Текст книги "Венера и воин"

– Подождем, у меня во всяком случае есть совсем другое предложение, несколько более реалистичное… когда ты снова отдохнешь.

Утром Ромелия и Атенаис крепко спали, чтобы набраться сил после своей ночной вылазки. Их разбудил шум гонца, прибывшего из Рима. Не подозревая ничего хорошего, Валериус заторопился ему навстречу. Гонец передал сенатору свернутый папирус.

Валериус велел разбудить Ромелию.

– Я должен вернуться назад, в Рим. Созывают курию. В городе неспокойно.

Ромелия испугалась.

– Неспокойно? Нашему имуществу грозит опасность?

Валериус успокоил ее.

– Нет, не пугайся так, дорогая. Наша вилла охраняется, кроме того, пока еще не дошло до применения насилия. Требуется мое присутствие в Риме, чтобы принять необходимые меры. Для тебя будет безопаснее остаться здесь.

– Как ты поедешь? – полюбопытствовала Ромелия.

– Я поскачу верхом, тогда через три дня буду в Риме. В сопровождение я возьму только двух рабов.

Ромелия кивнула и вздохнула.

– Жаль, отдых был очень уж коротким.

– Не для тебя. У тебя еще остается общество Атенаис, и не очень зли бедного Диодороса. – Он мальчишески улыбнулся.

Ромелия выглядела подавленной. Однако когда Валериус простился с ней, она улыбнулась, велела позвать раба Целиуса. У госпожи было специальное поручение для него.

Пила стояла в атриуме и прощалась со своим господином.

– Ты останешься у Ромелии, – сказал он ей и пошел к уже оседланным лошадям.

Пила опустила голову. Валериус остановился и улыбнулся.

– Я вижу печаль во взоре моей светловолосой Венеры. Меня радует, что ты, наконец, немного приоткрыла свое сердце. Выше голову, Пила. Я хочу на прощание заглянуть в твои голубые глаза. Когда я вернусь, я надеюсь, что мастер уже закончит свою работу над Венерой из мрамора. Ежедневно ходи к нему, как я тебе приказал.

Он вскочил на лошадь и оглянулся, но Пилы уже не было видно.

– Вперед! – крикнул он, и всадники понеслись к воротам.

Едва только Валериус покинул имение, как Ромелию словно подменили.

Резким голосом она накричала на рабов, и особенно досталось Пиле. Если в присутствии своего супруга Ромелия держалась в стороне и не обращала внимания на рабыню, теперь она выплеснула на нее свою ярость.

– Теперь ты, маленькая шлюха, будешь снова плясать под мою музыку. Твой защитник далеко. Только боги знают, что он в тебе нашел.

Она презрительно оттолкнула стол, и фрукты, стоявшие на нем в серебряном блюде, рассыпались по комнате.

– Подними! – приказа она Пиле и покинула комнату.

После обеда Ромелия посетила свою соседку Атенаис. Пила должна была ее сопровождать. Ромелия использовала короткий путь через парк, которым также ходила и Атенаис. Таким образом они избегали открытых дорог и не нарушали запретов Диодороса. Диодорос, казалось, сейчас едва замечал присутствие Атенаис.

Ромелии это было на руку, потому что она проводила теперь много времени со своей новой подругой. Атенаис была счастлива переменить обстановку. Она прямо расцвела, глаза у нее блестели, и ее первоначальную робость как ветром сдуло.

Пила сидела на корточках в атриуме и ждала, пока Ромелия позовет ее. Однако Ромелия удалилась с Атенаис в женские покои, и даже Акме не было дозволено сопровождать их. Хозяйка должна была обсудить с Атенаис нечто важное.

Домашние рабы сновали взад и вперед, никто не обращал внимания на Пилу.

Потом стало тихо. Она поднялась и немного прогулялась вокруг. Эта вилла была совсем другой, не похожей на виллу Валериуса. Проще и скромнее. Тем не менее Диодорос, видимо, был богатым человеком. Пила видела дорогостоящие украшения Атенаис, которые та однажды показывала Ромелии.

Из отдаленной двери Пила услышала голос. Это был голос Диодороса. Она осторожно приблизилась к двери и заглянула через щелку. То, что она увидела, чуть не заставило ее задохнуться. Диодорос сидел на скамейке, перед ним стоял Никандрос с опущенной головой. Мальчик был полностью обнажен. Диодорос откинул свой хитон, и Пила могла видеть его возбужденный фаллос, пока он ощупывал мальчика между ногами.

