Текст книги "Французский поцелуй"

Глава 34

– Ну что, сошлись на ремонте? – спросил Джонни, когда чуть позже они с Ники шли к его дому. – По-моему, отличная байка.

Ники попыталась улыбнуться, но только опять почувствовала, что ее все еще трясет после утреннего столкновения со злом.

Джонни протянул руку и переплел свои пальцы с ее, согревая их обволакивающим теплом.

– Здесь с тобой ничего не случится. У нас повышенные меры безопасности.

Ворота у въезда на дорожку немного ее подбодрили, уж не говоря о натыканных всюду видеокамерах, которых Ники раньше не замечала. Они подмигивали ей с деревьев и из кустов, как личные стражи покоя.

Ники негромко выдохнула.

– Я скоро приду в норму.

– Конечно же. Правда, мой дом нельзя считать нормой, потому что Джорди все переворачивает вверх дном. – Джонни усмехнулся. – В хорошем смысле слова, я не жалуюсь. Но ты, наверное, не привыкла к беспорядку, который устраивают дети.

– Я – младшая из троих детей. – На этот раз Ники улыбнулась по-настоящему. – Поверь, я знаю, что такое бардак.

Джонни с радостью заметил, что испуг постепенно исчезает из ее глаз.

– Ну, тогда не говори, что я тебя не предупреждал, вот и все, – сказал он, слегка сжав ее ладонь. – Давай, соберись. Мы входим.

Джорди, Верни и Мария завтракали в кухне, и Джонни приступил к заготовленной истории:

– Ники решила сделать в доме ремонт, и сегодня рано утром ее разбудили рабочие с… – он с ухмылкой обернулся к Ники, – ты сказала – с отбойными молотками?

– Шум был, как от отбойных молотков.

– В общем, я предложил ей остановиться у нас, пока в ее доме не уляжется пыль. У нас места полно.

– И тогда Ники быстрее доделает мой домик на дереве! – воскликнула Джорди. – Идите сюда, садитесь рядом, – добавила она, похлопав по соседнему стулу. – Мы поедим, и я покажу вам самые замечательные качели для моего домика. Мы с Верни нашли их в Интернете.

Джонни поймал взгляд Ники.

– Не знаю, позволяет ли график Ники…

– Это будет замечательно, – сказала Ники, обогнув стол и усаживаясь рядом с Джорди. – После завтрака всё посмотрим.

Джонни не собирался советовать Ники, чтобы она взяла себе выходной, но с удовольствием отметил, что она и сама решила сделать передышку. Конечно, вряд ли она за несколько часов или за день забудет, что с ней приключилось.

Он и сам не забудет.

Джонни уже мысленно составил список людей, которым придется заплатить за то, что они с ней сделали.

Как и предсказывалось, Джорди никому не давала покоя. Несколько утренних часов пришлось посвятить домику на дереве, хотя работы в нем временно приостановились. Джорди и Ники выбирали для него по Интернету мебель и решали, нужно ли будет вешать китайские фонарики и гамак. Они даже наметили потайной путь к домику, разбрызгав по траве смывающуюся розовую краску.

Потом устроили общий ленч на холме, на котором строился домик. Тихий океан синел и сверкал на солнце, в воздухе пахло эвкалиптами, этими специфическими деревьями, которые были старше не только Сан-Франциско, но и самого штата Калифорния и которые высоко вздымались над ними во всем своем гордом великолепии.

Сандвичи с арахисовым маслом и желе, чипсы и печенье (в меню ленча преобладали вкусовые пристрастия Джорди) взрослые запивали превосходным «Рислингом», вином, которое вполне годилось для такой разнообразной еды.

Джонни видел, что Ники за время ленча заметно расслабилась; все-таки вино – это прекрасный транквилизатор. Потом они играли в пинг-понг и в видеоигры, потом поплавали в бассейне, а закончили день, играя с Джорди в мини-гольф, причем Джорди их всех обыграла – по крайней мере Ники и Верни.

В мире Джорди не было ни одного дождливого дня. За исключением тех редких случаев, когда она заглядывала в жизнь своей матери.

Ужин тем вечером был совершенно семейным и просто восхитительным. Так и в самом деле можно привыкнуть к подобному счастью, размышляла Ники, глядя на хозяина дома. Тот как раз поддразнивал Верни мужчинами из ее прошлого.

