Текст книги "Святой Шарбель. Новый взгляд"

Может ли православный христианин рассчитывать на помощь католического святого?

Невероятные по накалу страсти кипят сегодня вокруг личности и деяний святого Шарбеля. И неудивительно – будь этот святой православным, многим людям, ошибочно полагающим русское православие единственной верной Церковью Христовой, намного легче было бы без тени сомнения принять святого в свое сердце. Правда, так можно говорить исключительно о тех, кому, к счастью, не пришлось в своей жизни столкнуться с горем и болезнями, непреодолимыми одной только человеческой помощью. Однако же тысячи тех, кто возопил о помощи к святому Шарбелю и получил эту помощь, не терзаются вопросом о том, действительно ли святой свят, искренне и горячо верят в то, что получили помощь из рук Господа, избравшего святого Шарбеля своим орудием милосердия.

Однако же раздаются и критические голоса. Вот, к примеру, письмо:

«Не знаю, как кто относится к Шарбелю, но вот мой личный опыт, по-моему, десятилетней давности. Шарбеля увидел впервые на первой полосе газеты «Русь святая» (есть у нас такая в Липецке). Газета та раньше издавалась как епархиальная, но в один прекрасный момент редактор (престарелый мужчина) стал включать в публикуемые «святцы» – православный календарь – имена местных чиновников и директоров предприятий, и епархия (тогда Воронежская и Липецкая) вышла из состава учредителей газеты. Так вот, газета напечатала Шарбеля и снабдила «инструкцией», как молиться данному святому и… лечиться с помощью опубликованной репродукции.

Я тогда натрудил себе руку, мешая раствор во время строительства дачи, и она у меня разболелась не на шутку. Ну, прочел я про Шарбеля и, дурак, возьми и приложи его изображение (как научила газета) к кисти руки… День спустя на кисти руки вскочила огромная шишка. Она не беспокоила особенно, и проходил я с этой шишкой полтора года. Тоже – дурак, к врачу не шел. Но в один прекрасный момент шишка стала расти и мешать движению руки…

Хирург, осмотрев руку, сказал, что страшного ничего нет – обычный жировик, но шишку резать придется. Через день, говорит, придешь в мою смену (врачи у нас через день работают, меняясь), принесешь чистую салфетку и шприцы…

Эк, думаю, хорошо как, есть время сходить в храм и исповедаться (не помню, причащался или нет). Рассказал батюшке, что «лечился Шарбелем»…

Утром, проснувшись, обнаружил, что рука стала двигаться очень легко, даже подозрительно как-то, глянул – шишки и след простыл. К врачу пошел все равно – рассказать о случившемся. Хирург, которого звали Занутдин Тагирович, улыбнулся так загадочно и сказал: «Скольких я вас “перерезал” – вылечившихся прикладыванием фотографий “святых”…»

Вот, собственно, мой личный опыт. Не знаю, насколько он показателен, и не хочу никому ничего навязывать. Если что – простите».

Не может не удивить некоторая наивность верующего, воспринимающего, как это чувствуется из письма, религию, веру, Церковь, как некую «инстанцию», к которой можно и нужно прибегать только тогда, когда назрела «необходимость» в виде горя, болезни. Почему-то автору письма не пришло в голову, узнав о святом Шарбеле, посоветоваться со своим духовником (да и есть ли он у него?) – посоветоваться прежде всего о том, какое послушание следует выполнить перед тем, как счесть себя достойным обратиться за помощью к святому. Автор письма ничего не пишет о том, с какими чувствами прибегал он к помощи целебного изображения, молился ли при этом, читал ли во время болезни Святое Писание, задумался ли о том, что все болезни и неприятности, с которыми мы сталкиваемся в жизни, – испытания, посланные нам свыше, следовательно, мы должны задуматься об их причине и пересмотреть свою и внешнюю, и духовную жизнь.

В чем-то отношение малоцерковных людей к личности святого Шарбеля напоминает ситуацию в России со святой Матроной Московской: есть сама святая, а есть культ поклонения ей и все, что связано с ее почитанием. Чего стоят одни монахини Шаталовой пустыни, со знанием дела объясняющие, сколько лепестков от букетика с могилки надо съесть, чтобы искушения и немощи отошли.

