Текст книги "Следуйте за чёрной кошкой"

Следуйте за чёрной кошкой

Поехала я как-то в деревню к брату напиться помочь по хозяйству. Он живет на хуторе, в километре от своей деревни, работает в близлежащем городишке, невестка Нинка работает там же, дежурной в общежитии, а в свободное от работы время они пашут: коровы, гуси, свиньи, куры, поля и т. д. Но об этом я ещё напишу, а пока про кошку.

Решила меня Нинка припахать грядки полоть. Я иногда полю, если в охотку, а в тот день мне жутко не хотелось работать и чтобы откосить, я срезала пару-тройку нужных растений вместо сорняков. Нинка поорала и послала меня нахрен подальше. Но потом передумала и решила отомстить, только я это потом поняла:

– Иди, – говорит, – к Ольке, она цветочков накопала, так принесешь и посадишь. Ты же давно хотела цветочки посадить?

Я обрадовалась, потому что и от работы тяжелой отлиняю и усадьбу ихнюю я давно хотела облагородить, а то там вечно куча народа толчется, а такая срань, что культурному человеку вроде меня как-то даже в облом там находиться.

Взяла я велик, а Нинка говорит:

– Возьми два ведра, вставишь туда цветочки, чтоб не поломались. Только гляди мне, поломаешь – выгоню нафиг!

И выгонит: зверь-баба. Нет, вообще она хорошая и лажу я с ней получше, чем с братом, но раз сказала сделать по её, то значит так и должно быть.

Взяла я эти два ведра размером с бочку и мыслишка смутная закралась: на кой черт на цветочки брать две огромные ведробочки?

Это я поняла, когда приехала к Ольке. Она накопала столько цветов и такой величины, что я аж испугалась. Чтоб вы поняли, цветок называется лилейник. Красивый очень, но с мой рост – полтора метра и весом дофига, потому что с землей. Загрузила мне Олька это добро, повесила на руль:

– Всё, – говорит, – едь, только цветки не пообламай, а то Нинка убьет, а я вечером приду мочить это дело.

– Приходи, – буркнула я и представила, как Олька придет мочить: выпить она может ведро водки и хоть бы хрен.

Поехала я, виляя великом в такт собственным отборным матам, и вдруг решила срезать путь-дорожку между дворами и свернула в узкий туннель.

Дура, просто пипец! Мои лилейники еле в этом проходе помещаются, я лавирую, чтобы их не поломать и вдруг в конце туннеля перед крутым поворотом вижу огромную лужу размером с озеро и черную кошку, которая из этой лужи пьет. Я еду и ору. А кошке пофиг, сидит себе и пьет. А я остановится не могу, потому что свалюсь, так и ору. Когда почти подъехала, то эта тварь не перебегает мне дорогу, как должно быть по традиции, а разворачивается и просто бежит впереди меня.

Представьте картину: первая рысцой бежит чёрная кошка, за ней – едут лилейники на велике и орут. Так мы ехали какое-то время, потом послышался мотоциклетный гул, кошка приостановилась, а потом резко свернула в первый попавшийся поворот. Я по инерции свернула за ней. Через несколько секунд мимо на полной скорости промчался какой-то бешеный или скорее пьяный мотоциклист.

И после этого я должна бояться черных кошек???

Полина

Третье апреля Полина ждала в этом году, как никогда раньше. Это был особенный день в её жизни – день рождения. Поля любила этот праздник так же, как Новый год, и каждый раз ждала чуда. Но его все не было… С детства она мечтала получить в подарок огромную белую панду… Но её все не было…

В этом году женщине исполнялось пятьдесят. Круглая дата, ювилей… Подружка Настя ругала Полину:

– Не смей говорить – пятьдесят, чтобы я этой цифры даже не слышала!!! Правильно – двадцать пять плюс двадцать пять!!!

– Но…

– Не спорь! Двадцать пять лет счастья плюс двадцать пять лет опыта! Ха-ха!!!

Полина не спорила, потому что действительно прожила счастливую жизнь и опыт определенный тоже приобрела. Любимый и любящий муж, красавица дочка и сын – что ещё человеку нужно для счастья? Если и было в жизни что-то не так, то, как считала Полина, по её же собственной вине. Настя в шутку называла её 4Ф – Феноменальная Фотогеничная Флегматичная Фаталистка. И эти Ф действительно были Полиной – красивая и эффектная женщина, профессионал своего дела, медлительная и спокойная до умопомрачения, с глазами на самом мокром в мире месте – это все о ней! Поля плакала по любому поводу и даже без повода – то ей жалко было бездомного котенка, то она сочувствовала бомжу, оставшемуся без крыши над головой, то её обидел муж, не так взгянув или заговорив не таким тоном.