– Каких только историй я не слышал, – с усмешкой говорил он. – Ходят слухи, что вы однажды сорвали полный банк в Вегасе.

Верни вспыхнула и заулыбалась.

– Мой добрый друг владел собственным казино. Почему бы мне не выиграть? – небрежно бросила она.

– И купили себе дом на Голливудских холмах. Умная девочка, – улыбнулся Джонни.

– Ну что я могу сказать? Некоторым людям везет больше, чем другим. – Верни усмехнулась. – В том числе и здесь присутствующим, конечно.

Словно на реплику, взгляды Джонни и Ники встретились.

– Мне кажется, что так и есть. – Джонни подмигнул Ники.

– Папочка подмигивает Ники! Она ему нравится! – Взгляд Джорди метнулся к Ники. – А вам нравится мой папочка? Ну скажите «да», скажите «да», Ники! Ну скорее!

– Твой папа очень славный. – Ники густо покраснела.

– Видишь, папочка, Ники ты тоже нравишься! Он никогда не кричит и всегда разрешает делать все, что хочешь! – сказала Джорди, не отводя от Ники напряженного взгляда своих синих глаз. – Я так хочу, чтобы вы остались у нас навсегда… Скажи ей, папочка, скажи, что она может остаться!

– Так, Джорди, достаточно, – вмешалась Верни, стремясь сгладить неловкую ситуацию. – Мы не должны говорить твоему папе, как ему поступать. Они с Ники и сами могут все решить.

Джорди промолчала, но не сдалась. Она, улыбаясь, уже включила Ники во все свои будущие планы, начиная со своего любимого школьного праздника в первую неделю учебы и заканчивая походами по магазинам и помощью при обучении плаванию.

«Реакция дочери на Ники превосходит всякие ожидания», – отметил Джонни. Особенно если учесть, что до сих пор Джорди только терпела женщин, которых он приводил в дом.

Чувствуя одновременно удовольствие и дискомфорт, Джонни поступил так, как поступают в подобной ситуации все решительные мужчины. Он просто от всего отмахнулся.

Ради соблюдения приличий для Ники выделили отдельную комнату. Однако она была очень удобно расположена – рядом со спальней Джонни, так что ночью, когда весь дом уснул, Ники услышала, как открывается дверь, и не смогла сдержать улыбку.

– Ты уверен, что все спят?

– Это в их же интересах. Малышка, я не мог больше ждать. – Джонни и в самом деле считал часы с тех пор, как в последний раз спал с Ники. Беспрецедентный поступок для мужчины, который не мог толком вспомнить, с кем, когда и где, – столько женщин прошло через его жизнь.

– Я думаю о тебе – и очень много – с того момента, как легла в постель, – пробормотала Ники, глядя, как Джонни приближается к ней.

– Похоже, ты в нужном настроении.

– Ну да, что-то вроде того.

– Я что, слышу фальшь в твоем голосе? Или я потерял нюх? – Приближаясь к кровати, Джонни снял халат.

– Дело не в тебе, а в том, что случилось утром. Никак не могу выкинуть все это из головы.

– Я хочу помочь тебе избавиться от этих мыслей. – Джонни откинул простыню и скользнул в постель. – Здесь ты в полной безопасности, – пробормотал он и поцеловал Ники. – Никто и ничто не причинит тебе вреда.

Его поцелуй был нежным и ласковым, как бальзам на ее тревоги, а запах знакомого одеколона и уютное тепло его тела служили защитой от неизвестности. Когда Джонни обнял ее, чувство уютной, приятной безопасности обволокло Ники и заставило мир исчезнуть – или хотя бы съежиться и превратиться в сладкое, блаженное вожделение.

– Я сделаю так, что ты забудешь, – пробормотал Джонни, ложась сверху. – Обещаю.

– Это будет чудесно. – Ники скользнула руками по его плечам и притянула Джонни ближе к себе. – Твое умение стирать из памяти все плохое мне не помешает…

– Хорошо, потому что…

– Ты не можешь ждать, – перебила его Ники, радуясь, что оба они охвачены одинаковым желанием.

– Да, я не могу ждать, – сказал ее Джонни со сладкой сексуальной улыбкой, прикасаясь своим естеством к ее сокровенному месту.