Нелепо выглядит и желание многих русских православных христиан, в том числе иногда и священников, объяснить «лжечудеса» святого Шарбеля, подобные казусу, описанному в вышеприведенном письме, «ненастоящестью» католической церкви и католических святых. Получается парадокс: при чем здесь святой Шарбель, если речь-то идет о чисто человеческой глупости «верующих», не знающих даже толком – православный ли это святой, тем более посещающих храм исключительно ради того, чтобы «посвятить» вербочки или пасху, и часто даже не дающих себе труда выслушать от начала и до конца службу, не говоря уже о том, чтобы бывать в храме хотя бы по воскресеньям, знать в лицо священника своего прихода и стараться как можно чаще советоваться с ним относительно важных событий своей жизни.

Поговорим и о еще одном аспекте нашей духовной жизни. Очень часто людям свойственно подменять понятие духовной жизни утилитарным, то есть, попросту говоря, бытовым, «кухонным» использованием (иначе не скажешь) святых. Неприятно и не по-христиански выглядит иногда такое – спросишь, к примеру, верующего о святой Варваре. И что же оказывается? Большинство русских православных христиан отлично знают эту святую, часто вспоминают о ней… Правда, ограничивается это «знание» одним – святая Варвара помогает, дескать, «от больного зуба». Многие даже и «заговор» знают, имеют дома истертую бумажку с его словами, причем хранят ее в «красном углу», рядом с иконами. Лишним будет, наверное, уточнять, что речь идет не о молитве святой Варваре и что взят этими верующими такой листочек отнюдь не в церкви, а переписан у какой-нибудь соседки.

Время, в которое нам суждено жить, скорее языческое, чем христианское. Язычество – в растущей популярности оккультизма. Книжные лотки завалены изданиями оккультной тематики. Между тем, ошибки духовной жизни, неточно выбранные в ней ориентиры, перегибы какие-то рождают неправильное представление о вере.

Возьмем, к примеру, веру большинства русских и не только русских людей в чудодейственную способность нашей выдающейся русской святой Ксении Петербуржской помочь женщинам, которые долго не могут воплотить в жизнь свою мечту иметь ребенка. Огромное количество молодых и даже не очень молодых паломниц устремляется в Санкт-Петербург к храму этой святой, чтобы, проведя там некоторое, иногда даже очень продолжительное время, «вымолить» себе ребенка. Именно «вымолить» – так обычно говорят женщины, которым действительно помогло это чудесное паломничество. Многие из них идут к храму пешком, просят служителей храма дать им какое-нибудь послушание, исповедуются и причащаются, одним словом – совершают некий духовный подвиг, пересматривают свою предыдущую духовную жизнь, дают некие обеты. Обычно обращаются к святой Ксении так: после службы ей пишут записку-просьбу и вкладывают ее в расщелины камней, из которых сложен храм. Привезя же из храма икону с изображением лика святой Ксении, ее благоговейно вешают в красном углу, не забывают молиться ей, а, получив желаемое, многие женщины отправляются после вместе со своими детьми в повторное паломничество, чтобы поблагодарить святую.

И уж точно никому не придет в голову пользоваться иконой с ликом святой так, как пользуемся мы изображениями святого Шарбеля. На Руси издавна у многих простых крестьянок бытовала привычка, предаваясь утехам на супружеском ложе, задергивать занавесочкой лики святых в красном углу – еще бы, ведь иконы не должны такого видеть! Об этом простодушном нежелании крестьянок «осквернить» образа с умилением писали многие европейские путешественники, в разное время посещавшие Россию. А ведь, если дойти до абсурда в понимании вопросов веры, можно предположить, что и православной иконой с изображением Ксении Петербуржской можно воспользоваться примерно так же – устроить ее, к примеру, под подушкой в своем будуаре. К счастью, такое в голову никому не приходит.

