Текст книги "Святой Шарбель. Новый взгляд"

Мы часто не замечаем, не осознаем в полной мере чудес, которые с нами происходят. Мне запомнился рассказ одной московской девушки, который я волею случая услышала в метро. Девушка взволнованно, не замечая того, что многие обращают на нее внимание и невольно слушают, рассказывала подруге, как нетрудно было понять, о недавней встрече со своим любимым человеком. Человек этот то ли не вполне отвечал на чувства девушки, то ли не очень приветствовал ее влюбленность, но тем не менее девушке было очень важно повидаться с ним, к тому же она явно ехала к нему «сюрпризом», не предваряя свой приезд звонками и письмами. А приехала девушка к своему другу не куда-нибудь, а в Киев. Оказавшись поздно вечером в огромном городе, где, как и в Москве, по улицам перекатываются огромные толпы народа, девушка набрала номер своего друга, полагая, видимо, удивить, изумить его. Но парня не оказалось дома. Дальше девушка стала набирать (она перечисляла подруге имена и прозвища своих, очевидно, знакомых) другие номера, но всюду ей отвечали – ушел куда-то. Между тем опускалась ночь. Растерянная девушка вышла из телефонного автомата, огляделась по сторонам: вокруг нее кишели толпы гуляющих людей, ведь дело было в воскресенье, в самом центре города. И вдруг среди этого людского моря она увидела своего друга, а вместе с ним почти всех знакомых ребят, которым она звонила. Меня поразило, как взволнованно, просветленно, лучась счастьем, рассказывала девушка эту историю. Из того, что она говорила подруге, можно было понять, что дальнейшее развитие событий – обрадовался либо нет молодой человек ее приезду, довольна ли она встречей – не так уж ее волнует. Главное – чудо. Меня поразило, как выговаривала это слово девушка, и как она старалась донести до своей подруги, что именно этот момент, это невероятное обстоятельство дало ей тот невероятный эмоциональный подъем, тот светлый толчок, за которым она, видимо, и стремилась. Особенно поразили ее слова: «Раз произошла именно такая встреча, если случилось такое чудо – значит, все правильно, мне нужно было поехать, если бы нет – такого чуда не было бы». Я порадовалась за девушку. Многие ли из нас умеют так искренне, всеобъемлюще принимать удивительные, неподвластные логике и так называемому здравому смыслу дары, которые иногда подносит нам Небо?

Я невольно посмотрела на лица людей, которые тоже наблюдали за девушкой. Все они улыбались – не ехидно, не с насмешкой, а тоже как-то взволнованно. Очевидно, трепет, с которым девушка говорила о высших силах, передался и им.

Сила святого начинается там, где заканчиваются возможности человеческие

Не только с проблемами и горестями душевного свойства обращаются к святому Шарбелю россияне. Письма, которые пишут они, рассказывая о том, как их, отчаявшихся избавиться от болезней и болей, утративших надежду на выздоровление, исцелил святой Шарбель, – своего рода мозаичное повествование о нелегкой российской действительности. Диву даешься – как будто здесь, у нас, во сто крат больше больных и обездоленных, нежели в любой другой стране.

Часто доводится слышать, что россияне верят в чудо так же истово, как верят в Бога. Не счесть паломников, отправляющихся на поклонение к мощам воссиявших в российской земле святых – Иоанна Кронштадтского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского. В этом же ряду и святой Шарбель. Простые российские люди, у которых нет уже надежды ни на врачей, ни на правительство, ни подчас на собственных детей, с легким сердцем отмахнувшихся от больных стариков, не могли не поверить сказаниям о ливанском святом и его чудесах. И по вере их воздалось им! Практически никогда не случалось мне сталкиваться с тем, чтобы люди «жаловались» на святого Шарбеля – дескать, просили-молили святого угодника, ан нет, все просьбы впустую.