Диодорос что-то бормотал, пока мальчик тяжело дышал, и лицо у него покраснело.

Пила вздрогнула и оперлась о стену. Именем всех богов, которым поклонялись в Риме, что делал этот мужчина? Пила услышала, как голос Диодороса стал громче, а затем Никандрос хрюкнул, как маленький поросенок. В ужасе Пила побежала назад, в атриум, и села на свою скамейку. Ей стало жаль мальчика, который явно страдал из-за этого ужасного мужчины, но чем она могла ему помочь? Она ведь сама была только рабыней.

Некоторое время ничего больше не было слышно. Очень осторожно девушка снова заглянула через щелку в двери. Диодорос, казалось, покинул комнату и ушел через перистиль. Только мальчик, одетый теперь в легкую тунику, сидел на скамье и смотрел перед собой.

Пила бесшумно приблизилась к нему. Она видела худую наклоненную спину, узкий затылок, спутанные волосы. Она нежно положила руку ему на плечо. Никандрос испуганно вскочил.

– Не бойся, – успокоила его Пила. – Я тебе ничего не сделаю. Что сделал тебе этот мужчина? Он избил тебя? У тебя болит? Я могу тебе помочь?

Никандрос посмотрел на нее сначала непонимающе, потом неохотно. Его темные брови приподнялись.

– Чего ты хочешь от меня, рабыня? – выдохнул он. – Какое тебе дело, что делает со мной Диодорос, он мой эрастес, и я очень горжусь этим. Не каждому удается стать эроменосом такого образованного и богатого мужчины. А теперь уходи.

Пила смущенно и недоверчиво посмотрела на него.

– Но… но… я только хотела помочь тебе, – заикаясь, пробормотала она.

Мальчик скривил свои детские губы в презрительной улыбке.

– В чем? – спросил он свысока. – Что женщина понимает в подобных вещах, да еще и рабыня вдобавок?

– Так ты не раб?

– Я? – Теперь Никандрос во все горло расхохотался. – Я воспитанник Александра Диодороса, торговый флот которого плавает по всем морям в мире, а теперь убирайся, пока я не доложил о тебе твоей госпоже.

Пиле так и не удалось выбраться сухой из воды из этой щекотливой ситуации. Позади нее вдруг внезапно оказалась Акме.

– Что здесь случилось? – спросила она строго.

– Гони ее прочь, – пробормотал Никандрос. – Она подслушала меня с моим воспитателем.

– Вот обрадуется твоя госпожа, когда я расскажу ей об этом, – сладко улыбнулась Акме. – Прежде всего тем, как ты злоупотребила гостеприимством нашего дома.

Она развернулась и исчезла, чтобы доложить о происшествии своей госпоже и Ромелии.

Пила рухнула на скамью в атриуме. Теперь лучше было бы умереть! С тех пор как Валериус уехал в Рим, Ромелия превратила ее жизнь в ад, а тут еще и это. Но она ведь хотела помочь мальчику от чистого сердца, только здесь, казалось, мир перевернулся с ног на голову. Она никогда не поймет этих людей. Они молятся богиням, которые поднимают свои юбки, как гетеры, они убивают друг друга ради удовольствия, и они соблазняют мальчиков, которые еще и гордятся этим.

Ромелия с красным лицом выскочила в атриум. Ее плотно сжатые губы превратились в тонкую линию, в руках у нее был прут. Удары посыпались на голые руки Пилы и жгли, как огонь.

Пила почти без сознания терпела избиение до тех пор, пока Атенаис не попросила свою подругу остановиться.

– Дорогая Ромелия, откуда языческой рабыне знать наши обычаи? Ей еще предстоит научиться их понимать.

– Да, при помощи плети, по-другому с этой дрянью не договоришься, – задыхаясь, выпалила Ромелия.

Уголком глаз Пила видела, как Акме стоит у двери и наблюдает за наказанием Пилы с довольной улыбкой.

– Ну нет. – Голос Атенаис звучал успокаивающе. – Возьми ее с собой в храм, когда приносишь жертвы, научи ее верить в богов.

– Для чего? Она лишь рабыня! Во что верит раб, интересует меня столько же, сколько интересует дерево, около которого мочится собака.

– Дорогая подруга, лучше иметь того, кто понимает тебя, кому ты доверяешь, чем врага.

