Текст книги "Ложе из роз"

Глава 27

Как раз в тот момент, когда предчувствие было всего нужнее, оно подвело его, вынужден был признать Майлс Сент-Олдфорд, видя, как Элфрид Чабб направил револьвер на Элиссу.

Он решил действовать.

– Это ошибка, Чабб, – произнес Майлс таким голосом, при звуках которого дрожал не один враг.

– Разумеется. Ошибку совершила леди – ей не стоило преследовать меня. Затем ошибку совершили вы, отправившись искать ее. Если бы вы оставались в своих комнатах, ничего бы не случилось.

– Сэр Элфрид, а что вы делаете здесь, в катакомбах? – спросила Элисса.

Казалось, Чабб почти забыл о Майлсе, обратив все свое внимание на Элиссу.

– Как вы любопытны, леди! – Элфрид рассмеялся. – Как раз об этом я и подумал, когда обнаружил, что именно вы, миледи, преследуете меня, а не ваш жуткий кот. Я сказал себе: «Она любопытна, как кошка». Затем я вспомнил фразу из детской грамматики, которая случайно застряла у меня в голове: «Любопытство сгубило кошку»…

– «Удовлетворение воскресило ее», – закончила за него Элисса.

– Да, но не знаю, смогу ли я пообещать вам удовлетворение, леди Корк. Вы ведь леди Корк, верно? Надеюсь, брачная церемония была законной?

– Сэр Элфрид, мы с маркизом поженились по особому разрешению наверху, в часовне Богоматери, два дня назад, – гордо подняв голову заявила Элисса.

«Время, – твердил себе Майлс, – мне нужно выиграть время. Время на размышления и на разработку плана. Время, чтобы обдумать уловку, которая поможет нам выбраться из этого положения без особого ущерба… или смерти». Он надеялся, что его жена сумеет занять этого человека разговором. Вряд ли Элфрид Чабб сможет воспользоваться своим оружием во время беседы.

– Я знаю, вы известный историк-любитель, сэр Элфрид, – заметила Элисса, как будто сидела в гостиной и развлекала джентльмена, приглашенного на чай. – Должно быть, эти катакомбы – настоящая сокровищница для вас. Вы прославитесь уже тем, что отыскали их. Думаю, исторические общества всей Англии и даже континента будут рады услышать ваш рассказ и позаимствовать ваши методы исследований. Сегодня, сэр Элфрид, вы вошли в историю, – завершила она восторженным тоном.

– Меня не интересует история катакомб, – отдуваясь, признался Чабб – по-видимому, долгие поиски и ходьба пешком были ему непривычны. – Но я не прочь отыскать сокровище, о котором вы упомянули.

– Сокровище?! – изумилась Элисса.

Элфрид Чабб угрожающе помахал своим револьвером.

– Да, ту самую сокровищницу.

– Но я употребила это слово в переносном смысле, сэр.

– Мне все равно, в каком смысле вы его употребили, миледи. Я хочу знать, где спрятано сокровище.

– Какое сокровище?

– То самое, которое Роберт Смелый привез из крестового похода, – раздражаясь, проговорил Чабб.

– Разве он его привез? – Элисса изумленно замигала.

– Да.

– Разумеется, эту волшебную сказку я слышала еще в детстве, но считала ее всего лишь обычным фамильным преданием, – призналась она, пожав плечами. – На вашем месте, сэр Элфрид, я бы не придавала ей такого значения.

– Обычное фамильное предание? – недоверчиво повторил он.

– Во многих семьях моих знакомых есть пара-другая старинных преданий, которые передаются из поколения в поколение, и зачастую в них фигурирует сокровище, а иногда – призрак, – Элисса одарила любезной улыбкой своего непрошеного и теперь нежелательного гостя. – А нам, владельцам аббатства Грейстоун, посчастливилось: в нашем предании говорится и о том, и о другом.

Майлс заметил, что на лбу сэра Элфрида выступил обильный пот, несмотря на прохладу подземного зала. Наверняка его руки тоже начали потеть, и вскоре ладонь на рукоятке револьвера должна ослабеть.

– В аббатстве нет призрака, – с ухмылкой сообщил Элфрид Чабб, как будто изрекал остроумную шутку.

– Неужели?

Он замотал головой и разразился хриплым смехом.

