Текст книги "Венера и воин"

Глава 8
Диодорос

В последний день путешествия поезд Валериуса оставил Виа Аппиа близ Капуи и отправился более узкой дорогой, которая вела к Тирренскому морю. Уже издалека они увидели гигантскую гору, которая, казалось, охраняла бухту. Дорога вела вниз, к морю, и в ее конце располагался маленький город Неаполис. Это было старое поселение греков, издавна живших в этой местности. Однако путешествие еще не окончилось, хотя вокруг, вдоль склонов горы, располагались чудесные виллы.

Пыхтя, Друзилла показала на другую сторону морской бухты.

– Мы должны добраться туда, – жалобно проговорила она. Для нее путешествие превратилось в пытку.

Пила смотрела на море. Оно расстилалось перед ними, тихое, голубое, как небо, красивое, по нему скользили маленькие лодки рыбаков, галеры и торговые суда, идущие в Александрию. Многие из рабов, выполнявших работу на полях, были темнокожими. Африка совсем не далеко.

Для Пилы море имело еще и другое значение. Однажды она тоже жила вблизи моря, но оно было совсем другим – темным, бурным, холодным и зловещим. Она слабо припоминала, как маленькой девочкой играла со своими братьями на песке, искала ракушки и находила маленькие странные кусочки дерева. Мать предостерегала ее и в конце концов запретила ей играть у самого берега, потому что иначе злой дух воды может схватить ее и утащить за собой на страшную глубину. С тех пор она боялась воды. Девушка никогда не плавала по морю или по реке и ни в коем случае не купалась в море.

Путешествие продолжилось от старого греческого поселения Неаполис к маленькому местечку Геркуланум. Повсюду располагалась летние дома богатых римлян, которым понравилась эта прекрасная местность. Плодородная почва была покрыта виноградниками и фруктовыми деревьями.

Пила робко посмотрела на зловещую гору. Ей бросились в глаза маленькие храмы, стоявшие вдоль всей дороги.

– Это Везувий, – объяснила Друзилла, – в нем живет бог, который часто гневается. Тогда земля дрожит и из горы идет дым. Поэтому ему приносят жертвы чаще, чем всем остальным богам. А когда он милостив, то позволяет выращивать виноград для вина, лучше которого нет на всем свете.

– Бог, который живет в горе? – спросила Пила недоверчиво. То, что на земле обитают духи, ей было известно, но чтобы настоящий бог?..

Друзилла с усердием кивнула и забыла на мгновение про свои израненные ноги.

– Он называется Вулкан и обладает ядовитым дыханием, тот, кто подходит к нему близко, умирает ужасной смертью. Однажды погибло целое стадо овец, лакомившееся травой на его склонах.

– А почему люди живут здесь, вблизи этого ужасного бога?

– Потому что бог, когда его умилостивят, делает много хорошего. Посмотри на плодородные поля, это его работа. Почва, которую ты видишь здесь, он изверг в своем гневе из горы. Она дает большие урожаи. Здесь чудесная жизнь, а если он сердится, тогда все бегут в храмы и приносят ему жертвы, чтобы он успокоился. Каждый год двадцать третьего августа здесь устраивают праздник в честь огненного бога. Он очень красивый, ты его еще увидишь.

Город Геркуланум лежал у самого подножия горы. Люди занимались своими повседневными делами. Возникла толкучка, многие вышли поглазеть на длинную процессию, и Ромелия снова откинула свои занавески. Она глубоко дышала. Тут, в этом прекрасном южном климате, она снова почерпнет энергию. Здесь царила атмосфера чувственности и жизнерадостности.

– Ну как, сыновья, не поехать ли нам вперед и не сообщить ли о нашем прибытии в имение?

Валериус выпрямился на своей лошади. Они уже проехали Геркуланум и находились на Виа Попилиа, которая вела к Помпеям.

– О да! Мы поскачем наперегонки! – воскликнул Титус, и Валериус движением руки успокоил няньку.

– Он уже большой мальчик, он сможет, – разрешил отец.

Северус также натянул поводья своей лошади и вопросительно посмотрел на отца. Валериус кивнул, и три всадника помчались галопом прочь.

