Текст книги "Вериги любви"

И я так же искренне и просто, ибо находилась внутри благодушного к себе владычного внимания, ответила:

– С Божией помощью, владыка!

Именно об этом владыка часто вспоминает, воспроизводя и свое удивление моим нечаянно грамотным ответом:

– Оказывается, и на телевидении есть верующие!

Трудно представить, что всего пятнадцать лет назад, когда создавалась Волгоградская епархия, в городе было всего три храма, а рассказывать о церковной жизни ни газеты, ни радио, ни телевидение не имели хорошей привычки. Вскоре, хлопотами верных, появилась возможность еженедельных выступлений архиерея в волгоградском эфире в цикле «Проповеди владыки Германа», а спустя какое-то время он благословил меня на создание православной программы «Свеча».

Я не устаю благодарить Господа за то, что во дни моего рождения ко мне приходит замысел какого-либо дела. Так было и со «Свечой». Я почти решилась открыть владыке, своему духовнику, намерение делания программы о христианах и для христиан, хотя и было боязно браться за новую, неизведанную работу, да и разрешит ли телевизионное начальство? И какое имя будет у программы?

Размышляя об этом, я возвращалась из церкви. Душу переполняла радость Покрова, омрачаемая лишь негодованием на саму себя: даже названия будущей программы не придумала, а уже и к владыке собралась идти! И вдруг прозвучало слово, как бы сказанное еле слышно мною, моим голосом, но где-то очень-очень глубоко… Я поняла: тайниковое слово! «Свеча» – вот как будет называться программа. Без промедления поехала к владыке, но его не было, и еще долгих пять дней я ждала возвращения архиерея, чтобы получить благословение.

Меж тем не было еще переговорено об этом с телевизионным начальством, которое прохаживалось на редакционных «летучках» в мой адрес после выхода в эфир каждого сюжета на православную тему. Вдруг откажут господа хорошие? Но мир не без добрых людей: мой давний знакомый по Нижне-Волжскому издательству Сергей Валентинович Кремнев убедил тогдашнего председателя телекомпании Геннадия Сергеевича Ермоленко об объективной необходимости православной телепрограммы.

Первая «Свеча» вышла 25 января 1995 года, правда, называлась она «Татьянин день». В этот день памяти римской мученицы Татианы в Москве была совершена первая Божественная литургия в воссозданном храме Святой Татианы (в Московском университете, в старом здании). И в моей жизни произошло великое событие. День Татианы впервые в Волгограде отмечался в библиотеке имени Горького, я была приглашена на праздник вместе с другими волгоградскими Татианами, и владыка Герман по завершении молебна торжественно поднял большую икону Богоматери «Казанская», благословив, вручил её мне… А архиерейский хор пропел «Многая лета». Ноги у меня подламывались, слезы лились рекой…

Каждая телевизионная встреча с владыкой для горожан была событием, а для меня – еще и испытанием: и сказать не то страшилась, и выглядеть не так боялась… Архиерей, думаю, замечал мое «безвоздушное» состояние и поэтому в обращении был по-домашнему приветлив и прост. Никогда не диктовал своих условий съемки, смиренно – и это владыка! – подчинялся просьбам операторов сделать то-то, сесть так-то…

Однажды, в декабре 1994 года, был случай непредвиденный: началась съемка, и вдруг за окнами взревели двигатели тяжелых военных машин, которые выезжали из расположенной на территории монастыря воинской части.

Записывать программу в таких условиях оказалось невозможным, решили дождаться окончания нечаянной кавалькады, но не тут-то было. Машины ревели, солдаты кричали, не покидая узкого проулка у самого выезда на трассу: видимо, ждали откуда-то еще своих. А мы-то ждать не могли.