– Я сам выяснил это только сегодня. Это какой-то заштатный актер, которого наняла Кэролайн. Несколько раз он переодевался в хламиду крестоносца, разъезжал по округе верхом и размахивал мечом. Кэролайн объяснила, что таким образом надеялась отвлечь внимание маркиза, заставив его гоняться за призраком.

– Это не очень любезно с вашей стороны, сэр Элфрид.

– Мне не до любезностей, леди Корк. И, если вы до сих пор не заметили этого, моя жена не страдает избытком доброты.

Майлс видел, как порозовели щеки Элиссы – ей явно не нравилось быть в глупом положении.

– Полагаю, это было задумано, чтобы вопреки всем законам завладеть моим родовым домом.

Сэр Элфрид ухмыльнулся.

– О, я и сейчас намерен забрать у вас аббатство Грейстоун, – заявил он. – Но это будет не кража – все свершится открыто и законно.

Элисса покачнулась. Майлс готов был поддержать ее, но любое его движение могло бы привлечь внимание Элфрида, а этого Майлс хотел меньше всего. Вот-вот ему предстоит сделать решительный шаг, ибо в конце концов Чабб лишится терпения, беседуя с Элиссой – именно в этот момент Майлс и нанесет удар.

– Вы не могли бы пояснить мне последнее замечание, сэр? – Элисса выпрямилась во весь рост.

– Если необходимо, я могу представить доказательства.

– Доказательства чего? – Ее серые глаза прищурились.

Лицо Чабба выражало неподдельное злорадство.

– Того, что титул эрла Грейстоунского по праву переходит ко мне.

Элисса удержалась на ногах, и Майлс незаметно передвинулся вправо, собираясь занять выгодную позицию.

– Каким образом этот древний титул, принадлежащий только моему роду, может перейти к вам? – спросила Элисса.

– Мы состоим в родстве.

– Вряд ли, – уверенно возразила она.

Элфрид Чабб вытащил из кармана носовой платок и вытер потный лоб. Если бы он стал засовывать платок обратно, Этой секунды вполне бы хватило Майлсу. К сожалению, Чабб оставил платок в руке.

– Думайте, как вам угодно, леди Корк, но я – ваш шестнадцатый кузен с отцовской стороны.

– Несомненно, моим шестнадцатым кузеном с отцовской стороны может быть любой англичанин, – заметила Элисса, пытаясь пролить свет на его заявление. – Я позабочусь, сэр Элфрид, чтобы вы никогда не унаследовали этот титул, дом или еще что-либо из имущества, по праву принадлежащего настоящему эрлу Грейстоунскому.

– Кого это вы считаете настоящим эрлом? – спросил Чабб, и его губы исказились, в безобразной гримасе.

– Моего дядю, Джеймса Грея.

– Ваш дядя давным-давно мертв, даже если и не похоронен.

– Он жив и пребывает в добром здравии.

– Откуда вы знаете? – зло спросил Чабб.

– Если бы он умер, я бы почувствовала это – вот здесь, – Элисса прижала руку к груди.

– Немыслимая чепуха! – расхохотался Элфрид Чабб.

– Вы никогда не станете эрлом Грейстоунским, – решительно заявила она.

Майлса начинал беспокоить тон их беседы. Элисса бросала слишком серьезный вызов этому мужчине, и его терпение было готово лопнуть. Она наверняка понимала это.

– Я намеревался вывести вас двоих отсюда, – заметил Чабб. – Но теперь я передумал. Мои планы будет гораздо легче осуществить, если нынешняя владелица аббатства каким-то образом исчезнет.

– Если бы ваше право на титул было законным, вы бы не стали предпринимать столь решительных действий, Чабб, – вмешался Майлс.

– А, я уже и забыл про вас, Корк. Не слишком-то вы разговорчивы.

«Время пришло», – сказал себе Майлс.

Все произошло в одну минуту. Майлс указал на Тома, который как раз прокрался в комнату из коридора, отбрасывая на стену огромную черную тень.

– Боже мой, Чабб! – воскликнул Майлс.

Элфриду Чаббу пришлось оглянуться, чтобы выяснить причину этого восклицания. На какую-то долю секунды он отвел взгляд от Элиссы. Этого Майлсу хватило. Он с силой ударил Чабба по щиколотке, и тот растянулся на полу, выпустив из рук револьвер.