Остальные тоже оставили Виа Попилиа и теперь отправились маршем по склону горы. Тут располагались чудесные имения с большими виллами посреди пышной зелени, к одной из этих роскошных вилл они и направлялись.

Ромелия удивленно приподнялась в своих носилках. Вытянутой рукой она указала на белую виллу, которая еще не была полностью достроена.

– У нас новый сосед, – воскликнула она. Было не ясно, то ли она рада этому, то ли из-за этого сердится.

Роскошная вилла, казалось, принадлежала богатому владельцу. По архитектуре она была, несомненно, греческой.

В обширном дворе сельской виллы Валериуса процессия, наконец, остановилась и Ромелия спустилась на землю. Ноги у нее затекли, однако глаза блестели. Она громким голосом велела рабам занести багаж в дом.

С виллы выбежали другие рабы, которые под надзором управляющего жили весь год в имении и поддерживали порядок в доме и в парке.

Позади здания простирались обширные виноградники, принадлежащие Валериусу.

Пила огляделась. В отличие от римских вилл, окруженных темными высокими пиниями, это имение излучало радостный свет и простор. Окрашенная в белое стена обозначала границы имения, но не мешала обозревать простор. Отсюда открывался чудесный вид на море.

В хорошем настроении Валериус вышел из дома и огляделся. Оба мальчика уже носились по парку, и обе девочки больше не держались за руки своих нянек. Рабы расставляли на вилле мебель. Вьючные ослы, мулы, лошади были уже освобождены от поклажи и отправлены пастись на луга, лежащие вне парка.

Пила с удивлением оглядывала виллу, которая ничем не уступала городской вилле в Риме. Благодаря пышной зелени и большому количеству цветов она выглядела даже роскошнее, чем римская. Цветные мозаики на мифологические сюжеты украшали стены. Перед домом располагалась терраса, и от виллы через весь парк шла дорожка, а по обеим ее сторонам протянулись мраморные колонны. Скульптуры из мрамора украшали парк, перемежаясь с зарослями цветущих и благоухающих растений, кустарников и деревьев.

– Ты заметил, что у нас новый сосед? – обратилась Ромелия к Валериусу.

– Конечно, я увидел виллу. Похоже, что это грек. Завтра утром мы пошлем рабов, которые передадут от нас привет. Может быть, мы пригласим новых соседей к себе.

– А ты не хочешь сначала выяснить, что это за люди, может быть, они не подходят нам по своему общественному положению.

– Тот, кто может построить такую виллу, подходит нам по общественному положению, дорогая.

– Но вилла выглядит как греческая, – возразила Ромелия.

– Что ты имеешь против греков? Хотя они сейчас подчиняются Риму и являются римской провинцией, я уважаю их культуру и их образ жизни.

Ромелия глубоко вздохнула и присела на террасе, чтобы полюбоваться закатом солнца. Далеко впереди загорелись красным светом в лучах солнца острова Энариа и Капреа. Это было ни с чем не сравнимое зрелище. Пила, стоявшая наготове рядом с Друзиллой, не могла не поддаться очарованию заката над южным морем. На одно мгновение она забыла печаль в своем сердце, печаль из-за окончательной разлуки с Клаудиусом.

На следующий день Ромелия послала делегацию из нескольких рабов к новым соседям. Они взяли с собой корзины, полные вина, фруктов, оливок и цветов, чтобы передать привет от Валериуса и Ромелии. Ромелия своим четким почерком написала письмо, в котором она вежливо представилась. Именно Друзилла должна была отправиться с этой делегаций, хотя она едва еще могла ходить, в то время как для Пилы Ромелия присмотрела другое занятие. Она отправила Пилу с Аурусом, надзирателем на кухне, на рыбный рынок в Помпеи, чтобы купить у рыбаков свежий ночной улов.

