Текст книги "Куртизанка"

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Габриэль прислонилась к оконной створке, мечтательно глядя на мир за окном, который казался рожденным заново: от зелени ее сада до самого неба, такого невероятно ярко-голубого, что на него больно было смотреть. Будто все прошедшие годы она смотрела на жизнь сквозь пелену, и эта пелена неожиданно спала. Теперь ей снова стали доступны все яркие цвета мира, все мельчайшие детали вплоть до капелек росы на бархатных лепестках самых маленьких роз. Теперь, когда им с Реми все еще оставалось преодолеть слишком много трудностей, и самое главное – осуществить побег Наварры, было не самое лучшее время для попытки. Реми ушел на поиски оставшихся в живых преданных гугенотов, чтобы привлечь под ружье мужчин, которым можно было бы доверять. Габриэль выпала роль связующего звена между ними, а также передача сообщений от Реми к Наварре.

С большим трудом, но она все-таки убедила Реми больше не появляться в Лувре. Это было слишком опасно не только из-за угрозы его жизни. Реми почти ничего не умел скрывать, и Габриэль боялась, что Наварре будет достаточно одного взгляд на его лицо, чтобы предположить, как реально складываются отношения между нею и Реми.

Габриэль и сама чувствовала некоторую неловкость при встрече с Наваррой на следующий день после турнира. Их неожиданный отъезд с состязания ей удалось оправдать внезапным недомоганием младшей сестры.

Но вмешательству в поединок Реми с Дантоном подыскать объяснение оказалось гораздо сложнее.

Габриэль нахмурилась, вспомнив тот разговор, все еще до конца не уверенная в том, что Наварра действительно поверил ей.

«….Я отчетливо поняла, что этим поединком готовились заманить в ловушку капитана, и поспешила положить конец этому. Я знаю, как много капитан Реми значит для вас.

– Для меня? – мягко уточнил король.

Взгляд Наварры казался слишком проницательным для той ленивой и томной позы, в которой он сидел.

Усилием воли Габриэль заставила себя не покраснеть.

– Ну да, он же ваш Бич Божий, ваш самый преданный сторонник, ваша самая большая надежда на пути к свободе.

– Возможно, – пробурчал Наварра. – Капитан действительно хороший, заслуживающий доверия человек, но, сам того не желая, он, возможно, наносит мне удар.

– Как это… что вы хотите этим сказать?

– Скажу честно, я посчитал возвращение Николя Реми большим благом для себя. Но сейчас я уже не настолько уверен в этом. Я изо всех сил строил из себя шута горохового при этом дворе, убеждая королеву Екатерину, будто я ничуть не против своего нынешнего положения. Боюсь, присутствие здесь Реми сделало свое дело – я снова попал под подозрение. Теперь за мной наблюдают внимательнее, чем когда-либо. – Король взял Габриэль за руку, непривычно мрачное выражение застыло на его лице. – Я не перенесу, если попытка моего спасения снова провалится, Габриэль. Иногда думаю, не лучше ли отослать нашего Бича блюсти мои интересы, например, в Беарне, а мы с вами останемся здесь, в Париже, продолжая наблюдать и ждать, втираясь в доверие к Темной Королеве. Как вам эта мысль, моя милая?»

Габриэль с трудом скрыла свою тревогу, когда Генрих поднес ее руку к губам, не отводя от нее своего напряженного изучающего взгляда.

Девушка вздрогнула, вспомнив ту неловкую ситуацию. Где проходила грань между тревогой, связанной с побегом из Парижа, и желанием короля избавиться от соперника, отослав Реми в Беарн? Этого она так до конца и не поняла. Ей потребовалось все ее обаяние и изворотливость, чтобы сохранить веру Наварры в капитана, чтобы король не передумал согласиться на план Реми. Парижские сплетни есть парижские сплетни, и Габриэль оставалось только молиться, чтобы король не узнал, что Реми теперь делит с ней постель.

Из окна своей спальни она наблюдала, как Реми вышел в сад. Габриэль убедила его забрать вещи из квартиры, которую он снимал, и окончательно перебраться в ее дом. Какой-то смысл в этом переезде, возможно, и прослеживался, но на самом деле она уговаривала его вовсе не из соображений практичности. Опасности подстерегали их на каждом шагу, и Габриэль не в силах была надолго терять Николя из виду.

