Текст книги "1001 ночь без секса"

Затем свой план предложил Джим: надо, чтобы из Нома за нами выслали катер. Снова Джим и Дон побежали к заветному телефону, чтобы еще раз позвонить президенту «Беринг-эйр», и снова услышали категорическое «нет». Выяснилось, что, во-первых, в Номе нет катеров, способных, не подвергаясь опасности, пересечь Берингов пролив, во-вторых, если бы даже там были такие, российские власти не раньше, чем через пять недель, дали бы разрешение катеру пристать к берегу.

Но Джим и Дон не сдавались. Еще один план был связан с немецким пассажирским судном, которое, по слухам, на этой неделе должно было на несколько часов пришвартоваться в местном порту. (Ума не приложу, как слухи проникли в Нинину квартиру.) Но даже Дон отказался от этой затеи, когда я напомнила ему, что мы понятия не имеем, куда направляется этот корабль. А что, если он идет в Японию?

Самый потрясающий план родился у них в тот день, когда небо в поселке прояснилось настолько, что наш самолет мог подняться в воздух, но – о горе! – теперь уже недостаточно ясным оно было в Номе, где нам предстояло приземлиться. План состоял в том, чтобы попасть в Ном «с другой стороны», иными словами, предлагался маршрут бухта Провидения – Анадырь – Москва, а потом – вуаля! – Лондон – Нью-Йорк – Сиэтл – Анкоридж и Ном.

И вот всего лишь несколько часов назад я убедила их бросить это пустое занятие и сыграть в скрэббл. Но они слишком увлеченно обсуждали последнюю идею: как вынудить русское правительство депортировать нас. Честное слово, ничего более смешного я не слышала с тех пор, как… Подождите-ка. О черт! Да ведь я сама вела себя точно так же!

Нет, правда… взять хотя бы «Обана-Сюза!». А фэн-шуй? Блиц-знакомства? Бегство в Бенд? Письмо рыжему юристу? Я искала партнера с той же настойчивостью, с какой ФБР выслеживает самых опасных террористов. Так ли уж сильно я отличаюсь от Джима и Дона? А чего стоят все мои бегства? Виннемука, Найроби, Джекпот, Рейкьявик, Непостижимая Миссия, поселок бухты Провидения! Да каким местом я думаю?

Джим, Дон… и я. «Три балбеса». Все мы отчаянно, всеми способами пытались выбраться из затруднительного положения, но так и не тронулись с места.

День-деньской я выдавала советы двум моим партнерам по клоунаде: расслабьтесь. Отдыхайте. Зачем биться головой о стену? А сама… Да стоит ли относиться к моей персональной загвоздке как к плану высадки союзников в Нормандии? Получается, что, расставшись с Алеком, я разучилась отдыхать. Может, пора считать мою личную неурядицу проблемой менее грандиозной, чем открытие второго фронта? Ведь я же сама столько раз говорила Джиму и Дону, что в жизни случается такое, с чем ничего нельзя поделать. От нас нужно одно: быть готовыми к тому, что оно есть.

Итак, вывод напрашивается сам собой. Я должна перестать выдумывать всякие планы и просто отдохнуть. Ноне будет ли это означать, что я опустила руки? И как можно отдыхать сейчас, когда темная полоса достигла таких чудовищных масштабов? Не могу же я просто отмахнуться от него!

Или могу?

Что бы я ни делала, я никогда не сомневалась: покончить с воздержанием можно только одним способом, и для этого способа необходим пенис. Но стоило ли мне так на этом зацикливаться? Ведь это же я – я сама – сотворила это чудовище. Только я знаю, с чего все начиналось, и только я вольна продолжать или прекратить подсчет.

Интересно, если прожить без секса тысячу дней и не считать дни, будет ли это все еще считаться темной полосой?

Все мои друзья думали, что мне не стоит придавать значение своей круглой дате, и, возможно, они правы. Если я не могу покончить с темной полосой, переспав с кем-нибудь, то почему бы мне не предать ее забвению?

Верно! Хватит с меня темной полосы! Чао! Адьос! Или, как говорят здесь, в России, до свидания!

И что за подходящее я выбрала время! Всего несколько минут назад Юрий сказал, что аэропорт наконец открылся и в Номе тоже ясно. Наш вылет состоится в течение часа.