– Нет! – пронзительно вскрикнул он. – Одумайтесь!

– Вам никогда не стать эрлом Грейстоунским, Чабб, – произнес чей-то голос от двери.

– Это Отшельник! – воскликнула Элисса.

– Вряд ли, – заметил Майлс, поднимая отбивающегося сэра Элфрида.

– Кто вы? – закричал Чабб.

– Я – Джеймс Грей, эрл Грейстоунский.

Глава 28

– Значит, вы обо всем догадались, увидев мои глаза? – повторил Джеймс Грей, в удивлении поглядывая на Майлса Сент-Олдфорда, сидящего напротив него в кабинете аббатства Грейстоун за бокалом отличного бренди. Час был поздний, но никто из них троих не желал отправиться спать. События долгой ночи взбудоражили их.

– Нет, всему причиной стихотворная строка, мелькнувшая у меня в голове: «Мои ночные грезы воплотились во взгляде твоих серых глаз», – Майлс глотнул бренди и повернулся к Элиссе: – Мне казалось, что это сказано о ваших глазах, дорогая. А теперь я понимаю, что у вас с дядей похожие глаза.

– Мне следовало узнать вас, – посетовала Элисса, глядя на мужчину, который казался ей таким знакомым и в то же время совершенно чужим.

– Вы не смогли бы этого сделать, – утешил ее Джеймс. – Я отбыл в Индию девятнадцатилетним юношей. В то время вам было всего пять лет.

– Да, это случилось еще до того лета, как я приехал погостить в аббатство к вашему брату и его жене, – подтвердил Майлс. – Иначе мы бы могли встретиться.

Джеймс Грей посерьезнел.

– Жаль, что мне не удалось повидаться вновь с Томасом и Анной-Марией.

– Отец и мама часто говорили о вас, – заверила его Элисса. – Они по очереди читали ваши письма вслух по вечерам. Поэтому, дядя, мне кажется, что я вас хорошо и давно знаю.

– Мне думается, что в душе вы узнали Джеймса с самого начала. – Майлс нежно взял ее за руку.

– Возможно, именно потому позволили мне остаться в Пещере монаха и присылали еду, – добавил новый эрл Грейстоунский. – Это была первая настоящая еда за… – выражение муки исказило его красивое лицо, – … не могу вспомнить, за какое время.

– А что последнее вам запомнилось перед тем, как вы прибыли сюда, в долину? – участливо спросила Элисса, уже зная, что дядя сохранил о своем путешествии только обрывочные воспоминания.

Джеймс Грей поставил свой бокал с бренди на столик времен королевы Анны, стоящий у его локтя, и поднес руку к голове, массируя висок.

– Я помню, как получил письмо, в котором говорилось о смерти Томаса и Анны-Марии. Я немедленно решил вернуться в Англию, но прошло несколько месяцев, прежде чем я сумел уладить свои дела. Мы отплыли, и, думаю, на море попали в страшный шторм, – он вновь потер висок. – После этого я опомнился только, очутившись здесь.

– И вы не помнили, кто вы и даже как вас зовут? – тихо проговорила Элисса.

– До вчерашнего дня, – подтвердил Джеймс Грей. – Каким-то, только Богу ведомым чудом, я нашел дорогу в аббатство Грейстоун. Что-то подсказало мне, что я должен здесь остаться. Временами у меня случались проблески памяти. Однажды вечером я пришел к пруду и вдруг вспомнил, что я здесь уже когда-то был. Я застыл по пояс в воде, увидел грот на другом берегу пруда, и все понял.

Элиссу внезапно осенило:

– Значит, это вы освободили меня из грота в тот день!

Джеймс Грей кивнул.

Элисса в изумлении взглянула на него.

– Неужели вы наблюдали за мной?

– Да, – просто ответил эрл.

– Тогда, должно быть, вы и есть «настоящий друг», – предположил Майлс.

– Настоящий друг? – Элисса нахмурилась.

– После того случая в гроте я получил послание, в котором говорилось, что произошедшее – вовсе не случайность и что я должен защищать вас. Под этими словами стояла подпись «настоящий друг», – объяснил Майлс.

Лицо Джеймса Грея омрачилось.

– Я не ожидал от семейства Чабб такого коварства, но в любом случае не доверял им – еще с первой встречи на дороге.