Настя постоянно ругалась и защищала Игоря:

– Ну что ты ревешь опять? Не бьет, матом не ругается, любовницы нет, все в семью тащит – ну чего тебе, дуре, ещё надо, а? А медлительной неумёхой назвал – и что? Ты такая и есть!!!

Полина рыдала еще громче:

– Я не хочу плакать, а оно само…

– Само!!! Полынька ты моя, а не Полинка! – перекривляла Настя подругу, строила рожицы, и через минуту та уже заливисто смеялась, – Побывала бы в моей шкуре – быстро бы разучилась плакать! Эх, если бы я плакала по каждому поводу, то соседей снизу давно бы затопило!

Полина соглашалась с подругой, но ничего с собой поделать не могла.

– И не надо! – успокаивала её Настя. – Мы и так тебя, сопливую, любим!

Поля была очень благодарна Настеньке – за все. Она очень любила подругу и гордилась ею. Настя практически сама построила свою жизнь и вырастила троих детей. Замуж вышла по любви, но через четыре года официально развелась с мужем, который, кроме детодельной, больше никаких функций не выполнял. С утра до вечера лежал на диване, пил пиво и жаловался на судьбу. Насти хватило только на четыре года – потом она дала мужу пинок под зад и начала по-новому строить жизнь. Замуж больше не вышла, обосновывая тем, что по главному назначению мужчину уже использовала, а остальную мужскую работу в состоянии сделать и сама. Только иногда, в редкие минуты слабости, Настя признавалась, что впустила бы в свою жизнь мужчину, если бы полюбила по-настоящему…

…Полина вздохнула – что день рождения не задастся, она поняла еще ночью, когда муж больно толкнул её в бок и недовольно проворчал:

– Не хропи!

Глаза Полинки сразу наполнились слезами, она схватила одеяло и подушку и ушла спать в большую комнату. Пока думала – плакать или нет – уснула безмятежным сном. Женщине снились яркие цветные картинки, как в калейдоскопе, и она проснулась в отличном настроении. Потянулась и побежала к окну – вчера погода обещала быть весенней и ясной. Открыла шторы и вскрикнула от ужаса – их опять замело. Снег падал и падал, стекая по стеклу, как слезы, и конца ему не было. Поля глубоко вздохнула и пошла будить мужа, но он уже ушел. И даже не поздравил… Дочки тоже не было. Странно: и как не заметила? Зашла в комнату к сыну: тот был на месте и спал.

– Вставай сынок, пора в школу, – нежно потормошила ребенка. – Посмотри, опять снег!

– Снег? – сонно пробормотал сын-подросток. – я в школу не пойду!!!

– Вставай, не выдумывай, он сейчас растает!

Сын протер глаза и завозмущался:

– Ну что ты за мать??? Родного ребенка в такую погоду в школу гнать?

Полина обиделась, но слезы сдержала, надеясь, что сын вспомнит про сегодняшний праздник и её поздравит. Но тот не вспомнил…

Поля сделала себе кофе, сыну – завтрак, и села у окна, отвернувшись от стола. Ребенок молча позавтракал и ушел, хлопнув дверью.

И только тогда дала волю нахлынувшим чувствам. Хорошо, на работу не надо было идти – взяла три дня за свой счет. Девять утра, а ни одна живая душа еще не поздравила Полину, даже Настя.

Отплакав определенную норму, Поля умылась, успокоилась и пошла готовить праздничный ужин – обиды обидами, а вечером семья придет голодная. До обеда женщина сосредоточенно готовила разные вкусности, работой отгоняя мысли о невнимании родных ей людей. Когда закончила и вышла из кухни, опять расплакалась. Вспомнила родителей. Если бы они были живы, то поздравили бы дочку ещё утром. А так… Никому она не нужна… никому…

И тут в голову пришла шальная мысль – если к семи вечера её никто не поздравит, то она избавит мир от себя, как от ненужной никому вещи. Полина начала думать о худшем,  но тут в дверь позвонили.

