Текст книги "Рута Майя 2012, или Конец света отменяется"

Глава седьмая
Мехико

– Спасибо вам за помощь, Леонардо!

– Не за что, – улыбнулся мексиканец.

Они сидели в уютном ресторанчике в центре Мехико. Все формальности прибытия остались позади. Машина получена. Заселение в отель с внутренней стоянкой проведено. Можно продолжить знакомство за ланчем, тем более что остались незакрытые темы разговора.

Когда было покончено с изучением меню и заказом блюд, Гарсия спросил:

– Вас не укачало при посадке? Мне показалось, что вас что-то тревожит.

Археолог исподволь наблюдал за девушкой с тех пор, как они покинули самолет. Она была погружена в свои мысли и казалась безучастной к окружающему миру. Он подумал, что без его помощи она бы не справилась в новой для нее стране. Даже теперь она все еще пребывала в глубокой задумчивости.

– Я хорошо себя чувствую, – откликнулась Томина. – Просто я потрясена увиденным.

– Ах да! Мехико! – Он понимающе кивнул. – Вы упоминали чудесное озеро. Что вы имели в виду?

Девушка покраснела, слегка пожала плечами, немного замялась, но ответила:

– В том-то и дело. Мне кажется, мы с вами видели не одно и то же. Я даже боюсь рассказать вам, что я видела. Вы сочтете меня сумасшедшей.

Мексиканец не подгонял, опасаясь спугнуть ее откровенность.

И она продолжила:

– Я не видела город с самолета. Я видела озеро. Огромное озеро. И еще, – она огляделась, – я видела его.

Она ткнула пальцем в центр мексиканского флага, изображенного на буклете с меню. Зеленая, белая и красная полосы составляли прямоугольник флага. В центре белого поля коричневый орел распахнул крылья, клювом прикусил горло змеи и лапой придерживал ее извивающееся тело. Орел восседал на зеленом кактусе, который покоился на скале. Ниже стилизованное озеро обрамлялось зеленой гирляндой.

– Орла? – удивился Гарсия.

Томина кивнула. И рассказала все, что привиделось ей в иллюминаторе самолета. Ее собеседник в изумлении долго не мог вымолвить ни слова.

– Вот, я же говорила, что вы сочтете меня умалишенной.

– Нет-нет, – поспешил заверить ее археолог.

– Но что все это значит? – И Марина снова указала на орла на флаге.

– Это легенда об основании Теночтитлана-Мехико.

– Мне она известна, – перебила Марина. – Легенда о том, как племя мешиков, будущие ацтеки, отправились с севера Мексики в поисках земли обетованной. Путь им указал бог солнца Уицилопочтли. Орел, раскинувший крылья навстречу солнцу и пожирающий змею, сидя на могучем кактусе, должен был стать знаком. И после долгих скитаний народ мешиков встретил своего божественного орла. Он сидел на возвышавшемся посреди острова утесе в самом сердце огромного озера Тескоко. Ведь так? Но почему я увидела это?

– Думаю, что вы обладаете уникальным даром видеть воображаемое. И, безусловно, с моей страной у вас есть особенная связь.

– Неужели? – смутилась Томина. – Скажите, что стало теперь с озером? Я все время недоумевала, куда же делась эта водная ширь?

– Ацтеки научились отвоевывать у озера жизненное пространство, используя особые техники сельскохозяйственных работ.

– Да, – грустно проговорила Марина. – Теперь озеро даже не угадывается под этим кишащим людьми мегаполисом-гигантом.

Они помолчали, отдавая дань каким-то своим размышлениям.

– Леонардо! – встрепенулась Томина. – Вы же не дорассказали мне про того русского.

– Вы уверены, что хотите знать продолжение этой грустной истории?

– Конечно. Вы говорили о том, что сопровождали в поездке по Мексике некоего Игоря Ветрова, кажется, так ведь?

– Да-да, я помню. Именно так. – И Леонардо Гарсия вздохнул и с неохотой и сомнением возобновил рассказ: – Из Паленке мы съездили в Тонину. Это археологическая зона километрах в ста двадцати от Паленке. Игоря восхитил многоярусный холм, так чудесно приспособленный фантазией майя под свои нужды. Вечером мы вернулись обратно, в городок Паленке, и обосновались по настоянию моего спутника в маленьком дешевом отельчике. За долгой интересной беседой и рюмочкой мескаля мы просидели в номере Игоря до поздней ночи. Знакомство с Мексикой и ее древностями произвело на него неизгладимое впечатление. Он разоткровенничался. Он оказался другом детства моего старого знакомого, русского археолога, того самого, который просил меня ему помочь. В общем, была уже глубокая ночь. А мы все сидели и болтали при свете ночника…

Марина внимательно слушала, ее воображение рисовало ей картину той задушевной ночной беседы, как будто она была ее непосредственным участником.