Элисса пристально смотрела на свой бокал, наполненный до половины бренди. Ей было больно думать, что ее дядя, младший брат отца, полноправный наследник титула, поместья и всего имущества, жил в нужде, не имея ни пищи, ни одежды, ни крова.

Внезапно поняв, о чем она думает, Майлс пожал жене руку и обратился к Джеймсу.

– Полагаю, ваша первая встреча с семейством Чабб была не из приятных.

Джеймс поднялся на ноги и зашагал по кабинету.

– Мисс Чабб невежественна, и, что еще хуже, эгоистична, – он остановился и взглянул на картину Каналетто, висящую над столом. – Эту картину я всегда любил – «Венеция. Палаццо, гондола и вид с моста».

– И я тоже, дядя, – с улыбкой ответила Элисса.

Джеймс покачал головой и возвратился к обсуждению мисс Шармел Чабб.

– Полагаю, все мы в ее возрасте немного эгоистичны. Но ее мать и отца обвинить можно в гораздо более значительных грехах. В леди Кэролайн Чабб нет ни капли человеческой доброты.

– Мне не нравится леди Кэролайн Чабб, – призналась Элисса, допивая свой бренди.

– И мне тоже, – заявил Майлс. – Но что вы теперь будете делать с семейством Чабб, Грейстоун?

Джеймс сделал жест рукой.

– Я размышлял об этом с тех пор, как мы поручили сэра Элфрида бдительному надзору Голсуорси и его ребят, а те, как я полагаю, заперли его в чулане.

– Я узнала у миссис Фетчетт, что леди Чабб и ее горничная почти закончили укладывать вещи и что карета ждет у порога, пока мы здесь беседуем, – сообщила Элисса.

На мгновение Джеймс Грей, казалось, стал выше ростом.

– Как эрл Грейстоунский, я лично провожу семейство Чабб до их экипажа из моих владений. Мне надо кое-что им объяснить.

– Значит, вы не передадите их властям? – спросил Майлс, глядя, как его собеседник вновь начал мерять шагами комнату.

Грейстоун покачал головой.

– Они отправятся в ссылку.

Элисса приподняла бровь.

– В ссылку?

Джеймс улыбнулся.

– Да, в маленькое северное поместье, вдалеке от Лондона и отсюда, в глухом уголке. Сэр Элфрид признался мне, что его жена ненавидит это место.

– Тогда это и в самом деле суровая кара, – сухо заметил Майлс. – Леди Чабб собиралась присоединиться к светскому обществу и добиться внимания его королевского высочества.

Джеймс Гатье Грей прищелкнул языком.

– Вероятно, мне следует передумать – осуществление ее мечты может стать еще более суровой карой, – он посерьезнел. – Я собираюсь оповестить семейство Чабб, что больше они никогда не будут желанными гостями здесь, в Девоне.

– А как же заявление сэра Элфрида о том, что он – очередной претендент на ваш титул, дядя? – это до сих пор беспокоило Элиссу.

На этот раз Джеймс Грей покачал своей красивой головой и громко рассмеялся. В первый раз Элисса слышала смех своего дяди – удивительно приятный. Дядя Джеймс обладал звучным, густым баритоном, напоминающим голос ее мужа.

– Иногда слова моей жены забавляют вас, – заметил Майлс. – И я часто обнаруживаю это сам.

В конце концов причина веселья эрла раскрылась.

– Дело в том, – начал Джеймс Грей, – сэр Элфрид недостаточно кропотливо производил свои исследования – он пропустил целую ветвь семейного дерева. Вчера я вспомнил об этом, когда ко мне вернулась память. У нас есть родственник в Австралии, четвертый кузен.

Элисса захлопала в ладони от удовольствия.

– Мне всегда хотелось побывать в Австралии!

– Ваша племянница посетовала на то, что нигде еще не побывала и ничего не испытала. Ко всему прочему, она обладает неистребимым любопытством, – с улыбкой пояснил Майлс Джеймсу.

Им было легко шутить о ее жажде знаний: сами-то они много поездили по миру и многое повидали.

– Я так хочу путешествовать!

Майлс одарил ее нежным взглядом.

– И непременно будете, миледи, – заверил он Элиссу.

– А у моего четвертого кузена в Австралии есть дети? – обратилась она к дяде.

– Разумеется.

– Сколько?