Люди, искренне веря в святого Шарбеля, упускают самое важное: ведь Шарбель – такой же христианский святой, как и наши привычные, близкие российские святые – Серафим Саровский, Сергий Радонежский. Так не совершаем ли мы чего-то непотребного, кощунственного, языческого, прикладывая изображение святого к гнойным язвам, кровоточащим ранам? Не есть ли подобное обхождение с ликом святого для православного христианина большим грехом, чем обращение к святому иной конфессии?

Не меньшим грехом является и то, когда некоторые верующие из всего огромного сонма святых, поклониться которым предлагает каждому человеку христианство, оставляют себе исключительно святого Шарбеля, помещают его изображение в четырех углах комнаты подобно подросткам, влюбленным в знаменитого футболиста либо певца. Или ежечасно прибегают к просьбам, обращенным к святому Шарбелю, забыв, что молитва этому святому, как и любому иному святому, уместна, если мысли о Господе присутствуют в сердце человека, если он осознает, что именно Господь через своих святых творит на земле чудеса милосердия.

Но с утренней ли молитвы начинается сегодня день каждого верующего – или считающего себя верующим? А ведь молитва Господня («Отче наш…») – самая важная для верующего человека. Именно она, ее произнесение про себя – не наспех, а вдумчиво, – тот минимум, которым не должен пренебрегать сегодня даже самый занятой, самый озабоченный с раннего утра всевозможными суетными мирскими проблемами человек. И хорошо, если есть возможность произнести молитву, если мы сами для себя изыскиваем таковую возможность – не по дороге на кухню или в ванную, а у иконы, глядя на нее. Молитва Господня не только заключает в себе все то, о чем человек должен просить Создателя, но и косвенно проливает свет на наше отношение к Богу и Вселенной. Помимо того, что эта молитва является основной для чтения в церкви и дома, она имеет особенное предназначение для каждого отдельного человека и должна произноситься наедине с собой. Ежедневно истинно верующий человек должен хотя бы ненадолго остаться в полном одиночестве и отгородить себя от внешней суеты, посылая свое прошение непосредственно Создателю Вселенной.

Слова «Отче наш» определяют и объясняют отношения между Богом и человеком, сравнивая их с отношениями между членами семьи. Неизреченное чувство оптимистического доверия и огромнейшей надежды возникает в сердце каждого, кто принимает эти слова серьезно во всей их широте значения. Веря и понимая, что даже самый хороший и благородный земной отец стоит несравнимо ниже Небесного Отца, человек может обрести несравненное духовное утешение, обращаясь к Господу всей Вселенной со словами «Отче наш!» И уже затем следует вознести молитву святому – к примеру, своему ангелу-хранителю либо другому святому, которым мы особенно дорожим и который нам особенно близок и необходим. Этим святым может быть и святой Шарбель, ведь, как мы уже выяснили, межконфессиональные различия христианской веры не могут умалять достоинств святого, исповедующего при земной жизни ту или иную обрядность, однако равно ревностно действующего во имя и прославление Христа и христианских добродетелей.

Сегодня нет, наверное, русской семьи, в которой не хранились бы иконы. Слава Богу, больше не нужно их прятать от партийного начальства и недоброжелательных соседей. Можно даже, если позволяют средства, приобрести старинную икону (жаль только, что многие, покупая так называемые «антикварные» иконы, забывают попросить батюшку освятить их). Но многие ли дают себе труд поразмышлять – в чем состоит великое значение икон в деле нашего спасения и исцеления? Святые иконы благотворно действуют на все душевные силы человека: они служат просвещению ума христиан и одновременно пробуждают в сердце христианина любовь к Господу Богу и святым, на них изображенным, подвигают христиан к усерднейшей молитве, усиливают чувства умиления и сокрушения о грехах. Святые иконы укрепляют волю христиан в борьбе с грехом и в творении добрых дел примерами и подвигами святых, на них изображенных.

Прикладываясь к святым иконам и поклоняясь им, мы чрез то свидетельствуем свою любовь к Богу и святым, изображенным на них. «Честь изображения, – говорит святой Василий Великий, – переходит к первообразу». Тем самым через почитание святых икон мы привлекаем к себе благословение Божие и любовь святых Божиих.

