Текст книги "Ложе из роз"

Сюзанна Симмонс
Ложе из роз

Глава 1

– Вы верите в привидения, милорд?

– В привидения? – Майлс Маунтбэнк Сент-Олдфорд, четвертый маркиз Корк, повернулся в седле и воззрился на своего спутника.

– В призраков, тени, видения, бесплотных духов. В души дорогих усопших. В потусторонние существа, – пояснил тот.

– Потусторонние – по сравнению с чем? – Губы маркиза изогнулись в кривой усмешке.

– С земной юдолью, милорд.

Майлс осадил своего чистокровного Булл-Рока посреди проселочной дороги. Склонившись и потрепав шею гнедого жеребца, он с насмешливым изумлением поинтересовался:

– Неужели ты в очередной раз перечитал «Гамлета»?

– Нет, милорд, – в порыве актерского вдохновения спутник маркиза широко взмахнул одной рукой, другую прижал к груди, бросив на минуту поводья, и продекламировал в манере Теннисона:

– «… вижу я, как призрак в лунном свете кивает мне и манит на поляну…»

– Луны нет, – заметил Майлс. – Над горизонтом поднимается солнце.

– Как вам будет угодно, милорд.

Майлс указал на прогалину, окруженную деревьями.

– Но, полагаю, это та самая поляна, – произнес он, дабы отплатить за доверие той же монетой.

– Да, поляна.

Майлс поднял голову.

– И, по-видимому, светило, которое только что поднялось над лесом – луна.

– Это действительно луна.

Когда за добрый час да рассвета путники покинули постоялый двор, еще моросил дождь.

– Но манящего призрака я не вижу, – заметил Майлс.

– Вероятно, вам следует прибегнуть к помощи воображения, милорд.

Майлс издал короткий сдержанный смешок.

– Значит, посмотрите туда украдкой, милорд.

– Украдкой?

– Да, искоса, но пристально – вглядитесь, всмотритесь, наблюдайте! Смотрите внимательно, напрягите зрение.

Маркиз сардонически приподнял черную бровь. Всадник, сопровождающий его, сокрушенно вздохнул.

– Вероятно, не стоит смотреть, милорд.

Майлс был вынужден признаться, что его любопытство задето.

– Кстати, кто автор этих строк?

– Автор?

– Да, поэт. Сочинитель, писатель. Сладкозвучный певец.

– Александр Поп.

– Мне бы следовало догадаться, – произнес Майлс. – Фраза звучит так…

– В его манере?

– Совершенно верно. – Майлс задержал затянутые в перчатки руки на поводьях и спустя минуту поинтересовался: – Эти знания ты приобрел на уроках ораторского мастерства?

– Актерского, милорд.

Внезапно Майлсу вспомнилась шуточная песенка его детства – малая часть наследства, оставленного в Корк-Хаусе горничной, уроженкой Корнуэлла, которая сбежала с одним из слуг. Помимо всего прочего, она невольно приобщила Майлса к плотским наслаждениям. Через щель в двери классной комнаты ему удалось подсмотреть, как горничная «забавляется» с младшим дворецким – это зрелище оказалось чрезвычайно поучительным.

Майлс прочистил горло и процитировал:

– «От духов, упырей и длинноногих бестий, царящих в непроглядном мраке ночи, избави, Господи!»

– Так вы верите в существование сверхъестественных явлений? – настойчиво допытывался его камердинер.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Из праздного любопытства.

Вполне возможно, признал Майлс. Гортенс Горацио Блант был любопытным малым.

– Значит, из праздного любопытства, Блант?

– Ну, отчасти из-за слухов, милорд.

– Слухов?

– Сплетен, пересудов, досужей болтовни, россказней, молвы и перешептываний.

Майлсом овладевало раздражение; он вновь пощелкал хлыстом по сапогу.

– Чьи это сплетни? О чем пересуды? Что за дьявольщину ты несешь?

– Как вам известно, я не всегда прислушиваюсь к сплетням. – Слабый румянец залил щеки и шею Бланта.