Стали искать тихое место для продолжения видеозаписи, но окна архиерейской келии смотрели как раз на проулок и трассу. Что делать? Выручил сам владыка:

– Вот сюда идите! – с этими словами он повел за собой оператора и меня в полутемную маленькую прихожую, где едва умещались одежная вешалка и маленький коврик. Владыка снял с вешалки пальто и зонтик, сел на узкую, но высокую тумбу под зеркалом и сказал:

– Здесь тихо, давайте работать, – добродушно засмеялся, видя нашу нерешительность. – Ничего, с Божией помощью все получится! – и архиерей огладил бороду.

И вправду, передача вышла удачной и запомнилась еще и тем, что была последней в уходящем мирном году: начиналась война в Чечне.

Прошло время. Сколько программ вышло, сколько друзей обретено, сколько новых знаний дано Господом! Любое явление жизни, любое событие я стала учиться воспринимать через Православный идеал, через благостное страдание сердца, ведь только от сердечного избытка и говорят уста. Хочу познакомить читателей с содержанием одной из моих любимых телепрограмм.

…Лене Костенко в год нашего знакомства было тридцать два года, а она никогда не ступала по земле, никогда… Она знала только маму Елену Александровну, брата и свою инвалидную коляску, в которой она даже не сидела, а – лежала. Иногда ей удавалось, опираясь на локти, приподняться и, прислонясь к стенке коляски, что-то делать: читать, писать стихи, вязать, рисовать… Так шла ее жизнь. Большим событием было всегда посещение церкви, беседы со священниками, исповедь, причастие… Душа принимала это тихо и нежно, как бы восполняя недостаток той полноты мирской жизни, в которой Лене было отказано с рождения.

Из разговора с ее мамой Еленой Александровной я узнала, что Леночка родилась в Челябинске после ставших известными только недавно событий, связанных с радиоактивными испытаниями. Отец ее работал, по его выражению, «в печке». Девочка родилась инвалидом, брат – позже, в Волгограде, здоровым ребенком.

Такова судьба, вернее, ее начало. Сама Леночка, не понимая многого вокруг, сердцем усвоила главное: есть Господь, есть выбор любого человека быть верным Господу. Православной вере и был посвящен рассказ Лены, о чем бы ни упоминала она в нашей беседе. Поражали ее мысли: время течет вокруг нее, а она, как сфинкс, лежит посреди песков вечности и поэтому – бессмертна, ведь она переосмысливает движение мира изнутри, через сердце… А еще Лена раздумывала о греховной природе человека и искренне радовалась, что она калека: страсти не касаются ни ее души, ни тела, она чиста пред Господом.

Леночка оказалась человеком сильного духа, она старалась активно жить: вязала шапочки и жакеты, писала стихи, даже работала, собирая газетную информацию и сортируя ее для фирмы своего брата. Огромной силой убеждения отличается ее обращение к молодежи – будущему России: любить родную землю и очищать душу для жизни вечной.

…Прошло два или три месяца после этой записи, и я была буквально сражена известием о смерти Лены: ей как раз исполнилось тридцать три года. Мы приехали к ней на могилу, возложили цветы, помянули молчанием и ушли, провожаемые ветром, и шелестом листвы березы, и облаками, и солнечным светом, и тем крестом, который несла в своей судьбе Лена Костенко, – до самой смерти.

…Есть в Волгограде в русле бывшей реки Царицы одно благодатное место, его сразу и не заметишь с дороги: в районе станции «Скорая помощь», внизу у основания дамбы, под большими деревьями бьет из земли родник очень вкусной воды. Наверное, именно такую воду называли и называют живой, соединяя в этом определении и ее животворный вкус, и святую целительную силу.

