они посетили вместе.

– Я признался тебе, что время от времени схожу с ума от страсти и говорю разные глупости?

– Ты не сходишь с ума от страсти. – Она сложила руки на коленях.

– Что ж, я заслужил твое недоверие.

Она хихикнула.

– Все хорошо. Мое любимое занятие – болтать с друзьями… – Виктория закусила нижнюю губу, и ее лицо омрачилось.

– Тогда я должен извиниться перед тобой. Я превратил всех твоих друзей в подозреваемых, не так ли?

– Это не твоя вина. Некоторых из них я должна была видеть в другом свете. Они не настоящие друзья. Что ж, главное – вовремя спохватиться.

Она опять поступила великодушно и заставила его почувствовать себя последним негодяем.

– Я могу устроить обед, на который ты пригласишь кого пожелаешь из своих друзей. Подозреваемые – не допускаются.

Виктория повернулась и поцеловала его в щеку. Не собираясь быть обманутым, маркиз наклонился к ее лицу и впился губами в ее губы. После секундного удивления она вернула ему поцелуй. До него глухо доносились насмешливые комментарии пешеходов и верховых вокруг, но он не обращал на них внимания. Виктория принадлежала ему, и он хотел, чтобы все знали об этом.

– Я согласна, если и ты пригласишь своих друзей.

Синклер выпрямился, тут же почуяв западню.

– Постой, Виктория. Ты хочешь заставить меня раскрыть моих друзей перед твоими, разве не так? Ты доверяешь мне или нет?

– Не все же нам вести войну? – сердито ответила она. – Наши друзья должны подружиться между собой. Не забудь, у нас есть жизнь, к которой мы сможем вернуться, когда все закончится.

Ее фиалковые глаза молили, чтобы он не делал проблему из простого обеденного приема. Однако все непросто там, где замешаны убийство и доверие. Он, несомненно, уже измучил ее этим на всю оставшуюся жизнь.

– Я приглашу их, – проворчал Синклер.

– Благодарю.

На какое-то время он сделал ее счастливой, и тут же возникшая легкость коснулась его сердца. Однако это продолжалось недолго: маркиз внезапно понял, что признался своей жене в готовности поставить под удар своих соотечественников, лишь бы угодить ей. И они, разумеется, тоже поймут это именно так.

Люси Хейверс поглядывала по сторонам, Полин Джефрис и ее мать леди Прентисс готовились к участию Полин в чтении стихов. Стул рядом с ней оставался пустым, так как Виктория болтала в прихожей с леди Килкерн. Марли, прислонившись к мраморной колонне в музыкальной комнате, наблюдал за происходящим. От чтения стихов у него по всему телу пробегали мурашки, и он намеревался уйти прежде, чем Полин начнет, полагая, что не сможет выдержать это.

Перерыв должен был продлиться еще минут пять, и Лисичка казалась полностью поглощенной беседой с подругой. Бросив последний взгляд на дверной проем, Марли, оттолкнувшись от колонны, приблизился к пустому стулу рядом с Люси и коснулся ее плеча.

– Вижу, что и вы попали в западню, – тихо сказал он, занимая свободный стул.

Она побледнела.

– О боже, так напугать меня! Как вы здесь очутились? Я думала, вы не выносите подобной чепухи.

– Я проиграл пари. – Он оглянулся. – А вы?

– Лисичка любит подобные вещи. Мы с ней ходили в «Олмак» вчера вечером, а я теперь вынуждена прийти сюда.

– Лисичка здесь? – Марли изобразил удивление.

– Она в другой комнате. Вы не видели ее?

– Нет, – солгал он. – А Олторпа здесь нет? Я больше чем достаточно наслышан о его подвигах в этом сезоне.

– О чем вы говорите? – прошептала Люси. – Лорд Олторп кажется очень милым…

Если кто-то в мире был доверчивее Лисички, так это Люси Хейверс.

– Уверен, что он может быть приятным, – согласился Марли. – Как и большинство мужчин. Меня беспокоит, когда Лисичка остается одна, совсем беспомощная, в его доме.

Люси наморщила лоб.

– Он ни за что не обидит ее, я уверена в этом.

