Текст книги "Венера и воин"

Новая жизнь! Где же она начнется? В стране Парфян, где полным-полно золота, драгоценных камней и жемчуга, или, может, в Египте, где цари катаются по Нилу на чудесных кораблях? В Финикии или в Самарии? Или еще дальше, в сказочных странах, которые когда-то завоевал Александр Великий и где имеются шелк, жемчуг и редкие коренья? Мир был велик, и повсюду было место для жизни, для жизни с Клаудиусом, божественным бойцом из Капуи.

– Друзилла!

Служанка вскочила со своей скамьи и вошла в покои Ромелии. Она увидела свою госпожу со страдальческим лицом на постели.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – прошептала Ромелия.

– Велеть позвать врача? – спросила Друзилла.

– Нет-нет, я не знаю, какая у меня болезнь. Я хочу выпить глоток смешанного с водой вина. Подойди, Друзилла, выпей кубок со мной. Я не знаю, как долго я еще буду твоей госпожой, если эта ужасная болезнь унесет меня…

Она театрально закатила глаза к потолку.

– Но госпожа! – испуганно воскликнула Друзилла. – Неужели дела обстоят так плохо?

– Никто не знает, и врач тоже, только богам известно. Если они сочтут, что время пришло, мы должны принять это. Выпей кубок со мной, останься сегодня ночью перед моей комнатой на случай, если мне станет хуже, я тебя тогда позову.

– Да, госпожа, – заикаясь, произнесла Друзилла.

– Не церемонься, пей, ты всегда была хорошей служанкой, и у меня было мало причин наказывать тебя. Почему бы нам не опустошить вместе бокал вина?

– Спасибо, госпожа, – Друзилла схватила кубок и выпила его одним глотком.

Ромелия маленькими глоточками пила свое вино и наблюдала за рабыней поверх края своего бокала, потом она довольно кивнула.

– Оставь меня теперь одну и сядь на скамейке перед комнатой, я попытаюсь заснуть, чтобы забыть о боли.

– Спокойной ночи, госпожа, – смущенно пробормотала Друзилла и вышла из комнаты. Она никогда не видела Ромелию такой страдающей и в то же время такой доступной. Может быть, она действительно очень больна – и даже более, чем хотела признать сама, – и жизнь ее приближается к концу? Горюя, Друзилла пристроилась на скамейке и сама не заметила, как заснула.

Едва Друзилла ушла, Ромелия соскочила с постели и открыла сундук. Она вытащила заботливо упакованный узелок, сняла свою одежду и надела скромное шерстяное платье, поверх которого набросила покрывало. Затем она связала вместе несколько простыней и прикрепила их к балюстраде, выходившей в сад. Ромелия вслушалась в темноту, но в имении была тишина – все спали. Издалека она видела свет факелов в Помпеях и огонек маяка в гавани.

Беглянка сбросила узелок в траву, потом спустилась вниз, держась за простыни до тех пор, пока не почувствовала под ногами твердую землю. Она снова прислушалась, но все было тихо. Она схватила узелок и поспешила к маленькой калитке в задней стене имения.

Она старательно обошла хозяйственное крыло, где еще горели масляные лампы и за ужином сидели несколько рабов. Незамеченной она добралась до калитки и покинула имение. Одно мгновение она стояла и глубоко дышала. Она могла еще вернуться назад, она могла еще одуматься, однако острые ощущения манили ее. Ромелия крепко ухватилась за узелок и побежала сквозь ночь к оливковой роще, чтобы спрятать свою поклажу. Было довольно темно, светила лишь половинка луны, света от нее исходило мало. Она должна была долго искать, пока не нашла дерево с дуплом и не засунула в него свой узелок, сверху прикрыла его листвой, потом побежала назад, чтобы добраться до одной из многочисленных дорог, огибающих Помпеи. Ей было не по себе, потому что для женщины вовсе не безопасно бегать одной по ночам. На дорогах было полно пьяниц, мужчин, которые шли из лупанариев или плелись, шатаясь, из таверн. Некоторые заговаривали с ней в надежде на дешевое любовное приключение.

Ромелия надвинула темное покрывало на голову, чтобы прикрыть им лицо. Она с облегчением вздохнула, когда, наконец, добралась до Виа Попилиа и пошла по дороге на Пицентию. Это оказалось значительно дальше, чем она предполагала. Ей понадобилось более двух часов, чтобы добраться до постоялого двора. Была почти полночь и хозяин сердито взглянул на нее, когда она спросила о комнате.