Помпеи были, в отличие от Рима, лишь маленьким городом, но жизнь в нем бурлила. Дома, редко имевшие более двух этажей, были большей частью выложены из кирпича, а фасады покрашены в белый или красный цвет. Рабы в своих простых сандалиях сновали по мощеным переулкам, и время от времени из окон на улицу выливались помои и нечистоты. Прохожие должны были быть настороже, чтобы не попасть под такой неприятный душ. Из домов слышался детский крик, звон посуды, кто-то орал на своих рабов, пахло луком, чесноком, оливковым маслом и знаменитым острым рыбным соусом, которым заправлялись многие кушанья. На каждом углу толкались мелкие торговцы, купцы предлагали свои товары, громко расхваливая их, нищие, воры, бродяги и проститутки занимались своим ремеслом. Вокруг спорили, пели, шумели, куда-то передвигались. В узких переулках сталкивались люди, ослы, лошади, быки, уличные собаки. Тяжело нагруженные телеги мешали продвижению вперед. Над головами на веревках, протянутых между домами, колыхалось белье, обвеваемое ветром с моря. Они добрались до форума, на котором помещались курия, рынок, термы, храм Юпитеру, храм Аполлону, базилика и трибуналии. Несколько к югу располагался амфитеатр, Одеум, храм Венеры. Хотя городок Помпеи был маленьким, Пила удивлялась, как много здесь лавок ремесленников, гостиниц, закусочных и магазинов. На форуме раскинулся городской рынок. В передних рядах стояли рыбаки со свежим уловом, дальше – крестьяне из окрестностей с фруктами, овощами, птицей и свежим мясом.

Аурус купил приглянувшиеся продукты, даже не проверяя предварительно их качества. Дополнительно к Пиле и нескольким рабам из дома, которые его сопровождали, он нанял на рынке носильщиков, которые должны были отнести его покупки в имение. Там их уже встречала взволнованная Ромелия.

– Ты достаточно всего закупил, Аурус? Мы ожидаем на ужин нашего нового соседа. Ужин должен быть роскошным, мы хотим показать себя с самой лучшей стороны.

– Конечно, госпожа, все самое свежее с рынка.

Он распростер руки, чтобы представить всю ту прелесть, которую предлагал рынок в Помпеях.

Вместо спокойной сельской идиллии явилась лихорадочная подготовка к пиршеству. Однако к вечеру все было готово и на террасе накрыли длинный стол. Гость прислал своих рабов, чтобы сообщить заранее о своем приходе. Большинство из них были египтянами с темной кожей, в белых одеждах. Они также принесли корзины, полные цветов, вина и фруктов – в качестве подарков. Потом появился сам гость. Он прибыл бегом, сопровождаемый несколькими спортивными, хорошо оттренированными молодыми рабами. Валериус удивился, когда увидел высокого мужчину с атлетической фигурой, который был одет в воздушный хитон из светлого льна, поверх хитона была надета хламида оливкового цвета, короткая накидка из тонкой шерсти, спадавшая роскошными складками с его плеч.

Валериус вышел навстречу гостю и приветствовал его у двери атриума.

– Приветствую тебя, сосед, в моем скромном доме. Я Валериус Северус Аттикус, сенатор в Риме.

Гость приподнял свой подбородок, украшенный роскошной ухоженной бородой. Он милостиво кивнул и ожидал, пока Валериус окончит свою речь.

– Я благодарю тебя за приглашение, уважаемый сенатор Валериус Северус Аттикус. Я рад познакомиться с тобой. Я Диодорос, философ и ученый из Кос. Мы всего лишь несколько недель живем на нашей вилле, где, к сожалению, закончены еще не все работы. Климат и близость к Риму побудили меня поселиться здесь.

Я надеюсь завязать знакомство с философами и поэтами со всего мира. Ничто так не обогащает духовную жизнь, как глубокомысленная беседа.

– О, как радуют меня эти слова, уважаемый Диодорос. Я тоже имею склонность к поэзии и философским наукам. Каким приятным будет наше общение! Войди и вкуси плодов, которые предлагает эта страна.

Приглашающим жестом Валериус указал гостю на виллу. В атриуме стояла Ромелия, она выглядела тихой и скромной и была закутана в благопристойную длинную столу. На волосы и плечи у нее был накинут платок, подобный покрывалу. Конечно, Ромелия не добровольно выказывала себя столь сдержанной, но так вести себя велел ей Валериус.

