Текст книги "Святой Шарбель. Новый взгляд"

Таисия Адамова
Святой Шарбель. Новый взгляд

Найти свой путь к святому

Белоруссия издавна будила наш с мужем интерес. Удивительная страна с первозданной природой, о которой мы, жители средней полосы России, можем лишь мечтать. Еще не Европа, но уже не привычная нам беспредельность российских пейзажей. Нам хотелось увидеть воочию эту страну с причудливой полулегендарной историей и пока малоизвестной нам культурой, тем более что путешествия в Белоруссию сегодня доступны даже относительно небогатым россиянам.

«Белорусская экзотика» поразила нас с первых полустанков. Аккуратные деревеньки с нарядными усадебками, кое-где взгляд отмечает маленькие бутафорские пруды с фонтанчиками и гипсовыми лебедями и аистами во дворах. В некоторых – собственная «семейная» капличка-часовенка. Ухоженные храмы, кресты у въезда и выезда в любое, даже самое крохотное, село. На крестах – накрахмаленные вышитые полотенца (по-белорусски «рушники»), яркие ленты, обилие цветов – и искусственных, и живых. Досмотренные, прибранные кладбища, за которыми с христианской любовью ухаживают прихожане. На многих кладбищах – две часовни, православная и католическая. Белоруссия – страна двух конфессий, где обе христианские религии, не испытывая вражды и предубеждения друг к другу, органично сосуществуют в христианском миролюбии, обогащая духовную жизнь здешних верующих, а семьи, где муж и жена принадлежат к разным конфессиям, – вполне обыденное явление.

Путь наш лежал в Лынтупы. Еще дома в Липецке, внимательно изучив карту Белоруссии, мы решили проехать всю эту небольшую страну от границы до границы, от расположенной сразу подле наших рубежей деревеньки Малое Ситно до местечка Лынтупы, за которым уже начинается Литва. Немало диковинок ожидало нас по дороге. Две недели путешествия подарили удивительные впечатления – нас встречали стены средневековых замков Мира, Крева, Гольшан, дышащие легендами прошлого, и изящные ратуши, восстановленные в белорусских городках в последние десятилетия.

Количество отснятых фотопленок незаметно перевалило за дюжину. Казалось, вот-вот закончатся чудеса, ведь страна-то небольшая, должно же, наконец, хотя бы одно наблюдение, впечатление показаться не таким уже и новым, должны же мы в какой-то момент поймать себя на мысли о том, что все здесь уже увидели, что смогли вполне осознать разнообразие этих земель и их такую неожиданную для нас непохожесть на нашу русскую всепроникающую соборность.

Однако что-то подсказывало, что настоящие чудеса еще не окончены. Нам оставалось совсем немного дней дороги. Добравшись до легендарного Гольшанского замка, которым очень гордятся белорусы и который каждое лето запечатлевают фотоаппараты приезжающих отовсюду, в том числе и очень издалека, туристов (мы удивились, обнаружив в галерее замка аргентинскую семью, которая решила заглянуть сюда, путешествуя по Европе), мы намеревались осмотреть местечко Лынтупы, где, среди непроходимых лесов, почти уже в «погранзоне», расположен один из самых величественных белорусских костелов. И далее – прощание с Белоруссией, последним штрихом знакомства с которой должно было стать посещение литовского нынче города Вильнюса – исторической белорусской столицы. Возможно, мы избрали бы более краткий путь, не попадись нам на глаза еще дома картинка с изображением костела в Лынтупах, который мы загорелись желанием во что бы то ни стало посмотреть.

…Осмотрев достопримечательности Гольшан, мы позавтракали в живописном кафе, интерьер которого больше напоминал этнографический музей. Это удивляло тем более, что сегодняшние Гольшаны – белорусская деревня с очень небольшим количеством жителей, у которых тем не менее пользуется спросом это не закрывающееся иначе как на час-два в сутки маленькое сказочное заведение, где и глубокой ночью загулявшиеся юные сельские парочки могут подкрепиться чашечкой кофе, бокалом хорошего вина, а то и горячим блюдом, тут же и приготовленным. Еще накануне мы узнали у бармена, что всевозможные древности и реликвии сюда снесли жители со всей деревни. Изучая во время завтрака карту, мы решили для себя, что, не считая Кревского замка, в котором мы планировали провести полдня, до самых Лынтуп нам уже не предстоит особенно впечатляющих туристических экскурсий. Далее – Сморгонь, Свирь – малоговорящие нам названия небольших населенных пунктов, которые мы планировали осмотреть походя, вероятнее всего, из окна автомобиля.