– Ты проститутка или воровка, что болтаешься здесь одна ночью? – ворчливо осведомился он.

– Ни в коем случае, мой муж почтенный ремесленник, у нашей плаустры по дороге сломалась ось, муж остался с повозкой из-за воров и разбойников, но счел за лучшее, если я переночую на постоялом дворе.

– У тебя есть деньги? – спросил хозяин все еще недоверчиво.

– Само собой разумеется, – ответила Ромелия и постаралась, чтобы ее голос звучал заискивающе. – Мы бедные, но честные.

Она звякнула несколькими медными монетами.

– Тогда мне все равно, – проворчал хозяин и с масляной лампой в руке поднялся наверх по узенькой старенькой лестнице.

К ужасу Ромелии, он открыл занавес в маленькую комнатку без окон, в которой на полу уже было занято три или четыре соломенных матраса.

– Крышу над головой и соломенный матрас я могу тебе предложить, женщина, – сказал хозяин, – но кухня уже закрыта.

– Уже и так хорошо, – пробормотала Ромелия и с отвращением вытянулась на неудобном ложе. В комнате было душно, одна из женщин храпела и громко чмокала во сне. Пахло луком, уриной, потом, Ромелия накинула покрывало себе на лицо и уставилась в темноту. Она не так представляла себе это приключение. Она устала, и ноги у нее болели. Невыносимая вонь в комнате вызывала у нее тошноту, солома колола ей тело.

До рассвета оставалось еще несколько часов, и Ромелия попыталась заснуть, чтобы чувствовать себя отдохнувшей на следующий день после побега.

В подземелье царила глубокая темнота, только то тут, то там по переходам горели факелы стражников.

Пила инстинктивно ощущала, что поблизости находятся крупные звери. Звенели цепи, шкуры животных царапали каменный пол, потом темноту прорезал громкий звук трубы. Пила в ужасе вздрогнула. Слоны! Рычали львы, фыркал леопард, какое-то насекомое ползло по обнаженной руке Пилы. Она дрожала от отвращения и страха, ее глаза расширялись от панического ужаса при каждом звуке.

Когда звери успокоились, она услышала, как капает вода. Она просачивалась через трещины и расщелины старого сооружения. Потом она услышала, как смеются стражники. Они забавлялись игрой в кости, которой их научил когда-то пленник-германец.

Пила без сил повисла на цепях и прислонила голову к мокрой стене. Здесь смерть смотрела на нее со всех сторон. Всего в нескольких метрах дальше, на кругу арены, уже умерли тысячи приговоренных. Некоторые из них действительно были преступниками, а большинство были несчастными людьми, с которыми судьба сыграла злую шутку. Как и с ней. И вот теперь она здесь, среди всех этих несчастных, чьи души неприкаянно бродят по старым переходам и напрасно пытаются нагнать страх на черствых и грубых стражников, и люди, которые еще вчера восхищались ею, как скульптор из Помпеи, завтра будут сидеть на скамейках среди зрителей и кричать, и ликовать, наслаждаясь ее мучениями.

Почему люди столь жестоки? Почему ее смерти сегодня хотят те, кто еще вчера улыбался ей? Какую радость ощущают они при виде того, как другие умирают? Разве им неизвестно, что их самих однажды тоже настигнет смерть? И почему человек может так бесстыдно лгать, притворяться, что любит, что подарил ей свое сердце и хочет разделить с ней свою жизнь. Может быть, Клаудиус тоже будет сидеть на трибуне рядом с Ромелией, и они будут смеяться, когда Пила умрет, или возьмутся за руки и, может быть, поцелуются… Пила всхлипнула. Клаудиус! Ей было невыносимо больно.

«Итак, моя жизнь подходит к концу, – подумала Пила, и сама удивилась тому, что внезапно совсем успокоилась. – Надо мной воля богов, они произнесли свое слово, они вынесли мне приговор, они распорядились так, что я заканчиваю мой путь на земле. Когда моя душа отлетит, она унесется вместе с ветром».