Пожалуй, я все же не хотела бы застрять здесь на целый месяц. Ладно, пора собирать вещи. Скрэббл, конечно же, поедет со мной и листочек с песенкой тоже. Проверю, не подвела ли меня память.

Да, впопыхах забыла сказать: Юрий принес распечатку и-мейла моей сестры. Несколько дней назад он через кого-то, кто имел доступ к Интернету, отправил мою электронную почту. Я могла послать только одно письмо, и интуиция подсказала мне, что адресатом должна стать Джен. «Скажи всем, что я здесь застряла, но все отлично, – писала я, – и ради Бога, запиши для меня с телика "Закон и порядок"».

Джен надеялась, что я скоро вернусь домой, и радовалась, что со мной все в порядке. Я тоже радовалась – тому, что в «холодной войне» явно наметилась тенденция к примирению (и как знаменательно, что я в России!).

Я выглянула в окно и заметила, что туман рассеивается. Впервые за все эти дни – или, может, за все эти годы – я видела, что происходит снаружи.

ЭПИЛОГ
Век просвещения

Секс решает все.

Энн Камминг

23
Заключительное слово бабушки

Да, я покончила с темной полосой, А вы никогда и не сомневались в этом, верно?

Я обязательно расскажу вам об этом, но сначала вернемся в то время, когда после моего освобождения из поселка бухты Провидения прошло восемь месяцев и я сидела в мексиканском ресторане с Аланом, единственным членом моего Кабинета – мужчиной. «Что ж, – сказал он, – хорошо, что ты не собираешься сейчас ни с кем встречаться: у тебя перхоть сыплется на тарелку».

С темной полосой тогда формально еще не было покончено – хоть я и перестала вести подсчет. Но у меня были заботы поважнее, как то: 1) нога в гипсе; 2) рука на перевязи; 3) псориаз в выраженной форме (стоило мне хоть немного покачать головой, как начинали сыпаться белые хлопья). Алан был прав. Пойди я сейчас на свидание в «Старбакс» и задействуй все 100 процентов обаяния, любой парень сбежал бы от меня в мгновение ока.

Вернувшись из бухты Провидения, я не забыла свою клятву и сбавила обороты, решив, что лучше мне некоторое время отдохнуть от сайта match. com. Сама идея знакомства по Интернету мне по-прежнему нравилась; особенно она подходила для людей вроде меня, работающих дома и не вылезающих из пижамы. Но мне было ясно: если я действительно хочу зажить иначе, надо отпустить поводья. Будь что будет, я решила направить энергию в другое русло и начать тренироваться для следующей велогонки. Не знаю, хватило ли бы меня больше, чем на несколько месяцев, но тут возникли непредвиденные обстоятельства.

Повреждение плечевого нерва и внезапно давшая о себе знать застарелая травма ступни стали причиной моих визитов к хирургам – сначала к одному, а через две недели к другому. Ко всему прочему у меня начался псориаз, да такой, что даже лошадиная доза лекарств (по словам дерматолога, их «хватило бы, чтобы убить небольшого слоника») действия не возымела.

Нэнси обвинила меня в том, что я специально изобретаю проблемы со здоровьем – лишь бы не думать о сексе. «У тебя что, синдром Мюнхгаузена?» – спросила она однажды.

Я решительно опровергла это безосновательное утверждение. Конечно, порой я совершала идиотские поступки, но всему же есть предел! Но я и вправду считала (как и в случае с поселком бухты Провидения), что если от тебя ничего не зависит, – это большое облегчение. Ведь когда тебе делают общую анестезию, ты можешь только повиноваться и ждать. И когда ты лежишь распростертая, с ногой, вздернутой к потолку, с обложенной льдом ступней, стать мягче и терпеливее куда как просто.

Лежать мне приходилось в доме родителей, и Алан I был так добр, что чуть ли не каждый день выводил меня пообедать. Процесс выздоровления был мучительным – не потому, что я испытывала боли, нет, обе операции прошли великолепно и не оставили никаких неприятных ощущений, – а потому, что телевизор в гостевой спальне в доме моих родителей едва работал. Осложняло жизнь и то, что у родителей не было «Тиво» – гениального цифрового записывающего устройства. Я только что купила его, и оно позволяло отлавливать из телеэфира и накапливать до востребования все самое желанное и любимое. Пока мое бесценное приобретение прозябало, одинокое и покинутое, в моей квартире, мне оставалось лишь уповать на милость обычной ТВ-программы.