…В Сморгони мы неожиданно задержались – лопнула камера. Устроив авто в мастерской, мы побродили по городу, попутно обнаружив еще несколько достойных внимания старинных сооружений и, наконец, снова уселись в свой автомобиль, сожалея о том, что в Лынтупах окажемся ближе к закату и осматривать местечко будем скорее всего впопыхах – ночевать мы планировали уже в Вильнюсе.

Ненадолго остановившись, чтобы искупаться в озере Свирь – одном из красивейших белорусских озер, – и сделав, разумеется, огромное количество фотографий, мы твердо решили не поддаваться искушению тщательно осматривать что-то еще, а прямиком двигаться к цели: ночевать в машине не особенно хотелось. Потому в городской поселок Свирь мы ворвались на большой скорости, планируя притормозить здесь исключительно ради пополнения запасов минеральной воды и «дорожной» снеди.

Мы не предполагали, что здесь, в поселке с непонятным нам названием, ждет нас встреча со святым Шарбелем, которая изменит нашу внутреннюю жизнь, равно как и наше отношение к жизни духовной.

Шпили местного костела мы увидели издали. «Не будем останавливаться», – уточнил на всякий случай супруг, однако, уже проскочив нужный поворот, вдруг притормозил и начал искать место для парковки – на узенькой деревенской улочке поставить машину так, чтобы она не мешала движению, не так-то просто. «Пойдем глянем, что там», – решил супруг. Я привычным движением достала из «бардачка» фотоаппарат.

Аккуратно приоткрыв тяжелую кованую дверь костела, я осторожно прошла на цыпочках в небольшой отсек, отделяющий неф костела от уличного шума. Через стеклянную дверь я увидела, что идет служба, и, поскольку входить в основное помещение храма во время служения здесь не принято, решила тихонечко осмотреть алтарь и убранство костела сквозь стеклянные двери.

Сзади за руку меня осторожно тронула старушка. Она с улыбкой что-то прошептала мне по-белорусски – я поняла, что она просит не стесняться и тихонечко войти, присесть сбоку, послушать служение. Благодарно ей покивав, я вдруг почувствовала непреодолимое желание остаться тут, в полумраке «прихожей» – как будто что-то подсказало мне, что здесь и находится все самое интересное. Приблизившись к стеклянным дверям вплотную, я заметила надпись на ящичке, который вначале показался мне обычным ящиком для сбора пожертвований на поддержание храма. Я увидела, что там написано чье-то имя и что отверстие в этой «урне» – несколько большее, чем обычное отверстие для бросания денежных купюр.

Начав понимать за проведенные в Белоруссии две недели некоторые слова и уже привыкнув немного к орфографии, я разобрала нехитрую надпись – это был своего рода «почтовый ящик», куда можно было опустить письмо, адресованное святому Шарбелю. Не знаю уж почему, но никакого насмешливого чувства у меня в душе не возникло. Хотя могло бы. Ну посудите сами – как можно написать письмо святому? Разве у него есть почтовый адрес или абонентский ящик? Да и то, что я раньше слышала о святом Шарбеле и об отношении к нему многих людей после шумихи, поднятой вокруг него журналистами разного толка «газет для скучающих домохозяек», доверия не внушало. Хорошо помню, как где-то за полгода да нашей поездки подруга жаловалась – дескать, мать совсем замучила ее святым Шарбелем: поставила его изображение в каждом углу каждой из комнат, носит его иконку с собой, а чуть заболит что – сразу ложится на диван и накрывает лицо книжечкой, где на развороте – «аж два Шарбеля». И дочку свою, то есть мою подругу, пилит денно и нощно за нежелание «шептать» утром, выходя на работу, этому «целителю-кудеснику».