– Но, по-видимому, на сей раз ты не удержался, – пробормотал Майлс, продолжая путь. Сгущающиеся тучи вновь предвещали дождь.

– Я счел это своим долгом.

– В каком смысле?

– Я знал, что вам не по вкусу участвовать в походе вслепую.

– Это не поход. И, во всяком случае, я не собираюсь участвовать в нем вслепую, – возразил Майлс. Втайне он надеялся, что Берти[1]1
  Принц Уэльский. – Здесь и далее примеч. ред.


[Закрыть] не вынашивает очередной коварный замысел. Его кознями Майлс был сыт по горло. – Но причем тут привидения?

– Я спрашивал, верите вы в них или нет. – Блант выпрямился в седле.

– Да, спрашивал.

– И что же?

– Не будь ослом, Блант.

– Всеми силами стремлюсь не быть им, милорд.

– Будем считать наше пребывание в западной части страны… – проворчал Майлс.

– … Отпуском?

– Едва ли это отпуск. Я послан в Девон по срочному приказу королевы, – нахмурился Майлс.

– Это честь для любого воина.

– Бывшего воина.

– В самом деле, это честь для бывшего воина!

– Возможно, – с сомнением произнес Майлс. – Временами мне кажется, что это дело касается скорее его высочества, нежели королевы.

– Дело его высочества? – удивился Блант.

– А может, это замысловатая, но грубая шутка, – продолжал Майлс, развивая собственную теорию. – Берти нравится развлекаться за чужой счет – Немало знакомых Майлса оказались на краю финансовой пропасти благодаря дорогому удовольствию принимать у себя принца Уэльского или его свиту. Свора Мальборо была способна в буквальном смысле разорить кого угодно – Определенно его высочество обладает весьма своеобразным чувством юмора.

– Принцу Уэльскому необходимы развлечения.

– Полагаю, да, – губы Майлса иронически изогнулись. – Но расследование странных событий в аббатстве Грейстоун кажется мне чертовски бесполезным делом. Весь двор увлечен сверхъестественными явлениями, оккультизмом, ловит каждое упоминание о таинственных видениях. Да что там, только месяц назад леди Д. приглашала меня на спиритический сеанс, – Майлс пустил чистокровного жеребца быстрой рысью. – Боже милостивый, что за комедия! Привидения, духи, бледные тени умерших! Мстящие рыцари-крестоносцы с оружием на боевых конях! Что за чепуха! Совершенный вздор! Нелепость!

– Значит, вы тоже слышали, что в освященных стенах аббатства Грейстоун появляется призрак рыцаря?

Майлс искоса взглянул на камердинера, который был его постоянным спутником на протяжении двух кампаний, нескольких войн, бесчисленных сражений и бессчетных боев.

– Разумный человек верит половине того, что он читает и даже меньше, чем половине того, что слышит.

– Да, милорд, – послушно согласился Блант и с запинкой добавил. – Позволено ли мне будет спросить, милорд, каковы ваши гм… намерения? Что мы будем делать, очутившись на месте?

– Я, то есть мы проведем несколько дней, слоняясь вокруг аббатства, прежде чем сообщим, что там и в помине нет никаких потусторонних обитателей, и отправимся восвояси. Чем раньше, тем лучше.

Они въехали на холм, через который шла дорога, и теперь перед ними в голубоватой дымке летнего утра раскинулась зеленая долина, вдали виднелись черепичные крыши домов живописной деревушки, церковный шпиль, а чуть поодаль над долиной возвышалось в своем средневековом величии аббатство Грейстоун.

– Полегче, приятель, – пробормотал Майлс примирительным тоном, натягивая поводья.

Гнедой Булл-Рок, прямой потомок настоящего арабского скакуна Дарли, привезенного в Англию в 1730 году, поднял свою лоснящуюся голову и фыркнул. Майлс обозревал пейзаж.

– Все точь-в-точь, как я помню.

Блант насторожился.

– Как вы помните, милорд? Я и не знал, что вы бывали здесь раньше.