Когда Реми уже направился к воротам, его внимание привлекли ребятишки со спутанными волосами, сын и дочь ее главного садовника Филлипа, который только недавно договорился, чтобы за детьми присматривала тетушка, живущая в деревне. А сейчас Жак и Элиза чувствовали себя заброшенными, сидели на каменной скамье, свесив маленькие ноги и печально опустив глаза. Другой бы и не взглянул на них еще раз. Но Реми наклонился к ним, вовлекая в какую-то серьезную беседу.

Элиза смущенно уткнулась в плечо старшего брата. К удивлению Габриэль, Реми вдруг выпрямился во весь рост, задрал руки вверх и угрожающий зарычал, как могучий зверь. Дети завизжали и спрыгнули со скамьи, а Реми побежал вслед за ними вокруг кустов роз, все еще рыча. Габриэль с изумлением наблюдала за игрой, высунувшись из окна так, что рисковала выпасть.

Реми догнал ребятишек около боярышника. Он опустился на колени и, согнув руки, изобразил когти. Жак вопил и размахивал палкой, атакуя Реми. Широко раскрыв глаза, Элиза присела позади брата, дрожа от волнения. Реми откинул назад голову и испустил рев, достойный дракона.

Тут Реми случайно заметил Габриэль в окне над собой. Он помахал ей и широко, по-мальчишески, улыбнулся. Она поняла, что не одна она изменилась после прошедшей ночи. Реми словно сбросил с себя десяток лет, он буквально на глазах помолодел. Солнечный луч осветил его взъерошенные волосы и вспыхнул на цепочке под его полурастегнутым камзолом.

«Из Реми получится неплохой отец». Эта мысль застала Габриэль врасплох, и она инстинктивно прижала руку к животу. Она использовала все уловки мудрых женщин, какие только знала, чтобы не заиметь ребенка ни от одного из своих любовников. Но вчерашней ночью она не предприняла никаких мер предосторожности и вполне могла забеременеть.

Однако мысль, что она может родить малыша от Николя, вовсе не встревожила ее, а скорее наполнила удивлением. Она почувствовала, как будто размякла, словно таяла изнутри. Она подарит Реми сына, крепкого маленького мальчика, с взъерошенными золотыми волосиками и карими глазами Николя…

Стук в дверь спальни оторвал ее от мечтаний. Габриэль неохотно отвела взгляд от Реми.

– Войдите.

В комнату вошла Бетт. Ее обычно дерзкая горничная выглядела несколько обеспокоенной.

– Прошу прощения, хозяйка, но вас там срочно требуют.

Габриэль зевнула и потянулась.

– Скажи, пускай уходит и зайдет позднее. Вряд ли можно назвать этот час разумным для приема посетителей.

– Но там… это та женщина, Лассель.

Габриэль изумленно посмотрела на Бетт.

– Касс? Она… она здесь?

– Да, и говорит, что хочет видеть вас. Она там, у лестницы, с горничной и страшенным псом, который, похоже, готов разорвать глотку любому, кто подойдет слишком близко. Лакеи боятся приближаться к ним. Кажется, я слышала голос капитана Реми в саду. Не сомневаюсь, он поможет избавиться от…

– Нет! – Габриэль торопливо встала. – Я бы предпочла, чтобы Реми ничего не узнал о визите мадемуазель Лассель. Он не одобрит нашу дружбу.

– Не сомневаюсь, госпожа. Из того, что мне про нее рассказывали, она существо опасное. И пришла сюда явно с какой-то пакостью.

– А ты явно слишком много сплетничаешь с Некромантом, – парировала Габриэль. – Проводи мадемуазель Лассель в маленькую гостиную в задней части дома. Я сейчас спущусь.

– Очень хорошо, госпожа, – неодобрительно фыркнула Бетт, показывая, что вовсе не находит ничего хорошего в этом визите.

Когда Бетт ушла выполнять ее распоряжение, Габриэль поспешно умылась, надела одно из самых простых своих платьев, уложила волосы в пучок на затылке. Прежде чем покинуть спальню, она еще раз бросила тревожный взгляд в сад. Реми все еще был поглощен игрой с детьми. В любом случае, он скоро отправится на свою квартиру. И ей удастся выяснить, что потребовалось Касс, еще до возвращения Реми.