– Возможно, тем более что я сумел утихомирить его на прошлой неделе в клубе «Уайтс», прежде чем он успел нанести непоправимый урон ее репутации.

– И что же он сделал? – В ее широко раскрытых глазах проглядывало беспокойство.

– Ну, достаточно сказать, что он говорил вещи, которые не подобает слушать молодой девушке.

– О Лисичке?

Марли важно кивнул:

– Маркиз был пьян, и это единственная причина, почему мы не подрались. – Он заметил движение в дверном проеме и взял Люси за руку. – Если вы почувствуете, что ей угрожает какая-то опасность, пожалуйста, немедленно сообщите мне. Я беспокоюсь о ней. Она… мой хороший друг.

– Я поговорю с ней об этом.

– Вы уверены, что это будет разумно?

Люси сжала его пальцы.

– Да. Виктория должна быть в курсе того, что происходит.

– Я только хочу знать, что она в безопасности, а также скучаю по тому веселью, которому все мы раньше предавались.

– Пожалуй, в последнее время Вики стала слишком серьезной, – задумчиво сказала Люси. – Но не беспокойтесь, милорд, я буду держать ухо востро.

Марли поднялся.

– Благодарю, и до встречи.

Он вернулся к дальней колонне, когда Лисичка вошла в комнату и заняла свое место, и, увидев, что Люси наклонилась к ней и что-то прошептала, улыбнулся. Замужем Лисичка Фонтейн или нет, ее деньги будут целее, если уйдут от проклятого Сина Графтона и будут ближе к нему, отчего в итоге он станет еще богаче.

– Синклер, ты не должен этого делать.

Виктория стояла, прижатая к подоконнику, пока Син и маленькая армия слуг переоборудовали нижний кабинет. Ее муж, без камзола, с завернутыми рукавами рубашки, поднимал угол массивного стола.

– Ты сама говорила, что от него у тебя мурашки идут по телу, – проворчал он. – Левее, Хенли. Я сам не могу сказать, что мне так уж нравится этот проклятый стол.

– Осторожнее, ваза! – Прыгнув вперед, она поймала зашатавшуюся хрустальную вазу, которая едва не упала с книжной полки.

– Отличная реакция. Ты до сих пор не сказала, где бы ты хотела поставить свой стол – под окном или ближе к камину?

Сжимая в руках вазу, Виктория повернулась.

– В Графтон-Хаусе двадцать комнат, совсем не обязательно впихивать сюда два стола.

– Что ж, парни, – обратился маркиз к своим помощникам, – думаю, не помешает пропустить по стаканчику пива, прежде чем мы погрузим это чудовище в фургон. Майло – на кухню.

– С удовольствием, милорд.

Одобрительные восклицания и хлопанье по спинам глухо доносились из холла. Виктория поставила вазу на книжную полку. Без массивного стола кабинет выглядел менее официально. Ковер там, где стоял стол, казался темнее остальной его поверхности, хотя она не хотела размышлять, из-за солнца или из-за оставшихся пятен крови.

– Так гораздо лучше, как ты думаешь? – Синклер шлепнул рукой по лосинам, к которым пристала пыль. Его взгляд остановился на темном пятне, и он, сжав кулаки, сглотнул.

– Да, так лучше, – спокойно сказала она.

Син обнял ее за талию с уверенностью собственника, и у нее перехватило дыхание.

– Твой стол мы поставим у окна – тогда солнечный свет добавит бронзы твоим волосам.

– Но у меня уже есть стол в комнате наверху.

Он взял ее за подбородок.

– Тот крошечный столик годится только для того, чтобы писать письма. Если уж мне предстоит провести полжизни, занимаясь подсчетами, я хотел бы постоянно видеть тебя рядом.

Синклер говорил о том, что произойдет дальше – после того, как долг перед Томасом будет выполнен. Он объединил будущее и Викторию. Она вздохнула, чтобы успокоиться.

– А что я буду делать за своим столом в кабинете?

– Бабушка Августа возглавляет добровольный комитет по образованию в Лондоне.

– Неужели она…

– Ты не знала этого, да?

– Нет. Правда, я слышала, что она работает в нескольких благотворительных организациях.

– Служба на благо общества всегда являлась приоритетной в моей семье. Я, вероятно, единственное исключение, зато это отнимает массу времени у бабушки Августы.