И вот – своими глазами вижу ящик, куда можно положить письмо, написанное этому самому Шарбелю. Не знаю по какой причине, но мне захотелось осмотреть костел с большей дотошностью, узнать, почему именно здесь находится такой ящик… Как бы услышав мои мысли, сзади прошел мальчик-послушник в белой накидке и включил свет. Я обернулась и увидела огромное изображение святого Шарбеля, следящего за мной взглядом…

Подойдя к развешанным у киоска с литературой объявлениям и расписаниям, касающимся внутренней жизни этого костела, я смогла прочесть, что именно святому Шарбелю посвящен этот костел и что один раз в месяц – в четвертую субботу – здесь происходит особенное богослужение, целью которого является коллективное моление и обращение здешних верующих к святому. Помнится, удивилась: такое почитание ливанского святого – ив белорусском местечке. Впрочем, я уже знала, что католические святые – «всемирные», наднациональные и надгосударственные, перечень их не ограничивается одной какой-либо национальностью.

Я увидела, что часть материалов, помещенных на так называемых «досках объявлений», посвящен именно святому Шарбелю. Мне захотелось прочитать их, тем более что были они и на русском языке, и что можно – запомнить. Так я узнала о происхождении, о земной жизни и о прижизненных духовных подвигах святого Шарбеля, а также обо всех невероятных вещах, которые стали происходить с его телом после его кончины. Краем глаза я заметила, что и муж мой, не пытаясь меня больше торопить, с интересом читает размещенные материалы.

И тут еще одна неожиданность. Киоск, в котором продавались книги и разные предметы религиозного содержания, был закрыт – очевидно, женщина, в нем работающая, участвовала в это время в службе, или, как говорят католики, в святой имше, вместе с другими верующими. И тут девочка лет десяти выросла передо мной как из-под земли. «Вы, наверное, тоже приезжая? Может, хотите что-нибудь купить, иконку Шарбеля? Хотите, я маму позову?» Я машинально кивнула головой. Девочка на цыпочках прошла в неф костела. Минуты через две (я продолжала читать) киоск открыла женщина лет сорока. Я, подойдя, увидела, что среди изображений Христа, Богородицы и многих святых имеется такой же портрет святого Шарбеля, какой висит на стене, – я и раньше видела такой в какой-то газете или книге. Только здесь это была небольшая иконка, напечатанная на плотной бумаге. Я попросила дать мне несколько изображений, решив, что это будет неплохой сувенир из Белоруссии для тех моих знакомых, которые верят в чудодейственную силу Шарбеля. Женщина благожелательно улыбнулась: «Из России, наверное? Приезжают к нам часто, да.

Только некоторые, знаете, удивляются, – вот покупают такую у нас картиночку, а я им говорю – вы поймите, у нее же совсем не та сила, как если вы вырезаете святого Шарбеля из газеты или из журнала. Это ведь иконка настоящая, освященная. А вы ведь сами можете такую иметь, просто вырежьте, наклейте на бумагу или в рамочку вставьте и попросите ксендза освятить. Или знакомых каких попросите, которые ходят, если сами в костел не пойдете. А то может быть, что и батюшка ваш вам освятит, Бог-то у нас один». Тут я еще больше обрадовалась своему «сувениру» – люди вырезают из газеты и даже не догадываются освятить, а у меня – настоящая икона. Тем более, что раньше мне как-то не приходило в голову приобретать в осмотренных белорусских костелах изображения святых.

Поблагодарив женщину, я дочитала информацию о святом Шарбеле.

…Это случилось в далеком 1936 году, но верующие помнят о чуде до сих пор. Семь месяцев у монахини Марии Абель сильно болел желудок. Врачи Ливана и Египта пытались помочь монахине, излечить ее запущенную язву желудка. После операции, которая длилась четыре часа, Марии стало еще хуже. В дополнение к болям выпали зубы, отказали руки и ноги. Мария поняла, что приговорена к смерти. Узнав о феномене святого Шарбеля, она стала еще усерднее молиться, мысленно прося его помощи. «Если вы хотите помочь мне, – просила она святого, – то явитесь мне во сне». И в ту же ночь Мария увидела себя в маленькой часовенке коленопреклоненной. Рядом с ней был… Шарбель. Он тоже молча молился, а затем благословил ее.

Мария немедленно стала просить сестру-настоятельницу помочь ей посетить монастырь, где покоилось в гробнице тело святого. На следующий день Мария с сестрами отправилась в монастырь Аннайя. Когда прибыла на место, увидела великое множество других больных, они говорили на разных языках, ждали своей очереди, чтобы подойти к гробнице.

Через несколько часов сестры прямо на стуле поднесли Марию к гробнице, прислонили к стене. И тут она почувствовала сильнейший удар в позвоночник, это было похоже на удар электрического тока. Ей стало плохо. И сестры торопливо унесли монахиню в комнату отдыха.