Она любезно приветствовала гостя. Диодорос, казалось, был немного удивлен тем, что супруга Валериуса приветствовала гостя своего мужа и еще присоединилась к ним, когда они пошли через атриум к террасе, где был накрыт стол.

После того как мужчины удобно устроились каждый на своем ложе, Ромелия также улеглась на триклиний и кивком подозвала рабов.

Пила наливала вино. Если Валериус думал, что гость будет бросать удивленные взгляды на Пилу, одетую в короткую голубую, как море, тунику, он основательно ошибался. Вообще казалось, Диодорос никого не воспринимал, кроме Валериуса.

После того как они выпили вино, хорошо поели и остроумно поговорили о многих вещах, Ромелия потеряла терпение.

– Уважаемый Диодорос, – обратилась она к греку, – как мне сообщили мои рабы, у тебя очень приятная супруга приблизительно моего возраста, почему ты не взял ее с собой?

Диодорос посмотрел на нее так, будто только сейчас заметил ее. Во взгляде его сквозило удивление.

– Конечно, у меня есть супруга. Ее зовут Атенаис, однако что ей здесь делать? Место женщины в доме, а не за праздничным столом. Самой большой славой пользуется та женщина, которую мужчины и не хвалят, и не порицают, а вообще о ней не говорят.

У Ромелии от удивления округлились глаза, в то время как Валериус поспешно прикрыл рот рукой, чтобы скрыть ухмылку. Она капризно опустила нижнюю губу.

– Ты хочешь меня обидеть, уважаемый Диодорос. Наряду с моим мужем я тоже принимаю гостей, и я, конечно, заинтересована в том, чтобы с супругой нашего соседа меня связывали дружеские узы. Как мне это удастся, если ты будешь держать ее вдали от меня? Ни в коем случае ни один посторонний мужчина не бросит на нее взгляда, если ты этого не пожелаешь. В моих личных покоях она будет защищена от всех чужих взглядов.

Диодорос самодовольно погладил свою ухоженную бороду.

– Возможно, римлянке немного странно слышать, что греческие женщины не принимают участия в общественной жизни, а посвящают себя браку и семье, что и является приличным. Женщины склонны к жадности, бесстыдству, продажности, они без меры любят наряды, они надоедливы, высокомерны, желчны, обманчивы, бессердечны, хитры, непостоянны, неверны, агрессивны, бессовестны, они возбуждают ревность, соблазняют мужчин на необдуманные действия, отодвигают доказательства своей милости…

– Хм! – Валериусу не хватало воздуха.

Ромелия при этих словах выпрямилась на своем ложе.

– Ты хочешь этим сказать, что твоя супруга…

Валериус приложил усилие, чтобы взять себя в руки.

– О, о чем ты думаешь? Моя Атенаис – милое дитя, робкое и воспитанное, потому что я постоянно слежу за ней, только поэтому я могу ее защитить от бед, которые являются уделом других женщин.

– Ну, чтобы не задеть тебя, уважаемый Диодорос, позволь сказать тебе, что благовоспитанности твоей супруги, конечно, не повредит, если она поболтает с моей супругой о вещах, которые мы хвалим в женщинах, таких, как шитье, ткачество, прядение, ведение домашнего хозяйства, воспитание детей…

– Я не хотел бы обидеть того, у кого нахожусь в гостях, хотя я и не вижу смысла в том, чтобы Атенаис попросту тратила свое время. Но пусть будет так, она может прийти и отправиться в женские покои. Пошли одну из своих рабынь к ней, но я должен передать ей записку для Атенаис.

– Записку?

– Конечно. Иначе она не придет. Она не послушается слов рабыни. Только от меня, своего супруга, она может принимать указания.

У Ромелии округлились глаза. Ну и тиран этот Диодорос! А Валериус еще высокого мнения о культуре греков. Она послала Пилу с поручением к Атенаис, чтобы передать ей записку и потом привести ее к Ромелии.

Пила быстро побежала к вилле грека. Она не слышала странной беседы и поняла лишь, что Диодорос обращается со своей женой, как с заключенной.