Археолог сделал паузу, взглянул на девушку и, заметив ее нетерпение, продолжил:

– Неожиданно мы услышали легкое шевеление за дверью. Потом ручка двери стала беззвучно ерзать, и в замке раздался тихий металлический скрежет. Кто-то явно осторожно пробовал открыть дверь нашего номера снаружи. Мы сначала затаились, но тут я резко дернулся к двери и громко спросил: «Кто там?» Пауза. И нарочито пьяный голос осведомился: «Это номер 237?» – «Нет!» – «Ой, извините, я ошибся номером». И удаляющиеся шаги. Мы с Игорем переглянулись и несколько минут молчали.

Гарсия умолк.

– Что же это было? – поторопила его Марина.

– Игорь заговорил первым. Казалось, он говорил спокойно и рассудительно: «Это случается. Люди не очень трезвые ошибаются номером». – «Пожалуй, – согласился я. – Но не думаю, что все это случается с одним и тем же человеком в течение всего трех дней!» – «У нас говорят, Бог троицу любит, – улыбнулся Игорь. – Три попытки меня ограбить не увенчались успехом. Может, они успокоятся?» Меня порадовал его оптимизм. Я понял, что ошибся, посчитав его капризным и мнительным. «Что они могут хотеть от вас?» – спросил я. Он тогда не раскрыл мне правду. Сказал только, что человек он деловой и поэтому достаточно состоятельный. Я узнал, что он приехал познакомиться с мексиканскими древностями и должен встретиться с нашим общим другом на Юкатане. Мне ничего не оставалось, как поддержать его оптимизм и продолжить наше путешествие, просвещая и охраняя его по возможности.

– Погодите! То, что вы рассказываете, это так страшно! – ужаснулась девушка.

– Конечно, ваше воображение уже нарисовало сцену из фильма ужасов, – понимающе отозвался Леонардо. – На самом деле страха не было. Мы пребывали в прекрасном расположении духа, шутили, и какая-то пьяная выходка не могла нас напугать сама по себе. Мы бы только посмеялись над незадачливым бедолагой, не нашедшим свой номер. Посмеялись, если бы не приключения с чемоданом и отелем в столице.

– Что же дальше? Произошло что-то еще? – Любопытство не оставляло девушку.

– Произошло что-то еще, – медленно и отстраненно повторил слова Марины археолог. – О да, произошло. Никто и ничто не потревожило нас в поездке в лакандонскую сельву. Я показал Игорю фрески Бонампака. Мы даже сплавали по кишащей крокодилами Усумасинте в глубочайшие джунгли Йашчилана. Но крокодилы не заинтересовались ни персоной моего спутника, ни его богатствами. Не проверяли содержимое его рюкзака и обитатели йашчиланской чащи. Не набрасывался на русского и лодочник-ланчеро, перевозивший нас по реке. Игорь был потрясен увиденным. Он погружался в доколумбовую историю и перестал думать о неприятных происшествиях.

– А где все это время он оставлял свои вещи? Он, что, носил их с собой?

– Нет. Он вез с собой небольшой чемодан с личными вещами, который мы держали в багажнике машины. Ведь прилетел он в Мехико, а улетать собирался из Канкуна. В археологические зоны он брал с собой лишь небольшой рюкзак. Где он все это время прятал то, что искали преследователи, я до сих пор не знаю.

– А что он прятал? Значит, за ним все-таки охотились? – изнывала заинтригованная Томина.

– Все в свое время. Не спешите, – улыбнулся Леонардо, но тут же помрачнел. – Перед путешествием на Юкатан мы снова ночевали в Паленке. На всякий случай отель мы сменили. Остановились в совсем плохоньком доме для гостей на территории монастырского приюта. Бывшие кельи во внутреннем дворике здания и служили номерами. И нам показалось, что здесь будет безопасно. Номера наши очень близко соседствовали, а подход к нашим входным дверям загораживал наш автомобиль. За день мы устали. И я провалился в сон. Но сквозь сон меня начал тревожить какой-то звук, словно дребезжание. Я долго выныривал из дремотных пут. Комнатка была малюсенькая. Очертание окна рисовалось световым квадратом. Вдруг темный силуэт метнулся в окне.