Касс выбрала не лучшее время, чтобы покинуть свое убежище, если вспомнить про Аристида с его охотниками на ведьм. Стоит им пронюхать историю семьи Касс и ее связь с Мезон д'Эспри… Страшно подумать, чем это могло бы обернуться для ее подруги.

Габриэль поспешила вниз и направилась прямо в малую гостиную. Она с досадой увидела Финетту, которая стояла, прислонившись к двери, всем своим видом демонстрируя, что охраняет проход. Габриэль поморщилась от кислого запаха, исходившего от этой неряшливой женщины.

– Госпожа ждет вас внутри, – объявила Финетта, словно это был дом Кассандры, а не Габриэль.

– Я знаю, – холодно кивнула Габриэль.

Она вошла в комнату, решительно захлопнув дверь перед служанкой. Малая гостиная чаще всего использовалась как комната для рукоделия. Она была просто, но удобно обставлена рабочим столиком, несколькими табуретами и диванчиком, на котором горкой лежали вышитые подушки. Окна выходили на запад, предоставляя превосходное освещение для занятий рукоделием во второй половине дня.

Касс ждала около одного из окон, ее пес примостился подле нее. Мастиф попытался прыгнуть, когда Габриэль пошла, но он был крепко привязан к Касс крепкой веревкой. Габриэль сделала шаг вперед и опешила от неожиданности, увидев, как преобразилась Кассандра Лассель. Никаких следов не осталось от отшельницы с нездоровой бледностью, налитыми кровью глазами и дикой спутанной гривой. Черные волосы Касс спадали мягкими волнами ей на плечи, по лбу шел гладкий золотой ободок. Вместо одного из поношенных платьев, спадавших с ее узких плеч, на Кассандре было совершенно новое платье. Покрой его был прост – ни пышных юбок, ни фижм. Шелк цвета красного вина служил превосходным фоном для ее белой кожи и волос черного дерева. Никаких кружев вокруг стройной шеи, только тяжелая серебряная цепь, исчезавшая под расшитым лифом платья.

Она стояла очень прямо, с высоко поднятой головой, ее мертвые глаза, обычно тусклые, странно поблескивали. Такой Габриэль видела Кассандру только в тот день, когда, неожиданно проявив силу и властность, та с видом королевы проводила сеанс некромантии. У Касс был очень острый слух, но в этот раз она, похоже, даже не заметила, как Габриэль переступила порог комнаты. Она стояла, склонив голову набок, и все ее внимание было поглощено звуками, доносившимися через открытое окно: смехом Реми и восторженными возгласами детей. Габриэль сильно пожалела, что не устроила их встречу в другой, более отдаленной от сада, части дома, она совсем забыла, что окна малой гостиной выходят на угол сада. Но теперь было уже поздно. Габриэль стало не по себе, и состояние это усугублялось восторженным выражением на лице Касс.

– Касс? – позвала Габриэль.

Стоило ей сделать шаг ближе, как Цербер залаял, хотя при этом дружески застучал хвостом о пол.

Касс сердечно улыбнулась, протягивая руку в направлении голоса Габриэль. Как только девушка подошла ближе, она нащупала ее и крепко обняла. Даже Цербер облизал ее руку, словно и он обрадовался. Габриэль в ответ обняла Касс.

– Вот так сюрприз, – пробормотала она.

– Не неприятный, я надеюсь.

– Н… нет. – Габриэль выглянула через плечо Касс в сад, где Реми катал Элизу на своих сильных плечи. Она чуть успокоилась, увидев, как он перемещается дальше от дома, к воротам сада. Взяв Касс под локоть, девушка отвела ее от окон.

– Проходите и садитесь. Я прикажу принести нам намного вина.

– Нет! – резко отказалась Касс. Она облизала губы и объяснила уже много мягче: – Я хочу сказать, нет, спасибо. Я попыталась обуздать своего старого демона и избегаю потреблять спиртное. Это было сражение не из легких, но мне надо держать свой ум ясным.