Добраться до Атенаис оказалось непросто. После того как она поговорила с несколькими привратниками, которые провожали ее от одной двери к другой, она, наконец, оказалась перед женским покоем в верхнем этаже. Перед дверью стояла маленькая темнокожая рабыня, которая пронзительно, сдвинув брови, смотрела на нее своими черными глазами. Она была на две головы ниже Пилы, и Пиле было бы легко протянуть руку и поднять ее в воздух. Охотнее всего она бы так и сделала, но рабыня грубо спросила ее, кого она здесь ищет.

Пила постаралась объяснить ей, что Атенаис приглашена, и она сама пришла для того, чтобы проводить ее. Рабыня только покачала головой. Наконец она взяла у Пилы письмо и исчезла с ним за дверью. Пила прождала целую вечность, пока дверь открылась. Появилась красивая молодая женщина и посмотрела на Пилу со смесью любопытства и испуга.

– Я слушаюсь зова моего супруга, – проговорила она тихо и натянула себе на голову капюшон своего одеяния. Она мелкими шагами шла за Пилой, за ней следовала маленькая рабыня.

Пила сразу же проводила ее в покои Ромелии, где Друзилла накрыла маленький стол с мясом, фруктами и вином. Ромелия приветствовала ее, и на этот раз она не проявила никакого высокомерия. С сочувствием она смотрела на красивую молодую жену странного грека.

Обе женщины легли у стола, в то время как Пила и черная рабыня обслуживали их. То, как две такие разные рабыни застыли в одинаковых позах около дверей, представляло любопытное зрелище, и Ромелия расхохоталась.

– Скажи-ка, Атенаис, а не обменяться ли нам нашими рабынями? Я думаю, твоей потребуется только половина еды, которая требуется для моей рабыни.

Атенаис теперь тоже засмеялась. Лед, казалось, тронулся.

– Как и многие из моих рабов, Акме из Египта, может быть, жаркое солнце там немного подсушило ее.

Ромелию позабавило остроумное замечание, и она предположила, что за скромным фасадом этого полуребенка скрывается огненная страсть. Но, конечно же, не для ее супруга-мракобеса. Ромелия не была бы Ромелией, если бы она не пожелала помочь бедной Атенаис пуститься во фривольные приключения.

Ромелия отправила ее домой в своих носилках в сопровождении нескольких рабов. Это понравилось Диодоросу, и он пообещал Ромелии позволить Атенаис чаще навещать ее.

– Что ты скажешь о нашем новом соседе? – спросил Валериус, когда они теплой ночью сидели на террасе, глядя вниз, на блестящее море, и пили вино.

– Придурок, – ответила Ромелия с пренебрежением. – Зачем ему жена, если он держит ее как рабыню, он мог бы с таким же успехом завести себе настоящую рабыню. Эти греки настолько одухотворены, что до них уже не доходит реальность. Только представь себе, у них нет детей. Держу пари, что этот Диодорос даже не знает, для чего у него болтается кое-что между ногами.

– Ромелия, – с укоризной сказал Валериус.

– А тебе это лучше известно? – спросила она задорно.

Валериус задумчиво потер подбородок.

– Он мне рассказал, что ему нравятся мальчики. Он пожаловался, что на спортивных площадках Помпеи слишком мало мальчиков спортивного вида, милость которых он хотел бы приобрести.

– Вот это да! Фу, для чего же у него такая красивая жена? Говорю тебе, что, бегая за мальчиками и придавая столь большое значение их воспитанию, они разучились продолжать свой род. Однажды больше не окажется ни одного грека, потому что они слишком глупы, чтобы продолжить себя.

Валериус поднялся.

– Он очень умный человек, я прочитал ему несколько стихотворений, которые я сам написал, и он хвалил их, не закрывая рта.

– Может быть, может быть. Но зачем ему умная голова, если у него ничего нет в чреслах?

– Дорогая Ромелия, чтобы у тебя и дальше не было такого плохого мнения о мужчинах, не посетишь ли ты меня сегодня ночью в моей спальне?

Ромелия глубоко вздохнула.