Он вошел в нее очень бережно и осторожно, словно понимал, до чего Ники еще уязвима, и пробирался по влажному проходу медленно и терпеливо, будто пытался успокоить ее.

Однако сам член, рвавшийся внутрь, вел себя совершенно противоположным образом, и к тому моменту, как он достиг пункта своего назначения и заполнил Ники до отказа, она уже изнемогала от желания. Впрочем, беспокойство Джонни и его забота о ее чувствах тоже служили мощным афродизиаком. Ники согрелась душой и сердцем и теперь вся пульсировала и трепетала. Вожделение захлестывало ее, и она жаждала большего.

– Как тебе это? – пробормотал Джонни, просунув ладони ей под ягодицы и приподняв ее вверх, навстречу своему плавному толчку. – Так лучше?

«Как будто ты не знаешь», – подумала она, настолько переполнившись острым наслаждением, что ответила бы стихами, если бы могла говорить.

Но Джонни и так ее понял, потому что испытывал точно такой же невыразимый восторг. После стольких лет секса с разными женщинами ему все-таки повезло найти настоящее. А вся случившаяся чертовщина была просто прологом к этому.

Двигаясь все в том же плавном ритме, Джонни вспоминал каждую крохотную складочку в ее влажном шелковистом проходе. Это походило на упражнение в одаривании наслаждением, но, может быть, Джонни одновременно метил ее лоно, оставляя свой запах, как это делают животные, чтобы потом опознать его как свое, даже в темноте, с закрытыми глазами.

Пережив утренний кошмар и ужас, Ники радостно отдавалась чувственному блаженству и забытью, приветствуя волны плотского наслаждения как великодушный дар. Дар настолько же дивный и необыкновенный, каким был мужчина, доставляющий ей это наслаждение.

– Ты самый лучший, – прошептала Ники. Ее слова были пронизаны вожделением и нежностью, заполнявшими ее. – Самый-самый лучший…

«Что, черт побери, она имеет в виду? – возмущенно подумал Джонни. – Лучший из кого? Из сотни других мужчин? Лучше, чем Раф – если бы он смог сегодня утром остаться? Лучше какого-нибудь парня на прошлой или на будущей неделе?»

Ревность сжала его в своих стальных тисках – это его-то, мужчину, который неделю назад не подозревал о существовании такого слова!

Мысль о том, что Раф и Юрий видели Ники почти без одежды, целиком заполнила его сознание, мысль о других мужчинах, которые были с ней раньше… О Господи!

– Скажи, что ты моя! – прорычал Джонни, словно утратив разум.

– Да, да, да, – выдохнула Ники, чувствуя приближение пика. Трепеща на самой грани, она с радостью подчинялась любым его требованиям.

И Джонни удовлетворенно улыбнулся – и это мужчина, который всегда гордился тем, что не испытывает необходимости в духовной близости с женщиной.

– Можешь кричать, если хочешь, – пробормотал он. Внезапно открытая для себя роль властного хозяина позволяла ему дать такое разрешение. – Здесь тебя никто не услышит.

Не заметив этого нового для Джонни чувства собственности, Ники подумала только об одном: «Откуда он знает, что я пытаюсь подавить крик?» Но уже через секунду это перестало иметь значение, потому что Джонни снова мощно заработал бедрами – вверх и вниз, вверх и вниз, – и снова, и снова… С такой силой, что оргазм взорвался стремительно и жарко, и из горла Ники исторгся крик наслаждения.

Экстаз захлестнул ее волнами высотой в десять футов, пылающими, пенными волнами, подхватившими ее на самый гребень, и она парила там, в вышине, в мерцающем, раскаленном, невероятно чувственном океане блаженства.

Джонни вовсе не был таким уж бескорыстным, как могло показаться, особенно теперь, когда необходимость контролировать себя отпала. Даже с этой женщиной, значившей для него столько, сколько не значила ни одна женщина в мире. Он дожидался Ники из учтивости, но теперь ускорил темп, чтобы присоединиться к ней, и они кончили одновременно.

Однако, как все хорошее, и это блаженство оказалось недолговечным. И не важно, насколько утонченным было наслаждение, их одержимость друг другом никуда не исчезла. Единственный оргазм не смог утолить аппетит, так долго сдерживаемый – да, понятие очень относительное, – но сильный для тех, кто корчился в тисках плотского колдовства.