Ромелия остановилась и взглянула на Атенаис.

– Ну да, может быть, ты и права.

Атенаис потянула Ромелию из атриума.

– Пойдем, я думаю, нам нужно еще немного поговорить.

Акме с издевательской улыбкой тоже исчезла, и Пила снова осталась одна.

Водой из бассейна в атриуме она охладила саднящие кровавые полосы. Издевательская улыбка Акме, как огнем, жгла ее душу.

Когда Ромелия снова появилась, гнев у Пилы еще не прошел и она с поднятой головой шагала позади хозяйки. Посреди дороги Ромелия обернулась.

– Твою гордость ничем не пробьешь? – спросила она.

– Нет, госпожа, потому что я не сделала ничего дурного.

– Так? Тогда ты вскоре должна будешь сделать что-то дурное, чтобы понять это чувство.

Она побежала дальше и через перистиль прошла в свои покои.

– Пойди на кухню и приготовь мне прохладный лимонад, – приказала она, бросив фразу через плечо.

Пила отправилась в хозяйственные помещения, где располагалась кухня. Все в бедняжке кипело от унижения. Наказание, которое она перенесла, возбудило ее сопротивление. Она отомстит – Ромелии, Акме, Никандросу, всем этим проклятым римлянам, грекам и египтянам, у которых в голове явно было только одно – унижать ее. Она не знала за собой никакой вины. Ей стало ясно и то, что иметь доброе сочувствующее сердце в этом обществе суровости и жестокости очень опасно. Проявлять доверчивость к людям, которые в данный момент сами относятся к униженным, тоже очень и очень опасно.

Она поставила кувшин с охлажденным лимонадом на серебряный поднос и хотела отнести его в покои Ромелии. Дорогу ей загородил мужчина. Это был Клаудиус.

Глава 9
В Честь Приапа[5]5
  Приап – в античной мифологии – божество производительных сил природы (изначально собственно фаллос).


[Закрыть]

Гнев отлетел от Пилы и уступил место изумлению. Клаудиус был здесь, рядом.

Пила так обрадовалась его появлению, что поднос едва не выпал из ее рук.

– Клаудиус! – Алая краска залила ее щеки, и Клаудиус заметил это с лукавой улыбкой. – Что ты здесь делаешь?

Он склонился к ней и поцеловал ее в губы.

– Разве так приветствуют милого?

– Брось глупости. Именем всех богов Рима, ты рискуешь головой.

– Не бойся, я вижу, ты идешь к своей госпоже, доложи ей обо мне.

– Ромелии? – Пила подумала, что ослышалась.

– Да, Ромелии. Она попросила меня прийти.

Пила уставилась на него.

Клаудиус рассмеялся и снова ее поцеловал.

– Ты очаровательна, когда так растерянна. Действительно, Ромелия посылала раба к Лентулусу, и в самом деле существует договоренность между Ромелией и Лентулусом.

– Но зачем ты нужен Ромелии?

– Я подозреваю кое-что, но не хотел бы слишком забегать вперед.

– Это что-то плохое. Клаудиус, скажи мне.

– Нет, конечно нет. Лентулус освободил меня от тренировок и дал мне отпуск. Это означает, что в ближайшее время я не буду бороться на арене ни в Капуе, ни в Помпеях.

– Но что хочет от тебя Ромелия?

Клаудиус пожал плечами.

– Чего хотят богатые скучающие женщины от красивого молодого, имеющего успех гладиатора?

– Ты имеешь в виду…

Он кивнул.

– А теперь иди и доложи обо мне своей госпоже.

Пила, не чуя ног, побежала в покои Ромелии. Она поставила поднос на стол.

– Госпожа, прибыл гость. Он желает говорить с тобой.

Ромелия приподняла брови и лениво повернулась на своем ложе.

– Кто это?

– Я его не знаю, госпожа, он в парадной форме гладиатора.

Ромелия вскочила, как будто укушенная тарантулом.

– Это Клаудиус?

– Думаю, что его зовут так, госпожа.

Пила попыталась унять дрожь в голосе, Ромелия, правда, и не обратила на это внимания.

– Оставь лимонад. Быстро сюда мою шелковую одежду, украшения, а еще принеси кувшин с ароматным маслом для тела. Торопись. Надень на мои волосы диадему. Да двигайся же ты, деревянный чурбан! Друзилла-а-а!