Среди «оппонентов святого Шарбеля», как сделала я вывод из собственных встреч и наблюдений, есть те, кто решительно отвергают возможность обращения к ливанскому святому, потому что он – католический святой. Очень печально, что иногда такое мнение разделяют даже священники, пастыри душ человеческих. Ведь кому, как не им, лучше знать, что святость неподвластна земным ценностям и ограничениям, что Господь, держащий весь наш мир на Своей ладони, принимает и отмечает особой благодатью святых, наделяя их способностью врачевать и утешать для того, чтобы несли они исцеление людям всего мира, тем более всем, исповедующим веру в Христа. Но иногда некоторые священники рассуждают, к примеру, так:

«Во многих случаях нетленность тела свидетельствует о благочестии христианина. О том, что тела христианских подвижников могут становиться нетленными, известно с самого начала христианства. Вразрез с законами физики мощи могут источать миро, по весу далеко превосходящее вес самих мощей. Такой феномен мироточения есть у мощей святителя Николая, Нила Мироточивого и мироточивых глав в Киево-Печерской лавре. При этом отношение к тлению тела различно у разных христианских традиций. Например, в монастырях святой Афонской горы предпочитают разложение, а свидетельством святости признают только цвет оставшихся костей.

В том, что касается числа исцелений, мощи почтенного ливанского монаха рекорда не ставят. В России достаточно святынь, в том числе чудотворных икон, целебных святых источников и мощей великих святых, которые и в целом, и в отдельности позволяют нам не прельщаться «феноменом Шарбеля». И было бы столь же дико, сколь и глупо обращаться за помощью именно к ливанскому монаху, забыв о великих святынях российских монастырей, ведь по святости жизни и по значению для России ливанский монах никак не может быть даже поставлен в один ряд с Феодосием Печерским или Сергием Радонежским. Нашим прихожанам нужно понять, что подобные публикации в светской печати – соблазн для простаков. А публикация его «целебных изображений», которые иные верующие пытаются класть себе под подушку, – искушение. Если наша цель – получение определенной порции чудес, то, в общем-то, неважно, где и от кого их можно получить. Опять приходится напоминать о том, что чудотворит и исцеляет не только Господь Бог, но и падший первоангел. Бог чудотворит, спасая человека, а диавол прельщает, чтобы погубить.

И дело, конечно, не в том, что мы отрицаем праведность и благочестие подвижников христианского Запада. Не отрицаем, иначе о христианстве не следовало бы и говорить. Но если говорить о насыщенности духовной жизни православия по отношению ко всему остальному христианскому миру, то православие можно сравнить с цветущим раем сладости, а весь остальной мир – с бесплодной пустыней. И на это есть серьезные основания. Что касается богооткровения и богообщения, явлений Божией Матери и святых, мироточения мощей и икон, чудес и исцелений, то для Западной Церкви это – сенсация. Напротив, для Православной Церкви это – неотъемлемая часть церковной жизни. И даже такие всемирно прославленные чудотворные святыни западного христианства, как Монреальская и Ченстоховская иконы Божией Матери, имеют свое происхождение в лоне Православной Церкви. Из своего опыта могу сказать, что служу в храме, где в разное время мироточили почти все иконы. Был даже случай, когда на Светлой седмице на престоле замироточила простая бумажная плащаница. Так что же: оставить нам райские кущи православных святынь и бежать смотреть на чудо цветения отдельных цветов в пустыне? Будем же помнить, братие, что вне полноты духовной жизни, церковной молитвы и церковного благочестия все чудеса – лишь соблазн и прельщение».