В 1910 году маленькая девочка Александра нашла в речке, тогда полноводной, черный камень, на котором был выбит чей-то лик… В Казанском соборе определили его как лик апостола Иоанна Богослова. Икона, чудесно обретенная, потом в этом соборе находилась, но во время войны была утрачена. А баба Шура долго жила на сталинградской земле, и было у нее сорок два внука…

Свою историю баба Шура рассказала молодоженам Светлане и Дмитрию Рыжовым, и они полюбили приходить на источник, обогащаясь его живой силой. Вскоре родились сыновья Кузьма и Степан – как считают молодые родители, не без влияния святой воды. И вот уже вся семья Рыжовых ходит к источнику. Несмотря на октябрь, дети нагишом плещутся в воде, а в ней отражаются облака и листва деревьев, и первые осенние листья плывут по быстрому течению, словно игрушечные кораблики…

А мы со Светой и Димой беседуем, сидя на царицынском бережку. Оба они – студенты Царицынского Православного университета имени преподобного Сергия Радонежского. И постепенно мне становится ясно, что в основе молодой христианской семьи Рыжовых лежат те старинные духовные и материальные традиции, которые являлись и являются спасительными для нашего православного народа. Они изложены в сборнике семейных правил «Домострой», где главным почитается православный уклад жизни.

О его пользе, о возвращении русской семьи в русло исторически и духовно выверенных народных традиций и идет наша неспешная беседа, а также о любви, о душе, о Боге… Да, сам Бог и его Ангелы незримо присутствуют рядом с детьми, играющими в живой воде с солнечными бликами.

В завершение на экране на фоне светящейся живой воды постепенно прочитывается фраза: «На Благовещенье в семье Рыжовых родилась дочь Мария».

Видеозапись первых программ велась в гостиной издательской фирмы Кремнева, здесь же, по настоятельному приглашению Сергея Валентиновича, встречался позднее с телезрителями и знатный московский гость Павел Васильевич Флоренский – доктор геолого-минералогических наук, внук православного священника и замечательного духовного писателя Павла Александровича Флоренского, погибшего на Соловках.

Для съемок иллюстраций к беседе мы выехали в Ерзовку, где шли восстановительные работы в старинном храме Михаила-Архангела. Флоренский, восхитившись архитектурной основательностью и красотой церковного здания, рассказал много удивительного о русском храмоздательстве, что и легло в основу программы. В то время он был экспертом-координатором правительства в сфере экологии, и я понимала, что его появление в «Свече» придает программе особую значимость. С Флоренским наше общение продолжалось до дня его отъезда в Москву. С рвением неофита я хотела немедленно узнать все, связанное с прошлым, настоящим и будущим русского государства, причем из уст знаменитого ученого.

– Вернется ли Киевская Русь? – этим вопросом, помню, обескуражила московского гостя, а ведь была уверена, что услышу панегирик в честь славного прошлого.

– Как можно вернуть то, что уже выполнило свою историческую миссию? – воскликнул Павел Васильевич. – Впрочем, это разговор серьезный, нельзя же так – походя… А вообще надо жить настоящим, голубушка! Жить и вслушиваться в вечность.

А я и вслушиваюсь, и слышу голоса древних жителей Киевской Руси, моих прямых предков, и эти голоса напутствуют меня: «Не уставай, молись, собирай!» И вижу их, моих Богоданных родных, в блистательной перспективе вечности. Это они – русы, славяне – создали нашу Великую Русскую цивилизацию. «Это было народно-аристократическое общество, в нем не находилось места ни рабам, ни рабовладельцам, ни ростовщикам, ни спекулянтам»[4]4
  Петухов Ю. Д. На Запад! Как нам обустроить Европу и Америку. М.: Метагалактика, 2006. С. 170 (Далее – Петухов: На Запад).


[Закрыть]. Зато в этом обществе царили абсолютные ценности Родины, народа, рода, семьи. Это было общество будущего, так распорядился Сам Бог.

Киев обязательно вернется как одна из столиц нашей державы – наряду с Москвой. Ведь Киевская Русь была сердцем Святой Руси более тысячи лет назад – таковой она и остается.

Уроки, уроки, уроки… Сколько их было, порой серьезных и спасительных! И это прояснялось с годами.