Пила никогда еще не видела Ромелию такой взволнованной и нервной. Наконец Ромелия была накрашена и одета и улеглась в соблазнительной позе на ложе.

– Принесите вина с травами и блюдо, полное гранатов, но ждите перед дверью, вы меня поняли? Вы войдете только тогда, когда я хлопну в ладоши. А сейчас просите гостя войти.

Друзилла и Пила поклонились и покинули покои Ромелии. Пила опустила глаза, когда стояла перед Клаудиусом.

– Госпожа ожидает тебя, благородный гость, – прошептала она.

Друзилла держалась более открыто и с удивлением уставилась на Клаудиуса.

– Вот это мужчина! – вздохнула она, когда дверь за Клаудиусом затворилась.

Пила глубоко вздохнула. Друзилла явно ничего не заметила, однако Пила не знала, удастся ли ей и в будущем сохранить в тайне, что она не только знает Клаудиуса, но и его… да что, собственно говоря? Любит ли она его на самом деле?

Ромелия снова овладела собой и бросила на Клаудиуса ленивый холодный взгляд, когда он вошел в ее покои и склонился перед ней. На нем была роскошная парадная форма, как ему и приказал Лентулус. Только шлем он держал в руках. Ромелия протянула ему руку, которую он схватил. Нежно его губы скользнули по ее руке.

Дрожь блаженства пробежала по ее коже. Она кокетливо улыбнулась и указала на стул.

– Садись, Клаудиус. Твои блеск и сияние радуют мой взор. Я польщена тем, что такой избалованный победами гладиатор откликнулся на мой зов. Я надеюсь, что твою гордость не задевает, если женщина приглашает тебя к маленькому приключению. И, конечно же, я не первая, у которой возникло это желание.

Клаудиус с минуту сидел, прислушиваясь к отзвуку слов Ромелии. Глазами он ласкал ее тело.

– Не первая, но самая красивая, благородная Ромелия, – сказал он, и снова мурашки побежали по телу Ромелии.

– Ну, тогда будь моим гостем. Это будет тебе не в ущерб. Многочисленные радости ожидают тебя. Я приготовлю для тебя комнату в покоях для гостей, чтобы ты больше не жил в тесноте своей казармы, и, конечно же, я велела приготовить для тебя гражданское платье, чтобы тебе было удобнее. Хотя…

Она помедлила, казалось, она взглядом пожирает его.

– …этот роскошный панцирь будит во мне некоторые желания, но сейчас, дорогой Клаудиус, попробуй вина и фруктов.

Она громко хлопнула в ладоши, и обе рабыни, до этого стоявшие у дверей, вошли.

Клаудиус не удостоил обеих ни единым взглядом, и Пила также старалась казаться совершенно равнодушной, только в глазах Друзиллы читалось волнение.

– Гранаты. – Клаудиус взял в руку один плод и игриво повертел его туда-сюда. – Для этого не требуется слов.

Ромелия колко улыбнулась.

– Теперь тебе ясен смысл приглашения? Клаудиус кивнул.

– Для меня это будет честью, прекрасная Ромелия. Ленивым движением руки Ромелия отослала рабынь.

За дверью Друзилла запыхтела, как будто ей стало невыносимо жарко.

– Именем Юпитера, ну она и сказала! Он сразу все понял.

– Что понял?

Пила приостановилась.

– Как ты еще не понимаешь? Гранаты – это приглашение к любовной игре. Их жертвуют богу Приапу. Ромелия хочет окрутить Клаудиуса.

– Ты уверена?

– Абсолютно уверена. Разве ты не видела, как он на нее глядел? А она на него?

Ах, вот оно что! Почему Клаудиус принял приглашение? Он ведь подозревал, что Ромелия положила на него глаз. Все было ошибкой. Он не любит Пилу. Он ее просто разыгрывал. А Пила потеряла из-за него свое сердце. Из-за него, который сейчас сидит у ее госпожи и строит ей глазки. Вероятно, он нашептывает ей на ухо чарующие стишки.

Пила выпрямилась.

– Ну и что? Какое нам дело до того, что происходит за этой дверью? – спросила она резко.

Друзилла вздрогнула.

– Никакого, но можно ведь и помечтать…

Пожав плечами, она исчезла в направлении кухни.