Но ведь и изображение святого Шарбеля также является иконой! Парадоксально, но многие люди настолько привыкли к «магической картинке», что попросту забывают об этом. А теперь представьте, что вместо изображения святого Шарбеля у вас в руках – образ с ликом Сергия Радонежского либо Серафима Саровского. Пришло бы вам в голову прикладывать эти святые изображения к язве на ноге либо к нарвавшему фурункулу? Стоит ли после удивляться, когда вместо желанного исцеления наблюдается полное отсутствие положительного результата в делах или выздоровления?

Для Господа Бога святые иконы служат орудием проявления Его Божественной силы к нашему спасению: через них Он совершает великие знамения и чудеса для утверждения веры в Него и святую Церковь, для утешения скорбей, для исцеления болезней. Однако и обращение с иконами должно быть подобающим. Излишне напоминать, что иконы должны быть в каждой комнате, а также в кухне и прихожей. Но все ли помнят, что в квартире верующего духовные изображения, предметы и книги не должны находиться на одном стеллаже (на одной полке) со светскими. И уж тем более рядом с иконами не размещают портреты и фотографии дорогих хозяевам людей, иконы не ставят на телевизор и не вешают над телевизором.

Все это в равной степени относится и к изображению святого Шарбеля, который является таким же христианским святым, как и все иные христианские святые, а не добрым знахарем, о котором, как в шутку говорится, «знакомая бабка надвое сказала». Потому удивляет наивное стремление некоторых (наверное, святой Шарбель помогает таким людям исключительно из-за их непосредственной детской доверчивости) решать с помощью святого все проблемы – иногда они размещают портреты святого во всех четырех углах комнаты, иногда во всех четырех углах каждой комнаты в квартире. Предупреждение «не сотвори себе кумира» как-то отступает для них на второй план. И на первое место выходит уже не качество – искренность и горячность молитвы, безоглядная вера в могущество святого целителя, понятное и объяснимое желание избавиться от страданий, – а количество: как будто от того, сколько именно изображений святого Шарбеля находится в вашей квартире, зависит, насколько по-христиански протекает ваша земная жизнь.

И еще один аспект нашей духовной жизни. Смирение является одним из постулатов христианства. Потому имеет смысл предположить, что желание избавиться от любого недомогания, скажем, от головной или зубной боли, за счет чудодейственности образа святого не всегда соотносится с христианской традицией смирения и стоического размышления о причинах постигшего нас недуга или несчастья. По-христиански ли это – стремиться избежать страдания исключительно путем молитвы и просьбы к святому, без совершения богоугодных поступков, паломничеств, живейшего участия не только в церковных службах, но и в приходской жизни, в помощи своему храму?

И все же – вправе ли православный христианин обратиться за помощью к католическому святому? Мне показалось, что ответ на этот вопрос я получила «из ниоткуда» вскоре после того, как задалась им. Моя подруга-москвичка, забеременев, легла на сохранение беременности, и я, отправившись с мужем в Москву, чтобы проводить его оттуда в Париж, ее навестила. Вместе с ней в палате лежала сорокалетняя женщина Тереза, тоже москвичка, католичка. Достаточно серьезно верующая женщина, как я поняла, увидев молитвенник, лежавший на ее тумбочке рядом с еще одной религиозной книгой. Подруга рассказала мне, и после Тереза подтвердила все слово в слово, что эта почти сорокалетняя женщина неоднократно ездила в Санкт-Петербург, чтобы молиться Ксении Петербуржской о даровании ей младенца. Молитвы этой женщины были услышаны, что повергло в невероятное изумление врачей, которые раньше сталкивались с этой пациенткой – ведь у Терезы был отнюдь не тот вариант бесплодия, который можно вылечить лекарственными, пусть и самыми современными и дорогими, средствами. Да и общалась она с врачами в надежде на чудо лет двадцать. Чудо и произошло – но после того, как Тереза, последовав примеру православных верующих, воззвала о нем к Ксении Петербуржской.