Однажды ранним утром, еще до службы, на пороге церкви праведного Иоанна Кронштадтского обнаружились мои книги – и первые, школярского восторженного письма, и взрослые, печально-сердечные… Титульные листы, хранившие когда-то мои порывистые автографические записи, вырваны с корнем – и следа не осталось от былых счастливых словоизлияний. Семь оскорбленных книжек, таинственно-злонамеренно вброшенных не куда-нибудь, а именно в ограду посещаемого мною храма, – наверное, чтобы было больнее, чтобы знакомые прихожане открещивались от меня, как от ходячей скверны, – мне стало жаль до слез.

Я знаю, кому подарила столько своих книг, но душа по сей день велит молчать: чужая ненависть смертельно утопит сердце, если открыть и тем самым вроде оскорбить чье-то имя. Батюшка Андрей, во избежание искушений, благословил книги сжечь, и пока они горели в железной печурке во глубине церковного двора, я взглядывала на священника и видела спокойное лицо, освященное не печным пламенем, а чистым веянием молитвы.

– Молись и ты за того, кого винишь в злокозненном поступке… Все на свете – наука, так и внимай всякому искушению, благодаря Господа.

Как-то я увидела на своем редакторском столе ксерокопию духовного песнопения честнейшего старца иеромонаха Серафима Вырицкого «От Меня это было»: Господь, обращаясь к душе человеческой, напоминает ей обо всех днях ее земного бытия и повторяет: «От Меня это было». Что бы ни свершила душа на земле, какому бы подвигу ни сподобилась, пусть не гордится, ибо все промыслительно, все дается Господом, без которого и волос не упадет с головы человеческой, тем паче не свершится спасение в жизни вечной: «Думала ли ты когда-нибудь, что все, касающееся тебя, касается и Меня? Ибо касающееся тебя касается зеницы Ока Моего. Ты дорога в Очах Моих, многоценна, и Я возлюбил тебя, и поэтому для Меня составляет особую отраду воспитывать тебя. Когда искушения на тебя, и враг на тебя придет, как река, Я хочу, чтобы ты знала, что от Меня это было…»

Кто положил на мой стол этот Боговдохновенный стих, я не ведаю до сих пор, но спрашиваю об этом каждого – так, на всякий случай, ибо душа давно знает ответ: «От Меня это было…» Эта Евангельская истина сильно отрезвила мое творческое тщеславие. С тех пор я сторожко всматриваюсь внутрь себя и так же внимательно оглядываюсь вокруг: не разрушаю ли хрупкое земное бытие своим стремительным бегом, верна ли грамоте Христовой?

После выхода в эфир первых двух программ владыка благословил записывать «Свечу» в Казанском кафедральном соборе. К тому времени уже существовал художественный образ: в середине большого круглого стола, накрытого белой скатертью, теплится большая свеча, а вокруг нее беседуют между собой православные. Образ родился опытно: в своих церковных приходах верующие собираются на воскресную совместную трапезу, по-гречески называемую агапой – трапезой любви, и вкушают дары Господни. Самый большой Божий дар – вера, и поэтому «Свеча» стала собирать верных на духовную трапезу, ибо сказано в Священном Писании: «И зажегши свечу, не ставят ее под спудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф. 5, 15).

В один из майских дней 1995 года в Казанском соборе в келии владыки Германа за круглым столом собрались трое: сам архиерей, монахиня Сергия и я и состоялась духовная телевизионная агапа. Ее сценарий чудом сохранился в моем архиве, и вот несколько его страниц.

Ведущая, то есть я, зажигает свечу, и начинается беседа, которую открывает владыка Герман:

– Свеча… Сегодня мы зажгли ее в Казанском кафедральном соборе – главном православном храме города, где всегда горит так много свечей, и вот еще одна. Нам хочется, чтобы вы пристальнее вгляделись в эту свечу, в ее свет… Неслучайно издревле в храмах зажигают свечи. На церковном престоле ставятся светильники для изображения света Христова, просвящающего всех. А христианство рассматривает и самого человека, как храм, как вместилище души. И поскольку каждый из нас есть подобие Божие, свеча – образ Божьего в нас света, образ нашей души. Свеча напоминает, что человек несет в себе знак высокого предназначения, ибо на него накладывается отпечаток абсолютной личности Творца. Что же означает возжение свечей в церкви? И освящение храма, и освящение молитвенных собраний христиан, и пламенную (заметьте, буквально!) любовь нашу ко Спасителю, и желание быть в общении со святыми. И главное – напоминает нам обязанность постоянно озаряться и просвящаться светом Божественной истины.