Марина охнула и закрыла рот рукой, чтобы своим выкриком не помешать рассказчику.

– Сначала я решил, что мне померещилось спросонья. Но, отогнав дремоту, я подкрался в темноте к окну и прильнул к стеклу. В комнатах работал кондиционер, поэтому окна были наглухо заперты. Я испугался, увидев, что на багажник машины опирается мужчина. Он давал кому-то беззвучные указания жестами. Я исхитрился рассмотреть его напарника. Тот ковырялся в окне соседнего номера – похоже, пытался открыть снаружи окно Игоря. Первая мысль – вызвать полицию. Однако ночью неспешная полиция прибудет к шапочному разбору. Все правонарушители давно разбегутся. И я предпринял самое простое, что пришло в голову: резко включил свет в комнате, затем громко ударил чем-то по подоконнику, чтобы шум был отчетливо слышен на улице. Когда загорелся свет, оба грабителя присели. А когда до них донесся мой стук, они ползком начали выбираться, спрятались за машину и скрылись. Минут через пять, выждав, не рискнут ли они заявиться снова, я осторожно вышел из номера и приступил к внимательному осмотру окна моего русского приятеля. Я не хотел его ни в коем случае беспокоить, чтобы не тревожить зря. Думал, даже скрыть от него это происшествие. Но внезапно распахнулась дверь, и Игорь собственной персоной возник на пороге. Оказалось, его разбудил тот же неясный звук. Он с ужасом различил в окне чье-то лицо. Потом он осознал, что «лицо» не просто смотрит, а сосредоточенно пытается чем-то вскрыть окно. И тут раздался стук в соседнем номере. «Лицо» скользнуло вниз, и через минуту все стихло. Поняв, что дальше его окно стало объектом моего внимания, он вышел. Утром мы опросили персонал гостевого дома. Они выслушали нас с удивлением и недоверием. Никто ничего не видел и не слышал. Никто не подтвердил бы наших показаний, задумай мы обратиться в полицию. И мы решили, что сегодня мы все равно покидаем Паленке и, возможно, нам удастся оторваться от назойливых ночных гостей.

Марина кулачками подперла щеки и широко раскрытыми глазами взирала на археолога. Леонардо, наоборот, откинулся на спинку стула и подбадривающе кивнул девушке. Официант принес кофе. Томина не шелохнулась.

Гарсия шумно отхлебнул черного бодрящего напитка и, продолжая прихлебывать малюсенькими глотками, вернулся к рассказу:

– Дорога на Юкатан совершенно ровная. По ней едется легко и быстро. При выезде на трассу нас осмотрел полицейский патруль. На въезде в штат Кампече военный патруль тормознул нас и внимательно ознакомился с содержимым автомобиля. Подобный же досмотр, как полицейский, так и военный, мы прошли, въезжая в штат Кинтана-Роо. Я объяснил Игорю, что здесь досматривают почти все машины, особенно если их пассажиры белые. Ищут наркотики. Это объяснение его вполне устроило. Но я явно преувеличил численность авто, подвергающихся досмотру. На самом деле это далеко не «почти все».

Леонардо допил залпом оставшийся кофе и попенял Марине, что она не пьет свой, давно превратившийся в лед кофе.

Девушка нехотя повиновалась, но, глотая черную жижу, не спускала глаз с собеседника. И он сжалился:

– Следующую ночь мы провели совершенно спокойно в Эскарсеге. Нас никто не потревожил. И мы уже поверили, что все закончилось, и радостно изучали восхитительный барельеф царей в городище Баламку. Только вот когда мы вернулись на парковку, ликование наше резко поубавилось. Двери и багажник машины были открыты настежь. Видимо, кто-то спугнул злоумышленников и они ретировались, не успев замести следы. Все, что находилось в бардачке, вывалено на сиденье, а вещи из чемодана Игоря и моей сумки раскиданы по багажнику. К счастью, ничего не пропало. Улетучилось только наше хорошее настроение. Кого-то разыскивать посреди джунглей в пустынной археологической зоне в стороне от трассы не имело никакого смысла. Не задерживаясь, мы двинулись дальше. Я решил ускорить наше путешествие. И в тот же день мы посетили археологическую зону Калакмуль. Городище это спряталось в самом сердце непроходимых джунглей, километрах в шестидесяти от основной трассы. К нему вела очень непростая, узкая, фактически проселочная дорога. В городище активно шли археологические работы. И мы рассчитывали, что не задержимся там надолго. Мы даже полагали, что никого не встретим в этом дремучем месте, кроме археологов. Однако, пока мы проверяли, надежно ли закрыты двери машины, прибыли еще посетители. Это было нам на руку. В толпе туристов мы чувствовали себя в безопасности. Ночевали мы уже у друга в Четумале. Я поделился с ним нашей проблемой. И он выдал нам свой автомобиль, а наш спрятал у себя в гараже. Это казалось спасением. Мы посетили еще ряд красивейших городищ, Кохунлич, Цибанче. Похоже, мы оторвались от хвоста. Без всяких проблем мы переночевали в чудесном курортном отеле в Бакаларе. А уже на следующий день я довез Игоря до Тулума, где его ждал наш общий друг Николас. За время этого нелегкого путешествия мы с Игорем успели подружиться. И все же в Тулуме, расставаясь с ним, я вздохнул с облегчением. Вернувшись в Четумаль, я забрал у друга машину и спешно отправился в обратный путь. На удивление мне никто нигде не препятствовал.

Леонардо Гарсия умолк. Казалось, рассказ окончен. Марина, сидевшая все это время в напряжении, как натянутая струна, откинулась на спинку стула и позволила себе расслабиться. Но тут она догадалась, что у этой истории должен быть грустный конец, а значит, археолог еще не закончил свое повествование. И она вопросительно посмотрела ему в лицо. И подстегнула вопросом:

– Что же все-таки они искали?

– Как я впоследствии узнал от Николаса, они вместе с Игорем еще целую неделю путешествовали по Юкатану без каких-либо неприятных приключений. Но Николасу пора было уезжать, и Игорь продолжил поездку с моими коллегами, кажется, из Кампече. И уже позже пришло известие, что тело Игоря нашли в Четумале.

– Что значит тело? – всполошилась Марина. – Его убили?

– Да, Марина, его убили. Как он снова попал в Четумаль, никто не знает.

– Что… они… искали? – заикаясь, прошептала девушка.

– Николас рассказал мне потом, что Игорь Бетроу был коллекционером древностей и на аукционе купил древний сосуд майя. Его-то он и вез к ученым в Кампече для исследования. Но не довез.

Потрясенная Томина на минуту застыла, но потом встрепенулась:

– А убийцу нашли?

– Тогда не нашли.

– Когда тогда?

– Это произошло лет десять назад. Насколько мне известно, убийц так и не нашли.

– Так его убили из-за сосуда майя?

– Этого никто не знает.

– Неужели из-за сосуда можно убить? – не унималась Марина.

Археолог замялся:

– Возможно, если сосуд имеет для убийц какую-то ценность.

– А сосуд все-таки украли? Зачем же тогда убивать? Взяли бы сосуд, и все.

– Судьба сосуда неизвестна. Он исчез. Вероятно, все же попал в руки к тем, кто за ним охотился.

– Что же в нем такого было, в этом сосуде?

– Марина, я уже пожалел, что рассказал вам эту историю, – огорчился Леонардо. – Я просто хотел предостеречь вас, показать, что Мексика не всегда безопасна.

– Но я не имею никаких богатств и не владею сосудами майя, – приободрилась девушка. – Если, конечно, его убили из-за этого…

И она глубоко задумалась.

Леонардо Гарсия расплатился с официантом и намекнул девушке, что ему пора. Прощаясь, он дал Марине несколько напутствий и заверил ее, что в любой момент готов ей помочь. Томина пообещала вечером по телефону отчитаться о своем первом дне в Мехико. И они расстались.

Глава восьмая
Текистепек

Ночь опустилась на поселок, гордо полагавший себя центром муниципии. Охранники растворились в темноте. Но арестованные почему-то не воспользовались представившейся возможностью бежать. Их шеф, Джордж Полонски, еще не вышел из здания администрации. Шуршание шин по плохому асфальту известило всех о прибытии какого-то автомобиля. Из него резво выскочил мужчина и поспешно скрылся за дверями конторы, не обратив внимания на археологов.

– Ого! – нарушила молчание Исабель.

– Что? – хором спросили мужчины.