– Я не думаю, что это хорошая идея. После рождения Ливии мне с большим трудом удалось восстановить мою фигуру. Ты не думаешь, что четверых детей хватит?

Огорченный Валериус замолчал. Как говорил Диодорос, женщины склонны к дерзости и строптивости. В чем-то он был прав.

Диодорос вытер пот со лба и огляделся. Бег его напряг, но за сегодня он уже в четвертый раз обежал стадион, из них один раз со щитом. Как и все спортсмены, он был нагим, только спортивный инвентарь в руках. Он охотно приходил сюда, чтобы тренировать себя в классических олимпийских дисциплинах. Хотя философ никогда не принимал участия в соревнованиях, он придавал большое значение занятиям спортом, потому что спорт поддерживал его тело согласно старым греческим идеалам, делая его стройным, мускулистым, эстетически гармоничным.

Арена для метания дисков была свободна, и он подошел за инвентарем. На скамье лежали различные диски, некоторые из камня, другие из металла. Диодорос старательно проверил их, прежде чем выбрать металлический. Он взвесил его в руке и приготовился к метанию. Приняв правильное положение тела, он сделал разворот, стараясь повернуться так, чтобы в момент броска не переступить отметку на площадке. Диск взметнулся, вращаясь, в безоблачное голубое небо. Полетел далеко. Один из рабов, сопровождавших Диодороса, примечал, куда.

Диодорос остался очень доволен собой и огляделся вокруг. В некотором отдалении тренировались группы мальчиков, распределенных по возрасту. Пока Диодорос сидел на скамье и один из его рабов массировал его, грек глядел на мальчиков. Один из мальчиков, примерно тринадцати лет, явно выделялся – он был хорошо обучен, бежал быстрее, чем его ровесники, прыгал дальше и лучше всех бросал копье. Только при метании дисков можно было заметить некоторые неточности. Диодоросу бросилось в глаза в мальчике и еще кое-что. У мальчика пробивалась борода, и его чресла были покрыты нежным темным пушком. Он не был еще достаточно взрослым для ухаживаний Диодороса.

Диодорос подождал, пока мальчики закончат тренировку. Он приблизился к мальчику и заговорил с ним. Мальчик был робок, и нежная краска покрыла его щеки, когда Диодорос похвалил его спортивные навыки.

– Может быть, ты найдешь время, чтобы посмотреть, как я бросаю диск. Я убежден, что ты сможешь многому у меня научиться. Ты ведь греческий мальчик, не так ли?

Мальчик кивнул.

– Меня зовут Никандрос, благородный господин, я часто тренируюсь здесь и уже несколько раз видел тебя.

– Меня это радует, я охотно стану твоим учителем и воспитателем. Я богатый человек, и у тебя ни в чем не будет недостатка, я охотно представлюсь твоим родителям, если ты согласен.

С этими словами он достал туго набитый кошелек из-под своего хитона и протянул его мальчику.

Легкая улыбка пробежала по лицу Никандроса. И вот он снова стал серьезным.

– Для меня большая честь, что меня будет воспитывать такой достойный человек.

Диодорос довольно погладил себя по бороде.

– Одевайся, Никандрос. Я хотел бы с тобой немного погулять, а потом я приглашаю тебя на свою виллу.

Валериус осуществил свой план, приказав изваять тело Пилы в камне. Он посетил в Помпеях знаменитого скульптора в его мастерской. Мастер почувствовал себя чрезвычайно польщенным, получив заказ от такого влиятельного человека, как сенатор. Валериус пожелал иметь статую Венеры, но с телом и чертами лица Пилы. Скульптор и глазом не моргнул, когда увидел Пилу. Конечно, он сразу понял, что она рабыня. Однако он должен был признать, что она чрезвычайно красива, высокого роста, и фигура у нее чудесная. Он сделал набросок и показал его Валериусу. Тот кивнул, пожелал сделать некоторые исправления, после чего в целом остался доволен.

– Модель должна ежедневно приходить в мою мастерскую на два часа, чтобы я как можно точнее мог изваять ее, господин, – заметил мастер.