– В юности, – таинственно отозвался Майлс.

По-видимому, Блант нашел это замечание забавным.

– Вы и теперь едва ли достигли зрелого возраста, милорд.

– Я действительно был очень молод, когда в первый и в последний раз гостил в аббатстве Грейстоун. Прошло уже пятнадцать лет – целая вечность, – задумчиво продолжал Майлс.

– Значит, это было прежде, чем я поступил к вам на службу, милорд.

– Да.

Об этом периоде своей жизни Майлс предпочитал умалчивать. Его родители попали в свирепый шторм на море и погибли. Дед Майлса, третий маркиз Корк, был стар и немощен. А сам Майлс – тут он вздохнул при воспоминании о собственной юношеской глупости – был смазливым, не по возрасту бойким в общении с дамами, и совершенно бесстрашным. Однако это отсутствие страха было скорее развязностью, юношеской бравадой, чем смелостью. Смелость пришла к нему позднее, во время сражений.

В то лето все, начиная от больного деда до старой кормилицы, еще живущей в западном крыле Корк-Хауса, от конюха до последней служанки терялись, не зная, что делать с Майлсом.

Он был неуправляем.

– Это случилось в июне 1863 года, – рассказал он Бланту. – Понимая, что вскоре я унаследую его титул и владения, дед решил отправить меня сюда, провести лето у его давнего друга, эрла[2]2
  Эрл – родовая знать в Англии в эпоху средневековья, соответствует графу


[Закрыть]. – Майлс задумался на несколько минут, и его камердинер терпеливо ждал продолжения. – В пятнадцать лет меня не прельщала жизнь в аббатстве Грейстоун. Здесь не охотились, не играли в карты, не пили, не устраивали домашние вечеринки; здесь не было ни хорошеньких девчонок, ни других развлечений.

– Вряд ли можно ожидать, что жизнь в деревне полна развлечений. Насколько я понимаю, предполагалось скучное лето, – вставил Блант с совершенно невинным лицом.

– Верно. – Майлс мрачно рассмеялся. Несомненно, здесь по-прежнему царит скука. Томас Грей, эрл Грейстоунский, пришелся мне совсем не по вкусу. Он вечно читал огромные, пыльные книги из своей библиотеки или разглагольствовал об истории, философии и тому подобных вещах.

– Боже милостивый! – воскликнул Блант.

– Когда же Грей не читал и не обсуждал возвышенные материи, он уходил в сад и там подолгу стоял на четвереньках, копаясь в земле, будто простой поденщик.

– Не может быть!

– И, тем не менее, это правда. У эрла была милая молодая жена – на несколько лет моложе его, и ребенок, девочка – крошечное существо с удивительными светлыми волосами и нежной кожей.

– Леди Элисса.

– Вот именно, так ее и звали, – кивнул Майлс, потирая подбородок.

– И до сих пор зовут, милорд.

Эти слова заставили Майлса обернуться.

– Откуда у тебя такие сведения?

– Заполучить их было довольно легко, милорд, – Блант испустил глубокий вздох. – Не то что в прежние времена, когда нам приходилось ехать черт знает куда, чтобы добыть сведения для королевы и страны.

– Это не ответ, а отговорка.

– Изворачиваюсь понемногу, милорд.

– Помнишь время, когда нас отправили в Баварию?

– Разве можно забыть переход через Альпы? – вздохнул Блант.

– Или то секретное поручение, когда нам обоим пришлось переодеться цыганами и ползти через весь лес на животах? – с ностальгической ноткой в голосе продолжал Майлс.

– Это были старые добрые времена, милорд.

– В самом деле, Блант.

Путники двинулись дальше. Несколько минут спустя Майлс взглянул на свой черный сюртук и черные бриджи – их покрывали пятна бурой грязи, как и одежду Бланта. Несмотря на дождь – на службе своей стране им приходилось терпеть гораздо худшие неприятности, чем мелкий дождик и немного, грязи – они предпочли путешествовать верхом, а не в экипаже Нанятая повозка с багажом следовала за ними на значительном расстоянии.