– Что ты ответишь, если я предложу тебе остаться здесь, со мной? – пробормотал Джонни. Он все еще находился в ней, но почему-то не испытывал удовлетворения. Его мучила непонятная потребность обладать ею.

Пылающий взгляд Ники натолкнулся на хмурое выражение его глаз.

– Здесь? – шепнула она, недвусмысленно шевельнув бедрами, чем вызвала у Джонни новый прилив желания.

– Точно, – прорычал он. Где она выучилась этому трюку? – И здесь тоже, – он с силой вонзился в нее, – и здесь, – новый быстрый рывок, – и здесь, – задохнувшись, торжествующе воскликнул Джонни. Его член, уже снова в полной готовности, заполнял Ники до отказа.

– Как скажешь, – промурлыкала она, млея от удовольствия. – Я сделаю все, что ты хочешь, и тогда, когда ты этого захочешь.

Такая внезапная и полная уступчивость потрясла Джонни, и его естество с невероятной скоростью начало увеличиваться в размерах. Боже, он никогда не требовал подчинения, ему это даже в голову не приходило! Секс всегда был очень простой вещью. Никаких обязательств.

– Ты будешь отдаваться мне всю ночь, – хрипло и страстно заявил Джонни, взяв лицо Ники в свои ладони. – А на утро мы продолжим.

– Утром я должна идти на работу. – Вожделение в ее глазах никак не вязалось с угасающим тоном.

– Ничего не выйдет, – бесцеремонно ответил Джонни. – Потому что я в тебе. – Одним плавным толчком он измерил глубину ее лона, с такой силой ударив головкой члена в матку, что Ники ахнула.

Но заговорила она так же пылко, как и он:

– И долго ты собираешься оставаться во мне?

– Столько, сколько пожелаю, – хрипло произнес Джонни.

При очередном толчке Ники едва не задохнулась, но в следующую секунду одарила Джонни сладкой соблазнительной улыбкой:

– А можно мне тоже кончить?

– Может быть – если будешь хорошо себя вести.

– А что я для этого должна делать?

– Все, что я скажу.

– А если мне не захочется? – К этому моменту Ники так возбудилась, что Джонни не мог этого не почувствовать.

– Все равно придется. – Как будто она может отказаться с таким влажным лоном. Внутри пульсировало бесстыдное возбуждение.

– Может быть, я все-таки и захочу, – выдохнула Ники.

– С такой ненасытной киской, как у тебя, обязательно захочешь.

– А почему нет, если у тебя такой большой член? – В мгновение ока Ники снова стала непокорной, как прежде.

– Значит, ты спишь с каждым, у кого большой член? – Его злая усмешка встревожила Ники.

– И что я должна тебе ответить?

– Догадайся! – Голос его звучал грубо, даже жестко. – И лучше тебе не ошибаться!

– Я хочу только тебя.

Улыбка Джонни сделалась нежной.

– Умная девочка. – Это совершенно необъяснимо – ее ответ действительно много значил для него. Что еще более непостижимо, мысль о том, что она может заниматься сексом с другими мужчинами, была просто убийственной. – Обхвати меня ногами, – грубовато приказал Джонни, прижав Ники к себе. – И дай мне почувствовать, как твоя киска двигается по моему члену. Ну же, детка, шевелись. Я хочу, чтобы ты двигалась.

Не следовало выполнять это требование. Никого другого Ники и не послушалась бы. Но пенис Джонни предлагал ей невероятное удовольствие, и она не могла противиться вожделению.

Она повиновалась.

И Джонни подарил ей ответное наслаждение – не грубое, а искусное и тонкое.

Его жаркое прерывистое дыхание обжигало ей шею. Ники чувствовала, как напряжены его руки, направляющие ее бедра, поддерживающие ее, ослабляющие хватку, чтобы она могла двигаться… А потом в диком нетерпении он резко скинул ее ноги со своей талии и горячечно прошептал:

– Шире. Раздвинь их шире.

И вонзился еще глубже с безрассудством, которое Ники с жадностью встретила.

Оба они были словно охвачены безумием, которое могло бы их встревожить, будь они в состоянии мыслить здраво.

Они этого не могли. Они были беспомощны перед бурей, которая сотрясала обоих, и лишь рычали и кричали и были полны жадного сладострастия, а ярость страсти лихорадочно стремилась к пределу.