Ведущая продолжает мысль архиерея:

– Как в природе свет и светит, и греет, так и мудрость Божья просвещает наш ум и согревает сердце, делает его особенно восприимчивым к добру. И не случайна примета: в Чистый Четверг верующие уносят из храма зажженные свечи: уносят, чтобы освятить, сделать чистыми свои дома.

 
Если Чистый Четверг набело
Мы вернем без стесненья,
Будет вновь, по примете, светло
В день Его Вознесенья.
 
 
Станет жизнь совершаться во всем
Без тоски и надлома,
Коль из церкви свечу донесем
Непогасшей до дома.
 

Свеча нашей программы – это символ света души и разума народа: ведь именно об этом мы и беседуем с вами. Я с великой радостью предваряю рассказ владыки Германа и монахини Сергии о замечательном событии, в котором они недавно приняли участие: вместе с другими волгоградскими паломниками побывали на Святой Земле.

Владыка Герман рассказывает о смысле паломничества, о том, как возжигаются свечи в Иерусалимских храмах, и свет этот достигает всех сторон света.

Продолжает разговор монахиня Сергия, ее впечатления – это впечатления и монахини, и бывшего светского человека: ведь в прошлом она известная радиожурналистка Людмила Назарова.

– Вера сделала меня счастливой, – говорит она. – Почему люди ходят к святым местам? Ведь верить можно везде… Да, но освященные крестики и свечи, привезенные из Иерусалима, хранят в себе особую благодать Господню: за совершение паломничества, за этот прекрасный акт веры снимается много грехов.

Ведущая тоже вспоминает о своих поездках в Иерусалим. Читает стихи из «Иерусалимской тетради». В завершение программы говорится о других паломничествах по Руси: в Оптину Пустынь, в Серпухов, на Валаам.

Из Казанского собора «Свеча» понесет свет дальше – туда, где ее ждут.

Так началась в Волгоградской епархии жизнь телевизионной «Свечи» под духовным окормлением владыки. Почти сразу же я стала вести видеоархив, но, к сожалению, самые первые видеозаписи не сохранились – равно как и сценарии почти всех программ. Есть у меня заветное желание: рассказать обо всех героях «Свечи» – о тех людях, которые год за годом, сменяя друг друга, приходили ко мне и поодиночке, и вместе с ближними, чтобы принять участие в духовной агапе – трапезе любви и веры. Может быть, я напишу такую книгу.

Однажды владыка Герман разрешил мне подготовить «Свечу» о нем, это случилось в год празднования десятилетия Волгоградской епархии. Именно тогда наш архиепископ стал митрополитом. Работая над программой, я, что называется, из первых уст узнала о том, что в церковь владыка пришел тринадцатилетним мальчиком по разрешению глубоковерующих родителей Евгения Николаевича и Анны Павловны Тимофеевых и стал, с благословения местного священника, прислуживать в алтаре.

Потом учеба в Духовной семинарии и в Духовной академии в Санкт-Петербурге (в 60-е годы – Ленинград), служение архимандритом и ректором Духовной академии, неподалеку от Александро-Невской лавры. Дальнейшие назначения следовали одно за другим: Венское епископство, через несколько лет – переезд в Вильнюс, в Тулу. А перед тем, как возглавить вновь основанную Волгоградскую епархию, владыка служил в сане епископа Берлинского и Средне-Европейского. И, еще находясь в Германии, но уже зная о переезде в Волгоград, он задумался о восстановлении Царицынского Александро-Невского кафедрального собора.