– По-моему, это сотрудник INAH[12]12
  INAH – Национальный институт антропологии и истории, главный мексиканский научно-исследовательский институт истории.


[Закрыть].

– В такой час? – присвистнул Фер.

– Похоже, дело серьезное, – вздохнул Беловежский, считавший себя виновником сложившейся ситуации.

– Ну, во всяком случае, это так или иначе близится к развязке, – подбодрила его Иса.

Через несколько минут появились наконец Джордж и последний прибывший. Они, сосредоточенно что-то обсуждая, направились к «пленникам».

– Вот моя провинившаяся команда, сеньор Рамирес, – представил Полонски археологов, и по его тону не было понятно, сказал он это в шутку или всерьез. – Сеньор Рамирес, куратор экспедиции из Института истории, примчался выручать нас. К счастью, он был в Оахаке. Из Мехико мы бы ждали его к утру.

Куратор явно был недоволен, что его выдернули из теплой компании и заставили в ночь ехать за тридевять земель.

– Все обошлось. Вас отпустили, – серьезно произнес он. – Но лучше бы вам не бродить по этой территории. – И совершенно неожиданно он широко улыбнулся: – Ну, шпионы, а теперь по домам и спать!

Пожав руки провинившимся, простившись с Джорджем, он сел в машину и умчался.

– По машинам, – скомандовал Полонски и, легонько подтолкнув, повел к своему джипу Беловежского.

Остальные разместились в мини-вене Фернандо. Все избегали лишний раз показываться шефу на глаза.

Саша обреченно опустился на пассажирское сиденье и с ужасом предвкушал невольное уединение с боссом. Он мысленно сжался в ожидании насмешливой нотации в стиле Полонски, смысл которой сведется к тому, что русский парень Александр Беловежский здесь в экспедиции стал своего рода enfant terrible[13]13
  Enfant terrible (фр.) – несносный ребенок.


[Закрыть].

Однако Полонски молчал. Саша колебался, надо ли ему извиняться, что все так вышло, или не стоит вообще заводить этот разговор. Но зачем-то шеф усадил его именно в свою машину.

– Да, поздно как уже, – наконец проговорил Джордж, – и совсем темно.

Беловежский что-то невнятно, но утвердительно промычал.

Они ехали по пыльной каменистой дороге, никак не освещавшейся.

– Алехандро, не передвигайся по Мексике в темное время суток, – почему-то посмеиваясь, изрек вдруг Полонски. – Это опасно. Впрочем, как показали сегодняшние события, опасно и при свете дня. Ну-ну, не вешай нос!

И он отечески потрепал Сашу по плечу.

«Сейчас начнется, – недобро подумал тот. – Сейчас он расскажет мне, как им со мной не повезло».

И началось.

– Да, Алехандро, когда Андрес Танэев порекомендовал тебя, я думал, что ты будешь таким же, как он.

– Каким? – хрипло осведомился Беловежский.

– Он вникал во все детали экспедиции, даже написал статью по керамике.

Александр промолчал.

«Андрей Михайлович, несомненно, вникал во все детали, – и он живо представил своего научника, – вплоть до керамики…»

– Я ожидал, что и ты, – прервал его размышления Джордж, – порадуешь меня статьей по материалам экспедиции. Но у тебя, оказывается, другие интересы.

Саша с удивлением отметил, что Полонски произнес последние слова не с осуждением или упреком, а скорее с уважением.

– Значит, от тебя мы должны ожидать статей не про керамику, а про письменность! – с каким-то даже пафосом заключил Джордж Полонски.

Беловежский кивнул молча: счел излишним подтверждать или опровергать заявление босса.

– Нашел недостающие панели? – вдруг участливо поинтересовался Полонски.

– Нет. – Саша оживился и не заметил сам, как рассказал, что Исабель предположила, что панели могут оказаться на постройках в окрестностях Текистепека, и потому они и очутились на спорной территории.

– Иса права. Но надо было начать с осмотра собора на площади самого Текистепека, – посоветовал Джордж.

– На самом деле надписи могут оказаться где угодно, но панели, сфотографированные голландцем, по-моему, все же были им отмечены именно на мосту, – возразил Александр.

– Ну да, ну да, – задумчиво проговорил шеф и внезапно повернулся к Саше, будто его осенило: – Кстати, эти панели могут храниться в музее Текистепека.

– Музее? – поразился Саша. Текистепек, конечно, центр муниципии, но в действительности это скорее деревня, нежели даже поселок.