Она подняла руку, чтобы показать, как еще заметно трясутся пальцы. Габриэль воскликнула:

– Но это же замечательно. Вы очевидно преуспеваете. И очень хорошо выглядите. Я никогда не видела вас такой здоровой и красивой.

– Приходится верить тебе на слово, – бесстрастно отреагировала Касс.

Габриэль помогла ей найти диванчик, и она опустилась на него, Цербер уселся около ос ног. Когда Габриэль попыталась отойти, Касс цепко схватила ее за руку. – Нет никакой надобности спрашивать, как ты поживаешь. Я чувствую это. Ты, несомненно, вся светишься. Вы с капитаном Реми, должно быть, очень неплохо поладили. Даже очень хорошо.

Смутившись от того, что Касс сумела разгадать ее состояние по одному прикосновению, Габриэль постаралась высвободить свою руку. Горячий румянец выступил у нее на щеках.

– Да, дела идут хорошо. Мне многое надо сообщить вам.

Габриэль устроилась на табурете поближе к окнам, где могла не выпускать из виду Реми. Как можно короче, она рассказала Касс о турнире и принятом решении.

Касс слушала, не перебивая, массивная голова Цербера лежала у нее на коленях. Она откинулась на спинку дивана и рассеянно почесывала уши собаки. Когда Габриэль закончила, Касс покачала головой.

– Выходит, ты намереваешься бросить вызов своему великому предназначению, – изумленно, хотя и с нежностью в голосе проговорила она, – и считаешь, что все это стоит потерять из-за любви? Ах, моя глупышка Габриэль.

– Вероятно, я совершаю глупость. Но, возможно, я впервые в своей жизни принимаю правильное решение.

– И ты хотела покинуть Париж, даже не попрощавшись со мной?

– Конечно, нет. Если бы вы не пришли сюда, я пришла бы в Мезон д'Эспри убедиться, что с вами все в порядке, и предупредить об охотниках на ведьм.

– И ты бы не забыла обо мне? Ну, уж вряд ли. – Рука Касс задержалась над головой пса.

– Конечно, не забыла бы. – Габриэль удивило задумчивое выражение, омрачившее лицо Касс. – Ведь мы же подруги, разве не так?

– Да… как сестры, поэтому, вероятно, ты уже догадалась, зачем я пришла.

– Нет, должна признаться, я в крайнем недоумении. Вы редко покидаете Мезон д'Эспри, и рисковать выбраться оттуда теперь, когда охотники на ведьм наводнили Париж…

– Ба! Вот еще! – Касс пренебрежительно махнула рукой. – Я же говорила тебе, охотники на ведьм не волнуют меня. У меня прежде был опыт общения с ними.

Жуткий опыт, и этого уже достаточно, чтобы оставить глубокий шрам на всю жизнь. Она потеряла всю свою семью. Габриэль не понимала, как Касс могла говорить с пренебрежением о таком страшном событии, но, возможно, это был ее способ справляться с горем. Касс снова принялась поглаживать пса.

– Я здесь сегодня только затем, чтобы получить от тебя обещанное. Ты обещала мне выполнить мою просьбу в обмен на мое обращение к царству мертвых. Ты ведь помнишь об этом?

– Конечно, помню. Я давно хотела отплатить, особенно если это поможет вам выбраться из той ужасной темницы, где вы продолжаете скрываться. Только скажите мне, чего желаете.

– Совсем, совсем немного. Николя Реми.

– К… как это?!

– Прежде чем пугаться, позволь мне объяснить. Мне он нужен только на одну ночь.

Габриэль была настолько ошеломлена, что какое то время не могла произнести ни слова.

– Боже мой, Касс! – Она неловко рассмеялась. И зачем вам Реми?

– Дорогая моя Габриэль. – Касс растягивала слова. – По какой причине женщина может пожелать заполучить такой прекрасный экземпляр, как твой капитан, в постель на одну ночь?

– П… постель?

– Только не говори, что ты потрясена. Ты отнюдь не чопорная барышня с поджатыми губками и стойкими моральными принципами. У тебя же были любовники. Ты легко можешь на время поделиться со мной этим.