В конце концов нога и плечо зажили, псориаз пошел на убыль, и я вернулась в свою уютную квартирку – к своему дивному «Тиво». Я чувствовала, что готова к новой попытке, а это значило только одно: пора реанимировать Фитрайтера, представлявшего мои интересы в Интернете. Пришлось заново оформить членство, но на этот раз я не ощущала обычной нервозности и спешки.

То был первый вечер моего возвращения на сайт. Я вяло просматривала фотографии, чувствуя сильное желание все бросить, однако еще надеясь на какой-то толчок. Внезапно мое внимание привлек мужчина тридцати четырех лет – по-мальчишески привлекательный, с копной рыжих волос. (До того, как в спортзале я познакомилась с рыжеволосым юристом, я и не осознавала, что у меня слабость к рыжим.) Псевдоним его был «БегунОК». Подпись под снимком не отличалась оригинальностью: «Бежим со мной!» Впрочем, мое «Поклонница "Закона и порядка"» было не менее дурацким.

Характеристика его была сжатой, дающей только самую суть и по большому счету непримечательной. Увлекался он бегом, ездой на велосипеде, йогой, прогулками на дальние расстояния, подводным плаванием.

Это не могло не радовать, но спортсменов на сайте match. com вообще оказалось немало. Привлекало другое: во-первых, описывая свою «идеальную партнершу», он не настаивал на том, чтобы она была «миниатюрной, хрупкой и желательно блондинкой» – эти три критерия, как заклинание, повторяли чуть ли не все обосновавшиеся на сайте мужчины. Этот же нигде не упоминал о внешности партнерши, что необычно для такого симпатичного парня. Он писал, что ищет женщину «умную, любящую посмеяться, искреннюю и нежную». Во-вторых, меня обнадежило, что он употребил слово «нежная» еще в двух местах. Возможно, я наконец нашла парня, способного использовать слово «чувствовать» не только в таком контексте, как «чувствую, что проголодался».

Я решила положиться на свою интуицию, которая подсказывала, что парень этот мне нравится.

Он сразу же ответил на мое послание: «Я тоже люблю «Закон и порядок»!» Я не придала этому большого значения, но когда он предложил выпить вместе кофе, обрадовалась. Я иду на свидание! Мы условились встретиться в «Кофейном зерне» – у этого конкурента кофеен «Старбакс» были лучше кофе-латте и парковка. (Никогда об этом не думала, но, может, причина всех моих неудач с пробными свиданиями – само кафе «Старбакс».)

Он занял очередь у стойки, и его рыжая шевелюра сразу бросилась мне в глаза. На нем была футболка, шорты цвета хаки, сандалии, и выглядел он еще привлекательнее, чем на фотографии, – высокий, худощавый, с сильными руками, глубокими синими глазами и улыбчивым ртом. «Ты Пол!» – воскликнула я, радуясь своей удаче.

Мы сели, и почти тут же я ощутила искорку. Разговор легко переходил с предмета на предмет – от его забегов к моим велопробегам, от его недолгой жизни в Айове к моей жизни в Бенде. Пол с удовольствием смаковал самые забавные эпизоды моей биографии. У него тоже было несколько таких. Свой род занятий он обозначил как «инженер-компьютерщик в аэрокосмической области» – что-то связанное с чартерными рейсами реактивных самолетов и базами данных. К моему облегчению, почти тут же Пол добавил: «Если я возьмусь рассказывать тебе об этом подробнее, твои глаза начнут слипаться и ты заснешь. Скажи лучше, когда у тебя следующий велопробег?» Мы проговорили почти два часа – примерно на полтора часа дольше, чем продолжалось обычное мое пробное свидание. На прощание я дала ему свой номер телефона, сказав, что буду рада, если он позвонит.

Подходя к машине, я поймала себя на том, что впервые после любвеобильного преподавателя философии, возможно, нашла того, кто положит конец темной полосе. Но на этот раз мне не пришлось думать о том, чем интересен этот мужчина, – он просто был мне интересен.

Пол позвонил на следующий день, и я охотно приняла его предложение пойти в китайский ресторан. Хотя я и чувствовала искорку, но пока не питала никаких иллюзий. Испытав то, что испытала я, вы не впадете в телячий восторг еще до второго свидания.