На следующий день больную Марию вновь принесли к гробнице Шарбеля. Она долго молилась, ожидая какого-то особого знака со стороны святого Шарбеля. И вдруг монахиня разглядела на медной дощечке, где было начертано имя Шарбеля, капли пота. Она поняла, что это знамение предназначается ей. Марии захотелось стереть влагу. Вытащила из сумочки платочек, промокнула необычный пот и машинально потерла больные ноги.

Люди замерли, увидев, как Мария встала и пошла вдоль стены. Свидетели, среди которых было пятеро священников, были поражены. Когда Мария уходила на своих ногах, люди вслух славили

Бога и святого Шарбеля. Это удивительное исцеление было документально зафиксировано, и теперь наряду с многими другими свидетельствами и экспонатами эти документы хранятся в музее Международного центра святого Шарбеля в Ливане.

Признаться, почему-то врезалась в память эта история, хотя слышать таких приходилось немало, да и, надо сказать, современный человек уже ведь далеко не с таким интересом и трепетом читает жития святых и рассказы о сотворенных ими чудесах, как жители патриархальной России – герои рассказов Максима Горького или пьес Островского.

…Мы вышли на улицу, вдохнув прохладный, напоенный ароматами трав прохладный (опускался вечер) воздух. И я поняла, что очень хочу написать письмо святому Шарбелю. Что очень, очень важно для меня, для всей моей последующей жизни, чтобы я сейчас сделала это именно здесь, именно в этом месте. Как будто весь этот розовый вечер хотел удержать меня за руку, удержать от суетной спешки, напомнить о неповторимости подобных чудных моментов бытия и о том, что они случаются только единожды. Я подумала, что в «бардачке» нашей машины лежат ручка и блокнот. Но… Что-то меня остановило. Наверное, смущение перед мужем, имеющим привычку подтрунивать иногда над моей, как он говорит, чрезмерной впечатлительностью. И, приметив неподалеку вывеску «Кафе “Свирь”» я указала на нее мужу и предложила ознакомиться с ассортиментом сего заведения, раз уж мы здесь, а может, и подкрепиться горячим кофе – все же еще предстоял неблизкий путь. Я подумала, что, отправив мужа к барной стойке, присяду за столик и напишу имеющимся в кармане куртки карандашиком краткое послание на каком-нибудь клочке бумаги. В этот момент я еще не относилась к своему желанию со всей серьезностью. Просто ощущала потребность написать святому Шарбелю – и все.

В совсем не маленьком кафе я увидела на столиках салфетницы с белоснежными салфетками. Попросив мужа приискать еще пару бутербродов и кефир, я взяла несколько салфеток и принялась на одной из них писать. О чем – сомнений не было…

И тут некоторое отступление. Надо сказать, что проживали мы с мужем в эти месяцы не самый безоблачный период нашего супружества. Несколько лет назад младший брат моего мужа, человек молодой, холостой, вполне современный и ни к чему особенно не привязанный, эмигрировал в Норвегию, устроился там работать на нефтяной скважине. И вскоре смог достичь довольно безбедного уровня жизни – такого, о котором нам, простым российским смертным, можно только мечтать. Конечно, работа нефтяного вахтовика – не самая легкая. Рабочий день, как писал он нам, – 18 часов в сутки. Правда, работать нужно два дня – вышка находится на небольшом острове, третий день – свободен. Пейзажи на фотографиях, которые он присылал, показались мне холодными и неуютными. Не мое это. Да и пословица старая наша говорит «Где родился, там и пригодился». Оставляли меня всегда равнодушной и сообщения брата мужа о приобретенной новой радиоэлектронной аппаратуре, суперсовременном компьютере, «виды» его небольшого домика… Думалось – разве все это, все эти, конечно, несомненные жизненные блага смогут заменить родных людей, тех, кого знаешь долгие годы, к кому можешь приехать в гости без звонка и обратиться с любой, даже самой немыслимой, по словам мужнина брата, «там» просьбой. А вот муж мой загорелся идеей перебраться в Норвегию вслед за братом. Тем более, что тот всячески в нем это желание подогревал. Более того, отчаявшись найти лучше оплачиваемую работу, муж мой (а он по профессии физик), в душе уже решение принял. И теперь дело оставалось, как ему казалось, за малым – уговорить и меня. И вот тут-то наступила черная полоса ссор и раздраев в нашей семье, испытанной десятилетием верного и стабильного супружества. Дошло до того, что в любой своей мало-мальской неприятности муж стал обвинять нашу российскую неустроенность – и, разумеется, меня, с моим «глупым» нежеланием никуда ехать. Ссоры участились. И, признаться честно, эта наша летняя отпускная поездка была задумана как последняя попытка вернуть утраченное взаимопонимание. Хотя особой радости она мне доставить не могла – сразу по возвращении муж планировал посетить брата там, в Норвегии. И он не скрывал, что самым разумным ему кажется назад уже не возвращаться, остаться там. Подразумевалось, что следом приеду и я, хотя я и говорила, что не верю в свою способность решиться на такое. Неудивительно, что, любуясь красотами Белоруссии, я то и дело с трудом сдерживала слезы. Думалось: «Бывают свадебные путешествия, а бывают прощальные».