– Восемь, – с усмешкой отозвался Джеймс, – и все сыновья.

Кабинет огласил дружный хохот, как только Майлс и Элисса поняли намек дяди. Сэр Элфрид неизбежно сошел бы в могилу прежде, чем унаследовал бы древний дом.

– А что же будет с Шармел Чабб и сэром Хью? – спросила Элисса.

Джеймс Грей остановился и взглянул в окно на первые проблески нового дня.

– Грехи отца и матери… – он покачал головой. – Нет, я не потребую платы за них от мисс Чабб. Она не может отвечать за своих родителей.

– Я так рада! – Элисса поднялась с дивана и подошла к дяде. Они стояли рядом и смотрели в окно, как за считанные минуты бледное рассветное небо преобразилось, озарившись радугой цветов: розовым и багровым, брызгами золотистого и темно-лилового, нежно-лавандового и голубого. Элисса взяла дядю под руку.

– Я должна поблагодарить вас за то, что вы все эти недели были моим ангелом-хранителем.

– Что-то подсказывало, что я должен это делать, – объяснил джентльмен, – еще до того, как я понял причину. То же самое чувство побудило меня побывать на вашей свадьбе с Корком.

– Я так счастлива, что вы там были, дядя Джеми. – Элисса пожала ему руку.

Он замер.

– Мне кажется, так вы звали меня, когда были еще ребенком.

Элисса смахнула со щеки слезу.

– Я уже не ребенок, – дрожащим голосом пробормотала Элисса.

– Согласен. Теперь вы замужняя дама и молодая маркиза Корк, – с улыбкой ответил он. – Вы сделали прекрасный выбор, дорогая, и я рад за вас.

За дверью послышался шорох.

Элисса пошла впустить Тома в кабинет – он отметил свое героическое участие в ночных событиях, проглотив целую рыбину и вылакав блюдце сливок под одобрительным взглядом кухарки.

– Так что же вы собираетесь делать теперь, Грейстоун? – Элисса услышала, как Майлс спрашивает об этом ее дядю – в сущности, тот был старше всего лет на пять.

– Может быть, нанять дворецкого? – задумчиво произнес дядя, и в его глазах промелькнуло смешливое выражение. – Насколько я понимаю, в аббатстве его не было несколько лет.

– Вероятно, в этом деле вам может оказать помощь Блант, – предложил Майлс. – А кроме того, он может порекомендовать вам камердинера, – маркиз замолчал и откашлялся. – Кроме того, вам придется подыскать себе новую кухарку.

– Новую кухарку? А что случилось с прежней? – удивленно спросил Грейстоун.

– Ничего плохого. Эта женщина творит на кухне настоящие чудеса, поэтому я и предупреждаю вас.

– Предупреждаете, Корк?

– Я намерен похитить ее.

Как мужчина может объяснить женщине, что любит ее?

По мнению Майлса Сент-Олдфорда, недостаточно осыпать жену подарками, неважно, какими дорогими или бесценными. Подарки можно отдать и забрать. Они слишком непрочны, слишком легко теряются, ломаются, исчезают, как и все в этом мире.

Женщине можно дать обещания. Можно сдержать эти обещания, или по крайней мере попытаться – так мужчина сможет признаться ей в своей любви к ней.

Мужчина может любить женщину всем своим телом, может ласкать ее, целовать, доставлять ей наслаждение, приводить ее на грань безумного экстаза и делить это безумие с ней прежде, чем погрузиться в собственное.

Или же он может просто говорить ей об этом и не один раз, не два, а всю жизнь. Целую вечность.

– Это тянется целую вечность, милорд, у меня уже не хватает терпения, – Элисса просто пылала, ворвавшись в гостиную в ярко-зеленом атласном лифе поверх сорочки и наполовину законченной шляпке – задорный вид ей придавало торчащее вверх страусовое перо – на голове. Изумленный и даже слегка побледневший кутюрье заглядывал в гостиную в окружении шумных мастериц-француженок.

Майлс поднял руку.

– Тише! Помолчите!

Тишина воцарилась мгновенно.

– Милорд, – начала его жена, поглядывая через плечо на кутюрье, – меня одевают и раздевают, в меня тычут булавками и вертят во все стороны так, что у меня не хватает никакого терпения. Это невыносимо! Лучше я не буду носить ничего, чем терпеть эти муки хотя бы еще одну минуту, – казалось, она готова расплакаться. Майлс заметил, как по ее ресницам скатилась первая капля.