Здесь развитие событий несколько сбивается с курса. Во время нашего второго свидания искорка вдруг исчезла. Раз – и все. Будто и не было. Я не понимала, куда она пропала, и, что еще хуже, не знала, что делать. Я столько размышляла обо всех этих искорках и никогда не предполагала, что они вот так исчезают. Как же ее теперь вернуть?

Я всячески старалась поддерживать беседу, но это становилось все труднее. Тогда я обратилась к предмету, о котором всегда говорила с неиссякаемым энтузиазмом: «Тиво».

Приобретя «Тиво», я за несколько месяцев стала такой его почитательницей, что то и дело воздавала ему хвалы, силясь объяснить непосвященным: это намного превосходит навороченный видик. Мы с Полом ели китайские голубцы, а я восторженно говорила о том, какое это чудо – нажатием кнопки закатать ему в память целый «сезон» любого шоу или сериала, или записывать две программы одновременно, или изничтожить рекламные паузы, или при необходимости делать паузы в «живом» эфире, или…

«Мы уже больше не рабы телевизионной программы! – заливалась я, – мы свободны!»

Все мои знакомые по-разному относились к моим восторгам по поводу «Тиво», но ни один – ни прежде, ни потом – не отреагировал так, как Пол.

«А сколько у него гигабайт на жестком диске?» – спросил он. И потом: «А какой у него цифровой формат?» Дело было не только в том, что я никакими силами не могла ответить на эти вопросы, я чувствовала: Пол не уловил самое главное. Это все равно как если бы, обсуждая гениальность «Водяных лилий» Моне, кто-нибудь спросил: «Как по-вашему, где он покупал краску?»

Я никогда не представляла рядом с собой человека с техническим складом ума. Свидание завершилось прохладным объятием, и я отказалась от мысли, что Пол – тот парень, которого я ищу. В тот вечер я доложила Марджи, что, даже если учесть мои восторги по поводу «Тиво», я задействовала не больше 40 процентов обаяния.

«Если он захочет, я дам ему еще один шанс, – сказала я, – а если нет – особо не расстроюсь».

На следующее утро я получила электронное сообщение от Пола; он писал, что здорово провел время. «Твои вчерашние разговоры меня зацепили. Когда покажешь поближе, что такое «Тиво»?» – спрашивал Пол. Мы вроде бы опять нашли общий язык.

Едва увидев его – рыжеволосого, синеглазого, улыбчивого, я вновь ощутила искорку. Мне даже не пришлось гадать, как ее вернуть; я совсем забыла, что думала, будто она исчезла навсегда.

Мы ели пиццу и болтали, а потом пошли ко мне домой. Я продемонстрировала «Тиво», и Пол с должным энтузиазмом издал несколько «ухов» и «ахов». В ту ночь я могла бы покончить с воздержанием (Пол позже признавался, что у него на уме было то же самое). Но я не сделала этого. Около полуночи я проводила его до порога, а на прощание лишь бегло поцеловала в губы.

Да, это правда – я тянула время. Но потому только, что считала неправильным обрушить страсть на бедного мальчика так внезапно. К тому же я хотела полностью убедиться, что мы и в самом деле движемся в одном направлении.

В ту ночь я почти не спала, думая только о Поле – и о сексе с Полом. На следующее утро я послала ему на работу записку по электронной почте: «Хочу убедиться, что вчера вечером у тебя не сложилось ложное представление. Я боялась, что не смогу остановиться, если мы поцелуемся по-настоящему. У меня давно никого не было – дольше, чем ты можешь вообразить». Я не кокетничала так открыто со времен Байк-Мена и теперь с волнением ожидала ответа.

Он не заставил себя ждать. «Признаюсь, – писал Пол, – вернувшись домой, я лежал в постели и думал, к чему привел бы тот поцелуй. Хорошо, что мы с тобой думаем одинаково».

И в этот момент я поняла. Ожидание завершилось. Темная полоса подходила к концу.

Зная, как давно и страстно я об этом мечтала, вы, наверное, решите, что я разразилась восторженными воплями и обильными слезами. Вы, наверное, полагаете, что я нервничала и ломала голову над тем, как все будет. Ничего подобного. Я чувствовала уверенность в своих силах и спокойную радость. Темная полоса заканчивалась, и заканчивалась не отчаянием и не упадком сил. Я не приняла желаемое за действительное. Пол не фантом, возникший из киберпространства, как Байк-Мен. Он – настоящий.