И тогда их безумие достигло пика, а после оба они без сил рухнули на постель.

Шторм отбушевал, и наступило странное спокойствие.

Лежа на спине, прикрывая глаза рукой, Джонни набрал в легкие побольше воздуха и на выдохе произнес:

– Извини. Я еще никогда… вот так…

Ники блуждающим взглядом смотрела в потолок, прерывисто дыша.

– Я… тоже…

– Это… просто игра.

– Я… з-знаю…

– Прошу прощения… за то, что приказывал. – Он уже почти хотел, чтобы этого не было.

– Наверное, я тоже… сказала лишнего… Давай просто забудем об этом.

«Как будто это возможно», – подумала Ники, все еще продолжая хотеть его вопреки здравому смыслу и рассудку.

Убрав руку от лица, Джонни повернулся к Ники и, чувствуя, что постепенно приходит в себя, улыбнулся:

– Все забыто. Так?

– Точно, – ответила она, глядя ему в глаза и надеясь, что в темной комнате будет незаметно, что она недостаточно убедительна.

Джонни резко перекатился на Ники и устроился у нее между ног, словно снял с себя некое бремя и теперь вновь был вправе потакать своим желаниям.

– Скоро нам потребуется принять ванну или хотя бы душ. Ты вся липкая.

Даже в темноте Ники разглядела его улыбку.

– Не моя вина, что мы оба липкие.

– Кажется, это означает, что мыть тебя и себя придется мне.

Голос Джонни не показался Ники несчастным. Да он и не был несчастным.

– Решай сам.

Это ему понравилось.

Но больше всего ему нравилось то, что спальня Ники находилась рядом с его комнатой. А значит, она доступна ему все двадцать четыре часа в сутки. Семь дней в неделю.

– Ты готова? – пробормотал Джонни.

– Об этом нужно спрашивать?

– Я просто проявлял вежливость.

– Неужели? – скептически осведомилась Ники.

– Я уже сказал, что прошу прощения.

– Да знаю я. – Ники ухмыльнулась. – Я просто хотела, чтобы ты немного подергался.

– Лучше ты подергайся вот на этом, детка.

Господи, так ей повезло или нет?

– Мм-м… мм-м…

Определенно повезло.

Глава 35

На следующее утро сразу после завтрака Джонни ушел.

– У меня встреча в городе, – объяснил он, вставая из-за стола. – Через несколько часов вернусь. – Он посмотрел на Джорди и Верни: – Вы, девочки, собирались по магазинам, так? – Джонни обернулся к Ники: – А вы идете на работу?

– Поскольку у меня есть собственный бизнес, – Ники многозначительно посмотрела ему в глаза, – то да, иду.

– Может быть, я забегу к вам в офис после моей встречи?

– Зачем? – Ники не знала, как относиться к такому пристальному надзору за собой.

Джонни усмехнулся:

– Не знаю. Например, выпить кофе?

– Я позвоню вам, если смогу уйти. Совсем ни к чему приходить ко мне, – сказала она слегка недовольным голосом.

– Отличная мысль! – жизнерадостно отозвался Джонни, игнорируя раздраженный взгляд Ники. – Пока, девочки! – помахал он всем и ушел.

Без ведома Ники за ней в этот день ходил телохранитель, хотя Барри получил строжайшие указания оставаться незамеченным. После их разговора, а точнее, спора Джонни не хотел, чтобы она злилась из-за телохранителей и вмешательства в ее личную жизнь, но правила решил устанавливать сам. Он хотел быть уверенным в безопасности Ники. Юрий и Раф – не самые приятные люди на свете.

В одном из самых фешенебельных домов на Рашен-Хилл Джонни назвал швейцару свое имя, и его провели через шикарный холл к частному лифту, который поднимался в пентхаус. На двадцатом этаже лифт остановился, двери с шелестом открылись, и Джонни вышел в большой холл, обшитый панелями из позолоченного тикового дерева. На полу замысловатым узором лежал паркет, помещение освещалось старинными напольными светильниками, а в самом центре холла, под стеклянным куполом потолка, возвышались ярко-красные лакированные доспехи времен сегуната Токугава. Эти старинные доспехи всегда восхищали Джонни исключительным мастерством исполнения и внушительным великолепием, глядя на которое, он невольно забывал об их непосредственном назначении.