Разумеется, что касается последнего утверждения, здесь трудно не согласиться. Трудно и понять тех верующих, для которых святой Шарбель стал как бы синонимом веры, синонимом православия, а молитвами только к этому святому они сами и ограничивают свое общение с Господом, с верой. Впрочем, винить наших верующих в этом трудно. Восемьдесят лет в нашей стране религия называлась не иначе, как опиумом для народа. Страшные репрессии против и русских православных священников, и священников западной христианской церкви, и протестантских церквей прокатились по российской территории в 1920—30-х годах. Тысячи монахов и монахинь были зверски замучены в сталинских лагерях. Сотни храмов были взорваны, тысячи храмов подверглись медленному уничтожению, так как в них, словно в насмешку, располагались склады, овощехранилища, а то и клубы, молодежные танцплощадки. Практически все мои знакомые, которые были крещены в детстве (стоит напомнить, что не меньшее количество сегодняшних 30—40-летних крестилось уже взрослыми, в перестроечные годы, запоздало обретя дорогу к Храму), вспоминают, что родители крестили их «подпольно», со страхом, не решаясь оповестить о таком благостном событии даже ближайших родственников и друзей семьи, что для этого они специально выезжали в маленькие церквушки в отдаленные глухие деревни, а то и приглашали священника, предварительно договорившись о сохранении тайны. Часто о таком «крещении» не делалась запись в церковной книге. К примеру, недавно увидела, как, обращаясь через Интернет к священнику Олегу Моленко, одна верующая просит его подсказать – как можно «вычислить», «рассчитать» свое православное имя, так как ее мать его забыла – крещение, разумеется, совершалось подпольно и в спешке. А недавно пришлось услышать в церкви такую проповедь – сам факт крещения отнюдь еще не делает человека автоматически верующим. Таинство крещения только приоткрывает ему ворота Царства Небесного, но последующий земной путь человека, если он не сопряжен с церковью, вовсе не делает его подлинным верующим. В белорусском поселке Свирь, где и состоялась моя «встреча» с ливанским святым, я услышала рассказы верующих о том, что некоторые из них были крещены не в конфессии своих родителей – не было, к примеру, в деревушке церкви, и многие родители приносили своих младенцев в костел в Свири – самое близкое христианское культовое сооружение. Ксендз не отказывался окрестить детей, напоминая, что таинство – едино, и что только от родителей, вынужденных крестить своего ребенка в костеле, зависит, воспитают ли они его подлинно православным человеком.

Наверное, что-то похожее произошло и со святым Шарбелем. При жизни католик, после своей смерти этот святой стал подлинной жемчужиной всего христианского мира. Он не делает различий для людей разных вероисповеданий, помогая подчас и мусульманам, и иудеям. Вера – вот он, загадочный «критерий» великого ливанского старца. Долог путь, чтобы стать святым, просто так он не дается, множество чудес должен свершить он, не только исцеляя больных, но и возвращая им веру в жизнь.

Вот любопытное письмо. Его показал мне среди многих священник храма в Свири. Ведь, прежде чем отправить в Ливан письма, которые верующие опускают в ящик, предназначенный для писем святому Шарбелю, святые отцы просматривают их – дабы не попало в священное место, в монастырь в Аннайе, письмо, хулящее святого, а то и попросту издевательское.

Маргарита Нестерова, г. Тверь:

«Долгие годы нас всех приучали жить материалистами, учили тому, что нет таких проблем, каких не мог бы преодолеть советский человек. Долгие годы у нас бичевалось пьянство и алкоголизм как проблема морально-нравственного характера, а в первые годы перестройки руководители нашей страны посчитали, что проблему пьющей России можно решить очень просто – достаточно вырубить виноградники и свернуть винно-водочную промышленность. Между тем количество семей, которые погубило пьянство главы семьи, а то и обоих взрослых, – не счесть. Я сама насмотрелась в своей жизни многого. Мы с мамой жили без отца, поэтому у нас в семье никогда не стояла проблема пьющего мужчины. Но, когда я пошла учиться в техникум, оказалось, что почти у всех моих подруг отцы – пьяницы. Одна подруга рассказывала о том, как ее мама, красивая яркая женщина, кинокритик, сменила трех мужей, и со всеми было у нее только одно противоречие – страшное безбожное пьянство, принятое в этой богемной, так сказать, среде. Подруга рассказывала, что ее мама в молодые годы и сама часто перегибала палку со спиртным. Меня очень поразил, помню, как-то рассказ моей подруги, ее ужасное детское воспоминание, от которого она не могла отделаться и годы спустя, о том, как мама ее напилась после какого-то вечера, и моя Оля, тогда десятилетняя, тащила ее домой. Мама упала и не могла даже подняться, а Оля плакала, но в ответ люди только насмехались. Вторая подруга много рассказывала о своем пьющем отце, о том, что у них в семье два холодильника, так как отец много лет не дает на хозяйство ни копейки, поэтому они с матерью вынуждены отдельно хранить свои продукты в холодильнике, который стоит у них в закрывающейся на ключ комнате. Иногда отец, когда у него заканчиваются продукты, взламывает двери в комнату и крадет у них еду. Мне страшно всегда было слушать такие рассказы – неужели алкоголь так силен, что уничтожает, делает звериными, нечеловеческими отношения между самыми близкими людьми? Эта же подруга однажды пришла на занятия со сбитыми в кровь костяшками тыльной стороны рук, с припухшей губой. Оказалось, что отец вчера бросился на маму с ножом, и моя подруга дралась с ним, била отца и тот тоже бил дочь! Я спрашивала ее – почему же вы не разъедетесь, как можно так мучиться? Но она ответила, что с разводом, разъездом огромное количество проблем, да и неловко как-то разводиться ее маме, разменявшей пятый десяток. Уж доживут, как жили. Прошли годы, и сама я стала встречаться с человеком, который сильно выпивал. Надо заметить, что к этому моменту я уже была не первой молодости, мне исполнилось 28 лет, у меня была трехлетняя дочь, которую я родила от любимого, но женатого человека, родила сознательно, насмотревшись на пьяниц и опустившихся людей, которых кругом полным-полно. Виктор мне тоже, конечно, понравился, он относился ко мне с самыми серьезными намерениями, дочка моя его хорошо воспринимала, но он, увы, выпивал, поэтому мне очень не хотелось рисковать с замужеством. А все вокруг уговаривали – ну и что, что пьет, а кто сейчас не пьет? Говорили, что мне незачем опасаться за девочку, приводили в пример многих соседских девушек – мол, и у той отец алкоголик, и у той всю жизнь пьяный под подъездом валялся, а дочери хорошие выросли. Не страшно, если твой Витя пару раз в неделю придет поддатый, главное, чтобы совсем стыда не терял и семью не забывал. И я решилась. Первые полгода Витя был человеком в семейном быту вполне сносным, хотя перегаром от него пахло практически каждый божий день, и пиво «к ужину» – бутылки две-три – он всегда неизменно приносил, хотя не сказать, что такие мы уж обеспеченные. Постепенно я поняла, что благосостояние в доме для него значит очень немного. Когда я говорила, что нужно поэкономить, чтобы обложить ванную плиткой или поехать отдохнуть на море, он смотрел на меня круглыми удивленными глазами – разве это, по его мнению, важно? «Отдыхать» он предпочитал поблизости, в нашем или соседнем дворе, не брезгуя никакой компанией, особенно той, где можно выпить еще и за чужой счет. А нельзя – значит, мой муж всегда был готов угостить компанию, даже полузнакомую. И ему никогда не приходило в голову сделать на эти деньги что-то приятное мне или ребенку. Наоборот, он считал, что достаточно нас обеспечивает – картошка с салом есть в доме, значит, все хорошо.

Ошибкой будет думать, что я не пыталась ничего с этим делать. Сейчас реклама врачей, берущихся лечить алкоголиков, – на каждом шагу. Я считала, что нужно заплатить за лечение мужа от алкоголизма любые деньги. Увы, я знакома и с «доктором Сайковым», и с «доктором Хадоркиным», и с «профессором Кондратенко» – точнее, не с ними самими, а с их представителями, гастролирующими по разным городам и обирающими людей на приличные суммы. Но главное – все эти «целители» без стыда отбирают у людей надежду. «Полечившись» у трех-четырех таких «целителей», Виктор наотрез отказался ходить по врачам. Сказал – как живу, так и буду жить, у меня это вообще наследственное. Не нравится – будем разводиться. Но разводиться мне не хотелось, ведь трезвый Виктор – очень и очень неплохой человек, с удовольствием мне помогал всегда на кухне, даже печенье любит печь вместе со мной, собирать грибы, делать закатки – занятие, которое мужчин обычно обременяет. Но пьянка… Все чаще стали происходить у мужа многодневные запои, во время которых он часто терял деньги, а потом, мучаясь с похмелья, бросался на меня с кулаками, уверяя, что это я их украла. Даже дочка стала говорить: «Мама, давай уйдем от него жить к бабушке». Несколько раз Виктор допивался, как говорится, «до белой горячки», у него были галлюцинации.