– Я бы назвала службой на благо общества то, что ты рисковал жизнью ради своей страны, – возразила она.

– Спасибо. Однако я имею в виду, что бабушка решила сократить круг своих обязанностей. Ей нужен преемник.

Виктория крепко обняла его.

– Благодарю тебя, – растроганно проговорила она.

– Все отдам ради тебя, – прошептал он так тихо, что Виктория едва его услышала.

«И я все отдам ради тебя», – мысленно повторила она. Со всей силой и никогда ранее не испытанной страстью она хотела, чтобы поскорее началась та жизнь, о которой он только что намекнул.

Виктория разжала руки и отступила назад.

– Если не возражаешь, – медленно начала она, пытаясь подобрать слова так, чтобы он ничего не заподозрил, – я собираюсь на ленч с Люси и Маргарет, пока ты занимаешься перестановкой. Не хочу быть раздавленной моим новым столом.

Синклер засмеялся.

– Не возражаю. Мне все равно нужно кое-что сделать сегодня днем. – Он наклонился и поцеловал ее. – Я должен пригласить на наш обед нескольких джентльменов.

Виктория заторопилась наверх, чтобы надеть свое зеленое платье для визитов. Зеленый был любимым цветом Марли. Судя по их вчерашней беседе с Люси, виконт хотел о чем-то поговорить с ней, и у нее тоже было несколько вопросов к нему. Она была убеждена, что убийца либо Марли, либо Кингсфелд.

Маркиз с довольным видом уселся у своего нового стола. Теперь комната выглядела совершенно иной. Консервативный вкус Томаса никогда бы не подошел дому, где жила Виктория со своим веселым зверинцем.

Неожиданно у него появилось ощущение, словно он стирал память о своем брате.

– Я не забуду, – пообещал Синклер.

В дверях показался его камердинер.

– Очень уютно, милорд.

Синклер нахмурился:

– Разве мы не договорились, что ты не сводишь глаз с Виктории?

– Она сейчас уезжает. А ты собираешься весь день слоняться по дому?

– Еще одна подобная шутка, и я могу потерять терпение, Роман, – резко ответил Синклер. – Сегодня четверг – Кингсфелд будет на конном аукционе. Я собираюсь забыть об этом и навестить его дома.

– Ты ведь не думаешь, что это мог быть он! – воскликнул Роман.

– Так думает Лисичка. Небольшая рекогносцировка не даст нам обоим расслабиться.

– Тогда сохраняй хладнокровие.

– А ты иди и охраняй мою жену, – повелительно сказал он.

С озабоченным видом Роман покинул кабинет.

Хотя они привыкли работать поодиночке, Синклер решил, что ему следует попросить кого-нибудь понаблюдать за домом Остина, когда он сам будет внутри. Проблема состояла в том, что он не рассматривал друга Томаса как подозреваемого – пока.

Он прибыл в Ховарт-Хаус до полудня, рассчитывая, что Кингсфелд проведет еще по меньшей мере час на аукционе. Подавив легкое чувство вины за то, что собирался сделать, маркиз передал своего жеребца конюху и поднялся по ступеням к входной двери. Его стук несколько долгих секунд разносился по всему дому, прежде чем дворецкий открыл дверь.

– Добрый день, Джеффри.

– Лорд Олторп. В настоящее время лорда Кингсфелда нет дома.

Син нахмурился:

– Нет дома? – Достав свои карманные часы, он щелкнул крышкой. – Проклятие. Все еще на аукционе, не так ли?

– Да, милорд.

– Надеюсь, я могу подождать его?

Выражение лица дворецкого не изменилось.

– Извините, милорд, но граф не разрешает принимать посетителей в его отсутствие.

Несколько сигнальных звоночков раздались в голове Синклера. Его первым побуждением было оттолкнуть дворецкого или придумать причину, по которой его следовало впустить в дом, но он тут же понял, что изберет другой путь.

– Тогда я поеду и поищу его на аукционе. Спасибо, Джеффри.

– Милорд! – Дверь снова закрылась.

Ругаясь про себя, Син вскочил на Дьявола и направился в сторону «Ковент-Гардена» и конного аукциона.