– Ты чего телефон отключила, ювилярка? Звоним тебе, звоним с самого утра! Уже думали, что случилось… – Настя ворвалась, как глоток свежего воздуха, оттолкнула Полю и пошла прямиком в спальню. – Я так и знала!!! Чего ещё от такой дуры можно было ожидать?

Настя молча сгребла лекарства в мусорное ведро, молча умыла подругу и повела на балкон. Полина глянула вниз и ахнула. Под окном горящими свечами было выложено большое сердце и слова: «Мамочка, мы тебя обожаем!»

Поля стояла не двигаясь. Настя толкнула её в бок:

– Чего замерла? Реви!!! Как раз самое время!!! Стоит она, молчит… Смотри, какое поздравление тебе придумали – два месяца готовились.

Сердце внизу горело огнем и любовью, а родные Полькины люди – дети, муж и подружки по работе весело махали ей руками и посылали воздушные поцелуи.

Полина помахала в ответ, но Настя уже тащила её к двери:

– Пошли встречать, скорее!!!

…Через минуту веселая толпа ввалилась в квартиру: сын с охапкой её любимых красных роз, дочка с именными шарами, коллеги с огромным ювилейным тортом, а потом – потом вошёл какой-то огромный шкаф, несомый мужем. Игорь с лучезарной улыбкой поздравил жену, страстно поцеловал и распаковал шкаф – там была огромнейшая белая панда…

Стоявшая рядом Настя тихонько шепнула Полине на ушко:

– Признайся, что ты дура…

Не задумываясь ни на секунду, Полина твердо ответила, тоже на ушко:

– Я дура! – и, многозначительно подняв вверх палец, добавила, – Была!!!…

Виктория

Снег медленно таял, закрашивая мир депрессивно-грязными тонами, унылыми и скучными. Он явно был в сговоре с зимой, которая не хотела уступать свои права весне и из последних сил цеплялась за голые ветви деревьев, мрачные крыши домов и грустные лица людей.

Оксана стояла на балконе и смотрела вниз: люди бесконечной вереницей шли куда-то, спешили, что-то обсуждали, и никому, абсолютно никому в этом мире не было дела до её боли…

– Мам!? – послышалось из комнаты.

Женщина вытерла слёзы и глубоко вдохнула:

– Иду, доченька!

…В жизни Оксаны были только две радости – сын и дочь.

Много лет назад, кажется, в какой-то другой жизни, красавица Оксана влюбилась в соседского парня Колю, он ответил взаимностью, и через год молодые поженились. Сколько счастья было в их доме, когда Оксана сказала мужу, что он скоро станет отцом! Сколько радости! Но через несколько месяцев случилась беда – Коля трагически погиб на стройке. Утрату мужа Ксения переживала очень тяжело и малыша родила преждевременно – семимесячного. Она назвала кроху Стасиком – об этом мечтал Коля.

Малыш частично заполнил ту пустоту, что образовалась после гибели мужа. Душевная рана начала затягиваться, но недолго – через два месяца Оксана заметила, что сын не реагирует на звуки. Вердикт врачей был неутешительным – мальчик родился глухим. А через год женщина поняла, что, скорее всего, и немым – малыш не издавал ни звука.

Сколько слёз пролила Оксана, глядя на своего веселого белокурого мальчика, который даже не подозревал, какая участь ему уготована.

Шли годы. Самой ребенка поднимать было тяжело, и Оксана вторично вышла замуж. Не по любви, а скорее, по необходимости – в лихие девяностые вдвоем выжить было легче. Когда Стасику исполнилось пять лет, Оксана родила дочку – Викторию. Семью нужно было кормить, и Вася уехал в Москву на заработки. Сначала исправно передавал деньги, продукты, а потом пропал. Объявился года через три, передав через знакомых, что у него другая семья, дети.

Больше Оксана Васю никогда не видела. Устроившись по протекции подруги на хорошо оплачиваемую работу, тянула семью одна…

Дети выросли. Стасик закончил школу для глухонемых и заочно учился в университете – осваивал профессию программиста. И когда другие матери проклинали интернет за то, что он отбирал у них детей, Оксана была безмерно ему благодарна – именно интернет делал её ребенка почти таким, как все. Стас учился и работал дома. Благодаря своей настойчивости и упорству совсем скоро начал зарабатывать неплохие деньги, и мать очень гордилась сыном – имея статус инвалида, Стасик уже добился большего, чем его здоровые ровесники.