– Как думаешь, что скажут люди, если мы появимся в аббатстве в таком виде?

– Мы ночевали под открытым небом и всеми звездами, как и повелел Бог поступать воинам. Я совершенно уверен – все дамы из аббатства Грейстоун будут рады видеть нас, милорд, несмотря на наш вид.

Майлс потянул поводья, и Булл-Рок встревоженно вздернул узкую темно-коричневую голову.

– Надеюсь, ты прав.

– Леди Элнсса страдает Она сочтет вас своим спасителем, защитником, странствующим рыцарем – и не только она, но и, несомненно, все жители этой долины.

Странно, но мысль о превращении в героя вышеупомянутой леди неожиданно понравилась Майлсу, хотя он и не понимал почему.

– Интересно, сколько лет сейчас леди Элиссе?

– Двадцать один, милорд.

Майлс отогнал назойливую муху.

– Гм… двадцать один… – Двадцать один год – это много. Об этом он не подумал. – Ей грозит опасность остаться старой девой.

– Она очень молода и красива, и отвергла больше поклонников, чем у нас есть пальцев на руках и ногах, – тут же сообщил камердинер.

– Леди так капризна?

– Леди просто разборчива.

– Вероятно, у нее непостоянный характер и она просто не знает, чего хочет, – предположил Майлс.

– Вряд ли причина в этом, милорд. После смерти своего отца и исчезновения дяди, который был наследником состояния брата, на плечи леди Элиссы, которой в то время исполнилось всего девятнадцать лет, легли все заботы об аббатстве Грейстоун.

– Ты неиссякаемый кладезь сведений, Блант.

– Благодарю вас, милорд.

– Итак, леди красива, умна и независима, – подытожил Майлс. – Опасное сочетание для женщины.

– Может быть, милорд.

– Женщины должны выходить замуж, чтобы спастись от беды.

– И леди Элисса – не исключение, – дерзко перебил Блант.

– Не заводи опять волынку про женитьбу! – предупредил Майлс, с упреком глядя на спутника.

Он считал себя разумным человеком, но с недавних пор одного упоминания о женитьбе было достаточно, чтобы превратить его в раздраженного бездумного сквернослова.

– Нельзя же вечно избегать этой темы, – возразил Блант, уставясь на проселочную дорогу, которая изгибалась перед ними, подобно черной бархатной ленте.

– Можно.

– Только если вы решили, что в один прекрасный день ваше фамильное поместье и титул достанутся чужому человеку.

– Ты решил не выбирать выражений? – осведомился Майлс.

– Я стараюсь так делать, милорд.

Внезапно Майлс обнаружил, что почти оправдывается:

– Я подумаю об этом. Когда-нибудь в другой раз.

– С годами вы не становитесь моложе, милорд.

– Всего минуту назад ты уверял, что старость мне еще не грозит. А теперь пытаешься убедить, что я уже одной ногой стою в могиле, – мрачно напомнил Майлс.

– Вам тридцать лет, милорд.

– Я прекрасно осведомлен о собственном возрасте, Блант.

– Даже два ваших лучших друга женаты.

– Подозреваю, ты говоришь о герцоге Дикинском и его младшем брате, лорде Джонатане.

– Вот именно, милорд.

Майлс задумался, сведя брови.

– Им очень повезло с женами.

– Не уверен, что вначале его светлость и лорд Джонатан так считали.

– Но какого черта…

– Я говорю только о том, что слышу, милорд.

Этот человек мог бы показаться назойливым, если бы не был так полезен.

– У тебя чуткие уши, Блант.

– Благодарю вас, милорд.

Майлс вздохнул и попытался прибегнуть к своей обычной тактике временного отступления.

– Возможно, я займусь этим в ближайшее время.

– Вам не следует откладывать это дело в долгий ящик, милорд, или же…

– Или же что?

– Или вам придется жениться на девушке, годящейся вам в дочери, чтобы иметь достойную жену.

– Достойную?