Пила медленно последовала за ней. Наверняка Ромелии она сегодня будет больше не нужна. У Клаудиуса и у Ромелии будут длинный вечер и длинная ночь, только почему она из-за этого так расстроилась? Чем ей мешает то, что Клаудиус лежит на ложе у Ромелии?

Пила быстрыми шагами шла через парк к имению Диодороса. Ромелия поручила ей передать весточку Атенаис о том, что Ромелия желает, чтобы та ее посетила. Пила была рада тому, что должна делать быстрые движения. Ее мучило ужасное внутреннее беспокойство. Она едва могла сомкнуть глаза прошлой ночью. Мысль о том, что Клаудиус у Ромелии, не позволяла ей сомкнуть глаз.

Она закрывала глаза и представляла, как он удовлетворяется с ее госпожой. Потом воображала, как всегда холодная Ромелия в объятиях Клаудиуса теряет власть над собой. Пила крутилась на своей постели до тех пор, пока ее не одолел беспокойный сон. Теперь ей нужно было просто бежать, чтобы стряхнуть с себя черные тени ночи.

– Стой! Не беги так быстро! – Сильная рука высунулась из-за тиса и схватила Пилу.

– Отпусти меня, ты, грубиян. – Пила оборонялась, но Клаудиус был сильнее. Он просто накрыл губы Пилы поцелуем.

– Почему ты не целуешь Ромелию? Она наверняка без ума от твоих поцелуев.

Клаудиус рассмеялся:

– Верно. И ненасытна. Как только женщина может быть такой жадной, как она?

– Ты действительно был с ней всю ночь? – спросила Пила.

– Гм. Почему, ты думаешь, меня сюда позвали?

– О, коварный лжец! И ты еще лицемерно проявляешь какие-то чувства ко мне! Иди к ней, пусть она тебя обольщает. Только смотри, как бы паук не закусал тебя при этом до смерти.

– Мне кажется, что сегодня именно у тебя ядовитый язык. – Он снова притянул ее к себе. – Я просто не могу вдосталь с тобой нацеловаться.

– Прекрати! Я тебя ненавижу! И я еще думала, что ты отвечаешь на мои чувства. – Ее кулаки барабанили по его плечам, однако его объятия были стальными.

– Я так и делаю, только ты не хочешь этого замечать.

– Я ничего не замечаю? Я вижу больного от любви петуха, который вьется около надменной гусыни.

– Потому что ты ослепла от нескрываемой ревности. Оставь Ромелию в покое. Для меня не могло быть ничего лучше, чем это приглашение. Я полагаю, что я еще пробуду здесь довольно долгое время, к ее удовольствию. По меньшей мере, до тех пор, пока ее супруг будет в Риме.

– Ты считаешь, это хорошо? О, да ты просто чудовище!

– Пила, подумай, иначе я никогда не смог бы снова увидеть тебя, а теперь я здесь, совсем близко, днем и ночью.

– Вблизи Ромелии днем и ночью. – Пила презрительно фыркнула.

– Не принимай это так близко к сердцу. Пила, мы сможем каждый день видеться, целоваться и…

– И позволить Ромелии обнаружить нас. Тогда смерть соединит нас.

– Дорогая, о чем ты говоришь? Есть так много возможностей. Не всегда же Ромелия сможет желать меня.

Иногда ей тоже нужно спать. – Он широко ухмыльнулся. – Я получил прекрасную комнату в крыле для гостей. Почему бы тебе не принести мне туда кувшин вина в качестве снотворного?

– Что мне только думать о тебе, Клаудиус? Для меня все это непросто. Ты говоришь от чистого сердца?

Клаудиус приложил обе свои руки к левой стороне груди. Пила была свободна. Она убежала мгновенно.

– Я не верю ни одному твоему слову, ты, дикий бык, – крикнула она, смеясь, и побежала так быстро, как только могла, к Атенаис.

Клаудиус посмотрел ей вслед. Нежная улыбка смягчила его профиль. Что за волшебное создание? Он хотел, чтобы Ромелия еще долго желала его, только ради того, чтобы он мог оставаться рядом с Пилой.

Атенаис уже ждала Пилу. Под каким-то предлогом она отослала Акме.

– Он тут? – прошептала Атенаис.

– Кого вы имеете в виду, благородная госпожа? – спросила Пила.

– Ну, гостя, о котором сообщила Ромелия.

– Гостя? О, ты имеешь в виду гладиатора Клаудиуса?