– Музей, музей, – подтвердил Джордж. – Текистепек гордится своим музеем. Вот завтра после обеда и отправляйтесь туда. Совсем скоро у вас двухнедельный отпуск, – напомнил Джордж, – что собираешься делать? Надо тебе и страну посмотреть.

Похоже, шеф взял его под свою опеку. Ответ на этот вопрос вызрел еще до отъезда в саму экспедицию. Это, собственно, то, ради чего Саша и ехал.

– Поеду по городищам майя, сколько успею. Я же майянист.

– Ну да, конечно. Правильно. Только будь осторожен…

Они въехали в ворота Каса де Роман.

Джордж Полонски остановил машину и повернулся к Саше:

– Перед отъездом мы с тобой еще поговорим.

В Текистепек выехали сразу после обеда. Сам Полонски благословил это мероприятие. Исабель не поехала. Слишком много неразобранного текущего материала по их команде скопилось у нее. Она дала ценные указания Беловежскому, сказав, чтобы он передал от нее привет директору музея и тогда, дескать, все двери перед ними откроются. Джек остался помогать Исе. К русскому присоединились верный Фернандо и геоморфолог, американка Дженнифер, веселая молодая женщина, доброжелательная и смешливая. Ее влекло, с одной стороны, любопытство, а с другой – ландшафт вокруг Текистепекского моста, представлявший профессиональный интерес.

Отложив новый этап фотографирования моста на сумеречное время, интернациональная троица прибыла сразу в центр Текистепека. Он как две капли воды походил на главную площадь вчерашней «недружелюбной» муниципии. Та же прелестная свежепобеленная беседка посреди площади, окруженная зеленым сквером, и те же арочные колониальные сооружения по периметру.

Только собор сильно отличался. К нему и двинулся Беловежский решительно и целенаправленно. Собор, сложенный в основном из известковых блоков светло-песчаного цвета, очень похожих на панели моста, вероятно, относился к той же эпохе, веку к шестнадцатому.

Александр присвистнул, на мгновение вообразив, как найдет среди этих панелей миштекские письмена. Он не надеялся прочитать надписи. Но он мучился загадкой, как они оказались на испанском мосту. Очевидно, панели принадлежали раньше какому-то еще более древнему сооружению и использовались колонизаторами как строительный материал. Именно поэтому совершенно не исключалась возможность, что и строители собора воспользовались этими панелями с рисунками.

Хорошо освещенный предвечерним солнцем собор открыто демонстрировал исследователям наружные стены. Кроме испанских гербов и барельефов на блоках собора никаких рисунков больше не наблюдалось.

– Испанцам было не столь важно, какой стороной класть блоки, – заметила Дженнифер. – Дьявольские письмена они, скорее всего, уложили лицом внутрь, чтобы их никто не видел.

– Очень возможно, к сожалению, – грустно согласился Александр. – Я удивляюсь, что письмена видны на мосту.

– Пойдем искать музей, где таятся несметные сокровища, – внес Фер здоровую струю оптимизма.

Далеко идти не пришлось. Музей разместился в одном из зданий прямо на площади. Но и он не порадовал археологов. Их встретили наглухо закрытые двери.

Поначалу Беловежский растерялся и расстроился. Однако он тут же вспомнил ценные указания Исы, которая советовала искать директора музея в здании администрации. Правда, там его тоже не оказалось. Феру, который вел переговоры, объяснили, где можно найти дом директора музея.

По едва асфальтированной улице они поехали на машине на другой конец поселка и, покинув центральную площадь, очутились в настоящей деревне. Неказистые домики, гуляющие по округе ослики, крупная домашняя птица и другая живность – милая пастораль. Возле искомого дома паслась коза. И пока Фернандо и Дженнифер беседовали с хозяйкой, Беловежский общался с симпатичной белой козочкой. Директор музея оказался неуловимым Джо. Его супруга пояснила, что он уехал по агрономическим вопросам и вернется часа через полтора.

– Через полчаса начнет темнеть. Думаю, самое время возвратиться к мосту. Могут получиться удачные фотки, – опять взял в свои руки инициативу Фернандо.

– Да, а потом вернемся в музей, – подхватил Саша.

Им открылось поразительное зрелище. Отражаясь в реке, закатное солнце, казалось, лежало на стальной змейке прямо под дугой старого моста. Еще вполне светлое небо с белой полоской облаков резко контрастировало с его темным силуэтом. Солнечный мячик на реке таял и вскоре утонул без следа.