Впрочем, как к инвалиду к парню никто и никогда не относился – ни в семье, ни во дворе. И Оксана, и Виктория с детства освоили язык жестов и с легкостью на нём общались, даже между собой – по привычке. А друзья у Стаса были в основном такие же, как и он, глухонемые.

Виктория с детства занималась танцами, участвовала в конкурсах красоты, а в семнадцать лет получила первое серьезное предложение – сняться для обложки популярного молодежного журнала. Её заметили модельные агентства – и через год Виктория стала профессиональной моделью. Готовилась к поездке в Японию. Но… Но к ним в дверь опять постучалась беда…

Как-то вечером Стас с Викой пошли за покупками, переходили улицу по пешеходному переходу, на зеленый свет. Когда дошли до середины, Стас случайно повернул голову – на них на бешеной скорости мчался серебристый «Лексус». С силой оттолкнув сестру в сторону, Стасик принял основной удар на себя. Они остались живы, но были сильно травмированы: у Виктории – перелом ноги, у Стаса – закрытая черепно-мозговая травма. Нога у Вики удачно срослась, а вот Стас начал терять зрение…

– Что, доченька? – спросила Оксана, вернувшись в комнату.

– Посмотри, мне это платье идет? – Вика покрутилась, демонстрируя обновку. – Как ты думаешь, мне брать его с собой?

Через три месяца Вика уезжала в Нью-Йорк и готовилась к этому важному событию заранее, чтобы ничего не забыть.

– Идет! – Оксана с любовью посмотрела на дочь. – Тебе все идет!

– Стас, а тебе нравится? – обратилась Вика к брату, тронув его за плечо.

– Да, – ответил тот и отвернулся.

Мать с дочкой переглянулись – с каждым днем Стас становился все более замкнутым и угрюмым.

…Вика упорхнула к подруге, а Оксана стала вытирать пыль, чтобы хоть чем-нибудь себя занять. Стас сидел, подперев голову руками. Оксана посмотрела поверх его головы на монитор и замерла от ужаса. Сын написал в дневнике: «Почти ничего не вижу. Жизнь теряет смысл. Я хочу умереть…»

На ватных ногах Оксана кое-как дошла до дивана и села, схватившись рукой за сердце.

Когда сын лег спать, женщина включила ноут и посмотрела историю просмотров: её бедный ребёнок читал только о суициде…

Оксана сидела на кухне, пока не вернулась Вика.

– Мама, что случилось? – встревоженно спросила дочка.

– Беда у нас! – не сдержавшись, зарыдала женщина. – Стас теряет зрение и пишет, что не хочет жить! Доченька, что делать, что делать???

– Мам, – еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться, ответила Вика. – Ложись, а завтра будем решать, что делать дальше!

…Два месяца Оксана с Викой провели, как в страшном сне: втайне от Стаса оббегали и обзвонили всех знакомых, мало-мальски имеющих отношение к медицине, но все отрицательно качали головой – подобный диагноз не лечится и не оперируется.

Оксана сгорала на глазах – сердечные капли и таблетки уже не помогали, но она о себе и не думала – все мысли были о сыне.

Стас уже совсем ничего не видел и с постели вставал только по нужде. От еды тоже отказывался, отворачивался к стене и часами лежал неподвижно, накрывшись с головой.

Когда мама уходила на работу, Вика садилась у постели Стаса и часами смотрела на него. Он её не слышал и не видел, и девушка рыдала вслух, раскачиваясь из стороны в сторону – из жалости к брату, а ещё больше – от своей беспомощности. Он спас ей жизнь, и она бы отдала ему половину этой жизни, или даже всю, если бы только могла…

Иногда Стас вставал и выходил на балкон, долго стоял, вдыхая свежий теплый воздух. В эти редкие минуты Вика становилась рядом, и они разговаривали – девушка медленно писала брату по руке слова, а он только кивал – положительно или отрицательно.

…У Оксаны совершенно опустились руки – она уже ни на что не надеялась и только тихо плакала по ночам, прося Бога забрать их с сыном к себе.

– А Вика… Вика молодая и сильная, она выкарабкается! – повторяла Оксана, как в бреду, уже не соображая, что говорит вслух.

Вика слушала под дверью, кусала до крови губы, сдерживая слезы, и упрямо думала:

– Нет, родные мои, я так просто не сдамся… Я так просто не сдамся…

…Каждый следующий день был похожий на предыдущий: Оксана вставала утром, готовила еду, хотя никто уже и не видел, что он ест. Потом шла к Стасу, брала его руку и гладила, передавая все свое тепло и любовь. А после шла на работу.