Габриэль стремительно подскочила с места. Внезапное движение заставило Цербера поднять голову и настороженно посмотреть на нее. Но девушка не могли сдержать себя. Она не просто была потрясена. Ее, как громом, поразила просьба Касс, высказанная столь небрежно, так по-будничному.

– Мы сейчас говорим не о простом любовнике, а о мужчине, которого я люблю, – возмутилась Габриэль. – И вы просите, чтобы я предоставила его вам, подобно… ну, скажем, коню на скачки.

– Он окажется превосходным жеребцом, я надеюсь. – Касс сладострастно улыбнулась. Почувствовав, что Габриэль задохнулась от гнева, слепая женщина нетерпеливо добавила: – О господи! Да я же хочу его всего на одну ночь.

Чтобы успокоиться, Габриэль прошлась мимо окон, но сообразила, что она нервирует пса Касс. В голове никак не укладывалась столь дикое требование. Никогда, даже в самом буйном полете своей фантазии, она и предположить не смогла бы, что от нее потребуется нечто в таком роде.

– Я ничего не понимаю. Если у вас есть желание заиметь любовника, я найду их уйму. Почему вам потребовался Реми? Мужчина, с которым вы никогда не встречаешь, никогда даже в глаза не видели?

– Ну, я вообще ни одного мужчину никогда не видела, – язвительно напомнила ей о своей слепоте Касс. – Но в капитане Реми я почувствовала нечто особенное той ночью, когда ты вложила мне в руки эфес его шпаги. Я уже тогда подумала, что именно он послужит мне для моей цели.

– Какой цели?

– Я должна получить от него ребенка.

Габриэль недоверчиво взглянула на Кассандру.

– Вы хотите, чтобы Реми стал отцом вашего ребенка? Но вы однажды сказали мне, что вас вовсе не интересуют дети, что вы их даже не любите.

– Это же будет мой ребенок, моя дочь. Ты не единственная, кому уготована великая судьба. Это ты предпочитаешь бежать от своей судьбы, а я – никогда.

– Какой судьбы?

– Нострадамус предсказал, что я стану матерью женщины, которая изменит историю. Королевы среди королев. Ты хотела получить власть, став любовницей короля. Она ничто в сравнении с властью, которую обретет мое дитя. – Касс села еще прямее, на ее лице отразилось глубокое возбуждение. – Это не будет власть, полученная от какого-то мужчины, а скорее отнятая у него через бунт, мятеж.

– Мятеж?

– Мятеж мудрых женщин. Ты не хуже меня знаешь легенды, Габриэль. На земле уже существовало время, когда Дочери Земли не были ни рабынями, ни игрушками для мужчин, когда они колдовали, и за их колдовство им выказывали уважение, а не сжигали на кострах. Нострадамус разглядел в будущем, что придет время, когда женщины начнут отвоевывать свое законное место как равные мужчинам. Но не думай, что этого придется ждать целую вечность, и я успею до этого сгнить в могиле. Эти перемены произойдут на моих глазах. И не только Дочери Земли низвергнут троны, лишат мужчин всех их прав. Мужчины станут нашими рабами. Мы все блуждали в темноте, но мое дитя выведет нас назад к свету. Оно станет нашей мессией. Только подумай об этом.

Габриэль думала только о том, что Кассандра слишком уж долго жила одна в подземелье. Эта женщина совершенно сошла с ума. Девушка прикусила язык, чтобы не поддаться настойчивому желанию сказать об этом, поскольку исступление, которое овладело Касс, лишало Габриэль присутствия духа.

– Пусть даже всему этому суждено случиться, – попыталась вразумить Кассандру Габриэль, – почему вы хотите, чтобы именно Реми стал отцом вашей дочери? Почему именно он?

– Коснувшись его шпаги, я ощутила ценные качества в нем: гнев, жестокость, способность беспощадно уничтожать врагов.

– Но именно за это Реми порицает себя.

– Отлично. Тогда он сможет передать эту темную сторону души нашей дочери и жить дальше в ладу с собой.

– Нет!

– Нет? – нахмурившись, эхом отозвалась Касс.