– Я буду рассматривать это как счастливое совпадение, – сказал Марли, выходя из своего фаэтона.

Когда он присоединился к ней на тротуаре, Виктория окинула взглядом Бонд-стрит. Каждый, кто увидит ее в центре торгового района в компании лорда Марли, не преминет посплетничать на этот счет.

– Как идут ваши дела?

– Когда вы рядом, гораздо лучше. Вчера вечером Пэрриш настоял на походе в клуб для избранных, и кончилось все тем, что мы ввязались в чертову игру в вист с лордом Спенсером. Боже, это была такая скука.

Виктория рассмеялась.

– Терпение пойдет вам на пользу.

Мимо проследовали леди Мунро и мисс Пладден, и Виктория улыбнулась им. На фоне леди Мунро Мунго-Парк будет выглядеть попугаем-монахом.

– Почему неизбежная скука считается добродетелью? Я намерен избегать ее при каждом удобном случае.

– Не сомневаюсь.

Это становилось забавным. Ради всего святого, ведь она отправилась на его поиски. Причины для встречи с Марли были уважительными, хотя и очень секретными, но Виктория практически превратила в искусство умение давать пищу для сплетен. Однако она не забывала о разнице между случайными и намеренными неприятностями, и ей не хотелось причинить боль Синклеру.

– У меня идея, – сказал Марли, посмеиваясь. – В зоопарке только что открыли новый вольер для обезьян. Пойдемте посмотрим, и я куплю вам лимонное мороженое.

– О нет, я не могу, – сказала она и зарделась. Ей совсем не хотелось проводить полдня с человеком, который вызывал подозрения у ее мужа.

– Чепуха, – с важной медлительностью произнес виконт, беря ее за руку. – Я слышал, что одна из обезьян удивительно похожа на Принни. – Она заколебалась, и он улыбнулся еще шире. – Поймите, Лисичка, вы ведь замужем не за епископом. Мы просто повеселимся.

Что правда, то правда, она была замужем не за епископом, но Синклер и так не доверял ей. Если же она оскорбит Марли или отделается от него, то ей вряд ли представится другой случай конфиденциально поговорить с ним.

– Ладно, так и быть. – Она позволила ему проводить себя до его экипажа. – Но предупреждаю – я не смогу долго оставаться там.

Если бы он не путешествовал в открытом фаэтоне, Виктория поехала бы с ним куда угодно. Она уже делала это раньше – выезжала с Марли на встречу со своими друзьями в «Воксхолле» или на бал. В действительности именно эскапады с виконтом были причиной того, что родители держали ее дома вплоть до бала у Фрэнтонов. Виктория никогда не упускала шанса, если он выпадал на ее долю; не сделает она этого и сейчас.

– Я слышал, что леди Фрэнтон теперь начинает любой разговор с фразы «Вы же знаете, катастрофа произошла именно у меня в саду», – лениво протянул он.

– Итак, это «катастрофа»? – спросила она, ничуть не удивившись. Ее собственный взгляд на замужество заметно изменился по прошествии нескольких последних недель.

– Для всей мужской популяции Мейфэра – катастрофа, – ответил он, переводя на нее взгляд. – Для меня тоже.

Виктория улыбнулась:

– Мы оба знаем, что мое опрометчивое поведение не могло больше продолжаться, иначе родители запрятали бы меня в монастырь.

– Зато, дождавшись наследства, вы могли бы вести себя так, как вам заблагорассудится, всю оставшуюся жизнь.

– Но это было бы так скучно, вы не находите?

Марли пожал плечами:

– Нам всегда было весело. – Он засмеялся. – Помните, как мы с лордом Эдвардом украли ракеты с фейерверком из тайника в «Воксхолле»?

– Да. Вы тогда чуть не сожгли Тауэрский мост, пытаясь запустить эти глупые игрушки.

Безо всякого предупреждения Марли склонился и поцеловал ее. Виктории пришлось сжать руки, чтобы побороть желание оттолкнуть его.

– Марли! – Она мысленно возблагодарила Бога, что никто в этот момент не смотрел в их сторону. – Я замужем!