– Да, молодую даму соответствующего положения и воспитания, и…

– Что?

– Она должна быть высоконравственной особой.

– Естественно.

– Она должна быть безупречна.

– Конечно.

– Она должна быть непорочна.

– Непорочна? – удивился Майлс.

– Она должна быть девственницей, милорд.

Майлс усмехнулся.

– Все это, разумеется, неприменимо к вашим знакомым дамам, милорд.

– Черт побери!

По-видимому, Блант не обратил на этот возглас никакого внимания.

– Всем известна репутация женщин из окружения принца Уэльского и Мальборо.

– Все они замужем.

– В буквальном смысле, милорд. – Блант вздернул подбородок и неодобрительно фыркнул, – … да, все они замужем.

Оба прекрасно знали, что большинство мужчин и женщин в свите Мальборо меняют любовников из людей своего же крута одного за другим. Принцу Уэльскому, благодаря его высокому титулу, предоставлялось право первого выбора.

Блант выпрямился в седле во весь рост и завершил изложение собственной точки зрения:

– Вот потому нам следует поискать в другом месте, – он прокашлялся. – Скажем, леди Уинифред, старшая дочь герцога Б….

Майлс наградил своего спутника раздраженным взглядом.

– У нее плохие зубы.

– Тогда мисс У…

– Слишком стара.

– А леди Маргарет?

– Ей всего шестнадцать.

– Слишком молода, – заключил Блант. – Леди Энн?

– Длинна, как жердь.

– А ее сестра?

– Коротышка.

Блант шумно вздохнул.

– Мы пробыли вместе почти пятнадцать лет, милорд. Пришло время говорить начистоту. Я… мы… то есть все, кто служит вам, хотим увидеть хозяйку Корк-Хауса. Такое серьезное дело нельзя оставлять на волю случая. Вы должны жениться и произвести на свет следующего маркиза Корка, – провозгласил Блант чуть ли не со страстью.

– Постараюсь, Блант.

– Это должно произойти как можно скорее, милорд.

– После того, как мы разберемся с этим делом в аббатстве, я обещаю уделить вопросу женитьбы самое пристальное внимание.

– А я постараюсь быть настороже, милорд.

– Зачем?

– Чтобы не пропустить подходящую женщину.

Майлс состроил гримасу.

– Боже, нет ничего странного в том, что Лоуренс счел подобный план возмутительным, если не отвратительным.

– Прошу прощения, милорд?!

– Я просто подумал, что мне следовало проявить больше чуткости, когда герцог Дикинский искал себе достойную герцогиню.

– Вероятно, вам следует жениться на американке, как сделал он, милорд, – предложил Блант.

– Вот уж поистине безумие, – насмешливым тоном отозвался Майлс.

– Сейчас безумные времена, милорд, – заметил камердинер и надолго замолчал. – Вам не кажется, что у королевы, когда она посылала вас в аббатство Грейстоун, имелись скрытые мотивы?

– Я не задумывался над этим, – признался Майлс.

– Леди Элисса…

– При чем тут она?

– Она – настоящее сокровище, милорд.

– Сокровище? – повторил Майлс с недоверчивой, циничной усмешкой.

– Ангел, – добавил Блант. – Святая.

– Я не желаю брать в жены ни сокровище, ни ангела, ни чертову святую, – выпалил Майлс, скривив губы. Действительно, пора было прекратить этот разговор.

– Леди Элисса – в высшей степени достойная особа, милорд. Она происходит из древнего и знатного рода. Потомки Грея могут проследить свою родословную вплоть до крестоносцев и еще дальше!

– Значит, в ее жилах есть капля голубой крови.

– Не только капля, милорд.

Майлс подавил вздох.

– Итак, мы выяснили, что эта леди обладает безупречным происхождением.

– Верно. Более того, поскольку сама королева счастлива в браке, ей приятны счастливые браки своих приближенных.

– Не могу себе представить, что королеве вздумалось поиграть в купидона!

– Ее величество ценит романтику.

Это была сущая правда.