– Мне жаль, Касс. Но я не могу выполнить ваше требование. – Габриэль облизала губы и произнесла как можно мягче, но в то же время так твердо и убедительно, как только сумела: – Просите чего-нибудь еще, и я буду счастлива сдержать свое обещание, но только…

Габриэль замолчала, борясь с желанием взорваться от гнева. Касс выслушала ее отказ с удивительным спокойствием и лишь слабо вздохнула. Упершись одной рукой в ручку дивана, она рывком встала. Пес поднялся вслед за ней.

– Ты так глупо влюблена, что, боюсь, рассчитывать на твое благоразумие просто невозможно. Но в отличие от тебя я научилась не обрекать свою судьбу на волю случая. Скажи-ка мне, где сейчас наш милый капитан?

– Реми ушел. – Габриэль горячо понадеялась, что Реми уже направился по своим делам. – Он… он только что ушел и не скоро вернется.

Касс тронула пальцем серебряную цепочку и сосредоточенно склонила голову набок.

– Думаю, ты не права, и капитан все еще где-то здесь. Загляни в окно. Уверена, ты увидишь его в дальнем конце сада.

С замиранием сердца Габриэль выглянула в окно и обнаружила, что Касс права. Реми еще не ушел из сада, его просто не было слышно. Он стоял в тени дуба и, наклонившись к маленькому Жаку, позволил тому исследовать свою шпагу.

– Я права? – Касс поторопила ее с ответом. – Он там?

– Да, – ответила Габриэль, резко повернув голову и посмотрев на Касс со смешанным чувством тревоги и подозрения. – Но откуда вам это известно?

– Он носит амулет, сделанный мною. Во всем точно такой же, как у меня. – Касс потянула за цепочку и вытащила наружу медальон, как две капли воды похожий на медальон Реми. Габриэль почувствовала, что холодок пополз по спине от тяжелого предчувствия. – Оба амулета были выплавлены по одной форме, из одного и того же металла, с одними и теми же заклинаниями. Они связаны между собой, как я связана с твоим капитаном, пока он носит свой амулет. Ты помнишь, что я сказала тебе про него?

– Вы сказали, что он поможет Реми предчувствовать опасность, но этого явно не происходит.

– Не совсем так, дорогая. Я сказала, что этот кусочек металла позволит капитану чувствовать злой умысел. – Касс хрипло рассмеялась. – Внимательно смотри за мной и следи за своим Бичом тоже.

Касс сжала медальон в кулак и прижала к своему плечу, ее невидящие глаза потускнели, она начала издавать какие-то еле слышные гортанные звуки, словно бормотание. Габриэль с тревогой посмотрела в окно. Несмотря на расстояние, которое отделяло их, она увидела, как Реми побледнел и выпустил из руки шпагу. Покачнувшись, он оперся спиной о ствол дуба, прижав руку к плечу, скрючившись от боли. Испуганные дети садовника отбежали от него.

Габриэль замерла на мгновение не в силах понять, что Касс и правда могла… Потом она развернулась, к ней пронзительно закричала.

– Что вы делаете с ним?! Прекратите!

Она ринулась к Касс, чтобы вырвать у нее амулет, Цербер зарычал и оскалился, не подпуская ее к своей хозяйке. Пока Габриэль отчаянно оглядывалась в надежде отыскать какое-нибудь орудие, Касс разжали руку. Габриэль прижалась лицом к стеклу, с тревогой следя за Реми. К ее облегчению, он выпрямился, его лицо просветлело. Несколько озадаченный случившимся, он еще раз потер плечо рукой, прежде чем наклониться, чтобы поднять с земли шпагу.

– Отдайте мне медальон. Сейчас же! – Требовательно выставив вперед руку Габриэль придвинулась к Касс, игнорируя свирепый рык Цербера.

– Успокойся, Габриэль. И вы тоже, сэр. – Касс положила руку на голову Цербера, успокоив молчаливой командой. Мастиф снова уселся подле Касс, не спуская угрожающего взгляда с Габриэль. – Это была всего лишь небольшая демонстрация моей власти, Габриэль. Я всего лишь прижала медальон к своему плечу. А как ты думаешь, что произошло бы с Реми, прижми я амулет к своему сердцу? Я скажу тебе, что случилось бы. Я остановила бы сердце капитана прежде, чем ты успела бы набрать воздуха, чтобы предупредить его.