…Все эти мои горькие мысли нахлынули на меня вихрем, когда я развернула перед собой салфетку в этом кафе. Не помню сейчас, что именно я писала святому Шарбелю. Очень слезное, наверное, получилось письмо. «Милый святой Шарбель, – писала я. – Помоги удержать своего законного мужа здесь обычной православной женщине, которая не желает особенных богатств, хочет только спокойного доброго дома и сохранить свое маленькое счастье, которое выстраивала десятилетие. Дай такую возможность, чтобы мой муж не хотел никуда уезжать, бросаться в омут головой, вразуми его быть здесь». Не помню уже, что я точно писала, но когда, справившись с волнением, я сложила салфетку вчетверо и подняла голову, то увидела, что муж мой о чем-то разговаривает с молоденькой барменшей, находясь уже по ту сторону стойки. Я заметила, что, присев на стульчик возле выхода на кухню, он что-то быстро пишет. «Взял ручку и бумагу у этой девушки и, наверное, тоже пишет святому Шарбелю», – пронеслось у меня в голове озарением. Все еще находясь под влиянием охватившего меня эмоционального шквала, я тихонько выскользнула из кафе и едва не бегом бросилась назад к костелу. Притворив за собой дверь, я подошла к ящику для писем и тут, подняв голову, увидела, что чуть выше висит в рамочке молитва святому Шарбелю. Она была на белорусском языке, но, не думая о том, правильно ли я произношу слова, я прочитала вполголоса текст. Затем опустила письмо в ящик и вышла.

Уже вернувшись домой, я нашла текст молитвы Господу об обретении здоровья и покоя из рук святого Шарбеля по-русски. Вот он, привожу его для всех, кто хотел бы знать, как правильно воззвать (не боюсь этого слова) к святому Шарбелю:

Господь, бесконечно Святый, Ты вдохновил святого отшельника-монаха на то, чтобы жить и умереть, подобно Иисусу, дав ему силу для избавления людей от болезней и искушения.

Мы просим тебя, Господь-Вседержитель, послать нам милость любить Тебя и служить Тебе подобно Шарбелю.

Всемогущий Господь, позволивший Твоему святому творить многие чудеса и давать нам милости, снизойди до раба Твоего (рабы Твоей)… (имя), чтобы и я принял(а) проявление Твоей особой милости. Помоги мне через святого Шарбеля обрести покой и здоровье. Слава тебе вовеки, Отче. Аминь.

…Муж в кафе уже сидел за столиком. Рядом дымились чашечки с кофе и свежеприготовленная яичница. «Я тут подумал, – дай-ка письмо напишу этому святому Шарбелю, пока девчонки шуршат на кухне, – сказал он, стараясь самоуверенно улыбаться. – Тем более, увидел, как и ты пишешь».