Тогда она накажет тех, кто отправил ее на смерть. Когда-нибудь ее душа обретет покой и окажется в обиталище душ в мире теней. Если бы она была на своей германской родине, то, вероятно, ее душу приняли бы эльфы или великаны, духи леса или пустоши. Но здесь? В темноте подземелья нельзя было различить, день сейчас или ночь. Да ей было все равно. Предчувствие смерти витало в атмосфере подземелья и беспокоило даже зверей. Их также лишили их родины, взяли в плен для того мгновения, когда они умрут на потеху зрителям. Или же это будет не только мгновение, а путь, который ей однажды описала египетская рабыня Акме: мертвый поедет на лодке через реку, на другой стороне которой находится царство мертвых. В вере Пилы мир потусторонний был так же отделен от настоящего темным потоком. Находится ли она уже на пути туда? Не обманывают ли ее потусторонние духи несуществующими картинами?

Клаудиус! Она видела его, любимого, гордого мужчину, мужественного бойца с мечом, нежного любовника с голубыми глазами и кожей цвета бронзы. Клаудиус! Никогда еще она не знала другого имени для нежного чувства, захватывающей чувственности, глубокой любви.

Никогда она не знала другого имени для красоты, силы, мужской привлекательности. И никогда еще не было у нее другого имени для… предательства.

Пила вгляделась в темноту. Ей казалось, что она видит Клаудиуса, его атлетическую фигуру, его блестящую кожу, его густые каштановые волосы. Как только она могла его ненавидеть? Болезненная тоска сжала ее сердце. Он предал ее, холодно и подло. В то же мгновение, когда Пилу вытащили из его теплой постели, он обнял Ромелию. Предатель! Пила больно прикусила свою губу.

«Он предатель, – говорила ее душа, – он не стоит того, чтобы проливать о нем хоть одну слезу».

Однако сердце ее трепетало и дрожало от волнения, как только она представляла его тело, его нежную улыбку, проницательный взгляд его глаз, его чуткие ноздри, трепетавшие в момент их соединения.

– Клаудиус? – Ее глаза пытались рассмотреть чей-то неверный силуэт в темноте подземелья.

– Тсс!

Темная фигура отделилась от стены коридора. Со звоном откинулась задвижка решетки.

– Клаудиус? – всхлипнула Пила.

– Конечно, это я. Или ты думала, что я позволю львам утолить тобой свой аппетит?

Говоря это, он еще и улыбался – она чувствовала это по его голосу и на мгновение ощутила его теплые губы на своем лице.

– Не двигайся, – прошептал он. Почти беззвучно он открыл ключом замок, которым ее цепи были прикреплены к стене. Пила подхватила их, чтобы они не звякнули о каменный пол.

– Откуда ты… – проговорила она.

– Позже! Тихо. – Клаудиус огляделся. Однако в переходах не раздавалось ни звука. Рычание доносилось только из клетки со львами. Осторожно он вытащил цепи из наручников.

– Наручники мы снимем потом. Ты можешь идти?

– Да, – прошептала Пила и нащупала его руку. Верхняя часть его тела была обнажена, на нем были только фартук и легкие сандалии. Мягко, как хищник, он снова заскользил по коридору, таща Пилу за собой. Она старалась, чтобы ноги в железных кандалах не стукнулись одна о другую.

На полу у перехода прикорнул стражник. Пила отпрянула, однако Клаудиус потащил ее дальше.

– Он ничего больше не скажет, – пробормотал Клаудиус. В свете факела Пила увидела лицо мужчины, глаза у него были распахнуты от ужаса и смотрели в пустоту, только сейчас она заметила окровавленный кинжал у пояса Клаудиуса.

В конце перехода находилось помещение, где сидели остальные стражники и с шумом бросали кости. Они еще не заметили, что их товарищ не вернулся после обхода.

– Сюда, – прошептал Клаудиус и указал на стену, позади которой что-то сильно двигалось.

– Что это? – боязливо поинтересовалась Пила.

– Слоны. Мы должны пройти через клетку на другую сторону.

– О нет. – Пила впала в панику.

– Идем же, у нас нет выбора.

Клаудиус забрался на стену и втащил Пилу. В ужасе она смотрела на массивные серые тела, которые двигались внутри узкого помещения. На четвереньках они проползли вдоль узкого края стены. Слоны забеспокоились и зазвенели цепями, которыми были прикованы к стене. Беглецы на мгновение застыли, пока звери снова не успокоились. Потом они проползли дальше до конца стены, и перед ними открылся извилистый коридор.