– Уходите! – приказал Майлс, одним взмахом руки отсылая прочь и портного, и всю его свиту. – Маркиза нуждается в отдыхе. Приходите завтра.

– Завтра? – наконец повторил кутюрье.

– Да, завтра.

Возражений не последовало.

– Позвольте мне помочь вам освободиться от этой смешной шляпы, – мягко предложил муж, когда они остались вдвоем.

Элисса потянулась, сорвала с головы зеленую шляпу с пером и завертела ее в руках.

– Она и в самом деле выглядит на мне смешной?

– Только потому, что вы стоите посреди гостиной в одном белье и с босой ногой.

Элисса устало рассмеялась и водрузила шляпу на ближайший стол.

– Бедный Джеймс! Кто только не наводнил его дом: французские портнихи, кутюрье, надменность которого способна повергнуть в стыд герцогиню, вы, я…

– Мы с большим успехом могли бы заняться вашим шитьем в Корк-Хаусе, но ваш дядя еще не готов остаться один.

– Знаю, – тихо подтвердила она.

– Я понял, что вам нужно, миледи, – Майлс взял ее за руку и повел в Рыцарские покои. – Вам нужно на время забыть о зеленом атласе и белом шелке, кружевах, перьях и прочей мишуре, – заявил он, решительно закрывая за собой дверь.

Иногда мужчине удается объясниться женщине в любви, заставив ее смеяться.

Элисса рассмеялась – звонко, так, как любил Майлс – пока он сбрасывал с нее предметы туалета один за другим на пол спальни. К тому времени, как они упали на кровать в сплетении рук и ног, на них не осталось ни единой нитки.

Прижавшись губами к ее губам в продолжительном поцелуе, Майлс перекатился на спину, увлекая за собой Элиссу.

Элисса взглянула на него смеющимися глазами.

– Сэр, сейчас утро.

– Мадам, вы всегда говорили мне о том, какая вы превосходная наездница, как хорошо держитесь в седле и как любите продолжительные утренние прогулки, – игриво заметил он, сосредоточив свое внимание на ее прелестных грудях с напрягшимися от возбуждения розовыми сосками.

Майлс не устоял перед искушением, да и не мог этого сделать. Он притянул Элиссу к себе и зажал ее сосок губами, втягивая его в рот.

– О чем ты только думаешь? – еле слышно заметила Элисса, даже не попытавшись оттолкнуть мужа.

– «Срывай розы, где только можешь».

Элисса рассмеялась от удовольствия и застонала. Она отдавалась ему, а он с жадностью принимал ее.

Иногда мужчина может объяснить женщине, что любит ее, заставляя ее почувствовать себя желанной, красивой и соблазнительной.

– Мне ничего не нужно, кроме вас, миледи.

– А мне – ничего, кроме вас, милорд рыцарь, – прошептала она в ответ.

– О чем вы думаете, милорд? – спросила Элисса, уткнувшись лицом ему в шею. – Вы очень серьезны!

Как же мужчина может объяснить женщине, что любит ее?

Майлс нахмурился.

– Я думаю о любительском спектакле, – заявил он спустя минуту.

Элисса засмеялась.

– О спектакле?

– Боюсь, мадам, нам понадобится изменить роли, – сообщил он с невероятно важным видом.

– Полагаю, да, сэр. Ибо теперь мы лишились по крайней мере двоих супругов Чабб.

– Но Шармел можно оставить в роли Джульетты.

– Можно.

– Разумеется, вы возьмете на себя другую роль.

– Почему?

– Монахиня у вас выйдет неубедительной, – заявил Майлс, когда Элисса положила голову ему на плечо.

– Вы уже говорили об этом, – поддразнила его Элисса.

– Только один раз, – Майлс глубоко вздохнул. – Интересно, когда же все это началось?

– Что началось?

– Когда я впервые испытал любовь к вам? – пробормотал он, целуя жену в кончик вздернутого носа. – Я люблю тебя, Элисса.

– Знаю. И я люблю тебя, Майлс, – ее глаза заблестели.

Как мужчина может объяснить женщине, что любит ее?

«Просто-напросто сказать ей об этом», – подумал Майлс Сент-Олдфорд.