Вскоре, поев, мы двинулись к машине. Мы припарковали ее недалеко от костела, и муж отправился к нему – отнести письмо. Я же продолжила путь к нашему авто. Я уже почти обошла костел, как увидела, что позади него, там, где в католических костелах традиционно размещается уличный алтарь или часовенка с изваянием Богородицы, стоит какой-то человек, который, как мне привиделось, помахал мне рукой, чтобы привлечь мое внимание. Мне показалось, что это монах. Подойдя ближе к ограде, я всмотрелась внимательнее. Человек в черной монашеской одежде и клобуке замер неподвижно с поднятой рукой. Опешив, я поспешила назад за ограду, обошла храм и приблизилась к монаху. И только подойдя к нему совсем близко, я поняла, что это не живой человек, а скульптурное изображение высотой в человеческий рост, раскрашенное натуральными красками. Однако скульптура монаха смотрела мне в глаза совсем живым взглядом. Казалось, изваяние святого Шарбеля благословляет меня. И, движимая непонятной силой, я вдруг опустилась на колени и стала молиться. Не помню, как я молилась, кого призывала на помощь, но, излив все, что скопилось на сердце, я вытерла слезы и поняла, что хочу сфотографировать это изваяние, чтобы оно всегда было у меня перед глазами. Позже я узнала, что это скульптурное изображение святого Шарбеля – здешняя святыня, к которой следовало бы направляться всем паломникам, желающим подлинного духовного общения со святым, а не довольствующимся его изображениями, вырезанными из газет и журналов. Тем более, что белорусская Свирь куда ближе далекого Ливана, совершить паломничество в который сегодня не под силу большинству российских граждан.

Вскоре мы мчались по дороге. По обеим сторонам расстилались небольшие поля, межующиеся с уже черными в сумерках лесопосадками. Я старалась привести в порядок взвихренные мысли. Совершившийся в моей душе энергетический всплеск не имел ничего общего с тем, что рассказывали мне знакомые о «правилах пользования» будто бы магической картинкой с ликом ливанского старца. Как прежде со смехом, так теперь с негодованием я вспоминала наущения знакомых «прикладывать» к больным местам, в том числе и к непотребным, изображения святого. С досадой думалось о том, как ничтожно мало знают люди о жизни и деяниях этого христианского святого, как часто не по-христиански проявляется их вера в него, как часто, уповая на этого святого, как на Кашпировского или на какого-нибудь Чумака, человек не оставляет места в своем сердце простой бесхитростной вере, не ждущей «вознаграждения» за прибегание к святому. И как непохожа местная традиция писать письма святому и приносить их в храм, такая понятная и естественная для христианина, на ушлые советы обклеить «картинками с Шарбелем» все углы и стены…

Наше путешествие благополучно завершилось. Прошло время. Признаться, я никогда не вспоминала больше о том, как мы с супругом написали письма Шарбелю как о начале некоей удивительной истории, продолжение которой непременно должно было последовать. Потому я очень удивилась, когда мы получили письмо от бывшего сотрудника моего мужа, известного физика, который предложил супругу работу во французской лаборатории. Предложение, разумеется, сулило не только большой заработок, но и, прежде всего, возможность мужу заниматься любимой работой, регулярно посещая Францию, а мне – уверенность в том, что теперь все химерические мысли моего мужа о том, чтобы уехать куда глаза глядят и начать жизнь с нуля, навсегда остались в прошлом. Я никогда не спрашивала мужа, усматривает ли он заступничество святого Шарбеля в том, что так неожиданно удачно повернулись события нашей жизни. Никогда, пока он сам однажды полушутливо-полусерьезно не сказал, что следовало бы еще раз посетить Белоруссию и поблагодарить того святого – не иначе Шарбель каким-то чудом «прочел» наши письма-просьбы. И муж признался мне в том, что попросил святого Шарбеля о маловероятной, как казалось ему тогда, вещи – возможности получить не просто хорошую работу, а работу, которая давала бы возможность путешествовать, видеть мир.

Несколько месяцев спустя я снова посетила городской поселок Свирь, что под Сморгонью, имея уже вполне определенную цель – сбор материалов для написания этой книги. Я хотела встретиться со служителями храма, в котором меня коснулось сотворенное святым Шарбелем чудо, расспросить их о том, каким образом письма, написанные людьми, попадают в Ливан к усыпальнице святого Шарбеля, о том, часто ли им самим приходится выслушивать рассказы людей, исцеленных Шарбелем. Был и еще один мотив – практически вся литература о сегодняшних чудесах в России, творимых святым Шарбелем, попавшаяся мне на глаза, неприятно поразила присутствием в той или иной степени нехристианского подхода, иногда даже вопиющей несведущестью в религиозных вопросах. Также я создала сайт, на адрес которого попросила людей, в жизни которых присутствует святой Шарбель, присылать свои письма-рассказы о произошедшем с ними после того, как они узнали о существовании святого и обратились к нему за помощью.