– Да, именно его. Я – вся любопытство. Но Акме, что мне с ней делать? Не могу же я оставить ее здесь?

– Я не знаю, госпожа. А ты не уверена в молчаливости Акме?

– Нет, нет, если дело касается моего супруга. И при этом Ромелия пообещала мне помочь в моей беде.

– Беде?

Акме снова вошла в комнату и внесла покрывало, которое передала своей госпоже.

– Ты можешь не провожать меня сегодня, Акме, я пойду с Пилой. Так как нам нужно только пройти через парк, нет необходимости, чтобы ты шла со мной.

– Извини, госпожа, но господин велит выпороть меня плетьми, если я оставлю тебя хоть на одно мгновение одну. Я останусь с тобой, даже если дорога ведет только через парк.

При этом она бросила на Пилу враждебный взгляд, как будто ожидала, что Пила хочет убить ее госпожу.

– Тогда пойдем, – сказала Атенаис и покинула свои покои.

В покоях Ромелии обе женщины удобно устроились. Они пили вино, ели фрукты и показывали друг другу изящные вышивки, которые сами сделали, пока болтали друг с другом. Ромелия несколько раз бросала косые взгляды на египетскую рабыню, на которую это, однако, не производило впечатления. Постепенно Ромелия начала выходить из себя. До этого она устраняла со своего пути все препятствия. Препятствия, которые были намного больше, чем эта маленькая надоедливая рабыня. Однако из-за нее могло провалиться все дело.

– Как ты чувствуешь себя, дорогая Атенаис? – притворно сладким голосом спросила Ромелия. – Подействовала ли уже твоя жертва в храме Исиды?

Атенаис вздохнула.

– Воля богов действительно непредсказуема. Моя жертва была явно слишком малой.

– Ни в коем случае. Только, насколько я знаю, пашня должна быть хорошо подготовлена, чтобы посеянное принесло плоды.

– О, что ты имеешь в виду, дорогая Ромелия?

– Ну, я имею в виду… ах, почему бы тебе не дать твоей рабыне немного вина. Мне кажется, она вот-вот упадет.

Атенаис испуганно обернулась.

– Тебе нехорошо, Акме?

– Нет, госпожа, я чувствую себя хорошо.

– Она подозрительно качается, – вставила Ромелия. – Пила, передай ей этот кубок вина.

Ромелия подняла кубок с вином. Пила поспешила к ней, чтобы взять бокал. Когда она стояла перед Ромелией, та крепко держала кубок. Другой рукой она капнула в бокал несколько капель какой-то жидкости из флакона, который висел у нее под одеждой. Акме и также Атенаис не могли это видеть, потому что Ромелию от них закрывала Пила. Пила уставилась на свою госпожу.

– Передай это Акме, – настойчиво приказала Ромелия, когда Пила помедлила.

– Да, госпожа.

Пила взяла кубок. Яд! Это был яд. Ромелия хотела убить Акме. Она должна уронить кубок. Даже если она терпеть не могла эту египтянку, все равно все восставало в ней против того, чтобы она сама, своей рукой, нанесла вред маленькой чернокожей женщине, не имевшей возраста.

С другой стороны, в последнее время всегда, когда она позволяла своему сердцу заговорить, то неприятности получались у нее. Она остановилась перед Акме. Ее рука, державшая кубок, дрожала. Она видела, как Акме смотрит на нее своими горящими черными глазами. Позади себя Пила ощущала взгляд Ромелии, который жег ей спину.

«Один, помоги! Если ты считаешь это верным, то пусть она опустошит кубок, если ты считаешь, что будет лучше, если она его не выпьет, тогда пусть кубок выпадет у меня из рук».

Медленно Пила протянула кубок Акме. На полпути она остановилась, и рука ее, державшая кубок, ослабела. Акме быстро перехватила ее руку и взяла кубок себе. Медленно, не спуская глаз с Пилы, она опустошила его глоток за глотком. Пила снова встала рядом с дверью и уставилась в противоположную стену. Разговор обеих женщин прекратился. Ромелия все время поглядывала на Акме. Прошло не слишком много времени, когда та покачнулась. Она пыталась удержаться на ногах, но внезапно упала, как срубленное дерево.

Атенаис в ужасе вскочила.

– Не беспокойся, – сказала Ромелия, – она только уснула глубоким и долгим сном. Пила, позови Клаудиуса. Он должен прийти. В своем боевом снаряжении. Потом ты отнесешь Акме в комнату и запрешь ее там.