В первый раз за все время – и теперь уже, конечно, в последний – я заглянула в календарь и подсчитала, сколько дней было в моей темной полосе. Но теперь это казалось уже не важно. Все это время я не просто мечтала о сексе. Я мечтала о сексе с Полом.

Спустя два дня, в субботу, мы ужинали в индийском ресторане, и обоим нам хотелось – хоть мы в этом и не признавались, – чтобы ужин поскорее закончился. Я снова пригласила Пола к себе, и на этот раз только с одной целью. Но едва мы вошли в гостиную, он уселся на диван и сказал: «Ну что, посмотрим «Тиво»?»

Ничего себе!!!

Я села рядышком и взяла его за руку.

– Э…. нет. Я сейчас думала кое о чем другом, – сказала я и поцеловала его. – Пойдем-ка в гостевую спаленку.

– Да нам и здесь хорошо, – ответил Пол.

Господи, либо он непроходимый тупица, либо слишком хорошо воспитан. (После Пол признавался, что просто хорошо воспитан.)

– Нет, правда, – сказала я, скорее настаивая, чем приглашая. – Пойдем в мою гостевую!

И не успел Пол понять, что происходит, как я взяла его за руку и повела по коридору. Что до секса… ну… скажу только, что такого секса явно стоило ждать столько времени, а прочее пусть довершит ваше воображение. Помню, мне было хорошо и спокойно в его объятиях, и я поняла, что все мои сомнения рассеялись, ибо заниматься сексом оказалось даже легче, чем ездить на велосипеде. Это было так же легко, как вдохнуть полной грудью.

Из всей той бессонной ночи особенно живо я помню реакцию Пола на мой рассказ о темной полосе.

Я сомневалась, стоит ли мне раскрывать свой секрет, потому что на парней определенного сорта такая информация действует как холодный душ. Но я была уверена в том, что Пол не из их числа, и решила рискнуть. Кроме того, это был слишком занятный рассказ, чтобы пренебречь им. Когда я в несколько сжатом виде поведала Полу эту историю, мы все еще лежали в постели. Едва я закончила, он изумленно воззрился на меня и спросил:

– Тысяча триста пятьдесят восемь дней?

– Да, – ответила я, – знаю, в это трудно поверить.

Прошло минут пять, прежде чем Пол снова заговорил:

– Но ты… ты такая… нормальная. Как это может быть?

Мне и сейчас кажется, что это самые приятные слова, какие я когда-либо слышала.

Мы провели вместе все выходные. Пол признался: когда я в и-мейлс предупредила его, что у меня давно не было секса, он предположил, будто речь идет о четырех, от силы шести месяцах. Мне стало смешно.

– Эх ты, да шесть месяцев я на голове могу простоять! – залихватски, словно завзятый правонарушитель из «Закона и порядка», воскликнула я.

В понедельник утром, когда Пол ушел на работу, я бросилась к телефону: мне не терпелось поскорее рассказать друзьям о повороте в моей судьбе. Конечно же, они очень обрадовались. И не только за меня.

«Мне не хотелось тебе говорить, – сказала Нэнси, – но мое терпение было на пределе. Вряд ли я переживу такое снова. Передай Полу от меня спасибо».

«Только не измотай паренька, – предостерег Алан, – не пытайся в один присест наверстать то, что упустила».

Первый месяц показался мне сказкой. Мы не могли оторваться друг от друга, это походило на то, что когда-то было у меня с Алеком – только без тревожных красных флажков. Друзья боялись, как бы то, что я принимаю за любовь, на самом деле не оказалось лишь восторгом от окончания темной полосы. Но это было не так. Находились ли мы в постели или нет, я радовалась тому, что мы вместе. Все, что говорил и делал Пол, доказывало: он чувствует то же самое.