– Нет, пожалуйста, нет. Ради всего святого, Касс. Не делайте этого!

– У меня нет никакого желания причинять боль твоему Бичу. Нет, пока ты проявляешь благоразумие и помогаешь моим планам. Но только не льсти себя надеждой, будто сумеешь пересилить меня, и не считай беспомощной, раз я слепая. Я двигаюсь гораздо быстрее тебя. Мне хватит одного прикосновения, одного слова. Только попытаешься вырвать у меня этот медальон, и он умрет. А начиная с этой минуты, если Николя Реми сам попытается снять с себя амулет, он тоже погибнет. А теперь дай мне пройти.

Цербер зарычал. Габриэль неохотно повиновалась. Пес, который всего несколько минут назад лизал ей руки теперь, казалось, был готов вырвать у нее сердце, совсем как женщина, которую она, по своей глупости, считала подругой.

– Почему вы так поступаете со мной? – разрываясь между обуявшими ее гневом и болью, крикнула она вдогонку. – Вы же говорили, я стала вам вместо сестры.

– Себялюбивой сестры, – горько поправила ее Касс. – У тебя есть все: красота, ум, любящая семья и твое зрение. К тому же у тебя есть великолепный мужчина, который любит тебя, и будет продолжать любить тебя, после того как я получу от него свое. Разве не ясно, что ты можешь проявить щедрость и позволить мне получить его всего на одну ночь?

– Но Реми же не мой раб, чтобы исполнять мои желания, даже если я соглашусь на ваш безумный план. Он никогда не ляжет с вами в постель, даже если вы пригрозите лишить его жизни. Он вовсе не тот мужчина, которому все равно, с какой женщиной спать и кто будет рожать его детей.

– Я знаю о невероятно строгом отношении капитана к своей чести. Все, что от тебя требуется, – найти возможность заставить его посетить меня. Ты умная девочка. И сумеешь что-нибудь придумать. Как только он окажется со мной, я сама позабочусь об остальном. – Губы Касс скривила презрительная усмешка. – Я умею готовить духи и средства, усиливающие сладострастие, достаточно мощные, чтобы преодолеть даже его благородные сомнения. Твой мужчина благороден и достаточно строгого нрава, чего не скажешь о других. Если я захочу, то смогу совратить хоть самого папу римского.

– Тогда идите и сооблазняйте Реми! – вознегодовала Габриэль. – Зачем тогда вам вообще понадобилось впутывать меня?

– Затем, что я должна удостовериться, что он будет в моем распоряжении в ту конкретную ночь, когда он мне нужен, и никак иначе. И, кроме того, это будет подарком от тебя. Это усилит узы нашей дружбы.

– Если таковы ваши представления о дружбе, каково же тогда быть вашим врагом? Я содрогаюсь от одной мысли об этом.

– Тебе и следует содрогаться. – На губах Касс застыла жуткая улыбка.

– Вы… вы хуже самой Екатерины.

– Я приму твои слова как похвалу. Обидно, что наш договор вызвал ссору. – Касс пожала плечами. – Обещаю, после ночи с твоим капитаном я отдам тебе мой медальон. И тогда, поверь мне, в твоих руках окажется самый действенный способ держать любовника под контролем. Об этом мечтает любая женщина.

– Кот Мирибель не ошибся на ваш счет. Вы… вы само зло.

– Нет, я всего лишь практичная женщина, стремящаяся устроить свою судьбу наилучшим образом. Совсем как ты была когда-то, пока не отступилась от своей судьбы, предпочтя любовь. Тебе надо оправиться от потрясения. Я дам тебе время подумать. Через две ночи луна созреет. По моим расчетам, мое лоно тоже. Дай мне знать сегодня, еще перед заходом солнца. Впрочем, мы обе знаем, каков будет твой ответ.

Еще долго после ухода Кассандры Габриэль не покидала комнату. Солнце лилось в окна, птицы в саду громко щебетали, листья умиротворенно шелестели, когда легкий ветерок обдувал деревья. Но Габриэль словно оцепенела. Сразу как-то ослабев, она осела, как куль, на диван и уткнулась лицом в ладони. Недавнее посещение Кассандры Лассель превратилось в кошмар. И этот кошмар создала сама Габриэль. Если бы только она не солгала Реми насчет медальона! Если бы она сказала ему правду, он сразу бы отверг этот амулет и ему сейчас не грозила бы опасность.