Когда спутники достигли внешней границы аббатства, Майлс осадил жеребца.

– Возьми его и отведи к воротам. Я привык пробираться внутрь через стену сада.

– Как вам угодно, милорд.

Майлс сбросил заляпанный грязью сюртук и протянул его Бланту.

– Передай леди и ее домашним, что я появлюсь сию же минуту.

Майлс схватился за виноградные плети и поставил носок сапога в трещину каменной стены. Таким способом он проникал в аббатство Грейстоун и выходил оттуда множество раз в то давно прошедшее лето. Схватив еще одну плеть, повыше, он отыскал другую трещину, и полез вверх по стене.

Будь проклята эта поездка! Он не охотник за призраками. Он – Майлс Сент-Олдфорд, маркиз Корк, опытный воин, светский человек, кутила, богатый аристократ и доверенное лицо принца Уэльского!

Усмешка самоосуждения появилась на красивом лице, слегка исказив его черты. Помимо всего прочего, он уже пресытился развлечениями и был весьма невысокого мнения о прекрасном поле.

Неужели Блант был прав? Неужели его встретят, как защитника прекрасной дамы, героя-завоевателя, рыцаря в сияющих доспехах? Разумеется, сам для себя он не стал бы выбирать эту роль. Однако это может быть интересно и даже забавно, решил Майлс, перебрасывая ногу через стену и спрыгивая на землю.

Глава 2

В мужчинах нет ничего интересного, решила Элисса, вонзая тяпку в мягкую, влажную землю, выворачивая ее пласты и выискивая малейшие признаки сорной травы. По крайней мере, в знакомых ей мужчинах. Список включал викария, мистера Блэкмора; деревенского врача, Аристотеля Симта; нескольких представителей местной знати; ее садовника Голсуорси, и, конечно, сэра Хью Пьюрхарта.

Сэр Хью являл собой идеальный образчик мужского племени – он был весьма высок, привлекателен, довольно умен и образован. К несчастью, Хью обладал двумя существенными недостатками: отсутствием чувства юмора и воображения. Он видел жизнь черно-белой, не различая даже оттенков серого цвета, не говоря уже о настоящей радуге красок, которыми обожаемая матушка Элиссы раскрашивала мир своими словами, поступками и даже цветами, растущими в ее саду – том самом саду, где теперь Элисса стояла на коленях, пропалывая клумбы.

Подобно большинству мужчин, Хью Бэбингтон Пьюрхарт, ставший после недавнего получения наследства от своего дядюшки баронетом сэром Хью, был бесхитростным существом. Слово «простодушный» непрошеным гостем мелькнуло в голове Элиссы.

Нет, он был не простодушным, а туповатым. Хью пожелал жениться на ней, и с тех пор ни на йоту не отступал от своего намерения.

Элисса поправила косынку, которую набросила на волосы, выходя из аббатства: она терпеть не могла чепцы, шляпки и тому подобное, но знала, что стоит не позаботиться о защите кожи от палящего солнца, и она моментально приобретет свекольный оттенок.

Она еще раз надвинула поглубже свой простой головной убор и вонзила легкую тяпку в землю возле буйных бледно-зеленых ростков анютиных глазок и лимонно-желтых бутонов примулы.

Вопрос о браке возник вновь, когда Хью неожиданно явился вчера к чаю.

«Я всего лишь проезжал мимо и хотел взглянуть на ваш цветник», – такое неуклюжее оправдание выбрал себе Хью.

В ту минуту, когда Эмма Пиббл вышла, чтобы принести еще печенья, Хью настойчиво добивался ответа от Элиссы в своей неподражаемой манере, чем-то напоминающей торговлю, заявляя: «Если вы выйдете за меня, вам достанется самый завидный из холостяков округи». Затем он добавил: «Мы уже не дети, Элисса. Пора нам обоим примириться с неизбежным и остепениться».

Хью уже исполнилось двадцать семь, но он выглядел моложе. Он всегда казался моложе своих лет.