Свой день рождения 15 июня 1997 года я встретила в Свято-Духовом монастыре: шла Божественная литургия, праздник был великий – Троица! В этот день мне исполнилось пятьдесят лет. Назавтра предстояло торжество в Союзе писателей, а сегодняшнее Троицкое утро принадлежало Господу и мне. И я, как была, в платке и длиннополом платье, отправилась на берег Волги, долго сидела на зеленой траве на широком речном откосе. Хотелось войти в воду и поплыть, вроде тех мальчишек, что далеко внизу с визгом и хохотом прыгали в Волгу с горячих бетонных плит и плыли, плыли вперед – может быть, это был их самый первый, самый главный заплыв по живым водам Святой Руси.

Святая Русь! Я мгновенно догадалась: слова эти возникли неслучайно, ведь сегодня мой день рождения и что-то должно произойти хорошее. Оно и произошло: в это утро на белый свет родилась идея телевизионного фестиваля православной культуры «Святая Русь». Я помчалась домой и легко написала положение о фестивале – словно спела хорошую песню. Позвонила Станиславу Викторовичу Терентьеву, главному редактору газеты «Колоколъ», он шумно обрадовался:

– Мы обязательно опубликуем положение, поможем и с устроением фестиваля!

Благословлялась у владыки я уже следующим вечером, во время праздника дня своего рождения. Архиерей сидел во главе стола, рядом с моей мамой, вежливо с ней беседовал, а она, донельзя этим смущенная, почти ничего не ела. Я не выдержала, погладила ее по руке, она вопросительно поглядела на меня… Какая она стала сухонькая, маленькая! Совсем седая, а все равно похожа на себя молодую на той давней комсомольской фотографии, и стрижка такая же комсомольская… И я такую же носила, когда училась в техникуме.

Улучив минутку, мама шепнула мне:

– Надо было награды надеть…

– Так ведь они на пиджаке, как же в жару такую, мама?

– Потерпела бы…

Сама того не зная, мама этими словами сделала мне главный подарок.

Владыка благословил провести первый телефестиваль «Святая Русь» в Казанском кафедральном соборе, сам принял участие в съемках. В трапезной за боковыми столами расположилось жюри, две телевизионные камеры заняли почти все тесное пространство, оставив свободным участок у центральной стены под иконами – на нем, сменяя друг друга, и показывали свое искусство фестивальцы.

Съемка шла весь день, все так устали, что отказались от предложенного чая и разъехались. А мне предстояло самое сложное: выдать событие в эфир как можно интересней и красочней. Но как быть, когда съемка велась на одной маленькой площадке? Ни зрительного зала, ни сцены… Потом, после эфира, на «летучке» редактор Татьяна Михайловна Пальмина удивлялась:

– Сколько детей и взрослых «Свеча» собрала, это так здорово! А где проводилась запись?

– В трапезной собора…

– Никогда не знала, что в Казанском есть такое просторное помещение – кроме самой церкви, конечно.

Режиссером программы в то время была Любовь Николаевна Леонтьева, только она и я знали, каких творческих усилий стоил удачный результат. Но ведь программа благословлена владыкой, и это значит, что нам помогал Господь.

Часто во время работы, прокручивая съемочные «полотна», я находила именно тот кусочек пленки, которого так недоставало, чтобы закрыть монтажную «дырку». И до того все приходилось к месту, что я счастливо восклицала:

– Программа прямо сама себя делает!