Закипела работа. Фернандо и Дженнифер с фонариками свешивались с моста. Беловежский бегал по реке, фотографировал, что-то кричал, призывая помощников менять положение и освещение, снова фотографировал, размахивал руками, давая указания. Отсняв один сюжет, они переместились на другую сторону. Надписи здесь располагались ниже, и осветители пытались добраться до нужных панелей световым лучом с берега. Интенсивность луча терялась, до рисунка добирался лишь размытый световой круг, снижая качество фотографии. Александр не унывал, считая, что вкупе с дневными съемками этого может быть достаточно.

Больше часа они провели возле моста. Узенькая ниточка света, едва уловимо протянувшаяся на западном горизонте, отделяла темноту неба от темени окружающего мира, пока темнота не поглотила все вокруг, не оставив ни огонька, ни клочка света. Текистепек прятался за холмом, и его скудное освещение не просматривалось с моста. С темнотой подступила и прохлада.

– Пора возвращаться. Директор, наверно, уже на месте, если спать еще не лег, – предположил Александр.

Они сразу направились к дому директора музея. Однако, по словам домашних, директор ожидал археологов в здании администрации.

– Какие интересные люди, – хихикнула Дженнифер, – утром он представитель местной власти, днем – агроном, вечером – директор краеведческого музея. Или наоборот.

– Насыщенная жизнь! – улыбнулся Фер.

Директор музея, узнав, что они друзья Исабель, встретил их как родных. Он сказал, что очень уважает эту умную женщину и ее друзьям сам покажет музей и все расскажет. Беловежский счел, что не стоит сообщать директору истинную цель их поисков. Пристальный интерес какого-то русского юноши к истории моста и его надписям мог не понравиться здешним жителям. Решили сослаться на то, что много слышали об этом музее от Исы, а сейчас оказались рядом.

Директор сам продал посетителям билеты за символическую плату, сам открыл висячий замок и сам стал экскурсоводом. Чудесный маленький музей, любовно собранный и оформленный местными жителями, повествовал об истории этого района с древнейших времен. Инсталляции, представляющие быт предков, фотографии наскальных рисунков, найденных в окрестностях Текистепека, бивень мамонта как особая гордость музея, многочисленная керамика разного времени и стиля, ювелирные украшения из нефрита и множество других интересных экспонатов хранил музей. На стене красовалась фотография текистепекского моста, и Дженнифер для конспирации наивно воскликнула:

– Ой, мы же его видели!

– Это наша гордость! – оживился директор. – Мост шестнадцатого века. Охраняется ЮНЕСКО. Кстати, на нем имеются миштекские письмена. Вы же знаете, что миштеки имели письменность? По этим рисункам мы иногда обучаем школьников их далекой истории.

И директор подвел их к стенду с рисунками, разъяснявшими миштекское письмо и систему счета. Внезапно что-то настолько привлекло внимание Беловежского, что он, издав нечленораздельный возглас восхищения, невежливо отделился от своей группы и защелкал фотоаппаратом. Однако директор не обиделся. Наоборот, он пригласил остальных подойти к Саше.

– Как приятно, что вам интересны рисунки нашего знаменитого полотна Lienzo, – обратился он к Саше.

– Это же Льенсо Гранде де Текистепек![14]14
  Большое текистепекское полотно (исп. Lienzo Grande de Tequixtepec) – исторический документ, представляющий собой полотно с миштекскими рисунками и письменами. Существует также Малое текистепекское полотно.


[Закрыть]

Директор кивнул. Представленные копии Большого и Малого текистепексих полотен, испещренные забавными рисунками, рассказывали о жизни некоторых правителей этого региона. Копии были прекрасно оформлены, увеличены некоторые фрагменты, что позволяло лучше разглядеть рисунки.

– А на мосту образцы того же письма? – поинтересовалась Дженнифер.

– Конечно! Кстати, здесь у нас два блока, снятых с моста во время реставрации. Они тоже с рисунками!

Вот он, момент истины! Александр спрятал ликование за фотоаппаратом, снимая последний фрагмент Льенсо Гранде. Справившись с эмоциями, он как бы невзначай смог спросить:

– Правда? Блоки с того моста, о котором вы рассказывали? Как интересно!

И они последовали за директором. Две панели, лежащие друг на друге, содержали заветные письмена.