Она открыла рот, чтобы повторить свой обычный отказ, и тут вовремя вернувшаяся из кухни Эмма спасла ее от необходимости отвечать.

Разумеется, предложение сэра Хью было для Элиссы не единственным. Самое первое она получила пять лет назад, в нежном шестнадцатилетнем возрасте. Сквайр Биб, богатый вдовец, был втрое старше ее и годился ей в отцы, если не в дедушки. Конечно, насчет него у Элиссы не возникло ни малейших сомнений, и, к счастью, родители тоже не настаивали, чтобы она приняла предложение. Таким образом, сквайра спровадили совместными усилиями.

С тех пор Элисса дала отставку целому ряду претендентов на ее руку, в том числе привлекательному, но распутному младшему сыну герцога Н., чванливому отпрыску семейства Бурбонов, чье имя Элиссе так и не удалось запомнить, нескольким светским джентльменам, которым случалось заезжать по дороге в аббатство Грейстоун к ее отцу, и, конечно, Хью Пьюрхарту.

Среди анютиных глазок Элисса разглядела маленький, но упрямый сорняк, выдернула из земли этого непрошеного гостя, встряхнула, чтобы сбить прилипшую к корням землю, и бросила в стоящую поблизости корзинку.

Сэр Хью становился все назойливее. Он не смирился с ее отказом, хотя Элисса за последние полгода уже несколько раз вежливо отклоняла его предложение. На случай, если сэр Хью будет продолжать упорствовать – а он и в самом деле не придавал никакого значения всем ее оправданиям – Элисса надеялась пустить в ход все уловки и увертки.

Ее план был весьма прост: она не выйдет замуж до тех пор, пока не закончится траур. А пребывать в трауре Элисса собиралась столько, сколько потребуют ее цели. Ее родители скончались более восемнадцати месяцев назад, и официально траур был уже закончен. Она лишилась и отца, и матери по милости необычайно свирепой лихорадки за какие-нибудь несколько недель. И хотя давно уже холодным зимним днем 1877 года отпели в церкви Анну-Марию и Томаса Грея, Элисса до сих пор отчаянно тосковала по ним, а сейчас еще больше, чем прежде.

По-видимому, даже до королевы дошел слух о привидении, которое появилось в окрестностях родового дома Элиссы. Только на прошлой неделе Элисса получила письмо от одной из фрейлин ее величества: из Лондона было отправлено доверенное лицо, чтобы исследовать странные явления в аббатстве Грейстоун, и этим доверенным лицом королевы оказался не кто иной, как маркиз Корк.

– Боже милостивый! – пробормотала сквозь зубы Элисса, с усилием вонзая садовую тяпку во влажную землю. Меньше всего ей хотелось видеть здесь лондонского денди.

Она тут же вообразила себе этого маркиза: в безукоризненном дорожном костюме, несомненно, в атласном или бархатном жилете, обязательной черной шелковой шляпе – щеголь, причесанный волосок к волоску, благоухающий макассаровым маслом, с тщательно выхоленными ногтями и в сапогах, начищенных до зеркального блеска. Никуда не годный человек!

– О папа, если бы только ты был здесь и спас меня от этого безвыходного положения! – взмолилась Элисса, чувствуя, как жгучие слезы внезапно наворачиваются на глаза. – Мама, я еще так мало знаю, так неопытна! Если бы ты только могла наставить меня!

Но ее родители были мертвы и покоились на фамильном кладбище за часовней Богоматери. Они не могли избавить Элиссу ни от настойчивых притязаний сэра Хью, ни от утомительного пребывания в аббатстве Грейстоун, ни от слухов о мятущихся духах и древних проклятиях, которые время от времени возникали в округе, ни от исчезновения ее дяди по дороге домой из Индии, ни от никчемного визита маркиза.

Вытерев слезы, Элисса пришла к выводу, что ей нужен не паркетный щеголь, пресыщенный икрой, жаворонками и шампанским, а рыцарь в сияющих доспехах.

Плюх!

Буквально в дюймах от того места, где стояла на коленях Элисса, в землю вдавился огромный черный сапог, бесцеремонно смяв нежные анютины глазки и примулу.