Но пенять на себя за свое безумие она еще успеет. Никакое ее самобичевание не поможет Реми. Ей необходимо на время постараться забыть о себе и найти способ помешать Кассандре. Если бы только она могла не выпустить Касс из своего дома с этим проклятым медальоном! Беспомощно развести руками и позволить Касс уйти, оставив за ней право решать, жить Николя или умереть. Никогда еще на долю Габриэль не выпадало никто подобного.

Но разве у нее был выбор? Касс крепко сжимала в руке медальон, готовая выполнить свою угрозу, вздумай Габриэль сделать хоть один неверный шаг. Необычайно обостренные чувства Касс дополняли острое зрение Финетты и бдительность мастифа. Любая попытка открыто отобрать у нее медальон сводилась к еще большей угрозе для Реми.

Остается найти возможность обхитрить Кассандру и завладеть медальоном. Но как? Касс назвала ей крайний срок. Стоило Габриэль представить, как Реми хватается за сердце, и ее охватила паника, лишив способности ясно думать. У нее разболелась голова. Она массировала виски, когда дверь в гостиную широко распахнулась и в комнату вбежал Волк. Он тут же остановился, страшно смутившись при виде Габриэль.

– Прошу прощения, моя госпожа. Я понятия не имел, что вы тут. Я только ищу кота мадемуазель Мирибель. Этот негодник решил поиграть в прятки. Мадемуазель Мири думает, что Некромант рассердился на нее, потому что она… она… впрочем, не берите в голову. Это вовсе и неважно. Жаль, что я потревожил вас.

Волк поклонился и попятился назад, готовый поскорее ретироваться. Габриэль отреагировала на его вторжение слабым кивком. Она понятия не имела, какую картину являла собой перед юношей. Но цепкий взгляд его зеленых глаз замер на ее лице, и что-то из увиденного притормозило его движение, заставив в нерешительности застыть в двери.

– Боже мой! – негромко воскликнул Волк. – С вами все в порядке, сударыня? У вас такой вид, будто вы повстречали самого дьявола.

– Дьяволицу, – прошептала Габриэль.

– Простите? – смущенно переспросил Волк.

– По всему выходит, дьявол – это женщина.

Габриэль сделала слабое усилие, чтобы улыбнуться, и с ужасом почувствовала комок в горле. Немногим она доверяла в Париже, и только одну Касс считала своей подругой. Она одинаково страдала как от собственной ошибки, так и от предательства Кассандры.

Волк робко шагнул вперед.

– На вас лица нет, моя госпожа. Чем я могу вам помочь?

– Ничем, благодарю тебя, Мартин. Тут никто ничего не сможет сделать. Пожалуйста. Прошу тебя…

Она беспомощным жестом попросила его уйти. Волн наклонился над Габриэль, схватил ее за руку и как-то не уклюже погладил.

– На свете нет ничего безвыходного. Доверьтесь мне, моя госпожа. За свои годы я побывал во многих жутких передрягах, и вас бы поразила моя способность выпутываться из самых ужасных положений. Я начал жить своим умом лет этак с трех, не позже. Я на редкость умен и изворотлив. Только скажите мне, что не так, и я все для вас улажу. Согласны?

Мартин всем своим видом выражал готовность помочь ей, но Габриэль только отрицательно покачала головой.

– Вас волнуют охотники на ведьм? – допытывался Волк. – Опасность грозит мадемуазель Мирибель?

– Нет, – удивилась Габриэль. – Почему Мири?

– Без особенной причины. – Волк отвел виноватый взгляд. – Если ничто не угрожает вашей сестре, тогда за кого вы волнуетесь? За капитана?

Габриэль вздрогнула, и Мартин понял все без лишних слов.

– Все, что угрожает капитану, касается Мартина Ле Лупа, – закипел он. – Рассказывайте.

Габриэль с трудом сглотнула и неохотно рассказала ему все. Волк отодвинулся назад, его лицо побелело от ужаса. Он перекрестился один, второй, третий раз.