– Это ничего не меняет, – сказал он голосом, так не похожим на его обычную манеру. – Ваш муж, вероятно, сейчас занимается тем же. Я слышал, что Софи Анжу была его любовницей в Париже. Как странно, что она приехала в Лондон сразу вслед за ним. Вы действительно думаете, что это совпадение?

Мысль о совпадении не приходила ей в голову, пока Марли не упомянул об этом. Но Син никогда не сделает подобную вещь.

– А вы что думаете? – Это, возможно, был еще один компромисс с совестью – из тех, о которых упоминал ее муж. Идти на компромисс со своим новым взглядом на Синклера было еще труднее, чем приманивать друзей для допроса.

– Я не исключил бы такой возможности. Вы должны защищать собственные интересы, Лисичка. Вам нравилось, когда я целовал вас, и это было только несколько недель назад. Помилуйте, зачем вам меняться?

Но она уже изменилась, и она не хотела, чтобы кто-нибудь, кроме Синклера, целовал ее или держал в объятиях. Именно муж заставлял бешено биться ее сердце, он был единственным человеком, который любил ее такой, какой ей нравилось быть.

– Не знаю, – медлила она. – Возможно, что-то может измениться, если вы объясните, почему так не любите Олторпа.

Марли горько рассмеялся.

– Помимо того, что он украл вас?

– Син вам не нравился и на вечере у Фрэнтонов, и до того, как началась… вся кутерьма.

Он нахмурился:

– Это вас не заинтересует.

Сердце Виктории дрогнуло. Лисичка, которую он знал, не стала бы слишком уж подозрительной и не боялась бы Марли. Недолго думая, она ударила его по руке.

– Несомненно, заинтересует. Я живу с ним под одной крышей, а вы мой самый близкий друг, и я ценю ваше мнение.

Марли был падок на лесть, и теперь Виктория использовала ее по назначению, надеясь заставить его делать то, что ей было нужно, с наименьшей суетой.

В итоге это сработало – так же, как и всегда.

– Мне бы хотелось, чтобы вы прислушались к моему мнению, прежде чем идти танцевать с ним. – Виконт придвинулся ближе к ней на узком сиденье.

– Хорошо, я прислушаюсь… в следующий раз.

– Вы имеете в виду, что он будет – следующий раз?

– Все зависит от того, насколько убедительны причины, по которым я должна избегать Синклера. – Ее голос оставался твердым.

– Ему не следует доверять, – решительно заявил Марли. – Его брат прервал с ним всякие отношения, хотя Син умудрялся неплохо жить во Франции и не спешил вернуться домой, когда унаследовал значительное состояние.

– Вы сказали, его брат?..

Виконт кивнул:

– Это все знают. Олторп – бывший Олторп – был готов купить ему звание капитана в армии. Син и слышать не хотел об этом, видимо, рассчитывая составить себе состояние в другом месте, не рискуя головой.

Виктория с трудом подавила негодование. Ее муж не хотел, чтобы кто-то знал, почему он всю войну провел в Европе.

– Если он составил себе состояние во Франции, – медленно произнесла она, – то был не единственным, кто сделал это.

Марли покачал головой:

– Нет. Но он был единственным, чей брат настолько горячо выступал против торговли с Францией, что разбил об пол ящик с прекрасным французским шампанским в палате лордов.

Виктория в изумлении посмотрела на него.

– Вы думаете, Томаса убил Синклер?

– Я бы не поручился, что это не так. Томас не любил говорить о своем брате.

Слава богу, она знала причину этого.

– Я не предполагала, что вы были так хорошо знакомы с лордом Олторпом. Вы никогда не говорили об этом.

Они подъехали к зоопарку, и Марли, спрыгнув на землю, обошел экипаж, чтобы помочь Виктории спуститься.

– Мы были друзьями, пока Олторп не стал яростно требовать, чтобы все отказались от французской собственности; он даже больше не садился с нами за один стол. Должен признаться, я больше скучаю по его прекрасному виски, чем по нему самому.

Виконт не убийца – теперь она была абсолютно уверена в этом. Всегда поглощенного собой Марли не заботило, какую политику вел Томас, и он терпел ее, потому что любил запасы виски лорда Олторпа. Его рассказ мог бы быть невероятной хитростью, но не в характере Марли было совершить что-то запутанное и сложное и не поставить это себе в заслугу.