– Это мы устроим. Ты слышала, Пила? Ты будешь для него моделью до тех пор, пока статуя не будет готова. На это время Ромелия будет отпускать тебя, я с ней поговорю.

Они покинули мастерскую, и Пила поплелась позади Валериуса, который предполагал прогуляться по Помпеям. У лавки с украшениями Валериус остановился и оглядел выставленные на продажу товары. Затем он взял один из обручей для волос и приложил его к голове Пилы. Он покачал головой и взял другой обруч, украшенный зеленым нефритом. Тот был очень дорогим.

– Он лучше подходит к твоим волосам. Скульптор должен использовать его в работе. С ним тебя ни с кем не спутаешь.

Он улыбнулся и остался доволен всем миром и самим собой.

Оглянувшись, он увидел Диодороса, который шел в сопровождении мальчика мимо лавок с товарами. В руках у него был изящный кинжал, который он передал мальчику.

Валериус удивленно и радостно заторопился к Диодоросу.

– Дорогой сосед, я рад тебя видеть. Как мне кажется, ты тоже наслаждаешься этим чудесным днем, и я вижу, что не один.

Диодорос пригладил свою бороду типичным для него жестом.

– Это Никандрос, мой эроменос.

Валериус приподнял брови. Мальчик был красивым и очень юным. Ромелия явно была права. Ему, однако, и в голову не приходило осуждать из-за этого своего соседа. Приятно болтая, мужчины пошли между лавками, сопровождаемые Пилой и Никандросом.

Пила не подозревала, кто такой эроменос, но речь могла идти только о рабе. Мальчик молчал и скромно шагал за своим господином. Пила дружелюбно улыбнулась ему, однако Никандрос не ответил на ее улыбку, наоборот, казалось, ему было неприятно внимание Пилы.

Его неприветливость не обидела ее. Возможно, Диодорос плохо обращается с мальчиком, ведь он и свою собственную жену держит, как рабыню.

Атенаис теперь часто общалась с Ромелией. Они обычно сидели в женских покоях, вышивали и болтали о моде. Атенаис показала Ромелии прекрасное украшение, которым она владела. Чудом было, что Ромелия не лопнула от зависти. Она выказывала по-матерински дружескую привязанность к Атенаис, которую Пила не понимала.

Однажды Атенаис взяла руку Ромелии и наклонилась к ней.

– Ты – моя подруга, Ромелия, и я хотела бы тебе кое-что доверить. Я не знаю, что делать, может быть, ты посоветуешь мне. Как ты знаешь, мне до сих пор было отказано в счастье иметь собственных детей. При этом я не желаю ничего более страстно, чем подарить Диодоросу наследника. Однако это никак не получается. Я знаю, что здесь есть храм Исиды. Я хотела бы попросить богиню о помощи.

– Атенаис, не следует обращаться с мольбами к Исиде. Даже если твои египетские рабы принесли с собой эту богиню, ты должна держаться от нее подальше.

Атенаис почти умоляюще посмотрела на Ромелию.

– Но я знаю, что богиня обладает большой властью, я уже пыталась сделать все другое, но ничто не помогло. Я хотела бы обратиться с мольбой к Исиде и принести ей жертвы, но я не осмеливаюсь одна идти в храм, не проводишь ли ты меня?

Ромелия пожевала нижнюю губу.

– Как ты себе это представляешь? Ты заперта в своем доме. Как ты собираешься попасть в храм?

Атенаис беспомощно пожала плечами. Ромелия лихорадочно соображала.

– Придумала! – воскликнула она внезапно. – Разрешит ли тебе Диодорос переночевать у меня?

– Что? – Атенаис удивленно раскрыла глаза. – Зачем это?

– Как зачем? Из моего дома мы могли бы выйти переодетыми. Никто бы ничего не заметил. С нами пойдут моя и твоя рабыни, а они будут молчать.