Она настойчиво посмотрела на Пилу.

– Пила, ты сделала нечто нехорошее. Ты дала ей отравленное вино.

Пиле стало резко не хватать воздуха.

– Нет, госпожа, я только…

– Ты дала ей отравленное вино. Атенаис и я видели это. Чье слово весит больше, наше или твое?

– Я понимаю, – пробормотала Пила.

– Я так думаю. А теперь иди и позови Клаудиуса.

Пила поторопилась выйти. Клаудиус все еще бродил по саду.

– Пила, всегда, когда я тебя вижу, я боюсь, что ты улетишь. Как белый лебедь.

Он обнял ее за талию.

– Отпусти меня. Ты должен немедленно идти к Ромелии. Она послала за тобой. И быть в парадном снаряжении. Ее подруга тоже там.

– Ого! Боги слишком заботятся о моих удовольствиях.

– Ты не должен шутить. Атенаис очень нежная, благонравная супруга.

Клаудиус рассмеялся.

– И ты думаешь, я должен одобрить ее вышивку? Пила смущенно замолчала.

– Ты хочешь теперь также с Атенаис?..

– О хотении речь не идет. Кто спрашивает о том, чего я хочу?

– Я, например. Чего ты хочешь?

– Ты еще спрашиваешь? Все мои стремления, все мои желания, все мои хотения, все мои ухаживания имеют только одну цель и знают только одно имя. Это имя – Пила.

– Если бы только это было правдой, то, что слетает с твоего языка! Однако я сомневаюсь в твоих словах. Ты не докажешь мне, что они правдивы.

– Как мне тебе их доказать, любимая Пила? Разве не является достаточным доказательством то, что я пришел в логово льва, чтобы быть ближе к тебе?

– Ба! Ты развлекаешься с Ромелией, сейчас ты, может быть, будешь развлекаться еще и с Атенаис. Это и есть доказательство твоей любви ко мне?

– Ты очень требовательна, прекрасная лесная фея. Я должен схватиться за меч и спрыгнуть со скалы в море, чтобы доказать тебе свою любовь?

– Нет, во всем этом нет необходимости. Отдай мне свое сердце. Без сердца человек не может жить. Тогда, чтобы иметь возможность жить, ты должен будешь постоянно находиться рядом со мной.

– Мое сердце уже в твоих руках. Только ты этого совсем не замечаешь. Ты – маленькая упрямица. Я уже не могу жить без тебя, только поэтому я здесь.

Пила опустила голову.

– Я и не знаю, чему верить, – пробормотала она. Он притянул ее к себе. Она обвила руками его шею.

– Поцелуй меня, Пила, – прошептал он хриплым голосом. – Поцелуй меня, тогда я забуду весь этот кошмар вокруг себя.

Пила взяла его голову своими руками и нашла его губы, своими пальчиками она погладила его густые каштановые волосы, потом внезапно отпрянула.

– Ты должен идти, иначе Ромелия накажет меня.

Клаудиус опустил голову и пригладил руками свой кожаный фартук. Он подавил свое волнение.

– Ну, тогда мы посмотрим, как продлить мое пребывание в этом раю, – сказал он, вздохнув, и зашагал к вилле.

Пила провела по приказу Ромелии всю ночь рядом со спящей Акме. Ромелия передала ей бокал с вином и маленький флакон.

– Если она проснется раньше времени, то влей ей в рот вина, это снотворное, ничего больше, только на рассвете она может идти к своей госпоже. Ты меня поняла?

Взгляд Ромелии буравил беспомощную рабыню.

– Да, госпожа.

Она вытянулась рядом с храпящей Акме и пожелала себе спать так же глубоко и крепко, чтобы снова не думать о Клаудиусе. Сейчас он наедине с Атенаис или с обеими женщинами? Она прижала свое лицо к соломенному матрасу и дала волю слезам.

С Атенаис произошло чудесное изменение. Из тихой робкой женщины она превратилась в расцветшую розу. Пила заметила это с удивлением, Ромелия – с удовлетворением.

– Вот так выглядит хорошо обработанная пашня, – сказала она однажды Атенаис и указала на ее мягкие округлости. – Я вижу, ты чувствуешь себя хорошо.

– Совершенно верно, дорогая Ромелия, и это связано не с райским климатом здесь, в чем я заверила моего супруга.