– Сюда, сэр.

Слуга, одетый в белое, возник буквально из ниоткуда. Он жестом позвал Джонни за собой, а через несколько мгновений открыл высокие двери.

– Мистер Патрик, – негромко объявил слуга.

– Джонни, входи, входи! – воскликнул знакомый голос. Переступив порог, Джонни вошел в залитую солнцем комнату с умопомрачительным видом на залив.

– А я тебя жду, – улыбнулся Фукуда Кадзуо. – Кофе, чай или что-нибудь поинтереснее?

Человек, которому Джонни вчера звонил в Токио, удобно расположился на пшеничного цвета диване, раскинув руки по его спинке. Он был одет в шелковый черно-зеленый халат с вышитыми по нему журавлями, длинные черные волосы достигали плеч, а худое, похожее на волчье лицо искривилось в улыбке. Они с Джонни много лет назад познакомились в одном из клубов Лос-Анджелеса – двое молодых красивых мужчин, беспечно пренебрегающих моральными условностями.

– Пусть будет кофе, – сказал Джонни, усаживаясь в кожаное кресло. – С «более интересным» покончено давным-давно.

Из-за ширмы в углу материализовался слуга.

– Я просто спросил, – бросил Кадзуо, пока слуга наливал Джонни кофе. – Тем более мне известно, как высоко ты ценишь семью.

Джонни усмехнулся:

– Я решил, что Джорди заслуживает отца, который знает, какой день недели на дворе.

– Моя жена утверждает, что подобное отречение и мне пойдет на пользу. – Кадзуо жестом отослал слугу.

– Очень рекомендую.

– Я всерьез подумываю об этом. Скоро у меня родится сын.

– Поздравляю.

Кадзуо улыбнулся:

– Спасибо. Отец просто в восторге. – Его взгляд смягчился. – И поскольку теперь у меня другие интересы, вероятно, я тоже с радостью перейду к более сдержанному образу жизни. Сейчас я финансирую институт, занимающийся проблемами глобального потепления. – Он едва заметно улыбнулся. – Моя жена – морской биолог, поэтому у меня есть стимул.

– Каковы бы ни были причины, здорово, что ты вносишь вклад в будущее. Если потребуются деньги, имей в виду и меня.

Диплом финансиста, полученный в Сорбонне, давал Кадзуо право на должность главного финансового администратора. Именно ее он и занимал в организации своего отца.

– Возможно, хотя пока это частное предприятие. – Кадзуо вскинул брови. – Отец считает, что я должен играть скромную роль.

– Понял.

Отец Кадзуо управлял якудзой – организованным криминальным синдикатом в Японии. А поскольку и правительство, и силовые структуры давно придерживались с ними отношений «живи и давай жить другим», Джонни понимал, что такая сдержанность необходима.

– Ну, рассказывай подробности, mon ami. Куда мы едем и что делаем?

– Мне нужно как следует припугнуть сына Дутова. Он терроризирует знакомую мне женщину.

– Знакомую?

– Я о ней забочусь.

Кадзуо снова вскинул брови:

– В каком смысле?

Джонни пожал плечами:

– В каком, в каком. К ней вломились в дом и напугали до смерти. Я хочу, чтобы он за это заплатил.

– И сколько?

– Достаточно. Я достаточно разумен и прекрасно знаю, у Дутова немалая власть. Поэтому мне и требуется твоя помощь.

– Потому что мой отец выше рангом, чем Дутов?

– Да.

Кадзуо ухмыльнулся:

– И идти против моего отца им невыгодно. Полагаю, речь идет о Юрии? Известный мерзавец.

Джонни поморщился.

– И мне так кажется. Судя по всему, он полная дрянь. Моя бывшая с ним спуталась, втянула меня, а заодно и эту женщину. Я бы тебя не беспокоил, но без твоей помощи не обойтись.

– Не нужно извинений. Для чего же еще друзья? И не думай, что я забыл, как ты спас меня от того агента по наркотикам.

Много лет назад в Лос-Анджелесе Кадзуо заключил сделку по доставке экстази, а Джонни намекнул ему, что этот контакт засветился в Управлении по борьбе с наркотиками. Джимми Гордон, их приятель-серфингист, сказал, что провел отличный месяц в борделях Бангкока, а на самом деле вступил в сговор с управлением и все это время находился в их резиденции в Ливенворте.