О святом Шарбеле мне на работе рассказала подруга, услышав в очередной раз мои жалобы на непрекращающийся хронический бронхит у дочки. Кроме того, в детстве моя Света ударила голову, упав с детской горки, с тех пор врачи категорически запретили ей переутомляться – после нескольких часов занятий с учебниками у девочки начинались страшные головные боли. Как следствие – ухудшение зрения. В четвертом классе моему ребенку окулист поставил ужасный диагноз и прописал очки – минус семь. Почти слепота, если брать в расчет ее возраст. О телевизоре не могло быть и речи, книги, которые очень любит читать моя дочь, приходилось часто отбирать со слезами – ведь врач сказал не читать подолгу. Естественно, и друзей во дворе у нее было немного – далеко не во всех играх и забавах есть место для слабовидящего ребенка.

Я стала прикладывать на ночь к бедной головушке своей дочки изображения святого Шарбеля. Я человек сама верующий, но, к сожалению, отношусь к тому огромному множеству россиян, которые не часто находят время пойти в церковь. Обычно я бываю в церкви от силы раз-два в год, хотя и знаю молитвы, дома у нас есть иконы, и именно к Богу я всегда обращалась в своем сердце в трудные минуты. Даже когда муж совсем становился невыносим, я повторяла про себя: «Господи помоги, Господи помилуй», и это помогало мне не сорваться в крик и слезы, не броситься в отчаянии к соседям или в милицию. И теперь я очень обрадовалась, что мы узнали о святом Шарбеле, ведь какая разница – католический это святой или православный. Я говорю это не просто так, знаю, что некоторые священники против, чтобы мы, православные, обращались к этому святому. Но этажом ниже у нас живут соседи, евангелисты Седьмого дня. Поверите, несколько раз, когда мой муж скандалил, все соседи делали вид, будто их это не касается, а эти, Валентина и Федор, услышав скандал, всегда тут же шли к нам, не боясь мужа, урезонивали его, а потом не раз останавливали трезвым, убеждали, просили подумать о своем будущем. Однажды, когда я вызвала ему «скорую», а машина долго не шла, прибежала Валентина, обтирала его уксусом, помогала сбить жар. И эти люди никогда не агитировали нас ходить на их собрания, потому что Виктор, в принципе, тоже говорить даже не хочет о том, чтобы сменить православную веру на другую. Но ведь все – верующие, у всех один Бог, значит, неудивительно, что и для католического святого все равны. Меня поразило, как моя дочь Света привязалась к святому Шарбелю. Я думала, она не придает значения тому, что каждую ночь я прикладываю к ее голове изображение святого и молюсь ему вслух, но однажды я чем-то расстроилась, дочь пошла спать – и вдруг слышу, она зовет меня из комнаты, говорит: «Мама, а почему мы сегодня не молимся святому дедушке?» Я опешила от неожиданности, а дочь вдруг говорит: «Если ты устала, мама, давай ты ляжешь на диван, а я возле тебя сяду и сама буду дедушке молиться». Так я поняла, какой бесхитростной и наивной бывает детская вера. Не зря поется в песне: «Глас Божий слышать в детском крике».

Так у нас и повелось – каждый вечер теперь моя Света вела меня к своей кровати, мы брали с ее столика изображение святого Шарбеля, прикладывали к ее головке и молились. Не буду говорить, что моя дочка сразу выздоровела. Просто незаметно для меня она все меньше и меньше уставала от школьных занятий, а я, занятая хлопотами, не всегда и замечала, что, закончив к семи делать уроки, моя дочь уже не выглядит бледной и изможденной, не просит дать ей таблетку от головной боли, а с удовольствием рисует, читает и даже просится подольше поиграть во дворе, а, придя вечером, демонстрирует не болезненную бледность, а нормальный румянец набегавшегося 10-летнего ребенка.