Атенаис тихонько улыбнулась. Ромелия опустила глаза. Она делила с Атенаис Клаудиуса, и это, казалось, пошло обеим женщинам на пользу. Ромелия также чувствовала себя более спокойной и удовлетворенной. Только желание Атенаис, чтобы ее тело наполнилось плодом жарких ночей, казалось, оставалось невыполненным. Ромелия же была уверена, что такой день скоро наступит.

Ромелия довольно мурлыкнула рядом с Клаудиусом, который все еще крепко спал. Она смотрела на его красивое натренированное тело, его точеный профиль, который был совсем другим, чем глупые лица у большинства хорошо обученных и натренированных гладиаторов. Клаудиус был мужественнее и желаннее всех мужчин, которых она знала, и он лежал рядом с ней, устав от долгой любовной игры этой ночью, хотя еще и не истощив все свои силы. Его блестящее снаряжение было небрежно брошено на пол, только на руках еще оставались кожаные, покрытые металлом браслеты, с любопытством она провела пальцем вдоль его шеи.

– Что это за странная цепь, которую ты носишь? – спросила она его.

Клаудиус внезапно полностью проснулся и отодвинулся.

– Она из волос?

– Не касайся, она приносит мне счастье.

– Да? – Ромелия надула губы. – Здесь какая-то сладкая тайна?

– Ни в коем случае, это единственное, что напоминает мне о моей матери, – ответил он с неожиданной резкостью.

– Я не хотела касаться твоих личных дел. – Ромелия со вздохом опустилась на ложе. – Клаудиус, я безумно в тебя влюбилась. Наступит время, когда мы узаконим нашу маленькую связь.

Клаудиус выпрямился.

– Что ты имеешь в виду?

– Все очень просто, похить меня.

– Ромелия, как ты себе это представляешь?

– Ты похитишь меня, мы убежим в горы на Сицилии и начнем новую жизнь. Жизнь вместе.

– Это невозможно, нас найдут повсюду.

– Тогда мы убежим в Египет, или к парфянам, или в Каппадокию, или…

– А как насчет галлов?

– Галлов? К дикарям?.. – Она прижалась к его широкой груди и погладила твердые мускулы. – Нет, лучше Финикия, или Иудея, или…

Он склонился над ней и нахмурил лоб.

– Ты говоришь серьезно? Я гладиатор и должен однажды вернуться назад в казармы Лентулуса.

– Ты там слишком близок к смерти. Ты никогда не желал вести другую жизнь, быть свободным от всего, быть господином самому себе и чтобы рядом с тобой была маленькая жена?

Клаудиус снова лег и прикрыл глаза рукой.

– Как бы красиво мы ни называли эту воображаемую жизнь, это всего лишь глупые мечты.

– Нет, это можно осуществить, ты должен это сделать. Клаудиус, у меня есть деньги, много денег. Мы основательно подготовимся к нашему побегу. Подкупом можно достигнуть многого, и где-нибудь мы начнем новую жизнь. О, это будет прекрасно, дни, полные любви, ликования, чувственности, веселья. Ты как будто создан для этого. Приап наградил твои чресла неистощимой силой. Мы должны поблагодарить его и принести ему жертву.

– Приап – защитник проституток.

Клаудиус положил свою руку на живот Ромелии. Медленно его рука двинулась к ее бедрам.

– Я знаю, – промурлыкала она. – И я понимаю их удовольствие. Нет больше никакого основания к дележу, и с Атенаис тоже. Я оказала ей услугу, сейчас ее тело готово к тому, чтобы зачать, если только ее деревянному супругу это покажется удобным, но он совсем не обращает на нее внимания.

Клаудиус тихо присвистнул.

– Она хочет забеременеть?

– Безусловно, она бегает из храма в храм, но все ее жертвы не приносят пользу. Она расцвела с тех пор, как провела несколько ночей с тобой, и, вероятно, скоро ее ожидает успех.

Клаудиус повернулся на живот.

– Может быть, ей следует принять участие в вакханалии, и если она и после этого не забеременеет, значит, боги не хотят этого.

– Она просила уже и Исиду о плодородии.

– Исиду? Это же запрещено.

– Конечно, именно поэтому и думают, что она помогает. Итак, когда ты меня похитишь?

– Ромелия, это опасно, смертельно опасно.

– Верно, но опасность – это слово, которого ты не знаешь.

– Я – да, но не ты.