Размышляя о том, почему все завершилось так, я нахожу только одно объяснение: счастливая случайность. Большая настоящая удача. Мне повезло, что я увидела фотографию Пола, что он ответил на мой и-мейл, что пригласил меня на третье свидание, когда уже собиралась позволить ему уйти. Годы ожидания привели к успеху. Жизнь и в самом деле состоит из того, что совершаете вы, и того, что совершается с вами. Нужно быть к этому готовой. Запросто могло случиться так, что я еще четыре года просматривала бы сайт match. com, сходила бы еще на полтораста пробных свиданий – и так никого бы и не нашла. Но если бы я не искала вовсе, то никогда не встретила бы Пола.

Все шло так прекрасно, что через полтора месяца я ощутила готовность к следующему шагу: пора было познакомить Пола с моей семьей. Я просмотрела календарь семейных торжеств и остановила выбор на ужине в честь девяносто первого дня рождения бабули Ханни. Я решила, что там будет около дюжины приглашенных и приличествующая случаю суматоха, поэтому Пол не почувствует себя как подозреваемый на допросе.

До этого момента я редко рассказывала Полу о своих родных. По опыту я уже знала: сколько ни рассказывай, это все равно не подготовит парня к личной встрече с кланом Шлосбергов, так что лучше уж пренебречь всякими замечаниями и предостережениями, и будь что будет.

О том, как воспримет Пола моя семья, я особо не задумывалась. Разве можно его не полюбить? Кроме того, Пол – настоящий живой мужчина, и притом ему еще не исполнилось сорока. Этого вполне достаточно, чтобы они пришли в восторг. Однако признаюсь, раз или два я подумывала о том, не попросить ли Пола – учитывая пристрастие моего семейства к «надлежащему виду» и то, что первое впечатление производят лишь однажды, – одеться для такого случая определенным образом. С другой стороны, я не хотела напрягать его, поэтому ничего не сказала – скрестила пальцы и положилась на удачу.

Чего боялась, то и случилось. В вечер перед днем торжества Пол остался ночевать у меня. Когда наутро я увидела, в чем он идет на работу, у меня засосало под ложечкой. На нем была самая что ни на есть типичная рубашка программиста: темная клетка, короткие рукава.

Я тут же вспомнила инцидент, известный в нашей семье как Неприятность с Рубашкой. Было это несколько лет назад: муж моей кузины пришел на семейный ужин в рубашке с коротким рукавом. Дедушка, сам одетый в спортивный пиджак, так разгневался, что начал брызгать слюной.

«Каждый, у кого в голове есть хоть капля мозгов, знает, как надо одеваться для ужина!» – возопил он, и бедный парень просидел весь вечер, не смея поднять глаза и произнести хоть слово.

Понятно, что для Пола я хотела совсем не этого. Но что я могла поделать? Пол жил слишком далеко, он не успеет заехать к себе за рубашкой. Пол и так уже нервничал от предстоящего знакомства с моими родственниками, осведомлять его об их странностях было сейчас ни к чему. Вот незадача! Но не успела я принять решение или хотя бы сказать Полу, что нужно его принять, как он ушел.

После полудня мое легкое беспокойство сменилось тревогой, и мне пришло в голову посоветоваться с кузиной.

– Сейчас же поезжай в «Банановую республику», – сказала она, напомнив о Неприятности с Рубашкой, – зачем рисковать из-за такой мелочи?

Потом я позвонила Джен, которая, к счастью, уже разговаривала со мной. Поворотный момент произошел полгода назад, на семейном ужине, на хануку; им стал мамин занудный тост. Не помню точно, что она говорила, но, мы с Джен, сидевшие в разных концах комнаты, не выдержали и одновременно закричали: «Мама!» Потом мы обменялись взглядами, закатили глаза, и это положило начало примирению.

Сестра придала происходящему еще более важное значение. «Поезжай в «Банановую республику» и купи две рубашки, – посоветовала она, – так он по крайней мере сможет выбрать».

Муж сестры, Джон, был сейчас в Нью-Йорке на прослушивании. Чтобы узнать мужскую точку зрения и убедиться, что мы, женщины, не преувеличиваем опасность, я позвонила ему на мобильник. «О Господи, ну конечно, ему нужна другая рубашка! – воскликнул Джон. – И я очень рекомендую тебе поговорить с твоим отцом».

И Джон начал развивать свою теорию о том, как следует одеваться для семейных торжеств. «Сначала я выясняю, в чем будет твой отец, – объяснил он, – а потом поднимаю планку на один уровень. Например, если он в рубашке, я надеваю еще и галстук; если он надевает галстук, то я – костюм. Это необходимо делать, потому что у него одежда всегда лучше».