– Мне кажется, с Юрием нужно хорошенько поговорить, – продолжал Джонни, – чтобы он понял свою ошибку.

– Все понял. – Кадзуо пожал плечами. – Он просто пустое место, а его старик никогда не пойдет против моего. Ты знаешь, где искать Юрия?

– Я этим занимаюсь. Он должен отвезти какое-то кольцо. – Джонни поморщился. – Из-за которого, собственно, и прицепился к моей знакомой. Паршивка Лайза его украла, а потом в моей машине сунула коробочку из-под него в сумку к Ники.

– На черта ему сдалась эта коробочка?

– Хороший вопрос. Но зачем-то сильно понадобилась. Скотина.

– Придется поучить его хорошим манерам, – улыбнулся Кадзуо. – Скажи-ка мне, где Лайза стибрила эту штуку?

– В Париже.

– Ах, как я люблю этот город! Порадуй меня, скажи, что мы поедем за Юрием туда.

– Еще не знаю, мои люди только выясняют это. Скоро все будет известно.

– Ну, тогда расскажи мне про Ники. Ты на многое готов ради нее.

– Она архитектор. Строит домик на дереве для Джорди.

– И?

– И здорово меня заводит.

Кадзуо широко улыбнулся:

– Зачем я только спрашиваю? – Он приподнял руку. – И все же – сколько женщин заводили тебя раньше?

– А почему ты женился? – ответил вопросом на вопрос Джонни.

– Ее выбрал мой отец, – усмехнулся Кадзуо. – Но оказалось, что Чийо – превосходный выбор. Она независима, умна и не боится меня. Но ты ведь не собираешься снова жениться?

– Господи, нет! После того, что произошло с Лайзой? Я теперь дую на воду.

– Если надумаешь, не забудь пригласить меня.

– Даже и не надейся.

– Да как хочешь. – Кадзуо не собирался спорить с другом, но он слишком давно был знаком с Джонни и еще никогда не видел, чтобы тот так нервничал из-за женщины. Если бы Кадзуо захотел, он бы поставил на эту Ники приличную сумму. – Дай-ка я сделаю несколько звонков, может, и сумею выяснить, где Юрий. Мои люди могут поискать его.

– Он путешествует с Рафом Картенья.

– А-а, с этим хлюпиком и плейбоем?

Джонни встал с кресла.

– Как только я что-нибудь узнаю, сразу сообщу тебе. Поисками занимается Коул. Барри охраняет Ники, но я предпочитаю лично проверять ее безопасность.

– Если первыми ответят мои люди, я тебе позвоню. Думаю, мы сможем выехать, – Кадзуо пожал плечами, – самое позднее к вечеру. – Он ухмыльнулся. – Если, конечно, ты не решишь провести эту ночь со своей дамой.

– Не искушай меня.

– Серьезно. Юрий может и подождать. Ты приставил к своей милой охрану, так что он ей ничего не сделает.

Услышав слово «милая», Джонни хотел возмутиться, но передумал. Чего ради устраивать шум из-за обычного выражения? А если говорить правду, так она даже милее, чем милая.

– Ну ладно, созвонимся.

– Буду ждать у телефона, – усмехнулся Кадзуо. – А когда покончим с этим, ты обязательно познакомишь меня с этой необыкновенной женщиной.

Джонни прищурился.

– Тебе нельзя доверять. – Оба друга славились своим пристрастием к многочисленным сексуальным контактам.

– Ты же знаешь, я теперь человек женатый.

– Если ты еще скажешь, что хранишь верность жене, я поверю в чудеса.

– Давай сойдемся на том, что я об этом подумываю. – Японские традиции позволяли мужчинам свободные связи независимо от супружеских уз.

– Серьезно? – Джонни не сумел скрыть изумление.

– Серьезно. – Кадзуо улыбнулся. – Моя жена лучше всех прочих.

Джонни вышел из апартаментов, а в его голове все еще звучали слова Кадзуо – «моя жена лучше всех прочих». Эта мысль не была для него совершенно новой. Думая о Ники, Джонни чувствовал то же самое.

Хотя черт его знает почему.

Но так оно и было. И это чувство не исчезало.