Внезапно они оказались перед другой оградой. На полу лежало несколько леопардов. Они вскочили, и один из них ударил лапой по решетке. Пила почувствовала горячее дыхание хищника. Она задрожала всем телом.

Клаудиус крепко схватил ее.

– Они боятся точно так же, как и ты, – проговорил он. Затем он показал наверх.

– Мы должны вскарабкаться по решетке, чтобы попасть на крышу.

Пила думала, что ее хватит удар.

– Это же безумие, – пробормотала она, заикаясь.

– Ты должна немного рискнуть, чтобы стать женой гладиатора. Ты карабкаешься наверх, а я отгоняю зверей.

Он ногой пихнул леопардов, которые жадно кинулись к решетке, чтобы обнюхать его ногу.

– Ну, быстро поднимайся.

Пила схватилась за толстые железные прутья, поверх которых через регулярные промежутки шли железные перекладины, связывавшие их друг с другом. Она с трудом вскарабкалась наверх и животом упала на плоскую промежуточную крышу перед следующей, более высокой крышей темницы. Дрожа всем телом от испуга, она посмотрела вниз.

Клаудиус отошел от леопардов, но все три зверя взволнованно бегали вдоль решетки и рычали. Как он сможет взобраться?

Пила преодолела свой панический страх перед зверями и подвинулась чуть-чуть ближе к клетке. Одной рукой она похлопала по решетке. Хищники подняли головы и тотчас прыгнули к руке Пилы. Клаудиус отошел на несколько шагов. Затем он с разбега прыгнул на решетку и мгновенно поднялся вверх. Несмотря на это, одна из пятнистых хищных кошек оказалась проворнее.

Ее лапа просунулась сквозь прутья и поцарапала Клаудиусу ногу. Со стоном он упал на крышу рядом с Пилой. Из раны потекла кровь.

– Пойдем дальше, мы не можем здесь отдыхать, – выдохнул Клаудиус.

– Но ты же истекаешь кровью, – воскликнула Пила.

– Ну и что? Гладиатор должен это терпеть, – сердито возразил он.

Они заторопились дальше, к следующей поверхности над темницей.

– Сюда. – Клаудиус протащил ее сквозь щель в стене.

Пила повисла на своих кандалах и провалилась. Она закусила губы, когда боль, казалось, грозила преодолеть ее. Клаудиус крепко схватил ее и вытащил наверх.

– Нам это удалось.

Перед ними лежала открытая площадка.

– Это двор казармы гладиаторов, – прошептал Клаудиус. – Пойдем здесь, вдоль.

Ему не нужно было объяснять, они находились около туалетов. Открытый канал вел под стеной в город.

– Мы должны здесь?.. – спросила в ужасе Пила.

– Другого пути нет. Бывает и похуже.

Нежно, но твердо он потащил Пилу в канал.

– Пригнись! – прошипел он, затем сам последовал за ней. От вони Пила почти задохнулась, но сладкий воздух свободы веял им навстречу – что по сравнению с этим была вонючая клоака! У стены канал был прикрыт каменными плитами. На четвереньках они проползли сквозь фекалии под стеной. На другой стороне канал снова открылся, он вел к морю.

– Теперь налево, там есть ручей, – услышала Пила голос Клаудиуса позади себя. Она заторопилась вперед, споткнулась, упала, снова встала. В тусклом свете луны она различила мерцание воды. С тихим жалобным криком она бросилась в ручей и осталась лежать в нем. Прохладная вода медленно привела ее в сознание. Что случилось?

Она почувствовала, что ее касается рука.

– Все в порядке? – спросил Клаудиус.

– Один! Ничего не в порядке, но я живу. Мокрая, вонючая, но живая.

Клаудиус прижал ее к себе. Они сели в журчащем ручье, грязные, окровавленные, в разорванной одежде, и обнимались, как две обезьянки, которые стремились защитить друг друга от ужасного мира.

– Я не допустил бы, чтобы кто-то отнял у тебя жизнь. Ни солдаты, ни львы, ни Ромелия. – Он сжимал в своих объятиях ее дрожащее тело.

– Ромелия! Я не понимаю…

– Позже, любимая, мы должны идти дальше.