Вика весь день проводила с братом – были летние каникулы. Она силой тащила его на балкон и писала, писала, писала – как сильно она его любит, как он нужен им с мамой, что жить без него не смогут. Сначала Стас упрямо молчал, но со временем начал оттаивать – даже шутить и улыбаться.

Брат улыбался, а Вика выла белугой, смотря на него. Она представляла, как это – не слышать, не говорить, не видеть, то есть жить в абсолютной тишине и темноте, и выла еще громче, размазывая слезы по лицу и всхлипывая до икоты – всеравно этого никто не видел…

Со временем Вика заставила Стаса писать – клавиатуру он ведь знал на ощупь. Его записи были настолько проникновенными, что Вика стала рассылать их на разные сайты, не забывая каждый раз подписывать, что автор – молодой парень, глухонемой и слепой. В какие-то минуты ей казалось, что это жестоко, но она отмахивалась сама от себя и продолжала в том же духе: конечная цель была важнее средств.

Вика стучала во все двери – и ей открыли: отозвался знаменитый профессор из Одессы. Он написал: «Планируем провести первую в мире операцию по возвращению зрения, если готовы участвовать в эксперименте – решайтесь. Положительных результатов не гарантируем.»

Вика рассказала брату об этой новости, как смогла. Он написал коротко: «Это мой единственный шанс – и я его использую!!!!! Верь в меня!!!»

Вика с разбегу бросилась Стасу на шею и завизжала от радости.

…Вечером сообщили хорошую новость маме. Она интуитивно схватилась за стену и упала в обморок. Скорая забрала Оксану с сердечным приступом – бедное сердечко все-таки не выдержало. На следующий день ей стало лучше, и семья стала собираться в дорогу – в новую жизнь…

Вика пришла в модельное агентство расторгнуть контракт – ехать в Нью-Йорк она не могла.

– Ты что, идиотка!!! – орал на неё хозяин агентства, моложавый мужчина, как две капли воды похожий на Зверева. – Да ты понимаешь, что ты делаешь?! Какой брат? Ты карьеру свою хоронишь!!!

– Да пошел ты! – устало проговорила Вика и пошла к двери.

– Овца!!! – перешел на фальцет Зверев. – Да я сделаю так, что тебя в захудалый стриптиз не возьмут!!!

Вика грациозно повернулась и показала ему средний палец: «Видел?»

Плевать ей было на копию Зверева, на карьеру и на модельный бизнес в целом.

…Реабилитационный период длился очень долго, но уже подходил к концу – сегодня должны были снять повязку. Прогнозов никто никаких не делал, но все надеялись на чудо.

И чудо случилось – Стас снова стал видеть. Сначала прищурился, привыкая к дневному свету, потом огляделся вокруг. Увидев маму с сестрой, улыбнулся, нарисовал в воздухе большое сердце и протянул им.

Жизнь, в сущности, неплохая штука – нужно только верить в чудеса!

Ева

Женщина бесцельно бродила по комнатам, натыкаясь на мебель, но не замечала этого. Сегодня она решила осуществить давно задуманное – покончить жизнь самоубийством. Ей надоело быть никому ненужной. Муж последние пятнадцать лет замечал её присутствие только тогда, когда заканчивались чистые рубашки или приходилось есть остывший ужин. Такое случалось крайне редко, потому что рубашки всегда были чистые, а с ужином она ждала мужа до тех пор, пока он не появлялся дома, неважно, в шесть вечера или под утро. Недавно у них случилась крупная ссора – муж пришел домой всего в двенадцать ночи, а жена посмела уснуть: она немного приболела и уснула, приняв жаропонижающие таблетки.

Что было! Муж орал, как недорезанный, что он её содержит, во всем потакает, а она не может даже с работы его дождаться. Женщина, как всегда, молча плакала, изнемогая от головной боли. Она робко надеялась на поддержку и сочувствие дочери, которая только что вернулась из ночного клуба, но наткнулась на обычное равнодушие и даже раздражение:

– Чего ревешь, клуша? Посмотри в зеркало! На кого ты стала похожа? И как только отец живет с такой амёбой!

Женщина еле дожила до утра и, когда муж с дочерью ушли, но так и не поинтересовались её самочувствием, позвонила сестре:

– Кать, я не могу так больше! Я устала! – и снова расплакалась.