Однажды Света подошла и сказала мне, что неладно что-то с ее очками. Она стала хуже в них видеть, глаза болят от них. Я испугалась так, что страшно вспомнить. Неужели болезнь глаз прогрессирует, неужели очки «минус семь», такие страшные очки, и те не помогают? Мы поехали к окулисту в тот же день, он посмотрел Свету и очень неуверенно сказал, что, возможно, он ошибается, но можно попробовать походить в других очках и выписал очки «минус три». Мы их тут же заказали, и Света проносила их еще несколько месяцев, пока не сказала, что и эти очки ей мешают и что можно купить очки еще более «легкие». А спустя несколько дней мой ребенок шокировал учительницу тем, что поднял руку одним из первых, когда в класс пришел тренер из спортивной лодочной секции приглашать детей записываться на греблю. Я не разрешила, но Света, хотя и уступила в тот раз, вскоре поставила меня перед фактом, что записалась вслед за другими девочками в хореографическую студию, в которой, к слову, она занимается по сей день. Именно Света нашла путь к исцелению своего «папы Вити», как она его называет. Однажды, когда муж, набуянившись вволю, уснул пьяный, я подошла и, как часто делала, положила ему под подушку иконку Божией Матери «Неупиваемая чаша». Иногда я ходила в церковь и знала, что есть даже специальный акафист, который читается, чтобы вымолить у Господа исцеление таким, как мой муж. Света неожиданно подскочила и засунула под подушку еще и изображение святого Шарбеля. Я было воспротивилась – сама я не раз прикладывала портрет святого к сломанной руке, которая долго болела, пока сросталась кость, и за поправившееся здоровье моей дочери благодарила святого каждый день. А тут пьяный угар. Не плохо ли звать святого на помощь в протрезвлении алкоголика? Но в то же время алкоголизм – тоже болезнь, порок организма, а не черта характера. И я приложила портрет ко лбу мужа, стала тихонько молиться. Но он сбросил мою руку и, пробормотав: «Уйди, сука», сбросил картинку на пол. Я расплакалась от обиды, но вдруг муж посмотрел на меня мутным, но каким-то особенным взглядом, нагнулся, поднял изображение святого, поцеловал его (никогда так не поступал даже с иконой Богоматери в храме), прижал к щеке и, повернувшись на бок, уснул – но не со стонами и матерщиной во сне, как обычно, а спокойным сном здорового человека. К вечеру он проснулся и вышел на кухню – бледный, опухший. Я со страхом ждала, что сейчас он начнет просить деньги на опохмелье, но он попил воды и снова ушел в комнату, лег на диван. Вернувшись, я увидела, что изображение святого Шарбеля он поставил в сервант, напротив своего дивана. В этот вечер мы не сказали друг другу ни слова, но на ночь, когда он снова уснул, я опять положила изображение святого Шарбеля на его подушку. На следующий день муж с утра отправился на балкон и стал приводить там все в порядок – я много недель его об этом безуспешно просила.

К вечеру вышел в магазин, принес одну бутылку пива, но даже ее пил как-то вяло. И с тех пор так повелось, что его посиделки во дворе прекратились. А через несколько дней он прибивал в кухне полочку и сильно попал себе молотком по пальцу. Палец опух, почернел, боль, наверное, была ужасная. Я тут же бросилась к изображению нашего «семейного лекаря». Муж пару часов держал картинку, не выпуская из рук, а потом показал палец, который почти прошел и стал нормального цвета. И снова с благоговением поставил портрет в сервант. А вскоре сам взял и наклеил его на картон, вставил в рамочку».

Наверное, некоторые, прочитав это письмо, – а ведь таких историй десятки сотен, – возразят: ну, хорошо, помогло дочери и супругу Маргариты чудодейственное изображение. Но, может быть, тут все дело в силе внушения? Или супруг Маргариты вдруг сам по себе осознал недобросовестное отношение к семье? Или у ребенка ее здоровые силы молодого растущего организма взяли верх над болезнью? А если бы так не случилось? Может быть, Маргарите не следовало бы ограничивать, к примеру, лечение своей дочки только молитвами святому и гораздо менее ревностным посещением врачей? Но ведь, как явствует из письма, мужа своего Маргарита пыталась вылечить, именно перебирая самых разных врачей, всякий раз не останавливалась перед необходимостью за новый «врачебный эксперимент» отстегнуть медикам немалую сумму. А тут оказалось, что помог святой – и всем членам семьи.