Конечно, не сама, Господь помогает, надо только повнимательнее вглядываться и в события, и в себя, и спокойно работать, следуя Господним подсказкам. Со временем фестиваль «Святая Русь» стал епархиальным. Я облегченно вздохнула: теперь он, по благословению архиерея, в ведении Волгоградского фонда культуры во главе с Василием Ивановичем Супруном и Надеждой Григорьевной Ригвавой. «Свечной» телевизионный росток стал большим пышным растением с красивыми цветами. Что интересно: фестиваль «Святая Русь» открылся 6 декабря, дата была выбрана вроде бы произвольно. А позже, когда в мою жизнь вошел святой Александр Невский, я узнала: 6 декабря Церковь празднует память великого князя и именно этот день стал открытием в 2001 году другого православного фестиваля – Александро-Невского, журналистского. Эта идея и ее воплощение принадлежит Международному фонду «Александр Невский».

Все просто: ведь именно журналисты могут стать самыми большими помощниками в реализации идеи воссоздания Александро-Невского собора. И это действительно произошло, и фестиваль, задуманный как средство возрождения православно-христианского образа жизни на примере жития Александра Невского и других героев русской православной истории, стал заметной вехой в истории отечественной журналистики. Мы получили благословение Святейшего Патриарха Алексия II и Высокопреосвященнейшего митрополита Германа. Позади – шесть фестивалей, более восьмисот участников, десятки победителей и лауреатов. А главное – построены часовни, начались подготовительные работы по возведению Царицынского Александро-Невского собора.

Патриарх, приветствуя открытие фестиваля, писал в своем послании: «Многое изменилось за прошедшие годы в жизни нашей страны, но проблемы духовности, нравственного воспитания и формирования человеческой личности по-прежнему остаются нашей общей, не только церковной, но и государственной заботой. Весьма отрадно, что, руководствуясь благородной целью служения высоким нравственным идеалам, фестиваль призван вносить свой посильный вклад в созидание духовно сильного и нравственно здорового общества, достойно свидетельствовать о высоком предназначении человека жить по непреходящим Евангельским заповедям».

На каждом Александро-Невском фестивале появлялись именитые гости. Самым первым был Игорь Александрович Беляев, лауреат Государственной премии, профессор института Гостелерадио. Во время пленарного заседания мы смотрели его замечательный фильм о событиях в Чечне, а потом он не раз приезжал в Волгоград за материалами по Сталинградской битве.

В библиотеке Александро-Невского фонда хранится книга москвича Андрея Иосифовича Фарберова «Спаси и сохрани» о явлениях Богородицы русским воинам – и, конечно, защитникам Сталинграда. Многие страницы этой книги появились во времена приезда автора в Волгоград на Александро-Невские фестивали.

Приезжали к нам и Начальник канцелярии Российского Императорского Дома А. Н. Закатов, и руководитель монархического движения К. К. Немирович-Данченко, правнук знаменитого реформатора русского театра В. И. Немировича-Данченко. Участие этих московских гостей в Александро-Невских встречах предварило августейший визит в Волгоград Великой княгини Марии Владимировны Романовой.

Старейшего режиссера и кинооператора-документалиста, лауреата Ленинской премии, профессора ВГИКа Сергея Евгеньевича Медынского я вспоминаю всегда с искренней грустью. Присущая пожилым людям несуетность и извиняющая всех и вся улыбка, при этом проницательный взгляд умнейшего человека – таков он, Сергей Евгеньевич Медынский, мастер-класс которого стал творческим украшением фестиваля.

Но было заметно, что мастер печален и внутренне одинок. Оказалось, несколько лет назад умерла жена, брак был счастливым, потеря невосполнима, все главное – там, в прошлом… Мы старались окучить Сергея Евгеньевича вниманием, и он благодарно проходил вместе со всеми долгие этапы журналистского форума. Он даже поехал в Пятиморск, куда по осени возвращается из плавания по Дону единственная в мире плавучая церковь и куда традиционно выезжают участники нашего фестиваля.

Сергей Евгеньевич вспомнил эти места: когда-то он снимал величайшее для СССР событие – открытие Волго-Донского судоходного канала, и вот он, канал, соединяющий внутренними водными путями пять морей: Балтийское, Белое, Каспийское, Азовское и Черное. Триумфальные арки старинной формы, но с советской символикой. Через высокие своды перетекают при шлюзовании большие и малые суда, – сооружение настолько величественное, что так и хочется назвать его образом сталинского времени. А что? Так оно и есть. Ведь именно И. В. Сталин утвердил проект Волго-Донского канала с двумя величественными водными триумфальными арками в память о Сталинградской Победе советского народа над фашистскими захватчиками в междуречье Волги и Дона в 1943 году.