– Я не знаю… – Атенаис с сомнением посмотрела на Ромелию. – Можно попробовать…

Ромелия отослала послание к Диодоросу, и после того, как Валериус также присоединился к ее просьбе, Диодорос дал свое согласие. Он был слишком занят Никандросом, чтобы подозревать, что за его спиной затевается что-то неположенное. То, что Валериус вмешался в женские дела, имело серьезную причину. Когда Ромелия услышала, что Пила будет моделью скульптору для статуи, предназначенной для самого Валериуса, она была вне себя. Так как ей требовалась помощь Валериуса, чтобы получить согласие у Диодороса, она согласилась с требованием своего супруга отказываться на несколько часов в день от услуг Пилы. Ромелия не собиралась больше спорить с Валериусом о Пиле. Конечно, она увидела новый обруч для волос на голове Пилы, это укололо гордыню госпожи, но она взяла себя в руки. Однажды Валериуса не окажется рядом, и тогда она отплатит рабыне за все. Пока Ромелия поддерживала мир, и Атенаис разрешили провести ночь в доме Валериуса.

Атенаис посвятила в свои дела рабыню Акме. Акме была поклонницей культа Исиды и была готова проводить свою госпожу к храму. Вечером они тайно приготовили жертвенные дары и уложили все в корзину.

Поздно ночью обе женщины выскользнули со своими рабынями в парк. К удивлению Пилы, Ромелия поспешила к крошечной калитке в стене, которая была едва заметна между деревьями и кустами. Через эту калитку они могли покинуть имение незамеченными. Храм Исиды находился в Помпеях непосредственно за амфитеатром. Они должны были почти целый час идти в темноте.

Храм, построенный из темной каменной лавы, был очень маленьким, старым и, должно быть, изначально посвящен какому-то другому божеству. Греки, поселившиеся в Кампании до римлян, почитали также похожую на Исиду богиню Деметру. Обе богини слились в их представлениях в одну, и эту богиню стали называть именем египетской богини Исиды, но по облику она была, безусловно, греческой богиней.

Пила во все глаза смотрела на своеобразную статую, возвышающуюся на цоколе, к которому вело несколько ступеней. Голову Исиды украшала огромная корона с рогами коровы и солнечным диском. На богине было тонкое, тесно прилегающее платье, подол которого Исида поднимала обеими руками так, что было видно ее лоно.

Обе женщины, склонившись, приблизились к алтарю и положили к его подножию цветы, зерно и вино. Одна из жриц, молча стоявшая до этого у стены, подошла к ним и обрызгала дары чистой водой перед тем, как предать их жертвенному огню. Послышалась своеобразная музыка, и обе женщины вместе с Акме начали, странно двигаясь, танцевать. Пила осталась молча стоять.

Богиню с поднятой юбкой окружала аура колдовства, и Пила боялась, как бы и ее не захватила магия ритуала.

Жрица протянула Атенаис сосуд, из которого та отпила. Вскоре после этого она одна продолжила свой танец под опьяняющую музыку, которая становилась все громче. Атенаис, казалось, впала в транс, она отрешенно раскачивалась в такт странной мелодии.

Ромелия отошла, Акме села на корточки рядом с Пилой и только смотрела. Пила толкнула Акме.

– Что это за странная богиня, которая поднимает юбку, и что здесь делает твоя госпожа?

Акме зло сверкнула на нее глазами.

– Ты язычница с севера, зачем вообще Ромелия взяла тебя с собой? Ты ничего не понимаешь в нашей вере, – прошипела она. – Исида – супруга Осириса[4]4
  Осирис – в египетской мифологии бог производительных сил природы, царь загробного мира.


[Закрыть] и охранительница матерей и жен. Она открывает тайны жизни и того света. Моя госпожа мечтает о ребенке и просит у нее помощи.

– Ага… – Пила замолчала и удивленно смотрела, как Атенаис впадает в экстаз, а затем, измученная, падает на ступеньки алтаря. Жрицы просто отнесли ее в сторону и подождали, пока она придет в себя. Акме оправила ее одежду, потом они отправились домой.

– Поможет ли одно обращение к богине, я сомневаюсь, – услышала Пила голос Ромелии в темноте. Атенаис была еще слаба, и Акме должна была поддерживать ее.

– Я надеюсь, что оно принесет пользу, потому что у меня было впечатление, что Осирис оплодотворил меня.