Из казарм раздались вопли, крики, топот многих ног.

– Они обнаружили твое бегство и смерть стражника. Вперед!

Клаудиус поднял Пилу. Они сделали еще несколько шагов по ручью, затем взобрались на другой берег. Держась за руки, они побежали по узким темным переулкам, позади них раздался лай собак.

– Проклятие, они выпустили боевых собак.

Клаудиус оглянулся, пока бежал. Собаки были опаснее, чем солдаты.

– Быстрее!

Железные оковы мешали Пиле бежать, однако у нее было достаточно сил, чтобы выдержать темп Клаудиуса.

– Беги вдоль по этой улочке до большой колонны, потом налево от маслобойни к аркадам лавки ткача. Там ты поднимешься по лестнице на крышу трактира. Не бойся, там сейчас никого нет.

– А ты? – боязливо спросила Пила и вцепилась в Клаудиуса.

– Я направлю собак на ложный след. У кухни мы снова встретимся.

– Нет!

– Нужно!

Клаудиус жестко оттолкнул от себя Пилу и заторопился вдоль узенькой улочки в обратном направлении.

Пила побежала. У колонны на квадратной площади, от которой брали начало четыре улочки, она побежала сначала по первой улочке, вернулась, побежала по следующей. Она оказалась в маленьком переулке какого-то заднего двора, вбежала на несколько ступенек и больше не знала, где она находится. Потом дорогу ей преградили огромные амфоры – перед ней была маслобойня. В испуге она остановилась. Лай собак отдалился. Сердце выскакивало из груди, в висках стучало. Где был Клаудиус? Она пошла теперь медленнее, прячась в тени домов. Несколько темных фигур пробежали мимо нее, не заметив беглянку. Пахло нечистотами, перед собой она увидела трактир, матерчатый навес над ним был свернут. Узкая лестница вела наверх. Пила вскарабкалась по лестнице наверх и присела у стены какого-то маленького строения, состоявшего явно из одной комнаты. С соседней улочки до нее доносились голоса, смех, пьяное пение, – там была таверна. Сердце, успокаиваясь, стало биться ровнее. Вот только как там Клаудиус?

Пила услышала легкие женские шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Не дыша она прижалась к стене.

– Пила? – услышала она тихий голос. Она не осмеливалась ответить. Кто мог знать, что она здесь?

Шаги приблизились. В темном небе Пила увидела силуэт молодой женщины. Она была в легкой одежде. Меретрица!

– Пила! – Женщина огляделась в поисках ее. Пила не двигалась. Женщина чуть было не споткнулась об нее.

– Вот ты где, – проговорила она с облегчением и втащила Пилу в маленький домик. Она закрыла убогую деревянную дверь после того, как повесила над входом дощечку с надписью «занято».

Внутри находилась только малюсенькая комнатка без окон. Пила споткнулась о порог и стукнулась о заднюю стену этой целлы меретрициа.

– Подожди, я зажгу свет, – сказала женщина и достала масляную лампу. В слабом свете лампы Пила могла различить подробности. Женщина была маленькой, стройной и очень молодой. На ней было короткое платье ярко-желтого цвета. Ткань была тонкой и позволяла различить нежные округлости ее тела. Волосы были собраны в кокетливую прическу из локонов. Запястья рук и ног украшали узкие золотые браслеты и цепочки с маленькими амулетами. Ее детское лицо было привлекательным, она выглядела ухоженной и хорошенькой. Несмотря на это Пила боязливо прижалась к стене и уставилась на нее.

– Не бойся, я тебе помогу, – сказала меретрица и улыбнулась. – Меня зовут Веллиция. Клаудиус посвятил меня в дела, чтобы я помогла вам. Иди сюда.

Она указала на постель в торцовой стене комнаты, на которой лежали толстый матрас и мягкие подушки, стена вокруг постели была окрашена в красный цвет. Пила села на постель. Веллиция тихо рассмеялась.

– Боги, ну ты и большая, – удивилась она. – Снимай свои тряпки, я их выброшу. Клаудиус достал для тебя платье, которое носят жены ремесленников и торговцев.

Она налила воды из кувшина в глиняную миску и поставила ее перед кроватью. Только сейчас она заметила кандалы Пилы. При свете маленькой лампы она осмотрела тяжелое железо.