Многие люди отвергают «лечение чудом», настаивают на том, что вера верой, религия религией, а собственное здоровье к ним примешивать не нужно, что лучше обращаться за помощью к работникам официальной, традиционной медицины, чем уповать на чудо. Но… Возьмем, к примеру, народное целительство, лечение травами, заговорами, молитвами, а то и просто наложением рук божьих людей, которым дана чудесная целительная сила. Ведь в чем разница между официальной медициной и подобным лечением? Официальная медицина обращается с телом человека, как с машиной, нуждающейся в ремонте, между тем как народная медицина и целительство, в частности, рассматривают тело как динамическую систему, окруженную энергетическим полем, включенным в единую всеобъемлющую систему. Дипломированные врачи рассматривают только тело; душа как объект, не подвергаемый анализу, не берется вовсе ими в расчет. Народные же целители считают, что тело и душа, дух человека – единое целое и что в большинстве случаев душевно-духовные и физические проблемы неразделимы.

Официальная медицина утверждает, что болезнь существует сама по себе и вызывается внешней по отношению к телу причиной, которую можно выявить и локализовать во время лечения. В противоположность этому традиционное народное целительство исходит из того, что болезнь является частью более обширного энергетического поля и не может быть изучена отдельно от него. Например, болезнь можно напрямую связывать с личностью пациента, его образом жизни, физической конституцией, семьей или окружением. В обычной медицине врач руководствуется данными специальных анализов, назначая пациенту необходимое лечение. В народной медицине целитель сам принимает решения и лично отвечает за их последствия. Часто при лечении целители прибегают к помощи самого больного, его семьи и окружения; больной сам участвует в лечении. Ему приходят на помощь не только экстрасенсорика, лечение травами, но и молитва, и очищение.

В официальной медицине (особенно в наше время и в нашей стране) очень редко думают о том, как успокоить больного, настроить его на благополучный исход лечения. Народная же медицина очень во многом полагается на доверие больного и большое значение придает его позитивному отношению к лечению. Но ведь духовный аспект, вера в Бога, светлые силы – главное в лечении. Если нет в душе больного человека веры в Господа, в сам процесс исцеления, то крайне трудно помочь такому человеку, ведь он по сути отрицает саму возможность исцеления, ниспосылаемого Богом.

Официальная медицина считает страдания и болезнь отрицательными явлениями, от которых следует избавляться и которых надо избегать, не упоминая их даже в разговорах. А вот для народной медицины боль и болезни являются как бы источниками информации о внутреннем конфликте, отсутствии равновесия и дисгармонии. Осознание этой информации может стать важным актом познания самого себя.

Успех лечения во многом зависит от пациента, от его душевного и духовного настроя. Вера в святого Шарбеля людей, которым помог ливанский отшельник, – это не таблетка, которую можно выпить и успокоиться на время. Дело в том, что каждый случай недуга связан с теми или иными обстоятельствами в жизни человека, а кажущаяся «несправедливость» болезни необходима для того, чтобы человек что-то осознал в своей жизни, обратил внимание на некоторые важные вещи, отвернулся хотя бы на время от навязанных иллюзий материального мира… Вспомните каково вам было, когда что-то у вас болело?.. Вспомнили, как ничего не хотелось, ни о чем не думалось, кроме: «Скорей бы это прошло!..» И как радостен и ярок становился мир, если боль отступала!.. И суть исцеления в том, чтобы человек осознал, что болезнь пришла как некое испытание, как зов к пробуждению, и если это произошло, то болезнь уходит навсегда, человек обновляется, молодеет. В другом случае, когда человек не хочет меняться, у него нет веры в Господа, а болезнь он рассматривает с чисто физической точки зрения, картина будет иная. Конечно, по милости Всевышнего, святой Шарбель сделает все возможное для него, но если человек не извлечет для себя урока, не станет меняться внутренне, то пройдет год, другой, третий, и болезнь снова вернется – напомнить о необходимости перемен, и какой она будет, ведомо только Господу.