Внутри каждой арки, этого огромного и, на первый взгляд, декоративного сооружения, находятся механизмы управления шлюзами. Красиво архитектурное оформление в виде литья малых форм: фонарных столбов, перил, решеток, тумб, оград. Венчает арки сонм державных знамен, за ними – широкая водная гладь: плыви, куда хочешь! Страна и плыла долго и устремленно к тому логически неминуемому устроению, которое называлось бы Сверхдержавой. Но русская державность миру «золотого миллиарда» не нужна. И нам остается нынче быть лишь владетелями былого величия, выраженного в таких вот символах, как Волго-Донской судоходный канал. Это тяжелая ноша, ибо ее как бы и нет…

На большом катере «Волна» мы вышли на донские просторы, долго любовались живописными берегами, а Медынский рассказывал и рассказывал о своей юности, о своей войне, о своей любви, о своей знаменитой на весь мир кинокамере. Это был еще тот мастер-класс…

На трапезе у гостеприимного начальника Донского территориального управления канала Ивана Михайловича Попова подавали казачьи блюда, первым номером шла великолепная уха из леща и судака. Под веселые аплодисменты молодые стряпухи Наталья и Анна внесли в обеденный зал огромную кастрюлю с ухой – для наглядности наливали каждому с верхом.

Сергею Евгеньевичу подали почетную гостевую глиняную миску – размером, наверное, с небольшой тазик. Надо было видеть его радость!

– Я такой ухи никогда не пробовал, – говорил он, похлебывая, – да и вообще дома не варю, скучно одному за столом рассиживаться, так, на ходу что-нибудь перехватываю…

Потом пришла очередь изумительно вкусно приготовленной рыбы, овощей, фруктов… Много всякого перед гостями наставили, а управляла столом казачья медовуха.

Сергей Евгеньевич показывал мне свою книгу «Компонуем кинокадр», запомнились отдельные мысли, вроде этой: нельзя втискивать жизнь в рамки заготовленных формальных схем. Или этой: свет – главное оружие в арсенале изобразительных средств кинематографиста. Одна глава в книге называется «Пространство вокруг героя». Я подумала, впервые ее пролистав: через окружающее человека пространство он выглядит или рельефнее, или мельче – особенно если таким пространством являются другие люди.

Вскоре после фестиваля Медынский написал мне коротенькое письмо – вроде деловое, а на самом-то деле по-детски наивное, открытое, ясное:

23 октября 2002 года

Дорогая Танечка!

Спасибо! Надеюсь, еще увидимся и продолжим наше Дело. Хорошо бы Медынскому дать еще часов для занятий, не четыре часа, а дня два, три… А теперь просьба: если сочтете возможным, напишите Новикову, ректору ВГИКа, о нашей работе. И в институт Гостелерадио – Егорову. Чтобы знали, что Медынский оказался ответственным человеком! Пусть почитают и устыдятся, что сами не поехали и не отозвались.

Письма эти будут на пользу, и хорошо бы приписать «надеемся на дальнейшее сотрудничество». Сделаем? Обнимаю. Ваш Медынский.

Он написал слово Дело с большой буквы.

В Александре» – Невских фестивалях участвовала и моя внучка Люся.

– Бабушка, – спрашивала она в самом начале, – о ком писать?

– Об Александре Невском, о ком же еще. Ты же знаешь, что в Царицыне был Александро-Невский собор, что теперь на этом месте построена часовня, я тебя даже фотографировала на вскрытом фундаменте, помнишь? А самое главное – Александр Невский был в наших краях, в Ольховке даже крест в память о нем поставлен…