Я не стала впутывать во все это отца; ответ у меня уже был: я должна действовать. И побыстрее. До ужина оставалось не больше часа. Я позвонила Полу, чтобы предупредить его.

– Слушай, то, что я тебе сейчас скажу, очень смешно и не имеет к тебе лично никакого отношения. Пожалуйста, пойми, мои родные очень странные. Ничего, если я сейчас сгоняю в «Банановую республику» и куплю тебе рубашку с длинным рукавом?

Молчание.

– Нет, лучше не стоит. Я одет нормально.

– Пожалуйста, не думай, что это имеет хоть какое-то отношение лично к тебе – да ничего подобного! Это все мои родичи, я же говорю, у них свои заморочки. Честное слово, если я сейчас смотаюсь и куплю тебе рубашку с длинным рукавом, все пройдет гораздо лучше.

– Да о чем ты толкуешь? У меня хорошая рубашка. Сейчас лето. Жарко. Короткие рукава – самое оно.

Похоже, Пол не улавливал масштабов проблемы. Мы еще немного поспорили, и он неохотно уступил.

– Честное слово, это для твоей же пользы, – сказала я.

– Да ради Бога, – ответил он.

Я помчалась в торговый центр, ворвалась в «Банановую республику» и бросилась к первой же продавщице. «Пожалуйста, это срочно! Я собираюсь познакомить своего парня с моей семьей, и ему сейчас же необходимы две рубашки! Что идет к рыжим волосам?»

Продавщица достала две рубашки – бледно-зеленую и голубую. Купив их, я помчалась к Полу на работу. Открыв дверцу машины, он покачал головой, как мужчина, которого собирается одеть заботливая мамочка.

– Даже не верится, что ты все-таки это сделала.

Это же курам на смех.

– Да, но ты все-таки взгляни. Тут две рубашки, какая тебе больше нравится?

Пол выбрал голубую. Ехали мы молча.

Когда мы прибыли в дом, где жили мои бабушка и дедушка, я прежде всего посмотрела, как одеты другие мужчины. На всех были спортивные пиджаки или костюмы. Хорошо, что я предупредила Пола. Пусть мы впервые чуть не поссорились, зато нам удалось избежать намного большей неприятности.

Семейство находилось в самом благодушном настроении. К моему величайшему облегчению, когда я представила им Пола, они не насели на него, как маленькие инопланетяне, окружившие Ричарда Дрейфуса в одной из заключительных сцен «Тесных контактов». По их улыбкам и шуткам я поняла, что он им понравился. Знакомство продолжилось за ужином, сопровождаемым милой беседой.

Примерно через полчаса я случайно глянула на сидевшего справа Пола и онемела. Волнение, рубашка с длинным рукавом, теплая комната – все это привело к тому, что он буквально взмок от пота. На лбу и на носу выступила испарина. Даже волосы стали влажными и приобрели густой оранжевый оттенок. Рубашка же намокла так, словно Пол гулял без зонтика под проливным дождем.

Пол беспомощно посмотрел на меня и шепнул:

– Ну и что мне делать?

Я тихо ответила:

– Может, пойдешь в ванную?

Спустя пару минут он собрался с духом и пошел в туалет. Меня охватила паника: ведь это я заставила Пола надеть злосчастную рубашку.

Его не было очень долго. Я даже подумала, что он, возможно, гуляет, и не имела права винить его за это.

Наконец Пол вернулся. Рубашка по-прежнему была мокрая, но испарина исчезла. И он вовсе не выглядел рассерженным. Пол просто посмотрел на меня, улыбнулся и пожал плечами.

Я поняла, что все хорошо. Во всех отношениях.

Мы покончили с десертом, и бабуля Ханни поднялась, чтобы произнести тост. Поблагодарив моего отца за подаренные цветы и сказав еще пару слов – на самом деле, конечно же, куда больше, чем пару, – она перевела взгляд на нас. «О Боже, – подумала я, – начинается. Ну что она выдаст на этот раз?»

– Я хочу приветствовать Пола от имени всей нашей семьи, – начала она. – Я знаю, что Сюзанна никогда не привела бы его сюда, не будь он особенным мужчиной.

На этот раз бабуля Ханни все поняла правильно.