– Так собирай вещички – и ко мне! Поживешь на первых порах, а потом что-нибудь придумаем! Захочешь – к маме вернешься, а нет – так квартиру тебе снимем! Работа у тебя хорошая – на жизнь хватит!

На жизнь…

– На черта мне сдалась такая жизнь! – всхлипнула Ева. – Можно подумать, что Всевышний повесил на меня все первородные грехи!!!

Женщина сгребла в охапку все имеющиеся в доме лекарства и пошла в ванную. Пока набиралась вода, Ева выпила несколько таблеток валерьянки и сорок капель какого-то антидепрессанта, потом разделась и залезла в воду. Стараясь не думать о том, какой её найдут потом, женщина закрыла глаза, сложила руки на груди и приготовилась ждать…

– Эй, слышь! – раздался противный скрипучий голос, – вставай и пошли!

Ева открыла глаза – перед ней с блокнотом в руках стоял… чёртик. Маленький, сантиметров пятнадцати, взлохмаченный и злой.

– Собирайся, чего зеньки вылупила! – закричал он и осмотрелся. Увидев полотенце, он с трудом затащил его в ванную, – На вот, прикройся, бесстыжая!

Ева, прикрывшись полотенцем, еле выдавила из себя:

– А… а ты кто?

– Ну не конь же в пальто? – ответил чертик и рассмеялся. – А на кого похож? То-то! Самый что ни есть.

Ева не могла произнести и слова.

– Меня зовут Барсик. К вашим услугам, – жеманно представился нечистый, грациозно склонив голову набок.

– А… а почему Барсик? – Ева прыснула от смеха.

– А почему нет? – обиделся Барсик. – Давай, собирайся! У меня график!

– Куда?

– Со мной! – начал нервничать Барсик и посмотрел в свой блокнот. – Вот, русским по-белому написано – у тебя назначено на 15.04, а сейчас – уже 15.12. Будешь платить штраф за простой!

– Сколько? – спросила Ева первое, что пришло в голову.

– Десять!

– Это в рублях? Или в евро?

– В годах! Десять лет жизни!

– Много…

– А какая тебе разница? Ты же всю жизнь собираешься отдать!

– Ну, я ещё точно не решила…

– Так, ты мне голову не морочь!!! То умирает она, то не умирает! Ты мне всю статистику испортишь! – Барсик оглянулся. – Где там твои таблетки?

– Ты что, тоже умереть хочешь? – испугалась Ева.

– Дура, – снисходительно посмотрел на неё чертик, – жрать я хочу! Третьи сутки на ногах!

Барсик открыл бутылочку с валерьянкой, высыпал её содержимое в рот, потом запил это все тремя ампулами снотворного. Довольно крякнул, отрыгнул и немного успокоился.

– Ну, собирайся, собирайся, а то я с тобой на реалити-шоу опоздаю!

– Какое шоу???

– Самое рейтинговое, сегодня человек десять в котлах варить будут. А пропустить, как ваши друг дружку топить будут, я не могу! Да и ставки сделаны!

– Какие ставки???

– Ну не очные же, блин! Обычные, денежные!!! – Барсик начал терять терпение.

– У вас и деньги есть? Доллары? Евро???

– Какие евро? Отстой! Виртуальные деньги…

Ева нервно засмеялась:

– Ты еще скажи, что у вас интернет есть?

– Конечно, есть! Иди уже…

– А… а почему меня… ну… не в Рай?

– Какой Рай? Ты чё, сбрендила? С каких это пор самоубийц в Рай стали брать???

– Ну, да… – Ева пошевелилась и твердо заявила, – я остаюсь жить!!! И это окончательное решение!!!

– Другого ответа я и не ожидал, – мило улыбнулся Барсик, взял помаду и что-то написал на зеркале. – Ну что ж! Счастливо оставаться!

…Ева проснулась от стука собственных зубов – она лежала в холодной воде неизвестно сколько.

– Я ведь могла утонуть, – испуганно пробормотала Ева и улыбнулась, – ого, я уже смерти боюсь!

Она оглянулась – никакого Барсика не было.

– Уф, и приплетется же такое, – Ева кое-как выбралась из ванной, посмотрела в зеркало и вздрогнула.

На зеркале ярко-красной помадой было написано:

Береги жизнь, пока она у тебя есть!