Я спросила Терезу, как это она, искренне верующая католичка, отправилась в паломничество к мощам православной святой, не вызвало ли это ее решение недоумения, а то и осуждения у ее знакомых-единоверцев? Тереза сказала, что советовалась об этом только со своим духовником (не считая, разумеется, супруга). И духовник не усмотрел в желании Терезы ничего предосудительного, более того, он сказал, что не вправе, будучи христианским священником, осудить желание прихожанки молить о помощи христианскую же святую.

Посудите сами, святой, как правило, – это человек, который в земной жизни особенно ревностно служил Христу, совершил немало богоугодных поступков, прославился невероятным самоограничением и неприхотливостью. И если после ряда знамений христианская конфессия канонизирует этого почившего человека, нельзя найти хоть какие-то основания, чтобы географически или национально «ограничить» духовное поле деятельности этого святого. Да и современная жизнь, насыщенная медийными коммуникациями, привела уже к тому, что католические святые периодически проникают в русскую повседневность – достаточно вспомнить День святого Валентина, который все, абсолютно все россияне, в том числе сегодня уже и пожилые, празднуют как День влюбленных, дарят в этот день подарки, а все магазины и киоски накануне начинают пестреть открытками-«валентинками». А ведь святой Валентин – это католический святой, и католики, кстати, «празднуют» этот день прежде всего присутствием на праздничной службе в храме, а уж потом – вечеринками и дискотеками. Более популярным стали сейчас в определенных кругах и День Всех Святых, и День святого Патрика. Правда, иногда россияне празднуют их, не задумываясь о природе и сущности этих праздников.

Таким образом, вряд ли в серьезной – подчеркиваю, в серьезной – богословской литературе можно найти какие-либо обоснования греховности обращения православного христианина к христианскому святому иной конфессии. Вот абсурдное «пользование» святым – иное дело…

Откуда пришел к нам великий монах?

Итак, что знает мир о святом Шарбеле? В Ливане, неподалеку от древнего города Библос, покоятся мощи святого Шарбеля. Тысячи людей приезжают сюда за помощью как духовной, так и физической.

Юссеф Антуан Макхлоуф родился в 1828 году в селении Бекаа-Кафра в Северном Ливане. Истинно христианское воспитание привило ему страсть к чтению молитв. Впервые Юссеф Антуан познакомился с монашеской жизнью благодаря двум своим дядям-от-шельникам, вслед за которыми он и пришел в скит монастыря Святого Антония.

В 1851 году Юссеф покинул родительский дом и отправился в монастырь для того, чтобы предаться там послушанию. Оттуда он направился в монастырь Святого Марона в местечке Аннайя, где вступил в Маронитский орден, приняв имя Шарбель, принадлежащее одному из мучеников Антиохийской церкви II века.

5 ноября 1853 года Шарбель принял монашеский обет в монастыре Святого Марона, а затем продолжил изучение богословия в монастыре, расположенном в Кфифане.

В сан священника он был посвящен 23 июля 1859 года в Бкерки. Проведя 16 лет в монастыре Святого Марона, 15 февраля 1875 года он отправился в скит Святых Петра и Павла, который принадлежал монастырю. В качестве затворника, проводившего все свое время в молитвах, Шарбель прожил 23 года.

16 декабря 1898 года, служа святую мессу, Шарбель почувствовал сильное недомогание. Он умер в канун Рождества, 24 декабря 1898 года, и был похоронен в склепе монастыря Святого Марона.

Несколько месяцев спустя вокруг его могилы появился ослепляющий свет. А 15 апреля 1899 года местная полиция искала в горах преступника, совершившего убийство. Увидев свечение около монастыря, полицейские поспешили туда. Они потребовали у настоятеля открыть склеп, полагая, что именно там скрывается преступник. Монахам ничего не оставалось делать, как уступить просьбе полиции.

Монахи направились к склепу. Казалось, прошло совсем немного времени с тех пор, как по этой узкой, занесенной снегом горной тропинке они несли хоронить бренное тело 70-летнего монаха-отшельника Шарбеля. Те из них, которые недавно прибыли в монастырь, знали об этом монахе только то, что он последнюю четверть века провел в отшельничестве, занимался физическим трудом, выращивая на небольшом огороде овощи и фрукты, питался один раз в день, зато охотно лечил крестьян, которые шли к нему со всей округи.