– Критский пес! – в ужасе воскликнула Элисса.

– Какой пес? – с удивлением повторил баритон откуда-то сверху.

– Смотрите, что вы натворили!

– А что я натворил?

– Вы затоптали мои цветы! – с негодованием объяснила Элисса.

Неуклюжий мужлан попытался на цыпочках выбраться из цветочного ложа – почти немыслимая задача для мужчины с такими огромными ногами.

– Простите, мисс. Приношу извинения, – пробормотал он.

Казалось, он ничуть не раскаивается, и Элисса не приняла его извинения.

– Вы вторглись в чужие владения, сэр, – гневно заявила она, ткнув в незнакомца перепачканным землей пальцем.

– Пожалуй, – лаконично ответил он, и Элисса уловила ленивую усмешку в его голосе.

Игра света и тени в ветвях деревьев над головой мешали ей разглядеть лицо незнакомца. Он ступил на мощеную булыжником дорожку и застыл перед ней, твердо расставив ноги, положив на пояс затянутые в перчатки руки, и тут утреннее солнце засияло изо всех сил, вырвавшись из-за облаков.

Элисса начала осмотр с ног незнакомца. На нем были черные кожаные сапоги, перепачканные грязью, но Элисса заметила, что их стачал из первоклассной кожи искуснейший сапожник.

Его бриджи для верховой езды также были черными, заляпанными грязью, но, тем не менее, наилучшего качества. Элисса никогда прежде не замечала, как хорошо пара обычных бриджей для верховой езды может подчеркнуть достоинства фигуры джентльмена.

Она подняла глаза выше: ноги незнакомца оказались очень длинными и мускулистыми, а бедра узкими. Элиссе невольно вспомнились классические статуи в парке близ аббатства – те самые, которые родители начали собирать еще во время своего медового месяца на островах Греции и с великим трудом доставили домой. Боги и богини, навечно заключенные в мраморе и камне: младший из титанов, Кронос, в момент кастрации Урана – из отсеченной плоти затем возродились к жизни гиганты; фурии, нимфы, богиня Афродита; Аполлон в расцвете своих сил и Арес, безжалостный бог войны, с занесенным высоко над головой мечом.

В отличие от своих знакомых джентльменов, Элисса обладала богатым воображением. Она почти представила себе стоящую перед ней фигуру без одежды. Элисса могла поклясться Герой: этот мужчина был сложен, как греческий бог, до мельчайших подробностей!

Ну, может быть, не до самых мельчайших. Элисса проглотила ком, застрявший в горле. Она почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, и вскоре ее щеки уже пылали.

Что за глупости приходят ей в голову! В этом мужчине не было ничего уродливого или бесформенного, просто он сложен так, как и подобает мужчине. Она быстро подняла глаза. На незнакомце не оказалось сюртука, только белая рубашка с расстегнутыми у ворота пуговицами. На груди виднелась полоска бронзовой кожи, покрытая вьющиеся волосами.

Элисса перевела взгляд вверх, на твердо выступающий вперед подбородок незнакомца, его рот со сжатыми губами – вероятно, он не стал бы сжимать их так сильно, будь он очарован женщиной – и аристократический нос, достаточно заметный, чтобы сделать лицо незнакомца интересным, нет, даже привлекательным; крылья черных бровей, высокий лоб, масса темных кудрей – длинных, буйных, слегка встрепанных и влажных; и наконец, не в силах избежать этого, Элисса взглянула незнакомцу в глаза.

Если глаза и вправду зеркало души, то перед Элиссой стоял самый удивительный человек. Ибо его глаза светились умом, юмором, силой, непоколебимой решимостью, любопытством и опасностью.

Это был опасный человек.

Кроме того, он казался удивительно соблазнительным и чертовски привлекательным.

Странная дрожь прошла по телу Элиссы от кончиков рабочих туфель до кончиков волос, старательно упрятанных под нелепую косынку. Воистину это был сам дьявол.