– Тебе, должно быть, больно, – проговорила она сочувственно. – Может быть, ты сможешь их снять, если намажешь запястья свиным салом. У меня есть маленькая мисочка. Попытайся!

Однако кандалы сидели крепко и тесно вокруг запястий Пилы.

Внезапно в дверь тихонько стукнули.

– Занято! – крикнула Веллиция. – Ты не умеешь читать?

– Говорят, для меня дверь всегда открыта, – услышали они голос Клаудиуса.

Обе женщины одновременно с облегчением вздохнули. Клаудиус проскользнул в комнатку и ухмыльнулся во все лицо.

– Я кое-что принес. – Он поднял руку, в которой были молоток и долото.

– О боги, где это ты достал? – спросила Веллиция. Клаудиус подмигнул Пиле.

– Я навестил мастерскую одного скульптора. Там везде еще бегают собаки.

– Ты ушел от них, – выдохнула Пила.

– Конечно. Имеешь преимущество, если хорошо ориентируешься в улочках Помпеи. – Теперь он подмигнул Веллиции.

– Вы знаете друг друга? – спросила Пила тихо.

– Давным-давно. Так давно, что я безоговорочно доверяю ей. – Клаудиус бросил на Веллицию полный любви взгляд, который не ускользнул от Пилы.

– Клади свои руки сюда, – потребовал он у Пилы. Точно нацеленными ударами он сбил кандалы. Пила с благодарностью потерла свои кровоточащие запястья.

– Как твоя нога? – спросила она.

– Не стоит говорить, – отмахнулся Клаудиус.

– Ты ранен? – испуганно спросила Веллиция.

– Нет! – ответил Клаудиус.

– Да, – сказала Пила.

– Покажи свою ногу, – потребовала у него Веллиция. – О, рана загрязнилась. Я обмою ее, иначе она воспалится.

Она старательно очистила рану, и Пила удивилась, что при этом лицо у Клаудиуса оставалось бесстрастным. Гладиаторы были крепкими мужчинами. Веллиция втерла мазь из свиного сала и шалфея.

– Теперь она вылечится.

– Ты – сокровище, Веллиция, – промолвил Клаудиус, улыбаясь, и поцеловал ее в лоб, – однако мы должны бежать дальше.

Он открыл дверь. Перед улочкой послышались крики и тяжелые шаги.

– Солдаты! – Клаудиус отпрянул. – Они прочесывают город.

– Оставайся здесь! Быстро раздевайся! Ты тоже, Пила!

Веллиция захлопнула дверь и подтащила обоих к кровати. Она торопливо спрятала разбитые кандалы и инструменты под матрасом, одежда Пилы и Клаудиуса также исчезла под подушкой. Она притиснула Пилу к стене.

– Ложись, сожмись и набрось это покрывало на свои волосы.

Потом она, как всадник, уселась на Клаудиуса.

– Давай, начинай стонать. – Она прыгала на нем и издавала похотливые крики, в то время как Клаудиус громко стонал. Пила вжалась в подушки позади обоих. В дверь сильно постучали.

– Откройте, мы ищем беглую рабыню! – закричали солдаты.

– Занято! Вы не умеете читать, идиоты! – заругалась Веллиция между похотливыми воплями. Тем не менее дверь открылась, и в ней показался шлем солдата.

– Вон! – завизжала Веллиция. – Иначе я потеряю свои деньги.

Она не прекращала подпрыгивать. У солдата рот растянулся до ушей.

– О, Веллиция! – воскликнул он. – Все в порядке! Дверь снова захлопнулась.

– Не прекращать! – предупредила она, и оба продолжали стонать и охать на ложе, чтобы солдаты на улочке их слышали. Потом Веллиция, фыркнув, упала с кровати.

– Сработало, – со смехом проговорила она.

Она поднялась, открыла дверь и вслушалась в ночь.

– Они ушли, вы можете идти.

Клаудиус и Пила торопливо оделись. Клаудиус взял Веллицию за руку.

– Я благодарю тебя за помощь. Да вознаградят тебя боги!

Он поцеловал ее и заторопился прочь. Пила робко пожала руку девушки.

– Я не знаю, почему ты это сделала, но я благодарю тебя всем сердцем.

– Да защитят вас боги, – прошептала Веллиция. – Будьте счастливы друг с другом!