Правда, до монахов доходили слухи о том, что на второй новогодний день жители Аннайи увидели над монастырем Святого Марона, поблизости от которого покоилось тело Шарбеля, яркое свечение. В то время в горах не было электричества, поэтому явление привлекло внимание многих окрестных жителей. Как это ни удивительно, свечение продолжалось многие месяцы.

И что же увидели монахи и полицейские?

За четыре месяца вешние воды заполнили склеп, затопив усыпальницы всех монахов, почивших в том же году, что и Шарбель. Только тело Шарбеля не было тронуто ни водой, ни разложением. Его лицо и руки обволакивала грибковая паутина, тонкая, как вата. Полицейские, да и сами монахи, не знали, что и думать.

Расчистив «вату», вторгшиеся в гробницу, – а их было семь человек, – увидели лицо не умершего, а спящего человека с испариной на лице в виде сукровицы (жидкости розового цвета). Все члены тела были гибкими и эластичными, в склепе не чувствовалось трупного запаха.

Тело Шарбеля переодели в сухую одежду и перенесли в монастырь. Пригласили известных врачей, которые дружно констатировали смерть монаха, но… Шарбель продолжал «потеть», приходилось буквально каждый день менять ему одежду. Монахи, уставшие от этой работы, решили «посушить» его на солнышке. Однако четыре месяца такой сушки не дали результата. Шарбель продолжал «потеть» сукровицей.

Вновь собрался врачебный консилиум, на который приехали доктора даже из Бейрута, которые, исключительно в интересах материалистической науки, предложили удалить внутренние органы почившего монаха. В результате проведенной над Шарбелем операции были удалены все органы из полости его живота. Но тело по-прежнему не разлагалось, продолжая «потеть» и оставаться эластичным.

Специалисты терялись в догадках. Была выдвинута версия о том, что все дело в особом питании бывшего монаха, но, как оказалось, он всегда разделял трапезу со своими братьями-от-шельниками.

В 1909 году тело Шарбеля поместили в гроб со стеклянной крышкой и выставили на обозрение. Вот тут-то и началось настоящее паломничество к святому Шарбелю – так окрестили его ливанцы. Но Ватикан еще не признавал монаха святым – ведь для канонизации необходимы точно установленные и тщательно задокументированные проявления прижизненной и посмертной святости. Но вскоре оказалось, что Шарбель, являясь к больным и впавшим в отчаяние людям, действительно творит чудеса – исцеляет психически больных, поднимает на ноги парализованных, возвращает зрение слепым, слух – глухим, надежду – разуверившимся.

Розоватая жидкость тем временем продолжала вытекать из тела. Однако за 17 лет, прошедших со дня смерти монаха Шарбеля, не появилось признаков телесного разложения: запах мирно спящего человека не исчезал, кожа оставалась светлой, все члены тела также сохранили гибкость.

В 1927 году тело Шарбеля положили в цинковый гроб, этот гроб поместили в деревянный. Склеп для упокоения тела сделали с двойными стенами, чтобы туда не могла попасть вода. Однако в 1950 году служители вдруг заметили, что стены и этого склепа стали промокать, с них стекала все та же студенистая розовая жидкость.

Пришлось вновь вскрывать оба гроба. Математики подсчитали, что если Шарбель в день теряет 3 грамма жидкости, то за 66 лет он должен был потерять 75 килограммов своей массы, то есть превратиться в мумию. Ученые и врачи терялись в догадках, почему этого не случилось.

«Опьяненный Богом» – так называется книга Поля Дахера, которая вышла в одном из крупнейших издательств Ливана еще в 1965 году. Она принесла Шарбелю мировую известность. А спустя семь лет, в 1977 году, монах Шарбель был официально признан Римом святым. Состоялась соответствующая церемония. В торжественной обстановке Папа Римский официально провозгласил монаха Шарбеля святым.